Шакал

Глава 2

Колдвелл Нью-Йорк

Принимая самое важное решение этой ночи, Рейдж считал свою жизнь удавшейся во всех смыслах:

— «Роки-Роуд»! — объявил он. — Однозначно — «Роки-Роуд»!

Когда он достал две чашки и две ложки, предназначенные для особых целей, его дочка Битти заглянула в старомодный чемодан-морозильник и достала выбранное им ведерко в полгаллона. Потом, прищурившись, посмотрела на примерно тридцать других вкусов в ассортименте.

— А что ты хочешь сегодня? — спросил Рейдж, прислонившись бедром к столешнице, выжидая.

Запрещено вмешиваться в процесс выбора мороженого. Сколько бы ни ушло времени, каким бы ни был результат, это — сакральный момент, слияние настроения, желания и капризов, нельзя подгонять или влиять на другого, даже если вас связывали родственные узы.

— Что будем смотреть сегодня? — спросила его дочь.

На мгновение он отвлёкся, уставившись на ее волнистые каштановые волосы и хрупкие плечи. На Битти была одна из его черных рубашек, которая выглядела на ней как полноценное платье, края достигали лодыжек, и складки драпировались подобно церемониальной мантии. Битти закатала рукава, и на тонких предплечьях собралось столько ткани, словно на ней был детский комбинезончик, но ей нравились его рубашки, а Рейджу нравилось, когда она их носила.

Ему все нравилось в его дочери, особенно то, как она благоговейно смотрела на него. И не потому, что он был на три фута выше в своих огромных военных ботинках. В ее глазах он был супергероем, защитником расы, воином, защищающим слабых и невинных.

Все это — правда. Учитывая его роль в Братстве Черного Кинжала, он стоял на передовой между представителями расы и любой угрозой их жизням. Но благодаря Битти он чувствовал себя сильнее, мощнее, опытнее.

Однако, чувства неуязвимости не было. Хрен ему, а не неуязвимость. Как и со всем, важен баланс, и когда дело касалось Битти, несмотря на то, что она придавала ему сил, Рейдж также болезненно осознавал свою смертность.

Никогда еще он так не боялся смерти, как сейчас.

— Пап?

Рейдж встряхнулся.

— А? А-а, фильм. Я подумывал о втором «Зомбилэнде».

— Тогда мятное с шоколадной крошкой.

Ее решимость заставила Рейджа улыбнуться.

— И «Мятное королевство» от «Бен и Джерри», а не «Брайерс».

Схватив свой выбор, Битти выпрямилась и стеклянная крышка с глухим стуком вернулась на место, запирая холод внутри.

— Вряд ли мне нужна чашка. Здесь всего одна пинта.

Рейдж опустил взгляд на посуду в своих руках и на удивление расстроился. Они всегда использовали эти чашки и ложки, которые дворецкий Фритц хранил обособленно, в дальнем шкафу кухни. Это было частью ритуала.

— Тогда и мне не нужно. — Он отложил чашки в сторону, открыл ящик и достал два кухонных полотенца. — Завернем мороженое.

Он бросил одно полотенце своей дочери, передал ей ложку, и они вместе пересекли кухню ресторанных размеров и прошли дальше, через кладовую. Когда они вышли к основанию парадной лестницы, Рейдж положил руку на плечо Битти.

— Как я рад, что сегодня у меня выходной.

— Пап, я тоже. Как твоя нога, идет на поправку?

— Да, не стоит беспокоиться. — Он умолчал про боль в конечности. — Кости хорошо срастутся. Мэнни об этом позаботился.

— Хороший он человек.

— Это да.

Они вместе поднялись по красной ковровой дорожке. Несмотря на величественность декора, золотую лепнину и хрусталь, мраморные колонны и фреску на высоком потолке, это был дом, здесь жило Братство Черного Кинжала со своими семьями, оберегая Рофа, Бэт и Рофа-Младшего. Здесь они жили в гармонии и счастье. Здесь, под этой массивной крышей, в прочных каменных стенах, под защитной пеленой мис, наброшенной Вишесом.

