Шахиншаху шах

Событие сорок второе

Генерал Иван Карлович Шпигель, можно сказать, зол был. Обижен так точно. Готовишься к войне, ночи не спешишь… Жену с детьми бросил в Козеле, а ту полный… Нет не матершинных слов, чтобы это описать. В Шверине не пришлось воевать, и тут проклятые пруссаки не дали. После того как взорвался фургон с порохом на мосту, и уничтожил и мост, и больше сотню пехотинцев с кавалеристами, а ещё разметал одну из двух артиллерийских рот, эти гадёныши, мать их… da soll doch gleich ein Donnerwetter dreinfahren. Разрази их гром. И прочие шайзы и свинячьи собаки. Гады эти бросились бежать, побросав и вторую роту артиллерийскую вместе с лошадьми и почти весь обоз. Даже раненого командира своего — оберста фон Триера бросили в придорожную канаву. По крайней мере, там его преображенцы, преодолевшую на лошадях речушку, нашли. Стоит ординарец его и слёзы на кулак наматывает с соплями, а рядом возле дороги раненый в ногу щепкой лежит полковник и кровью истекает. Хорошо, преображенцев учат оказывать первую медицинскую помощь. Ногу перетянули, сняв с полковника и штаны и ремень, занозину эту, размером с два пальца, вытащили. Она там, по всему, сосуд какой-то разорвала. Все вокруг в кровищи. Перевязали, напоили и дождались санитара. Тот ничего переделывать не стал, только дал оберсту фляжку с отваром ивовой коры и велел выпить всю.

Майор Бабичев решил с сотней конных преображенцев немцев проводить. Ехал сзади в пределах видимости и постреливал из пистолей. Нет, не убить кого вознамерясь, а так, чтобы скорости пруссаки не снижали. Начали драпать — продолжайте. Так с обеда до самого вечера и гнали, а когда уже сумерки почти начались, немцы решили бросить убегать от проклятых русских и как кинутся им навстречу… сдаваться. Не все, но полк точно. Они и раньше, чтобы полегче драпать было, бросали мушкеты и пищали, а тут побросали уже все и пошли навстречу лейб-гвардейцам с поднятыми руками.

Князь на такой поворот не рассчитывал. У него всего сотня человек, а тут пруссаков больше тысячи голов. Пришлось организовывать им лагерь. А после того, как стемнело, совсем смешно стало. Немцы потянулись к лесу небольшими группками, пытаясь сбежать. Дебилы! Сами сдались, сами теперь бегут. Утром выяснилось, что утекло лесами человек триста — четыреста, почти треть, но больше тысячи осталось и теперь их кормить надо. Хорошо хоть рядом речка небольшая протекала, возможно та же самая, мост через которую он взорвал. Напоили пленных и погнали назад к Шверину, по дороге в несколько реквизированных у местных крестьян телег собирая разбросанное вдоль дороги оружие. Так-то не много его. Явно пахари вышли посмотреть на дорогу, чего тут делается и сколько смогли унести ружей — прибрали. Ну, а так как валялось пару тысяч ружей, то все не смогли унести.

К обеду народ пленный роптать начал. Кушать хотят. Будто гвардейцы не хотят, они тоже ровно сутки водой из речек питаются, да небольшим НЗ из пяти галет. По дороге, метрах в пятиста от моста, на счастье, своих встретили. Генерал Шпигель отправил преображенцев искать командира. Майор их назад отправил с указанием готовить обед для полутора тысяч человек, а срочно отправить сюда несколько подвод с сухарями и галетами. Зря, наверное. Прибыло две телеги и прусаки узнав, что в них сухари из НЗ Дикий дивизии как ломанулись все, норовя перым к кормушке поспеть. Драку устроили с мордобоем, членовредительством и несколькими десятками раненых. У офицеров шпаги же не отобрали. Те ими и воспользовались, пытаясь себе путь к сухарям проложить. Пришлось гвардейцам и прикладами поработать и даже в воздух пострелять. Не сильно помогло. Помогло то, что сухарей было не лишку. Кончились сухари — кончилась и потасовка.

