Сигнал с Земли-2

Отчеты 24-29

Отчет #24

Я позвонил Михаилу рано утром (даже на улице еще было темно). Он выслушал, что стеклянный мед у меня и сказал, что сообщит дальнейшие инструкции позже. Через час перезвонил. Назначил встречу с корпоратом за гаражным кооперативом. Он находился между промзоной и площадью автовокзала.

Я пришел чуть пораньше, залез в заброшку напротив места встречи. Поднялся на второй этаж, там была хорошая точка обзора у выбитого окна. Не доверяю я корпорату. Тем более после того, как при мне расстреляли Бреста из «Молота» и тут же волшебным образом появился человек из Вектор Холдинг, который просто мечтает дать мне информацию про Владлену.

Корпорат пришел один. Все тот же — оборотень. Если оборотни так выглядят. Термин «человек-собака» ему не подходил. Он сначала огляделся, а потом глубоко втянул носом воздух. Его лицо (морда?) стало чуть удивленным. Наверное, почувствовал мой запах, а самого меня не увидел. Он пожал плечами и прошел между гаражей на небольшой пустырь, скрытый от посторонних глаз. В руках была папка. Наверное, он понял — я проверяю, что он придет один. И решил не подавать вида.

Вряд ли это засада: он один и пришел с дипломатом (это такой чемоданчик для документов), ведет себя спокойно. Я спустился и прошел туда же. Корпорат молча протянул мне папку. В ней был только один листок. Я свернул его вчетверо и сунул в карман. Сразу подумал, что реши он устроить засаду, то все равно принес бы настоящий документ на случай, если у меня с собой не будет того, что ему нужно. Я достал из рюкзака стеклянный мед и отдал ему. Корпорат со слегка виноватым видом залез рукой под пальто и вытащил пистолет. Тульский Токарев, он же ТТ. Пояснил, что я знаю слишком много — в том числе, про проект «Вытяжка» и что он попал к ним незаконно.

Я ему сказал, что у меня с собой есть ценная информация. Он не поверил, но вопросительно поднял бровь, показав, что готов слушать. Я сказал, что сейчас покажу. Корпорат ответил, что сначала меня обезоружит. Поднял мой свитер, достал из-за ремня револьвер. Похлопал по одежде, убедившись, что другого оружия нет. Кивнул, чтобы я продолжал.

Я пояснил, что мне надо достать кое-что из кармана. Видимо, небольшой предмет, появившийся в моей руке, был ему незнаком. И он не счел его опасным. А зря, ведь я поднес его ко рту и дунул. В ультразвуковой свисток. Корпората сразу скрутило, ему свело судорогой лицо (точнее, морду), он зарычал и упал на грязный асфальт. Оба пистолета — и ТТ, и мой револьвер выпали у него из рук. Он бился в судорогах.

Я поднял свое оружие, навел на него и сказал уходить. Добавив «без глупостей» (я хотел жестко контролировать ситуацию, а эта фраза из американских боевиков сама собой всплыла в памяти). Корпорат, видя, что я убрал свисток, начал подниматься, но резко дернулся за своим ТТ, лежащим в луже. Я выстрелил. На асфальт упали зеленые брызги и остатки разъеденного Кислинкой тела. Похоже, он американских боевиков не видел.

Стало немного страшно. Но не как в прошлый раз, когда я стрелял в бандитов в Ниве. А за себя. Этот корпорат — он не один. У него есть коллеги, у них есть руководство. Люди, ресурсы. Я для них — фактор риска.

Что дальше делать — не знаю. Вдруг в Вектор холдинг лежит отчет оборотня с моим именем? Тогда за мной придут. Или там может быть имя информатора — сталкера Михаила. Хотя дело мы провернули быстро, отчет мог еще не попасть в корпорацию.

Я отправился в заброшенную школу, в которой базировались сталкеры. Мне надо было выяснить, что происходит и какая опасность мне грозит. Но там никого не было. Ни людей, ни артефактов, ни документов, ни оружия и оборудования. Или они сами снялись с этой локации, чтобы «залечь на дно» (так тоже любили говорить в американских боевиках. Интересно, Америка существует до сих пор?). А может быть, их зачистили, чтобы избежать утечек. В любом случае, мне нужно быть настороже.

Этой ночью я не заснул, был слишком напряжен. В какой-то момент включил радио, чтобы отвлечься. Трансляции ночью были, но без дикторов. Просто включали музыку или дневную запись. В этот раз играла дневная. Из нее я и узнал, что Губер объявил всем про Устройство изменения П.Я: завтра в 8 утра его включат и впервые за 15 лет мы увидим над головой чистое небо и яркое солнце.

Отчет #25

В 8 утра буквально весь Гагаринск высыпал на улицы. Грузовик П.Я. использовали прямо на базе Контура. Она находилась с наветренной стороны. То есть, с той, откуда дует ветер в сторону города.

Один за другим из стволов вылетали авиационные ракеты и взрывались в небе, распыляя йодид серебра. Частицы влаги вокруг конденсировались и выпадали дождем раньше, чем доходили Гагаринска. Небо очищалось.

