Штурмовик из будущего-4

Глава 23

Проходя по расположению женского полка, Григорий с интересом разглядывал защитного цвета «кукурузники», спрятанные под маскировочными сетями. Возле некоторых самолетов деловито хлопотали прибористы, оружейники и техники. Причем все — девушки, таково было главное правило в полку Бершанской. Если уж сказано, что часть женская, то никаких исключений.

Иногда навстречу экспату попадались и летчицы. Дивин вдруг поймал себя на мысли, что выглядели девчата отнюдь не ряжеными. Наоборот, любовно подогнанные гимнастерки с погонами, аккуратные шинели и комбинезоны, пистолеты в кожаных кобурах, лихо заломленные пилотки или береты, из-под которых выбивались кудри — все это придавало «ночным ведьмам» бравый вид. А ордена и медали вместе с гвардейскими значками лишь усиливали это впечатление, напоминали, что эти совсем еще юные девчонки рискуют своими жизнями наравне с мужчинами.

Дойдя до У-2 с бортовым номером «18», Григорий остановился неподалеку от самолетного капонира возле невысокого колючего куста и принялся высматривать Ангелину. Солнце потихоньку клонилось к горизонту. С моря тянул легкий бриз, неся с собой терпкий запах водорослей и зябкую прохладу. Экспат зябко поежился и поднял воротник своей кожаной куртки.

Из-за самолета выглянула Вика Авдалова — штурман Ангелины. Ойкнула от неожиданности, заметив стоящего Дивина, и молниеносно юркнула обратно.

— Геля! Твой пришел! — донесся до экспата ее насмешливый голос спустя несколько секунд. — Да чего вылупилась, не шучу, сама иди посмотри. Ох, лицо-то вытри, перемазалась, как хрюшка. Смотри, Гелька, бросит тебя товарищ майор, на кой ему такая чумазая сдалась.

Вот язва, усмехнулся про себя Григорий, качая головой. Не может без того, чтобы подколоть подругу. Правда, стоит заметить, что гвардии старший лейтенант Авдалова никогда не позволяла себе опускаться до подлости. Скорее, просто страсть как любила немного, буквально самую капельку, подначить командира экипажа. Но исключительно по-доброму.

— Здравствуй, Гриша! — слегка пунцовая Ангелина выпорхнула навстречу экспату и замерла, не дойдя пару шагов, не решаясь броситься ему на шею при посторонних. Дивин бросил короткий взгляд на любопытные мордашки девчонок, торчащие из-за самолета, и решил, что, в самом деле, не стоит устраивать для них бесплатное представление.

— Ты очень занята? — ласково спросил он, понизив голос. — Может, прогуляемся чуть-чуть?

Гришина немного замешкалась, но тут же встряла Вика — со слухом, видать, у нее все было просто замечательно:

— Иди-иди, Гелька, мы без тебя закончим. Правда, девчата? — Механик и прибористка согласно закивали. А рыжая конопатая вооруженец громко вздохнула с откровенной завистью и пробурчала что-то неразборчивое себе под нос.

— Если только ненадолго, — улыбнулась Ангелина. И несмело предложила. — Пойдем к бухте?

— Не замерзнешь? Ветерок-то дует прохладный.

— Ничего, — мотнула головой девушка. — Зато голова прояснится. У меня от запаха бензина и масла уже перед глазами черные мушки хороводы водят. Пришлось даже в санчасть идти, просить пирамидон.

— Сказала бы, я аспирин принес, — забеспокоился экспат. — Стрелок мой раздобыл где-то. Хороший, трофейный. Любую боль, как рукой снимает. Нам еще «колу» иногда дают, но я к ней как-то не очень.

— Да все хорошо уже, честное слово, — отмахнулась девушка. — О, смотри, опять Шварц на берег пошел, — она ткнула пальцем в кота, что вальяжно шел в сторону моря, гордо задрав роскошный хвост. — Я вчера видела, как он у водолазов рыбу требовал. Представляешь, именно требовал, не просил. Пришел к ним и давай орать. Да так громко, нахально, что те опешили, растерялись, а он на них смотрит исподлобья и на морде читается: «Долго я вас еще ждать должен⁈» — Гришина прыснула в кулак.

