Шагающая смерть

Глава 8

Из стальной клетки наблюдательного пункта, на четыре метра приподнятого над землёй, Дэв взирал на суету ремонтного дока роты. Купол, прилегающий к куполу Тристана и соединенный с ним стометровым переходом, назывался куполом Мьелнир. Он служил домом и рабочим местом для трёх взводов, которые составляли роту А Первого батальона Пятого локианского полка, известного под названием «Молоты Тора».

От царившей в доке какофонии болели уши. Ремонтный отсек, над огромным, величиной со спортивную арену, пространством которого вздымался свод, гремел, лязгал, звякал, гудел на разные голоса. Внизу бурлило море мужчин, женщин, машин, портальных кранов, массивных погрузчиков, тяжёлого оборудования. Повсюду валялись куски бронированной обшивки уорстрайдеров из углеродистой стали. То там, то здесь вспыхивали ослепительные искры дуги плазменной сварки. Телеуправляемые сварщики латали повреждённые корпуса боевых машин. Над цистернами с жидким водородом курился белый дымок испаряющегося газа. Время от времени метровые захваты из дюрасплава сбрасывали на стальную обшивку палубы тяжёлые пластины дюрашита[7], оглашая всё пространство под куполом металлическим лязгом.

Туман, клубящийся над цистернами с криогеном, делал воздух ещё более промозглым и напоминал Дэву о восьмидесятиградусном морозе и слякотном пронизывающем ветре, завывавшем снаружи. Острый запах аммиака, несмотря на тщательнейшую дегазацию, всё же проникал под купол ремонтного отсека каждый раз, когда на другом его конце раскрывались массивные, десятиметровой высоты двери воздушного шлюза, и разъедал глаза, вызывая слёзы. Дэву говорили, что со временем он привыкнет к нему, но пока это не соответствовало действительности. Дэв прикоснулся ладонью к нагрудной панели комбинезона и немного поднял внутреннюю температуру костюма.

Четыре дня назад Дэв вместе с двенадцатью другими оставшимися от 645-ой роты новобранцами завершил начальный курс обучения призывников в тренировочном центре. Четверо из них были направлены для прохождения стажировки в полевых условиях в роту А первого батальона пятого полка. Теперь они уже были не новобранцами-стажёрами, а оперившимися кадетами, младшими офицерами, которым вместо привычных жёлтых комбинезонов в качестве рабочего платья по праву было разрешено носить коричневые комбинезоны, а в других случаях надевать серые мундиры с тонкой серебряной нашивкой младшего офицера на рукаве и погонами на плечах. Архитектура военного комплекса производила на Дэва гнетущее впечатление. Она в большей степени подходила по дизайну гигантам, чем нормальным людям. Дэв никак не мог привыкнуть к исполинским размерам уорстрайдеров, находящихся в объятиях ремонтных кранов, кабелям электропередач, шуму, гаму, вони и общей неразберихе, которая царила в ремонтном отсеке.

Кадеты Дэв Камерон, Эрика Джекобсон, Суреш Гупта и молодой блондин с Локи по имени Торолф Бондевик пробыли на новом месте всего три дня, но только попробовав применить на практике полученные в течение шести предыдущих недель знания по ремонту и обслуживанию огромных сложных боевых машин, называемых уорстрайдерами, они поняли, что их настоящая учеба только началась. Каждый из них получил назначение на машины разных классов. Джекобсон оказалась на «Фобоеде» Хейгана, Бондевик – на «Боевом духе» по имени «Успокоитель», а Гупта – на командирском «Полководце», носившем название «Клинок убийцы».

Дэв был зачислен в экипаж разведывательного двухместного страйдера по имени «Рысак» класса «Призрак» под командованием младшего лейтенанта Тами Лейниер.

Уорстрайдеры были большими комплексными машинами. Фактически они представляли собой сложное переплетение проводов, кабелей, электросхем, гидравлических систем, миотензорных узлов, имитирующих мышечные движения живого организма – всё это множество было заключено в панцирь дюрашитной брони, покрытый сверху несколькими слоями нанотехнической плёнки. Обращаться с этими машинам было совсем не просто, как теперь узнавал Дэв. От них можно было ожидать каких угодно неприятностей и поломок. Большую часть времени за последние три дня он провёл, разбираясь во внутреннем устройстве боевых машин, погрузившись в переплетение проводов и перемазавшись силикарбом, служившим в качестве сухой смазки внутренностей страйдера. Он старательно изучал механические системы, диагностику, учился устранять поломки.