Все были в приподнятом настроении. Мы так давно не видели солнца! Все, кто мог — взяли выходные. Ощущать яркое солнце на коже было удивительно приятно.

Парки, которые обычно стоят пустые и унылые, в этот день оказались забиты. Люди улыбались друг другу и беззаботно болтали. Будто и не было этих долгих пятнадцати лет, где ты каждый день можешь не вернуться домой потому, что попадаешь в аномалию (а они могут перемещаться, могут внезапно появиться) или если нападет какая-нибудь потусторонняя тварь.

Я нашел уединенную лавочку в самой глухой части в парке Революционеров и Пролетариев. И сделал то, что откладывал со вчерашнего дня: развернул бумагу, полученную от корпората.

Там был отчет про исследование, которое позволяло пробить ткань пространства. Далее — теоретические выкладки из квантовой механики о многомировой теории. И директива: Агенту Пысларь Владлене явиться в защитный бункер за сутки до проведения финальных испытаний. Ниже — были координаты места.

Завтра буду на базе Контура, там возьму карту города с координатами и найду искомое место. А сегодня — день наблюдений. С утра я получил телефонограмму. Задача: находится в местах скопления людей и отслеживать «внештатные активности». Группы быстрого реагирования были раскиданы по городу. В случае эксцессов были готовы оперативно прийти на помощь.

День прошел на удивление спокойно. Даже пьяных драк не было. Все люди были радостными, добродушными и веселыми. С закатом как по мановению волшебной палочки весь гул веселой толпы стих. Люди ловили последние лучи заходящего солнца. На небе пробивались первые звезды. Постепенно народ начал расходиться по домам. А я начал искать глазами полярную звезду, Большую медведицу и малую. И меня крайне удивило, что их не было. Созвездия были незнакомыми. Я не мог поверить своим глазам. Неужели мы в другой части Вселенной?

Но спустя несколько секунд до меня дошло: нет, мы все там же. Потому, что, наконец, я узнал одно из созвездий: Южный Крест. Который видно только из южного полушария. То есть, планета на месте, мы на ней, но планета как-то странно повернулась? Или только Гагаринск?

Вопросов было больше, чем ответов. Наверняка аналитики Закрытого отдела уже садятся за расчеты. Завтра узнаю, что смогу. И узнаю, где находится этот самый защитный бункер.

Отчет #26

Сегодня дежурила наша смена Контура. Я пораньше приехал на базу. Экипировался и присоединился к остальной группе в оперштабе.

Большая часть ребят уже приехала, но до начала смены оставалось еще полтора часа. В начале смены мы загружаемся в микроавтобус и едем на дежурство в один из районов города. Чтобы до потенциального места происшествия добраться быстрее, чем если бы мы выезжали с базы.

Кто-то из отряда тренировался в небольшом зале с гантелями, штангами и турниками, кто-то пил чай, кто-то просто дремал. Я зашел в комнату для брифинга и развернул карту города. Мне нужно было найти точку, указанную в бумаге, которую я получил от корпората. Она оказалась буквально в нескольких десятках метров от меня.

И это было удивительно, ведь база Контура тут развернута всего лет 12–13. Она появилась далеко не сразу после Пробоя. Раньше здесь был заброшенный Хладокомбинат. Его помещения (склады, ангары, здание заводоуправления, гараж и прочее) отлично подошли под создание комплекса военизированного подразделения.

В обозначенной точке был крытый склад. Я проходил пару раз мимо. Там не было ничего особо полезного: штабеля досок, бетонные плиты, части неработающих холодильных камер и прочее. Военные этот склад не использовали часто. Вроде там теперь еще хранится стратегическое оружие (ракеты и системы ПВО). Но на входе стоят часовые и внутрь просто так не попасть.

Я решил пойти и на месте разведать обстановку, когда меня позвал Влад. Сказал, что хочет познакомить меня с командиром части, полковником Хуторненко.

Я пару раз видел его. Крупный грузный мужчина с зачесанными набок черными волосами. Он мне напоминал киношного Воланда в исполнении Олега Басилашвили (только без седины). Я ни разу не слышал, как он кричал или даже повышал голос. Иногда ему даже не надо было говорить — от его тяжелого взгляда светлых пронзительных глаз хотелось съежиться. Они особенно выразительно смотрелись на фоне смуглого лица и темных волос.

Хуторненко сказал, что наслышан от команды о нескольких выездах, на которых я буквально спасал группу. Еще он отметил, что мой опыт по аномалиям и Искаженным и моя чуйка на опасность делают меня очень ценным кадром. Добавил, что рад знакомству и перед уходом протянул руку. Я ее пожал. И мы оба заметили, что у нас одинаковые кольца: «змейки» с двумя рубинами.

Полковник многозначительно посмотрел на меня и сказал, чтобы я в ближайшую пятницу зашел к нему на рюмку чая после смены. Влад, стоявший рядом, удивленно приподнял бровь: Хуторненко даже командиров отрядов не звал на неформальные беседы.

Похоже, мне не отвертеться от вопросов.

Отчет #27

В пятницу утро я зашел на рынок, чтобы купить пряников и хороший чай. Пряники нашел быстро: свежие, медовые. А вот дальше появилась проблема. Павильончик «Крепкая заварка» просто пропал. С десяток лет был тут — белый, с синей полосой и решетками на окнах в виде сердечек и больше его нет. А это была единственная точка: на Ферме только одна семья выращивала чай и именно тут его продавала.

