Шахиншаху шах

Событие шестьдесят пятое

Весной в степи красиво. Цветочки синенькие и красненькие цветут. Вон, и жёлтые желтеют. Наверное, и пахнут. Но это же выходить на берег надо, прыгать с борта лодки в воду придётся, потом по болотистому берегу добираться до тех цветочков. Не… Ну его этот квест. Хватит визуальных ощущений. Красиво. А если головой на все триста шестьдесят градусов поворотить, то тоже ничего так вид открывается. Вниз по Дону-батюшке идут нескончаемым потоком суда… Судёнышки тоже, лодьи, чайки, каеки, плоты даже (называются, правда, круто — полупрам. Это такое квадратное плоскодонное артиллерийское парусно-гребное судно, применявшееся в качестве плавучей батареи. Ну, плот с бортами, где стоят снятые с кораблей 3-х и 6-фунтовые пушечки.). И огромные баржи тоже плывут. На них лошадей перевозят. А впереди этой бесконечной вереницы корабликов идут десятка два вполне себе приличных кораблей. Оно и понятно, баржа она плывёт, как и лодья, а корабль он идёт. Ещё Бумбараш пел: «Журавль по небу летит, корабль по морю идёт».

Брехт шел на корабле «Святой Иоанн» не в первых рядах. Ещё пальнут. В четвёртый раз помирать не хотелось. Скучно там в Раю. Впереди шли систершипы «Святого Иоанна» и «Гото Предестинации». По его образцу все пятнадцать кораблей построили. И пять стареньких всяких разных подремонтировали, вот двадцать и набралось. Да, построили из сырого дерева и это — деньги на ветер. Они сгниют через пару лет. Дерево поведёт, щели появятся. Столько труда и этих самых денег выбросили. Ну, а не было на такое количество кораблей дерева сухого заготовлено. Всё ушло на Балтийский флот, а сюда уже по остаточному принципу, хватило на три «Готы» и то хорошо.

С другой стороны, хоть эти кораблики и считались Линейными корабля, а если быть точным, то — двухдечный линейный корабль 4-го ранга, но всё же это были малютки тридцатишестиметровые. На нижнюю палубу Брехт распорядился поставить для остойчивости на воде тяжёлые двухпудовые Единороги, а на верхней разместили только небольшие фальконеты на вертлюгах. Стрелять эти пушчонки калибра всего пятьдесят миллиметров будут книппелями. На первый взгляд ерунда и трата ресурсов, но из-за двухсполовинойметровой длинны ствола пушчонок два соединённых между собой цепочкой полушария летят метров на семьсот, а на трехстах метрах залп одного борта, на котором расположено пятнадцать фальконетов, через два метра друг от друга, прорубает в рядах неприятеля, если он наступает рядами, просеки, как в русских былинах. Роту не роту, но два плутонга отправляет к праотцам гарантированно. Единорогов на нижней палубе всего по семь штук на борт. Ну, не авианосец, что такое тридцать шесть метров?! Даже семь — то с трудом впихнули, там ведь нужно ещё сложнейшую систему из блоков и канатов городить, безоткатных орудий, как было всего несколько штук в прошлом году на флоте, так больше и не стало. Только начал работать над дульными тормозами Нартов. Да и то, всю отдачу он не убирает. От силы половину.

Тем не менее, к Азову вниз по дону спускалось сейчас двадцать кораблей с четырнадцатью Единорогами на каждом. Мало защитникам Азова, а потом и Керчи не покажется. А вот после эти кораблики и не нужны будут. Потопят турецкую мелочь, разберутся с серьёзными противниками, и с кем потом воевать? Константинополь Брехт точно пока брать не собирался. Вот и выходит, что всего для одной военной компании корабли нужны, а потом будут стоять в Азове и гнить. Так зачем тратить на них дефицитное сухое дерево? У России есть куда его потратить. Нужно строить флот, который будет доминировать в Тихом океане.

Вниз по Дону из Воронежа тронулись пятнадцатого марта. Сразу, как ледоход начался. Так пару первых дней среди льдин и плыли. Здесь в низовье уже тепло, это сверху лёд плывёт. Но быстро заканчивается его время. Солнце сверху жарит, водичка в низовьях Дона теплее, быстренько льдины истончаются и таят.

