Глава 6–2. Бесконечная история

Всю ночь Ён мечется в бреду. В загородье Борд не работает, но ему мерещится голос причудливого Оракула 435. Кажется, что он тонет. Что его окружают неизвестные люди, и каждый их них кричит: «Отключай».

На рассвете Ён приходит в себя и почти не помнит ничего, что произошло после его переписки с братом. «Оракул четыреста тридцать пять, — повторяет он. — Оракул четыреста тридцать пять…»

Когда красная рана от восходящего на небо солнца исчезает с горизонта, Ён поднимается с кушетки, полный уверенности, что в ним всё в порядке.

— Что с тобой случилось? — спрашивает Врач.

— Просто Борд барахлит, — отвечает Ён.

Он не помнит, получилось ли загрузить данные, переданные Юном, потому сегодня надеется снова её включить. Он всего лишь представляет, как Борд предупреждает о возобновлении своей работы, и его одолевает тревога.

— Не не знаешь, — спрашивает он Врача, — ведёт ли какая-то из местных группировок список доноров?

— Сложный вопрос… — задумывается он.

— Тётка Ни Дай точно ведёт, — встревает Диль. — Если хочешь, могу у неё уточнить. Она частенько имеет дела с ребятами с Запада. А вот с северными что ни встреча, то рупань.

— Могу я с ней встретиться?

Диль предлагает Ёну неизменную жареную крысятину. Тот отказывается.

— Опять привередничаешь! — ругается он. — Зачем тебе с ней видеться? У тебя есть что ей предложить? — Ён мотает головой. — Ладно, — тянет Диль. — У меня есть. Как очухаешься, сходим до неё.

— Уже! — Ён вскакивает с кушетки, и у него голова идёт кругом.

Он садится обратно под тяжёлый вздох Врача.

К тётке Ни Дай они идут ближе к обеду. Диль собирает в свой безмерный мешочек, доставшийся в наследство от старшей сестры, безделушки из города: дешёвые, но блестящие украшения, пудры, помады, флакончики с духами. Даже где-то раздобыл пиджак тигрового окраса, в который влезет, наверно, три Ёна.

— Женщины, — объясняет он.

В этот раз они заходят в Яблоневый сад с другой стороны. Деревья отцвели, но Ён всё равно чувствует аромат свежести и лёгкой сладости. На пути им не встречается ни души. Подумать только! Неужели никто не охраняет такое богатство? Ён оглядывается внимательнее, но всё равно не видит никакой защиты. Только ближе к домам старик одиноко метёт тропинку. Он приветствует их и возвращается к работе.

— И что же? — осмеливается нарушить тишину сада Ён. — Никто на них не нападает.

— Бывает, — говорит Диль. — Но главари обычно не нарушают договорённостей. Разве когда меняется рассталковка сил — кто-то новый приходит к управлению, как недавно было. Помнишь, Врач ночь не спал тогда? Лечил.

Ён кивает.

Тётка Ни Дай живёт в доме, похожем на кочевой шатёр. Яркий и украшенный вырезанными из дерева фигурками, он стоит посередине поселения, а ряды домов идут от него длинными лучами.

— Тётка Ни Дай! — перед входной шторой Диль складывает руки ладонями друг к другу и кланяется, затем разувается и заходит внутрь. Ён повторяет за ним. — Тётка Ни Дай! Я с подарками!

— Что на раз нужно этому сорванцу? — раздаётся громкий старушечий голос.

Тётка Ни Дай сидит на подушках в дымке благовоний. Её седые волосы заплетены в длинную косу, лицо изрезано морщинами, а один глаз бесцветен и полуприкрыт.

— Скажи, можно ли узнать, какая банда утащила человека из города? — он высыпает на пол содержимое мешочка.

Тётка Ни Дай внимательно осматривает дары одним глазом. От неё пахнет яблочным вареньем и свежей корой. Старуха наклоняется вперёд и задумчиво хмыкает.