Князь Бабичев с огромной радостью спихнул пленных на Ивана Карловича Шпигеля. Генерал же, командующий их дивизией, вот пусть и занимается пленными. А сам перекусил немного, от усталости кусок в горло не лез и повалился в раскинутую для него палатку спать. Неправильная война. Пострелять толком не дали. Всего и выпустил пять пуль за неё.

Утром полегче уже было. Майор поел каши с кониной и пошёл в раскинутый у взорванного моста штаб.

— Иван Иванович, что с пленными-то решили? — увидев завтракающего яишенкой из десятка яиц барона подсел к нему за раскладной столик князь.

— Тут интересную штуку предложил Иван Карлович…

— Выпить есть что? — осмотрев пустой стол полюбопытствовал князь.

— Не, откуда. Так вод, Ваша Светлость, интересный план генерал предложил. Как и от пленных избавиться и пруссакам отомстить за нападение, не по-детски, как герцог Бирон выражается.

— Слушаю. — Бабичев завернулся поплотнее в епанчу, ветер сырой и холодный.

— Проводить их к границе с Бранденбургом почти без еды, так сухариками балуя изредка, за два дня доберёмся. Подвести к границе и турнуть всех. Даже некоторым тесаки отдать.

— Не понял? Оружие отдать?

— Ну, да. Мне план нравится. Что будут делать солдатики голодные?

— Хм? Ну-ка, ну-ка! Ха-ха! А ведь и мне генеральский план нравится. Чудный план! Ай, молодец Иван Карлович, видно, что у самого Петра Алексеича учился. Так чего сидим? Давайте гнать эту саранчу на поля.

— Готовимся. Генерал, уже две ночи не спит толком. То оборону готовит, то сопровождение пленным твоим. Боюсь только одного, вот уйдём мы отсюда к себе в Козел, а Фридрих Вильгельм — король прусский решит отомстить и пригонит сюда новое войско.

— А мы сразу не уйдём, подождём. Нужно обозначить своё присутствие, а то мекленбуржцы переиначат и другого фюрста выберут, с них торгашей станется.

Событие сорок третье

Англичанин был рыж. И рыж не так по-мелкому, а рыж так рыж. И волосы рыжие и усы, и веснушки рыжие по всей морде лица. А ещё эти же рыжие веснушки на кистях рук. Если их экстраполировать… или снять с нагла камзол с кафтаном и со штанами, то, сто процентов, веснушки обнаружатся и на заросшей редкими рыжими волосиками грудке петушиной и на заднице… Не, не петушиной. Широкой такой заднице. Фигура сера напоминала бутылку. Если бы не огромный чёрный парик, то и совсем смешной вид бы принял посол, но парик был, и он чуть уравновешивал фигуру Ваньки-встаньки. Посла лорда Джорджа Форбса Иван Яковлевич посетил через два дня только, сначала взял и подготовился. Зашёл к Остерману младшему и попросил того представить в оригинале, а не в переводе текст договора, что был заключён с британцами при Петре. Нашли соглашение от 1715 года. Нда, Петра понятно… Ну, он хотел развивать торговлю, хотел привлечь купцов иноземных… Нда. Вообще больше всего этот документ походил на ультиматум. Разбили наглы нас наголову в какой-то войне и захватили столицу, и даже царя-батюшку пленили, вот имеют теперь право такой договор заключать. В Меморандуме говорилось о необходимости разрешения российского правительства «свободной и открытой торговли для всех купцов подданных Великобритании», об освобождении их от уплаты налогов, а также от постоя солдат. Вот этого пункта Брехт не понял. Какого такого постоя. Разве что английский купец построит дом в Москве, скажем, и к нему на постой наших солдат нельзя ставить. А зачем? И сколько тех домов? Подумать надо!