Я заглянул к Мише Обналу на точку. Он рассказал, что недавно появилась электрическая аномалия метрах в трех от земли и начала бить током в «Заварку». От искр загорелись коробки, пламя быстро разошлось и павильончик сгорел. Его зацепили погрузчиком и оттащили на свалку. А на Ферме уже почти сварили новый.

Но чай Миша нашел. Сходил куда-то и, вернувшись почти через час, протянул мне пачку гранулированного чая «Принцесса Нури». Индийский, отборный. Со времен еще до Пробоя. Правда, и цену он заломил за него жуткую: на эти деньги можно было купить 40 пачек папирос.

Но я согласился — в Контуре за риск неплохо платят. Правда, с крупных талонов у Миши сдачи не нашлось, поэтому он мне протянул лотерейный билетик: у корпорации Молот была лицензия на проведение игр. Сказал, что вдруг повезет и выиграю квартиру на Патриках.

Вооружившись этим добром я отправился к Тамаре Константиновне в кадры. Она недавно получила должность Главы отдела в министерстве (ее предшественница ушла на пенсию).

Новый кабинет, соответствующий должности, был внушительным. Стол стоял буквой Т, чтобы было удобно общаться сразу с группой посетителей. Мебель была темная, на стене висел портрет Губернатора. В кабинете пахнет лилиями и мускусом, а не старой бумагой и сухим деревом.

Я поздоровался, вручил ей пряники, чай и лотерейный билет. На последний она удивленно взглянула и я сказал, что вдруг повезет и она выиграет квартиру на Патриках. Тамара Константиновна ответила, что теперь у нее много дел, чаи распивать некогда, но по старой дружбе она всегда готова мне помочь. Продолжила заполнять какую-то бумагу в папке. Я сразу перешел к делу.

Немного вздохнул, понимая, что подобные расспросы вести немного опасно. Но все равно попросил рассказать про Полковника Хуторненко: какой он, что от него ожидать и кем он был до Пробоя. Она задумалась на мгновение, захлопнула папку, повернулась ко мне и сказала, чтобы я шел вон и никогда не возвращался. И что если я подумал, что могу расспрашивать про бывших агентов из Комитета без последствий, то надо делать это в других местах, а ее под монастырь подводить не нужно.

Ну, по крайней мере, я узнал, что он работал в КГБ. И что он настолько серьезный, что даже перешептывания про него могли принести большие проблемы.

Тамара Константиновна пододвинула мне обратно пряники, чай и билет. Пришлось забирать и уходить. Пойду собираться на базу, сегодня смена. А вечером на чай к Хуторненко. Надеюсь, разговор сложится хорошо.

Отчет #28

Смена прошла без происшествий. Вызовов от местных Наблюдателей не было. Мы просто патрулировали город. Присматривались к домам, к людям. Несколько раз останавливались и делали обход зданий, в которых раньше происходили происшествия: пропажи, насильственные смерти от Искаженных. По большей части, это были заброшенные дома. Как правило, беды случались в зданиях вроде заброшенных цехов, складов, магазинов. И гораздо реже — в жилых помещениях, где много людей. Поэтому население города, хоть и сократилось за 15 лет — люди все равно старались селиться плотнее друг к другу: так безопаснее.

Правда, одна странность была. Мы проезжали мимо моего общежития и я опять увидел Измененного: того же самого, о котором писал в отчете #11. В этот раз я разглядел его внимательнее. Не буду описывать жуткий потусторонний взгляд и неестественные движения. Я больше смотрел на внешность, чтобы запомнить (на всякий случай). Он почти лысый, вся голова покрыта редкими длинными волосами. Ожог на правом ухе и длинный шрам на левой щеке были, и явно они очень старые. Высокий, худощавый, редкие седые волосы. В довольно потертом черном кожаном плаще. Бледная кожа. В этот раз я разглядел одежду под плащом, который распахнуло порывом ветра. Очень удивился потому, что на нем был зипун, подпоясанный красным кушаком — широким и с узорами. Обалдеть! Он что, ограбил музей Царской Руси? Да вряд ли, музей-то в центре, недалеко от резиденции Губернатора. Туда бы не подпустили Измененного.

Когда общежитие скрылась за поворотом, я прислушался к радио. Там объявляли итоги ежегодной лотереи. Шанс что-то выиграть был околонулевой. Да и я был уверен, что значительная часть выигрышных билетов не пошла в свободный оборот. Вряд ли такая организация как Молот будет раздавать всем подряд талоны, машины и квартиры.

Но, к моему невероятному удивлению, мой лотерейный билет выиграл. Я достал его из бумажника, чтобы сверить цифры. Да, мне досталась квартира. Я истерически расхохотался. Парни в микроавтобусе сначала подумали, что я схожу с ума, но я показал им билетик. Тогда мы загоготали все вместе. Этот выигрыш был и невероятно ценный, и при этом, ничего не стоил. Квартира в новой башне, в закрытом квартале Патрики — мечта любого. Сейчас только корпорации могли позволить себе строить здания.

