Школа Северного пути

Глава 9 Одноглазый стрелок

В лицо зажмурившейся Ли Имэй коротко дохнуло жаром. Когда же она снова открыла глаза, то увидела, как бестии одна за другой вспыхивают и исчезают от попадания золотых, лучащихся магией стрел.

— Сяо Чу! — взвизгнула от радости Имэй.

Лучник не терял времени даром, перебегая или перепрыгивая с места на место, он без остановки вел прицельную стрельбу. Его левая пустая глазница сияла, как полуденное солнце. Сяо Чу снял свою повязку, а значит, видел призрачных бестий так, словно они были из плоти и крови, а на дворе — ясный день. И ни одна из его жертв не смогла бы увернуться от стрелы. А тех бестий, кто еще уцелел, настигал меч в руке девушки в темной мужской одежде. Она вертелась стальным вихрем, отгоняя чудовищ подальше от выдохшегося шамана, который уже и на ногах стоять не мог.

— Ван ГоЭр, а ты что тут делаешь?

Юань спешно утерся полой шеньи от крови, заливающей глаза, не поверив им.

— Суп варю, не видишь! — огрызнулась охотница на демонов. — Брат Чу, надо добить их всех!

— Ща! — весело откликнулся стрелок.

Теперь-то нечисть сообразила, с кем столкнулась, но стало слишком поздно. Последнюю тварь Сяо Чу сбил налету. Он красиво взмыл в ночное небо, на мгновение завис, прицеливаясь, и спустив тетиву, плавно спланировал на козырек крыши.

— Скажи, я вовремя, Ли Имэй? — спросил он и подмигнул единственным глазом, добродушно усмехаясь.

Увечье совершенно не мешало ему радоваться жизни в любых обстоятельствах. Живы остались — уже хорошо! А если еще и всех врагов убили, то лучше и не придумаешь.

— Не то слово! — охотно согласилась девушка. — Как вы здесь оказались?

— Меня сестренка ГоЭр перехватила по дороге в Аньчэн, — лучник кивнул в её сторону. — Ей ваш контракт совсем не понравился.

А тем временем, охотница на демонов крепко обняла своего непутевого Юаня, разом позабыв обо всех обидах. Он тоже обхватил её руками, прижимая к себе, как сокровище какое. А ведь два года назад у них чуть до драки не дошло. ГоЭр упрямая и резкая, а шаманская натура шибко обидчивая. Слово за слово, и вот уже девушка хватается за меч, а её возлюбленный — за веер. Мастер окатил обоих ледяной водой из ведра и отлупил так, что драчуны две недели проспали на животе и, разумеется, порознь.

— Ну что ж ты вечно влипаешь, как собачья лапа в дерьмо, Чжу Юань? — шепотом причитала теперь ГоЭр. — Вот что мне с тобой делать? Живого места не осталось.

— Эх, мне бы такую женщину, — завистливо вздохнул одноглазый лучник, но быстро передумал: — Но чтобы характер был как у тебя, сестренка. Или как у Ми Лин. Чтобы добрая была.

— Это я-то добрая?

— Угу. Но слишком умная. По сравнению с тобой любой мужчина будет чувствовать себя пеньком с ушами. Ну, кроме некоторых, особенно уверенных в себе. Опять же, рядом с такой женщиной будет стыдно языком всякую чушь молоть. А мужчинам не нравится стыдиться себя.

Рассуждая подобным образом, Сяо Чу спрыгнул с козырька, прикрыл кожаной повязкой глазницу и помог Имэй встать. Очень вовремя, потому что ноги её почти не держали от долгого бега.

— Балабол, — фыркнула Имэй. — Ох!

И одним махом оказалась на закорках у неугомонного лучника.

— Вы же в гостинице дядюшки У остановились? Тут недалеко, я тебя отнесу, сестрица Ли.