Кроме того, подданные Его Величества должны быть подсудны только исключительно британским судам. Письма и другие бумаги фактории не подлежат досмотру.

— Андрей Иванович, вот тут написано в писульке, что дипломатические отношения с Англией порваны 14 декабря 1720 года. А что с торговлей и пошлинами?

— А ничего, как торговали, так и продолжили. Ничего не изменилось. Даже увеличилась изрядно торговлишка, — развёл руками Остерман.

— Ты не лыбься, Андрей Иванович. Тут твоя доля в этой бочке дёгтя тоже есть.

— Неправда ваша, Иван Яковлевич, я сделал всё, чтобы при Петре Алексеиче были введены таможенные сборы на все иностранные товары, продаваемые их купцами до семидесяти пяти процентов, а продаваемые нашими купцами снижены до шести процентов.

— Ладно. Молодцы. А сейчас чего хотят англичане? — оказывается и раньше были умные люди. Протекционизм Петр ввёл. Молодец.

— Справедливости хотят, в основном… — опять развёл руками и кисло улыбнулся Остерман.

— Подробнее.

— Вороваты наши купцы. У английских и прочих купцов, что к нам едут слово или договор закон как бы. А наши…

— Не тяни.

— Приезжает к нам купец английский, а с ним берется вести дела приказчик, он наберёт товара в кредит, распродаст его, а когда чужеземный купец приходит к нашему за деньгами, то получает ответ, что я у тебя товары не брал. Вот с того малого, что я за воровство уволил и требуй ответ. А на самом деле все деньги купец себе забрал, а приказчик подставной был. Ещё круче некоторые дела творят. Приезжают откуда-нибудь из Казани наберут товара на большие тысячи в кредит, а потом уезжают к себе в Казань, а то и в Пермь подаются. Как англу деньги свои немалые с него стребовать? Даже мы не знаем, где сейчас тот купец. Так же бывают, что крепостные наберут товара, а потом прячутся за спины хозяев.

Брехт анекдот вспомнил про джентльменов, которым на слово верят, и про Чапаева, оказывается — это не анекдот, это — самая настоящая быль. Только ещё круче и смешней, и в карты играть не надо, просто подошёл к иноземному купцу, взял у него товара на тысячу рублей и не отдал. Всё — ты богатый человек. На небольшую деревеньку денег хватит. Всё врут, выходит календари, что наглы лишку хотели от этого договора.

— Ещё чего требуют? — не стал Остерману Иван Яковлевич рассказывать анекдот про Василия Ивановича.

— Жалуются на плохую сортировку пеньки и льна, часто, мол, даже корни от конопли не отрезаны. Ещё на то, что и по-другому обманывают, не закрывают договор, опять на слово заставив иноземцев поверить, а после в Комерц-коллегию жалобу подают об оплате, требуя повторную оплату за проданный товар. Ещё обманывают наши с длиной свёрнутого холста, и англичане требуют, чтобы печати ставили на обоих концах холста, чтобы при обнаружении обмана можно было предъявить претензию, мол, наши «божатся», что сами англы обрезали.

Ссуки! Что за страна такая?!

— Что ещё? — сжал губы Брехт и руки в карманы кафтана засунул, а то кулаки чесаться начали.

— Я тут не до конца разобрался, Иван Яковлевич, звучит это так… М… В общем, английских купцов в Зунде датчане часто надолго задерживают, так вот, они просят не указывать на таможне тот товар, что погружен на корабли.

— Хрень какая! Стоп… Может они хотят пошлину датчанам меньше платить? Или просто прятать часть товара… Да не важно. Датчане враги, были, есть и будут. И со своим Зундом обнаглели. Пора наведаться и разрушить Копенгаген, а Данию, как государство, уничтожить. Присоединить к нашему Шлезвигу — Гольдштейну в виде провинции. Ладно, доживём, есть пока поважней дела. Крым нужен с Измаилом. Хороший пункт, нужно пойти наглам на встречу. Что ещё требуют купцы?