Замок.

Гребаный банковский сейф, в котором хранилось самое ценное, сейф, оберегающий от кражи и разрушения.

Кинотеатр располагался в самом конце второго этажа, за коридором со статуями, в крыле для персонала. Учитывая, что сейчас было за полночь, время рабочей смены, вокруг стояла тишина. Бойцы вышли на дежурство в городе; раненные, нуждавшиеся в лечении и реабилитации, остались в учебном центре; а персонал ушел на обеденный перерыв после того, как они приготовили, накрыли и убрали Первую трапезу. Тем временем, Мэри проводила в подвале сеанс терапии с Зэйдистом; Роф и Бэт играли с Рофом-младшем на третьем этаже; а остальные шеллан и дети были у батута возле бассейна, поэтому вокруг стояла тишина и благодать.

Сам кинотеатр был оборудован весьма профессионально, с сидячими местами как на стадионе и мягкой обивкой, стойкой со сладостями и автоматом для поп-корна — за которыми, как и за всем остальным, тщательно следил Фритц. Огромный экран, обрамленный красными бархатными портьерами, обновили совсем недавно. Благодаря объемному звуку «Долби» шаги Ти-Рекса в «Парке юрского периода» пробивали дробью до самого нутра.

Рейдж с Битти заняли два места прямо по центру. Прошлой ночью они сидели здесь же, поэтому пульты к компьютеру лежали в подстаканнике между сиденьями.

За секунду он оплатил фильм на «Амазон» и вывел на экран.

Когда они с Битти открыли мороженое и устроились на местах, Рейдж расслабленно выдохнул.

Идеально. Просто…

— Приятного, пап!

Битти протягивала ложку, и Рейдж стукнул по ней своей.

— Приятного, доча.

Сидя в темноте перед экраном, Рейдж улыбался так широко, что забыл про мороженое. Все было правильно в этом мире. Все проблемы закрыты. В его жизни не осталось серых пятен.

У него была дочка.

Любимая шеллан.

Его братья и друзья.

Да, был определённый стресс, и угроза расе никуда не делась, а еще и гребаные людишки вечно путались под ногами. Но он чувствовал себя как эта крепость.

Несокрушимый перед лицом бурь и нападок судьбы.

Способный выдержать любой удар.

Впервые в жизни он чувствовал нечто подобное, и в глубине души расцвела вера, что ничего не изменится. Его Мэри была его душой и сердцем. Битти — его надежда и будущее. Его братья и друзья — его руки и ноги.

И это все — невероятно круто.

Запустив ложку в «Роки-роуд»[2]… он даже не представлял, что ждет его впереди. Иначе выбрал бы другое мороженое.

Например, гребанное ванильное.

***

Колдвелл, Нью-Йорк

1913 год

— О, ну разве она не красавица. И ее сестра. Скажи?

Когда Джабон-младший продолжил трещать о вечеринке, о которой Рейдж уже забыл, его накрыла ужасная скука, так, словно нечистоты просачивались наверх сквозь напольные доски. Он должен был избавиться не просто от этой навязчивой компании, а в принципе покинуть это место. Воздух здесь пропитан запахом горького пота и приторной медовухи в кружках в каждой мясистой руке без исключения.

Джабон подался вперед.

— Расскажи, что ты сделал с ними.

Рейдж сосредоточился на двух алкашах, сидевших на стульях среди местной достопочтенной публики. У них были густые бороды, напоминающие собачью шерсть, и одежды цвета навоза. Пошатывающиеся из-за своих возлияний, они периодически словно в такт метронома сталкивались плечами, что вело к неизбежной драке.

— Не расскажешь. — Джабон придвинул стул ближе и положил свою изнеженную руку на предплечье Рейджа… но тут же убрал, когда Рейдж выразительно посмотрел на него. — Но ты соблазнил их обеих. Одновременно. Ты обязан рассказать, каково это.

