Шпана

Глава 7

Отошли в сторонку от грохочущего кузнечного пресса, рядом ничего слышно не было, присели на завалинку недалеко от входа.

– Ну спрашивай, чего хотел, – сказал мне тут Лука.

– Да я вообще ничего не знаю, – так начал разговор я, – что вчера случилось, когда, где и с кем, так что лучше будет, если ты сам начнёшь рассказ, а я уж по ходу наводящие вопросы буду задавать.

Лука вздохнул и вывалил всё, что он знал о вчерашнем происшествии. Вчера вечером, примерно после шести часов, он вместе с Виктором (они какие-то там старинные приятели были чуть не с пеленок) отправились культурно отдыхать на ярмарку, сначала в ресторан зашли, который в главном корпусе, хорошо приняли на грудь, а далее отправились догоняться в расположенное по соседству увеселительное заведение с девочками.

– Так-так, – сказал я, – и как же оно называлось, это заведение?

– Как-как, – сердито ответил Лука, – известно как, «У весёлой козы» называлось.

– И что же там произошло, у этой козы? – продолжил допрос я.

– Известно что, посмотрели на канкан в общем зале, потом по номерам разошлись.

– И больше, я так понимаю, ты Виктора не видел?

– Да, не видел я его больше – когда я сделал свои дела в номере, подождал его немного внизу, но не дождался и плюнул.

– Ну в общих чертах всё ясно, – вздохнул я. – Давай адрес этой козы и имя девочки, которая пошла с Виктором.

– Адреса не знаю, как выйдешь из главного дома, так направо два раза и пройти ещё немного. А девочку звали Розой?

– Красивая хоть она была? – зачем-то уточнил я, хотя это совсем и не требовалось по контексту.

– Ну так, – пробормотал Лука, – сиськи большие.

– Ладно, всё, что я хотел услышать, я услышал – свободен, – скомандовал я ему, а он воспринял мой командный тон как должное, сверху же команда поступила, и с большим облегчением мгновенно испарился, как будто и не было тут никого.

А я зашёл в свою мастерскую, проверил, как идет работа по выточке деталей (хреново там всё было, но ничего, научатся со временем), пояснил Лёхе, что в ближайшие пару часов буду занят (он захотел заняться этим со мной, но я его послал, ещё не хватало с такими несмышлёнышами по борделям таскаться, подрастёт вот, тогда уж) и убрёл через второй мост и Гребни на ярмарочную сторону. Заведение с завлекательным наименованием «У весёлой козы» я сразу обнаружил, действительно надо было завернуть за правый угол главного ярмарочного дома и миновать китайские ряды, а там и оно стояло. Оформление у него то ещё было – простая жестяная вывеска с названием, а по бокам нарисованы какие-то непонятные виньентки, ну наверно, кому надо было, и так догадался бы, что там внутри. Зашёл внутрь, чего…

– Куды прёшь? – было заявлено мне с порога, – закрыто, открываемся в шесть вечера.

– Мне бы с Розой поговорить, – сразу обозначил я цель своего прихода, а дальше уж присочинил легенду, – она у меня вещи кое-какие оставляла, а я уезжаю с концами, так что надо бы, чтоб она забрала эти вещи-то…

– До вечера не терпит что ли? – брюзгливо спросила мадам очень бальзаковских лет с необъятным бюстом.

– Не, через час обоз отходит, – поставил я вопрос ребром.

– Ну тогда сходи в Гордеевку, пятый дом по правой руке её, если от пятачка считать… – всё тем же брюзгливым тоном продолжила мадам, – а вечерком заходи, красавчик, я тебя приголублю…

Нет уж, подумал, нахрен мне не нужны твои приголубливания, но вслух только поблагодарил и подался в Гордеевку. Это была отдельная деревня на тот момент времени, но от ярмарки и железнодорожного вокзала её собственно и отделял только упомянутый Гордеевский пятачок, на котором было построено здание нижегородского цирка. Цирк тоже был закрыт по причине раннего времени, а так-то судя по афишам вечером здесь планировалось очень большое представление с клоунами, акробатами и борцовским турниром… надо будет посетить как-нибудь, подумал я, проходя мимо.

