Симбионт

Глава четвёртая Тайны подземелий

Лифт двигался вниз, как будто бы с нарочитой медлительностью. Будто он желал оставить Крафтера наедине с советником как можно дольше. Сейчас здесь царила тишина, но она предвещала бурю вопросов, которая вот-вот разразится, и положительный эффект медленного движения состоял в её отсрочке.

Когда Ливин отбыл в метрополию, Крафтер надеялся, что в дальнейшем ему придётся просто слать отчёты, на которые можно даже не ждать ответ, и теперь, когда советник вернулся, это значило, что совет очень интересует то, что происходит здесь. Отчётов будет недостаточно.

— Я, как любой несведущий, в самом начале задавался вопросом, почему базу расположили в этой широте, — начал Ливин скорее потому, что ему просто надоела тишина, а не потому, что она на него как-то давила, — мне интересно ваше мнение по этому поводу.

Крафтер немного помедлил и, пожав плечами, ответил:

— Миуки начинают строительство только в присутствии биомассы. Фактически, им даже не обязательно иметь к ней прямой доступ, но она должна быть.

— Густые леса самое благоприятное для них место?

— Да, — честно кивнул учёный.

— А что будет, если один из них сбежит? Колония в этой широте вырастет очень быстро. Учитывая, что все боеспособные войска постепенно выводятся из этой системы, это может стать серьёзной проблемой.

— Меня пока не посвящают в схемы безопасности, — спокойно улыбнувшись, ответил Крафтер, — мне лишь известно, что это невозможно. Я уже оставил попытки выведать что-либо у начальника безопасности. Может быть, с вами он будет более откровенным?

— Я с ним встречался. Он сказал мне примерно то же самое. В том смысле, что это невозможно. Но ведь миуки всегда умудрялись приспособиться к нашим средствам. Это, пожалуй, самый яркий урок, который мы можем вынести из кампании против них.

— В конце концов, их приспособление их не спасло. У нас существует несколько систем контроля и пресечения выхода миуки за пределы базы, и пока у меня нет оснований даже думать, что кто-то сможет их преодолеть. Что до колонии, то её развитие не пройдёт здесь незамеченным. Если они освоят серьёзные количества биомассы, их отсутствие будет видно невооружённым глазом.

— Но ведь риск остаётся.

— Риск остаётся всегда. Все наши исследования здесь — один сплошной риск. Как минимум риск того, что все мы зря здесь собрались.

В этот момент двери лифта открылись, обнажив коридор, который в присутствии человека начинали освещать лампы.

— Ведите, — добродушно улыбнувшись, сказал Ливин, уступая путь Крафтеру.

Учёный уверенно направился вперёд, радуясь, что вопросы, обсуждаемые в лифте, больше не поднимались. Не то что бы это была неудобная тема, просто Крафтер, как и любой другой учёный, не мог не иметь сомнений по поводу того, что все исследования миуки не просто рискованные, а очень рискованные, и каждое лишнее напоминание об этом его нервировало.

— Можете посчитать, сколько защитных оболочек нам нужно будет пройти, — заметил Крафтер, — это не считая тех трёх, что мы уже преодолели.

— Очень интересно.

Крафтер приложил руку к терминалу одной из боковых дверей. После нескольких секунд анализа створки разъехались в стороны. Другой коридор был не таким гулким — материал, которым были покрыты стены и потолок, отлично поглощал звук. По бокам не было дверей — только одна в конце коридора.

Крафтер снова положил руку на сенсор терминала, только теперь система безопасности просканировала его лицо и сетчатку глаза. Через несколько секунд створки снова расползлись в стороны. Впереди был коридор с множеством ответвлений, покрытый всё таким же материалом, поглощающим звук, как будто существ, которые хранятся в этой лаборатории, нужно было оградить от сторонних шумов.

— А система просто открывает двери даже не интересуясь, один вы или нет?

— Почему же? — удивился Крафтер, — если вы разговаривали с начальником безопасности, то должны знать, что при первичной регистрации система считала ваши параметры и сопоставила их с вашим допуском.

— Почему она не делает такого же по отношению к вам?

— Сетчатка и отпечатки надёжнее и стабильнее. Вы ведь имеете этот допуск лишь в течение суток, а я здесь частый гость, не говоря уже о тех, кто работает здесь постоянно.

Он повернул направо, где в коротком ответвлении была особо крупная дверь и соответственный контрольный терминал. Ждать пришлось долго. Система не ограничилась лицом, а сканировала всего Крафтера и даже советника, затем послышались тяжёлые металлические звуки открытия замков, после чего дверь отъехала в сторону.

