Системная нежить. Том 4

Глава 20 Разговоры

Ощущения, что к нам движется местный шериф, чтобы повесить за убийство честных путешественников — не было. Вероятно, местная гоблинская реальность такова, что чья-то смерть, тем более смерть не местных жителей, а чужаков, на постоялом дворе — вопрос частных разборок, к которым местный бей не желал иметь отношения.

То есть, если слуги местного «мэра» не даром хлеб едят, ему уже наверняка доложили, что на постоялом дворе зарезали троих и насильно выкупили пяток рабынь, но заинтересовать в этой истории его мог только тот факт, что сделал это игрок — нежить со статусом царь. Однако важная деталь, что я «утряс» вопрос с собственником заведения, от него бы тоже не укрылась, а значит — явного конфликта, проблемы, вроде бы и нет.

Я перемещался по рынку, останавливался и бессовестно подслушивал, пользуясь своей невидимостью.

Ничего. Никаких разговоров о происшествиях или намечающемся штурме постоялого двора силами местного средневекового спецназа.

Всем плевать и никак иначе.

По-видимому, местный глава решил совершить самое мудрое и дождаться пока я отсюда свалю. Кстати, в мои планы это тоже укладывалось.

Я вернулся на постоялый двор, постоял на крыше, осмотрелся, спустился вниз, снял с себя невидимость, использовал блинк, попал в нудный мне «гостиничный номер» и решил, что пришла пора беспардонно будить Джима.

Картина в номере была достаточно странной. Джим спал в обществе четверых девушек на большой кровати под цветастым лоскутным одеялом, тогда как пятая спала отдельно и одна, на каком-то диванчике.

Я не хотел ронять его авторитет в глазах дам, поэтому потеребил за плечо, а после максимально вежливо и без матерщины попросил собраться и выйти за пять минут. Убедившись, что гоблинская морда меня услышала, отправился покупать еды в дорогу.

Когда у тебя на руках запас золота, большинство проблем решаются при помощи него.

Например, я купил у довольного собой хозяина постоялого двора (наверняка он осторожно завышал цену в несколько раз, но меня это мало беспокоило) некоторое количество лепёшек, около ста килограмм вяленого мяса, несколько бутылей местного вина и кучу вариантов злаков. Всё покупал в мешках приблизительно по 15–20 килограмм, потому что как мне кажется, иномирское зерно может иметь громадную научную ценность. Кроме того, прикупил местных специй и карту каганата.

Навигация — вопрос сложный.

По словам Джима, нужно договорится с ближайшим подходящим караваном и уже за две-четыре дня мы будем в столице. Караванщики легко принимали к себе путешественников не только ради денег, но и для коллективной защиты от многочисленных банд, обитающих в полупустынных территориях. Проще говоря, толпой отбиваться легче.

Карта была изготовлена из единого куска грубой ткани, составлена безумно примитивно и схематично, но даже из неё понятно, что тракт тянулся с запада на восток и вёл прямиком в столице государства — Хазур-Ран через десятки мелких укреплённых трактовых поселений, вроде того, в котором мы сейчас находились.

Вообще тракт был главной местной достопримечательностью, по нему доставлялись грузы, для путников выращивали еду, изготавливали напитки, ремонтировали экипажи. Коням, мулам и прочим ездовым антилопам предоставлялся кров и лечение, на самом тракте водились разбойники всех мастей.

Тракт был собственностью местного правителя-кагана, того самого, к которому мы направлялись. Путепровод запрещено было перекрывать или взыскивать с караванов иные пошлины, кроме тех, которые собирались в поселениях на тракте и отправлялись в казну кагана.

Короче — эдакая трасса федерального значения.

Закончив с картой, сунул её в инвентарь, заказал у служанки семь порций местной каши, а также побольше некоего аналога зеленого чая, сразу целый ведерный чайник и занял для гоблинов вип-зону в виде огороженного и приподнятого над полом квадрата с большим количеством подушек и роскошным столом, на котором были изображены сцены конной охоты.

Гоблины пришли только через четверть часа, когда я уже основательно наелся.

Вообще, я бы предложил им взять еду с собой, так сказать, для ускорения процесса, но не стал.

Оставив их под опекой распушившего хвост Джима, накинул невидимость и совершил серию блинков за город — мне нужно было понимать откуда генерировать портал.