— Дорогуша! — кричит она, и в шатёр заходит женщина. — Дорогуша! Хотят знать что-то! Расскажите! И… подай мне тот пиджак!

Она примеряет тигровый окрас, поглаживает рукав и довольно кивает головой.

Дорогуша слушает вопрос Ёна, и некоторое время собирается с мыслями. Он не ждёт, что они что-то знают, однако она говорит:

— Когда, говоришь, пропал человек?

Ёе пересказывает оставленную Лией информацию. Дорогуша кивает и снова удивляет Ёна ответом:

— Пропал прямо из дома… Полагаю, это северная банда? — Она оглядывается на тётку Ни Дай. Та делает вид, что не вовлечена в разговор, но на вопросительный тон кивает. — У них стиль такой. Охранные системы для них не проблема.

— Почему? — впитывает каждое слово Ён.

— Мы в шутку говорим, что их покровитель имеет ключ от всех дверей, — отвечает Ни Дай. — Я однажды сказала: «От моих — нет!» и убрала все двери! — Они с дорогушей хохочут в голос. — Нет дверей — нет и ключей!

— Навряд ли они ведут перепись тех, кого похитили, — продолжает Дорогуша, возвращая себе серьёзной вид. — Однако до меня доходили слухи, что они ведут записи о семьях с редкой группой крови, чтобы в случае необходимости всегда знать, где взять донора.

Ён чувствует, как по позвоночнику разрастается ветвь из холода и льда. Он даже выгибается. Что же получается? Эти ребята могут зайти в любой дом без стука и разрешения? И ни одна система безопасности им не страшна.

— Стали-Вар, — срывается с его губ.

— Если хотите доставить неприятностей этому старому хрену, — говорит тётка Ни Дай, — то я к вашим услугам. Давненько мы его подлецам взбучки не устраивали.

— Получается, — догадывается Ён, — у каждой банды здесь есть свой покровитель в городе?

Тётка Ни Дай смотрит на него одним глазом.

— Если Врача и этого баламута можно считать бандой, то да, — кивает она. — Иначе никто бы здесь, за стенами не выжил. Этот ваш Стали-Вар немало крови мне попортил. Самый самовлюблённый из всех! Дорогуша! — Женщина, вытягивающая из горы подарков блестящее кольцо, поднимается с пола. — Если им что потребуется, помоги!

— Вот так просто? — не верит Ён. Наверняка потом задерут цену, что век не расплатишься.

— Если сорванцу это важно, — щурится в сторону Диля старуха. — Жизнь его мало баловала, потому я стараюсь вместо неё.

— Почему? — Ён подходит поближе, поскольку тётка Ни Дай машет ему рукой.

Диль занимается поеданием яблок у входа, и она не хочет, чтобы он слышал её откровения.

— Я встретила их у парадной Серого дома, — шепчет она. — Два брата и сестра. Девочка красоты неописуемой. Я сразу захотела её у себя припрятать. А она без братьев ни в какую не соглашается никуда идти! Глупенькая! Другие заберут и не спросят! А она, знай, противится. Смотрю, а на ней Борд! Ушла, дурочка, за ними, хотя могла спокойно в городе остаться. Мне её ещё жальче стало. Я всех троих и забрала. Они мне потом рассказали, что у них братец-то ещё один имеется, да только когда они сбегали от ищеек, он отбился и пропал. Жив — не жив — не известно! Всё просили меня, когда ходила к парадной, людей себе подбирать, приглядываться, не будет ли кого, на них похожего.

— Не встречали?