У них с Сяо Чу был общий спаситель — старший брат Люй Цзинь. Имэй он отбил у банды мародеров в сожженной и разграбленной деревне, а Чу в последний момент выхватил из рук наемных убийц. Потому что одноглазый лучник имел несчастье родиться принцем. В стране, где многочисленное семейство Сяо сорок лет воевало между собой за императорский трон, очень опасно быть маленьким мальчиком, сыном очередного временщика от красавицы из семьи с большими амбициями. Когда голова отца Чу, которого тот, к слову, никогда в глаза не видел, украсила солдатскую пику, а дерзких дядьев прилюдно казнили, пришлось бежать из Цзянькана. Но бегство не спасло, а уединенная жизнь в деревне не защитила бывшую наложницу от пристального взгляда нового государя. Сяо Чу сидел в сундуке и видел, как вырезали всех, кого он знал — начали с матери, закончили глухой старушкой-птичницей. Потом убийцы принялись за детей рабынь, собак, кур и уток. А затем нашли маленького принца, которому не пришло в голову ничего лучше, чем кричать: «Я всё видел! Я всё расскажу!», а и к тому же пребольно кусаться. Наемникам показалось забавным сначала выколоть раскаленной кочергой глаза мелкому поганцу, а потом уже зарезать.

Брат Люй Цзинь лишь немного припозднился. Обезумевший от боли маленький будущий маг сломался, его сила высвободилась из уз плоти слишком рано, непоправимо исковеркав душу. И если бы не брат Люй, если бы не Мастер и Школа, то кто знает, в какую нечисть обратился бы Сяо Чу, какого демона породила бесконтрольная магия? Со «сломанными» шутки плохи. В грудь младенца не поместится сердце взрослого. Так и с магией. Волшебный дар должен развиваться постепенно, вырастая и крепчая вместе со своим хозяином, а когда с одаренным малышом случается что-то очень страшное, то дар этот ломается вместе с душой самого ребенка. Как правило, такие дети долго не живут.

Дар не выбирает, в ком проклюнуться. Собственно, только Чжу Юань и Сяо Чу родились в знатных семьях, остальные ученики зачастую вообще не знали, какого они роду-племени. Бродягу, того Мастер подобрал в канаве четырехлеткой — голого, голодного и покрытого коростой. Красавца Лань Шэна, сына беглой рабыни, выкормила дворовая псица. Опухшую от голода Ми Лин подбросили на порог Школы то ли какие-то доброхоты, то ли отчаявшиеся родители.

«Это мир — место опасное, и особо безжалостен он к детям, — часто говаривал Мастер Дон Син. — Все злодеи, все душегубы были когда-то невинными и беззащитными, пока кто-то не выпестовал из них чудовищ, не взлелеял пороки, жестокость и скверну, сотворив себе подобных. Они выросли и в свою очередь создали таких же исчадий. И нет этой цепи зла предела и конца». А потом тяжело вздыхал и добавлял: «Но это не означает, что сопротивление бесполезно. Если мы найдем и спасем хотя бы одного «сломанного», то мы приумножим тем самым Добро и Свет».

Поднебесная без остановки воевала, а когда не воевала, то голодала, а когда и то, и другое, то еще и отчаянно бунтовала. И тогда ученики Школы Северного пути, все без исключения, отправлялись в путь — искать среди развалин и пепелищ таких вот «сломанных» детей, чья шэнь осквернена, а тело искалечено. Искать, находить, спасать, лечить, кормить, постепенно шаг за шагом, исправляя то, что поддается исправлению, тщательно искореняя ростки зла в душах.

«Пусть другие растят нормальных, — повторял Мастер. — Мы займемся теми, кто никому не нужен, а потому — обречен. Так надо!»

— Ну и как, получилось? — тихонько спросила Имэй, и это был вовсе не праздный вопрос ни о чем.

Самое время поговорить с Чу с глазу на глаз, точнее, прямо на ухо. Пока Юань и ГоЭр плетутся позади и заняты друг другом. А у них с лучником свои дела.

— А то! Ублюдки отправились червей кормить. Кто ж мне план-то придумал, а? — ухмыльнулся тот. — Упокоил по всем правилам. Чтобы следующее воплощение начали с жаб в гнилом болоте.

Значит, убийцы Люй Цзиня получили по заслугам. Это замечательная новость! Чу выслеживал их три года, а еще два года перед этим выяснял, кто стоит за безвременной смертью спасителя и старшего брата. Это только со стороны казалось, что дар одноглазого принца лишь в поразительной меткости при охоте на всякую магическую нежить и нечисть. На самом деле, Сяо Чу воплощал собой Возмездие. То самое, к которому взывает каждый невинно пострадавший, бессильно грозя кулаком Небесам.