Дом, где обитала Роза, я нашёл достаточно быстро, до пяти пока считать не разучился – был он довольно крепкой пятистенкой, забор только подкачал, один угол только начинал заваливаться внутрь, а второй давно уже завалился. Собачка в конуре тоже имела место, большая и кудлатая, я ей сразу не понравился, поэтому она вызверилась на меня, кидалась так, только что цепь из стены не оторвала. На лай выглянула девчонка на вид лет 16, не больше, неприветливо взглянула на меня и спросила, чё надо.

– Ты что ли Роза будешь? – ответно спросил я у неё.

– Ну я.

– Разговор есть небольшой.

– А ты кто такой-то будешь? – спросила она меня и, не дожидаясь ответа рявкнула на собаку, – да заткни ты уже свою пасть, сука!

Собака обиженно тявкнула в последний раз и забилась в будку, а я ответил:

– Я доверенное лицо Башкирова, Матвей Емельяныча. Помогаю полиции отыскать виновника смерти его сына.

– Вона ты про чо… – протянула Роза, рассматривая меня с головы до ног, как кенгуру какого, – так меня в полиции уже обо всём расспросили.

Сиськи у неё и правда были выдающиеся, особенно учитывая её возраст, не меньше четвертого размера, а вот всё остальное очень так себе… вообще стандарты красоты начала двадцатого века существенно отличались от нынешних, меня так с души воротило от признанных сегодняшних красавиц, ну да не будем об этом.

– Полиция полицией, а хозяин хочет сам разобраться во всём, – строго сказал я, – будешь говорить-то?

– А что мне за это будет? – немедленно взяла быка за рога Роза, правильный подход к делу, одобряю.

– Познакомлю с мельничными мастерами, если понравишься, будет у тебя постоянный источник дохода, а там глядишь и ещё что-нибудь… – предложил я.

– Уговорил, – сказала она, улыбаясь во весь рот, – только не забудь о своих обещаниях потом. Пошли в дом.

И мы зашли внутрь через крыльцо и сени, увешанные какими-то травами и уставленные кадушками. В горнице она кивнула на табуретку возле устланного нарядной скатертью стола и села напротив.

– Ну спрашивай, чего тебе надо. Да, может квасу хочешь?

– Не, квасу не надо, давай сразу к делу, – решительно ответил я, – во сколько от тебя ушёл Виктор Башкиров?

– У меня часов нету, – сходу огрызнулась она, – но кажется девять часов только-только отбили на каланче.

– Значит в девять… – повторил я, – и куда Виктор от тебя подался?

– А я знаю? – вторично огрызнулась она, – вам, мужикам, что – сделал своё дело и тикать… на выход он пошёл вроде бы…

– О работе или о чём постороннем не разговаривали? Мы, мужики, обычно куда как словоохотливые после того, как сделаем своё дело, – пояснил я.

– Разговаривали, – неожиданно согласилась Роза. – Жалился он всё больше, что папаня жить не даёт, без продыху работой грузит.

– А что ему кто-то угрожает, допустим, он не говорил?

– Не, такого не было.

– Ещё такой вопросик – он к вам вместе с приятелем пришёл, рыжий такой и высокий мужик, Лукой зовут. Видела его?

– Ну как не видеть, видела конечно, они в зале вместе сидели, а потом вместе же девочек выбирали, Витя вот меня выбрал.

– А потом они не встречались?

– Не, больше я твоего Луку не видела.

– Ну и последний вопросик – оружия никакого при Викторе не было?

– Пистолет был, большой такой и чёрный, когда он штаны снимал, выпал откуда-то – Витя ещё пошутил насчёт него…

– И как именно пошутил?

– Да не помню я… что-то вроде «тяжело жить в России без нагана»…

– Ну тогда всё, спасибо за сотрудничество, – и я встал, собираясь на выход, но она неожиданно вспомнила кое-что ещё.

– Стой, следил по-моему за ним кто-то, – сказала она, теребя скатерть.

Я опять сел на место.

– Очень интересно… тогда уж два самых последних вопроса – первый: ты ничего не напутала, может это совсем и не слежка была? И второй: кто следил?