— И что, накормили? — засмеялся Дивин, представив себе эту картину.

— А то!

— Вот, жулик! — восхитился экспат. — А вечером приходит и сидит у своей миски с таким жалобным видом, словно его год не кормили.

— Гриш, а ты не знаешь, часом, зачем этих моряков сюда перебросили? — неожиданно поинтересовалась Ангелина. — Говорят, прямо с Балтики прилетели. Из какого-то специального подразделения.

— Да вроде им поднять что-то нужно, — прикинулся дурачком Григорий. — Подробности мимо меня прошли, слышал что-то в штабе краем уха, не более того.

Ну не мог, не имел права рассказывать экспат, что командование неожиданно возбудилось, когда он доложил о сбитом «гамбурге». И потребовало кровь из носу обеспечить подъем радиолокационного оборудования, что было установлено у него на борту. Причем, действительно, значение этой операции придавалось настолько серьезное, что для ее осуществления к ним на аэродром в срочном порядке перебросили первоклассных специалистов из роты особого назначения разведотдела Балтийского флота. Народ там был подобран серьезный, знающий, специализирующийся, в частности, как раз на поиске и подъеме затонувших кораблей, подводных работах, разведке и диверсиях. Поговаривали, что некоторые начинали свою службу еще в легендарном ЭПРОНе[1].

Собственно, Дивин уже несколько раз летал в район, где упал в море BV.138, пытаясь отыскать его. В последний раз вроде бы нащупал правильное место и сбросил туда специальный буй. Благо, глубина там была небольшая. И теперь спецы собирались навестить покоящийся на дне фашистский гидросамолет.

Экспат и Ангелина остановились на берегу неподалеку от позиций зенитной батареи. Вода в бухте на мелководье при свете дня была прозрачной, слегка отливала благородной зеленью. Но дальше, в открытом море, почти до самого горизонта выглядела иначе — темно-серой, практически свинцовой, неприветливой.

Чуть в стороне, у маленького причала, притаился хорошо замаскированный катер водолазов. Их самих сегодня не было видно. Видать, готовились к скорому выходу, проверяли снаряжение.

— Погоди-ка, — вскинулся вдруг Григорий. Приложил ладонь ко лбу и вгляделся в небо. — Похоже, фрицы. Да, точно. А ну, бежим! — он схватил девушку за руку и потянул в сторону ближайшей щели, отрытой на краю аэродрома. — Тревога! Немцы! — заорал он на бегу, привлекая внимание зенитчиков. — Воздух!

Что-что, а за последнюю неделю те уже хорошо выучили преподанные фашистами уроки и потому рассусоливать не собирались. Взвыла протяжно сирена, зашевелились стволы орудий, забегали на позиции бойцы, готовясь к отражению очередного налета.

— Прыгай! — Дивин ловко соскочил в укрытие и протянул руки навстречу Ангелине. — Ловлю.

— Что это они к нам зачастили? — зло спросила Гришина, устраиваясь поудобнее рядом с экспатом. — Который день атакуют, как заведенные. «Маленькие» их сбивают, а они все равно лезут и лезут.

— Это из-за меня, — сконфуженно признался Григорий.

— Как это?

— Да понимаешь…оказывается, в тот раз, когда я ночью их аэродром в Багерово штурманул маленько, кроме всего прочего удачно отбомбился по летному общежитию. И разведка выяснила, что в числе тех, кто там погиб под завалами или сгорел, были сразу несколько известных асов. Вот теперь гансы желают поквитаться. Узнали, что это моих рук дело и мстят.

— Ничего себе! — округлила глаза девушка. И широко улыбнулась. — Оказывается, вы очень опасный человек, товарищ майор.

— Гвардии майор! — ухмыльнулся экспат. — Забыла, наш полк теперь тоже получил это звание. О, летят.

