Русский бунт. Шапка Мономаха. Часть I

Глава 4

На совете присутствовали: всей армии начальник генерал Подуров, всей кавалерии голова Овчинников, всей артиллерии руководитель Чумаков. А также генерал Крылов, глава тайного приказа Соколов-Хлопуша, его заместитель Шешковский и мастер войны в тылу врага Мясников, который не вполне оклемался от вчерашней прилюдной порки и потому держался неестественно прямо.

— Тимофей Григорьевич, ты как себя чувствуешь? — шепнул я ему перед началом.

— Ништо, государь. Бывало и хуже. Может, выпьем по большой рюмке, не менее порядочного стакана, чтоб веселее совет держать?

Мысль о продолжении банкета у Мясоедова, видимо, появилась, из-за массивного дубового стола, заставленного серебряными старинными чашами. Предназначались они для клюквенного кваса и простой воды — все уже было проверено на предмет отравы.

— С пьянством покончили, господа генералы! И до людей своих донесите эту мысль. Нам войско потребно, а не банда. Армия, воодушевленная не винными парами, а великой идеей борьбы за землю и волю! Такую силищу ничто не переборет!

— Да мы все понимаем! — нестройно ответили соратники.

Я осторожно похлопал Мясникова по плечу, уселся во главе стола и оценил реакцию военачальников на убранство выбранного мною для проживания Теремка, возвышавшегося над Теремным Дворцом. Похоже, их не беспокоили ни тяжелые своды, ни рассеянный свет, с трудом пробивавшийся сквозь густые переплеты окон, ни мышиный запах. Кремль! Они счастливы. Я же — нет. Здесь не то что с туалетом проблема — воды нет. Единственная отрада — площадка, на которой можно в безопасности погулять, поглазеть на Москву. Хода на нее не было никому. Приватная зона. Впору заказать шезлонг, а лучше кресло-качалку и балдеть, если время найду. Но это вряд ли.

— Ну что, други мои. Москва взята, но конца войне пока не видно. Силы наши вам всем известны, а вот что есть у неприятеля, хотелось бы послушать. Тимофей Григорьевич, ты как, архивы кригс-комиссариата захватил? Чиновников допросил?

Мясников, поморщившись, встал.

— Да, государь. Как ты и велел, особое внимание тому уделил, — и на полтона ниже добавил: — Оттого и за Павлом не доглядел.

Я сделал жест рукой — «Забудь» — и изобразил на лице заинтересованность.

— Для начала Питербурх. В городе да в Финском крае под рукой у Екатерины тысяч пять пехоты и драгун плюс сколько-то народа из флотского экипажа. Сколько точно, военная канцелярия не знает, ибо это другое ведомство, но полагают, что тысячи две-три. Ибо основные силы в Средиземное море ушли.

Я кивнул, принимая неполную информацию. Мясников продолжил:

— В городах Курляндии, Эстляндии и Лифляндии по гарнизонам еще тысячи три четыре, но в основном инвалиды и рекруты. С Польши может быть переброшен Нарвский карабинерный полк. И это почитай все. Ну разве что Густав поможет. Но это навряд ли. Не забыли шведы конфузию в войне 43-го года.

— А кстати, сколь велика армия у шведов? — спросил я присутствующих, и все замялись. Выручил всех Шешковский:

— В последней войне, государь, у шведов восемнадцать тысяч под ружьем было сразу и еще пять они навербовали в процессе. Непосредственно в Финляндии шведских войск было тысяч пять-восемь. И перебросить их в город морем дело недолгое. Это ежели Екатерина с Густавом договорится.

Я снова обратился к Мясникову:

— Тимофей Григорьевич, что известно о главной армии?

— Вся армия у нас, почитай, на юге. Разделена на две неравные части. Большая — 1-я, задунайская, Румянцева. Списочный состав сто двадцать пять тысяч. Но пока не известно число потерь по армии, а они должны быть очень высоки. По болезням в основном. Следует ожидать в строю примерно 80 тысяч штыков. Может, меньше. 8 полков регулярной кавалерии, 20 гусарских и 17 пикинёрных эскадронов, 10 пехотных регулярных и 13 донских казацких полков.

— Казаки могут и к нам переметнуться, — резонно предположил Подуров.

— Было бы неплохо, — кивнул я. — Нужно понимать, что у Румянцева отборные части, привыкшие побеждать. С очень сильным офицерским составом. Нам с ними в открытом бою не справится.

— Ежели к Румянцеву татары примкнут, тогда совсем беда — проворчал Подуров. — Коли так, то ещё полсотни тысяч конных прибавляй.