– Может и напутала, но это уж ты сам выяснишь, тебе ж это дело поручили, а не мне. А следил один хрен с цветочком в петлице, прилизанный на косой пробор… в ботинках был, не в сапогах… и ещё он хромал на… на правую ногу. Я его видела в зале сначала, потом в коридорах второго этажа за нами следил, а когда Виктор уходил, он по-моему следом за ним пошёл.

– Спасибо тебе, Розочка, – искренне поблагодарил её я, – господь тебя не забудет.

– Главное, чтоб ты не забыл о своих обещаниях, – ответила она.

– Об этом не беспокойся, я своё слово всегда держу. Если вспомнишь вдруг ещё что, можешь подойти к башкировской мельнице и спросить Саню Потапова.

И я вернулся на ярмарку и транзитом через неё двинул на свалку, Виктора-то вместе с кошками там вчера нашли, надо посмотреть что ли на место преступления, вдруг что-то обнаружу важное…

А по дороге на городскую свалку, проходя по какой-то из Сибирских улиц (так-то из три штуки имеется), узрел краем глаза стайку пацанов-беспризорников, а среди них моего уже почти что закадычного приятеля Ваньку Чижика. Это то, что надо, подумал я, заруливая прямиком в центр этого кружка.

– Здорово живёшь, Чижик, – весело поздоровался я с ним, – как здоровье?

– Не жалуюсь, – буркнул он, – пацаны вот хотят к тебе прийти, посмотреть, как вы там на мельнице устроились, говорят, кучеряво живёте.

– Да приходите, мне не жалко, второй механический цех, а не найдёте, спросите у мастеров, где тут новые подмастерья, они проводят. А к тебе, Чижик, у меня отдельный разговорчик есть.

– Ну пойдем поговорим, – сплюнул он сквозь зубы, прицельно и далеко, я так не умею.

Мы отошли чуть подальше и на пересечении с Театральной площадью нашли свободную скамейку.

– Горе у нашего хозяина, слышал? – начал я.

– Так кто ж не слышал, весь город, почитай, в курсе, что вчера Витю пришили.

– Награда объявлена, кто поможет убивца найти, сто рублёв выплатят – об это тоже слышал? – это я конечно отсебятину уже погнал, но, надеюсь, разберёмся мы с этими деньгами, если что.

– Не, про это ничё не знаю, – и Чижик пристально посмотрел мне в глаза, не вру ли.

– Так вот – если есть чего сказать, выкладывай, не обижу. Я своё слово держу, знаешь наверно.

Чижик поёрзал на скамейке туда-сюда, а потом решился:

– Шнырь его и порешил, точняк…

– А ты откуда знаешь? И при чём тут тогда дохлые кошки? – задал я сразу два вопроса.

– Как меня отпустили из кутузки, я на хату отправился, ну где наша кодла собирается, там и слышал краем уха, как два кента это дело обсуждали. Про кошек ничё не знаю.

– Что за кенты, как зовут? – сразу взял я быка за рога.

– Пришлые, неделю как появились здесь, один Сёмка, другой Илюха, погонял у них пока нет.

– И вот эти пришлые без году неделя сразу во все дела вникли? Деловые что ли очень?

– Я только знаю, что Шнырь им обоим сильно доверял, они вроде фартовые, удачу приносили всегда…

– Приметы их ещё расскажи… – попросил я напоследок.

– Сёмка маленький, половины зубов нету, шрам через всю щёку идёт… а Илюха среднего роста и с железными зубами, слева вверху две штуки у него этих зубов.

– Ясно, тогда ещё вот что – чё за перец с цветочком в петлице, прилизанный на косой пробор и в модных ботинках, часом не знаешь?

Чижик подумал немного, потом кивнул:

– Как не знать, знаю конечно – это Приживальщик.

– Что за Приживальщик, как имя-то у него, давай подробности.

– Как имя, не знаю, все его Приживальщиком зовут, спец по бабам – охмуряет, а потом все вещи ночью выносит. Он тоже на подхвате у Шныря иногда подрабатывает.

– Ну и самый последний вопросик – где из всех искать, этих Сём, Илюх и Приживальщиков? Ну и Щныря конечно тоже.

