Глава 5–2. Капля света в океане тьмы

Ён не привык бывать дома у родителей чаще раза в месяц и уже забыл, когда в последний раз приезжал к ним днём. Сперва он не хотел впутывать отца в дело Гао. Потом, когда его ложно обвинили, не хотел вредить ещё сильнее. Да и сейчас причина, по которой он пришёл, в общем-то не связана с его проблемами и на помощь он не надеется.

Ён жмёт на звонок и начинает переминаться с ноги на ногу. Открывают в этот раз быстро. Правильно, никто не ждёт второго сына, а значит не нужно заставлять гостя мяться у порога.

В дверях однако оказывается не отец семейства и не хозяйка дома. Юн обычно в это время на работе, но сегодня прохлаждается.

Ён вытягивает шею, высматривая, есть ли ещё кто в квартире.

— Вы кто? — брат обеспокоен. Судя по плохо отмытым надписям в подъезде, фанатики Гао последние дни успели порядком достать его родню. — Как сюда попали?

Ён на автомате ввёл код от подъезда, забыв, что выглядит теперь как совсем другой человек.

— Господин Ширанья дома? — спрашивает он, пытаясь изменить голос. Глупая затея. Юн вздрагивает и оглядывает его пристальнее. — Нет? Тогда зайду позднее… — разворачивается он.

Другого раза скорее всего не будет. По крайней мере до тех пор, пока Ён не разоблачит настоящего убийцу.

— Твою ж налево, — ругается Юн, хватая его за шкирку и затягивая в коридор. — Что ты творишь? Что за маскарад? Зачем тебе отец? Считаешь, мало неприятностей нам доставил?

— Ты узнал меня? — удивляется Ён.

— А есть на свете человек, который выглядит более жалко, чем ты? — проталкивает он его в комнату.

— Почему не на работе?

— Ах, это ты мне тут допрос устраиваешь? — отпускает его Юн, но встаёт у двери, не давая никому возможности выйти или войти. Затем сообщает с долей досады: — Пришлось взять перерыв. Угадай, из-за кого?

— Я… Заявишь на меня? — гадает Ён, что значат действия его братца.

— Повторяю, зачем заявился? — гнёт своё Юн.

— Должен ему кое-что рассказать. — Брату такого объяснения явно мало, потому он продолжает. — Я был в Сером… за Серым домом. — Тело Юна на миг теряет напряжённость, уступая заторможенному удивлению. Он ничего не говорит вслух, но всей своей сущностью как бы спрашивает: «Не пострадал?» Ён сам теряется. Юн никогда не лезет за словом в карман и по малым летам частенько с радостью отвешивал Ёну пинков и лещей, ни капли о нём не тревожась. Но что сейчас у него за выражение лица такое? — Там происходят страшные вещи, — неуверенно продолжает он. — Я навряд ли могу что-то сделать. Но, может, отец…

— У тебя хватает времени переживать за кого-то, кроме себя? — снова вскипает Юн.

— Но там…

Дверной замок щёлкает, оповещая о том, что хозяин квартиры вернулся и вот-вот зайдёт внутрь.

— Тихо, — шипит Юн.

— Почему это? — отталкивает его Ён. — Чего я от отца родного прятаться должен?

— Заглохни! — цедит сквозь зубы тот, но не пускает Ёна из комнаты.

— На открытии церкви ты вела себя отвратительно, — холодно подмечает господин Ширанья. — Теперь пойдёт слух, что моя жена слишком надменна. Я из всех сил пытаюсь держаться на плаву, но что такое со всеми вами? Вы совсем мне не помогаете! Меня почти сняли с выборов. Спасло лишь, что никаких прямых улик нет…

— Их и не будет, — спокойно отвечает госпожа Ширанья.

— Ты уверена? — смеётся над её наивностью тот. — Если бы всё держалось на честности и справедливости, мир бы был совсем другим.

— Мне не понравилось смотреть на труп человека, хоть витрину для него сделали чудесную! Я бы слукавила, если бы не похвалила её во всеуслышание.

— Твоего сына подозревают в убийстве этого человека. — Господин Ширанья злится. Голоса не повышает, но меняет тон. Его слова, словно верёвка, оплетают шеи слушателей. — А ты вздумала насмехаться над ним.

— Я высоко ценю Великого Гао, — по-прежнему спокойна она, — и искренне презираю то чучело, что сегодня видела.

— Оставь своё мнение при себе, прошу тебя, — он проходит к залу, но госпожа Ширанья останавливается у своей комнаты и дальше идти не намерена. — Ради блага нашей семьи.

— Ради твоего блага, — поправляет она. — Все в этой семье должны делать всё ради твоего блага, не так ли?

— Что за глупости ты опять несёшь? С собой путаешь? Сколько мы, а в особенности, Ён…

— Вот именно! Сколько раз я говорила, что не хочу двух детей? Я же предлагала… — Её голос срывается, и некоторое время она молчит. — Я предлагала, избавиться от одного, пока он ещё не родился. Но нет! Тебе нужны были оба! О чём ты думал? Обо мне? О сыне, которому придётся быть всегда вторым? Нет, ты думал о себе. Ты думал, каким необычным будешь выглядеть на фоне прочих. Пусть не все хорошо отзовутся, но точно ни с кем не спутают.

— Именно поэтому ты не хотела рожать, — язвит господин Ширанья. — До последнего от себя не отпускала. Чуть обоих не сгубила — и его, и себя? Потому что решила, что он поможет построить мне образ…

— Чудесного семьянина? — не выдерживает она. — Что в тебе чудесного? Ты подумал, что будет со вторым сыном? Как ему придётся жить? Что терпеть? А, может быть, ты подумал обо мне как о матери, которой придётся бессильно наблюдать за тем, что ним творит наше замечательное цивилизованное общество? Нет? Нет! Тебе было всё равно!

Ён порывается остановить спор, но Юн не пускает его. Тоже прислушивается, но его их перебранка не смущает. И сколько же раз он был свидетелем их перепалок, что считает их чем-то обыденным? Ён впервые попадает на ссору родителей, и она видится ему неестественной, инородной, будто два совершенно чужих, неизвестных ему человека притворяются родителями и обвиняют друг друга и всех вокруг в том, что несчастны.

— Ты глупая женщина! — не выдерживает господин Ширанья. — Столько лет мы вместе, а ты никак не проймёшь, ради чего я стараюсь?

— Ради чего? — она вдруг смеётся. — Хочешь всеми правдами и неправдами стать мэром, чтобы заставить этот мир зацвести? Что? Считаешь, что только тебе это под силу?

Она повторяет фразу, сказанную им на одном из его первых интервью много лет назад. Тогда эти слова звучали благородно, но из её уст они льются словно разъедающая плоть кислота.

— Ты…

Но госпожа Ширанья, продолжая хохотать, громко хлопает дверью. Кажется, что стены квартиры затряслись от той силы, которую она вложила в свой знак протеста.

Юн ждёт немного, но в коридоре стоит тишина. Тогда он поворачивается к Ёну и говорит:

— Что ты собираешься делать? Просить отца о помощи?

— Просто хотел рассказать ему…

— Тебе перво-наперво нужно поговорить с Бо Маном. Заставь его сменить пластинку. Борд, — пробуждает он свою помощницу. — Последние сводки о Ёне Ширанья. Так я и думал, — смотрит он на потрясённого Ёна. Ну да, когда тебе говорят, что нужно связаться с тем, кто накликал на тебя самую страшную из бед, стушеваться не зазорно. — Бо Ман продолжает раздувать огонь. Если перетянем его на свою сторону, считай, полдела сделано. Мало того, что с его помощью можно безболезненно и быстро очистить тебя от неофициального статуса убийцы, так у него наверняка имеется ещё и информация о том, кто именно хотел тебя подставить.

— А если я и правда убил? — На первых порах уверенность брата заставляет Ёна усомниться в самом себе.

По привычке. Просто раньше они никогда не сходились во мнениях. Любая мелочь делала их непримиримыми врагами на день, а иногда и на два, пока сама причина их разногласия не забывалась.

— Тот, кто не может спокойно пройти мимо засыхающего цветка, забирает жизнь у кого-то? — мотает головой Юн. — Нет, ну точно жалкий. Жалкий и глупый. Отличная липучка для неприятностей. — Он смотрит на часы и говорит: — Ну так как? Если мой план тебя устраивает, Бо Ман сейчас на открытии церкви, освещает самую обсуждаемую на данный момент новость. Я уже разговаривал с ним, — неохотно сообщает он, — но у меня нет ничего, что я мог бы предложить ему взамен нашего сотрудничества.

— Ты имеешь в виду волю Гао?

— Она, правда, у тебя? — осторожно спрашивает Юн.

Однако свой взгляд он контролировать не может, и тот вспыхивает от любопытства.

— У меня, но не при мне, — Ён указывает на дверь. — Теперь я могу идти?

Юн разводит руками, отходя в сторону:

— А насчёт отца… Если дело, с которым ты к нему пришёл, должно быть решено незамедлительно, то вперёд! — иди к нему. Если же терпит, то лучше съэкономь всем нервы и оставь до лучших времён.

