Шиза, Хром и всякая хтонь

Шаман

Что такое полярная ночь, Хром понял, когда через час после приземления и поездки на такси из аэропорта так и не рассвело, а он все зевал, в ожидании всматриваясь в небо сквозь снег. Ощущение складывалось такое, что вот-вот, вот-вот – и все никак. Вдобавок кусачие минус двадцать снаружи делали лицу больно. У дылды на ресницах тоже застыл белый иней, а в глазах – твердое решение «у-у-утепляться». Конечно, после привычных южных широт этот серо-сумеречный край показался настоящей морозилкой.

– Вертушка не полетит, вишь, как начало мести, – сказал водила, паркуясь возле нужного дома с ормагом, адрес которого Хром нашел через телефон дылды, и усмехнулся: – К вечеру, может, распогодится, если нашаманит кто. Снегоход возьмите лучше, зимник уж давно раскатан.

Хром поинтересовался транспортным вопросом как бы невзначай еще в дороге, и мужик весь час до города вещал то об охоте, то о рыбалке, а в конце дал телефон своего знакомого, занимающегося перевозками. Ему в итоге звонил Шиза сразу после того, как затарился теплыми шмотками и вышел покурить, пока Хром выбирал стволы в отделе для самообороны. Лицуха у него была, но осталась за три тысячи километров, и в итоге приобрели пневматы, имевшиеся в наличии. Да и куда им, лишних проблем огребать? Буфет правильно решил, что все заныкал, – в этом Хром убеждался все сильнее, несмотря на то, что на стреле с Шахтером несладко пришлось всем. Но кто знает, как бы повернулось, будь у Шизы в руках тогда пушка, а не бита. И теперь Хром решил лишь подстраховаться, мало ли, кого или что они встретят в богами забытом месте. На оружие особых надежд не питал, но, как говорится, береженого хтонь бережет. Тот же водила посоветовал прикупить специальные варежки-верхонки, чтобы в дороге руки в перчатках не мерзли, а еще захватить с собой в поселок пару-тройку пузырей водки, что для местных такая же валюта, как и деньги, или даже лучше. «Водка у них там дорогая, так что лишняя бутылка пригодится», – заверил мужик, и у Хрома в голове что-то будто щелкнуло. Точно пригодится. Он, конечно, быстро пожалел, что оставил шкатулку в Татарии, сейчас бы уломал своего барабашку на что угодно из меню «подай-принеси», ведь для дела надо. Но так целее останутся все, а буфетик пускай побудет за старшего, в то время как взрослые решают свои вопросики.

После промтоваров заглянули в продуктовый, где Шиза, пока Хром прикладывал хрен к носу в отделе со спиртным, знатно охренел от цен на огурцы и еще долго матерился, отойдя от кассы. «Очкует, вот и нервничает», – подумалось Хрому. Ему и самому было неуютно в городе сплошь из бетонных коробок и бесконечного снега под ногами, из-за чего все улицы выглядели одинаково, будто растворенные в свете фонарей и непрекращающихся сумерках.

– Как й-йож-жики в т-тумане, – пробубнил Шиза, все еще стуча зубами и натягивая новую теплую шапку пониже на красные уши, когда снова свернул куда-то не туда и уперся в тупик. Хотя везде горели фонари, новогодние гирлянды и вывески, Хрома постоянно клинило, что скоро наступит рассвет, особенно из-за того, что народу по пути попадалось совсем немного. Город будто притаился, втянув головы всех своих жителей в снежный панцирь, когда увидел непрошеных гостей. Именно так здесь ощущалось – неуютно и чуждо. Место встречи с перевозчиком в конце концов нашли благодаря Хрому: пришлось чуть поднапрячь чуйку и идти по «лыжне», которую Шиза видеть не мог.

Срисовав мужика у мощного снегохода с длинной белой мордой, тот вдруг подобрался и нацепил такое выражение на физиономию, словно собирался выдергивать мужику ноги и получать при этом удовольствие. Хром поежился – дылда явно что-то задумал.

