Школа Северного пути

Глава 7 Две восковые утки

За ночь талисманы немного пожухли, а тот, что прилеплен был на потолок, еще и обуглился по краям. Это означало, что какая-то тварь неусыпно стерегла посланцев Школы до самого рассвета. Не исключено — призрачная бестия пожаловала.

Как тут было не вспомнить пару любимых слов Бродяги? Опять же, уборщик громко крыл на чем свет стоит неведомых ублюдков, подкинувших смердящую падаль во двор приличной гостиницы.

— День, начатый с ругани, кончится дракой, — мрачно пробурчал Юань. — Жопой чую.

Но дурное предчувствие аппетит ни ему, ни Ли Имэй не испортило. Драка будет вечером, а до вечера нужно еще дожить и сделать это проще всего на сытый желудок.

В доме Первого министра воздух тоже всё ещё вибрировал от словес, посвященных ночной прогулке наследника, ему самому и его же безответственному поведению. О том шептались за сетчатыми дверьми женскими голосами, дрожащими, как после долгого плача. Гнев сян-го отчетливо пах горелой собачьей шерстью.

— Досталось всем, — шепнул Юань. — Замялся, поди, палкой махать.

Но Первый министр вовсе не выглядел уставшим. Раздосадованным — да, но не человеком, который когда-то собственноручно отбил почки двум своим дочерям. Видимо, возраст своё брал. Годы уж давно не те.

— Не обижайся на старшего брата, Юань-эр, — сказал сян-го, ожидая чего угодно, кроме холодного равнодушия в ответ.

— Это ваши семейные дела, господин уважаемый наниматель. Жалею лишь, что стал причиной недоразумения.

— Не говори так, Юань. Ты тоже часть нашей семьи.

Уговоры пошли по новому кругу, и господин Чжу И уже не стеснялся присутствия скромного помощника. Он льстил, хвастался, сулил все земные блага, окончательно растеряв давешнюю спесь. Такие разительные перемены без изрядного пинка под зад с людьми его полета не случаются, справедливо решила Имэй и насторожилась. Любой другой свидетель ночного происшествия, самое меньшее, должен был поутру написать донос и снести его в столичную управу. Любой, но только не Чжу Юань. Он оставался сыном Первого министра, признанным и законным, а потому никак не мог донести на отца и брата. Какой умный и тонкий расчет!

— Мне бы посмотреть на землю, где упокоится гуйфэй, — напомнил Юань, вклинившись в монолог папаши, когда тот решил дух перевести после очередной длинной тирады. Вид у шамана был скучающий, но Имэй чувствовала, как тот весь кипит от злости.

— Да, конечно. Я и запамятовал, — вздрогнул Первый министр. — Сейчас подадут угощение, а после мы отправимся прямо туда.

— Мы уже как бы и пожрамши, — недовольно буркнул шаман, подчеркивая, что он давно не сын благородного семейства, а потому изъясняется соответствующе.

Имэй тоже не желала есть и пить в стенах этого дома, но совсем по другой причине. Здесь не так давно жили яогуай, и неведомо, сколько их тут ещё осталось.

Незаметно для хозяина она наслюнявила свой палец и нарисовала знак на полу. Особенно сильный, когда точно знаешь, что ищешь.

Тело Ли Имэй, одетое в мужскую одежду, с волосами, упрятанными под шапочку из конского волоса, осталось сидеть в приемной, а та часть души, что во время сна отправляется в путешествие по этому и другим мирам, просочилась в щель между половицами.