— Не встречала, — подтверждает тётка Ни Дай. — А эти прожили у меня какое-то время. Да девочка здоровьем слаба оказалась. Долго не протянула. А братьев при очередном объезде своих территорий Вер Изу… — Она сперва мнётся, но затем решает говорить до конца. — Забрал он их. Сказал, такую красоту задорого продать можно. У младшего-то характер был помягче, попригожее, а этот, — кивает она в сторону Диля, — ух! Шалопай каких поискать! Не угодил чем-то Веру Ищу, он его и сбагрил первым делом! Я только потом узнала, что продали его, да не просто продали! — она стучит по голове. — Жаль мне его. Хотела помочь, а по итогу прямиком в руки негодяев отдала. Теперь вот балую, как могу. Так что ты подвоха не ищи. Нет его. Только вина.

— Если есть возможность достать эти списки… — начинает Ён.

Тётка Ни Дай кивает, и Дорогуша приподнимает занавеску, приглашая гостей на выход. Ён сперва решает, что слишком проникся речами старухи и обнаглел, вот и выгоняют его ни с чем. Однако Дорогуша идёт по тропинке к парадным воротам и зовёт их за собой.

— Я могу лишь отвлечь тех, что на баррикадах, — объясняет она. — Дальше вы сами. Документы они хранят в оббитом железом сарае. Он самый блестящий из домов, не прогадаете. Фермы у них подальше, так что не заплутаете.

Мужчины на посту напрягаются, когда видят Дорогушу. Кажется, на всей пустоши нет женщины, грознее её. Одна против пятерых.

— Да как вы посмели! — гремит на всю округу её гордый голос. — Снова мне девку попортили!

— С чего это мы! — перебираются они. — Чего как что, так к нам бежишь!

— А кто, если не вы?! С другими у нас отношения приличные!

Ён и Диль расстались с ней до начала перепалки и на корточках обходят и сторожей, и баррикадную постройку. Домов как таковых немного, так что найти самый блестящий из них не составляет труда. Сарай не заперт. Для людей, способных открыть любой замок, не иметь своего полнейшая безалаберность. Ведь не только они могут хотеть попасть внутрь.

Сарай забит исписанной бумагой до потолка.

— Как они в разбираются в этих завалах? — теряется Ён.

— Давай его спросим! — отзывается Диль. Уже успел поймать за шкирку какого-то хиляка. — Не вертись! — командует он. — Не вздумай орать, не то язык вырву!

Ён спрашивает у пленника о семьях, перепись которых начинается со дня пропажи отца Лии. Тот ничего не знает, зато с охотой сдаёт того, кто может помочь. Он надеется, что его отпустят, однако Диль попросту одним точным ударом лишает его сознания. Его товарищу везёт больше. Он действительно знает, что нужно.

Ён, не смотря, берёт протянутые им бумаги, затем прихватывает столько, сколько помещается в руках. Всё это чьи-то пропавшие когда-то родственники. Если проверить, по всем ли написанным здесь адресам установлена охранная система Стали-Вара, можно получить косвенное доказательство его причастности к чёрному рынку.

— Вы ведь из дома на окраине? — щурится второй пленник, но ответа не дожидается.

Диль вырубает и его.

В городе по-прежнему стоит духота. Возможно, из-за неё не получается плакать. А возможно, Лия просто не умеет лить слёзы прилюдно. Она смотрит на бумагу, где указаны данные о каждом члене её семьи, адрес, номер охранной системы.

— Хочешь сказать… — не верит она. — Как ты их получил?

Ён подаёт ей связку других собранных им документов:

— У меня есть своё смертельное оружие.

Лия его не понимает. В благодарность она вяло кивает головой, выгружает списки на заднее сиденье патрульной машины и говорит, прежде чем уехать:

— Я проверила этих Варов… Хотя зачем? Ты вперёд меня разобрался, кто они есть… в общем, — она хватается за руль и некоторое время смотрит в одну точку, собираясь с мыслями. — Ничего особенного о них в базах данных нет. Только Оли-Вар… До того как он зарегистрировал фамилию Вар, у него была семья. Жена и дочь.

— То есть? — Ён наблюдает за тем, как гуляющий неподалёку Диль пугает голубей. Мир вокруг рушится, переворачивается с ног на голову, а он играется! — И где они сейчас?

