Шоу начинается

ГЛАВА 5

Королевство Адус. Девятый круг. Пятый пояс. Дворец короля Адиуса Девятого

Короля Адиуса Девятого в глаза называли Великим королем, за глаза– по–разному, но только за закрытыми дверями и шепотом. Он не отличался особой жестокостью. Не испытывал удовольствия от смерти жертв. Не любил затяжные казни. Все его достоинства были с приставкой «не». Не был, не любил, не состоял…. А что другое можно сказать о монархе такого специфического королевства? И, если бы слово «добрый» не было ругательным на просторах сего темного королевства, нашего знакомого можно было бы назвать им. В относительной степени, конечно.

Девятый круг Адуса состоял из предателей во всех их разновидностях: предателей родных и близких, предателей Родины, предателей друзей и сотрапезников, предателей всего, что вообще можно предавать – людей, дела и даже идеи. И Адиус Девятый был королем и предателем в одной ипостаси, гарантом и исполнителем заведенных еще с давних времен правил, которым старался следовать по мере сил своих.

Наученный горьким опытом своего отца и деда, которых предали в самые неожиданные для них моменты, он, как умный демон, придя к власти, решил обустроить для себя все таким образом, чтобы досадные неожиданности не смогли коснуться и его.

Еще когда дед теперешнего достославного монарха – Адиус Седьмой – был кинут повстанцами в Лету, а на трон взошел его отец – Адиус Восьмой – многие советники твердили вновь вступившему на трон королю, что надобно преобразовать судебную и законодательную систему, составить, так сказать, единые правила, по которым можно было бы казнить и миловать, а не так, как бес на душу правителю положит.

Но отец Адиуса Девятого не внял рассудительным голосам своих советников и продолжил слушать своего внутреннего беса. «Монарх я или не монарх?»– всегда вопрошал он в пустоту, ибо к тому времени, когда этот вопрос возникал, спрашивать было уже не у кого. Ну и доспрашивался… При очередном бунте его тоже искупали в Лете, нимало о нем не сожалея, а на трон посадили следующего Адиуса.

И вот этот–то наш Адиус Девятый внезапно оказался именно таким королем, который и был нужен темному королевству Адус. Он был демон неглупый и сразу исправил ошибки, допущенные отцом и дедом. Под его непосредственным руководством был составлен монументальный сборник «Законы и порядки Адуса», состоящий из более семисот статей, (сначала, правда, их было всего около трехсот, но статьи пополнялись, работа продолжалась и по сей день). И сейчас его обязанность как короля заключалась лишь в том, чтобы следовать им же самим составленным законам.

Предатель превратился в бюрократа, хотя внутреннее «я» требовало разрядки его природных качеств. Он эти качества сдерживал по мере сил своих, что пока более–менее ему удавалось.

В его правление был создан Верховный Совет представителей всех кругов Адуса, который собирался раз в год и решал важнейшие для королевства вопросы. Здесь же осуществлялись все кадровые перестановки, получались награды за верную службу, наказывались виновные в нерадивости.

На этих Советах слово мог взять каждый, кто хотел высказаться, и, если эти высказывания не совпадали с его видением ситуации, Адиус никогда сразу не преследовал неугодных. Он просто делал мысленную пометку и уже более пристально начинал следить за объектом. А вот от результатов этой слежки и зависела судьба неправильно высказавшегося индивидуума.

Справедливости ради, нужно сказать, что всех несогласных король ликвидировал еще в первые годы своего правления, но зная цену романтическому слову «предательство», он не собирался останавливаться на достигнутом и продолжал выявлять тех, кто мог повредить ему в будущем.

По его распоряжению ко дворам всей верхушки высшей аристократии были направлены советники, которым он более–менее доверял (скорее – менее), а проще сказать, это были соглядатаи, которые докладывали о каждом шаге этих самых герцогов, об их лояльности правящему режиму. На их мнении и обосновывались решения короля на очередном Верховном Совете, производились замены, выдавались поощрения и осуществлялись наказания виновных.

Будучи сам по своей натуре предателем, Адиус Девятый просто не мог поверить, что кто–то не плетет против него интриг, не замышляет переворота и не строит планы, как бы подставить ножку достославному монарху.

Вчерашний бал расстроил его величество. Совсем обнаглевший Леонардо взял на его обустройство из казны огромную сумму фальшивых денег, но так и не смог удивить ничем новеньким ни гостей, ни самого монарха.