– Зд-ды-арова, д-друг! – громче необходимого сказал тот. – Давно жд-дешь?

– Да не, – отмахнулся мужик, бычкуя сижку. С виду обычный, средний и даже дружелюбный на вид. Конечно, за бабки-то. – Не «Трэкол» у меня, холодновато будет, зато дешевле. Ну, кто едет?

– М-м-мы двое, – шмыгнул носом Шиза.

– В смысле? Пассажирское у меня одно, – не вкурил мужик, начав хмуриться, но, когда в карман ему присунули два «Хабаровска» вместо одного, слегка расслабился. Теперь стало понятно, на что рассчитывал Шиза.

– В-вернемся, еще столько же б-будет.

– Так вы ж не местные, – буркнул наблюдательный хозяин снегохода, который Хром незаметно потрогал, пока Шиза отвлекал внимание, выдумывая не существующие в своей жизни экстремальные хобби в качестве оправданий для покатушек. Хотя, возможно, и вполне существующие – Хром мало что знал о досуге дылды, кроме очевидной любви помахать кулаками. Потенциальный проводник тоже в истории Шизы не верил, возражая. – Да вы потеряетесь, еще и сани мне на хрен угробите! А я за них кредит не отдал.

При этом купюры возвращать он не торопился. Видимо, как Хром понял, хотел поторговаться или в залог что-то посущественнее заиметь. Мужик как мужик, с обычными проблемами и эмоциями, даже зацепиться не за что, да еще чтобы быстро… Хром стал делать медленные глубокие вдохи и выдохи, вслушиваясь, всматриваясь, пока ледяной воздух не наполнил грудь, и он не уловил фантомное жужжание двигателя. Вот снегоход заваливается, подминая под себя ногу не успевшего сгруппироваться водителя, тот больно бьется боком о твердый раскатанный снег, дышит с трудом, но двигается не переставая, чтобы как можно быстрее выползти из-под взбрыкнувшего железного коня.

– Ты его там не найдешь, – сказал Хром, мысленно отгородившись от видения. – Ты его даже не терял.

– О! Ш-шаман Кинг, – хохотнул Шиза. – Ты о чем?

– Да вот, – Хром сделал табло посерьезнее, – наш товарищ со своим белым другом снег не поделил и грешит теперь, что колечко обручальное посеял при аварии.

Мужик тут же повернулся к Хрому, под одобрительное «етить-колотить» дылды:

– Откуда?..

– От верблюда. У супруги спроси. Сама на тебя гонит, что посеял, а ты спроси-спроси, сколько ей за него дали в ломбарде.

– Золотое? – вклинился дылда, видимо, поняв, что к чему. – Ну, п-пару косарей, м-может. По-любому же н-нагрели. Но на д-д-дозу хватит.

– Да вы гоните! – взревел мужик. – Какая доза, вы что, у нас кредиты, дети, работы столько…

– …Что хоть вешайся, – закончил за него Хром.

Мужик замолчал в нерешительности, не спеша ни отказываться, ни соглашаться, и Шиза пихнул ему еще один хрустящий голубенький «Владивосток», а Хром добавил, вложив в слова всю свою силу убеждения:

– Слушай, нам очень надо в ту деревню. А тебе туда не надо.

– Ц-циферки з-закрепим?

Быстро разобравшись, как управлять, через двадцать минут Шиза уже гнал по белому полю в черноту. Огни Дудинки остались вдалеке вместе с грустным мужиком, которому тот пообещал вернуть санки в целости-сохранности, как дорогую дочурку, а Хром – что по возвращении обязательно пояснит за жену и сына, которого та покрывала. Правда, если выживет, хмыкнул он своим мыслям, чувствуя задом, как снегоход подлетает на очередном сугробе – из движка дылда теперь выжимал по полной, как только кончились улицы с вялыми пэпсами, вынужденными работать в праздники, и началась настоящая тундра. Почти край света, как казалось Хрому, настолько далеко из родных мест еще не выбиравшемуся. За грохочущим снегоходом болтался багаж с канистрами топлива и сумками, крепко привязанными к прицепу, но Хром все равно пытался следить, чтобы ничего не вывалилось. Как сказал мужик, ехать им было часов пять. Шиза, видимо, решил долететь за три.