Дорога — тот самый тракт представлял собой узкую, местами шириной всего на одну телегу, местами на две — грунтовую дорогу, где плотная жёлто-красная грязь окаменела и из ней торчали разного размера камни, отполированный от постоянной езды по ним.

Кусты вдоль трассы были вырублены или выгорели на солнце, кое-где валялся придорожным мусор, чуть поодаль через пересохший ручей был перекинут деревянный, не внушающий уважения, мостик.

Портал я решил открывать уже «после моста», ну его к чёрту.

Мой план по путешествию никак не был связан с караванами и только медлительность гоблинов мешала мне начать его реализовывать.

На пробу открыл портал прямо во двор заведения, чем испугал какую-то лошадку. Ничего, проорётся, будет жить дальше. Главное, что всё работает.

Гоблины ели сорно, суетливо, и, с точки зрения человеческого этикета, как малые дети, ухитряясь не только разбрасывать вокруг себя еду, но ещё и переругиваться между собой.

…

— Достославный Джим, нам пора.

— Ну да, вещи у нас с девчонками собраны, взяты с собой, сейчас отправимся на торжище, опросим все караваны, обсудим, выберем из них самый быстрый и безопасный…

— Кхе. Нет. Выходите во двор, я портал открою.

Джим покровительственно скривился.

— Ты не способен открыть портал до столицы, я тебя знаю. Порталы на пару лиг, не больше. Тут в округе нет ни одного толкового портальщика, а то могли бы за звонкую монету долететь с ветерком.

— Будет тебе ветер. Пошли, и свой пионерский отряд захвати, — я с трудом сдерживался от мужицкого сарказма и грубости.

…

Когда гоблинские дамы, наконец, собрались, я открыл портал и шагнул в него первым.

К моменту, когда этот минитабор пересёк портальную черту, я уже извлёк из карты броневик великого техногоблина, проверил запасы маны и открыл в нём двери, приглашая всех взойти на борт.

— Мы поедем на броневике? — спросил меня по-русски, изумлённый Джим.

— Я погляжу, ты в своих степях моментально одичал, — прошипел я тихонько в ответ. — Ясен красен, что я не намерен добираться до дворца сраного кагана сидя в вонючей телеге вместе с контрабандными специями из озёрного края.

— У тебя есть своя колесница, о щедрый и храбрый Юджу? — восторженно запищала на среднегоблинском одна из девиц.

Я крякнул от досады и полез в кабину. Проще было бы разобраться с местным королём в одно рыло, чем тащить на спине всю эту цыганскую свадьбу.

Кое-как они уселись, но пристёгиваться не спешили. Гоблины быстро сообразили, что по тесному салону бронетранспортера можно перемещаться во время движения. Сам по себе салон по местным меркам был сравнительно большим, ведь он способен легко вместить восемь экипированных вооружённых человеческих мужиков.

К сожалению, создатели транспорта не придумали переборки, отделявшей пассажирский отсек от водителя, так что их писки-визги, странные разговоры и очень быстро — возлияния алкоголем, стали безмерно раздражать меня.

Машина заведена, мана честно крутила двигатель, и он даже пыхтел. Я легко тронулся и двинул по дороге. Транспорт иногда подпрыгивал на камнях, однако в целом, за счет солидного веса ехать получалось сравнительно мягко и комфортно.

Солнце светило мне в глаза, но я не стал надевать очки. Направление было — только вперёд или, если бы я хотел вернуться в гостеприимный городок, где с утра пораньше хоронили троих покойников моего авторства и чьего названия, я не знал, то, тогда, назад.

Мы выехали рано, раньше остальных караванов, поэтому никто впереди не маячил и ехать не мешал, во всяком случае, сейчас.

— Разрешите пересесть к вам, молчаливый господин?

Мельком глянул. Это была та девушка, что спала отдельно. Честно говоря, я никого из них не рассмотрел и даже не знал, как их зовут.

— Вы можете сесть там, — вздохнул я с некоторым неудовольствием. — Но при условии, что пристегнётесь.

Она села и вопросительно посмотрела на меня.

— Вот тот ремень. Да, двигайте его в мою сторону. Нет, не так резко, его нельзя дёргать, он заклинивает.

Наклонился, перехватил ремень и пристегнул её.

Даже являясь условно-бессмертной нежитью, не ездил за рулём пьяным и почти всегда пристегивался. Хотелось бы чтобы так же поступали и более хрупкие разумные существа, особенно те, кто ездит со мной в одной машине.