Я громко рассмеялся.

— Думаешь, я шуткую, государь?

— Думаю, татары из Крыма никуда не ногой. Не погасла у крымчаков надежда все обратно повернуть. Восстание готовят.

— Откуда сии известия? — аж подпрыгнули все тайники.

— От верблюда! — подмигнул я честной компании.

Не объяснять же им про мое послезнание, которое гласит: в середине лета турки попытаются высадить в Крыму десант, который будет поддержан внутренним восстанием. Причем, боевые действия развернуться в момент, когда мирный трактат в Кайнарджи уже будет подписан. Русские сбросят турок в море, а татар разгонять по аулам. На этом все и закончится. Только если мои действия не изменят еще решительнее ход истории.

«Нужно будет как-то известить генерал-поручика Прозоровского, командира Крымского корпуса, о будущей заварушке. Тогда точно его войска из Крыма на Москву не двинутся. Кому бы поручить сие дельце?»

— Продолжай, Тимофей Григорьевич. Как скоро 1-я армия дойти до Москвы сможет?

Ответить решил Крылов:

— Дозволь мне, государь. Я уже прикидывал. Если считать от ставки Румянцева в Кишиневе. При обычных переходах и при заходе в большие армейские магазины в Полтаве за припасами получится дней восемьдесят. А ведь армии еще через Дунай нужно переправиться. И карантин пройти. Хотя… Могут и пренебречь. Выявят больных, пока будут тащиться по причерноморским степям.

— То есть имеем не менее трех месяцев? Приличный срок. Многое сможем за это время урядить.

— Известий нет из-под Кишенева. Могли уже и выступить. Да и конница всяко впереди окажется. Если донцы не сбегуть! — дополнил Подуров.

— Что со 2-й армией, Долгорукова?

Слово снова взял Мясников:

— Она разделена на две части. Основная — в Крыму…

— Можешь про нее забыть.

— Как?!— вскричали все.

— Каком кверху. Не до нас им будет.

Тимофей Григорьевич догадался, что разъяснений от меня ждать бесполезно, и продолжил доклад:

— Тогда остаются только части, расквартированные вдоль Днепровской линии, — понимающе кивнул Мясников и вытащил список из-за кушака. — Московский легион, 1-й канонирский полк, егеря Финляндской дивизии, пехотных полков пять, а также два кавалерийских и четыре драгунских. Кубанский деташемент (1), думаю, в расчет брать не стоит. Если уйдут, ногаи мигом с черкесами объединятся и в набег пойдут.

— Сила немалая, да больно разбросана.

— Так линия. От Днепра до Азова. Не меньше месяца будут собираться под Харьковом.

— Будут границу оголять?

— Думаю, два драгунских полка в Бахмуте оставят, а пехотный полк заберут.

— Что из себя представляет Московский легион?

— По численности, как два полка. Но сплошь рекруты-новички. Та же картина и во многих других частях. Из них постоянно дергали команды старых служак на пополнение 1-й армии.

Крылов поспешил вставить свои пять копеек:

— Семь пехотных полков уже сила немалая. Еще и егеря с артиллерией.

— С тремя кавалерийскими полками сладим, — уверенно отозвался Овчинников.

— Если от пехоты оторвутся, то сладишь. А коль они вместе тебе перцу зададут? — подколол моего штатного «Буденного» генерал.

Я кивнул отцу будущего баснописца.

— Спасибо, Андрей Прохорович. Мыслишь ты в верном направлении. Да и не дело русскую кровь проливать.

Военный совет оторопел.

— Ваше Величество, как же воевать тогда?

— А вы сами подумайте. Возьмем Московский легион. Кто в нем служит? Набранные в Московской губернии (2). Может, с той улицы, где твои, Овчинников, казаки, стоят. Или из деревеньки, где твои пушкари порох жгут, Чумаков. Надоть нам подсылов слать. Пущай войско баламутят. Глядишь, и не захотят воевать с нами.

Хлопуша обреченно кивнул головой: понял, не дурак, на мне сей груз.

— Что у нас с подготовкой своей армии?

Первым попросил разрешения высказаться Чумаков.

— Государь. Понеже новобранцев, конечно, быстро в линейную пехоту не выучишь, я берусь за пару месяцев из любой толпы крестьян сделать годных пушкарей. А на оборонительных позициях с большими пушками да новыми картечными ядрами мы любую армию изничтожим.

— Вот прям годных? — насмешливо переспросил я.

— Принеси-подай, пушку разверни, коней распряги… Наука не хитрая. А тех, кто соображает, как стрелять, я давно готовлю.