– Это то же самое почти, что на моцике, – воодушевленно воскликнул он, забираясь на водительское сиденье.

– Почти, – повторил Хром, не разделяя такого рвения угробиться на большой скорости, хотя поджилки приятно тряслись в предвкушении, – кроме наличия шлемов и трассы с указателями. Куда ехать-то, ты как определишь? По замерзшим трупам?

Шиза одарил его самым скептическим взглядом, какой Хром только у него видел.

– А к-куда – это т-ты мне с-скажешь, Вася!

Может, тогда тебе глаза завяжем? Все равно ж ни хера не видно, – хотелось добавить, но Хром прикусил язык. А то б дылда ведь завязал.

– Ты точно ему назад санки пригонишь? – спросил Хром вместо этого, и тот махнул рукой:

– Ч-чужого мне не н-надо.

Потом ехали долго, бесконечно. Ноги уже успели примерзнуть так, что, казалось, они больше не разогнутся. В лицо, правда, херачило не сильно – загораживала спина дылды, перед которым была широкая ветрозащита, но уши у Хрома все равно закладывало от свиста ветра и рева двигателя. Иногда Хром наклонялся вперед и командовал взять правее, потому что лыжи у дылды почему-то все время вело налево. Скоро впереди замаячило что-то большое, не внушающее доверия, и Хром сказал ехать по дуге. По левое плечо он теперь чувствовал заледеневшую воду. Потом «дорога», если это можно было так назвать, пошла в гору. Один раз они останавливались, чтобы покурить и отлить, и еще один – чтобы дозаправиться.

– Вроде верно едем, – вздохнул Хром, на одной из таких остановок озираясь вокруг и не находя, за что зацепиться глазу. Фары снегохода вычерчивали дорогу ровно перед собой, а вокруг все стало таким огромным и бесконечным, будто в мире действительно случился апокалипсис, и выжили только самые отбитые его представители. Или, может, бежали, потому что сами его и устроили.

– Ч-чё задумался? – хлопнул его по плечу Шиза. В руке он держал полусдохший телефон, показывающий, что ехать оставалось около часа, если с той же скоростью. – Д-дорогу не в-видишь? Т-ты только не м-молчи, а то я тебя п-потеряю на б-белом.

Хром устало глянул на дылду, ожидая увидеть привычную лыбу, но лицо у того, подсвеченное тусклым экраном мобилы, было серьезнее некуда, настолько, насколько бывают они у тех, кого не поймешь, – вот пошутил он сейчас или нет.

– Ну я ж тебе не собака. А если не вижу? – так же жестко ответил Хром. – Может, свернули уже давно не туда и обратно теперь на вертолете полетим. Где-нибудь в апреле.

– Не с-свисти, Вася! – махнул рукой Шиза. – Лучше скажи, чем п-потом займешься. Я вот, мож, в Турцию. Ковер т-тебе новый п-прикуплю.

– Зачем, – фыркнул Хром. – Лучше Оле собаку возьми кудрявую, она давно хотела.

Шиза скривил понимающую мину, означавшую «респект и уважуху», а Хром в ответ усмехнулся: с трудом представлялось, что дылда будет ходить с плюшевой собачкой под мышкой.

– А ты чё, к-куда п-потом?

На это он молча пожал плечами: силы, что бросил на нащупывание маршрута, сосались из него будь здоров, и рот лишний раз шевелить языком ленился. К тому же его до сих пор не отпустило странное, не совсем понятное в своей адекватности поведение дылды, который не только, послушав его, согласился лететь за тысячи километров на другой конец страны, так еще и сам первый придумал, доверившись одной лишь чуйке, двинуть туда, куда нога человека ступала, дай боже, один раз. И, найдя в себе моральные силы, все же спросил:

– А если сдохнем, на меня все свалишь?