— И того три? — спросил Ливин.

— Не торопитесь, — ответил Крафтер.

Помещение, в котором они оказались, имело полукруглую форму. Оно было совершенно пустым, что насторожило советника, очевидно, желавшего увидеть то, зачем он сюда пришёл.

Ничего не происходило до тех пор, пока не закрылась внешняя дверь. Затем система снова начала их сканировать.

— Скажите, а для того, чтобы выйти отсюда, снова нужно будет всё это пройти.

— Да, — обыденно ответил Крафтер, уже неоднократно проходивший через эту процедуру, — но вы же сами хотели проникнуть в святая святых.

— Определённо. Без этого посещение базы было бы неполным.

После окончания сканирования помещение преобразилось. Из пола выдвинулась большая сенсорная панель, служившая одновременно дисплеем, а передняя стенка начала становиться прозрачной.

Советнику не доводилось видеть живого миуки. Он только слышал, что те, кто знают их по фото и видеозаписям всё равно ужасаются в момент настоящей встречи, но теперь он мог в этом убедиться самостоятельно. Тройная пасть насекомоподобного была приоткрыта, а по уголкам трёх его ртов находились острые шипы, не отличимые от зубов, слегка обнажённых сейчас. Это был самый грозный и самый опасный вид — нечто среднее между солдатом и хлыстом. Он имел боевые конечности, свойственные для первого вида и щупальца, являвшиеся главным признаком второго. Острые, похожие на клинки сложной формы, его передние лапы сейчас стояли на полу, а щупальца были отведены назад, но в них чувствовался запас движения и готовность в любой момент сцепиться с противником и сломить его.

Опасность этого существа ощущалась даже через толстое многослойное стекло, которое оно ни за что бы не пробило. Впрочем, оно и не пыталось, как будто чувствовало, что после первой же попытки в камеру будет впрыснут паралитический газ, который сделает дальнейшее противодействие невозможным.

Советник со временем обрёл своё обыкновенное спокойствие и уверенность. Он с огромным интересом осматривал насекомоподобное существо, впиваясь глазами в изгибы его панцирей, выверенные поколениями направленной эволюции. Их логика по большей части так и осталась непонятой. Человек, имеющий возможность с такой же скоростью изменять свои машины, выбрал несколько другой путь, отдалившись от врага благодаря использованию соответствующих видов оружия. Миуки же напротив, всегда стремились войти в ближний бой. Для Ливина это был самый непонятный момент, но внятного ответа ему дать никто не мог. Все прикрывались той самой непонятной инопланетной логикой.

— Признаться, я отношусь к числу тех, кто не верил, что у вас получится даже первичная стадия вашего эксперимента, — не отводя взгляд от насекомоподобного, сказал советник и ненадолго замолчал, — вам не кажется, что он нас слышит?

— Это невозможно. Он сидит в полностью непроницаемой камере.

— И всё же закройте его. И вообще. Запускайте процесс нашего возвращения.

— Хорошо.

Крафтер активировал несколько пунктов интерфейса, и стекло затемнилось, а компьютер снова уехал в пол. Только после этого начался процесс сканирования.

— Так вот, то о чём я говорил. Я ознакомился с концепцией Весса и его экспериментами. Он предпринимал множество попыток создать собственную колонию миуки, но это получилось у него лишь тогда, когда он изолировал биомассу с самого начала. Он утверждал, — и у него были на это основания, — что миуки не должны даже подозревать, что за ними ведётся наблюдение. Его опыты подтверждали все его постулаты. До того момента, как колонию создали здесь. Изначально они не были изолированы, они видели нас, знают о нас, так почему их колония функционирует?

Тишину нарушил тяжёлый звук открывшейся двери. Крафтер пропустил советника вперёд и сам устремился за ним.

— Я общаюсь с Вессом частным образом, — сказал учёный, — он не посвящает меня в свои исследования, а я его в свои. Только открытая информация. Так вот, он готовит изменения в своей теории, и лично сказал мне, что они не опровергают то, что он говорил ранее, а лишь уточняют.

— У вас есть свои мысли о том, что он мог иметь в виду?

— Если применить к миуки некоторые инстинкты известных нам прочих животных, то такое объяснение можно найти.

Они дошли до первого терминала на обратном пути, и Крафтер запустил проверку.

— Это не принято, но если брать очень общее, вполне может оказаться справедливым, — продолжил он, — к примеру, общее выживание вида. Миуки связаны между собой. И даже тогда, когда мы не можем засечь эту связь. Если существует одна жизнеспособная колония, то другие не будут создаваться в неволе. Всё дело в том, что жизнеспособных колоний на Андаре больше нет. Чтобы сохранить вид, миуки должны создавать колонию любой ценой, что они и сделали.