Ну– да!– огненная вода лилась рекой (в большом бальном зале Леонардо устроил что–то типа огромной каменной чаши, наполненной живительной для демонов жидкостью). Ну –да!– опьяневшие гости танцевали до упада (это их дело, королю никогда не нравились бессмысленные телодвижения).

Разве что, как всегда прекрасный фейерверк, в устройстве которого у Леонардо не было равных, повеселил глаза и душу его величества. Да черные грифы, любимые птицы короля, исполнили под сводами большого королевского бального зала несколько замысловатых фигур, сложившихся по окончании в лозунг: «Слава королю Адиусу Девятому!». Но все это уже было лет пять–шесть тому назад, видимо хитрый Лео некстати вспомнил поговорку том, что все новое– это хорошо забытое старое.

И повеселиться королю не удалось. Тайные шпионы, рассыпанные по всему залу, не смогли засечь ни одного нелицеприятного мнения о руководстве, не было выявлено ни одного тайного заговора, даже ссор нормальных на этом балу не было, что уж говорить о хорошей массовой драке?

А вот драки Адиус любил. Еще в первые годы своего правления, когда ежегодные балы у короля только входили в моду, они все заканчивались хорошими такими побоищами. И все гости, вольно или невольно, принимали в них участие. А, когда разъезжались по домам, тем для разговоров было на весь следующий год до нового бала. А что? Лучше же таить обиду на более удачливого драчуна, чем испытывать недовольство верховной властью? Лучше в течение всего года обдумывать месть для поколотившего тебя демона, чем выражать недовольство королю.

«Эх, мельчает народ»,– с тоской думал Адиус. Но его внутреннее чувство заядлого предателя нашептывало ему: «А может, не мельчает, а хорошо скрывает свои мысли? Ведь пятеро из числа приглашенных не соизволили появиться на королевском балу. А вдруг они в это время как раз и собрались где–нибудь, чтобы обсудить планы очередного свержения монарха?».

Наследников у короля не было. Так он решил еще много лет назад. Кто как не следующий претендент на трон будет вынашивать мысли свержения существующего режима? Это король знал не понаслышке, а из своего личного опыта.

Женился король много раз (никогда по любви – это чувство всегда вызывало у правителя искреннее недоумение), а в основном по политическим мотивам, но всегда перед обрядом бракосочетания, под предлогом осмотра невесты на состояние здоровья, его придворный медик Уфир проводил магический обряд.

Текст, читаемый Уфиром, был составленный на древнем языке, который, к сожалению, уже все успели забыть, и невеста сама добровольно соглашалась со всеми предложенными ей пунктами, в сущности, не зная, с чем она соглашается. И это – зря! Потому что все жены Адиуса после беременности, во время рождения ребенка умирали. Умирали вместе с не рожденным младенцем.

Короля никто и ни в чем не мог обвинить. Ходили слухи о каком–то древнем проклятии (сам Адиус относился к ним с долей иронии), количество желающих стать королевой Адуса с каждым годом сокращалось, но с ними сокращалось и количество претендентов на трон.

Короля все устраивало. Проболтаться Уфир не мог – сам ходил у него под страшной магической клятвой, поэтому в этом вопросе он был относительно спокоен.

Теперь его взор зорко следил за высшими герцогами девяти кругов на предмет выявления пресловутых заговоров и коалиций. В последнее время все было тихо. Это–то и беспокоило короля.

После очередного королевского бала, на следующее же утро он вызвал к себе своего любимого доверенного советника Люцифуга Рофокала. Старик служил еще его отцу и даже деду, характер имел ехидный и склочный, но был одним из немногих демонов, которому Адиус доверял (здесь степень доверия была скорее «более», чем « менее»).

А все почему? А потому что его кандидатура на управление королевством никем и никогда бы не рассматривалась. Преклонные годы, временные приступы склероза, опять же ехидство и подозрительность – все это делало советника короля фигурой неприятной, нелюдимой, отшельнической. То, что других отталкивало в Люцифуге, привлекло к нему подозрительного Адиуса.

Советник вошел в кабинет короля вихляющей походкой артроидного балеруна, нещадно хрустя коленками при каждом шаге. Он шумно плюхнулся в кресло, не испросив разрешения на это у его величества, не здороваясь и ничуть не смущаясь, что говорило о высшей близости этих двух демонов, и налил себе огненного пойла в высокий кубок.