Рейдж повернулся к двум работягам, сидевшим на стульях. У них назревала ссора, и он чувствовал, что один или даже оба были вооружены.

— Ты хотя бы придешь завтра вечером? В мой дом? Тебя ждут новые любовные завоевания.

Работяга слева, тот, что с тёмными волосами, повернул голову к своему земляку. Кустистые брови, вытянутый подбородок, лицо красное, как амбарная дверь, он выплюнул, без сомнений, несколько проклятий. А потом вскочил на ноги, отличаясь равновесием стола на двух ножках. Его напарник также подскочил на зов драки.

Толчок. Рывок. А потом рука того, кто начал драку, нырнула в полы небрежно пошитой куртки.

— … ты должен прийти завтра. Я многим сказал, что ты будешь присутствовать. И обещаю, там будут доступные женщины…

Рейдж схватил Джабона за дорогое пальто. Запихнув мужчину под стол, он сам скрылся с глаз, когда раздался первый выстрел. С ним у пьяной публики пропал всякий весёлый настрой. Но криков не было. Подобное происходило не впервые, и люди словно хорошо выучили нужный порядок действий.

А под столом Джабон выпучил бледные глаза и так крепко вцепился в свое добротное пальто, прижимая пальцы к горлу, словно это было тонкая кольчуга из шерсти, шелка и хлопка.

Затем послышался шорох и топот, толпа пряталась под дубовыми столами, за камином, барной стойкой… хотя туда никого не пустил бармен, державший собственный пистолет, защищающий свою территорию с большим интересом, чем всю остальную часть паба. Хороший делец, этот парень.

— Что же делать? — Джабон уткнулся лицом в грязную древесину пола. — Что же делать, что же делать…

Рейдж закатил глаза. Опасность быстро сошла на «нет». Три выстрела, и делов-то.

Смотря мимо множества крепких ножек столов и опрокинутых стульев, Рейдж без особого интереса оценил угрозу. Оба противника лежали на полу и не шевелились, поэтому он сел и размял больное плечо. Джабон остался на полу, словно подумывал о том, чтобы попробовать себя в профессии полового коврика. Как и все остальные посетители.

Дверь в паб открылась и закрылась, когда кто-то вошёл. Рейдж не обратил на это внимание. Люди сами несли себе проблемы. Враг редко заходил в этот театр человеческой деградации, лессеры по возможности обходили людей стороной. Тоже было справедливо и для вампиров, хотя члены расы легче могли затеряться среди бесхвостых крыс. И порой тебе так нужно приключение.

На самом деле, кроме приключений тебе ничего и не остаётся.

Человеческая толпа из тех, кто стремился избежать пуль, разорвала стройный ряд, люди начали поднимать головы и торсы.

Нетерпение, являющееся такой же определяющей чертой Рейджа, как светлые волосы и небесно-голубые глаза, взяло верх и прорвалось на свободу. Он повернулся, чтобы покинуть не только глупых людишек, но и навязчивую болтовню Джабона…

Удар пришёлся слева и на все тело, что-то огромное и тяжёлое сбило Рейджа на пол. И за пару секунд в полёте он обратил внимание на две вещи. Первое: он увидел пулю, пролетевшую с том месте, где ранее находился он сам и откуда его вынужденно погнали, свинец вонзился в дубовую стену гостеприимного паба, создавшую округлый гроб для металлического куска.

Потом Рейдж осознал, что знает своего спасителя.

Тот также не был удивлён.

Приземление вышло жёстким, учитывая, что он принял собственный вес и тушу аналогичную по тяжести, но ушибы и синяки его не волновали. Посмотрев через лес столов и ножек, он окинул взглядом вновь вспыхнувшую потасовку, инициировавший ее задира, очухавшийся, снова поднимал пистолет, чтобы на этот раз точно прикончить своего собутыльника.

Угроза с его стороны была устранена другими посетителями. Несколько человек накинулись на него и обезоружили.