— Решать проблемы постепенно? — кивает Ён. — По мере их важности.

— И по возможности, — добавляет Юн. — Если дело касается Серого дома, я не уверен, что сейчас кто-то из нас сможет чем-то помочь, что бы там ни происходило.

После разговора с братом, Ён успокаивается. Действительно, разобраться со всем и сразу не получится. Нужно умерить свою жадность.

Юн отправляет на телефон Лии, любезно протянутый Ёном, информацию о местонахождении новой церкви и даже её схему, будто уверен, что ничем хорошим поход туда всё равно не кончится.

— Всегда нужно строить планы, исходя из самого плохого варианта, — объясняет он. — Я скинул на телефон… кстати, откуда он у тебя? — Юн смотрит на смартфон в руках брата с подозрением. Для того, чтобы он работал: посылал и получал данные, ему нужна сим-карта, связанная с открытой сетью. А для её регистрации нужна Борд. Ён предпочитает промолчать, как делает в случае с любым вопросом, ответ на который не считает важным. — Надеюсь, этому человеку можно доверять, и он не попортит нам планы.

— Не больше, чем ты, — уверяет Ён.

— Может, всё-таки другой возьмёшь? Я тебе дам. — Ён мотает головой. На телефоне Лии собрано много информации, и куда сподручнее оставить его, чем заморачиваться с новым. — Как знаешь! В общем, я скинул на телефон электронные приглашения на открытие церкви имени Великого Гао. Отец добыл их с большим трудом. Конечно, кто захочет давать их семье… ну ты понял кого?

— Почему сам не пошёл? — Ён находит среди полученных файлов приглашение и открывает его голограмму.

— Я же говорю, — огрызается Юн. — Взял перерыв. Не при делах…

— Или что-то нужно было сделать, пока родителей не было дома? — Ён бы и не подумал о подобном вопросе, если бы Юн постоянно не косился на дверь и не избегал домочадцев.

— Тебе не пора? — теперь Юн буквально выпирает его в коридор.

Он провожает до двери, открывает её, стараясь не шуметь, и оставляет Ёна одного за порогом.

— Я закинул тебе в карман несколько карточек с информацией уровня Д, — шепчет ему напоследок Юн, боясь, что их услышат. — Смотри не транжирь!

Ён уже садится в вызванную машину, чтобы с ветерком домчаться до следующего нужного адреса, когда сзади его кто-то хватает и оттаскивает от салона за ворот. Ён оборачивается, решив, что наглец хочет забрать его такси, но замирает не в силах вымолвить слова, когда видит перед собой взъерошенного Диля. Тот изрядно запыхался, но силы не растерял.

Ён пытается проскочить в машину, но Диль снова ловко его хватает.

— Бросил меня, значит… — бормочет он. — Там оставил… Я его… Я ему… А он…

— Мне нужно было кое с кем поговорить, — Ён поглядывает на заднее сидение такси с тоской. Кажется, на сегодня, да и навсегда, наверное, его прогулки заканчиваются. — И ещё много с кем. Ты только мешаешься. Это раз. Два. Ты убиваешь всех, кого видишь. — Диль плотно сжимает губу — хочет перебить, но желание дослушать сильнее. — Думаешь, зная это, я преспокойно буду разгуливать с тобой по городу?

— Но в участок-то привёл? — кривится его деланное лицо в злобной ухмылке.

— И…? — начинает Ён и холодеет от ужаса. — Не говори мне, что ты…

Диль пропускает его робкий вопрос мимо ушей и командует:

— Возвращаемся к Серому дому.

— Я ещё и половины нужных людей не обошёл!

— Ты оставил меня в участке, — повторяет Диль. — Чего ты ожидал?

— Что Лия подержит тебя взаперти чуть дольше, — шепчет он себе под нос и чувствует, как в кармане вибрирует смартфон.

Он видит надпись над номером звонящего: Мой номер 2

«Мой номер 2» значит… Ён жестом просит Диля замолчать и с надеждой берёт трубку.

— Он ушёл! — поспешно сообщает Лия. — За него внесли залог! Он ушёл!

Она кричит так, что стоящий напротив Диль слышит её ничуть не хуже самого Ёна.

— Хорошо-хорошо, — успокаивает он её. — Я понял. Спасибо, что сообщила… — и добавляет, убирая телефон от уха: — Когда меня уже почти в гробу отпевают.

— Я пришла с обеда, а его нет…

Ён кладёт трубку и снова идёт к такси. В этот раз не пробирается, как крыса, а шагает уверенно, словно гуляющий по своей территории хищник.

— Поехали, — говорит он, прежде чем Диль снова схватится за него. Тот замирает. — Не убиваешь ты всех подряд, — констатирует он. — Ты доказал это. Значит, можно взять тебя с собой.

— Ты и вправду хочешь выставить то, что оставил меня в упатке, как проверку?

— Участке.

— Я так и сказал, — начинает выходить из себя Диль. — За кого ты меня принимаешь?

— Я проверил тебя, и больше не боюсь за окружающих, — настаивает Ён. — Так что пошевеливайся! Убийство Гао само не раскроется.

На последних словах Диль перестаёт щетиниться. Он недолго стоит в раздумьях, а затем садится в машину, на заднее сиденье вместе с Ёном. Едут они, не разговаривая, каждый смотря в своё окно.

Кто-то внёс за него залог и узнал, где находится Ён. Дед. Пугает всё сильнее и сильнее. Ему достаточно выяснить имя человека, чьи глаза сегодня надел Ён, и он знает о каждом его шаге. Тогда почему, обладая огромным могуществом, он… Ён поглядывает украткой на Диля. Почему он связался с кем-то, вроде этих ребят?

И Бан живёт в частном секторе, потому такси останавливается у ворот во дворы, и водитель, растерянно пересчитав карточки, поданные Ёном, оставляет их стоять под охранными камерами.

— Зачем нам сюда? — просовывает руку между прутьями ограды Диль.

— Здесь живёт человек, который может быть связан с Гао.

— Да? И как они связаны? — Диль притворяется, что спрашивает невзначай, совсем его, знаете ли, это не интересует, но получается у него из рук вон плохо.

— Пока не уверен, — Ён осматривает ограду.

— В какой квартире он живёт? — не терпит безделья Диль.

— Сейчас. — Ён роется в телефоне, чтобы найти информацию о И Бане. К общим файлам по делу эти данные не прикреплены, однако все запросы Ёна и ответы на них Диан и Лия тоже сохранили. — Дом шесть, квартира десять-пятьдесят шесть.

Диль набирает цифры в домофоне: верхние ряды — номер дома, нижние — квартиры.

— Да? — раздаётся быстро, будто человек уже кого-то ждал.

— Доставка, — врёт без тени сожаления тот.

— Я ничего не заказывал.

— Возможно, заказал кто-то другой. Но посылка точно для вас.

— Оставьте вахтёру. Я заберу попозже.

— Велено передать лично в руки.

Домофон пищит, и ворота медленно открываются. Ёну становится не по себе. Что-то внутри подсказывает, что они не должны заходить. Как будто это уже происходило и ничем хорошим не кончилось.

— Идёшь? — зовёт его Диль.

Ён догоняет его, но всю дорогу до нужного дома оглядывается.

— Что-то не так? — начинает повторять за ним Диль.

Ён мотает головой.

И Бан оказывается из того рода людей, которые если уж пустили курьера во двор, то разрешат и до дверей своей квартиры дойти. Ён рад поговорить с ним где угодно, хоть на улице, хоть на пороге. Однако стоит двери приоткрыться, как Диль ладонью затыкает рот хозяина и проталкивает его вглубь прихожей.

— Простите, — следует за ними Ён и тихонько прикрывает за собой дверь. — Мы не причиним вам вреда. На самом деле мы…

— С Гао знаком? — спрашивает Диль, отбросив долгие предисловия.

— Я… — опешивший И Бан, хоть и бледный от природы, на их глазах будто в призрака превращается. — Я знаю Гао. Вы… Вы не боитесь, что я на вас потом заявлю?

— Нет, — честно сообщает Диль. — Это не наши настоящие лица. У тебя есть попить? А то так гнался за ним, что в горле пересохло.

И Бан смотрит на него, затем на Ёна. Тот снова извиняется перед ним.

— Вы расследуете смерть Гао? — догадывается он. Ён кивает и показывает ему удостоверение, которое так и таскает который день и которое столько же не действительно. — Почему сразу не представились? — В ответ Ён может лишь по-дурацки улыбнуться. — Проходите, — говорит И Бан обречённо. — Сейчас принесу воды.

Его квартира не такая большая, как от случая к случаю обсуждается на форумах его ненавистников. Мебели почти нет. Такое ощущение, что здесь никто и не живёт. Сам И Бан неплохо справляется с ролью местного призрака. Даже двигается медленно и плавно, и когда идёт, шаги его больше смахивают на полёт. Помимо бледности его лицо украшают отдающие в черноту синяки под глазами и встревоженный, глубокий взгляд. Ёну почему-то не хочется, чтобы И Бан смотрел на него. Невольно становится грустно, будто тебя опускают в бездонную пучину тоски. Через экран этот взгляд будто рассеивает свои свойства, становится легче пёрышка, но живьём… Ён теперь верит, что хандра передаётся посредством глядения глаза в глаза.