Подуров тут же вскинулся и начал выговаривать Чумакову за огромный расход пороха при обучении пушкарей. В разговор вступил и Мясников со своим мнением о том, что артиллерия московского арсенала больше для музея годится, а не для боя. В общем, шума было много. А толку не слишком. Я прекратил прения.

— Так! Все! Пошумели и успокоились. Пушкарей, конечно, готовить будем, но только под новые стволы, современные. Пользы от допетровской артиллерии я не вижу. И пехоту. Пехота особливо нам потребна.

— Людишки прибывает, Государь, а чем вооружать? — пригорюнился Подуров.

— Правда твоя, Тимофей Иванович. Пополнить наш арсенал нужно крайне. Тимофей Григорьевич, — я снова обратился к Мясникову, — ты на захват Тулы казаков послал?

— Да, государь. Сразу как Москву двумя кольцами окружил, так и отправил, как и уговаривались, Зарубинский полк на Тулу, полк на Ярославль с Костромой и полк на Смоленск. Отовсюду уже донесения пришли. Кроме Смоленска, везде города взяли под твою руку. А вот Смоленск заперся. Тамошний воевода и командир Великолуцкого полка признать тебя, государь, отказались. По слухам, многих из верных тебе людей в самом городе похватали и даже кое-кого повесили. Казачки Дехтярева пока город обложили, припасы в город провозить не дают и гонцов перенимают.

«Жаль. Не подфартило с налету Смоленск взять. А ведь город-крепость являлся арсеналом и базой для всех войск на польском направлении. Там есть чем поживиться».

— Очень плохо. Подумайте все, как взять город хитростью. Изнутри. Штурм оставим на крайний случай. Но за ближайший месяц вопрос со Смоленском решить надо, — я посмотрел на Крылова. — Андрей Прохорович, возьметесь?

Тот уверенно кивнул.

— Если Тимофей Григорьевич мне Савельева в подчинение выделит. Без его разбойников быстро не управиться.

Мясников усмехнулся.

— Для хорошего дела Карп Силыча я, конечно, отдам, но я думал его государю вместо себя предложить, поскольку должность свою исправлять-то уже не смогу. Провинился. А он человек очень разумный, людей понимает, ответственности не боится и верен государю до гробовой доски.

Я покивал. Этого бывшего разбойника я по Мурому хорошо запомнил. Действительно, Мясникову замена реальная.

— Давай так, — предложил я. — Как только Савельев взятие Смоленска обеспечит, так он сразу от меня чин бригадира получит и станет во главе всей войсковой разведки и лазутчиков. Передайте ему, что я в него верю. А пока тебе, Тимофей Иванович, придется вникать в ее работу.

Подуров вздохнул.

— Коли надо, вникну.

Я снова переключился на Мясникова.

— По Туле списки трофеев есть?

— Нет, государь. Но должны составить. Я на это особо указывал. Видать, много там добра. Не успели ещё. И по Ярославлю тоже описи нет, но курьер на словах сказал, что грузовых барж было много.

— Ну, подождем, хотя я сильную надежду питаю на тамошних мастеров. Надо бы туда самому съездить, — хмыкнул я, припомнив ленинское определение города оружейников: «Значение Тулы для республики огромно, но люди там говно». Уж, не знаю верить или нет, мне сами туляки хвалились. Очень почему-то им эти слова нравились.

Встал, потянулся, прошелся по комнате. Все на меня смотрели неотрывно, сообразив, что сейчас начнется главное.

Обратился к Овчинникову:

— Коль казачки и инородцы освободились под Москвой, надо пустить их прочие города захватывать и к присяге приводить. Докуда дотянемся да откуда шлется мольба, чтоб мы пришли. Всюду надо манифесты мои читать, собирать местные земские собрания, и пусть они отправляют в Москву депутатов на Земской Собор. От тех земель, что под Катькой останутся, ищите уроженцев. Они будут на Соборе свои земли представлять невыборно. Сроку до середины июля.

Овчинников кивнул и задумался, мысленно уже разверстывая задачу между своими конными полками.

— Теперь о военной стратегии. Петербург мы брать не будем.

Совет загудел.

— Как же так⁈ Ведь столица! И эта, женка твоя, бесстыдница…

— А на что нам тамошнее оштукатуренное болото? Что в нем важного окромя порта? Большая добыча? Нам Москва нужна кровь из носа. Здесь будет отныне столица. Отсюда все пойдет, как предками было заповедано. А Петербург очень быстро лишится нитей управления государством. Загнал Петр мозг страны в заповедный угол у балтийской лужи. Пущай теперича расхлебывают.