— Перед смертью они мне напели в оба уха всякого интересного, — рассказывал он. — Оказывается, нас сильно не любят в других школах. Прям вот, можно сказать, ненавидят. Мы им поперек горла уже давно.

— Тоже мне новость!

— Ниточки тянутся в другие школы, я уверен. И в императорский дворец, кстати. Я потому и сорвался вместе с малявкой ГоЭр. Подумал, что моей сестренке туго придется в столице.

Девушка с благодарностью потерлась щекой о щеку братца Сяо. Об его левую щеку, чуть ниже кожаной повязки. Родных братьев, если таковые когда-то имелись, Имэй не помнила, зато у неё был Сяо Чу. Так только в Школе бывает, чтобы для простолюдинки братом стал урожденный принц. За это, должно быть, их и не любят, да.

На постоялый двор они прокрались, точно воры, через крышу прошмыгнув в комнату, где уже догорал оставленный для прикрытия светильник. С той же целью Имэй уложила в кровать дорожные мешки, придав им форму спящего человека и укрыв одеялом. Вроде как шаман умаялся за день и пораньше отправился в постель. Жаль, что нельзя будет и в самом деле выспаться, как следует. Убираться из Цзянькана надо, как только городские ворота откроют.

— Раздевайся и ложись! — приказала ГоЭр тоном, который не терпел не то что возражений, а даже крошечного намека на сопротивление.

Чжу Юань без смущения сбросил с себя пао и исподнее, и рухнул лицом вниз.

— Ты — придурок с мозгами червяка, — заявила охотница.

Призрачные бестии практически освежевали шамана.

— У червяков нет мозгов, — попытался пошутить он.

— Так у тебя их тоже нет! Как ты мог сунуться в логово бестий, не намазавшись с ног до головы эликсиром МаТон? О чем ты думал, Чжу Юань, я не понимаю?

Заклинатель мертвых благоразумно отмалчивался, подставляя раны под ловкие пальцы подруги.

— ГоЭр, мы вообще-то не в их логово лезли, — прервала возмущенное бормотание Имэй. — Бестии потом появились. Когда мы уже нашли гроб наложницы Дин.

— Угу, — подтвердил Юань. — Которую целенаправленно превращают, если уже не превратили, в упырицу-дзянши. Прямо во дворце, прикинь?

Охотница на демонов замерла, точно окаменела. Её слишком широкие для женщины плечи распрямились, жилистые предплечья напряглись, а две косицы за ушами, казалось, дыбом встали.

— Дзянши в императорском дворце? Я не ослышалась? — проскрежетала девушка голосом древним и страшным, как вечная битва между живым и мертвым, Небом и Преисподней, что длится от зари времен.

Когда речь заходила о демонических сущностях, она становилась столь же неудержимой в своей ненависти, как Сяо Чу, вставший на тропу возмездия.

— Мы должны идти к Императору, — твердо сказала Ван ГоЭр. — Немедленно, прямо сейчас. Скажем твоем… скажем господину Первому министру, чтобы он проводил во дворец.

— Так он и ринулся нам помогать, — фыркнула Имэй. — У него в поместье своя дзянши обретается. Уже готовая, старая, сильная, вся волосами поросла.

Сказала и сама испугалась произнесенного вслух. Потому что после этих слов Чжу Юань стал белым, как первый снег. Потому что самый меткий в Поднебесной маг-мститель резко вскочил на ноги, а у охотницы на демонов словно из воздуха соткался в руке её меч.

— Откуда ты знаешь? — шепотом спросил шаман.

Имэй ответила.

— Нет, он не мог… Не мог ведь?

Губы у Юаня мелко тряслись, руки дрожали.

Сначала девушка не поняла, о чем таком он вообще говорит. Но потом… Еще пару дней назад Имэй ни за что не поверила, что Первый министр способен на такое дьявольское, невозможное для нормального человека кощунство. Но теперь, после более близкого знакомства с папашей и старшим братом Юаня, она почти не сомневалась, кем при жизни была дзянши.