– Камерон, – раздался над его головой резкий голос Лейниер.

Прильнувший к поручню платформы портального крана, он, встрепенувшись, повернулся и едва удержался от того, чтобы не крикнуть: «Так точно, сэр!» Эта фраза, так старательно вдалбливаемая новобранцам старшиной и глубоко въевшаяся в его память, теперь стала совершенно ненужной. В полевых условиях спроса на зеркальный блеск не было.

– Да, сэр!

Высунувшись по пояс из узкого люка командирского модуля, на него смотрела коренастая женщина плотного телосложения с волосами песочного цвета. На голове у неё был нахлобучен линк-шлем, с помощью которого осуществлялась цефалосвязь между оператором и боевой машиной.

– Давай сюда, новичок. Думаю, вам с «Рысаком» пора познакомиться официально.

– Уже бегу.

Он занимался миосистемой вертлужной впадины страйдера, и его руки выше локтя были перепачканы чёрным силикарбом. Наскоро вытерев руки о кусок изрядно почерневшей ветоши, Дэв ухватился за поручни лесенки, приваренной к округлым формам корпуса страйдера, сошёл с платформы крана и стал карабкаться к люку пилотского модуля.

«Рысак» был оснащен 100-мегаваттным лазером, установленным на уровне подбородка машины и парой орудий типа KV-70, размещенных по обе стороны фюзеляжа. Своим видом они напоминали толстые руки, лишенные ладоней. Поверхность корпуса «Рысака» была чёрной и блестящей, но в тех местах, где во время боевых действий нанофляж[8], обычно покрывающий все открытые участки, был повреждён, виднелись заплатки и шрамы. Входные люки располагались в спинной части корпуса по обе стороны от хребта. Командирский модуль находился справа, а пилотский – слева.

Протиснувшись внутрь, он упал в объятия мягкого стёганого кресла с откинутой в горизонтальное положение спинкой, которое занимало всё тесное пространство пилотского модуля. Согласно правилам, попав в отсек машины, он первым делом должен был подключить нательный комбинезон к сложной сети контрольных и мониторных кабелей. В функцию нательного комбинезона входило следить за состоянием всего его организма, включая кровообращение, дыхание, работу сердца, и удалять продукты жизнедеятельности. Но Дэв не стал беспокоиться на этот счет, поскольку предполагалось, что его пребывание внутри машины будет кратковременным.

Вместо этого он извлек из ниши в переборке транспортный линк-шлем и надел его на голову. Затем, нащупав торчащие по краям шлема контакты, подключил их к своим трём вживленным разъёмам, а потом застегнул шлем.

– Отлично, новичок, – послышался голос Лейниер. – Теперь начнём знакомство. Включай связь.

Пульт ручного управления представлял собой маленькую консоль, укреплённую у него перед глазами рядом с входным люком.

– Включил блок питания, – сказал он после того, как в определённой последовательности нажал насколько кнопок. Он почувствовал, как под ним с тихим ворчанием потихоньку начал оживать объёмный фузорпак Ишикавадзима-Харима Y-70 А. Постепенно ворчание переросло в равномерный приглушённый вой. На бортовом компьютере страйдера, производства IBM-Тошиба, серии 7-К запульсировал зелёный огонёк, свидетельствующий о готовности машины к вступлению в контакт с оператором. Он нажал на клавиатуре ещё одну кнопку, и входной люк закрылся. Теперь он был один. Со всех сторон его окружала темнота, если не считать крошечных, величиной с булавочную головку, индикаторных огоньков, мерцавших на пульте ручного управления. Устроившись в кресле таким образом, чтобы можно было свободно дотянуться рукой до потолка и задней стенки, Дэв вытянул провода своего цефлинка и поочередно подключил их к внешним разъемам линк-шлема.

– Обязательно проверь, чтобы до начала контакта настройка стояла в нейтральном положении, – предупредила Лейниер.

– Есть нейтральное положение, – повторил он, взглянув на световой дисплей. – К контакту готов.

Он прижал ладонный имплантат к контрольному интерфейсу, расположенному по левую сторону от кресла. Перед глазами возникла яркая вспышка, и в ушах зазвучало болезненное шипение. Искусственный Интеллект страйдера должен был произвести настройку на частоту его мозга. Эта операция заняла несколько секунд.