Постепенно догнал скорость до пятидесяти километров в час, пытаясь прикинуть, сколько проезжает за сутки караван, потому что представления о масштабе и расстояниях купленная мной карта — не давала.

После того как несколько раз тряхнуло, и пассажиры задней площадки с визгами падали, они всё же заняли статичное и более устойчивое положение и перестали ползать по салону. Правда, в какой-то момент они запели.

Девушка, которая села на переднее сидение, во время резких манёвров вцепилась в подлокотник и молчала. Ну и чудненько.

Покопавшись, нашёл музыку и включил её на минимальную громкость, чтобы хоть чуточку перекрыть немузыкальные завывания из салона.

Мои мысли вернусь к расстояниям.

Караван на «гужевой тяге» будет двигаться со скоростью, допустим, пять километров в час. Ну ладно, допустим, быстрее — семь. Пока выедут, днем привал, пока доедут, зачехляться. Если это не марш-бросок, а спокойный темп, то в пути будут часов десять, не больше, чтобы успеть отдохнуть и приготовится к следующему переходу. Итого местный караван при условии движения по торговому тракту проедет пятьдесят-семьдесят километров за день.

Джим говорил, что нас ждет от двух и до четырех полноценных дневных караванных переходов. А значит путь составляет от ста и до двухсот сорока километров. В таких математических пределах. Ну хорошо, моя скорость много выше. Ещё один момент, который я собирался использовать — приземистый и сравнительно компактный бронетранспортёр мог пройти в портал, а это важно, потому что обгон какой-нибудь биндюги по обочине в такой местности может закончиться для меня плачевно.

— Меня зову Ди Нефтис.

— Что? Ну… привет, Ди Нефтис. Как тебя угораздило оказаться в рабстве?

— Воспитанные человеки называют своё имя при знакомстве, — прищурилась она.

— Так то, воспитанные… Вот странно, гоблины обоих полов должны испытывать ко мне интуитивную ненависть, это системная особенность у меня в награду за то, что ненароком пристрелил одного вашего. В связи с этим вопрос, почему ты говоришь со мной, ДиНеффис? Ты же должна меня просто ненавидеть… и всего делов?

— Ди Нефтис. Раз ты так объясняешь… Потому, что не гоблин.

— Не гоблин, а гоблинша?

— Нет, не гоблиница! — нахмурилась она. — Я квиз, разве не понятно?

— Впервые о таком слышу.

— Во мне нет ни капли гоблинской крови. Моя мать была жрицей храма, а отец блудливым дроу, тёмным эльфом. Я его ни разу не видела, разве что когда узнавала иные чем у остальных родственником черты в храмовом зеркале.

— А мать у тебя? Человек?

— Из орков, конечно, разве ты не видишь, — она выпрямилась, так чтобы я мог рассмотреть её за россыпью грязных спутанных волос. Ну, если присмотреться, и правда намного красивее, и аккуратнее гоблинов, более ровные и правильные черты лица.

— Значит, — продолжила она, — во мне кровь орков и дроу, ни капли гоблинской. Но даже пока мать была жива, все называли меня квиз. У вас нет такого слова? А каких кровей ты, молчаливый?

— Всё больше мёртвых. Я нежить, Нетфликс.

— Ди Нетис. Мой единственный друг звал меня Нес.

Я притормозил на длинном повороте, где, к тому же, дорога была особенной разбитой. Интересно быть первым на этой дороге и, возможно, в этом мире, кто едет на автомобиле, хотя и бронированном. Едет, ещё и с музыкой.

— Он важен для тебя? — спросил я для поддержания разговора.

— Не спрашивай меня об этом, молчаливый. Ты очень ловко управляешь повозкой…

— Она и этот навык, это часть того мира, что я боюсь потерять.

— Система?

— Ну да, Ди Нетис. Система входит в мой мир прямо сейчас.

— Оуу. Для нашего мира это было давно, почти никто не помнит.

— Почти?

— Говорят, что после определённого уровня игроки не стареют и не умирают своей смертью.

— Тогда игроков было бы очень много. Даже для пострадавшего мира, — судя по опыту мира снегов и льда, много игроков вместе не уживаются, но мне хотелось услышать и другую точку зрения.

— С чего бы это, чужак? Игроки участвуют в сражениях, охотах и войнах, рано или поздно это их убивает. Как бы ловок ты не был, смерть поймает тебя если дать ей достаточно большое количество попыток.

— Хэ. Интересное рассуждение.