— Если это — она, я его убью, — совершенно спокойно сказал Чжу Юань, натягивая на плечи пао. — Я вырежу всю эту семейку под корень. Всех — от мала до велика.

Впервые на памяти остальных учеников шаман при упоминании матери не учинил истерику со слезами и припадком. Напротив, их друг и соратник повел себя в духе невозмутимого, как скала, Лань Шэна: тщательно оделся, подобрал волосы, повязал голову платком и достал свой меч в дополнении к вееру.

Чу переглянулся с Имэй, та, в свою очередь поймала горящий жаждой драки взгляд ГоЭр. Ни один охотник на демонов не пройдет мимо такого повода, это выше его сил.

— Хорошо, ты прав, с этим нужно разобраться немедленно, — легко согласился лучник и потряс своим луком. — Мы пойдем с тобой.

У всех имелось оружие, было оно и у Ли Имэй: талисманы, написанные смесью черной туши, крови цыпленка и пепла от уже использованного талисмана. Без них дзянши не ослепить.

— Вперед! — рявкнула ГоЭр.

Туман, уже не шаманский, а самый настоящий — влажный, стылый, пахнущий гниющими водорослями и пресной водой, поднялся от реки и накрыл город огромным сырым одеялом. Красные фонарики, вывешенные на дверях домов для защиты от злых духов, казались пятнами крови в этом сумрачном мареве. А в усадьбе первого министра их уже ждали. В смысле, там поджидали только шамана и его лопоухого помощника.

— Ого! — только и сказала ГоЭр, разглядев волшебным зрением в темных фигурах, стерегущих главные ворота — яогуай.

— Вообще нюх потеряли, — отозвался Чу, вынимая из колчана первую стрелу.

Охрана подала сигнал и на довольно высокой стене появились лучники.

— Ван ГоЭр, зови дзянши, — приказала Имэй.

В их маленьком войске именно она была стратегом, она отдавала приказы и разрабатывала план битвы прямо на ходу. Четверо магов против нечисти и обычных смертных — не такой уж и плохой расклад, если вдуматься.

Охотница на демонов, не скрывая досады, сунула руку за пазуху и вытащила атласный мешочек на завязочках. Неохотно достала оттуда маленькую черную пилюльку и тут же проглотила.

— На такую мразь только добро переводить. Тьфу!

Охотники на демонов никогда не делятся секретами приготовления своих таинственных снадобий, дающих силы для поединка с нечеловечески быстрыми и сильными чудовищами. И стоят эти эликсиры дороже нефрита и жемчуга.

Лучники по команде дали залп по пришельцам. Синий мерцающий щит из веера Юаня отразил стрелы.

— ГоЭр!

Охотница вскинула руки и пропела совершенно чужим голосом долгий звук. На одном дыхании, начав с самого низкого тона и закончив на высокой пронзительной ноте, больно бьющей по ушам. Звон пошел во все стороны и впитался в туман.

Казалось, что ничего не произошло. Лучники на стене снова стали стрелять, а затем бросились в атаку яогуай.

Имэй, из-за множества шелестящих талисманов развешенных на поясе похожая на куст, спряталась за спинами соратников, но времени она даром не теряла.

«Давай же, вставай! — торопила она упырицу, чуя, как та зашевелилась в гробу, услышав зов ГоЭр. — Ты голодна и зла — на живых, на мертвых, на богов и Небеса. Вставай! Тебе пора!»

Талисманы шевелились сами собой, трепетали на невидимом глазу ветру, который всегда появляется, когда потустороннее вторгается в мир живых.

— Буди их всех! — крикнул Чжу Юань, отбиваясь от наседающих яогуай сразу и веером, и мечом.

Они с ГоЭр встали спина к спине и дрались так, словно такими и родились — соединенными живой плотью, с общей кровью и единой душой. Даже если сюда, на пятачок перед домом Первого министра явится армия из мира демонов во главе с их Повелителем, это двое примут бой, чтобы либо вместе победить, либо рядом умереть. Что ж, будет вам войско!