Мысленно он методично произнес записанную в банке его персональной памяти буквенно-числовую последовательность кода, который открывал доступ ИИ к его цефлинку. В шуме помех вспыхивали отдельные буквы и цифры. Затем возникло чувство внутренней готовности и спокойствия, которое свидетельствовало о том, что контакт состоялся.

«Замещение пилота, – мысленно проговорил он, тщательно концентрируясь на словах. – Реконфигурация, код три-зелёный-один».

– Представь синий цвет, – прозвучал в голове голос страйдера. Он был бесстрастным, ничего не выражающим, не мужским и не женским. – Вообрази красный солнечный закат, каким его можно увидеть, находясь на побережье океана…

Океана Дэв никогда не видел, но во время военной подготовки в его память были загружены картины, помогающие добиться соответствующей настройки мозга, правильных реакций. ИИ продолжал делать запросы, прося его вызывать в памяти определенные числа, слова, цвета, простые зрительные образы. Процесс этот осуществлялся на уровне подсознания, и Дэву почти не приходилось прилагать никаких усилий. Эта процедура была ему знакома со времён тренировок, когда во время моделирования боевых действий он проделывал её десятки раз. Делать это в другой раз уже не придется, поскольку типы его мозговых реакций останутся в памяти «Рысака» и дополнительная настройка не потребуется.

– Реконфигурация завершена, – сообщил ИИ по прошествии нескольких минут, в течение которых успел задать ему массу вопросов. – Цефлинк и полный контроль с модулем-два возможен.

Снова в глазах возникла знакомая вспышка – миниатюрный взрыв света и статического электричества – непременно сопутствующая полному цефалоконтакту машины и человека. Тесное пространство пилотского модуля, озарённое крохотными огоньками примитивной контрольной панели, исчезло. Вместо этого он оказался в помещении ремонтного отсека роты. Со всех сторон его охватывали многочисленные стойки и распорки портального крана, обвивали переплетения кабелей электропитания, трубок, по которым в его нутро поступал жидкий водород, проводов электронной связи, осуществлявших контакт с базой комплекса. Всё это делало его похожим на управляемую кукловодом марионетку. Ещё он ощущал мысленное присутствие постороннего наблюдателя, занимавшего небольшой, но ясный уголок сознания. Электропитание вызвало к жизни и второй отсек страйдера.

– Отличная работа, Камерон, – послышался в голове голос Лейниер. – Теперь, когда «Рысак» познакомился с тобой, я уверена, вы станете лучшими друзьями.

Но Дэв едва слышал её, поскольку его уже объял знакомый трепет полного контакта. Хотя он и не мог объяснить, в чём состояла разница между полным сенсорным контактом с самостоятельной машиной, будь то боевой страйдер или звездолёт, и средствами виртуальной коммуникации, как ВИР-новости или ВИР-драмы, чувства, испытываемые в первом случае были более реальными и сильными. Он впервые ощутил себя огромным и сильным живым существом, переполненным жизненной энергией. И это было взаправду, и что бы там ни говорили инженеры и конструкторы, этот опыт ни в какое сравнение не шёл с виртуальным моделированием. Никто и не требовал от вас умения сформулировать, в чём состоит эта разница. В конце концов, испытываемые вами ощущения, как то: гладкая холодная поверхность металлической палубы под ногами, звук шипящего пара и выкрикиваемых команд, или вид чёрной приземистой «Манты» KR-9 Виктора Хейгана, расположившейся в объятиях портального крана прямо перед вами, независимо от того, чем они были порождены, – идущими ли по нервам импульсами, посылаемыми в мозг вашими собственными органами чувств, или импульсами, посылаемыми соединенным с вами посредством вживлённых в ваш мозг разъёмов искусственным интеллектом машины, – ничем не отличались.

Мощь. Лёгким движение своей левой ноги он мог без труда сбросить наземь хрупкие переплетения портального крана и пересечь пространство ремонтного дока. У него на вооружении и под его полным контролем находился целый военный арсенал, включая 100-мегаваттную лазерную пушку, подвесные боекомплекты KV-70, химические огнемёты. Хотя эти ощущения немного отличались от тех, что он испытывал, пересекая гиперпространство, называемое Божественным Океаном К-Т континуума, всё же Дэв чувствовал себя значимым, сильным и всевластным, как и тогда, когда подсоединялся к ИИ звездолёта.