— Можно даже проводить проверку, есть ли кто из них на планете.

— Да. Такая проверка была проведена. Наша колония и колония, созданная Вессом, по очереди выводились из изоляции и ни одна не пришла в упадок. А при снятии изоляции у обеих, колония Весса начинала гибнуть, как менее пригодная к жизни.

— Он не достиг таких вершин, как вы.

— Это лишь вопрос времени. Нужно лишь дать миуки повод, и они будут множить свои резервы. У Весса худшие условия безопасности, да и вообще масштабы проекта куда более скромные.

— Но вы не думали, что всё может быть гораздо сложнее?

— В каком плане?

— Что если они намеренно позволили себя воссоздать и изучить. Да, вы правы в том, что это их единственный шанс выжить на данном этапе, и они его используют, но что если они заранее знают, что им удастся выбраться?

— Мы уже говорили с вами об этом. К тому же, эксперимент подтвердил готовящиеся изменения в теории Весса. Можно с полной уверенностью говорить, что они вынуждены расти у нас на глазах, потому что иного выбора у них нет. Если бы они хотели в качестве приманки дать нам себя изучить, то создали бы какую-нибудь бесполезную особь и дали провести полноценную операцию. Нет, свои тайны они по-прежнему хранят очень бережно.

— В вашем недавнем докладе я прочёл, что даже шоковая заморозка не помогла сберечь нужное волокно.

— Да. Многие даже стали утверждать, что мы пытаемся найти то, что в принципе не существует.

— Каково ваше мнение?

— Тут мог сработать старый принцип. Разрушение при воздействии. Просто спектр факторов оказался шире, а механизмы уничтожения совершеннее.

— То есть вы продолжаете утверждать, что не обнаруженная вами ткань всё-таки существует?

— Да. Я в этом уверен.

Крафтер приложил руку и встал так, чтобы лицо попадало в область сканирования.

— У вас есть основания или вы просто предполагаете? — серьёзно спросил советник, и разговор мгновенно утратил минимальные дружеские интонации.

— Есть сильное косвенное доказательство — если представить, что эта ткань не существует, то биомасса миуки и биомасса, которую синтезируем мы, будут полностью идентичны. А в нашей, как вы понимаете, само ничто не растёт. Может быть, это и не волокно, но что-то что отличает их от наших разработок. То, что делает их такими, какие они есть. Сама биомасса не обладает эффектом памяти. После распада её структура становится полностью однородной. Но особи появляются и эволюционируют, а для этого нужно помнить то, какими они были, и понимать, что нужно сделать дальше.

Они подошли к лифту. Его створки открылись сразу, как будто не желая продлевать и без того долгий предстоящий подъём.

— Если это и не гипотетическое неизвестное волокно, — продолжил Крафтер, вслед за советником входя в кабинку, — то что-то другое. Вынужден признать, что концепция волокна самая примитивная, и если его отсутствие будет доказано, придётся признать, что миуки гораздо совершеннее, чем мы о них думали. А мы и так уже наградили их массой соответствующих эпитетов.

— Я пришёл к выводу, что все они заслуженны, — с лёгким сожалением сказал Ливин, — но так же я знаю, что мы можем их превзойти.

— Признаться, я считаю, что во многом это зависит от нервного волокна.

— Согласен с вами. Как вы оцениваете наш выигрыш от его использования?

— Сложно говорить, — впервые за сегодня затруднился Крафтер, — у нас нет ни одного параметра, кроме совершенной защиты от взлома.

— Но если вообразить? — восторженно сказал Ливин, — это всё кардинально новое. Новые способы ведения войны, новые технологии во всём. Нам не будет равных.

Крафтер смотрел на него с лёгким недоверием. Ему казалось, что советник не столько выражает свои собственные мысли, в которые по-настоящему верит, сколько хочет, чтобы учёный поддержал этот разговор и рассказал о своих предположениях. Но прагматичный Крафтер промолчал. Он понимал, что нервное волокно, если оно существует, обладает колоссальными возможностями, но для того, чтобы он начал об этом рассуждать, нужно было хотя бы гарантированно подтвердить существование этого самого волокна, что пока не удалось ни ему, ни кому-либо ещё.

Крафтеру всё-таки удалось избежать необходимости отвечать на этот вопрос. После выхода из лифта Ливин распрощался с ним и ушёл, а учёный направился к себе. Час был уже поздний, но ему хотелось поработать.