— Что вы делали на похоронах Великого Гао? — берёт стакан с водой Ён.

— Скорбел.

Ён давится только что сделанным глотком. Какие все вдруг в долю секунды стали обескураживающе честные!

— Но вы враждовали, — напоминает Ён под булькания пьющего Диля.

Скорее уж пришёл позлорадствовать и убедиться в своей победе.

— Не припомню такого, — продолжает И Бан. — Я бы предложил вам перекусить, — он смотрит на Диля, который поставил пустой стакан на стол. Они сидят в столовой, которая одновременно служит и гостинной. — Но у меня плохо с аппетитом. Я не храню еду, чтобы она не испортилась. Обычно заказываю. Но чаще мне заказывает кто-то из работающих в агенстве людей.

Поэтому-то он не увидел ничего странного в доставке!

Плечи Диля опускаются, будто целью его визита как раз-таки является еда.

— Вы часто общались с Гао?

— Нам запрещается находиться рядом, — отвечает И Бан. — Агентства неплохо поднялись на сказках о нашей вражде. Полагаю, если кто-то уличит нас в обратном, интерес людей угаснет. Ко мне, по крайней мере. Однако — чего теперь таить? — мы частенько виделись. Он не раз приходил сюда.

— Вы знали, что Гао не носит Борд? — уточняет Ён.

— Знал.

Знать о преступлении и молчать значит быть соучастником. Надо полагать, И Бан, отвечая подобным образом, решил окончательно распрощаться со своей карьерой.

— Вас это не смущало? — продолжает Ён.

— Почему это должно быть важно? — И Бан отворачивается от них и смотрит в окно. Стекла затемнены, потому даже днём кажется, что на улице уже ночь. — Носит человек Борд или нет? Разве от этого меняется его суть? Вам не кажется, что как-то темно?

— Дружище, у тебя стёкла… — встревает Диль, указывая на окно.

— Что? — Вроде не издевается. Действительно не понимает, что ему хотят сказать. — У меня в последнее время глаза болят от естественного освещения, — сознается он. — Или дело было в том, что кто-то постоянно посылал дронов подглядеть, чем я занимаюсь? Я не помню уже. Как бы там ни было, неприятно как-то. И я заказал плёнку потемнее.

— То есть вы вообще не видите солнца?

— Кажется, я младше вас. Можно со мной на ты, — лёгкая улыбка касается его лица. — Солнца, насколько я помню, из-за дымки и пыли никто уже не видел долгое время. Но если я вдруг пожелаю дневного света, то всегда могу выйти на балкон. Просто сейчас, во время нашего разговора, я вдруг понял, что всё же как-то темновато.

— Как бы вы… ты описал Гао? — Ён никак не разберёт, что хочет сказать И Бан, но понимающе кивает.

— Как тот редкий вид людей, которые вроде бы рядом с тобой, но ты точно знаешь, что никогда не сможешь дотянуться до них.

— Я… — Ён теряется в ответах артиста. Возможно, если бы он встречал таких людей, он и понял бы, о чём говорит И Бан. Он ведь просто хочет узнать, какой у Гао был характер? Много ли врагов он успел себе нажить? От беспомощности Ён почему-то смотрит на Диля. Возможно, ждёт, что тот тоже не понимает, и их таких теперь, по крайней мере, двое. Но того ничего не смущает. Кажется, он даже полностью согласен с И Баном. Будто сам с Гао общался.

— О чём вы разговаривали, когда он приходил сюда?

— Хотите знать, не говорил ли он чего-то, что может помочь вам в расследовании? — теперь уточняет И Бан. — Говорили-то мы о многом. Хотелось бы поконкретнее.

Ён достаёт телефон и роется в сохранённых фотографиях.

— Вот, — показывает он снимок. — Может, он говорил об этом?

— О книге? — вглядывается в экран И Бан. — Я не очень люблю читать, поэтому если он и упоминал когда-то… Хотя постойте, это же та книга сказок? Та самая, да? — он вдруг оживает.

В потускневших глазах появляется блеск.

— Та самая? — Оригинальная книга действительно роскошь в настоящие дни, но чтобы она вызывала неописуемый восторг? Ён впервые встречает подобную реакцию. — Он о ней говорил?

— Да! Ему… им в детстве сестра читала!

— Да-да, — вторит ему Диль, — а самые любимые…

— Про трёх братьев, где третий самый удачливый всегда! — хором говорят они.

Здесь Ён окончательно теряет нить разговора. Ещё и Диль присоединился!

— Так ты один из тех, кого он искал? — смотрит на него с восторгом И Бан.

— А чего меня искать? — ерепенится Диль. — Я всегда рядом. Только боялся, что Дед ему навредить может, чтобы до Вера Изу добраться.

— Ему нужен… — начинает Ён.

— Потому и не говорил, что мы связаны. Он бы обязательно воспользовался этим. Я как хотел? — тараторит Диль. — С Вером Изу поквитаться…

— Так! Давайте по порядку! Что там про книгу? — сдаётся Ён, когда понимает, что эти двое спелись и не собираются ему ничего объяснять. Вроде как забыли, что он рядом с ними сидит.

— Он с кем-то договорился, чтобы достать её.

— Знаешь с кем?

— Нет, — говорит И Бан, — но у меня есть переписка…

— То есть переписка? — подскакивает Ён.

— Он договаривался с кем-то с моего телефона. Могу скинуть скрины.

Подумать только! И он говорит об этом лишь сейчас! Ён кладёт телефон на стол и открывает передачу данных, а сам от нетерпения усидеть не может, начинает ходить по квартире.

Прикроватная тумбочка, больше похожая на ящик из-под посылки, который кому-то было лень выкидывать, забита пузырьками с таблетками. Лекарство от панических атак Ён узнаёт сразу, однако другие ему не известны. Рыться в чужих вещах — дурное воспитание, но внутреннее чутьё подсказывает, что внятного ответа от И Бана не получить, потому лучше провести небольшое исследование самому. Ён открывает один из пузырьков. Почти полный — выписали буквально несколько дней назад.

Ён оборачивается и наблюдает за тем, с каким рвением И Бан делает скриншоты и отправляет их ему на телефон. И что он на него рассердился? И Бан ведь не следователь, а из-за лекарств наверняка ещё и заторможен. Ему сейчас сложно мыслить чётко.

— Всё! — с ребячьим восторгом смотрит на него И Бан.

— Да? Слушай, насчёт…

— Я помог вам, а значит, будет честно, если вы поможете мне.

— И как же? — Ён подходит к нему, чтобы забрать телефон.

— Вы поможете мне уйти.

— Ты разве сам не можешь? — Его слова в который раз вводят Ёна в ступор.

И Бан смотрит на него, но отвечать либо не смеет, либо не знает с чего начать.

— У тебя тоже эта штука в башке? — начинает приставать с расспросами Диль.

И Бан хмурится и коротко отнекивается.

— Какая ещё штука? — досадует Ён, что их разговор перебивают очередным бредом. — Может, если уж озвучиваешь свои мысли, то всё-таки постараешься правильно слова выговаривать.

И Бан смущён, Диль растерян, Ён зол — именно в таких чувствах их настигает бряканье домофона.

Хозяин квартиры торопится включить видеозвонок. Он ничего не говорит, только слушает и затем нажимает кнопку, впуская гостя во дворы.

— Подождите меня на улице, — начинает собираться он. Достаёт рюкзак, кидает в него зарядку, телефон и ещё что-то, что Ён не успевает рассмотреть. — Мне нужно кое с кем поговорить. Затем я спущусь к вам.

Ёну затея не нравится. Возникает ощущение, что они проворачивают афёру. С другой стороны, И Бан взрослый человек. И если он принимает решения, вроде собрать вещи и провалиться сквозь землю, кто такой Ён, чтобы ему запрещать?

— Какой смысл куда-то уезжать, если на тебе Борд? — Он продолжает наблюдать за метаниями И Бана, пытаясь в его движениях или выражении лица прочитать, что этот парень задумал?

— Ненадолго, — отвечает он.

Что ненадолго? Борд?

— Это преступление! — берёт Ёна дрожь. — Или что? Ты и так планируешь в Серый дом перебраться?

И Бан бегло смотрит на часы.

— Вам нужно идти, — говорит он. — Думаю, мой гость будет недоволен, если столкнётся с вами. Он тоже хочет поговорить о Гао, но не хочет, чтобы кто-то знал о том, что он в нём заинтересован.

— Кто-то тоже расследует дело Великого Гао? — Ён не знает, радоваться ему или тревожиться.

Стоит ли объединить усилия? Тот человек осторожен, раз ищет встреч тайком. Что же на самом деле значит смерть Гао, раз для её разгадки приходится так откровенно жертвовать жизнью? И, вероятно, не одной.

И Бан встревоженно поглядывает на дверь. Себя ему, судя по всему не жаль, но за человека, который к нему идёт, он переживает. Возможно ли, что он его знал до печальных событий? Того, кого он пустит в дом, не попавшись на хитрость, а по собственному желанию. Ёну не остаётся ничего другого, кроме как согласиться с требованием хозяина и покинуть квартиру с тяжёлым сердцем и неприятным предчувствием.