И тогда Имэй подкинула в воздух горсть талисманов, как дети бросаются пригоршнями опавших желтых листьев по осени. Листочки бумаги с иероглифами, просто бумага и просто тушь, да-да. Они взлетели, закружились, собираясь в переливающийся всеми оттенками лилового хоровод, а потом устремились почти птичьим клином в усадьбу сян-го. Слуги первого министра пытались сбить хотя бы один при помощи стрел, да не вышло у них ничего. Талисманы пролились шелестящим сверкающим дождем на крыши домов и беседок, на внутренний сад, на головы обитателей резиденции.

«Сейчас, — сказала себе Имэй и задержала дыхание. — Вы заигрались со смертью, господин Первый министр. Какое постыдное неуважение к мертвым! Но мы это исправим, обещаю».

Пронзительный женский вопль ударил, словно таран в городские ворота. Это кричала живая женщина, которая, наверняка, прямо сейчас увидела, как из земли выбирается кошачий скелетик, отряхивается и бредет к воротам, туда, где волшебство сулит долгожданный покой и тропу в новое рождение. Слишком много смертей, слишком много злодейства в этом большом богатом доме. Слишком много безнаказанности!

Когда к месту побоища прибыли отряды городского гарнизона, земля уже тихо гудела и тряслась, а ступени у ворот в усадьбу сян-го были завалены смердящими трупами замученных животных, ставших яогуай.

— Ждем! — прокричала Имэй рвущимся вперед шаману и охотнице. — Внутрь не заходим! Ждем! Они скоро сами выбегут!

— Эй! Что здесь происходит? — воскликнул командующий сотней, и по тому какие круглые были у него глаза, бросаться в бой с неведомой жутью, которую нарубили маги, он не хотел. Сяо Чу развернулся к нему с чарующей улыбкой на устах, вот только был он сейчас без повязки. И сотник испуганно отпрянул.

— Зови людей из уголовного приказа, служивый. Тут у нас черная фаншу[27] разгулялась. Мы пока сдерживаем натиск, но кто знает, надолго ли…

И словно в подтверждение его слов из-за забора усадьбы вылетела целая стая человеческих черепов — белых, мерцающих жемчужным светом, злобно щелкающих нижними челюстями.

Воин, наверняка прошедший несколько войн, видавший и усмирявший кровавые бунты с погромами, при виде эдакой страсти по-девчачьи взвизгнул и бросился наутёк.

— Ага! Вот и для меня дельце нашлось! — возликовал Сяо Чу.

Он подпрыгнул высоко, выше, чем может это сделать обычный человек, и прямо в прыжке рассыпал вокруг себя веер из стрел. И каждая из них поразила один из летающих черепов, не давая тем приблизится ни к Имэй, ни к солдатам. Черепа рассыпались в прах, но меньше их не становилось.

— Вот это я понимаю — гнездовище темного искусства!

Одноглазый лучник был всегда большой охотник до сражений, только в пылу битвы чувствуя себя цельным и нужным. Дай ему волю, устроит охоту на всю столичную нечисть, какая только сыщется.

Следом за черепами, но уже через ворота и на двух ногах из усадьбы стали выбегать её обитатели: простоволосые женщины и мужчины в исподнем, некоторые в крови, но все до единого насмерть перепуганные. Далеко не всех переполох поднял из постелей. Первый министр и его старший сын были одеты и даже вооружены.

Когда из дома обывателя толпой валит нечисть, то будь хозяин хоть принц, хоть министр, а стража скрутит и на колени поставит, не глядя на чин и ранг.

— Вяжите всех! — приказал обозлённый до крайности бай-юнь, который уже представил себе в красках, как будет докладывать императору о ночном происшествии, что на это скажет Сын Неба. — Разбираться будем потом!

Внезапно все звуки, доносившиеся из поместья, стихли и от этой жуткой тишины волосы зашевелились на затылке даже у охотницы на демонов.

— Это — она! — успела предупредить ГоЭр, прежде чем кусок стены обвалился, и в открывшийся проход шагнуло невиданное никем доселе страшилище.

Вряд ли эта женщина при жизни была такой высокой и худой, и уж совершенно точно ногти на её руках не напоминали остро заточенные кинжалы, зубы помещались во рту, а длинные волосы не волочились по земле шлейфом.