Но я просто не смог бы в ней жить. Во-первых, человек из Министерства Энергобезопасности настолько нежелательный гость в корпоративных кварталах, что меня там нашли бы через несколько часов мертвым от повышенного содержания свинца в организме.

Можно было бы продать квартиру. Но она стоила настолько многого, что можно по пальцам пересчитать людей вне «Молота» и «Вектор Холдинг», кто смог бы себе ее позволить. Среди моих знакомых и знакомых моих знакомых таких людей не было даже примерно. А если бы и нашлись, им точно не было бы доступа в Патрики.

Парни посоветовали попытаться продать ее Губернатору. Может, у него хватит талонов на такое. Я ухмыльнулся и убрал билетик обратно в портмоне — на память. В таком амбивалентном состоянии духа я и прибыл на базу под конец смены. Не откладывая в долгий ящик встречу с Хуторненко, быстро переоделся в гражданское и пошел к нему.

Надеюсь, меня не станут обыскивать. Потому, что и так сложно будет объяснить про кольцо, а если у меня еще найдут цилиндр или револьвер и пули с Кислинкой, просто так я не отделаюсь. А еще у меня с собой телефон, тот самый, с которого я пишу отчеты. Взял его из опасения, что меня прижмут и не поверят, если придется раскрыть правду.

Стало немного страшно: ведь я могу сгинуть в подвалах конторы. Те, кто много знает, обычно «выигрывают квартиры» именно там. А потом переезжают на ближайшее кладбище в безымянную могилку.

Полковник меня ждал. Молча кивнул на стул напротив его стола. Налил горячего чая в кружки и плеснул туда немного коньяка. Спросил давно ли у меня кольцо и знаю ли я откуда они. Я честно ответил, что месяца полтора и ничего о них не знаю. Надел — начал видеть то, что без него не видно: оборотней, вампиров, Гладкошерста (который мимикрирует так, что для обычного человека он практически прозрачный). Он спросил, где я его взял. Пришлось немного соврать, но так, чтобы ложь смогла пройти его проверку фактов. Я рассказал, что был вызов в Закрытый Научный Сектор и я по пути зашел в свою старую квартиру забрать фотографии жены и нашел ее кольцо в сейфе. Переживать было не о чем: тот вызов был зафиксирован и меня вносили в реестр пропусков.

Хуторненко рассказал, что Пробой — это итог эксперимента. За пробоем — другой мир. Никто точно не знает, как это устроено с точки зрения науки и что это за «параллельный мир». Находится ли он рядом, но «вибрирует» с другой частотой или расположен на другом конце вселенной, а Пробой — это «Кротовая нора» — неизвестно. Люди, которые пытались подобраться к Пробою, не возвращались. Он добавил, что это его личная теория про другой мир. Теорий в Министерстве есть много, ни одна не подтвердилась. Но он, как военный, должен думать об этом месте как о потенциальной угрозе, откуда кто-то может выбраться.

Я высказал свое мнение, что это не так. Потому, что Искаженные появляются то тут, то там. Иногда очень страшные, вроде Гидры или Лихошерста. Иногда — обычные домовые. Рассказал про то, как на одном вызове даже нашел говорящего кота. У его хозяйки, старушки, прихватило сердце, он перепрыгнул на балкон к соседям и попросил вызвать скорую помощь. Они удивились, поэтому вызвали еще и Наблюдателя. Я взял кота на руки и хотел поехать с ним в больницу (он очень просился к хозяйке), но подоспела группа Контур и изъяла животное (Гоша по секрету рассказал, что из «тридцатого» отдела его передали ученым). И, собственно, если бы они приходили из Пробоя, то их бы замечали на территории Закрытого Научного Сектора в огромных количествах. А они там появлялись не чаще, чем в остальных районах города. Значит, Пробой — это не портал. По крайней мере, не от них к нам, если эти «они» вообще есть.

Полковник кивнул и продолжил рассказывать. Попадание других существ к нам, как я уже мог догадаться, было и до Пробоя. И что разные Лешие и русалки из фольклора древней Руси — не выдумка. Кто-то попадает сюда случайно. Кто-то специально потому, что наш мир гораздо более мирный и, видимо, более слабый. Скорее всего, в том, другом, идет вечная борьба за выживание, истребление видов и дожить до старости удается не всем. Возможно, у них до сих пор царит средневековье просто потому, что все пытаются выжить и о развитии науки думать не приходится.

Полковник добавил, что самая сильная теория — это разные вибрации струн (ого, он изучал квантовую механику?). Поэтому их мир отличается. У нас не работает магия, которой многие из них обладают. А у них может не работать электричество или, например, порох. Скорее всего потому, что на базовом мире частота колебания элементарных частиц отличается на тысячные доли процента.

Дальше он перешел к кольцам: когда то их было полтора десятка. Кольца изобрели в НИИ Север-Квантум еще в семидесятые, чтобы находить существ, которые попадали в наш мир преимущественно в Гагаринске потому, что тут ткань между мирами была особенно тонкой.