Две девятки «юнкерсов» показались в небе. Прикрывала их дюжина «мессеров» и «фокке-вульфов». Навстречу немцам стремительно уже неслись патрульные «яки», прикрывающие аэродром. Немедленно завязалась воздушная карусель, в которой сошлись истребители прикрытия фашистов и краснозвездные «охотники». Воздух расчертили разноцветные трассы пушечных и пулеметных выстрелов, с высоты донесся надсадный рев моторов.

Первый наскок советских летчиков оказался не слишком удачным. Немецкие воздушные стрелки встретили их дружным плотным огнем и один из «яков» вынужден был отвалить в сторону и уйти со снижением, паря подбитым движком. Его товарищи увязли в схватке с «мессершмиттами», не имея возможности пробиться к бомбардировщикам врага. Казалось, «юнкерсы» беспрепятственно достигнут своей цели, и вывалят содержимое бомболюков на летное поле.

Но не тут-то было!

— О, смотри, «кобры»! — радостно воскликнула Ангелина.

Шестерка «аэрокобр» подкралась к месту боя в облаках, упала на немцев сверху, проскочила сквозь их строй, поливая врага из всех стволов, и, слаженно выполнив маневр, по красивой траектории, похожей на движение качелей, снова умчалась на высоту. Два фашистских бомбардировщика загорелись, еще один отчаянно задымил.

Но остальные, хоть и смешали строй, все равно упрямо перли напролом, к советскому аэродрому. Рядом дробно застучали зенитки, вступая в бой. В вышине поплыли белые и черные облачка разрывов, создавая смертоносную завесу на пути гитлеровцев.

— Прячемся! — экспат опытным глазом оценил ситуацию. — Сейчас врежут!

Земля содрогнулась и встала на дыбы, когда первые бомбы достигли ее поверхности. Григорий притянул к себе девушку, прижал к груди и закрыл своими руками ее голову. Сверху на них сыпалась земля и летел какой-то мусор с края щели. А в ноздри настойчиво бился противный запах сгоревшего пороха и взрывчатки. Уши плотно заложило. Экспат слегка открыл рот, чтобы окончательно не оглохнуть.

Налет продолжался совсем недолго, буквально несколько минут. Но, по ощущениям, казалось, что прошло не меньше часа. Дивин с Ангелиной поднялись на ноги, как только прозвучал сигнал отбоя воздушной тревоги, начали отряхиваться, приводя себя в порядок.

— Смотри, — воскликнула летчица. — Парашюты!

В небе расцвело сразу несколько белых «одуванчиков», что несли под своими куполами сбитых летчиков.

— Двое наших, остальные — фрицы, — глянул мельком Григорий без особого интереса. — Неплохо отработали. Ничего, сейчас катер их всех подберет, не даст утонуть.

— А молодцы «маленькие», хорошо приложили гадов! — весело засмеялась девушка. — Научились наконец-то. Видел, как «кобры» на них сверху свалились? Значит, заранее на высоте в засаде ходили.

— Молодцы, — согласно кивнул экспат. — Ладно, пойдем, пожалуй. Поглядим, не пострадал ли кто, часом, на аэродроме.

— Да не должны были, — нахмурилась Ангелина. — «Юнкерсы» ведь все бомбы, не доходя до нас, сбросили. По берегу отработали, да воду в бухте перебаламутили. Небось рыбы поби-или…вот Шварцу-то раздолье будет.

— Хорошо бы, если так, — вздохнул Дивин. — Кстати, у меня ведь скоро занятие с комэсками, — спохватился он, взглянув на наручные часы. — Буду учить, как правильно в атаку на корабли при топ-мачтовом бомбометании заходить. Молодежи много, надо готовить.

— Гриш, а что за асов ты прибил? — озадачилась вдруг девушка. — Интересно просто, из-за кого весь этот сыр-бор.