— Просят паспорта выдавать им для перемещения по России безостановочные и залог с них не брать.

— Блин! А это что такое? Какой залог? Андрей Иванович, таможенника и представителя Комерц-коллегии ко мне пришли, ну, как к заместителю своему, я им устрою Варфоломеевскую ночь. По твоей хитрой роже вижу, что и это ещё не всё.

— Не всё. Ваше Высочество, есть пункт в договоре вообще обидный для России. Нередко наши люди сдают купцам английским дома на месяц скажем, а через неделю приходят за дополнительной платой или выселяют.

— А кому жалобы подают?

— В Коммерц-коллегию или в ратушу. Не всё ещё, просят английские купцы из-за этого разрешить им дома строить…

— Стой. Не разрешили-то почему? Не зря Пётр Алексеич всех палкой бил чиновников. Воры и дураки одни. Председателя Комерц-коллегии имущества лишить и всю семью отправить в Кяхту дороги строить, лишив дворянства. Кто там у нас?

— Коммерц-коллегия разделена была на три экспедиции: в первой сосредоточивались дела по коммерции, во второй — по горному делу, в третьей — по фабрикам и мануфактурам.

— А общее руководство?

— Степан Лукич Вельяминов — тайный советник…

— Это он в Малороссии погорел на взятках?

— Он.

— Хрена се. Там его поймали и… повысили. Андрей Иванович, я в министерство Торговли не лез. На тебя понадеялся. И что? Воровство, обман и жалобы. Министра вместе с Вельяминовым в Кяхту. Кто у нас министр торговли?

— Там у нас Шафиров… Недавно… Три месяца.

— Шафиров? Его Меньшиков во взятках и разворовывании денег почтового ведомства обвинил, я же говорил, что сомневаюсь в правильности сей кандидатуры, а ты меня заверил, что он всё осознал и лучше него нет никого? Андрей Иванович… Я сомневаюсь, а правильно ли тебе доверил рулить страной. Одни казнокрады и мздоимцы. Ничего, до весны я тут побуду и порядок наведу. За каждого казнокрада на должности, тобой поставленного, получишь на площади у ратуши десять плетей, если я их выцеплю, если ты, то сто золотых червонцев премии в случае бесспорных доказательств, начинай борьбу за чистоту рядов партии. Да, скажешься больным, засекут на площади до смерти. Заболеешь на самом деле, тоже засекут. Так что — не болей. Это мой тебе совет.

— Не все требования, Иван Яковлевич, — побледнел Остерман, но силы вбивать гвозди в крышку гроба ещё остались.

— Слушаю.

— Англичане хотят, чтобы сукно для солдатских мундиров покупали только у англичан. У них. У их купцов. Это основной товар в их экспорте, и они говорят, что оно лучше иноземного, а наши снабженцы за взятки покупают плохое сукно у их конкурентов, которое гораздо худшего качества.

— Достаточно…

Событие сорок четвёртое

Рыжий англичанин — лорд Джордж Форбс предложил герцогу Бирону чашку чаю. Китайская пиала с драконом и китайский же заварочный чайник вызвали у Брехта улыбку. Не делают, выходит, сами. И мысль сразу пришла. Ничем он Чапаева не хуже. Обманывать явно нельзя, это подрывает торговлю. А вот построить в Тюмени, скажем, завод фарфоровый и производить там посуду стилизованную под китайскую. Никакого секрета в производстве фарфора сейчас нет. В Европе ещё не знают про костяной фарфор, а часть китайского тонкого фарфора — это именно костяной. Но Брехт, даже не зная точно, сколько туда нужно добавлять золы костной всегда может методом научного тыка определить. Ставим галочку.

— Я ознакомился с вашими предложениями по нормализации и улучшению торговли между нашими странами, сер Джордж. Со всеми согласен. Даже велел кнутом бить Президента нашей Комерц-коллегии. Воровство и торговля вещи несовместимые. Наведём порядок и заставим и наших и ваших купцов работать по заключённым на бумаге договорам. А чтобы ускорить этот процесс количество таможенником и стряпчих в Риге и Санкт-Петербурге увеличим и начнём другие города-порты развивать, в том числе и Архангельск.