– Эй, новичок! – донесся до него голос Лейниер, прервавший цепь его мыслей и вернувший к реальности. – Проснись! Давай начнём проверку готовности орудийных систем.

– М-м-м… хорошо.

Сообщив искусственному интеллекту машины другие коды, дающие ему право доступа к системам вооружения страйдера, Дэв начал с проверки подвесных боекомплектов KV-70, левого и правого. На «Призраке» они могли включать реактивные ракетные установки, тяжёлые зенитные орудия, 30-миллиметровые гранатометы, либо комбинацию всех трёх видов оружия. В данный момент ни один из видов не нёс боевых зарядов. Дэв, как уже не раз делал во время виртуального моделирования, прочитал ряд бегущих перед его мысленным взглядом цифр и отрапортовал:

– Оба KV-70 функционируют нормально. Зарядные устройства, системы слежения за целью и ведения огня в полном порядке.

– Челюстной лазер, контрольная проверка.

– Остановить проверку, – последовало минутное колебание. – Камерон, прими внешний вызов. Канал номер один.

Он ввёл коммуникационный код и услышал щелчок срабатывания связи.

– Камерон на связи. Говорите.

– Камерон. Это капитан Алессандро. Мне срочно нужно вас увидеть, жду у себя в кабинете.

– Уже иду, сэр. Буду на месте через пять минут.

– Что ты сделал на этот раз, новичок? – спросила Лейниер.

– Не знаю. Я изо всех сил старался держаться от всех неприятностей подальше. Вернусь, как только смогу.

– Обязательно. Нам ещё нужно осуществить проверку бортовой материальной части.

Назвав коды для прерывания связи, он снова ощутил левой ладонью гладкую поверхность встроенного интерфейса. Резко оторвав руку от панели, он прервал связь, И вновь оказался в тесном помещении пилотского модуля.

Дэв прикоснулся к соответствующей кнопке на пульте ручного управления, и входной люк с шипением открылся. Высунувшись на свет божий, он протиснулся сквозь отверстие люка, подтянулся на руках, и, оказавшись снаружи, спрыгнул на платформу портального крана и уже оттуда начал спуск вниз. Кабинет капитана размещался у основания купола, сразу за складом, где хранились корпуса, тела и другие элементы страйдеров, служившие в качестве запасных частей. Разрозненные, полуспёкшиеся останки носили следы боевых увечий. Их вид, наряду с лёгкой депрессией, которую он испытывал всякий раз, выходя из состояния полного цефлинка, вызвали у Дэва небольшую дрожь, как если бы он немного замёрз. Но на этот раз включать внутренний подогрев он не стал. Оказавшись перед дверью кабинета, он прикоснулся к замку.

– Войдите! – раздался изнутри голос Алессандро.

– Вы хотели меня видеть, сэр, – сказал Дэв, переступив через порог комнаты.

В маленьком помещении не было ничего лишнего. Обстановку можно было бы назвать спартанской, если бы не голографическая картина в рамке, украшавшая одну из стен. На ней был изображен некий тропический пейзаж с широколиственными пальмами и белыми строениями, освещенными ярким южным солнцем.

– А, Камерон. – Она указала жестом на второй из двух стульев, что были в кабинете. – Проходите и присаживайтесь. Как вы устроились? Привыкаете ?

– Думаю, всё отлично, спасибо. Нам ещё многое нужно усвоить, многому научиться. Есть вещи, с которыми нас не знакомили в базовом лагере.

Услышав это замечание, она улыбнулась.

– Такая она есть, реальность. Всегда немного выбивает из колеи.

Она замолчала, словно не знала, как выразить словами то, что собиралась сказать.

– Думаю, что самым верным будет сказать вам обо всём прямо. Вашу просьбу о повторном тестировании я отклоняю.

Он почувствовал, как его захлестнула волна ярости. Всё его существо протестовало против такой несправедливости. Но он сдержался и не дал гневу воли.

Не услышав от него ни слова, Алессандро продолжила:

– Меня очень впечатлили ваши успехи во время моделирования боевых ситуаций в базовом лагере. Вы обладаете всеми данными оператора страйдера. Я помню, мистер Фишер говорил вам, что после прохождения начальной военной подготовки в базовом лагере вы сможете попробовать пройти повторное тестирование и обратиться с просьбой о переводе. Но прежнее препятствие сохраняется. Ваши показатели ОПС делают вас для флота непригодным.

