Шестьсот шестьдесят шестое правительство (СИ)

Глава 41. Случайное знакомство

— Слушай, давай лучше я уйду, — сказал Елдынбаев, ощущающий себя большой обузой. — Часика три где-нибудь погуляю, а то и вообще к Олегу смотаюсь.

— Не суетись, дружище, — отозвался Венька, засовывая в кожаный саквояж большой сверток. — Всё равно я должен передать ей баксы. Не потащится же она, хрупкая, слабая, через воровской город с баксами.

— Ну, раз так, — сказал Елдынбаев, подходя к окну. — Я в твои дела не лезу, только сдается мне…

Он не закончил, так как увидел с высоты четвертого этажа, что у Венькиной «Ауди» крутятся два мужика, что передняя дверь приоткрыта и за рулем вроде как сидит третий мужик. На угон это похоже не было.

— Вень, — сказал Елдынбаев спокойно. — Ты только не дергайся. Там мужики вскрыли твою машину.

Венька подскочил к окну, потом опрометью бросился к выходу.

— Не вздумай садиться в машину, — крикнул вдогонку Елдынбаев. — Там бомба.

И добавил уже тише:

— Ну, началось.

Он видел из окна, как во двор выметнулся Венька, как два мужика рванули в разные стороны, а третий замешкался в машине и был выброшен из неё железной Венькиной рукой, как после этого Венька рубанул лежащего мужика ребром ладони по шее и, ухватив за ворот, бегом поволок в подъезд. А ведь мужик был немаленький, тянул на все девяносто. Экий бугай, этот Венька.

Открылся лифт, заелозил ключ в замке, и Венька втащил в коридор тяжелое бесчувственное тело.

— Нет, не знаю такого, — сказал Венька, всмотревшись в тугощекую физиономию мужика. — Допроси. На всякий случай свяжи, а-то кто её знает, эту шпану толстомордую. И вот что — позвони «02», скажи, что во дворе стоит заминированная машина. Не дело.

— Не дело, — согласился Елдынбаев. — Вень, я чего хотел сказать-то. Сдается мне, что зря ты направо-налево раздаешь нажитое. Примета плохая.

Но Венька, прихватив саквояж, уже захлопнул за собой дверь…

До метро Венька докатил на троллейбусе. Он специально встал у заднего окна, чтобы определить — есть хвост или нет хвоста. Казус с «Ауди» насторожил его. Нет, хвоста не было.

Венька влился в людской поток, который понес его к круглому зданию метро, отпустил на какое-то время на эскалаторе, затем вновь подхватил в посадочном зале.

То ли он отвык от метро, то ли день был критический, располагающий к агрессии, но шагать в плотной толпе было противно. Постоянно кто-то пёр навстречу, врезаясь в грудь острым плечом. Били локтями, наступали на ноги, доставали безразмерными сумками. Кирпичи, что ли, они таскали в этих сумках?

При подходе электропоезда толпа наддала, и Веньку, стоявшего на краю платформы, едва не сбросило на рельсы. Аж пот прошиб.

Он не видел ни хоронящегося за людской массой квадратного Кости Гаврилова, ни двух тяжеловесов рядом с ним, которые, умело колыхнув податливую толпу, покинули платформу сразу, как только убедились, что Венька остался невредим, а потому всё приписал собственной расхлябанности. Экий осёл, встал на краю. Будто не было случаев.

С шипеньем открылась дверь, вышли несколько человек, какой-то верзила уперся в спину пузом и внес Веньку в набитый под завязку вагон. Венька скосился через плечо, верзила сказал басом: «Извиняюсь, товарищ. Пихаются». У него было молодое, простодушное, конопатое лицо, а лучищем несло так, что не продохнешь. Стоял, понимаешь, впритирку и вонял. Не мешало бы посоветовать этому крестьянину, чтобы захлопнул пасть и дышал носом, но Венька решил не связываться. Трясет от общественного транспорта — пользуйся личным.

Ближе к Орехово народу в вагоне стало поменьше, и Венька сел. Молодой крестьянин поместился рядом, будто больше свободных мест не было. Пристроил на могучие ляжки замусоленный баул, в котором наверняка вез ведро картошки, и спросил:

— Как половчее до очистных добраться?

Венька пожал плечами.

Сидевшая рядом словоохотливая бабка, из тех бабок, которые всё знают, доходчиво объяснила, где находятся очистные сооружения, и Венька понял вдруг, что это совсем рядом с Лениным домом. Да, да, точно, она как-то жаловалась, что порой припахивает и прилетают комары-мутанты: зеленые, рослые, газетой нипочем не убьешь.

— Улица какая? — спросил Венька. — Дом номер?

Парень назвал. Это был Ленин дом.

— Я покажу, — сказал Венька.

Обрадованный парень начал молоть языком. Делал он это неспешно, скупо роняя слова, но без остановки. Поначалу бубнил в вагоне, потом, когда они вышли из метро, продолжал бубнить на улице. Венька из вежливости поддакивал, думая о своём.

Оторвался ты, брат, от масс, думал он, всё не по тебе: и пихаются, и луком дышат. Заелся, павлином стал. А ты привыкай, теперь без народа-то никуда, гибель. Правильно сказал Самат: теперь везде нужно ходить кучей, одного только так пришибут. Как бы спать принародно не пришлось.

Между прочим, молодой крестьянин сбил планы куреповских наемников, которые незримо «пасли» отлучника Рапохина. Крестьянин этот глазел по сторонам почище заморского шпиона, такого врасплох не застукаешь.

В медлительном словесном поносе парня мелькнула вдруг знакомая фамилия, и Венька подумал: этого еще не хватало.

— В двести девяносто девятую топаешь? — спросил Венька.

— Точно, — расцвел парень.

— Пошли провожу, — сказал Венька. — Кем будешь Елене Карповне?

— Мне Владимир Петрович дядя, — ответил парень.

— Сам-то откуда? — не отставал Венька.

— Из-под Перми.

— Штангу таскаешь? — спросил Венька.

— Кандидат в мастера.

Всё правильно. Штангисту-тяжу без брюха никак не обойтись, вот и получается, что парень молодой, а пузо будь здоров. Только одежонка подкачала. Ну что это такое? Костюм хоть и джинсовый, но вытерт до белых пятен, с прозеленью. Кроссовки стоптаны на нет, никакая обувь такую массу долго не держит.

Баул этот в разводах.

А так парень хороший. Другой бы послал на три буквы, а этот на все вопросы отвечает честно, как Буратино.

— На-ка вот, присмотри в Лужниках джинсуху поновее, — сказал Венька, сунув парню сто долларов (тот машинально взял). — И Христа ради, не жри ты лук, разит, как от алкаша.

— Профилактика от гриппа, — вспыхнув, отозвался парень, потом посмотрел на деньги и еще больше вспыхнул. — Зачем? Не надо.

Венька в ответ усмехнулся.