Когда он с Дилем за компанию нажимает на кнопку первого этажа в лифте, Ён видит мельком силуэт, и его будто ударяет током — как же знаком! Точно где-то сталкивались! Двери кабинки захлапываются, прежде чем Ён вскрикивает:

— Постой-ка, давай лучше вернёмся!

Диль пытается подставить руку, чтобы не дать дверцам сойтись. Но даже он со своими рефлексами не успевает вовремя.

Пока они едут вниз, Ён нервно ходит кругами по кабинке.

— Что на пустом тесте паникуешь? Пойдём, — ворчит Диль, словно старик. Они выходят на улицу и останавливаются рядом с парковкой, напротив стеклянного подъезда. — Он же сказал, сейчас спустится…

Громкий шлепок за их спинами заставляет Ёна вздрогнуть. Затем уши разрывает вой сигнализаций, сработавших от ударной волны.

Гуляющие у подъезда люди замирают, затем поднимается крик.

Кто-то кричит:

— Вызывайте скорую!

— Полицию! Звоните в полицию!

Ён пересиливает себя и оборачивается. На смятой машине лежит переломанное тело, по которому тонкими струйками стекает кровь. Голова свешена вниз, глаза открыты. Машина же, значительно пострадав, смягчила падение и не дала телу превратиться в лужу.

— Вдребезги, — Диль в отличие от Ёна способен соображать и двигаться. Он быстро оглядывает Борд на свисающей голове И Бана. — Она сломана. Безнадёжно испорчена. Даже не посмотреть записи. Зачем эта дрянь нужна вообще? Может, он успел переслать кому-нибудь, кто с ним так? — Быстрым шагом он направляется к воротам. — Что встал? — зовёт он Ёна. — Ждёшь поганницы?

Они отходят на безопасное расстояние и только тогда заказывают такси. До церкви путь не близкий, и дорога пешком заняла бы не один час.

— Уверен? — Диль нисколько не сомневается, что ехать на открытие не лучшая идея.

Однако подвернётся ли другой случай поговорить с Бо Маном?

После вопроса Диля больше никто не произносит ни слова. Они едут в полной тишине, и Ён снова тонет в потоке неприятных мыслей. Действительно, зачем нужны эти Борд? Какой в них толк? Что И Бан, что Гао… На глазах миллионов людей их превратили в рабов? Что может один обычный человек против воли тех, у кого власти в разы больше?

Почему он не использовал Борд для спасения? В ней столько возможностей для того, чтобы доказать всё: от плохого обращения до несоблюдения условий договора. А что если… Ёну мысль не нравится, но сейчас она кажется самой верной. Да разве её теперь проверишь? Что если И Бан сперва так и поступил? Сообщил кому-то, пожаловался? Но что он получил в ответ?

Смерть Гао расследуется под присмотром руководства — ведётся по сценарию, написанному невидимой рукой, и не имеет никакого отношения к действительности. Простым сотрудникам, вроде Ёна, чтобы сохранить место, нужно бесприкословно следовать указам. Им говорят закрыть на что-то глаза, они закрывают. Им говорят обвинить кого-то, они ищут улики, которые помогут очернить несчастливца. Отработанная годами система стала настолько обыденной, что Ён не обращал на неё внимания, пока сам не стал её жертвой. Какого же всем тем, кто попал под её каток?

Если И Бан однажды обращался за помощью, но с чьей-то отмашки лишь вернулся в руки своих мучителей, какой у него мог быть путь? Он был готов отдать свою жизнь двум незнакомцам, совершенно не заботясь о том, что с ним случится. Лишь бы не здесь.

Тот человек, что пришёл к И Бану перед смертью, не знал, что Ён и Диль ждут его у дома. Не знал, что он договорился уйти с ними. Значит, дело всё-таки в Великом Гао. Может, И Бан и ему рассказал о переписке в телефоне? На самом деле тот не хотел найти убийцу? А, наоборот, скрыть?

Здание церкви размером чуть ли не достигает здание Больга Враш. Когда Ён выходит из такси, за поездку на котором отдал почти всю подачку Юна, он сперва решает, что ошибся адресом.

— Приехали! — возвращает его в реальность Диль.

Церковь не достроена. Хотя верхние этажи можно разглядеть с трудом, видно, что они заставлены строительными балками и кранами.

Надпись у строящегося дома гласит, что данный объект не просто церковь, а также место, где живут её служители и все нуждающиеся. Кто такие эти нуждающиеся, и что должно случиться, чтобы тебя к ним причислили, не объясняется.

Людей у церкви собирается уйма. Очередь тянется вниз по улице. Благо, движение пока не перекрыла. Пришедшие не сильно устали от ожидания, и беспорядков не устраивают.

— У меня одно приглашение. — Ён не хочет оставлять Диля без присмотра среди толпы. Но что делать, если он увязался? — Можешь, просто побыть здесь и не… баловаться?

Баловаться… Ну что-то вроде убить кого-то в компании, которая сейчас окружает Ёна, это и вправду баловство. Ён сам не понял, как так быстро деградировал до уровня Диля. После последних событий он выдохся морально, и сейчас просто плюёт на то, как его мозг обозначает преступления. Потом… Потом с этим разберётся. Сейчас главное — поймать журналюгу Бо Мана. Ещё одна неприятная персона, с которой обстоятельства вынуждают иметь дело.

— Да-да, — чешет шею Диль, выказывая всю непринуждённость, какая в нём имеется. — Иди, конечно.

Ён напрягается сильнее. Он не сводит взгляда с невинно осматривающего огромную очередь Диля, пока не добирается до нужного входа — для вип-персон, к коим причислена его семья, двери другие. Как-то просто он согласился отпустить того, к кому должен тенью приклеиться.

Ён достаёт телефон и показывает голограмму приглашения. Рука дрожит ещё с событий у дома И Бана, да и всё тело потряхивает, и охранник долго наблюдает за ним, затем говорит:

— Высылаю номер приглашения. Проверьте.

— Есть, — отвечают ему в Борд, будто по рации. — Ещё не использовано.

Охранник неторопливо вертит голограмму, достаёт небольшой скан и проводит лучом по приглашению.

— Зарегистрировано, — сообщает скан.

Цвет голограммы благополучно меняется.

Охранник без особого желания делает шаг в сторону и пропускает Ёна.

Лестница ведёт сразу на третий этаж. Ещё не входя в зал, Ён видит, что место поклонения — иначе и не назвать — расположено как раз над комнатой, где собрались вип-персоны. Пол, стеклянный для собравшихся наверху, наверняка выглядит для тех, кто кланяется Гао внизу, тёмным потолком. Звон бокалов и смех присутствующих выбивают землю из-под ног Ёна. Кажется, его стошнит прямо здесь. Красное вино звонко струится по краям питьевого фонтана, возвращая мыслями к телу И Бана, с которого точно также сейчас стекает кровь. Хотя наверное, уже нет. Наверняка, его уже убрали с улицы. Хруст корочек свежего хлеба и переливы губ от сочного мяса на нём вдруг перебиваются вонью от помойных крыс, которые должен грызть Диль, иначе попросту ослабеет и будет убит. Красивые цветы украшают зал, но ярче всё же были те, что обрамляли бледное лицо мёртвого Гао на похоронах.

Ён будто попадает в ужасный сон. Он в кошмаре. Очередном. Долгом. Не желающем заканчиваться. Абсурдность увиденного не может быть реальностью. Не может быть тем миров, в котором он живёт на самом деле.

— Ты чего застыл? — всплывает перед Ёном лицо господина Нойя. Ему приходилось видеть отца Диана на фотографиях. Они его значительно ужимали — господин Нойя оказывается крупнее и выше, чем Ён представлял. — Непривыкший? Господа! — взывает он к присутствующим, и многие поворачивают голову в сторону Ёна. — У нас новенький!

— Неужели? — окружают его люди. — И на чём же поднялся? Продаже редкого антиквариата? Ты бы госслужащим? Значит, наверное, скрытой информации? Органы? Да, точно! С ними никогда не прогадаешь!

Ёна начинает трясти сильнее, и внимательный господин Нойя не может этого не заметить.

— Да полно вам! Пристали к человеку! Он аж вспотел! Кыш! Кыш! Дайте ему отдышаться! Не все сразу!

Когда он разгоняет публику, которую сам и собрал, он приобнимает Ёна за плечи и ведёт к витрине. Из неё открывается живописный вид на алтарь Гао и людей, пришедших на поклон.