– Была б тема сдохнуть, т-ты б давно сказал.

– Знаешь, – вздохнул Хром, – вот есть у меня подруга Галина. Сто лет в нашем кругляке на кассе торчит. Вот ее я вижу абсолютно точно. А в другой раз прилетит – не прилетит, никогда заранее не знаешь. А ты так запросто мне пове…

– Все, н-не нуди, – перебил Шиза. – Запускай с-свой навигатор.

Щелкнул пальцами, отправляя окурок в полет, перекинул ногу через сиденье и похлопал рукой в огромной варежке по пассажирскому, мол, двигай булками, Вася. Предавать такое доверие Хрому было больно, особенно когда ничего не просят взамен. Хорошо, что шум от гусениц и движка снегохода заглушал даже собственные мысли.

Наконец вдалеке показались едва различимые цветные точки, которые вскоре сложились в подсвеченную по периметру вертолетную площадку и маленькие скромные квадратики окон деревни за ней. Мобила показывала начало пятого, но по погоде тяжело было сказать, утра или вечера. Когда Шиза заглушил мотор возле огромного новенького здания с сочной зеленой крышей, которое на фоне окружавшей его разрухи смотрелось как нечто из космоса, Хром понял две вещи: во-первых, игравшие возле здания дети как бы намекали, что день еще не кончился, и во-вторых, он абсолютно не знал, куда двигать дальше.

Ожидалось, что здесь, как в дневнике этнографа, будут стоять конусы национальных жилищ, но вокруг были лишь кривые домики из бетона и кусков металла, сплошь увешанные спутниковыми тарелками, грязные лохматые собаки и черневший из-под снега под ногами уголь. Вместо освещения почти во всем поселке, кроме центра, горели железные бочки, на некоторых еще читалось полустертое «рникель». Шиза достал телефон:

– Л-л-ловит! – и закопался в него, читая какие-то сообщения и косясь на Хрома. – Н-надеюсь, они п-по-русски понимают?

Вокруг снегохода понемногу стали собираться люди.

– Вы откуда? Зачем приехали? – спросила одна из женщин, и Хром ответил, стараясь выглядеть не пугающе:

– Из Дудинки. Мы про шаманов узнать…

– Нету тут шаманов! Нету больше, – гаркнул подозрительный мужик. Хрому они все казались подозрительными, но угрозы он не чувствовал – просто чужаки, судя по всему, здесь были очень заметные, особенно зимой.

– А магазин есть? – спросил Хром. Дети сразу же загалдели, указывая руками вперед. Шиза завел не успевший еще остыть снегоход и докатился до небольшого, похожего на все остальные обычного дома, с ярко-желтым сайдингом, обрамлявшим предбанник. Ну точно магазин.

Пока катились, Шиза передал новости от Дипломата – тот настрочил ему с нового номера. То, что это был Дип, у Шизы сомнений не вызвало, видимо, писал он понятными только коням фразочками, пару из которых Хром тоже успел уже выучить. И, судя по общему настроению, с Дипом все было хорошо. Или хотя бы Шиза так думал. Хром решил перетереть за детали позже, потому что сначала им нужно было найти, где приткнуться. Вдобавок жрать хотелось как не в себя.

Магазин в деревне – словно местный бар, там все обо всех знают, и Хром не прогадал. Даже холодильник здесь жужжал почти знакомо, а за кассой стояла почти такая же, как в его родном квартале, «Галя» местного розлива, которая, завидев новые лица, вовсю заулыбалась.

– Зд-дра-а-асте, – в ответную залыбился Шиза.

– Нам нужен шаман, – кивнул Хром.

– Опоздали вы, ребятки! – хохотнула женщина, показывая рукой на полупустые полки. – Так они еще вчера кончились! Новых к весне завезут.