Все дома и усадьбы, где долго живут люди, рано или поздно начинают напоминать колонию термитов. Во всех смыслах. И в высшем — в отношениях между домочадцами, имеющих только на вид цельность, а на деле пустотелых, изгрызенных обидами и завистью. И в самом обыденном — стены ветшают, рушится фундамент, грязи становится все больше. Поместье Чжу если отличалось, то в худшую сторону. В древесине поколениями грызли ходы древоточцы, медленно превращая в труху полы и стены, крысы строили гнезда под опорными балками, пауки свили гнезда в каждом темном углу, но при этом все они были живыми — и крысы, и насекомые, наверное, единственными безобидными существами в этом царстве смерти и мертвечины. Сгнившие корни пионовых кустов, останки прикопанных под теми же кустами младенцев, полуобглоданные карпы на дне пруда, куриные кишки в помойной яме, засохшие трупики ласточек под черепицей, собачья шкура на растянутая правилке, и могильные черви, копошащиеся прямо под слоем опилок между деревьями. И в сердцевине всей этой гнили, как матка в гнезде, правила настоящая королева — восставшая из мертвых женщина, дзянши[22]. Тело её, нетронутое многие годы тленом, спрятано было под полом в одном из флигелей, и терпеливо дожидалось долгой осенней ночи.

— Эй, помощник Ли, втяни слюни-то! — гаркнул Юань прямо на ухо, и голос его, как звук боевых труб, что возвращает солдат на позиции, призвал душу Имэй обратно.

Она часто-часто заморгала от яркого света.

— Вот ведь, — шипел брат Чжу, вытирая рукавом струйку слюны на её подбородке. — Надо было спать ложиться, когда я приказал, а не пыриться под одеялом в срамные картинки! Дрыхнешь теперь на ходу, бестолочь.

И подзатыльник отвесил. Какое же воспитание без подзатыльника? И мутить сразу перестало. Двойная польза.

Первый министр одобрительно кивнул, мол, так и нужно с этими лентяями и нахлебниками. Его рыхлое лицо взялось коркой надменности, и если бы не трещина рта, то можно подумать, сян-го окаменел.

Имэй униженно повалилась ниц, взывая к милосердию, рассчитывая на неискоренимую любовь таких людей, как Чжу И, к показной покорности. Только теперь она взаправду боялась первого министра. Человек, живший под одной крышей с дзянши, приставивший к собственному сыну слуг-демонов, смертельно опасен.

И уже выходя из хозяйского кабинета, она обратила внимание — порог был сделан из другой древесины, со слоями волокон всех оттенков золотисто-коричневого. Персик! Конечно, дураков нет жить в одном доме с дзянши и никак не обезопасить себя.

Мысленно отлупив себя бамбуковой палкой наставника, Имэй постаралась не отставать от Юаня ни на шаг. Задача непростая, особенно после того, как первый министр усадил шамана в свой паланкин, а слуг и охрану заставил топать следом пешком.

Поле как поле, только заброшенное и заросшее бурьяном. Травы пожухли и потемнели, сплелись стеблями, образуя неопрятный коричневый ковер, по всему периметру которого выстроились воины в полном вооружении, а за их спинами, словно неуместная и слишком яркая оторочка, колыхалась толпа придворных. Министры, чиновники, евнухи, словно императорский зал приемов перенесли в чисто поле.

— А что, Сын Неба тоже тут? — спросила Имэй шепотом, получив в ответ змеиное шипение первого министра и его злобный взгляд.

— Надо осмотреться, — сразу же вмешался Юань. — Идем, помощник Ли.

И отодвинув в сторону воина с клевцом, зашагал по полю. Имэй с коробом семенила позади, с самым пришибленным видом. Ей даже не пришлось изображать испуг перед сян-го.

— Ты чего трясешься?

— Этот человек… — постукивая зубами выдавила из себя девушка.

— Ага, — злорадно фыркнул Чжу Юань. — Прочувствовала? Так он всегда такой был. Сейчас постарел, а когда помоложе был…

Шамана невольно передернуло и, видимо, бросило в жар от воспоминаний, потому что его жуткий синий веер затрепетал в руке, разгоняя вокруг стылый воздух пополам с тихим бешенством.

— Ничего не понимаю. Обычное поле, хоть хорони тут кого, хоть просо сажай. Даже духов нет.

Юань в плаще на меху больше походил на землевладельца, дивящегося своему новому нежданному приобретению. Синяя сатиновая лента с магическими знаками в его заколке стелилась по ветру, как символ неуверенности.