До сих пор Имэй видела дзянши только на рисунках. Но никакая, самая точная картинка, пусть даже нарисованная рукой очевидца, никогда не передаст ужас, который охватывает живого человека при виде восставшего из гроба мертвеца. Эта бледная, блестящая от прозрачной слизи кожа, эти пушистые, словно разросшаяся плесень, волосы, и зеленоватые бельма глаз наводили парализующую жуть. Это если не считать оторванной человеческой головы, которую дзянши держала за волосы в правой руке, и какого-то кровавого куска, должно быть, печени — в левой. Хотелось бежать без оглядки и кричать «Караул!», но в коленях у Имэй поселилась слабость, а в горле — уже знакомая с детства немота.

В воцарившейся тишине слышно было, как стучит зубами Чжу Юань, пытаясь то ли крикнуть, то ли сказать что-то, только вот губы его совершенно не слушаются.

Упырица повела незрячими белёсыми зенками и вдруг ка-ак прыгнет! Что твой кузнечик! Взметнулись забрызганные кровью длинные погребальные одежды. Черные длинные ногти вонзились в то место, где только что стоял потрясённый Юань. Юная охотница оттолкнула возлюбленного и ударила чудовище мечом. Раз! И второй раз — крест-накрест. Куда там! Дзянши ловко увернулась, её разящая сталь клинков ГоЭр даже не зацепила. Казалось упырица, словно вода между пальцев, утекает из-под ударов без всякого ущерба.

— Ах ты ж гадость!

Золотой огонь в глазнице Сяо Чу воссиял с новой силой. Лучник видел стремительные прыжки дзянши так, словно она плавала в густом супе. Видел и разил её стрелами с единственной целью — не дать добраться до Юаня и Имэй. Шаман, встретивший давно умершую мать, не мог и не смел махнуть в её сторону синим веером.

— Приколоти её к стене! — крикнула Имэй.

Ей позарез нужны были несколько мгновений, чтоб налепить на лоб твари талисман с заклинанием. Иначе они все погибнут. Рассвет и первые петухи уже скоро, но нажравшаяся упырица неимоверно сильна и проворна. Её надо остановить любой ценой.

Сяо Чу всадил, наверное, штуки три стрелы в грудь дзянши, чтобы отбросить её назад, к створкам главных ворот усадьбы. Два выстрела, чтобы пришпилить широкий один рукав, еще три — подол платья, и всего одна стрела, но прибившая кисть упыря к воротам.

— Давай!

Имэй кинулась вперед, прямо к разъяренной нежити и — шлёп! Желтый листочек с черными иероглифами закрыл лицо восставшей из мертвых. Мутные глаза упырицы тут же закрылись, словно та заснула, конечности ослабли, и она бессильно обвисла, распятая на воротах.

Толпа зрителей взорвалась воплем облегчения и радости, словно новогодняя шутиха огнями. Словно это — они, а не пришлые маги, угомонили кошмарную дзянши.

— Только огонь! — предупредила ГоЭр, встав на пути городской стражи и людей из уголовного приказа. — Хоть на мелкие куски порубите, она все равно восстанет. Только сжечь!

— Тащите хворост! — приказал бай-юнь, благо факелов хватало на всех. — Прямо тут и сожжём, барышня…

— Ван. Ван ГоЭр — младшая ученица бессмертного учителя Дон Сина из Школы Северного Пути, — церемонно представилась охотница.

Она, совсем ещё девчонка, умела нагонять страху на обычных людей — такая жёсткая, сильная и суровая, будто откованная в той же кузне, что и её мечи. И те, кому довелось увидеть девушку в бою, уже просто не могли относиться к ней как к какому-то нежному цветочку.

— Сожгите заодно и трупы яогуай, — добавила она крайне серьёзно. — Они не восстанут, но их духи могут ещё навредить живым. Пусть идут с миром.

— Как вы смеете жечь мой дом?! Да я вас сгною в темнице! — разорялся Первый министр. — На плаху все отправитесь!

На коленях в грязи стоял, жёстко связанный, с растрёпанными волосами, падавшим на разбитое в драке лицо, а все равно грозился всеми карами, на которые способен столь высокопоставленный чиновник, практически правая рука Императора.