Сейчас технология производства утеряна: ее уничтожили при разгроме одного из корпусов существа с той стороны. Во время отключения электричества они смогли выбраться из клеток, в которых их держали для экспериментов. А облачных серверов для дублирования информации в те времена не было, поэтому в пожаре все сгинуло.

Некоторые Искаженные, притворяясь людьми, пытались проникать в высшие эшелоны власти благодаря способностям, которые частично оставались после перехода. У кого-то гипноз, у кого-то мимикрия. Суккубы умели влиять на гормоны. Домовые отлично прячутся, перемещаются между жильем и умеют собирать информацию. А кто-то действовал силой.

Кольца много раз выручали, но фокус спецслужб всегда был на политиках, олигархах, военных чиновниках. А существа с той стороны проникли в НИИ Север Квантум. И то, что преподносилось как эксперимент было диверсией, целью которой было открыть огромные ворота для тех, кто придет к нам и устроит войну за власть, ресурсы и территории — такой теории придерживаются военные.

Спецслужбы узнали про это слишком поздно и не смогли предотвратить катастрофу. Немалую часть существ удалось уничтожать. Но они планомерно охотились на обладателей колец, которых осталось уже совсем немного. Но были и другие: те, кто пришел к нам с той стороны, чтобы спастись от постоянных войн и опасностей.

Кто-то ушел в корпорации. Кто-то (как Влад) работает в спецслужбах. Кто-то осел в мирных профессиях: фермеры, рабочие фабрик, актеры театра. Оказалось, что Швепс, самый известный иллюзионист города — тоже человек с той стороны.

Настало время рассказать полковнику мою историю. Правду я говорить не хотел. Но, как известно, лучшая ложь — это когда в ней много правды.

Про то, как я добыл кольцо — уже рассказал. Поэтому продолжил, ведь мне нужна помощь Хуторненко. Я сказал, что у меня был номер Бреста, который упорно хотел сделать меня шпионом и каждый раз получал отказ (Полковник кивнул и сказал, что за Брестом из «Молота») они давно охотились. Я сказал, что мы договорились: меняю кольцо на папку с каким-то проектом Архив, в котором работала моя жена, пропавшая во время Пробоя. Рассказал, как пришел на место встречи и увидел, как его убили. И как нашел обрывок бумаги с координатами на территории нашей части, на базе Контура.

Полковник задумался. Потом ответил, что не против, чтобы кольцо осталось у меня: потому и рассказал много секретных данных, ведь я отличный вариант для его использования: моя работа буквально состоит в том, чтобы находить и ликвидировать опасных существ с той стороны.

Хуторненко сказал, что если это бункер на территории склада, то мы проникнем его. Сказал собирать группу, дал час на подготовку.

Отправляю этот отчет и выхожу с группой. Пойдем вскрывать бункер. Видимо, тот самый, который был безопасным местом, в которую я отправил Владлену.

Отчет #29

Мы открыли двери бывшего склада Хладокомбината. Под хранящимся стратегическим вооружением точно не было никакого бункера. Поэтому Влад отдал распоряжение по рации и через несколько минут пригнали небольшой экскаватор: им начали разбирать штабеля досок. Приехал трактор и крутился рядом, вытягивая на улицу бетонные плиты.

Под одной из них и обнаружился вход. Люк был вмонтирован в пол. Выдвижной поворотный вентиль с прорезью для большого ключа нас немало озадачил. Хуторненко быстро распорядился: стратегическое оружие (ракеты) — вывезти, люк — взорвать. Через час, когда в помещении не осталось взрывчатых веществ, минер подошел к люку, установил пластид, вставил в него провод, размотал катушку и мы все вышли за ним на улицу. Одно нажатие кнопки — и направленный взрыв громко ухнул. Крышка люка слетела, упав рядом, а стены и потолок остались целые.

Вниз вела широкая лестница. Вдоль стены висели лампы, рядом с выходом был ржавый рубильник. Я с трудом смог опустить его и лампы тускло зажглись, приглашая нас глубоко под землю. Видимо, питание было от того же генератора, что и вся база.

В группе нас было шестеро, плюс полковник. Мы уже собрались по одному спускаться, как Хуторненко остановил отряд. Повел носом. Спросил, чувствуем ли мы. И я понял, что ощущаю запах природного газа. Вообще, он не пахнет, а в него специально добавляют какой-то компонент, чтобы он бил в нос и можно было легко почувствовать утечку. Когда мы взрывали люк, газ не взорвался потому, что для горения нужен кислород. Которого внутри, видимо, не осталось.

Но сейчас он оттуда поступал и идти с оружием было опасно. Одна искра и у нас будет бесплатная кремация. Мы сложили автоматы у входа и вооружились дубинками и штык-ножами. Надели противогазы и пошли вниз. Первым шел Влад, за ним я, за мной остальные — Сифа, Медведь, Цезарь и Кунжут. Замыкающим был полковник.

Спустя примерно 200 ступеней мы попали в большой зал. В нем было довольно много аномалий (три или четыре). Вдоль стен стояли какие-то древние компьютеры и электронные устройства, шкафы и стеллажи. В центре было что-то странное. Как кинофильм, только объемный. Хуторненко глухо сказал, что это голограмма и показал наверх — на специальный проектор. На нем было несколько кнопок управления и слот для карты памяти. Надо будет изучить ее после рейда.