— Тебе не о чем переживать, — успокаивает его господин Нойя. — Здесь ты в полнейшей безопасности! И даже больше того, — он отпускает Ёна и одним коротким прыжком вплотную приближается к стеклу и тыкает в него пальцем. — Глянь туда! Ну! Не стесняйся! Посмотри во-он туда! — Ёну не нравится ни его заискивающий тон, ни его сгорбленная поза. Он как будто продавец, которому во что бы ни стало нужно втюхать свой товар. Ён нехотя шагает к витрине и смотрит в том направлении, которое ему указывают. — Там… У гроба… Ну? Видишь? Слева? В форме стоит. Видишь? Это мой сын. — Кажется, душа Ёна покидает тело. Он сдерживается из последних сил, чтобы не развернуться и не убежать прочь из этого чёртова места. — Он охраняет нашего миссию. Почётная должность, не считаешь? — Хотя господин Нойя и хвастается, никакой гордости Ён в его голосе не слышит. — Не беспокойся. И даже знаешь, если тебе понадобиться когда-нибудь помощь… Ну знаешь… — он хлопает Ёна по груди. — Попадёшься на чём-нибудь…

— У него высокая должность? — холодно спрашивает Ён.

Улыбка пропадает с лица господина Нойя. Вся его павлинья раздутость мигом пропадает.

— Пока нет… — растерянно шепчет он, затем злобно косится в сторону сына.

Диан вытягивается по стойке смирно. С безразличием отталкивает нарушителей, желающих поближе подобраться к вертикально стоящему гробу. Он стоит на ступеньку ниже тонущего в свежих цветах Гао. Тот в своём стеклянном гробу, как кукла в коробке. Ён бы на его месте уже раз сто обернулся, но Диан ведёт себя так, будто за его спиной нет ничего особенного. Его внимание, пышущее презрением, направлено на людей перед ним. Есть ли что-то, что способно убрать с его лица это цинично-саркастическое выражение?

— Проблем у меня нет, — чешет бровь Ён, таким образом прикрывая ладонью бегающий взгляд. — Однако я слышал… То есть, знаете, я интересуюсь книгами. — Господин Нойя в недоумении, причём таком, что будучи личностью чересчур активной, даже не перебивает. — Меня интересует одна, и мне кажется, вы можете помочь.

— Как же это? — Его изумлению нет предела. Ноты детского удивления проскальзывают в каждом слове. — Я… и книги?

— Вообще, — начинает Ён, — я слышал, вы видели Великого Гао в ночь его смерти. Ну, на мероприятии?

— О, этот мальчишка! — возмущается тот, но быстро вспоминает, что находится не в той компании, где мог бы поливать грязью, кого пожелает. С незнакомцами всегда лучше быть настороже. — Да, я был. — Он достаёт белоснежный платок и промакивает им пот на лбу. — И что же? Если честно, видел его мельком. Он сказал, что не хочет быть среди сброда, — он нервно хохочет. — Это мы-то сброд? Вот. Сказал и был таков.

— Может, вы видели? Не было ли у него при себе во-от этого? — Ён аккуратно показывает ему снимок книги сказок.

— Не думаю, — мотает головой тот. — Не помню, чтобы он вообще что-то держал в руках. Возможно, он сохранил их пустыми, чтобы потом стащить ключи от машины. Мелкий пога… То есть, характер у него был… уникальным, — господин Нойя снова вытирает пот с лица. — Но как говорится, великие люди всегда имеют какие-то, — он бьёт пальцем по виску и издаёт сдавленный хохоток.

— Может быть, вы знаете, где её достать? — продолжает Ён.

— С чего ты взял, что я могу это знать? — Очередная доза удивления грозит ему сердечным приступом.

— Слышал, — мягко тянет свою линию Ён, — вы читали оригинальные книги своему сыну, когда он был маленьким.

— Что? — от возмущения господин Нойя всплёскивает руками. — Кто вам сказал такую глупость? Будто у меня есть время читать этому выро… — он кашляет, проглатывая конец слова.

— Может, ваша жена? — Его реакция выбивает Ёна из колеи, но он не собирается отпускать свою жертву так быстро.

— Эта ду…? — Он снова взмахивает руками вне себя от злости и задевает поднос, который несёт проходящий мимо официант. Напитки проливаются, и один попадает на рубашку Ёна. Врач выдал её со словами беречь единственную новую одежду на выход. Он однажды сам собирается её надеть, пусть рубашка ему и маловата. Однако, кажется, как назло на рукав угодило красное вино. — Безрукий! — начинает вопить господин Нойя, увидев раздосадованного Ёна. — Выродок! На что только способен! Ты здесь для чего? Чтобы всё портить? — Официант извиняется, но даже удар по лицу, который он получил от господина Нойя, ситуации не улучшает. — Как такое ничтожество…

Ён хватает его за руки, избегая нового потока ударов, которыми тот хочет осыпать официанта. Наконец подходят охранники, и господин Нойя благополучно покидает зал, крича уже на них и выбиваясь, словно и их он порвёт, только дайте ему шанс.

— Не берите в голову, — окружают Ёна дамы. Две из них подталкивают подружку вперёд, затем смотрят на него и начинают хихикать. — У него проблемы с гневом. Что в его положение печально, конечно. — Говорящая театрально вздыхает и оглядывает Ёна с ног до головы. — Непонятно, что он вообще здесь делает. Весь в долгах, как в шелках. Наверно, снова подлизался к кому-то…

— Я как-то пошутила, что сын у него красив настолько, что я бы даже его купила, — продолжает другая. — Так этот дурень принял мои слова за чистую правду, и спросил за сколько возьму, — она игриво смеётся. — Я ему: «А он разве не женат?» А он мне: «Проблема решаема». Мнит себя прирождённым торговцем, даром что бесталанный. Хорошо, что его убрали. Без него как-то легче дышится! Ну да, сточной крысе не место среди кошек, конечно.

— А мне их сына жаль, — дует губы третья. — С такими родителями я бы точно сошла с ума! Или руки на себя наложила!

— Да что ты такое говоришь! — перебивает её подруга.

— И почему же? — подначивает её Ён.

— Отец явно свой гнев не контролирует, — поглядывает она сквозь стекло на предмет их разговора. — А мать не признаёт.

— Не признаёт? — вторит ей Ён.

— Ну да, я так слышала, — важно кивает болтушка. — Говорят, давно когда-то была то ли авария, то ли ещё что…

— А что там может случится при таком-то отце! — начинает судачить другая. — Если он при всех официанта не гнушается бить, представляете, что у них дома творится?

— Так и что же? — торопит их Ён.

— А! — вспоминает, что хотела сказать болтушка. — Так вот… Пусть будет авария. Придерживаемся официальной теории. Мальчик, говорят, уродился с красивым лицом, и мать в нём души не чаяла! А когда ему операцию сделали… ну, восстановили, как могли, она заявила, что он ей не сын.

— Как так? — не сдерживается Ён и перебивает её.

— А вот так! — смеётся болтушка. — Сказала, что не её это сын и с этой дурной мыслью по сей день и живёт! Не повезло ему! А мужчина-то загляденье! — снова выглядывает она Диана в витрине.

— Что ж… — начинаются обсуждения вкусов, и Ён вежливо откланивается.

— Слышала, вы спрашивали этого Нойя про книги, — останавливает его одна из болтушек. Даже прихватывает его за рукав. — Чем заняты завтра после обеда?

— Как это связано? — не понимает Ён.

Болтушки только смеются.

— Вот шутник! — говорит та, что держит его за рукав. — Если я подскажу вам, вы обязаны будете завтра встретиться со мной. — Ён по очереди смотрит на девушек, ища подвох, но видит только похожие лица, украшенные невинными улыбками. Кажется, они ходят к одному пластическому хирургу. — Ну так что? — Ён кивает. — Если вас интересуют книги, то среди нас всех есть только один человек, который может вам помочь. Причём, вот совпадение! Он начал увлекаться ими совсем недавно! Тоже искал кого-то, кто мог бы ему подсказать.

— И кто же?

— Господин Ширанья! — восторженно вскрикивает она.

— Ты серьёзно? — Её подружки удивлены не меньше Ёна. — И с каких пор? Впервые слышу! Почему не рассказывала?

— Неделю-две назад сидела я в нашем клубе, пила кофе, — болтушка жестом подзывает слушателей поближе, — и слышу, как он спрашивает про какую-то книгу. Тоже изрядно удивилась. Неужто хочет оригиналы собирать? Удовольствие не из дешёвых! Даже не каждый из семейства Варов может себе позволить такое увлечение… Я слышала, что если читать оригиналы книг, то можно заболеть. На их страницах…

— Спасибо за наводку, — спешит прервать ненужную беседу Ён. — И раз уж я у вас теперь в долгу, спрошу ещё кое о чём. — Девушки с готовностью соглашаются. — Где я могу встретить Бо Мана? — Прищур болтушек вынуждает его объясниться. — Я его… фанат.

— Я видела его в той части зала? И вот, — протягивает она карточку. — Мои контакты.

Подсказка помогает. Бо Ман стоит в одиночестве и потягивает сок. Небось сохраняет твёрдость сознания, чтобы не пропустить ничего интересного. Но открытие протекает скучно, это заметно по его унылому виду.

Ён подходит, прихватив первый попавшийся бокал, и без всякого приветствия чокается им со стаканом Бо Мана. Журналист кивает без особого желания и продолжает глазеть на толпу.

— Ждёте сенсацию? — пытается завязать разговор Ён.

— Скорее терплю ради карьеры, — отвечает Бо Ман. — Я — единственный журналист, попавший внутрь этого головокружительного мероприятия.