– Они днём обычно в Гордеевской малине тусуются, это за храмом Всех святых третий дом по правую руку будет. А вечером и ночью кто где…

На этом я с Чижиком распрощался, на свалку решил уже не ходить, незачем вроде, отправился обратно в свою мастерскую. А там пацаны, значит, в очередь точили детали по моим эскизам. Забрал то, что у них там получилось… мда, а ничего у них и не получилось.

– В общем слушайте все сюда, – сказал я им, – провожу мастер-класс по токарному делу. Смотрите, что непонятно, спрашивайте, не молчите. По окончании дам каждому своё задание, если выполните с оценкой удовлетворительно и выше, пойдёте на ужин, не выполните – не обессудьте, будете голодать до утра.

Не очень им эти слова понравились, конечно, но возражений я не услышал и потому приступил… через час занятие закончилось и я раздал каждому своё задание, ничего сложного, втулки там и трубки. А потом сел дорисовывать то, что с утра недорисовал. Особенно мне не давался завершающий узел, когда макаронины уже вылезли из пресса, они должны сначала обдуться горячим воздухом, а затем разрезаться на небольшие кусочки и отправиться в сушилку для окончательной доводки до кондиций… с горем пополам и это я сконструировал… половина пока в ручном режиме будет, хрен с ним, нам ведь главное продемонстрировать готовое изделие, а доводить его ещё долго потом можно будет.

Задание выполнили все, ну конечно у Пашки хреново получилось, но не стал его прессовать, поставил удовлетворительно и ему, и Петьке, а Лёха хорошо получил. Все отправились в столовку за куском мяса с горохом, а после этого я сказал Лёхе что ша, пора за кладом топать, выходим по одному через заднюю дверь через десять минут.

Вышли мы конечно не через десять минут, а попозже, но это не так уж и страшно, лопату с киркой я нашёл, завернул в тряпочку, чтоб не светиться этими инструментами, и мы с брательником потопали по речному песочку искать запрятанные сокровища атамана Сулейки. Ну это я так думал, что там сокровища будут, сам-то атаман о содержании клада ни словом не обмолвился, так что там всё, что угодно могло обнаружиться… вот и посмотрим на месте, что там и как это использовать.

Брат меня подначивал первые полчаса, пока окончательно не стемнело – мол, найдём сейчас много-много золота, накрайняк камушков драгоценных, и нахрена нам тогда эта работа у Башкирова? Я же отвечал в том смысле, что не надо говорить гоп, пока не перепрыгнешь через планочку, найдём, дескать, тогда будем думать, а пока же ничего у нас нет, так что и говорить пока не о чем. А тут и окончательно ночь настала, она на этих широтах не так быстро падает, как например на Кавказе, но всё равно довольно споро – вот только что ещё видно что-то было на той стороне реки, а сейчас совсем ничего, кроме редких огоньков.

Миновали жильё старца Серафима, Лёха и про него вспомнил.

– Расскажи, чё у тебя там с этим Серафимом-то? А то ходишь-ходишь к нему, а мне об этом ни гу-гу…

– Грехи замаливаю, – отбрехался я, – неинтересно.

Лёха конечно не поверил и надулся, но ненадолго, потому что через полминуты на нашем пути вдруг нарисовался силуэт лежащего на песке человека. Неподвижного.

– Это чё, утопленник что ли? – испуганно спросил брат, прячась за мою спину, – я мертвяков боюсь вообще-то.

– Ну тогда отойди в сторонку, а я посмотрю, что это за мертвяк, – сказал я ему и подошёл поближе к лежащему.

Это была, в виде разнообразия, женщина, похоже, что действительно утопшая и выброшенная волной на берег. Лицом она вниз лежала, надет на неё был какой-то мокрый и бесформенный балахон. Осторожно ткнул её в руку носком ноги – никакой реакции. Тогда я опустился на корточки и перекатил её на спину, спутанные мокрые волосы откинулись в сторону, открылось лицо… ну если видели когда-нибудь утопленников, тогда поймёте… блевал я долго и мучительно. Потом повернулся к напряжённо стоявшему на прежнем месте Лёхе:

– Ну чего стоишь, пошли дальше, а этой уже ничем не поможешь.