– Мне представляется, другого и не могло быть.

Это было близко к истине. Просьбу о переводе он подал в тот же день, как только оказался в первом батальоне пятого полка. Но особой надежды получить то, чего хотелось бы, у него не было. Он обратился за помощью к банку данных персональной памяти. Перед его мысленным взором возникло миниатюрное окошко дисплея. На него смотрело усмехающееся высокомерное лицо Кастельяно. «Да за тебя здесь никто и гроша ломаного не даст. Те ублюдки, что сидят наверху, впихнут тебя на первое же освободившееся место…» Кастельяно был прав. Они – вездесущие и всесильные – они, которые представляют командование комплекса военной подготовки новобранцев Военкома Гегемонии, включая и саму Алессандро, не остановятся ни перед чем, только бы сохранить численное равновесие.

– Я хочу, чтобы вы проверили себя. А через некоторое время, скажем, через шесть месяцев, мы вёрнемся к этому разговору снова. Кто знает? Может быть, за этот срок накопленный вами опыт позволит улучшить ваши показатели.

Но по голосу её не чувствовалось, чтобы она сама верила в то, что говорит.

– Это всё, капитан?

– Не совсем. Я хочу, чтобы вы честно и прямо сказали мне прямо сейчас, что вы думаете по поводу вашего пребывания здесь, а не во флоте.

– Если честно, то я не слишком рад этому. Я уже начинаю думать, что совершил ошибку, решившись завербоваться. – Он замолчал и пожал плечами. – Я буду делать то, что мне прикажут, считать дни и по возможности избегать неприятностей.

Он снова замолчал, не зная, что еще сказать этой женщине.

– Но почему вам во что бы то ни стало хотелось попасть во флот?

Поскольку он сразу не ответил, она добавила:

– Это всё из-за вашего отца?

– Думаю, что да. А вы знаете о нём?

– Полагаю, здесь не найдется ни одного новоамериканца, кто не слышал бы о нём. Если это вам поможет, то знайте, я считаю, что на Лунг Ши он сделал всё как нужно. У него были секунды, чтобы принять решение, которое не доводилось принимать никому. И он сделал его. Что до меня, так я считаю, что оно было единственно верным.

Дэв кивнул.

– Понимаете, я всегда думал, что мог бы… Не знаю, доказать что-то, если бы служил во флоте.

– Что? Что он был прав? Но как можно доказать подобное?

– Если ставить вопрос таким образом, то всё это звучит ужасно глупо. Я знаю. Возможно, я в первую очередь хотел что-то доказать самому себе, – он откинулся на спинку стула и скрестил ноги. – С тех пор, как я себя помню, мне всегда хотелось стать звездолётчиком. Первым шлемом. Когда же, летая с «Орион Лайнз» я узнал, что это такое…

– Плавание в гиперпространстве.

Дэв поймал её взгляд, и ему показалось, что он уловил в нём отсвет чего-то неясного, может быть, тоски? Поэтому спросил:

– Так вы… знаете?

– Я тоже когда-то водила звездолеты, Дэв. Когда была ещё совсем молодой, я оперировала маленькой пятидесятиметровой яхтой. Позже, когда я пошла добровольцем служить в Вооружённые силы Гегемонии, они дали мне 1-4000.

Дэв присвистнул. Корабли класса Ишикавадзимы 4К были самыми крупными транспортами для межзвёздных перелетов, используемых в космосе человеком. Гигантские монстры, достигавшие в длину километра, они, как правило, применялись в качестве транспорта для перевозки колонистов. Военные же обычно использовали их для переброски из системы в систему целых полков, включая личный состав и материально-техническое обеспечение.

– Производит впечатление, – произнёс Дэв. Тут сработала память. – Постойте, вы же говорили, что у вас тоже высокий уровень ТМ. Как же…

– Это длинная история, – ответила она. – Скажите мне лучше, что бы вы стали делать, если бы вам представился шанс попасть на звездолёт?

– Пока не знаю. Может быть, ничего. Когда-то мне казалось, что, не знаю, может быть, смог бы каким-то образом вести прямую запись. Но сейчас… я, право, не знаю.

– А что изменилось?