Лия пожимает плечами:

— Пропали. Мой отец тоже… пропал… И все эти люди… пропали, — показывает она из-за плеча на заднее сидение. — Знаешь, что самое страшное? В таком большом городе их исчезновение не имеет значения. Что они пережили, как с ними поступили тонет в серых буднях миллионов других людей. Как я и говорила, личную трагедию одного человека целое человечество, — она прикладывает ключ-карту к замку зажигания, — как-нибудь переживёт…

Ён провожает взглядом отъезжающую машину и проверяет телефон. Юн не отвечает на его сообщения, даже не читает. Зато полчаса спустя начинает названивать Лия. Только же распрощались!

Ён берёт трубку.

— Ты не слышал? — сразу же спрашивает она.

— Слышал что? — настораживается он.

— Так, спокойно! — Кажется, она переживает сильнее него. — Не слетай там с катушек. Сегодня вышла статья Бо Мана, в которой он по пунктам раскладывает, почему Великий Гао был убит, и кто подходит на роль убийцы больше всего.

— Это ведь не я? — уточняет Ён.

— Нет. Тебя как раз он оправдывает. Всего за час народ проникся к тебе состраданием. Я читала комментарии. При встрече забыла сказать, потому что… — она вздохнула. — Против тебя была именно общественность. Бо Ман натворил дел, он же всё и исправил. Теперь твоя задача — поскорее разобраться с волей Гао. Кому её отдать? Что с ней делать? И от тебя, наконец, отстанут.

— Тогда… разве это не здорово? — Ён сидит на скамейке в парке перед своим домом. Ещё немного — и он вернётся назад. Ещё немного — и этот кошмар закончится. Встревоженность Лии однако отдаляет его от этой мысли.

— Пару часов назад в центре произошла авария, — начинает она издалека. — На перекрёстке в машину врезался автобус. — Она тянет, чем сильнее нервирует Ёна. — Много людей пострадало. Но дело в том, что… понимаешь. В машине сидело два человека. — Ён смутно представляет, какая новость его ждёт, но предпочитает дослушать до конца и выдохнуть с облегчением, когда его страхи не оправдаются. — Бо Ман… — Лия сглатывает. — Его Борд… Из-за сильного удара пострадало соединение с мозгом. Понимаешь? — она больше не сдерживается, начинает тараторить. — Он теперь дурачок, Ён! Я проведала его и совсем не узнала! Внешне вроде похож, но поведение… совсем не тот прохиндей, которого мы знаем. Говорят, он таким навсегда останется.

— А второй? — Ён торопится и медлит одновременно. Скорей бы узнать уже и успокоиться. А вдруг что-то необратимое? Что-то, что нельзя исправить? Что-то, чего знать не хочется?

— А второй — твой брат… Его не спасли, — она резко замолкает.

— Борд? — Ён уверен, что говорит он, но голос ему кажется чужим. Холодный и спокойный, он спрашивает исключительно по делу, отложив чувства на потом.

— Всмятку, — отвечает Лия. — Бо Ман обещал разоблачение убийцы… Думаешь, они правда нашли его? Ты где? Всё ещё в парке? Никуда не уходи! Я сейчас не могу приехать, пришлю Диана.

Ён вешает трубку, и только теперь его начинает трясти. Он не спеша поднимает руку и касается глушилки. Диль замечает его движения и перестаёт гонять птиц.

Успел ли Юн передать тогда информацию? Что в ней? Ён оттягивал включение Борд, но что если информация об убийце уже у него есть. Она внутри этого страшного прибора, отростка, который вживили ему в день его рождения.