И мы пошли дальше, обогнув утопленницу по дуге довольно большого радиуса. Через сотню-другую метров Лёха вдруг высказался по теме:

– А ведь это знак нам какой-то был, как думаешь, Санька?

– Ну может и знак, может и не он, – уклончиво ответил я.

– Может нам не надо за этим кладом идти, а то такими же станем, как эта…

– Может и не надо, а может и надо, – продолжил я, – давай уже дойдём до места, а там видно будем.

– А ты его хорошо помнишь, это место-то? Я вот например забыл уже, где оно там на карте было.

– Помню-помню, не волнуйся, – успокоил я его, – там рядом очень хорошая примета есть, большой ручей в Оку впадает и от него фонтан такой… шум скоро мы должны услышать от этого фонтана.

– Слышу, – обрадованно закричал Лёха, – слышу шум, это оно?

Шум я тоже услышал, но, боюсь, это было немного не то – это был грохот… даже не грохот, а как будто что-то большое и тяжёлое вдруг съехало по горке на салазках. И всё сразу прекратилось.

– Это походу оползень, – сказал я брату, – они тут частенько случаются на Дятловых горах. Сейчас сами всё увидим.

И через пару минут мы всё сами и увидели – действительно с горы сполз здоровенный кусок земли, шириной аж под сотню метров, а по длине все двести там было. До самой реки он не добрался, остановился возле песчаного пляжа, но всё остальное пространство между рекой и склоном он перегородил прочно и конкретно. Крупные деревья, которые попались ему по пути, устояли конечно, а мелочь была сломана и громоздилась поверх этого земляного вала. А от дальнего конца вала бил в небеса тот самый фонтанчик, про который я только что брату рассказывал.

– Это он? – спросил Лёха, – тот фонтан?

– Похоже, – хмуро ответил я, – не видать, короче говоря, нам сегодня клада, как своих ушей. Я эту кучу дерьма копать не собираюсь. Пошли обратно что ли.

– Пошли, – легко согласился брат, – только опять мимо той покойницы проходить придётся ведь.

– Не боись, мёртвые не кусаются, это только от живых подлянок надо ждать, – успокоил его я.

И мы припустились по пляжу обратно к дому. Утопленницы на месте не оказалось, что удивительно. Вместо неё на том самом месте лежала звезда, сложенная из сучков дуба. Ну то есть понятно, что там всё вкривь и вкось было, мало похожее на правильную геометрическую фигуру, но общий смысл того, что до нас донести хотели, был понятен…

– Это чё ещё такое? – испуганно спросил брат, – только что тут утопленница была…

– Была да сплыла, – туманно ответил ему я, – волной её обратно смыло. А это, как сам видишь, звезда такая. Или пентаграмма по-другому. Символ Иисуса Христа… ну или Сатаны, это зависит от того, как она расположена, острым углом вверх или вниз.

– А эта как расположена? – осторожно спросил брат.

– С какой стороны посмотреть, если от воды, то вверх, если от обрыва, то вниз… давай так, давай будем считать это хорошим знаком, нам же пока ничего особо плохого не прилетело, верно?

– А что могло прилететь?

– Ну например тем оползнем могло бы и завалить нахрен…

– Это верно, – погрузился в глубокие размышления брат, а потом продолжил, – а кто же убрал мертвяка и выложил тут эту хрень из палочек?

– А вот это я не знаю и знать не хочу, – быстро ответил я, – давай лучше уберёмся отсюда по добру, по здорову, пока этот кто-то ещё чего-нибудь не придумал.

И мы скорым шагом отправились к себе в общежитие – по дороге больше ничего примечательного не случилось, лопату с киркой я забросил туда же, откуда взял, апостолы уже успели заснуть, я тоже собирался было это же сделать, но тут брат пристал с очередным допросом.

– Я так понимаю, – сказал он, выведя меня на улицу, – что с этим кладом у нас пока перерывчик, но у тебя же ещё одна задача не выполнена же?

– Это макароны что ли? – тупо спросил я у него.

– Макароны это не срочно, ещё месяц тянуть, а вот убивца сына хозяина тебе очень скоро найти надо, а не то плохо будет.