«Так, — сказала себе Имэй. — Ты сюда послана, чтобы думать, стратег Ли, вот и думай. Думай быстро!» И решила порассуждать вслух.

— Нас сюда привезли специально, согласен? Иначе тут не собралась бы добрая половина обитателей императорского двора.

Брат Чжу согласно кивнул, продолжая делать сложные пассы веером, ничего, впрочем, не значащие. Чтобы со стороны казалось — колдует шаман, ух как сильно колдует.

— Твой… наниматель все продумал заранее. Ваше… хм… родство он тоже учел.

— Я уже понял. И?

— Вдобавок, он… — девушка взглядом указала на маячившую вдалеке фигуру Первого министра, — совершенно точно якшается с кем-то, практикующим темное искусство.

Историю про дзянши Имэй решила придержать до более подходящего момента. Все равно им вдвоем упырицу не одолеть.

— Но наложницу Дин не убили.

— Это правда, но тогда под кого копают?

— Под Наследного принца? — сделал однозначный вывод Юань. — Или под его младшего брата? Как его там?

— Его высочество Сян Ган.

Однако про этого принца Имэй ничегошеньки не знала — ни хорошего, ни плохого.

— Вряд ли. Я бы поставила на тайцзы. И на этом поле есть кое-что, способное ему навредить. Иначе тебя сюда не притащили бы.

— Предположим.

Имэй сорвала бурую хрупкую былинку, словно хотела её о чем-то спросить.

— Сейчас нам с тобой, Чжу Юань, нужно быстро решить — найдем мы это или не найдем. Выгодно оно нам или нет? Что думаешь?

Старший ученик задумчиво поскреб затылок и поглядел на соратницу искоса.

— А какое задание дал тебе Мастер?

— Разобраться с обстановкой в столице, — честно ответила стратег Ли. — Никого защищать он мне не поручал, это точно.

Размышлял над дилеммой шаман недолго.

— Раз так, то давай найдем эту штуковину, выполним контракт и вернемся поскорее в Школу. Как раз уложимся к сроку. А? Нам на принцев начхать, верно? У Императора еще и другие дети есть.

— Хорошо, — согласилась Имэй. — Ищем.

И, конечно же, они нашли. Расписанную знаками коробку из плотной бумаги с двумя восковыми утками внутри.

Что тут началось! Взвизгнул, как поросенок, первый министр, зашлись в причитаниях евнухи, воины, словно по команде, бросились к ничем не приметному дяденьке в даосском одеянии, жестко скрутили его, хотя тот и не сопротивлялся. И во всей этой зловещей суете Имэй услышала звоночек. Тоненький, как комариный писк, и означавший, что прямо сейчас главный евнух Ю Саньфу приватно беседует с помощником генерала Хоу Цзина. Ивовый листочек выполнил свою маленькую миссию.

— Помощник Юэ тоже здесь, — шепнула Имэй.

— Гадство, — ругнулся Юань. — Этот еще что здесь забыл? Думаешь, он тебя узнал?

— Скорее всего

Пянь-цзян[23] Юэ отличался от других подручных вэйского беглого генерала как раз наблюдательностью.

— Если так, то он немедленно пошлет гонца в Шоуян, и через два дня ублюдок будет тут как тут, — рассуждал Юань вслух. — Может, вернешься в Школу?

— Ни за что!

Не то, чтобы Имэй совсем перестала бояться генерала Хоу, но и оставлять братца Чжу наедине с его жутким папашей она не собиралась. И, вообще, поручение Мастера еще не выполнено!

А Первый министр выглядел довольным донельзя. Словно вот-вот сбудется его давняя мечта. Слушать пояснения Чжу Юаня о том, что восковые уточки по сути своей не великое колдовство, лишенное злого умысла, сян-го сознательно не желал.

— Снятие неблагоприятной судьбы с тайцзы — вот и весь смысл находки.

— Дознаватели все выяснят, — отрезал господин Чжу И тоном, ничего доброго не сулящим.