Рейдж смог сделать глубокий вдох, когда с него убрали булыжник. А потом ему протянули руку, помогая встать

Он рассмеялся, принимая помощь.

— А вышло весело!

Дариус, сын Марклона, очевидно не разделял его чувства. Синие глаза брата от разочарования приобрели синевато-стальной цвет.

— Наши понимания веселья несколько отличаются…

— Вы тоже должны прийти!

Рейдж с братом опустили взгляд на Джабона, который выглядывал из-под стола как суслик из норы.

Надоедливый аристократ хлопнул в ладоши.

— Да, да, и вы. Завтра вечером, у меня дома. Вы же знаете, где я живу?

— Боюсь, мы будем работать, — ответил Дариус.

— Да, — сказал Рейдж, хотя не имел конкретных намерений.

— Там будут женщины благородных кровей.

— С благородными заскоками и запросами, ты хотел сказать. — Рейдж покачал головой. — С ними скучно во всех отношениях, чтобы рассматривать этот вариант.

Дариус просунул руку подмышку Рейджа и повел его к выходу. Когда Джабон поплелся за ними, было достаточно одного жёсткого взгляда через плечо, чтобы избавить мужчину от жажды их компании.

Луна снаружи освещала мерцающим светом деревенский ландшафт, контуры кирпичных и деревянных заведений словно излучали божественное сияние, будто решили отказаться от неблагочестивой торговой деятельности. Стояло начало лета, цветущий июнь, листва на деревьях на площади уже раскрылась, но еще отличалась бледностью своей зелени. В противовес, в августе она обретала насыщенный изумрудный оттенок.

— Что ты делаешь в подобном месте? — требовательно спросил Дариус, когда они вышли на брусчатку.

— Тот же вопрос можно задать и тебе.

Рейджа цензура не беспокоила. Его не только не волновало чужое мнение, он также знал о репутации Дариуса, его благородстве по части слов и дел. Образец добродетели скорее отрубит себе боевую руку, чем станет участвовать в пьяном дебоше.

— Я ищу рабочие руки, — сказал его брат.

— Для чего?

— Я задумал построить дом, отличающийся крепостью и безопасностью.

Рейдж нахмурился.

— В нынешнем жилье тебе тесно?

— Я строю для других целей.

— И ты используешь людей для возведения такого места? Тебе придется избавиться от рабочей силы по окончании строительства, уложив всех в одну могилу.

— Я искал работников из нашей расы.

— В этом пабе с такими туго.

— Я не знал, куда еще пойти. Наша раса слишком разобщенно живёт. Не найдёшь своего в толпе людей.

— Порой это благо — оставаться невидимым.

Когда в пахнущей цветами ночи раздался звон, Рейдж посмотрел на башню с часами на колдвелловской площади. Остановившись, он вспомнил о весьма гостеприимной даме лёгкого поведения, что жила в трех кварталах отсюда.

— Брат, прошу простить, но я должен быть в другом месте.

Дариус тоже остановился.

— Полагаю, речь не об охоте.

— Подождёт до завтра. — Рейдж пожал плечами. — Эта война никогда не закончится.

— Да, учитывая твое отношение.

Когда Дариус отвернулся, Рейдж схватил мужчину за локоть.

— Хочу отметить, что этой ночью я сразил двух лессеров. Или ты думаешь это пятна от чернил?

Рейдж предоставил рукав пальто из кожи на оценку. Но Дариус даже не посмотрел на него.

— Ты постарался, брат мой, — сказал мужчина ровным тоном. — Я так горжусь тобой.

На этом Дариус высвободил руку и направился в сторону берега реки. Рейдж посмотрел в его сторону. И пошел в противоположную.

Только спустя какое-то расстояние он смог успокоиться и дематериализоваться к женщине, которая никогда не отвергала его развратные приставания. Он убеждал себя, что именно гнев на излишнюю уверенность в своей правоте, присущую Дариусу, мешал ему сосредоточиться.

В эту ложь он почти поверил.