— Видимо, хорошо постарались.

Слова Ёна не нравятся Бо Ману. Он наконец смотрит на него.

— Вы кто? — опускает он стакан с соком. — Все здесь знают, почему я здесь? Все, кроме вас.

— Тот, кто пришёл сюда исключительно ради вас, — по-приятельски отвечает Ён. — Удивительно, вблизи вы ещё больше похожи на козла.

— Чт…

— У меня к вам предложение, — не даёт ему взять инициативу Ён. — Как насчёт того, чтобы найти настоящего убийцу Великого Гао, вместо того, чтобы целовать ботинки здешних элит? — Ён поглядывает на Бо Мана, но лицо того ничего не выражает. — Вам же самому тошно. Разве нет?

— У вас должна быть невероятная информация, раз вы приходите сюда и откровенно предлагаете мне сделку. Ну-ка, удивите меня!

— Воля Гао станет вашей, — пожимает плечами Ён.

— Вот так вот? — смеётся Бо Ман. — Да кто вам поверит, наивный? Все знают, что воля Великого Гао сейчас у… Ширанья? — неуверенно осматривает он Ёна. «Неужели нет никого на свете, — думает Ён, — кто не узнал бы меня в этой маскировке? Зачем я тогда вообще так вырядился?» — Ну и наглость… Что если я прямо сейчас сдам тебя, куда полагается?

— Тогда из ваших рук утечёт сенсация, которая иному и за десять жизней не достанется? Тогда вы лишитесь возможности стать вершителем справедливости? Тогда вы не станете спасителем невиновных?

— Как много почестей за твоё спасение, — смеётся Бо Ман. — Хотя в одной я всё-таки заинтересован, признаюсь. Как с тобой связаться, если надумаю?

— Сообщите моему брату, — за стеной нет даже сети, потому Ён предлагает единственный вариант, который приходит ему в голову.

— Близнецы-подлецы! — шутит Бо Ман. — А я-то думал, вы друг друга на дух не переносите!

Звучит как комплимент, но Ёну почему-то кажется, что его поливают грязью.

В зале поклонений поднимается шум. Ён и Бо Ман одновременно опускают головы. Люди толкаются и кричат, начинается давка.

— Что там? — раздаётся знакомый голос.

Ён поднимает взгляд и натыкается на Вера Изу. Рядом с его журналистом кто-то ошивается. Естественно, он захочет проверить, не ищет ли пройдоха Бо Ман предложение получше. Вер Изу не успевает до них дойти, но Ён всё равно отворачивается, хотя и понимает, что тот его навряд ли узнает.

— Несколько человек из очереди прорвались в церковь, — сообщает охранник у входа.

— И как им это удалось? — пытается держать улыбку он.

Идеальное мероприятие вдруг превращается в дешёвые разборки. Ён не может не признать, что испорченное настроение Вера Изу его радует.

— Кто-то вырубил смотрителей.

— Так запросто? Я думал, вы ребята обученные?

На этом веселье Ёна кончается. Кто-то вырубил обученных бойцов? Кто же это, мать твою, может быть? И что ему неймётся?

Ён садится на корточки и начинает выискивать среди толпы, беснящейся внизу, Диля. Находит он его однако вовсе не вблизи входа. Он стоит возле гроба Великий Гао. Самое страшное — Диан смотрит прямо на него. Всем, охранникам и полицейским, наверняка уже выслали фотографии нарушителей. Благодаря камерам выделить нужные лица — дело пяти секунд.

Диан безразлично смотрит на Диля.

«Что ты встал? — бормочет Ён. — Поглазел и хватит? Беги оттуда!»

Но Диль поднимает руку и браво машет ей, будто приветствует кого-то. Диан оборачивается и в кой-то веке смотрит на того, чьё тело он охраняет. Затем касается Борд. Наверняка сообщает о нахождении нарушителя, ведь не может оставить свой пост и побежать за Дилем.

От бессилия Ён бьёт по стеклянному полу кулаком. Затем бежит вниз по лестнице, надеясь, что Диль испортил план Вера Изу, но не его. Ради чего стараться, если хотя бы одного из их сейчас схватят? Что ему делать без Диля?

Он расталкивает людей, стараясь побыстрее добраться до места, где видел Диля, однако когда наконец достигает своей цели, его не обнаруживает. Зато Диан теперь сверлит его раздражённым взглядом. Он указывает Ёну на запасный выход и говорит в Борд:

— Внимание! В помещении обнаружен подозрительный объект! Просьба вывести всех из помещения! Вызовите сапёров!

Диан снова смотрит на Ёна, который так и не смеет пошевелиться, и снова указывает на запасный выход. Ён следует его немому совету, однако у двери оборачивается, не понимая, что же такое происходит. Пока в зале царит суматоха, Диан садится рядом с гробом и начинает теребить бумажку в руках. Затем поднимает голову, смотрит на Гао и снова возвращается к бумажке. Как будто ждёт чего-то.

Ён собирается на улицу, но слышит, как множество шагов направляется к нему и бежит вверх по лестнице. Несколько этажей спустя он видит сидящего на ступеньках Диля.

— Ещё не закончилось? — спрашивает он как ни в чём ни бывало.

— Так и знал, что твоих рук дело, — бухается рядом с ним Ён. Не помешало бы и самому отдышаться. — И зачем?

— Издевались при жизнь, пускай хоть после смерти отстанут, — бубнит тот.

— Что? — Кажется, Ёну послышалось, но Диль продолжает:

— Не сильно шандарахнет. Если никого не будет в зале, только гроб пострадает.

— Ты в своём уме! — вскакивает Ён.

— Я же сказал, — усаживает его обратно тот, потянув за руку. — Нормально всё будет. Слышишь? — Диль затихает, и до них доносятся многочисленные шаги. — Они решили все этажи прочесать? Какие злопамятные! Ну вырубил я парочку их человек, повод задуматься над самопонишерствованием! Я им, можно сказать, помог!

Ён вскакивает, пинком заставляет подняться и Диля. Они забегают на один из этажей, надеясь спрятаться там, но попадается им пустое помещение, потолок которого подпирают редкие колонны. Суетливые шаги сопровождает гулкое эхо, и выслеживающие приборы охранников тотчас реагируют на звук. Ён хоть ничем и не снаряжён, слышит, как компьютерный голос где-то поблизости сообщает их координаты.

— Отойди подальше, — командует Диль, разминая сперва шею, затем кулаки.

— Никого не убивай! — грозит ему Ён. — Если кто-то умрёт, можете распрощаться с нашим уговором.

Диль морщится, но ничего не говорит.

Ён скрывается за колонной. Возможно, умей он драться, то ему пришлось бы присоединиться к Дилю. Но обстоятельства другие.

Какое-то время над ними нависает тишина. Может, всё-таки пробежали мимо? Ён выглядывает и замечает, что Диль расположился посередине площадки и раздражённо притопывает ногой, вглядываясь в лестничный пролёт.

— Наверно, они… — начинает он, но ему под ноги что-то падает.

Диль вовремя отпрыгивает и затыкает уши, иначе его бы оглушило. Ён такой сноровкой не отличается, потому писк в ушах на время его дезориентирует. Кто-то хватает его за ворот, вышвыривает из-за колонны и бросает на пол. Он с усилием открывает глаза и видит человека в маске, нацелившего на него кулак.

— Диль-Диль! — кричит он.

В голову бойца тут же что-то прилетает. Локатор — а прилетел он — разлетается на кусочки, и преследователь валится навзничь. Два его товарища поблизости нацеливают на Ёна шокеры. Вот так оружие, которым он пользовался совсем недавно сам, теперь угрожает ему.

Диль едва закончил с теми смельчаками, что напали на него, и единственное, что приходит в его светлую голову, прыжком преодолеть расстояние между ним и Ёном. Может, были ещё варианты, а он просто решил покрасоваться. Кувырок явно будет здесь лишним, однако Диль спокойно делает его, в итоге лицом к лицу встречаясь с Ёном. Здесь-то и становится понятным, что для него эта драка — обычная игра.

Ехидную усмешку Ён видит доли секунды, но его грудь сдавливает сразу несколько чувств. Сперва он представляет, с какой лёгкостью Диль может протянуть руку и раздавить его череп, просто сжав пальцы. Потом ему становится стыдно. Он никогда не считал себя сильным, драки для него значили изгнание в Серый дом… Но разве не должен он был научиться хоть немного себя защищать?

От одного разряда Диль уворачивается, второй всё же его задевает. Но Диль будто и не чувствует ничего. Он ловко бьёт стрелков в грудь — аккурат в солнечное сплетение — этого достаточно, чтобы те повалились к его ногам.

Диль поворачивается к Ёну и начинает смеяться.

— Диль! Диль! — дразнит он.

— Живые? — поднимается Ён, не подавая вида, как сильно задевают его слова.

Сам уже понял, создание он что ни на есть ничтожное. Чего уж сыпать соль на рану?

— Мы разбираемся только с понедельниками Вера Изу. — «Подельниками» мысленно поправляет Ён. Диль садится на пол и переводит дух. — Не знаю, кто придумал, что мы убиваем всех подряд, но нам это на руку. Никто лишний раз не сунется.