Показалось, что дылда сейчас вытащит травмат и начнет общаться в привычной манере, но тот вдруг достал камень и шлепнул его прямо на стол, цедя:

– Н-нам. Нужен. Ш-ш-ш…

– Поняла я, убери! – Женщина отшатнулась, как мертвеца увидела.

За две банки купленной у нее же кукурузы она подсказала им дом, в котором жила дочь последнего, кого здесь считали за шамана. Шиза заворчал, мол, опять им со стариками общаться, но, когда вышли, уже напевал себе что-то под нос и как ни в чем не бывало шугал любопытных детей от снегохода. Сумки вроде бы никто не трогал, да и не выглядели местные так, что вот-вот набросятся на незваных гостей. Наоборот, Хрому все больше казалось, что их тут давно ждали. Даже легкий привкус угля на зубах скрипел почти уже привычно. Но вот это странное чувство привычности на подкорках как раз и напрягало больше всего.

– Чё м-мы ей лечить б-будем? – тормознувшись у порога низенького дома, поинтересовался дылда.

– Как чё – правду.

– Д-думаешь, не п-пошлет?

– Посмотрим.

Хром постучал в дверь, но завозились с той стороны только с третьей попытки.

– Боря, ты?

– Нет, Нина Барбэевна, мы к вам по делу.

Хром выразительно посмотрел на Шизу – ее сын Боря замерз в снегу пьяный еще в прошлом году. Наконец дверь открыла крошечная бабуля, даже меньше баб Фроси, но не сгорбленная, а скорее как тень. По ее белым глазам Хром понял, что если она их и видит, то очень слабо. Камень вряд ли увидит, а трогать его никто не даст.

– Я Василий, а это Максим, – сказал Хром. – Мы из… издалека мы.

– Знаю, – покачала головой старушка. Позади нее виднелась такая же маленькая, как она сама, комнатушка, уставленная хламом, в котором, в общем-то, угадывался некий порядок.

В двух словах Хром объяснил все как есть: про идола-куойка, который нужно остановить, про нехороших людей и старую историю с геологами, нашедшими этот камень в Бырранге.

– Вернуть его надоть в страну мертвых, – сказала та.

– И к-как? К-как хоббитам, в г-г-гору эту тащиться? – подал голос Шиза, до этого молча перетаскивавший багаж внутрь дома. Нина Барбэевна вдруг сощурилась на него подслеповато, шамкая беззубым ртом, и тогда он сказал: – Это я, как п-по-вашему, этот… – он пощелкал пальцами, зачем-то взглядом ища подсказки на лице Хрома, – ня-нгуо.

– Нам шаман нужен.

Бабка вдруг захохотала – долго, заливисто, так, что скрипучий голос заполнил все помещение ее комнатки. Потом произнесла уже без улыбки:

– Приехали в тундру сами себя искать, сами себя потеряли! Вот отец мой был сильный шаман, я ему совсем не ровня, но чувствую кое-что. Ты вот, – показала она пальцем на Хрома, – ты сильный, да тебя учить некому было. А ты, – повернулась она теперь к Шизе, – скажи мне имя своего нгуо, тогда помогу вам.

Шиза, не вдупляя, почесал репу под шапкой:

– Т-так Оля же.

– Неправильно! Оля ваша не шаманка, Оля не видит, – бабка ткнула пальцем себе в лоб. – Ей боги ничего не давали, нечего и забирать будет. Другую нгуо надо звать.

– Которая жила в Митьке? – догадался Хром.

– В Митьке, да, в Митьке. Жалко его, хороший был, помер давно, ничего не оставил, ни сына, ни дочери. Оленей ездовых оставил мужу моему, да только сын потом все стадо браконьерам пропил. Вот мы Олю из вот этого выгоним, вместо нее другую позовем. Она вам поможет.

Хром посмотрел на побледневшего Шизу, до которого эти слова доходили с небольшой задержкой, а когда наконец дошли, тот схватился за снятую уже было куртку и резко сорвался наружу, упрямо громыхнув дерматиновой дверью.