Стены и потолок были в огромных трещинах, повсюду валялись куски бетона. Видимо, это еще в момент Пробоя тут так все так тряхнуло, что даже на этой глубине случились серьезные разрушения. В трещине вдоль стены я разглядел разломанную трубу — вот откуда шел газ.

Сбоку от голограммы был проход в еще одно помещение, но туда нельзя было попасть — в дверном проеме была гравитационная аномалия, работающая на сжатие. Довольно крупная. А сразу за ней — еще одна, пространственная (их все называют «телепорт», а куда она выкинет никогда заранее неизвестно).

За голограммой был стул и широкий стол, на котором стоял монитор. Большой, толстый — из старых, с электронно-лучевой трубкой. Пластик пожелтел от времени и потрескался. Компьютер, конечно же, не работал после Пробоя. На столе была клавиатура, какие-то записи, но я на все это практически не обратил внимание. Потому, что увидел девушку, лежащую рядом со стулом.

Она практически превратилась в мумию: в помещении не было источника влаги, поэтому тело ссохлось, а не сгнило. Левая часть торса была раздавлена вывалившимся с потолка бетонным блоком. Но я сразу узнал ее: это была Владлена. Я узнал ее почти истлевшую одежду, прическу, черты лица. На ее руке был браслет, который я подарил на день рождения. На запястье — татуировка бензольного кольца C₁₀H₁₂N₂O. Это серотонин. У меня была такая же, мы сделали одинаковые во время командировки в Петербург за пару лет до катастрофы.

Пока я стоял застывший, пытаясь осознать, что ее больше нет в живых, Влад спросил, что это за чертовщина и с усилием перевернул бетонный блок набок, убрав его с тела. Я сначала не понял, о чем он говорит. Увидел поврежденные ребра, засохшую кровавую массу внутри. Но потом обратил внимание: ребра были стальные, а вместе с внутренностями были видны микросхемы и провода внутри тела.

Хуторненко сказал, что это это биоконструкт. Одно из изобретений ученых из НИИ Север Квантум. По факту это мощный компьютер, скрытый внутри стального скелета с сервоприводами, на которые наращивалась биомасса.

Получался дубль человека потому, что для создания нужна была чья-то ДНК. А при запуске таких штуковин в них внедрялись воспоминания их оригинала (то есть, реального человека).

Они использовались как резерв, если погибал настоящий носитель. Им нужно было какое-то время на адаптацию: объем воспоминаний огромный и сразу осознать его и научиться пользоваться воспоминаниями нельзя. Поэтому при включении такие биоконструкты учились ходить и разговаривать довольно быстро. А вот «амнезия» проходила примерно за неделю.

Значительная часть тела — биологическая. То есть, у таких созданий течет кровь, если порезать кожу, а отверстие от пули будет кровоточить и постепенно заживать, как у обычного человека. Он может подхватить сепсис или даже заболеть раком. Но вот скелет у таких ребят очень крепкий. Поэтому, если случится с таким войти в перестрелку, то стрелять нужно не в голову, а в грудь или живот.

Полковник добавил, что эти данные — засекреченные и распространяться о них нашему отряду нельзя.

Я потерянно спросил, что если это биоконструкт моей жены, то где моя жена. И тут Кунжут сказал, что нашел ее. Я обернулся и увидел, что он разглядывает голограмму. Я понял, что даже не обратил внимание на то, что там изображено.

На голограмме был момент Пробоя. Я узнал гладкий изгиб Коллайдера, в котором сталкивали тяжелый свинец. На голограмме он буквально разрывался на куски. Людей вокруг начало откидывать ударной волной и поглощать вырвавшейся энергией. Владлена была ближе всего к взрыву. Значит, она погибла и активировался ее биоконструкт. Который, впрочем, тоже долго не прожил.

Влад спросил, что я там делаю. Я удивленно посмотрел на него и перевел глаза на другого человека на голограмме. Самый крайний участник группы ученых на изображении падал на пол. Его правое ухо и часть кожи вокруг были опалены взорвавшимся накопителем отрицательной энергии, который был рядом с Коллайдером. А в левой щеке торчал металлический осколок. Но все равно было видно, что это лицо — мое. В момент взрыва я был рядом с Владленой.

Весь отряд перевел на меня глаза. Мы одновременно все поняли. Тот — с голограммы погиб, как и Владлена. А я — тоже биоконструкт. Все знали, что когда меня нашли после Пробоя, память ко мне вернулась не сразу и далеко не вся.

Я — не человек? Компьютер внутри с мясом снаружи? С чужими воспоминаниями?

Хуторненко сказал, чтобы я положил оружие на пол и дал надеть на себя наручники: мы поднимемся вверх и во всем разберемся.

Такой вариант меня не особо устроил. Мозг работал на пределе. Я тянул время: медленно наклонился и опустил дубинку и нож на пыльный бетон. Весь отряд медленно переместился, заблокировав единственный выход на поверхность.

Я резко распрямился и побежал мимо них, в аномалию. Знал, что мне ничего не будет, цилиндр меня защитит, если ему хватит заряда. А они не полезут, побоятся, что аномалия их сожмет. И я смогу пробежать по коридору и посмотреть, что находится за пространственной аномалией. Может быть, там еще один выход. Или я смогу найти что-то, что перевернет расклад сил.