Имэй стало по-настоящему жалко Наследного принца. И ей стало интересно, кого из принцев сян-го собирается продвинуть вперед и в чьей фракции он состоит. Об этом стоило поразмыслить отдельно. Вот, например, евнух Ю…

Стоило подумать о нем, как он, словно великий Цао Цао, тут же и появился. Весь настолько радостный, что хотелось скормить ему целый лимон. Они с Первым министром перебросились парочкой фраз, часть слов и которых Имэй расслышала как «пленник» и «Сяо». Так говорили только про Сяо Юнмина, главнокомандующего Лян, взятого в плен под Пэнчэном армией Западной Вэй. Ли Имэй свела с ним короткое знакомство и осталась с неприятным впечатлением. Племянник императора не мог самостоятельно выбрать, какой суп ему съесть — с тофу или с курицей, что уж говорить о моменте для решающей атаки. Нерешительность — порок военачальника. Теперь он томился в плену, и переговоры об его освобождении велись ни шатко, ни валко. Император то соглашался обменять Сяо Юнмина, то передумывал, а время шло.

Связь между всеми интересующими Имэй людьми выстраивалась очень быстро. Слишком быстро. Первый министр заодно с евнухом Ю, тот, в свою очередь, повязан с генералом Хоу Цзином, через его помощника, все вместе они хотят сместить Наследного принца, опорочив его в глазах отца. Вроде все понятно, но как сюда вписываются демоны-яогуай, тайная дзянши и неведомый хозяин призрачных бестий? Опять же, явление подменного Лань Шэна указывает на некий особый интерес к Школе Северного Пути.

Имэй старалась быть незаметной: она присела на корточки возле паланкина министра и низко нагнулась над своей коробкой, делая вид, что копается в ней.

— Какая неожиданная встреча, ученица Ли, — сказал над ухом пянь-цзян Юэ. Тихо сказал, почти интимно, чтобы слышала только она. — Так во-от какой у тебя контракт. А мы-то с генералом гадали — наврал нам Мастер Дон Син или правду сказал.

Имэй отвечать не торопилась. Человеку всегда надо дать возможность высказаться до конца, особенно когда ему этого очень хочется.

— Когда я вернусь с аудиенции у Императора и кисть с тушечницей окажутся под рукой… Генерал Хоу будет здесь через два дня на третий, — продолжал нашептывать помощник. — И Первый министр не станет препятствовать вашей встрече. Ты ведь не сбежишь, стратежка?

Опять «стратежка»?

— Если, конечно, сян-го безразлична жизнь поручителя нашего контракта, — как бы невзначай напомнила девушка.

— Ты плохо знаешь Чжу И, — покачал головой Юэ. — И слишком хорошо — генерала Хоу.

— А вы, пянь-цзян, подались в сводни? Устраиваете своему господину постельные битвы?

К горлу вэйского вояки синий веер был приставлен под таким углом, что Юаню потребовалось бы лишь кистью слегка шевельнуть, чтобы сразить наповал.

— Угрожаешь? Мне?

— А тут кто-то еще есть? — деланно изумился шаман. — Ты ж сам сказал, что папаша мой кровный чужие жизни ценит дешевле тени от зонтика. Он с генералом Хоу полюбовно договорится еще до того момента, как твоё тело в гроб положат. Отойди тихонько в сторонку, господин Юэ, и не делай глупостей.

Тот криво ухмыльнулся и не стал сопротивляться. Про этот синий веер по Цзянькану уже ходили разные слухи. И что смерть от него мучительна, и он не просто убивает тело, но и расщепляет душу. Может и сказка, но на себе проверять никому не хотелось, даже бравому вояке. И ещё с такими бешеными глазами, как у шамана, не шутят и попусту не угрожают.

— Ты ж собирался слать весточку генералу, нет? Так вперёд! — прикрикнул медиум и добавил уже шёпотом. — Заодно передай, что на этот раз этот раз жилы из него буду тянуть я и по живому.

Достойного ответа, кроме грязного ругательства, у помощника Юэ не нашлось, и он поспешил скрыться из виду.

