Шестьсот шестьдесят шестое правительство (СИ)

Глава 12. Будни охранника

Вновь закрутилось, завертелось колесо будней. В основном Венька был при активном Курепове, но порой приходилось сопровождать группы важных, как гусаки, народных избранников, которые вдруг выплывали из своего солнечного безмятежного отпуска и толпой ехали, скажем, в напряженную Грузию или, скажем, в совсем не напряженный Цюрих. Сопровождать приходилось до аэропорта, далее охрана менялась.

Постепенно Венька перезнакомился с массой охранников, подозревая, и не без оснований, что это лишь верхушка айсберга. Сам айсберг, белый и холодный конгломерат из представителей бесчисленных служб безопасности, был скрыт в стылой зеленой пучине, именуемой конфиденциальностью.

О, эти ребята знали много, и от знаний этих частенько припахивало смертельной опасностью. Они, эти парни в белых перчатках, были пропитаны тайной, подчинившей себе всю их жизнь. Поэтому были они загадочны и немногословны, быстры и непредсказуемы, элегантны и неприступны. Казалось, что от них веет каким-то терпким одеколоном, но Венька знал — это запах сопровождающей их смерти. Любой из них был готов в любую секунду подставить грудь под пулю, но при этом, опередив на долю мгновения, послать пулю первым.

Поначалу, на ранней стадии знакомства, никто из них нипочем не раскрывался, оставаясь молчаливым и загадочным, изучающим новый объект, то бишь Веньку, потом помаленьку оттаивал.

Кстати, и питекантроп Гаврилов, будучи на службе, становился точно таким же — молчуном с непроницаемым взором. Перенимал понемногу от более опытных коллег. Сам-то он, оказывается, лишь месяц назад покинул бравые ряды спецназа, где, как известно, вовсе не обязательно выглядеть джентльменом, а напротив — желательно быть этаким лихим волкодавом в армейском камуфляже с черной пиратской косынкой на бритом черепе и в коротких стоптанных пропыленных сапогах.

Бывали у Веньки задания и совершенно иного рода. Например, проследить, куда этим вечером причалит господин Н., где, так сказать, заночует. Далее Веньке давался отбой.

Однажды пришлось целый день наблюдать за подъездом и фиксировать всех входящих и выходящих на скрытую в дипломате видеокамеру.

Как-то довелось гонять по городу на «Нисане» за каким-то «Бьюиком», периодически оповещая по мобильнику некоего Леху, где они в данный момент находятся. «Бьюик» был скоростной и верткий, а движение в Москве — сами знаете какое, приходилось напрягаться.

Было задание и совершенно особого рода, имеющее целью припугнуть, образумить, когда группа крутых ребятишек, и Венька в том числе, взломала ворота в большущий склад и перевернула там всё вверх дном. Занятие, надо сказать, было весьма утомительное. Одних мешков с сахаром там был вагон. Ящики с водкой стояли неприступной Джомолунгмой. Отсвечивали пластиком горы обтянутых пленкой «Байкалов», «Спрайтов» и «Пепси». Высились до потолка штабеля коробок с баранками, сухарями и конфетами. Чего тут только не было: и ананасные ломтики в банках, и персиковые компоты, и коржи для тортов, и мешки с орехами, и коробки с зефиром. Короче, умаялись, круша всё это. Осыпались сахарным песком и облились сладкими сиропами, впору хоть в печь сажай.

Короче, скучать не приходилось.

Но основным, повторимся, была охрана Курепова. И тут случалось всякое.

На одном из выступлений в Курепова из зала полетели яйца. Яйца были свежие и расквашивались смачными желтыми разводами. По Курепову, дрожа и переливаясь, текли белки и желтки. Венька, среагировав (дело было вечером), вырубил в зале свет и увел скользкого бугра через запасной выход.

Однажды, когда они стояли в толпе, некий мужичок совершенно безобидной внешности выудил вдруг из кармана внушительный разрядник, которым запросто можно убить быка, и чуть было не ткнул им Курепову в висок. Венька, смотревший в противоположную сторону, успел среагировать и перехватить злодейскую руку. Сработало шестое чувство.

Как-то поздним вечером, ссадив Курепова у подъезда его дома на Новослободской, Венька совсем уж было собрался уехать — переключил скорость, занес ботинок над педалью газа, но тут сработало это самое шестое чувство. Он выскочил из машины, бросился к открывающему дверь в подъезд Курепову, бесцеремонно отпихнул его.

Лампочка на первом этаже была вывернута, лестница погружена во мрак — к лифту предстояло добираться в темноте. Венька, не заходя, прислушался, различил еле уловимый шорох и отпрянул в сторону. Раздался хлопок, вслед за чем увлекаемая сильным магнитом дверь с лязгом захлопнулась.

Венька слетал к машине за фонарем, врубил его, вынул из кобуры «Гюрзу» и, набрав код, распахнул дверь. Мощный фонарь ослепил какого-то типа с пистолетом в руке. Пистолет был с глушителем и нацелен на дверь. Вновь раздался хлопок, но фонарь мешал прицелиться, и пуля пролетела мимо. Тогда выстрелил Венька. Тип сломался в поясе и упал.

Затопали ботинки, кто-то устремился наверх. Венька привычно определил, что бегут двое. Нет, уже трое, третий присоединился на втором этаже. Курепов жил на третьем.

— Ждали, сволочи, — повернувшись к Курепову, сказал Венька.

Депутат в ответ лишь проворчал что-то и заскрипел зубами. Этот зубовный скрежет был странен и противоестественен. Не мог так человек скрежетать, для этого нужно было иметь какие-нибудь несокрушимые железобетонные резцы.

Лицо Курепова, освещенное жиденькой лампочкой под загаженным плафоном, поразило Веньку. На него смотрел волк. Лоб в морщинах, в суженных глазах бешенство, ноздри хищно вывернуты, рот оскален, а крупные белые зубы крепко сжаты и мощные клыки торчат, как у вампира. Впрочем, нет, с клыками перебор, клыки человеческие, но горло постоянно вибрирует, издавая приглушенное рычание.

Венька засопел, вынул мобильник и набрал номер ближайшего отделения милиции. Гоняться по темным крышам за вооруженными подонками не было никакой охоты. Потом по пяти ступенькам поднялся на лестничную площадку. Курепов последовал за ним.

Тип был безнадежно мертв. Пуля попала ему в лоб. Он лежал на боку, согнувшись буквой «Г», размозженный затылок лаково поблескивал при свете фонарика и также поблескивала лужа крови, набежавшая под головой.

Тип этот был молод, темноволос, одет стандартно — черная безрукавка, джинсы, кроссовки. К сожалению, он ничего теперь не мог сказать. Чертова привычка убивать наповал, хоть бы сегодня промахнулся, сказал себе Венька. Этих, что уже на крыше, наверняка не поймать — дома старые, построенные впритык, уйти по крышам не проблема. Узнать, кто заказчик, не у кого.

— Мда, — произнес Венька. — Заказчика не найти.

— Не боись, — отозвался Курепов, который уже вновь стал самим собой, у которого уже шерсть на холке не дыбилась. — Покровитель найдет. Мы их всех, стервецов, под корень вырежем.

Он нагнулся над трупом, жадно принюхиваясь, того и гляди начнет лизать кровь.

Да нет, глупость всё это. И волк этот привидевшийся глупость, и эта его жадность на кровь.

— Пошли, — сказал Венька, взяв Курепова за руку. — Нечего тут.

Между тем, на лестнице была тишина, не скрипнула, не хлопнула ни одна дверь. И за дверьми была тишина, как будто не прогремел недавно оглушительный пистолетный выстрел.