Я влетел в гравитационную аномалию и понял, что это было ошибкой. Мое тело начало сжиматься, кости начали скрипеть (логично, они же из металла). Пространство как будто пыталось сжать меня со всех сторон. Цилиндр в кармане раскалился так, что обжигал кожу. Но я смог прорваться, добежав до пространственной аномалии, когда цилиндр взорвался. Я понял, что остался без защиты в тот момент, когда мир передо мной мигнул и вместо коридора я увидел в паре метров под ногами крышу какого-то цеха.

В целом, аномалия сработала так, как и была должна: переместила попавший в нее объект в случайную точку пространства. Повезло, что я попал не в середину кирпичной кладки или не оказался на приличном расстоянии от асфальта. Я пролетел два метра и едва успел сгруппироваться перед падением. Вокруг меня располагались темные коробки заброшенной Промышленной зоны.

В целом — неплохой вариант, учитывая, что меня сейчас будет искать каждый свободный сотрудник милиции и Контура.

Хорошо, что есть хоть немного времени подумать. Я, обжигая пальцы, достал цилиндр. Он сильно оплавился.

То, что было внутри и давало мне защиту, рассыпалось в пыль. Больше у меня нет защиты от аномалий. Зато кольцо на месте. И телефон: хорошо, что я решил перебдеть и взять его с собой. Еще у меня с собой был небольшой запас патронов с Кислинкой и злосчастный лотерейный билет.

Я спустился вниз. В общежитие идти нельзя — там меня ждут. Я перебирал в голове всех своих знакомых, у кого можно укрыться. Пожалуй, ни к кому идти нельзя: меня или сдадут или я подставлю человека, который решит мне помочь. Времена сейчас жесткие. С теми, кто вызвал интерес у Министерства, не цацкаются, ровно как и с их подельниками.

Посему выходило, что мне надо туда, куда Министерству хода нет. Боже, неужели я незаметно для себя постарел? Когда я начал использовать слово «посему»?)

Небо начало сереть, когда я вышел из Промзоны. Вокзальный район удалось пройти без приключений. Людей здесь мало потому, что тут живет много Измененных, которых до ужаса пугаются обычные жители Гагаринска. И тут я встал как вкопанный потому, что у меня сложились все кусочки паззла.

Измененный, который несколько раз пугал меня — у него был шрам на левой щеке и ожог на правом ухе. Это что, я, только настоящий? Но если он выжил, почему я активировался? И точно ли я тот самый биоконструкт? Я ощущал себя обычным человеком.

Вообще, если бы не потеря памяти в момент Пробоя, я бы сомневался, кто из нас настоящий. Ладно, раздобуду нож — порежу кожу на пальце и посмотрю, какая у меня кость — обычная или стальная.

Пройдя Вокзальный район, я оказался около Патриков. Я уже хотел обойти длинный высокий забор слева и двинуться через Спальный район номер 2 в сторону Фермы, постаравшись не нарваться на местных сектантов. Я помнил, откуда на поле вышла Лидия Леснова. Если она все это время жила рядом с деревней, я смогу найти ее укрытие и какое-то время прятаться там, пока не решу, что делать.

Но мои планы были нарушены патрулем. Меня окликнули несколько крепких ребят, подъехавших на черном Ленд Крузере «100». Они быстро вышли из внедорожника, держа меня на прицеле короткоствольных автоматов. Подствольные фонари слепили меня своим светом.

Один из них спросил, что я тут делаю, добавив, что они ищут человека, скрывающегося от Министерства. Я спросил, при чем тут я. Они сказали, что по описанию похож — за 30, с короткой стрижкой и небольшой бородой. Я усмехнулся, прокомментировав, что они сейчас описали половину Гагаринска.

Один из них согласно покачал головой, но стал допытываться, что я тут делаю. Я понял, что деваться некуда: одно неверное слово и они схватят меня и доставят Полковнику.

Поэтому я достал из куртки кошелек, а оттуда лотерейный билет. И сказал им, что мы теперь соседи, ведь я выиграл квартиру в их районе.

Они посадили меня в машину и повезли в сторону КПП. Ехать было не очень комфортно: в салоне не хватало места и я уселся на откидное сидение в багажнике.

Я думал, что дальше КПП мы не проедем. Даже если бы я не был частью государственной машины в лице группы Контур, меня все равно не должны были пустить дальше ворот. Ведь я был похож на грязного оборванца. А на Патриках живет элита: лучшие сотрудники корпорации «Молот».

Но мы практически без задержек миновали границу района и я оказался внутри. Это было удивительное место. Ровный асфальт. Все фонари горят. Причем, довольно ярко. Дома выглядят прилично. Это не потрескавшиеся серые бетонные коробки. Они были ровные, красивые. С яркими элементами дизайна. Облицовка была не осыпавшейся. Все окна были целые. Витрины только открывающихся магазинов светились неоном. Прохожие были элегантно одеты. На дорогах было много элитных немецких машин. Поразительно. Я как будто попал в сказку.