— Асов? А, немцев. Да я точно не помню. Тоносян говорил, но я их фамилии даже не запоминал, на что они мне? Двоих, разве что, знаю. И то, только потому, что о них раньше в разведдонесениях упоминали. Баркхорн и Хартманн. Вроде как они у фрицев одни из самых результативных истребителей были. Ну и еще десятка полтора каких-то пилотяг рангом помельче.

— Ух ты! Про Баркхорна я слыхала. Этот сволочуга один из наших экипажей недавно сбил. Обе девочки в воздухе сгорели, — Гришина нахмурилась, сведя брови, и слегка закусила губу. Но тут же просветлела лицом. — Выходит, ты за них отомстил.

— Можно и так сказать, — равнодушно пожал плечами Григорий. — Но ты же понимаешь, я и представить себе не мог, кто в том домике ночует. Отбомбился, как следует, причесал из пулеметов, и ходу. Там прожекторов с «эрликонами» до чертов было. Механики, вон, после три десятка пробоин на моем «бостоне» латали. Ругались — страсть! А я в полете даже не обратил внимания ни то, что меня краем цепануло. Лечу себе, и лечу.

— Слушай, а куда Вольф Григорьевич делся? — спросила вдруг Ангелина. — Мы его хотели пригласить выступить, но узнали, что он срочно улетел.

Экспат покривился. Мессинг! Глаза б его не видели. Отъезд гипнотизера несколько напоминал бегство. По крайней мере, у Дивина создалось именно такое впечатление. Сначала летчик решил, что виной тому является он сам. И, признаться, мысли в голове Григория бродили невеселые. Если «артист» пожаловал по его душу, то столь скорый отлет говорит о том, что московские кураторы затребовали отчет. И Вольф Григорьевич понесся, сломя голову, с докладом.

А это означало, что скоро за пришельцем со звезд пожалуют серьезные ребята, навроде тех, что обеспечивали секретность на аэродроме во время недавней отправки разведчика. И по всем невеселым раскладам выходило, что пришла экспату пора бежать. Подальше и побыстрее. Потому, как неохота становиться подопытным кроликом в засекреченной лаборатории. Нет в этом никаких перспектив. Выпотрошат до донышка, а потом ликвидируют. Чтоб не в те руки не попал, часом. И то, это еще повезет, если служба Махрова раньше не вмешается. Те вообще церемонится не станут — грохнут не задумываясь. К слову, на этот вариант развития событий Дивин ставил гораздо больше. Все же, возможностей у службы контроля времени имелось побогаче.

Григорий сначала всерьез решил бежать. Даже стал прикидывать, как ловчее все обставить. Можно было улететь куда-нибудь подальше. А что, боевой радиус «бостона» с дополнительным баком вполне позволял надежно скрыться. Закинуть на борт доппаек, снаряжение, разжиться гражданской одежкой и вполне, вполне. Вопрос стоял лишь, в каком направлении. Европа, по понятным причинам, отпадала. Там, покамест, фрицы хозяйничают. И в руки им после всех своих многочисленных подвигов по истреблению «Нибелунгов» лучше не попадать. Но вот восток…а что, тем же англичанам он вроде не успел нигде дорогу перейти. Конечно, они нынче в союзниках у СССР, но что-то подсказывало — можно, можно попробовать с ними договориться.

Кого по-настоящему было жалко, и за кого болела душа, так это Ангелина. Григорий хорошо понимал, что не оставят контрразведчики девчонку в покое. Не дадут ей нормально жить. А предложить сбежать вместе…язык не поворачивался.

Потом, правда, накатило равнодушие. Страх и волнение вдруг исчезли, оставив вместо себя неизбывную тоску. Надоело! Все надоело! Бегать, словно загнанная в угол крыса? Да ну, к черту. Будь, что будет. В конце концов, если прижмет, то всегда можно наплести следователям с три короба, пообещать указать место падения «Когтя», заинтересовать наличием передовых технологий и попытаться сбежать. При его-то способностях? Ну а грохнут…что ж, значит, судьба такая. И так уже все мыслимые и немыслимые нормы в этой страшной кровавой мясорубке перекрыл с лихвой. Давно, еще под Сталинградом. Сколько там летчик-штурмовик обычно жил? Два понедельника и погост.