– Всё этот проклятый ТМ-рейтинг, – сказал Дэв. Его ладони, до сих пор спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

– Капитан, я всегда думал, что человек – это не просто совокупность каких-то чисел. Но сегодня эти чертовы цифры преследуют нас повсюду. Психотехнические нарушения, – когда он произносил эту фразу, его рот искривился в гримасе, как если бы ему на язык попало что-то омерзительное. – Складывается такое впечатление, будто нас всех запрограммировали. Загрузили нам оперативную персональную память и теперь всё о нас знают, вплоть до того, когда мы запускаем палец в рот, чтобы выковырять застрявшие в зубах остатки пищи.

Он замолчал и поднял на Катю глаза.

– Как вы думаете, капитан, может быть, мой отец просто сдрейфил, и у него из-за дурацкого ТМ-рейтинга не выдержали нервы? А может быть, он оплошал и ошибся в расчётах или решил проявить удаль молодецкую и пожертвовать людьми ради славы?

Катя покачала головой:

– Как я уже говорила, я думаю, что ваш отец сделал единственный правильный выбор. Я скажу даже больше. Послушай, я видела ксенофобов в действии. Ты же нет, во всяком случае, в реальности. Если ксенофобы уже заняли небесный лифт, ничто не смогло бы спасти колонистов, всё еще находящихся на Лунг Ши. Это я гарантирую.

– Я всё время думаю, а как бы поступил я, если бы находился на «Хатаказе»? Чёрт, кого я пытаюсь обмануть? Я видел ксенов на учебных моделированиях и скажу вам по правде, капитан, я боюсь. Я не знаю, как бы поступил в реальном мире.

Его рот растянулся в спокойной усмешке:

– Это не совсем то же, что управлять межзвёздными грузовыми транспортами.

– У тебя все получится, Дэв. Я наблюдала за тобой.

– Но ведь то было моделирование…

– В жизни то же самое. Я думаю, сейчас тебе в первую очередь нужно прекратить заниматься интроспекцией.

– Что, не понял…

– Перестань заниматься чёртовым самоанализом, перестань так беспокоиться. Если во время боя ты будешь продолжать думать об этом, ты покойник. Уж я-то знаю, можешь мне поверить.

Дэв увидел боль в её тёмных глазах.

– Капитан, вы же не хотите, чтобы я плохо кончил, так что выкладывайте, что там за история?

Она, немного поколебавшись, словно обдумывая что-то, пожала плечами и сказала:

– В общем, можно сказать, что я, впервые оказавшись в трудном положении, совершила непростительный промах, понятно? А знаешь почему? Потому что слишком много думала об этом, и мне это дорого стоило.

– И что дальше?

– Я справилась с этим. Вернее, мне каждый день приходится преодолевать себя, – она на минуту замолчала и принялась внимательно рассматривать сложенные на столе руки.

– Дэв, помнится, ты сказал мне, что являешься не просто совокупностью цифр и чисел. Если это так, ты не позволишь цифрам загнать себя в угол. Когда меня лишили звездолёта, все думали, что я всё брошу и отправлюсь домой. И я действительно могла поступить так. – Она постучала пальцем по своему виску. – Знаешь, у меня это засело вот где. Наверное, тот факт, что я понимала, чего они ждут от меня, и заставил меня поступить иначе.

– Не хотите ли вы этим сказать мне, что ваше решение оставить меня в отряде должно заставить меня сопротивляться вашей воле? – Он выдавил вымученную улыбку. – Не приведет ли это к бунту?

– Нет, я хочу сказать, чтобы ты не зацикливался на этом и не думал о проклятом тесте. А через шесть месяцев предпримешь новую попытку. Я тоже думаю, Дэв, что ты больше, чем совокупность чисел. А раз так, значит, ты сможешь стать тем, кем хочешь.

«Больше, чем совокупность чисел». С тех пор, как его отец получил новое служебное назначение, Дэв осознал, что вёл постоянную борьбу с безликой и бесстрастной системой, системой, которая превращает людей в набор цифр и поддающихся обработке статистических данных, цифр, которыми удобно манипулировать, уравнений, которые можно решать. Странно. Ещё недавно он был зол на Алессандро, зол на всю систему, но теперь ярость прошла. И только потому, что этот капитан, эта подстриженная «ёжиком» женщина обращалась с ним как с личностью.

И это вызывало необычные чувства.