— Ну сегодня ты точно убил его настроение, — кивает Ён, хотя ответ Диля устраивает его не в полной мере.

— В смысле? — замирает тот.

— Он был на грани срыва, когда услышал, что кто-то попортил его вечеринку.

— Он здесь? — вскакивает тот. — Но он ведь не собирался! Ты… Из-за того, что провозился с тобой, я пропустил его!

— Ты куда? — следует за ним Ён.

— Пойду шкуру с него, наконец, сдеру!

— Никаких убийств, слышал? Как ты смеешь? При полицейском? Он обязательно получит, что заслужил, а ты…

— И я получу! — Если Диль думает, что его повинная заставит Ёна отвязаться, он крупно ошибается.

— Ты его и пальцем не тронешь!

— Или что? — Диль не выдерживает и хватает Ёна за горло, придавливает к стене и приподнимает.

Дышать нечем. Железная хватка высасывает жизнь, не давая возможности сказать и слова. Покрасневшие глаза Диля смотрят в упор на него без тени сомнения.

— Кем ты себя возомнил? — цедит он сквозь зубы. — Из-за моего хорошего обращения решил, что мы слабаки? — Он сильнее сжимает пальцы. — Времени нет, а ты будешь мне указывать, что делать? Что? Я спрашиваю, кем ты себя возомнил?

Вместо ответа Ён хрипит. Диль ослабляет хватку, но глаз с него не спускает.

— Что ты привязался к этому времени? — Хоть теперь можно дышать, говорить по-прежнему трудно. — Как будто помирать завтра собрался!

— Уехал? — меняется в лице Диль. Он явно переспрашивает не у Ёна. — Ты слышал? — А вот теперь к нему обращается. — Он уехал! — И снова сдавливает ему шею. — Да какой от тебя прок, щенок?

— Так куда ты так торопишься? Или не ты? Дед? — хрипит Ён. — Что? Настолько старый, что боится не дожить до свершения своей мести? — На руках Диля выступают вены. — Вам был нужен быстрый способ добраться до Вера Изу? — В глазах начинает темнеть. Вместо страха его вдруг пробирает смех. — У вас столько технологий, а вы его поймать не можете? Вы же в любую щель пролезете, так что не так с ним?

— Хочешь на свой шкуре проверить, что будет, если сунешь нос в Больга Враш? — Ён и раньше слышал, что Вер Изу преуспел в старании обезопасить себя. Говорят, его здание по защите не хуже древних гробниц. Смертельные системы безопасности — так прозвали программы, которые специально для него разработал Стали Вар. — Борд одного из его шестерок выдала, что у него здание не заканчивается подземной парковкой. Внизу огромные помещения, полностью изолированные от мира. Знаешь, что это значит? У этой мрази есть даже свой личный бункер. И если случится катастрофа — хоть созданная людьми, хоть природная, — сдохнут все, но не он. И ты смеешь смеяться над тем, что до него не может добраться человек?

Из всего сказанного Ён выделяет лишь тот факт, что Врач не врал насчёт сотен Борд, собранных с чужих голов. Так они добывают информацию о Вере Изу, его крепости, его расписании.

— И почемы ты ради этого старика так надрываешься? — продолжает Ён. — Ну и помрёт он раньше тебя, не здорово разве? Зачем ты вообще связался с ним? Он в курсе каким опасностям тебе подвергает? Оно стоит таких рисков?

— Хватит пищать, — командует Диль. — Я скажу этому телу убивать, и оно будет убивать. — Ён перестаёт хвататься за душащую его руку, вслушиваясь в слова. — Я скажу этому телу умереть, и оно умрёт. — Губы Диля двигаются, но Ёну чудится, что говорит кто-то другой. — Я умру, и это тело тоже умрёт.

— Не вливание? — бормочет Ён. — Не может его быть! Его запретили! Давно запретили!

— Воровать и убивать, как помнится, тоже. Но смотри-ка, что вокруг творится? С каких пор тебя, самовлюблённого щенка, интересует чья-то судьба, кроме твоей? Задавал бы эти вопросы, сидя на мягком стуле в своём распрекрасном участке? Но ты прав, — продолжает он спокойнее, — я скоро умру и изо всех сил стараюсь утащить с собой в ад этого ублюдка Вера Изу. Потому, раз уж ты здесь, будь любезен, сослужи службу старому человеку. Стань тем, ради чего тебя спасли.

Тело Диля не может выдержать скопившегося напряжения, и он отпускает Ёна, одним лёгким ударом сшибая глушилку. Он харкает кровью и хватается за волосы, дрожащими руками лезет в поясной мешочек за таблетками.

Ён бросается к глушилке, но та сломана.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы прийти в себя? — трясёт он Диля за плечи, но тот не реагирует, только держится за голову и кусает губы.

— Связь восстановлена, — сообщает Борд. Ён вздрагивает. Он уже и забыл, как она звучит. — Сто шестнадцать запросов о твоём местонахождении за последние пять минут. Самый близкий запрос в пятистах метрах от тебя.

— Что это значит? — Ён впервые сталкивается с подобной статистикой.

— Расстояние сокращается. Полагаю, эти люди идут к тебе.

Ён пытается поднять Диля, но тот совершенно не готов идти не то чтобы бежать.

— Этот Дед совсем больной? — от безысходности говорит сам с собой Ён. — Что он творит? Как нам выпутываться? Он хоть подумал?

Приманка есть, а ловушка сломана.

Ён выбегает на лестницу и поднимается выше. И выше. Затем ещё. Если они вычисляют его по геолокации, предоставляемой Борд, то не станут тратить время на этаж, с которого он ушёл.

Он оказывается на недостроенной площадке, и только здесь понимает, что сам себя загнал в тупик. Ветер гуляет между балок и гонит Ёна к краю.

— Дурацкая Борд! — ударяет он по ней.

Может, если сломать, станет лучше. Эта тупая геолокация! Она же нужна для чрезвычайных ситуаций. Чтобы тебя нашли, если ты например потерялся. Или оказался в завалах дома… Разве нет?

Ён хватается за Борд и готовится тянуть её до тех пор, пока она не отстанет от его плоти. Как крыса, попавшая капкан, отгрызает себе лапу, чтобы выбраться.

— Не отключай! — слышит он среди помех. — Что это изменит? Твоё местоположение уже известно. — Что за чушь? Где это видано, чтобы Борд просила пощады. — Нам нужно знать, что происходит! Не отключай…

— Кому нам? — Ён оборачивается и видит, как группа людей чёртым потоком затекает на этаж.

— Обратная… синхрониза… — шипит Борд. — Восстанов… Прыгай!

— Что ты несёшь? — лепечет Ён и между делом отступает от приближающихся преследователей. На тех бандитов, которые подловили его у квартиры, они не похожи. В костюмчиках, будто на званный ужин собираются, а не ловить неудачливых бедолаг. Однако выяснять, на что они способны, у Ёна желания нет. — Сломалась? С ума сошла? Из-за того, что я хотел тебя снять? Ну прости! Был не прав! Не кипятись!

— Прыгай! Прыгай! Прыгай! — и вдруг спокойное: — Прыгай, Ён! Вероятность того, что ты сохранишь волю Гао и выживешь равна восьмидесяти шести процентам не в твою пользу.

— А какова вероятность, что я выживу, поцеловавшись с асфальтом с такой высоты? — уточняет Ён, поглядывая вниз. Вероятно, сто процентов не в его пользу.

— Пятьдесят на пятьдесят, — сообщает человек в помехах. — Либо поймает, либо нет. Нам важно, чтобы ты выжил, поэтому — прыгай.

Кому «нам» голос не уточняет. Ён бы и рад переспросить, но один из приблизившихся преследователь пытается за него ухватиться. Приходится уворачиваться, и снова. И так до тех пор, пока Ён не теряет равновесие.

— Говорил же, прыгай, — вздыхает человек в помехах. — Всё равно вниз полетишь. Так зачем время впустую тратить.

И этот про время. Ён, только когда видит вверху озадаченные лица преследователей, понимает, что уже не стоит на твёрдой поверхности, а действительно стремительно летит вниз. «Твою мать!» — проносится у него в голове. Изо всех сил стараться, чтобы закончить так?

— Поймал, — слышит он смешок.

Диль цепляется за его руку. Сам он держится на креплениях страховки. Будто не впопыхах с многоэтажки сиганул, а в полном обмундировании на аттракционе. Ён хватается за него покрепче. Особо присматриваться к тому, насколько хрупко его спасение, желания нет.

— Мы куда летим? — лишь уточняет он, пытаясь сохранять невозмутимость.

Да, как чёрт подери, тут быть спокойным? Он стискивает зубы и старается не смотреть вниз.

— Нас моим прыжком должно донести до другого… Стоп! Дед! Там окна! Я не знаю, как так! Карты старые! Мы сейчас в лепешку на стекле превратимся! Чёрт! — Он хватается за странный брелок на поясе: — Ну, помолися, что оказались в радиусе действия.

Ёна сдавливает со всех сторон, и кажется, будто все его внутренности сейчас взорвутся. Не тут то было! Момент — и перед ним задний двор «Холодной Луны».