– А ты откуда это знаешь, кого мне там найти надо? – хмуро спросил я.

– Сорока на хвосте притащила, – отшутился он, – так чего у тебя там с убивцами-то?

– Процессы идут, – начал я, – напал на след… даже на два следа, завтра надо будет проверить оба, тогда уж и решать вопрос…

– Помощь нужна? – деловито спросил он, – я могу, ты не смотри, что я ростом не вышел, мозги у меня в порядке.

Я окинул взглядом брательника и подумал, что любому Шерлоку Холмсу свой доктор Ватсон совсем не лишним будет.

– Уболтал ты меня, брателло, – сказал я ему, – беру тебя в помощники. Слушай вот, чего я за сегодняшний день накопал по этому направлению.

И далее я вывалил ему всё, что мне сказал мастер Лука, девица Роза и Ванька Чижик. Лёха помолчал некоторое время, переваривая большие объёмы информации, а потом начал задавать вопросы.

– Про первый след я всё понял – это бандит Шнырь и его подручные, но ты вроде только что про второй чё-то говорил?

– Говорил, – легко согласился я, – почему-то мне сдаётся, что Шнырь с подельниками тут совсем не при делах, а кто-то разыграл их втёмную. Ну сам посуди – какой смысл Шнырю убирать сына одного из главных людей на ярмарке? Я сколько не думал на эту тему, ничего не придумал, Шнырь одни неприятности только себе наживёт, а выгоды ни одной не вижу.

– А если ему заплатили?

– Тогда плата должна быть очень большой – если всё выплывет на поверхность, старшему Башкирову достаточно только глазом моргнуть, и не будет больше никакого Шныря… так что не понимаю я этого…

– И каким-же второй след по-твоему должен быть? – не унимался брат.

– Кому-то этот Виктор, а может даже и его папаша, очень сильно поперёк дороги встал, у меня есть на примете пара человек, которых можно примерить на эту роль, но я их тебе пока не назову… сам догадайся, если говоришь, что у тебя мозги есть.

Лёха обиженно засопел, но возражать не стал, а просто сказал:

– Назавтра у тебя какой-то план есть? Если есть, говори, помогу с этим планом, а нет, то пошли спать уже.

– Есть у меня план, есть, успокойся, – ответил я, – завтра утром и расскажу, а сейчас и точно спать пора, а то завтра как варёные раки ползать будем, если не выспимся.

А утром после завтрака я определил фронт работ апостолам (Пашка было заартачился, мол я тоже хочу расследовать преступления, но я осадил его на место, мол успеешь ещё, а пока макароны давай обеспечивай), а мы с Лёхой ушли на тот берег по второму мостику. По дороге я посвящал его в свои планы, а он глубокомысленно кивал, глаза у него при этом горели неугасимым пламенем.

– Понимаешь, братан, – говорил я на ходу, – преступника поймать это тебе не щи сварить, это сноровка нужна. Преступники они разные бывают, в основном конечно там и расследовать-то нечего, обычная бытовуха – водки пережрал например и спьяну зарезал собутыльника… или жену приревновал к соседу и зарезал обоих… или ограбил кого тёмной ночью, а заодно и зарезал терпилу, чтоб не раскололся в полиции… с этим всё ясно, как с белым днём. Но у нас, похоже, немного другой случай.

– А полиция же тоже этим наверно занимается? – вдруг спросил Лёха.

– Конечно занимается, куда ж она денется, но у меня не было таких инструкций сотрудничать с полицейскими, так что всё сами, всё сами…

– А что у нас за случай? – продолжил допытываться брат.

– А то ты сам не знаешь – убит сын одного из самых богатых людей нашего города. Да что там города, он и во всей России-то далеко не на последних ролях будет, Матвей-то Емельяныч. Дело, как говорят умные люди, резонансное, это тебе не пьяная драка в трактире Рукомойникова.

– А как там, кстати, с трактиром Спиридона? – спросил брат, – кто рулит-то после смерти хозяина?

– Я не интересовался, наверно наследники какие есть… а нет, так продадут кому-нибудь, желающие найдутся.

– Понятно… так и куда мы идём, ты так и не объяснил? Что там делать будем?