– Бдишь?– ехидно спросил Люцифуг короля.

– Бжу… бдю …,– король сплюнул ядовитую слюну на пол,– волнуюсь, короче.

– А ты меньше волнуйся – здоровее будешь,– философски изрек старик, прихлебывая горячительное.– Что на этот раз? Зачем я нужен?

– Знаешь, Люц, что–то мне неспокойно. Откуда ждать беды пока не знаю, но давно у меня такого волнения не было. Ты же знаешь, что моя чуйка меня еще ни разу не подводила.

– Знаю,– старик вздохнул.– Ты удачливый сукин сын. Скажу честно, что сначала я не верил в тебя. Но когда один за другим ты безошибочно выявил всех конкурентов и уничтожил их всех, я тебя зауважал. Твоему папеньке далеко до тебя. Дед, правда, поумнее был, но тоже опростоволосился под конец своей карьеры. Что на этот раз? Кого подозреваешь?

– Всех,– с ненавистью выдавил из себя правитель,– я подозреваю всех.

– И меня?– с веселым удивлением осведомился старик. – Тогда зачем звал?

– Тебя меньше, чем кого–либо, но вот твоего сына – так это точно.

Старик пожевал губами, превратившимися в куриную гузку, сразу поняв, о ком идет речь, прищурил подслеповатые глаза и весело заявил:

– Так убей его, и дело с концом. Я давно проклял этого слабака и никаких отношений с ним не поддерживаю. Ты же знаешь.

– Он снова не появился на королевском балу.

– И что? Он один не появился?

– Нет. Еще четверо.

– А к ним ты претензий не имеешь?

– Они все прислали объяснения своего отсутствия. Трое смертельно больны. Нужно, кстати, подумать об их замене. А четвертый – герцог Первого круга – меня вообще не интересует. Как впоследствии выяснилось, ему и приглашения не посылали, но он все равно отписался. Придумал извинительный повод, что поступила большая партия грешников, и он наводит порядок в своем ведомстве. А вот твой сын снова не откликнулся на мое приглашение.

– А чего ты от меня хочешь?– Старик с любопытством уставился на короля.– Я на него влияния не имею. За делами его не слежу. Не приехал – значит, не смог. Ты посылал к нему советника? Твой племянник, кстати. Как его там: Андрас, кажется?

Король надул губы.

– Такой же ненадежный, как оказалось. Я–то думал, что мальчишка мне быстренько найдет какой–нибудь повод для устранения Сантана. А он не мычит, не телится. Шлет какие– то записульки: якобы на Первом рве Восьмого круга все законопослушны, якобы меня все уважают, пишет, что Сантан мой портрет недавно повесил в зале заседаний. Но я уже и ему не верю.

– Ты насчет портрета?

– К дьяволу портрет,– Адиус опять сплюнул,– я этих портретов могу повесить где угодно и сколько угодно. Мне уже кажется, что они вместе что–то задумали.

– А что твой Андрас написал по поводу отсутствия моего сынка?

– Какую–то ерунду. Якобы не приехал из–за дочери. Той еще триста лет не исполнилось, вот он и решил ее таким образом поддержать.

– Это похоже на Сантана,– пожевал губами дед.– Я вообще не понимаю его дикой любви к дочери. Это как–то ненормально для демона.

– Да,– фыркнул правитель,– вот у вас, я смотрю, нормальные отношения – вообще никаких родственных чувств не осталось.

– И это правильно,– с жаром прогромыхал Люц (давайте и мы для краткости так будем его называть).– Все привязанности для демона – это слабость. Ты еще о любви скажи. Тогда это не к нам – это на небеса стучаться нужно. Для демонов существует страсть. Это я понимаю. Сильные чувства, шквал эмоций, похоть, ненависть, испепеляющее желание – это то, что не стыдно демонстрировать. А все эти нежности, пуси–сюси – оставьте для людей.

– Ты всегда говоришь дельные вещи,– с уважением протянул Адиус,– я с тобой полностью согласен. Как же ты сына такого воспитал?

– А я и не воспитывал,– небрежно отмахнулся старик.– Моя задача была его сделать, а воспитанием мать занималась. Ты же помнишь тот скандал: мне более высокопоставленная девица подвернулась. Пришлось от всего отказываться– от матери, от ребенка. А потом, они с моим несостоявшимся тестем мне столько нервов вымотали, что я ублюдка и на дух не переношу. Д–а–а…

– Д–а–а…,– протянул вслед за ним монарх,– вот теперь и получай.