Но солдатику, охранявшему преступника от самосуда, был дан чёткий приказ: будет рыпаться — бей по хребту. Что тот и сделал в точности: стукнул древком клевца по загривку министра. Без особой охоты, просто для порядка, и чтобы не гневить командира, который после пережитого страха перед упырицей лютовал пуще обычного.

Одно было неясно служивому, что делать с чародеем, который двинулся в их сторону с раскрытым синим веером на изготовку. Веер этот сиял по-нездешнему, как и глаза шамана, до краев заполненных синей кипящей жутью.

— Ты… ты… не подходи! — крикнул солдатик, заслоняя собой господина министра. — Не положено! Не велено!

Выставленная вперёд алебарда от силы колдовского оружия не защитила бы. Но приказ есть приказ, и вообще. Словом, парню просто повезло, что Ван ГоЭр успела первой.

Она бросилась на Юаня, как кошка на мышь, в прыжке стискивая его в не по-девичьи сильных объятиях.

— Успокойся! Слышишь меня?! Не вздумай, ученик Чжу!

Шаман рвался из тисков её рук и ног, как зверь из капкана, яростно мычал и дергал головой.

— Я убью его! Убью! Он сделал это с ней!

У Юаня начинался припадок, чреватый бедой для человека запросто гуляющего в потусторонний мир. Сейчас, в таком состоянии, шаман мог и не вернуться.

— Чего вы стоите? Помогайте!

Знак на лбу Юаня пришлось рисовать собственной кровью. Плевать, лишь бы ему на пользу пошло. Судороги быстро прекратились, и только руки слегка подёргивались, но это уже сущие пустяки. Лучник придерживал соратника за ноги, когда тот очнулся из короткого забытья, Имэй — за голову.

— Отпустите меня, — спокойно попросил Юань, уже не пытаясь вырываться. — Вы же понимаете, что… Это же моя…

Он скрипнул зубами и сжал в ледяной и влажной ладони пальцы ГоЭр.

— Это что тут у вас происходит? — поинтересовался командующий столичным гарнизоном.

— О, вы про нашего соратника, благородный господин? — вскинулся Сяо Чу, спиной заслоняя Юаня и девушек. — Он очень пострадал от столкновения с нежитью. Ай-ай! Шаману тяжело видеть, как эти люди обошлись с духом и телом покойницы. Уважение к мёртвым питает духовную силу любого шамана, а тут такое небрежение. Первый министр прогневал Небеса, так и знайте. Что будет теперь с Великой Лян?

Лучник умел говорить вкрадчиво и на первый взгляд даже ласково, при этом нагоняя страху на собеседника. Видимо, от царственных предков досталось умение это, отточенное в бесчисленных дворцовых интригах.

Начальство бросило испепеляющий взгляд на преступника.

— Вы же сами всё видели, господин военачальник, — участливо продолжал одноглазый стрелок. — Проявлено страшное неуважение к мёртвой женщине, кем бы она ни была.

Повязку он предусмотрительно опустил, и выглядел теперь пусть необычно, но не пугающе. Кроме того, один воин должен был по достоинству оценить мастерство другого воина.

Тем временем к ним подошёл начальник уголовного приказа — бай-юнь[28] Лу Синь и хитрый лучник тут же придумал, как расположить его к себе.

— Надо бы осмотреть дом изнутри, — щедро предложил он. — Боюсь, что там будут вещи, опасные для любого неподготовленного человека. Ваши люди, уважаемый бай-юнь, не должны пострадать от чёрного колдовства. Мы с… — он зыркнул на Имэй, — помощником шамана пойдём поищем. Это наш долг.

Бай-юнь с облегчением перевёл дух и поспешил заверить уважаемого старшего ученика, что его подчинённые окажут любую посильную помощь, чтобы искоренить чёрную магию на корню. Впрочем, внутрь они с Имэй отправились все равно лишь вдвоём. Добровольцев из Уголовного приказа не нашлось, а назначенные помощники отстали практически сразу, едва миновав эрмэнь. Слишком много разорванных в клочья трупов попалось им на пути.