Сказав это, я задумался, девушка тоже замолчала, на лице её отображалась внутренняя борьба и работа мысли.

Мне было о чем подумать. Сколько система инициировала мёртвых королей? А сколько есть героев моего уровня, способных их аннигилировать? С другой стороны, за дело взялись боги, мой разговор про альянс — был той кристаллизирующий идеей, на которую они согласились. Ведь они патологически не доверяют друг другу, но предложенный мной общий знаменатель — давайте убьём всех чужаков чтобы не покушались на наш Олимп, и дело пошло.

А ведь идея глубоко отечественная, мы ведь, в сущности, сотни народов — объединенные тем фактом, что нам постоянно кто-то хочет «раздать» и этого кого-то надо срочно укопать по пояс, желательно головой вниз.

Тут не до внутренних противоречий. Тем более что человек, такой иной, отличающийся от тебя, но прикрывающий твою спину в бою — становится ближе безотносительно разницы культур, генетики, языка и прочих внешних факторов. Поступки важнее слов.

Мы построим чудесный мир, но сначала мы всех убьём.

— Так как тебя всё же зовут, чужак? — спросила меня девушка и глянула назад, в салон.

Там неумело пристёгнутые и, кажется, не сильно трезвые (запасы алкоголя у него огромные) гоблинши с умилением слушали как Джим им что-то рассказывал.

— Ну, допустим, Кощей, а что?

— Я согласна, Кощей.

— И на что же ты согласна, Ди Нетис?

Она сглотнула.

— Я согласна разделить с тобой ложе. Но я буду только твоя. За это ты обещаешь, что берёшь надо мной покровительство и оберегаешь от посягательств этого… ржавого извращенца-гоблина.

— Какое, к чертям пёсьим, ложе? — я, конечно, понял о чём она, но, как это при необходимости делают другие мужики, решительно врубил режим «тупой».

— Я согласна с тобой возлежать, раздвинуть ноги, спариться, сношаться… — она заметно покраснела и разозлилась.

— Да понял, понял, не надо осыпать меня эпитетами.

— Так что… когда мне… отдаться тебе?

— Фу, Ди Нетис. Фу фу фу. Это пошлятина какая-то.

— Что?

— Ну вот скажи, что в моём поведении заставило тебя думать, что я, как бы это выразится, заинтересован в том, чтобы ты передо мной раздвинула ноги?

— А разве ты не мужчина? Ты мужеложец?

— Вообще ни разу. Больше скажу, у меня есть женщина и не одна.

— Я не красивая, не нравлюсь тебе?

Она приосанилась и натянула некогда изящное, но сейчас безбожно испачканное платье чтобы подчеркнуть свою грудь и безупречный живот.

— Если отмыть, то очень даже ничего.

— А в чем тогда дело!?!? — взорвалась она.

— А в том, — я снова плавно притормозил, чтобы войти в поворот, — Что… Вот, послушай, тебя и твоих подруг…

— Они мне не подруги, я первый раз их увидела уже когда тётка, да будь проклята она и весь её род до последнего клыкастого, продала меня в рабство У-Аату Харгидашу.

— Ну не суть, кто они тебе, не придирайся к мелочам. Так вот вас, надо думать, везли продать в один из столичных борделей. Ты знаешь такое слово?

— Знаю, Кощей, я же не в юрте родилась.

— Так вот. Там ты отдавала бы своё тело за деньги левым мужчинам. Тебя это не устраивает?

— Нет, — с возмущением зарычала она и глаза её блеснули ненавистью и болью.

— Ну так, а чем то, что ты сейчас двигаешь и предлагаешь мне, отличается от проституции? Продавать себя не ради денег, а ради покровительства. Это то, что называется малодушием, отсутствием гордости.

— Да что ты знаешь о гордости, чужак?

— Знаю. Я что-то знаю о гордости. Я еду по гоблинской земле на броневике КАМАЗ-Булат, я мёртв, но всё ещё представляю смертельную опасность для вашего сраного государства. И если бы мне ставили памятники, вы бы кипятком ссались просто от вида этих памятников. Я способен запустить тут зомби-апокалипсис, у меня в картах есть один великан, два тролля и десяток прокачанных громил, способных опрокинуть вашу армию и это, не считая наличия собственной армии. Я царь и перворожденный, но бросил свои дела, чтобы спасать того засранца на задней площадке.

Она долгое время молчала, потом незаметным движением, точнее сказать, что это ей казалось незаметным, достала системный нож.