Ён слышит знакомый голос и поднимает голову, на большом экране здания крупным планом показан его отец. Он говорит:

— …И только мне показалось, что наша семья снова воссоединится и будет счастлива, как приходит эта новость. Вернув одного сына, я потерял другого. Но я горд! Горд, что в моих сыновьях — в каждом из них! — есть то чувство справедливости, которое так нам сейчас необходимо. Юн погиб, пытаясь найти настоящего убийцу Великого Гао. И я уверен, мы сможем продолжить и довести его дело до конца! Что касается моего второго сына… — Он смотрит в экран с траурным выражением лица и протягивает руки вперёд. — Сегодня я проведу полноценную пресс-конференцию, поэтому Ён — если ты слышишь! — обязательно приходи на неё! Слышишь? Твоё имя очищено! Тебе нечего бояться! Я тебя защищу. Город тебе защитит! Приходи и принеси волю Гао. Он доверил её тебе, а значит и мы можем доверить тебе свою, верно? — он вяло улыбается окружающим его журналистам.

Те с ним охотно соглашаются.

Ён не готов говорить с кем-то. Не готов к каким-то пресс-конференциям и вопросам. Единственное, что он хочет знать: кто, в конце концов, убил Гао?

Он снимает глушилку с Борд, и голову его наполняют шумы и голоса. Вот бы найти сил и собраться! Вот бы, как Диль, суметь отличить своё от чужого! Его снова накрывает волна. Кто-то радуется, что в этот раз ничего страшного не произошло.

— Неужто у нас получилось? Записали сценарий?

— Погоди радоваться! Ещё остались неразрешённые вопросы!

— Но мы продвинулись вперёд!

Следующий вздох Ён делает уже в лечебнице. Он не помнит, как оказался здесь и почему пахнет железом и жжённой пластмассой. Перед ним стоит Врач, весь в крови. С бескрайнем сожалением в глазах. Ему жаль… Почему?

Ён слышит, как за спиной хрипит Диль. Он кашляет и брызги крови из его рта попадают на руку Ёну. Ещё какие-то люди. Ён впервые их видит.

За врачом стоит косой мужчина. В руках у него нож. Ещё один стоит у окна и наслаждается прямоугольником дневного света, льющегося сверху.

— Всё держалось на злобном старом пердуне, — мотает он головой. — Конец целой эпохи… Вы ребята, — поворачивается он к ним и указывает поочередно на каждого из троих, — знатно потрепали нам нервы.

— Можно я его живьём препарирую? — хрипит мужчина за Врачом.

Ён узнаёт в нём недавнего гостя, которого Врач отказался лечить.

Мужчина у окна мотает головой:

— Приказано немедленно избавиться от всех!

— Что… — делает шаг назад Ён и равняется с Дилем.

— Дед, — отвечает тот, — умер.

— Когда? — Ён не помнит, сколько времени прошло. Борд не работает, но кажется, чтобы прийти в себя ему требуется не меньше часа.

— Обедом, — Диль сплёвывает кровь.

— Тогда авария…

Ён хочет спросить, не виноваты ли в аварии его брата те же люди, что сейчас устраивают резню в лечебнице, однако главарь его опережает:

— Э, не, — он отходит от окна, — чужие грехи на нас не вешайте. Но вот тебе перед смертью подсказочка — они действительно знали, кто убийца. Городские такие забавные. Во всём винят нас, хотя самые страшные вещи творят именно они. Разберись с ними, — главарь в последний раз оглядывает кабинет и выходит.

Диль рвётся вперёд, но сил у него нет. Он сам еле стоит, куда ему спасать кого-то. Если Дед умер, сколько осталось ему?

— Ох-ох, как страшно! — смеётся над ним незваный гость. — Смотри-ка, что я могу! — Он всаживает нож в живот Врача. — И как?

— Идите, — вдруг говорит Врача.

— Ха-ха! — смеётся тот. — Отпускаешь их? Разрешаешь уйти? — он проворачивает нож. — А ну стойте! — кидается он к Дилю, когда замечает, что тот действительно бредёт в сторону выхода. Однако Врач хватается за него и не пускает.

— Идите, — повторяет он.