— Враги наши главные там, — неуверенно оппонировал Крылов и добавил. — Негоже на войне инициативу упускать.

— Насчет инициативы согласен. К этому мы еще вернемся. Скажу насчет Катьки-шельмы и остальных ее прихвостней. Думаете, когда жареным запахнет, они нас дожидаться станут? Сядут на кораблик — и фьють! Поминай как звали. Ищи в Риги или на чужих берегах.

— Заслон нужно ставить, — тут же ухватил мою идею Подуров. Эх, не зря я бывшего депутата Уложенной Комиссии на главу армии выдвинул. — Не меньше полка в Вышний Волочок. Чтоб в удобном месте правильную оборону возвел и был готов отбиваться. Всякое движение барж по Вышневолоцкой системе надо прекратить.

Я довольно прищелкнул пальцами и повернулся к Овчинникову.

— Пусть конные, что Ярославль брали, пробегутся вдоль канала и повернут баржи назад.

— Государь, — подал голос Тимофей Иванович, — по Мсте суда токмо по течению идти могут. Обратного хода нет.

Да. Канал-то односторонний. Я запамятовал.

— Тогда топите баржи, — решительно приказал я. — Никакого зерна в Питер больше поступать с Волги не должно. Пусть Катька поломает голову, как прокормить свою столицу.

Народ одобрительно загудел. Идея блокады Петербурга всем понравилась.

Крылов с потоплением фуража и продовольствия оказался не согласен.

— Не пропускать — мысль верная. Топить? Глупость. Свои магазины нужно готовить на случай, если решим бросок сделать в сторону Новгорода.

Я даже зааплодировал, так генерал четко все понял.

— Учитесь по-военному мыслить, други мои верные. Магазины — без них на войне никуда. И отличная приманка для Катькиных войск. Как зубы на полку в своем Петербурге положат, сразу кинутся зерно отбивать. Тут-то мы им навстречу и выдвигаемся. Без обозов. Налегке, або на месте нас уже все ждет. Раз-два! Дали по носу — вернулись в Москву так быстро, чтобы у нас столицу не отняли.

— А ежели будет одновременный удар с юга и северо-запада? — не унимался Крылов.

— Светлая у тебя голова, Андрей Прохорович! Так бы и расцеловал! — одобрил я генерала. — Кумекаю, так все и выйдет, как ты только что сказал. Ну так мы не лыком шиты. На южном направлении тоже будем готовить встречу. Перед окскими переправами готовим оборонительные позиции. Все деревни за Окой вдоль дороги на Москву упредить повелеваю, чтоб ни зернышка 2-я, а за ней 1-я армии не нашли. Пущай тащат обозы преогромные. Солдат на голодное брюхо не воюет. Ну, что? План принимается? Готовим две линии обороны, тренируем солдат, пополняем запасы?

Все согласились.

Неожиданно слово взял Шешковский.

— Государь, надо ещё отрядить людей Олонецкие заводы захватить. Причем много не понадобится. Там ещё с семьдесят первого года, после бунта приписных крестьян, по лесам изрядно бунтовщиков укрываются. Собрать их труд невелик.

— Небось, сам же розыск и дознание вел? — проворчал Подуров, которому Шешковский активно не нравился.

— Совершенно верно, — безмятежно согласился тайник. — И по делу больше двух тысяч крестьян проходило. А на охрану завода всего сто человек команды определили при двух офицерах. Так что захватить будет несложно.

— Ну что ж. Разумно, — согласился я с предложением. — Олонецкие заводы льют пушки. И пусть лучше они будут у меня, чем у Екатерины. Тимофей Иванович, организуй команду. Желательно из местных. Чтобы быстрее с земляками договориться могли.

— Если что, в Москве олонецких поищу. Тут всякого народу полно, — согласился генерал.

— Но Петрозаводск — это ещё цветочки. Нам нужен Архангельск. Неизвестно, сколько продлится у нас война с Катькой. Но все это время Балтика для нас будет закрыта. Да и потом тоже неизвестно как выйдет. Так что Архангельск для нас будет единственным свободным портом. Его захват — дело стратегическое. Что там есть из воинских частей и какую команду туда отряжать?

Задал я вопрос и оглядел военачальников. Все только руками развели. Неизвестно, дескать. Даже Шешковский ничего сказать не смог.

— Хорошо. Тимофей Иванович, будешь искать олонецких, заодно опроси всех купцов, что с Архангельском торговлю ведут, или местных оттуда найди. Все вызнай и отряди силы с запасом. А я тебе указ подготовлю о снятии всех торговых ограничений с Архангельского порта. Пусть все купцы, что в Питер товар везли, на Архангельск переключаются.