Несмотря на холод, волосы у Чжу Юаня взмокли от пота, глаза лихорадочно горели, а веер в руках дрожал, как листочек гинкго на ветру. Зловещее зрелище. Даже императорские солдаты обходили стороной их парочку — шамана и его ушастого помощника.

— Дело тут нечисто, Ли Имэй, — процедил Юань сквозь зубы.

— Да, неужели! Правда? — всплеснула руками девушка.

— Это что было, сарказм?

— Он самый, старший ученик Чжу. Ты только сейчас понял, насколько нечисто это дело? О!

— Можешь смеяться сколько хочешь, но… — шаман вдруг сделал страшные глаза и с размаху шлепнул Имэй по щеке, звонко, но не больно. — Ты — самое тупое и бестолковое создание! Тысячу раз говорил тебе: проверяй коробку перед выходом, проверяй внимательно!

— Простите, мой господин, я просто забыл, — захныкала она.

— А голову свою ты нигде не пробовал забыть?!

К ним, как большая тяжелогружёная грехами и преступлениями баржа, подплыл Первый министр в сопровождении евнуха Ю и целой толпы чиновников высоких рангов.

Юань с Имэй незамедлительно пали ниц. Мастер всегда говорил, что лишней вежливости не бывает, лишний поклон спину не переломит, а по-настоящему сильного — не унизит.

— Сей молодой человек, ученик Мастера Дон Сина, обнаружил злонамеренное чародейство, совершенное по наущению Наследного принца! — торжественно объявил сян-го.

Подхалимы тут же загомонили, наперебой предлагая наградить талантливого юношу представлением императорскому трону. Сян-го разливался иволгой, расхваливая достоинства Юаня, делая особый упор на свой собственный талант находить удивительных людей, а заодно и на связи в самых разных слоях общества. Даже среди Мастеров школ!

— Это дело будущего, — важно кивнул Чжу И. — Как только закончится траур по Драгоценной Наложнице Дин, я дам пир в своём доме в честь ученика и его наставника. Великая Лян полна талантами и праведниками, ибо благословенна правлением истинного Сына Неба.

— Наконец-то душа благородной гуйфэй обретёт покой, — подал голос кто-то из сановников. — Положенный срок уже на исходе.

Дальше Имэй уже не слушала. Первый министр ни разу не назвал Юаня своим сыном, а ведь возможность для этого представилась идеальная. Пир же, который столь щедро посулил сян-го, событие из отдалённого будущего, которое может и не наступить никогда.

— И это всё?

Имэй поверить не могла, что люди господина У, способные, по его словам, добыть жемчужину у дракона, так спокойно расписались в собственном бессилии.

— Барышня, вы меня обижаете, — тихо возмутился кособокий агент. — Мы выяснили всё, что есть по служанке, больше знают только боги.

— Ни настоящего имени, ни откуда родом, ни где она сейчас?

— Так точно. Взяли её в начале лета, за взятку старшему писарю в Нейшишене[24], определили в прачечную, но девка сразу приглянулась наложнице Дин, и та забрала её в палаты Сияющей Непорочности, и не хухры-мухры, а постель стелить. Ничем больше эта девица не провинилась и не отличилась, кроме своего бесследного исчезновения.

— Что писарь говорит?

— Жадность свою клянёт последними словами. Выгнали его из дворца за это дело.

— Только выгнали? Без наказания?

— Говорит, даже палок не всыпали, так торопились замять дело. Повезло гадёнышу, да.

— Описание внешности добыли?

Агент с поклоном отдал два листка бумаги: на одном — рисованный портрет искомой особы, на другом — её же словесное описание.

— Рост девка по имени ЯнШу имеет средний, лицо круглое, щекастое, глаза тёмные, волосы черные и длинные (три локтя), — прочитала вслух Имэй и обречённо вздохнула — Таких девушек в Поднебесной каждая первая, включая меня.

— Вы, барышня, отличаетесь, — весьма живо возразил агент. — Страшненькая маленько, а потому внешность ваша очень даже запоминающаяся. Уж простите за прямоту.

— Ну, спасибо, дяденька, — хмыкнула стратег Ли. Она и не думала обижаться на правду.