Ён было идёт, но прямо на незваного гостя. Их трое — он один. Врач качает головой. Он не боец, Ён — тем более. А единственный, на кого они могут рассчитывать, сам вот-вот откинется.

Ён подхватывает Диля за плечи и ведёт его на улицу.

— Отпусти, дрянь! — слышит он за спиной.

Ему кажется, что нож вновь и вновь пронзает плоть. Эти звуки сопровождают его до тех пор, пока он не подходит к трущобным складам. Раньше ему просто не нравились узкие улочки, сейчас он их ненавидит. Они бесконечны. Ён царапается об острые края искорёженных металлических листов на стенах. Дилю тоже достаётся. Когда они выбираются из этих крысиных лабиринтов, на коже не остаётся ни одного целехонького места.

Холл Серого дома по своему обыкновению пронизан тьмой. У Ёна нет фонаря, потому они хромают, не видя куда.

— Темно, — подаёт голос Диль.

— Тебе кажется, — отзывается Ён. — Здесь очень светло. Солнце светит. Нет не пыли, ни туч.

Диль хмыкает.

Чтобы открыть парадную дверь, Ёну приходится забрать у Диля мешочек и самому разбираться с отпечатком пальца и голосовой проверкой. Уже при поиске нужного окна, он слышит шипения.

— Борд! — приказывает он, обращаясь скорее к себе, чем к программе. — Позвони Диану!

Раздаются гудки.

— Да? — почти сразу отвечает Диан.

Ён открывает окно и помогает Дилю перелезть наружу, буквально выталкивая его на улицу.

— Подъезжай к Серому дому. — Думает и добавляет. — На той же машине, на которой ты отвозил меня к моему дому в последний раз.

Диан кладёт трубку первым. Приезжает он, когда Ён почти обходит тупик.

Он видит окровавленного Диля и выходит из машины.

— Отвези его в больницу, — просит Ён, аккуратно кладя Диля на заднее сидение. Затем он проводит рукой по зазору между подушками на спинке и достаёт флешку. — Спасибо! — показывает он её Диану.

Тот ни капли не удивлён.

— Что с ним? — кивает Диан в сторону Диля.

— Вливание, — коротко отвечает тот. Диан бледнеет. — Побыстрее, прошу.

Он отходит от машины.

— Борд! Такси, — раздаёт он приказы, не давая новой волне синхронизации затопить его сознание. — Борд! Открой файлы, присланные Юном. Отправь на телефон, — он называет номер Лии. Затем пролистывает файлы. — Борд! — говорит он, уже сидя в такси. — Отправь файлы на «Мой номер 2».

— Куда едем? — спрашивает водитель.

Ён называет адрес здания, в котором господин Ширанья собирается провести пресс-конференцию.

Журналисты, не попавшие внутрь, толпятся у входа. В холле тоже толкучка. Стоит невыносимая жара, воняет потом. Ён проталкивается в зал, где царит полнейший порядок. Приглашённые журналисты сидят за столами. Рядом с каждым стоит бутылка воды. Работают кондиционеры.

Господин Ширанья проходит к микрофону под аплодисменты. Он замечает стоящего между рядами столов Ёна, и на секунду улыбка покидает его лицо. Затем он без слов приглашает его подойти к нему.

Под заинтересованные взгляды и вспышки камер Ён хромает через конференц-зал и поднимается на сцену.

— Не мог переодеться? — шепчет ему отец. — Вот, — протягивает он маску.

Ён берёт её и э, не произнеся ни слова, закрывает часть своего лица.

Речь господина Ширанья длится больше часа. Всё это время Ён стоит рядом. Один раз он хочет спуститься и присесть, но отец взмахом руки останавливает его.

Наконец он улыбается и говорит:

— Теперь мой сын Юн… то есть Ён, — в зале раздаются сочувствующие шепотки, — побудет голосом Великого Гао и откроет нам его волю.

Зал наполняет тишина. Ён подходит к подготовленному компьютеру и вставляет флешку в разъем. На большом экране за его спиной появляется рабочий стол.