«Ох, и велика ты, Россия. Как тобой управлять без телеграфа? А кстати! Почему без телеграфа? Я же вполне могу оптический завести. Тем более что у меня теперь Кулибин есть!»

Совещание длилось еще около часа. Обсудили снабжение и размещение войск. Я очередной раз запретил практику определения солдат на постой к обывателям. Благо в Москве полно крупных дворянских домовладений, и они вполне могут послужить в качестве казарм.

На этом совещание закончилось и военачальники разошлись. Остались только мои «тайных дел мастера».

Окинул их грозным взглядом.

— Что там с Орловым? Вы мне обещали его показания на суде. Где результаты?

Соколов-Хлопуша виновато развел руки.

— Ох, упорный он, зараза. Опосля увечий ему уже всякая боль нипочем. Помереть нисколько не боится, а наоборот, очень даже хочет. А прищучить его пока нечем. Но надежда есть, государь. Дай нам ещё несколько дней.

Я пожал плечами.

— Я не тороплюсь. Только смотрите, чтобы не помер раньше времени. Я его голову Пестрово обещал, а обещания надо выполнять.

— Кстати, о Пестрово, государь, — подхватил Хлопуша. — А передай-ка ты его в мое ведомство. Все едино после его палачеств офицерам он как чужак стал. Брезгуют. А у нас толковых людей-то нехватка изрядная. Одни бывшие тати да душегубцы в штате. А Василий верен вам до самого донышка и не дурак вовсе.

Шешковский подхватил просьбу:

— Действительно, Петр Федорович, мы его всему научим. Толк из него явно выйдет. Заматереет, будет на кого ведомство оставить, в случае чего.

При этих словах Шешковский как-то вздохнул невесело. Я кивнул.

— Хорошо. Я не против.

— Государь. Я тут успел с утра по архивам московской военной коллегии пробежаться. И возникла у меня мысль, как без боя парализовать силу южной армии.

Я заинтригованно посмотрел на говорившего и жестом предложил продолжать.

— В формулярных списках офицеров есть данные о близких родственниках. Большую часть этих семей мы можем разыскать и взять в заложники. В южной армии сейчас приблизительно семь тысяч офицеров. С учетом, что в полку по штату положено четыре штаб-офицера и пятьдесят два обер-офицера, из них выше уровня капитана не больше тысячи. Полковников не больше двухсот. Я уверен, что мы сможем найти родственников не менее чем половины этих офицеров. Чего далеко ходить. Супруга фельдмаршала Румянцева уже у нас в руках, она фрейлиной у Натальи Алексеевны, вдовы Павла Петровича. Когда дело дойдет до драки, мы можем пригрозить, что всех перевешаем или перережем, коли Румянцев и прочие вашу власть не признают…

Шешковский ещё что-то говорил, а у меня в душе оглушительно издевательски хохотал давешний внутренний голос: «Давай! Давай! Загони всех этих баб, детей и стариков в сарай, обложи хворостом и пригрози сжечь! Это же так просто!».

Я аж застонал и схватился за голову. Шешковский замолчал. Тайники тревожно уставились на меня.

«История всегда повторяется. Революция льет кровь как водицу. Заложники, конфискации, расстрелы. Так и до продразвертки дойдем. И до гильотины… Но ведь это выход, — убеждал я сам себя. — Вместо того чтобы громоздить гекатомбы трупов простых солдат. Просто взять за горло офицеров. Решить все без крови. А чтобы соглашались охотнее, гарантировать нежелающим присягать свободу эмиграции и денежное пособие. Лучше потерять золото, чем людей».

Я наконец очнулся от своих мыслей и посмотрел на Шешковского. Тот, видимо, что-то нехорошее в моем взгляде усмотрел и слегка отшатнулся.

— Вы абсолютно правы, Степан Иванович. Это прекрасная идея, — мои слова для Шешковского прозвучали каким-то диссонансом. — Овчинникову я дам соответствующий приказ, а с вас точные адреса и фамилии. Думаю, что нужно будет ещё и организовать письма от заложников в армию. Подумайте, как их доставить туда единовременно и адресно.

На этом наш малый шпионский совет и закончился.

(Теремный дворец в XVIII. Наверху Златоверхий Теремок)

(1) Деташемент — временное воинское соединение.

(2) Пугачева подвело название. Московский легион комплектовался в Симбирске из белошадного состава драгунских полков с Волги, иностранцев и казаков волжских и яицких.