Но день сменялся следующим, а никто в комнату летчика с пистолетом и наручниками не ломился. Да и Тоносян как-то обмолвился, что, дескать, ночная высадка прошла успешно, Москва благодарит. А потом не удержался и похвалил вслух, что, мол, замечательно товарищ Мессинг поработал. Хорошо нужного человека подготовил, не зря с Дальнего Востока добирался.

Вот здесь Григорий и призадумался всерьез. Получается, гипнотизер-то прилетел вовсе не к нему. Операция была направлена на подготовку неведомого «шпиена-диверсанта». А подарочный самолет, герой-летчик и все остальное являлось лишь прикрытием для нее. И тот факт, что попутно Вольф Григорьевич обнаружил «неведому зверушку» в обличии доблестного майора ВВС РККА, оказался делом случая. Хм…похоже на правду. Хотя, зудела в голове экспата назойливым комариком мыслишка, что упускает он нечто важное в своих рассуждениях, ой, упускает.

Но, если принять все-таки за основную версию приезд Мессинга исключительно по своим делам, не касающимся Григория, то становилось понятным, почему контрразведка еще не пришла арестовывать Дивина. Не стал артист докладывать по инстанциям о нем. Пожалел? Вряд ли. Скорее, сам испугался того, к тайне какого уровня ненароком прикоснулся. Хитрый ведь змей, сложил, поди, давно два плюс два. И легко просчитал, что и его самого спецслужбы в покое ни за что не оставят. Либо закопают по-тихому, либо законопатят далеко-далеко. Под такую охрану, что и мышь не проскочит. И никакие гипнотизерские трюки не помогут.

Так что, в какой-то момент Григорий выдохнул. Выдохнул, и немного успокоился. Разумеется, расслабляться окончательно не стоило. А ну, как кто-нибудь из московских начальников или кураторов Мессинга обратит внимание на то, что тот вернулся слегка не в себе и решит копнуть причины этого странного происшествия? Показалось, или добавилось в курчавой шевелюре Вольфа Григорьевича седых волос после той памятной ночи.

Испугался ведь старый прохиндей сильно. Еще бы, своими глазами увидеть мантиса во всем великолепии боевой трансформации. От такого простым заиканием или мокрыми штанами не отделаешься — вполне можно было и инфаркт с инсультом схлопотать. Бывали не раз подобные случаи в Империи во время прямых столкновений с людьми. И это при том, что каждый человек там с детства знал, как именно выглядят его смертельные враги. Что-что, а машина пропаганды отрабатывала свой хлеб на совесть.

Дивин даже немного зауважал гипнотизера. Силен, силен! Жалко, что не удалось перекинуться хотя-бы парой слов перед его отъездом. В комнате-то Мессинг впал в ступор и сидел с вытаращенными глазами минут двадцать. Потом выхлестал полный стакан водки, который ему заботливо подсунул обернувшийся в прежнее обличье экспат, словно простую воду, молча выкурил папиросу и завалился на кровать, точно подрубленный дуб, захрапев еще до того, как голова коснулась подушки.

А утром тихо исчез. Ни тебе записки на столе, ни устного послания через дежурного по офицерскому общежитию. Эх, может и стоило его все-таки прибить по-тихому? А тело потом в воду. Благо, там нынче море много трупов таскает по волнам — и пассажиры утонувших кораблей, и экипажи сбитых самолетов то и дело пополняли этот скорбный список. На радость рыбам, крабам и крикливым чайкам.

Ух ты, а что это за странный звук? Авиационные моторы гудят, но тон непривычный. И «яки», что барражируют над аэродромом, ведут себя спокойно, не кидаются на перехват неизвестному самолету. Григорий приблизил изображение и удивленно вскинул бровь. Американец? Откуда?

[1] ЭПРОН — государственная организация особого назначения, занимавшаяся в СССР подъемом затонувших судов и другими подводными работами. В 1942 году был преобразован в Аварийно-спасательную службу ВМФ