Ён спокойно открывает единственную папку.

В зале поднимается шум.

— Но здесь ничего нет! — осмеливается кто-то озвучить правду.

Улыбка окончательно сползает с лица господина Ширания.

— Этого не может быть! — отталкивает он Ёна от компьютера. — Нет! Здесь должно быть видео! Гао улыбается, Гао всем доволен…

— Уверен? — спрашивает Ён.

— Да, я сам… — он приходит в себя и смотрит на сына.

— Отличное представление! — хлопает в ладоши человек у входа. За ним в зал один за другим просачиваются люди в форме. — Даже сына своего не пожалели! — он направляется к сцене. — Господин Ширанья! Вы обвиняетесь в убийстве И Бана, Бо Мана, Юна Ширанья и… Великого Гао! — Далее следователь зачитывает ему права.

Лия тоже здесь. Стоит в толпе проводящих задержание.

— Вы серьёзно? — не может поверить господин Ширанья. — Для вас сопливый мальчишка важнее мира и процветания? Я готов пожертвовать всем, чтобы сделать вас счастливыми, а вы всё равно выбираете его?

После задержания конференц-зал быстро пустеет. Все журналисты спешат за следователями и господином Ширанья, на которого только что надели наручники. Остаётся только Лия.

— Твой брат был умён, — подходит она. — Эти пометки о поведении вашего отца? Он начал подозревать его с того семейного ужина? — Ён кивает, хотя настроения обсуждать что-то у него нет. — На флешке и правда ничего не оказалось, — меняет она тему, но её попытка уйти от неприятного разговора проваливается.

— Я не знаю, та ли это флешка, — говорит Ён. — Я оставил её в машине. Но Диан, кажется, не удивился, когда увидел её.

— Думаешь, он подменил? Но зачем?

В конференц-зал заходит человек в шлеме с надписью «Самая быстрая доставка» — и далее номер. Он стремительно подходит к стоящим на сцене.

— Парень в маске? — уточняет он, хотя никого в маске, кроме Ёна, нет. — Вам посылка, — и протягивает небольшую коробку.

Ён долго её не берёт, и Лия толкает его в бок. Ему приходится её забрать.

Он нехотя вскрывает посылку. Внутри лежит Борд.

— Чья она? — спрашивает Лия.

Но Ён и сам не знает. Он достаёт Борд, и на пол летит помятый клочок бумаги. Ён поднимает его. Нет ни начала, ни конца теста. Только одно предложение, которое ни о чём ему не говорит.

«Скажи им, что я сдался».

Ён кладёт её на стол и подсоединяет Борд к компьютеру.

На большом экране вырастает крупное лицо господина Нойя. Позади от горя воет его жена:

— Что ты сделал? Что ты сделал? Мой сын! Мой милый! мой прекрасный сыночек!

— Сама виновата, дура! Ты как его воспитала? Вечно носится! Шумит! Никакого покоя от него нет! Ну-ка, — он тянет руку к лицу. — Дышишь? Дышишь ведь поганец! Не притворяйся!

Господин Нойя поднимает ребёнка и несёт в машину. Сажает на переднее сидение и пристягивает.

— Помирать удумал! От пары ударов! Что за сопля! — причитает он, выезжая со двора на главную дорогу. — Борд, позвони посреднику! Аллё! У меня проблема! Да везу я, везу данные! Мне помощь нужна! — Перед машиной кто-то выскакивает, и господин Нойя резко тормозит, присматриваясь в темноту за светом фар. — Как удалить информацию с Борд мертвеца? В смысле никак? — он выходит на дорогу и обходит машину. — Мне очень надо! Что значит убил? Никого я не убивал. Случайность! Не идти же в конце концов из-за неё в Серый дом! Да, — он смотрит прямо на ребёнка. — Труп у меня. Может… сломать её? время смерти и поломки не будет совпадать? Твою ж… Кто тут у нас? — меняется его голос с раздражённого на приветливый. Из темноты к нему выходит мальчик. — Где же твоя Борд, малыш? Погоди! — говорит он с посредником. — Ну и везунчик же я! Ха-ха!