Иван Яковлевич в конспирацию играть не стал. Отправил в Азов послание с пленными товарищами из Белгородской орды. Они, как и положено решили пойти пограбить осенью Малороссию и наткнулись на казаков, большая часть полегла, а троих Брехту прислали. Он и решил отправить татар с посланием к паше, предварительно силы, что собираются на Азов, показав. В послание никаких ультиматумов. Чего зря чернила тратить. Никто сдаваться не будет. Турки будут биться пока совсем кисло не станет. В Послании всего два слова: «Иду на вы». Или это три слова? И зачем этот финт ушами?! В Реальной истории Бурхард Миних тоже начал поход двумя годами позже в этот же день и уже 28 марта был под Азовом. Он как раз все меры предосторожности принял, и надеялся застать турок врасплох. Ничего не вышло. Всё одно, Азов пришлось брать в осаду.

Чего уж, совсем другие силы у герцога Бирона. Там у Ласси целых три 5-пудовых мортиры было и несколько 12-фунтовых пушек. У Брехта полторы сотни 2-пудовых Единорогов. Это как мальчика, вооружённого рогаткой с батальоном ветеранов, вооруженных автоматами, сравнивать. Потому, Иван Яковлевич противоположную цель и поставил. Громогласно заявить о походе. Пусть турки перебросят с Крыма войска, пусть подтянут из степей орду, а то и несколько. Пусть попробуют подговорить Кабарду, чтобы те тоже войско прислали. А главное, чтобы они завели в устье Дона, в дельту, корабли с Азовского моря, а если получится, то и Чёрного.

Одним разом всех прихлопнуть, чтобы и на Кавказе больше туркам не на кого было надеяться, ни в Крыму особого сопротивления русские не встретили, и главное, чтобы турецкий флот не мешался. Как вишенкой на торте будет если удастся серьёзно проредить орду и отбить у них охоту ввязываться в драку.

Событие шестьдесят шестое

Чтобы мониторить ситуацию Иван Яковлевич во все стороны от Дона отправлял разведку. Благо конницы хватало. Имелось два полка конных башкир, имелось два эскадрона калмыков, и в чём там они измеряются? словом, более тысячи запорожцев… Вроде, таборами считают их. Целый табор был. Разъезды доносили, что всё идёт по плану, и турки с татарами на попе ровно не сидят и тоже разведка их шастает по степи. Были уже стычки, при этом одна даже в пользу тех самых кабардинцев, что с гор спустились пострелять, закончилась. Они отрядом в пару сотен человек наткнулись на плутонг башкир и изрядно их потрепали, еле семерым удалось уйти. Но кабардинцам тоже не сладко пришлось, те на сабли понадеялись и выстрелы из двух двуствольных пистолетов были неприятным сюрпризом. Кабардинцы в итоге все полегли, они погнались за удирающими башкирами и наткнулись на весь башкирский полк. Может кто и ушёл, уже темнело, хотя сомнительно, Акай говорит, что от тысячи стрел не уйти, там черно всё было.

Первое настоящее сражение произошло в десятке километров от Азова. Вообще, когда человек слышит слово Азов, то представляет такую древнюю кирпичную стену и пушки на ней. Так, да не так. Азов — это не одна крепость, а целая система крепостей, турки они не зря полмира под себя подмяли. Умеют воевать и крепости строить. Сначала на подходе к основным крепостям на правом и левом берегу Дона стоят так называемые каланчи. Это такие небольшие крепости из брёвен и земли, и с этой самой каланчой в центре — высокой деревянной вышкой, с которой в степи всё отлично и далеко видно. Там есть и пушки в этой крепостце и несколько десятков солдат. Главная цель — не остановить русских, а кто ещё с севера может наступать на Азык, а увидеть неприятеля и предупредить основные силы.

Но на этот раз на левом берегу Дона стояло возле каланчи войско. Десяток не десяток тысяч, но около того конницы. Кабардинцы и ногайцы. И с правого фланга немного всадников в красных мундирах. Брехт особым знатоком формы османов не был, предположил, что это янычары, отправлены присматривать за степняками и горцами.