— Что…

— Рано рот открывать! — шикает Диль, снимая часть увязавшейся за ним верёвки. — По размерам длинновата, — объясняет он и снова щёлкает брелком.

Они рядом с Серым домом. И выворачивает ещё сильнее.

— Нет! Постой! — видит Ён, что Диль тянется к своему брелку, и хватает его за руку.

— Не ори, полудурошный! — затыкает его рот ладонью Диль.

Теперь они у лечебницы, и Диль наконец отпускает брелок. Ён же склоняется, борясь с тошнотой и завидным стремлением его организма хлопнуться в обморок. Ноги держат с трудом.

— Ён! — растерянно бормочет Диль. — Твоя рука…

Ён не понимает в чём дело, но пугается. Он выставляет руки вперёд и осматривает их. Ужас мгновенно избавляет его от всех недомоганий.

— …на месте, — смеётся Диль.

— Придурок, — садится на землю Ён.

— Эта штука между прочим, — важно объясняет Диль, — может, и не кипятком тебя перенести, а только часть. Опасная вещица, но до чего полезная в ситуациях, вроде этой! Если бы мы были вне поля она бы просто не сработала. Но вот если поле было, но слабое… — он трагично качает головой, — нас могло бы не полностью перенести. Фу! — В глазах у него вырисовываются сцены того, о чём он только что говорил. — Да тьфу ты! Откуда две правые-то то? Изыди! — и отмахивается.

— Ты благодаря ей так быстро перемещаешься?

— Только когда нет другого способа удрать…

Ён мотает головой. Сколько же ещё технологий припрятано у этой шайки? Это вам не самодельная лазерная пила. Ён поглядывает на брелок. В голове возникает миллион вопросов, но вот желания говорить нет. Только сожаление: такое открытие! Столько можно сделать благодаря этому изобретению! Почему оно используется преступниками? И вовсе не для помощи? Не для улучшения жизни? Неужели Деду настолько наплевать на окружающий его мир, что он готов открывать великие вещи лишь затем, чтобы унести их в могилу?

— Смотри-ка! — не унывает в отличие от него Диль. — Кажется, город нагнал к нам туч.

Ён вытягивает руки. Действительно, дождь. Вот только…

— Разве он не кислотный? — уточняет более-менее пришедший в себя Ён.

Отчего он спокоен, точно сказать нельзя: может, за сегодня слишком много пережил, а может, оттого, что хоть в городе редкие дожди и кислотные, за стеной-то не обязательно такие же. Тут всё вверх-тормашками, так что уж удивляться?

— Ага, — соглашается Диль.

— Что «ага»? — резко поднимается Ён.

— Кислотные, — соглашается тот. — Зато помоемся нормально.

Ён со всего духу несётся в дом. Диль не торопясь идёт за ним и смеётся. Правда, недолго. Врач их ругает, затем заставляет раздеться догола и встать за ширму.

— Всю воду из бака придётся использовать, — сетует он. — Снова будешь таскать!

Диля такая перспектива отнюдь не пугает. А спустя минуту Ён понимает, что он на самом деле подразумевал, когда говорил про «помоемся».

Врач поливает их холодной водой из шланга, совершенно не переживая о том, превратятся ли они в ледяные статуи или нет. Лишь с тоской смотрит на одежду на полу. На закономерный вопрос Ёна «Не достаточно ли?» он поворачивается к ним и говорит:

— Посмотри на Диля. — Диль суёт Ёну под нос своё плечо. Тело его, как и лицо, покрыто шрамами, синяками и ссадинами, однако рана на лопатке отличается — это ожог. — Он попал под сильный дождь, — возвращает взгляд к одежде Врач. — Он так же, как и ты ныл, и я смалодушничал. В итоге, кожу мы промыли не тщательно и спустя пару часов после того, как кислотные капли попали на него, образовался ожог.

— Очень болел, — кивает Ён.

— Поэтому чтоб ни единого писка, пока вода в баке не кончится, — непреклонен Врач.

— …А потом вижу летит такой, — рассказывает Диль о сегодняшнем приключении. Разговор отгоняет мысли о холодной воде. — Ну, думаю, кабздец птенчику! Хорошо, что на последних этажах ещё окна не поставили. На ходу достаю страховку — я ж не дурачок какой-то на дело с пустыми руками идти! — Ён стоически принимает камень в свой огород. — Не первый раз, небось в безвыходных симуляциях нахожусь… — Ён порывается его поправить, но косится на Врача и молчит. — Цепляю её, значит, как приходится… — Здесь Ён всё же пытается возмутиться, но вспоминает, что ситуация возникла из-за его неповоротливости, и прикусывает язык. — Дед мне говорит, мол, там напротив стройка тоже. И здания близко. Давай туда! Кто же знал, что карты-то не обделённые. Чуть нас всех не угробил, старый прыщ… — Ён подавляет смех, подставляя ко рту кулак. — Я что-то не так говорю? — смотрит на него Диль.

— Нет, — уверяет его Ён. — Всё правильно. Ты всё правильно говоришь.

Врач улыбается и кивает. Кажется, теперь Ён понимает, в чём дело. И это его немного успокаивает.

Диль доволен собой, а возможно тем, что вода кончилась.

Врач кидает им чистую одежду и наклоняется к той, что безнадёжно испорчена. Кислота медленно проедает в ткани дыры.

— Она была у меня единственной, — вздыхает он. — Новой, праздничной. Хотел надеть, когда придёт время покинуть эти места. Но видимо, знак свыше — мне отсюда выйти не суждено.

— Да не ной ты! — растягивается на кушетке Диль.

— Сегодня спишь в кладовке, — сгоняет его с места Врач. — Ко мне должны заглянуть пациенты.

— Ночью? — не верит Диль.

— Ранят не только днём, — замечает Врач. — А сегодня, за час до вашего возвращения, начались разборки между северными и западными группировками. Опять что-то не поделили.

— Дерутся они, а страдать мне? — тянет Диль. — В чулане же темно. Лампадку хоть дай! Не жмоть!

— Великий и ужасный Диль боится темноты? — не упускает случая поиздеваться над ним Ён.

— Раз, два, три, четыре, пять, — тащится в чулан Диль, — пора бежать. Из темноты придёт, поймает и сожрёт. Раз, два три, четыре пять! Постарайся не дышать. Угадай-ка по шагам, кто идёт из-за угла…

— Что за жуть?

— Добрый дядька научил в детстве в прятки играть. Даже считалочке обучил.

— Добрый?

— Если бы не он, нас бы поймали раньше. Ой, отстань, — бормочет Диль, заслышав очередной вдох Ёна перед вопросом. — С ног валюсь.

Ён и сам порядком устал. Хотя холодная вода на время придала сил, теперь снова клонит в сон. Он понимающе оставляет Диля в покое и направляет остатки своей энергии на Врача.

— Ему делали операцию? — шепотом спрашивает он. — Вливание? — Врач неохотно кивает. — Получается, головные боли и спутанная речь — побочные эффекты?

— В каком-то роде, — Врач снова кивает. — Это деградация. Его сознание постепенно растворяется. Он даже не понимает, что говорит неправильно. Так что всякий раз, когда ты его поправляешь, то просто напоминаешь о том, что дела у него плохи. Я, если честно, поражён его выдержке. Нужно иметь нехилую силу воли, чтобы отделять своё сознание от сознания-паразита. Но однажды одно из них проиграет. Как показывает практика, побеждают высокие технологии. — Врач улыбается, но безнадёжно так, с грустью.

— Разве нельзя избавится от вживлённого чипа?

— Не всякий яд имеет противоядие, — Врач наконец собирает волю в кулак и быстрыми пинками отправляет испорченную одежду в пакет. — Сам посуди. Чип сделали частью его мозга. Что будет, если попробуешь его удалить? В лучшем случае, растение, а не человек.

Ён не согласен, но спорить смысла не видит. Это необразованному врачу кажется, что выхода нет. Вот если за дело возьмутся профессионалы, то конечно найдут способ. Вот закончится этот кошмар, и каждый получит своё. А как же иначе? Ради чего тогда стараться и мучиться? И если Диль заслужил быть здоровым, то его вылечат. Если сам он никого убивать не хотел, а принуждала его воля Деда, разве честно, что он, страдая всё это время и стараясь не сойти с ума, продолжит отвечать за чужие преступления?

Ён проскальзывает в чулан. Диль не храпит — не спит, значит, ещё, — но Ён всё равно старается быть потише. Между лежанок, которые постелил Врач, горит лампада. Ён заваливается на спину и смотрит в потолок. Закрывает глаза.

«Раз, два, три, четыре, пять,

Пора бежать…»

Откуда не возьмись в мыслях всплывает считалка. Чёртов Диль! Кто тянул его за язык на ночь страшилки рассказывать? Ён поворачивается на бок.

«Из темноты придёт,

Поймает и сожрёт…

Со стороны улицы за стенкой слышатся вскрики. Ён поворачивается на другой бок.

— Да спи уже, — зевает Диль. — Не съест тебя никто… Я теперь сильный. Сначала пускай меня победят…