Господин Нойя сажает мальчика в машину.

— Он спит, — говорит он про ребёнка на переднем сидении. — Но он очень добрый! Он хочет, чтобы у тебя тоже была Борд. Не бойся, больше тебе не нужно убегать.

Следующим Борд показывает мужчину, осматривающего её.

— Вроде прижилась, — сообщает он. — Но их данные не совпадают ни по одному пункту. В больнице вас быстро раскроют. У них даже группы крови разные.

— Скажу, что система накосячила! — отмахивается господин Нойя. — Бывают же сбои?

— Бывают!

— Ну вот!

— Действительно, везунчик! — завидует ему мужчина. — Раз я провёл операцию, платить за данные не буду. Давай! — протягивает он руку. Господин Нойя передаёт ему несколько листков. — Кто у нас здесь? Бинь, Ско, Голлити… Это всё?

— Только эти трое на данный момент! — пожимает плечами тот. — Они здоровы и подходят по медицинским показаниям. Чего злишься? Мне пришлось нехило поунижаться, чтобы получить три эти имени! Информация-то личная всё-таки…

Лия больше не может смотреть на это. Она отходит от экрана и пытается дозвониться до Диана.

— Ну как ты, малыш? — деланно улыбается ему господин Нойя. — Всё нормально? Этот дядя, — указывает он на себя, — я! Я! сильно тебе помог. Так что помоги и ты мне. Теперь ты мой сын и должен делать всё, что я скажу. Понял? — мальчик кивает. — Тебя теперь зовут Диан. Диан Нойя. Запомнил? — снова кивок. — Так вот, Диан! Я хочу, чтобы ты повторил за мной. Слушай внимательно! Борд!

— Борд!

— Удали все данные за последние сутки!

— Сохрани все данные за последние сутки!

— Нет! — рявкает господин Нойя. — Удали!

— Борд! — бойко повторяет мальчик. — Если со мной что-то случится, передай данные в районный отдел полиции!

— Зараза! — вопит господин Нойя.

На этом видео заканчивается.

— Так вот почему его интересовал Серый дом… Он думал, они там…

— Что ты бормочешь? — ругается на Ёна Лия. — Не могу дозвониться до Диана. Попробуй ты!

Ён звонит, и Диан берёт трубку сразу, только молчит.

— Ты… — начинает Ён, но слышит Вера Изу:

— Я-то думал, ты ко мне с поклоном! А ты притащился ко мне со своим полудохлым братцем, чтобы что? — Он звонко смеётся. — В итоге, единственные, кто пострадал от этой мести, это вы! Что Оли-Вар, чью семью забрали в уплату долга, что вы не имеющие ни связей, ни роду! Знаешь, почему я не боюсь тебя? — Вер Изу откровенно смеётся: — Ты никогда не сможешь меня убить. Ты из другого теста. Ты, как твои братцы! Хоть топчись по вам, ничего плохого сделать не можете! Глупые! Слабые! Оттого и несчастливые! — раздаётся щелчок. Видимо, Диан снял пистолет с предохранителя. — Ты меня не пугай! Видишь эту кнопку? Эта кнопка моё спасение? Знаешь, что будет, если ты выстрелишь? Пока пуля летит, я успею нажать на неё и тогда — Бах! Всё полетит к чертям, понял? Живу я, живут все, понял? Умираю я, умирают все! Возьмёшь на себя такую ответственность? — издевается он.

Раздаётся выстрел.

— Что? — приходит в себя Изу Вер. — Ты не…

— Я плохо стреляю, — устало отвечает Диан. — Редко по цели попадаю. А у тебя реакция отменная, мразь. До встречи на том свете.

Ён слышит громкий взрыв, и его мгновенно накрывает жаром.