— Рад слышать. Позвольте зачитать вам послание моего короля. — Смешно на узком личике рыже-усатом смотрится улыбка, как щель поперёк головы.

— Конечно.

— Его Величество Георг награждает вас за победу над французским флотом орденом, который впервые ввел отец нашего короля Георг I восемь лет назад. Это — Почётнейший орден Бани (The Most Honourable Order of the Bath). Вам присваивается высшая степень этого военного ордена — Рыцаря Большого креста.

— Передайте Его Величеству мою благодарность. — Брехт принял шкатулку с цепью золотой и прочими висюльками. А чего — красиво. — А теперь я бы хотел обговорить несколько моментов напрямую с договором о торговли не связанных. Я, как министр Обороны, согласен покупать сукно на мундиры только у английских купцов, по разумной, естественно цене. Если французы, скажем привезут в два раза дешевле и примерно такого же качества, то, сами понимаете, мы купим у них. Так что своим торговцам передайте, чтобы цены не завышали. Можно погнаться за пенсом и потерять фунт. Согласны, господин посол?

— Разумное требование. Только как определить, разумность цены.

— А мониторить будет. Создадим комиссию из ваших купцов и работников Комерц-коллегии, который будут определять вилку цен. Ясно, что сукно сукну рознь. Разберутся. Дальше пойдём. Мне нужно, чтобы ваши купцы поставили мне олово побольше, а так же селитры. Война была, много пороху потратили и пушки почти все разорвало. Плохая бронза. Не умеют наши делать хорошей, — чего не поюродствовать на пользу дела если. Пусть неумёхами и варварами считают.

— Я передам вашу просьбу королю и в Московскую торговую компанию.

— Замечательно. А, стойте. У вас же есть подмоченный порох? Мы согласны купить его за треть цены настоящего.

— Зачем? Из него же нельзя получить годный. Мы пробовали. Я сам был на комиссии в парламенте, которая обсуждала эту проблему.

— На опыты.

— Какие опыты? — зря, наверное, завёл разговор.

— Мы новую мельницу придумали. Хотим попробовать. Так продадите?

— Не знаю. Мы обсудим это с Его Величеством и Лордом-канцлером.

— Обсудите. Дальше. Мне нужны специалисты, что наладят выпуск бумажных денег. Нужны такие, которые бы смогли напечатать купюру, которую очень сложно было бы подделать, — на самом деле Брехт строго противоположную цель поставил. Сейчас у англичанина в голове сработает, что они пошлют мастеров, те разработают и начнут печатать бумажные деньги, и потом мастера вернутся и их обязуют печатать в Англии фальшивые русские деньги.

— Конечно, поможем! — вон, как обрадовался рыжий. Именно эта мысль ему в головку маленькую и пришла. Наивный усекский юноша. Там, где он воровать учился, Брехт бы и преподавать не стал. Он хотел всё с точностью до наоборот провернуть. Приедут специалисты и научат тупоголовых московитов печатать английские фунты, а потом потонут на обратном пути. Балтийское море непредсказуемое. Или их шведские пираты захватят. Не вернутся, одним словом, печатники на Туманный Альбион. А Российский монетный двор напечатает на несколько миллионов фальшивых денег и распространит где-то под видом французов. И прибыль, и грандиозная ссора Франции с Англией очередная.

— И последняя просьба, сэр Джордж. У меня, как герцога Курляндии, есть два острова. Это Тобаго, который по наследству мне достался, и остров Сент-Томас, который я купил у Пруссии. Это Виргинские острова. Я бы хотел, чтобы Англия признала их за герцогством Курляндии и Семигалии. Чтобы все ваши капитаны об этом знали. Пиратов и каперов других государств я уничтожу. Вы под общий замес не попадите.