У встречающих было пару пушек, из которых они ядрышками по подходящим линейным кораблям 4-го ранга бахнули, и из пищалей ещё в воздух постреляли. В подзорную трубу Ивану Яковлевичу всё это было отлично видно. Прямо, как в фильмах про индейцев ГДРовских. Там вечно индейцы зачем-то в воздух палят, при том, что патроны им, наверное, не дешево доставались. Или даже не патроны? Когда первые берданки появится? Не, явно режиссёры в братской ГДР погнались за эффектами, ой как далеко ещё до берданок. Даже до винтовок Сильвестра Крнка ещё больше столетия, даже столетия с приличным хвостиком. Не могло быть такого оружия у индейцев. Было дульнозарядное. И тогда чего из него в воздух палить?

— Пётр Петрович, а угостите встречающих шрапнелью, — Пётр Петрович, это не Ласси. Тот сейчас подходит должно уже к Каменцу и скоро осадит Хотин и Яссы. Это — контр-адмирал Пётр Бредаль — командующий сейчас Донским флотом. Очередной норвежец на русском флоте. Может, и правда, нужно Норвегию у Дании отжать вместе с Гольдштейном. Вон, какие бравые моряки там в фьордах водятся. Этот не только умом и умением взял. Он ещё и богатырь. Викинг огромный настоящий — выше Бирона сантиметров на пять и в плечах ширше. Такому попробуй, возрази, у него аргументы — кулаки как гири двухпудовые.

— Левым бортом, поочередно, шрапнельными гранатами, запал на две секунды! — замахали флажками сигнальщики, передавая команду адмирала на остальные суда, — Огонь!

Брехт уши прикрыл, и рот раскрыл. Учёный уже. Корабли задрожал. Семь выстрелов с интервалом в пару секунд. И так на всех двадцати кораблях. Дон заволокло дымом.

— Заряжай! Огонь поочередно!

Бабах. Дым и старый ещё не успел рассеяться, а тут новым совсем видимости лишило. Но промахнуться в такую плотную… Застройку. А чего построились же для встречи. Так, промахнуться было невозможно. И расстояние плёвое. Граната могла и три километра при максимальном возвышении ствола пролететь, а тут метров шестьсот до всадников.

— Заряжай. Огонь поочерёдно! — Ух разошёлся норвежец. Еще ведь и в самом Азове живую силу уничтожать.

— Пётр Петрович, давайте осмотримся, — тьфу, дыму Брехт наглотался, закашлялся.

— Банить орудия! Не переживайте, Ваше Высокопревосходительство, ни одна свинцовая пуля впустую не ушла, сейчас дым развеется, убедитесь.

— Ох, мать вашу — Родину нашу! — прав норвежец, не пропали пули даром. Там тысяч пять полегло. Остальные уже спешили подальше убраться. Брехт передал подзорную трубу Бределю, — Хорошая работа, адмирал. Кавалерии у турок больше нет, а у России нет врагов среди кабардинцев. Они внукам про ваше угощение рассказывать будут и заповедовать, не слушать турок и не воевать против русского царя и тем более цариц.

Дальше несколько дел одновременно делали. Башкиры и калмыки заготавливали для корпуса продовольствие. Раненых лошадей добивали, а из убитых кровь выпускали. Казаки в это время освобождали трупы от одежды лишней и, главное, от оружия. В ад с оружием не пускают. Туда голые и босые грешники попадают. Интересно, а кто их по дороге раздевает и разувает? А три казака, что побывали у крымчаков в плену, и знают язык, были отправлены к воротам левой каланчи под белым флагом с предложением сдаться. Видели же обитатели малюсеньких крепостиц, чем заканчиваются обстрелы шрапнельными гранатами. На этом левом берегу в результате турки вместе с двумя офицерами сдались. Комендант каланчи Ада-Баш даже картинно саблю Бределю протянул, держа двумя руками перед собой. Теперь живыми останутся… Да ещё и мир посмотрят. Пешком до Кяхты тащиться, где будут дорогу строить. Тут мир не только разглядишь, но и на ощупь попробуешь.

На правом берегу в каланче истребление конницы не видели, и парламентеров обстреляли из ружей. Даже попали в руку одному из казаков.

— Отставить! — рявкнул Иван Яковлевич на адмирала, когда он приказал правым бортам всех кораблей зарядить орудия шрапнельными гранатами. — Вы, Пётр Петрович, представляете, сколько сил я потратил на добывание пороха?! И на что пришлось пойти, чтобы англичане нам его продали. Две гранаты для начала запустите по ним. Там видно будет.