Меня доставили к небоскребу, который светился неоном. Все окна были от пола до потолка. Огромные вращающиеся двери, через которые я вошел в холл. Там патрульные передали меня с рук на руки местной охране: крепким ребятам в строгих костюмах. Пиджаки слегка топорщились, стало понятно, что под ними — оружие. Причем не небольшие пистолеты вроде Макарова или ТТ, а что-то внушительное вроде Стечкина или Драгунова (этот конструктор разработал не только СВД, но и экспериментальный ПП-71, который как раз можно было убрать под одежду).

Мы зашли в какой-то боковой коридор, явно служебный. С помощью карточки один из охранников вызвал лифт и мы поехали вверх (слава Богу, ведь поехать в подвал — плохая примета). Дальше они вели меня бесконечными коридорами (светлыми и чистыми). По пути нам иногда встречались люди с бейджиками в довольно офисной одежде.

Для меня все это было удивительным. В Центральном районе и в других, где я бывал, уже давно не было понятия «офис». Там были или ведомства вроде нашего министерства, или государственные службы (от пожарных до библиотек), или различные небольшие конторы: ставки, ломбарды и прочее. А тут — офисы. Надо же.

Наконец мы зашли в один из кабинетов. За небольшим столом с металлическими ножками и стеклянной крышкой сидел красивый мужчина. Пожалуй, я первый раз в жизни сказал вместе слова «красивый» и «мужчина». Но он был как с обложки журнала: спортивный, с длинными слегка кудрявыми волосами, зачесанными назад ровными прядями, вдумчивым взглядом.

Красивый попросил меня присесть. Я был очень уставший и слабо понимал, что происходит. Больше суток на ногах: поход на рынок, встреча с Тамарой Константиновной, смена в Контуре, встреча с Полковником, подготовка к операции, очистка склада, приключение под землей, попытка уйти из города. Голова была как чугунная, в животе урчало, руки тряслись от слабости и адреналинового отката.

Красивый что-то мне говорил, давал какие-то бумаги, я ставил подпись, стараясь там не уснуть. Ведь кресло было довольно мягким, а в комнате оказалось тепло и уютно. Потом он отвел меня на небольшой склад. Револьвер с кислинкой и патроны мне сказали сдать в камеру хранения: оружие было запрещено всем, кроме охраны и милиции. Сначала я просканировал палец, только потом дверца открылась. Местный работник пояснил мне, что нужно будет получить разрешение на ношение или хранение оружия и тогда я смогу забрать огнестрел обратно. Когда приду с документом, передам его сотруднику, приложу палец и содержимое шкафчика можно будет забирать.

Дальше он протянул мне руку, прощаясь. Охранник мотнул головой, чтобы я шел за ним. Затем снова коридоры, коридоры, меня посадили в машину, мы ехали, а потом остановились около красивой темной башни. Но во вспышках всего этого великолепия или я уже просто перестал удивляться, или подкатывал синдром Стендаля. Башня выглядела ультрасовременной, при этом массивной и напоминающей какую-нибудь башню темного властелина из фильмов про фентези (только квадратную).

Грузный мужчина на ресепшн (крайне сильно похожий на турка) улыбнулся мне и протянул ключ-карту. Проводил меня до лифта. Не знаю, в какой момент пропали охранники (я перестал быть опасен?). Я приложил карту к считывателю, загорелся второй этаж. Доехав, я вышел.

Коридор был шире, чем проспект Троцкого. Живые цветы, мягкие светильники на стенах. Красивый черный мрамор с золотыми прожилками. На полу — красный ковер. Около каждой двери уютный коврик. Над дверями — номера квартир. Точнее, названия. Впервые такое видел.

Я перевел взгляд на карту. На ней было написано «Герман Пысларь, Бонжур». Что? Со мной здоровается карта? Несколько секунд спустя я понял, что это название апартаментов. Моя дверь оказалась крайней справа. С одной стороны, у меня уже еле волочились ноги, а с другой — у меня будет угловое помещение. Значит, целых две стены из стекла.

Внутри все было прекрасно. Но у меня уже не было сил осматривать детали. Собрав последние остатки воли я спрятал телефон в коробку с салфетками, которая стояла на кофейном столике в зале, за пару минут исследований нашел спальню, упал на кровать и уснул.

Проснулся я глубокой ночью. Значит, проспал часов 16. Сходил в душ, переоделся в белоснежный халат, написал этот отчет.

Попробую поискать одежду (вдруг есть?) и доберусь до ресепшна — мне надо узнать, куда я попал и какие тут правила.

Потому, что все выглядело прекрасно, но странновато. На столе около кровати была коробочка с надписью «Герман». Внутри браслет с каким-то устройством и дисплеем. Из окна я увидел, что район довольно оживленный, но в наше здание никто не заходил и не выходил. В каждой комнате на стенах были разноцветные кнопки. В зале — дисплей с цифрами 8700.

Что все это такое, зачем? Кто мои соседи? И что мне сейчас делать? На старую работу не пойти, новой у меня нет (да и чем мне заниматься в корпорации?). На что жить, не понятно. Насколько мне тут опасно и какой у меня статус на Патриках? Беженец? Преступник в розыске?