— Как по мне, барышня, так ум в деве все ж таки важнее красоты. Краса со временем проходит, а ум, если он есть, только прирастает. Уверен, вы сумеете найти беглянку.

Подручный господина У искренне желал загладить свою бестактность, а потому льстил Ли Имэй безбожно. Она даже не представляла, как можно воспользоваться столь скупыми сведениями. С портрета глядела самая обычная деваха без особых примет, чьи черты даже запомнить невозможно. Было от чего расстроиться.

Чжу Юань нетерпеливо постучал в стенку, напоминая о себе, Имэй тут же распрощалась с агентом и вернулась к соратнику в полном расстройстве.

— Не терзайся, может быть, это простое совпадение? — предположил шаман. — Наложницу-то в самом деле никто не убивал. Ну пришла, ну ушла, мало ли.

Имэй так не считала. Люди, сколько бы их ни жило в этом огромном мире, оставляют после себя множество следов и следочков. С появления на свет они попадают в крепкую паутину связей — становятся чьими-то детьми, племянниками, внуками, соседями, и с каждым годом эти связи только крепнут. И если умелая рука потянет за одну ниточку, то при должном тщании, клубок раскрутится вплоть до первого крика в руках повитухи, который кто-то да слышал.

— Меня, например, больше волнует наложница, точнее, нежелание сян-го дать мне взглянуть на гроб и тело, — продолжал Юань. — Это неспроста! Ты бы видела, как он уперся, когда я попросил о коротком визите в погребальный зал. Как будто речь о займе из семейной сокровищницы зашла.

— И что это означает?

Шаман помрачнел.

— С телом что-то неладное, хотя доказательств у меня нет. Пока нет.

Когда Чжу Юань начинал так щурить глаза и цыкать зубом, это означало одно — он задумал нечто опасное. Логичное и правильное, зачастую даже необходимое, но смертельно опасное. Так было много раз в их общем детстве, так осталось и по сей день. Юань затеял рискованную авантюру.

— Времени у нас осталось совсем мало, Ли Имэй, — напомнил шаман, на случай, если соратница до сих пор сомневается. — Скоро здесь будет генерал Хоу, помнишь?

Ещё бы она забыла! Как только военачальник Юэ доберётся до письменных принадлежностей после аудиенции, возврата уже не будет.

— Нужно влезть в погребальную залу, — заявил Юань, а чтобы у Имэй окончательно ум за разум зашёл, усугубил: — Непременно ночью. Желательно нынешней.

Та только и смогла, что зачарованно головой покачать:

— Тебя, случаем, братец Бай Фэн не покусал, нет?

Этот мог и в спальню к Императору наведаться. На то Бродяге даны голова бедовая и редчайший дар менять облик по желанию. Перекинуться, скажем, главным евнухом, или принцем, или гуйфэй… А ведь точно! Мысли понеслись вскачь, обгоняя одна другую, толкаясь лоснящимися боками, словно атакующая врага конница.

— Ты чего с открытым ртом стоишь, стратег Ли? Не ожидала от меня такой продуманной стратегии, да? Я ещё и не такое могу!

Самодовольство Юаню все же фамильное досталось, не отнимешь.

— А придумал ли ты, стратег Чжу, как именно мы проникнем в императорский дворец? — полюбопытствовала Имэй. — Я стену не смогу перелететь.

Делиться своей смутной пока догадкой она не торопилась. Рано ещё. Вдруг ошиблась?

— Я тебя на себе унесу. В тебе ж весу, как в тощем мыше. Я могу к ночи собрать туман и под его покровом мы запросто… Ли Имэй, у тебя опять такое лицо.

Глупая детская привычка в задумчивости грызть губы, обратив взгляд куда-то вовнутрь головы, осталась с тех пор, как та училась заново разговаривать. Бродяга, завидев это выражение, начинал противно хихикать, а потом легонько щелкал по кончику носа. И вместе с общим смехом приходило и решение. Сейчас Имэй обошлась без шуточек братца Фэна.