Бабах. Бабах.

— Нда! Картечными давайте, — обе гранаты перелетели и взорвались, выпуская на охоту свинцовые шарики, далеко за стенами каланчи.

Бабах. Бабах. Бабах. Турки тоже выстрелили, обмазанная глиной деревянная стена окуталась двумя дымами. И не промазали османы. Оба небольших ядрышка угодили в борт «Святого Иоанна» и даже одно в нём дыру пробило. В трюме послышались вопли и ругань, а потом команды офицеров. Вроде, тушили пожар. Брехт, отвлёкшись, не успел проследить за вторым залпом Единорогов. А получилось хорошо. Обе двухпудовые гранаты попали внутрь ограды, и взорвались там. Не фугасы, и вышку не повалили, но раненых и убитых у турок хватило, чтобы над воротами с площадки, откуда только что палили пушки, показался шест с привязанной к нему белой рубахой.

Из двух десятков человек живых осталось пятеро, а здоровый — один. Раненых осмотрели и добили. У троих ранение в живот. Не выживут. Зачем людей мучить? Чтобы помучались? У последнего раненого два свинцовых шарика попали в грудь, разминулись с сердцем, и где-то в лёгких застряли. Тоже не жилец, уже кровью кашляет. Здоровым, только чуть контуженным, оказался офицер, был на вышке — каланче, и потому его картечины не достали.

— Переведите ему, — Брехт покачал головой, товарища прилично по дороге помяли. Правильно — это ведь он отдал приказ по парламентёрам стрелять. Нужно бы повесить в назидание остальным, но сей товарищ нужен был Ивану Яковлевичу живым. — Переведите, что его сейчас отпустят, пусть едет в Азов и главному там скажет, что если все турки голыми выйдут из крепости и сдадутся, то я их прикажу пороть, а потом отпущу на все четыре стороны, а если не выйдут голыми, то все помрут.

— Зачем это, Ваше Высокопревосходительство? — выпучился на него Бредаль. — Что за дикие условия капитуляции, на такое никто не пойдёт.

— В этом и задумка. Чем больше убьём, тем лучше. Нужно чтобы не сдавались. И нужно, чтобы эти «дикие» условия капитуляции дошли до Стамбула. Там должны икать начинать при приближении русских. Удивил врага — считай половина победы в кармане. Заставил его себя бояться — ещё половина. Опять же, их там тысяч шесть в крепости, нам куда девать столько пленных?

— Мустафа-Ага — комендант крепости Азык, не пойдёт на такие условия! — и глазами зыркает пленный турок на гяуров.

— А ты ему передай, что следующие ещё хуже будут, — Брехт махнул рукой, казаки развязали руки офицеру и подвели ему коня, что достался в виде трофеев при избиении конницы. Конь был цел, хозяина видно убило, и пока запорожцы собирали оружие у убитых, сам пришёл к людям.

— Когда к Азову пойдём? — отвлёк Брехт от созерцания удаляющегося турка адмирал.

— Скоро обед. Прикажи высаживаться на берег, Пётр Петрович. Только колючую проволоку натяните со стороны Азова. Уверен на все сто, что сейчас все оставшиеся конные турки, охваченные праведным гневом, прискачут. И щиты деревянные с барж снимите, поставьте. Встретим янычар, или кто там у них пожалует.

Дон в этом месте делает поворот чуть ли на девяносто градусов к югу, и не распорядись Иван Яковлевич выставить дозорных на захваченных каланчах, и не отправь по обоим берегам разъезды из калмыков и башкир, то неожиданная атака турецкого флота могла бы довольно плачевно закончиться. Но предупредить, о том, что к ним идут три большие галеры на вёслах и Бредаля наблюдатели на вышках, и Брехта башкиры, успели, и потому два корабля были поставлены поперёк реки и орудия заряжены. Решили бить сразу, как турецкие корабли вынырнут из-за поворота, у турецкоподданных там на палубах на носу всего по паре пушек малокалиберных, но вдруг какой золотой выстрел удастся. Надеяться на удачу никогда не стоит.

— Огонь, книппелями по вёслам, поочерёдно! — гаркнул Пётр Петрович, едва из-за холмика на берегу показались турецкие корабли.