Я вздохнул и пояснил брату, куда я его веду и что там собираюсь сделать, он похлопал глазами, а потом сказал, что здорово это я придумал, но он может и получше – и выдал свой вариант развития событий. Тут уже пришла очередь хлопать глазами…

– Ну ты дал, брателло… – только и смог вымолвить я, – согласен на твои условия, прямо вот сейчас и приступим, как доберёмся до Китайских рядов.

Но ни к чему мы приступить не успели в этих самых рядах, потому что в одном тёмном переходе между двумя близко расположенными рядами нам обоим дали по голове неустановленные лица. Очнулся я, короче говоря, в большом и тёмном помещении со связанными за спиной руками. Тут было сыро и пахло мукой и плесенью, не иначе подвал какого-нибудь лабаза, подумал я. Рядом кто-то зашевелился, я перевернулся на спину, подтянул ноги к себе и попытался встать… не удалось, меня еще и за трубу какую-то привязали очень коротким поводком. Но кто лежит рядом, я разобрал – брательник это был, кто ж ещё-то.

– Ты как там, живой? – осторожно спросил я Лёху.

– Вроде живой, – отозвался он слабым голосом, – голова только гудит.

– Ну ещё б она не гудела после такого удара… ты не заметил, кто это такие были?

– Не видел я их никогда раньше, два мужика в армяках… бородатые оба.

– Руки у тебя тоже за спиной связаны? – спросил я.

– Да… встать не могу… а до ветру хочется, аж страсть – под себя что ли ходить?

– Терпи, чё, – только и смог посоветовать ему я, – или перекатись на бок, да вон в ту сторону помочись.

Но ни перекатиться, ни сделать чего-то ещё он не успел, потому что открылась дверь в дальнем углу подвала, помещение немного осветилось дневным светом, потом загорелась свеча и к нам подошёл некто во всём чёрном. И я его узнал… это был тот самый Шнырь.

– Ну что, пацанчики, – сказал он, поигрывая ножичком длиной с его локоть, – долго ж вы у меня под ногами путались, но щас перестанете. Сначала только расскажи, – ткнул он в меня пальцем, – всё, что знаешь, тогда умрёшь быстро и без мучений. А скроешь если чего, не обессудь, резать на куски я тя буду долго и мучительно.

– Чего рассказывать-то? – уточнил на всякий случай я.

– Сам знаешь – про Серафима, Сулейку, Башкирова. И про трактирщика с городовым не забудь. А я послушаю.

Я прикинул и решил слить ему часть информации, чисто чтоб время потянуть, а то ведь и правда начнёт на куски резать.

– Ты бы Лёху отпустил, он тут совсем не при делах, не знает ничего и не участвовал ни в чём, – попросил я без особой надежды.

– Чтоб он в полицию сразу побежал? – ухмыльнулся Шнырь. – Давай выкладывай всё по полной, а там посмотрим.

Я вздохнул и начал выкладывать… утаил только про убийство Спиридона и полицейского, ну его. Шнырь угрюмо смотрел куда-то в угол и не переставая поигрывал ножиком. Когда я закончил, он сказал:

– Наполовину ведь наврал ты, щенок, но ладно, прощаю… прирежу я вас без мучений, так и быть.

И он встал с чурбака, на котором сидел всё это время, и решительно шагнул ко мне, но в это время со скрипом открылась та самая дверь, в которую от заходил.

– Я ж те сказал, чтоб не лез, – с досадой сказал Шнырь, повернувшись на свет, – сам во всём разберусь.

Но в этот момент ему в голову прилетел какой-то круглый предмет, Шнырь хекнул и рухнул на землю, как подкошенный.

– Всё за вас, оболтусов, делать приходится, – сказала тень от двери, оказавшаяся старцем Серафимом.

Он разрезал нам с Лёхой верёвки на руках тем же самым ножичком, которым только что поигрывал Шнырь, и велел скрутить его покрепче.

– А чёж сразу не прирезать-то его? – уныло поинтересовался я, не ожидая ничего хорошего от последующих объяснений.

– А потому что он нам ещё живым пригодится, – объяснил Серафим, – а щас быстро смываемся отседова, сюда щас народ подтянется.