Старик жестко усмехнулся.

– У меня еще один наследник есть. Тебя мой Бельфегор чем–нибудь не устраивает?

– Пожалуй, нет. Тут, как раз, все хорошо. В меру жадный, в меру подлый, в меру лояльный. И можно было бы к чему–нибудь придраться, так не к чему.

– Во–от,– удовлетворенно вздохнул Люц.– Вот это называется гены. А ведь тоже рос сам по себе. Да и сейчас мы с ним не особо друг друга воспринимаем. Каждый сам за себя. Вот это я называю правильное родительское воспитание. Год назад просил у него денег на поправку здоровья. Не дал. Крутил–вертел, но не дал...

Это было произнесено с величайшей гордостью. Король слегка остыл.

– А мне дает без разговоров,– похвастался он.

– Моя выучка,– приосанился старик.– Всегда давай денег в долг тому, кто выше тебя по положению. Помнит, мерзавец.

Они снова помолчали.

– Так зачем звал–то?– напомнил советник.

Король задумался.

– Хочу все знать,– проговорил он, наконец.– Андраса отозвать не могу. Моя сестра, его мать, мне этого не простит. Между ней и сыном примерно такие же отношения, как между вами с Сантаном. Она законченная кокетка, и возвращение сына ко двору поставит крест на всех ее любовных развлечениях. Это по ее просьбе я его отослал. Как бы нам незаметно послать верного демоненка к твоему сыну? Или, может быть, сам съездишь?– Спросил он с надеждой.

Люцифуг замахал артритными руками, которые тут же принялись хрустеть во всех сочленениях.

– Да ты что?– Просипел он.– Никогда. Чтобы я ехал в гости к моему сыну? Думай что говоришь.

– Да это я так, к примеру. А что такого? Придумаем какой–нибудь государственный повод для визита, а тебе нужно сменить климат. У нас тут не слишком жарко для тебя?

Старик с ненавистью уставился на своего короля.

– Не поеду,– выдавил он. – Я его триста лет не видел, еще бы столько не видеть.

– А вот поедешь,– король тоже набычился. – Я король или где? Могу заставить, между прочим, имею право.

Люц заскрежетал зубами (которые, кстати, сохранились у него до сих пор в первозданном виде) и активно захрустел костями. Скрежещуще – хрустящий аккомпанемент костно–связочного аппарата заставил короля дернуться.

– Но, но, но, – отпрянул он.– Прекращай на меня давить. Поедешь, и точка. Кто как не родной отец сможет быстро разобраться с сыном? Не переживай, ты там будешь не один. Я тайно отправлю еще пару–тройку демонов для наблюдения, поэтому без своих фокусов. Сделаешь дело – сунем твоего сынка в Лету, и я временно успокоюсь. Делов –то.

Старик прекратил свой показательный хруст и заинтересованно протянул:

– Ладно, твоя взяла. А что с этого буду иметь я?

– Что хочешь? Разве устранение нелюбимого сына не является наградой?

– Это само собой. А вот какие именно привилегии получу я?

– Деньги,– спокойно выдал Адиус.– Как всегда – деньги.

– Не фальшивые,– быстро проговорил Люц.

– Где это я тебе возьму нефальшивые?– возмутился интриган–король.– У меня нефальшивых у самого мало.

– Тогда мне это не подходит. Пятьсот червонцев золотом– и я поеду.

– Сколько–о–о?– зарычал Адиус.– Еще слово, и я буду думать, что это ты хочешь купить мое королевство.

– Не прибедняйся, сынок,– с ехидством проговорил старикан.– Я все же твой советник и знаю, сколько золота в твоей сокровищнице. Это сотая часть твоих богатств. И если учитывать, что в Адусе ходят в основном фальшивые деньги, то это малость от общего числа.

– И зачем тебе настоящее золото?– заинтересовался король.

– Когда дашь– скажу. Не боись… Тебе ничего от меня не угрожает. Просто боюсь сглазить.

Адиус подумал и согласился. Ведь, в конце концов, и старого пройдоху можно будет убрать после выполненного задания. Надоел он уже ему с этим вечным своим хрустом – бесит!