Ну нас с Лёхой сильно уговаривать не надо было, быстренько очистили подвальное помещение – снаружи оказалось, что под землю запихнули нас практически в том же самом месте, где и по голове дали, под одну из китайских лавочек. Останавливаться мы тут, конечно, не стали, проследовали насквозь мимо Староярмарочного собора на окраину.

– Ну что, голубь ты мой сизокрылый, – сказал тут, остановившись наконец, Серафим, – что далее делать с вами будем?

– Не надо с нами ничего делать, дядя Серафим, – жалобно ответил ему я, – убивца, который Виктора жизни лишил, я практически вычислил, макаронная машина вот-вот в строю будет, ярмарочные беспризорники к нам в коммуну просятся, расширяться будем, Шнырь вот только остаётся, ну так ты сам не дал с ним вопрос до конца разрешить, так что теперь это не моя, а твоя проблема. Просто мешать нам не надо и всех делов…

Старец с сомнением окинул взором меня с братом, потом продолжил:

– Про дохлых кошек ещё забыл упомянуть и про Спиридона…

– А вот про это хотелось бы забыть побыстрее, – ответил я.

– А не выйдет, раз уж начал, надо до конца дело доводить, – хмуро высказался старец, – слушай меня сюда, что тебе ещё надо будет сделать… сегодня до вечера, край завтра с утра…

И с этими словами он взял Лёху за шкирку и отодвинул его от места нашего разговора на пару метров, на что Лёха естественно сильно обиделся, а затем на ухо продиктовал мне дальнейшие инструкции. Я покивал головой, а вслух всё-таки сформулировал такой вопросик:

– А чего, если не секрет, ты, дядя Серафим на пару с Сулейкой до меня докопались? Не понимаю – я ж обычный малец, каких тут тыщи бегают, зачем я вам сдался-то?

– Дурака-то не включай, – отвечал мне он, – сам всё знаешь, зачем и почему…

И с этими словами Серафим скрылся за углом ближайшей лавки, оставив меня с Лёхой в одиночестве.

– Чё он тебе сказал-то? – спросил брат, продолжая обиженно сопеть. – Мог бы и рассказать родному брательнику.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – выдал я ему старую изжёванную истину, – потом как-нибудь расскажу, а пока пойдём-ка мы ещё раз навестим девицу Розу, у меня к ней пара вопросов неотвеченных осталась.

– Это та самая, из борделя которая? – с загоревшимися глазами спросил Лёха.

– Ага, она – только ты рот-то на неё не разевай, рановато тебе пока, года два-три пройдёт, тогда уж…

– А тебе не рано? – с вызовом спросил он.

– Мне уже можно, но она не в моём вкусе, – ответил я, погрузив брата в тяжелые раздумья.

Розу пришлось будить, спала она после ночной работы тяжёлым сном. Пока барабанил в ворота, собачка чуть не сорвалась с цепи, так хотела меня покусать. Наконец из двери выглянула девица.

– Опять ты? – с отвращением сказала она, – я ж тебе всё вчера сказала. Или ты меня знакомить с твоими мастерами собрался?

– Нет, знакомство маленько откладывается, – ответил я, сдвинув картуз назад, – а пока вопрос один остался незакрытым… кстати познакомься, это мой брательник Лёха…

– Ну привет тебе, Лёха, – раздвинула она в улыбке губы, – тебе лет-то сколь?

– Сколь есть, все мои, – буркнул тот.

– Ну так чё, ответишь на вопросик? – взял я быка за рога.

– Задавай… подожди только, Жучку успокою, – и она взяла с земли здоровенный дрын и с размаху саданула им по жучкиной будке.

Собачка мигом замолчала и отбежала в другую сторону, насколько позволяла цепь. В дом она меня приглашать на этот раз не собиралась, так что я её прямо тут у крыльца и спросил в лоб:

– Не всю ты правду мне вчера выдала, подруга ты моя, половину укрыла…

– И что же я укрыла? – спросила она с вызовом.

– А не было там в вашем заведении никакого Приживальщика, это я точно знаю. Следил за Виктором кто-то другой, и ты этого другого прекрасно знаешь.