Шагающая смерть

Глава 5

– Привет, Суреш! – воскликнул Дэв, входя в комнату отдыха казармы. – Я слышал, ты теперь не единственный нихонджин на Локи!

Суреш Гупта усмехнулся, обнажив на смуглом лице поразительно белые зубы.

– Давно пора, – ответил он и торжественно поднёс руку к тому месту, где билось сердце. – Ты только представь, человек моей культуры и воспитания – один среди варваров.

Синтин Доул лягнула его ногой под зад.

– Не забывай, американцы первыми высадились на Луне!

– Это, конечно, так, – ответил Гупта. – Но не забывай, что это было до того, как японцы завоевали первенство в космической промышленности.

Все, кто находился в комнате, рассмеялись. Гупта был землянином, выходцем из Андра Прадеш, государства, бывшего частью Японской Империи с момента самоликвидации Индийской Федерации, которая произошла в середине XXI века. Однако в культурном и этническом смысле государство это было таким же японским, как Сингапур или Гонконг. Всё же считалось, что в роте призывников номер 3/1 он был единственным японцем, в результате чего у него развилось добродушное чувство превосходства над своими товарищами по казарме.

В силу исторических и планетографических причин шестеро из них держались более или менее сплоченно. Всего в Третьей казарме приёмного пункта Мидгардской Гегемонийской Гвардии проживало в настоящее время сорок два человека. Доул и Кастельяно были выходцами из Новой Америки, Гаффет с Радуги и Джекобсон со Свободы также были родом из Северной Америки, в то время как Гупта и Дэв были с Земли. Тот факт, что Дэв был одновременно и землянином и американцем, в кругу выходцев из внешних миров сразу сделал его достопримечательностью. Новая Америка, Радуга и Свобода были связаны сильными культурными узами с Америкой, которой больше не было на Земле. Там она существовала только в романтических виртуальных драмах.

– Итак, что империалисты делают на Локи? – вопрошала Эрика Джекобсон, отбрасывая от лица прядь изумительно длинных светлых волос. – Совершают обход трущоб?

– Кузо!*[6]– выругался Кастельяно. – Парни, вы это слышали? Мой приятель из командования заручился истинным хонтом.

– Ага, щас, – заметила Доул. «Хонт» было словом из военного жаргона, заимствованным из выражения нихонго – «хонто но кото», что означает «истинная правда». Призывники уже хорошо усвоили, что смысловое значение выражения «истинный хонт» вмещалось в рамки от сильного преувеличения до дичайшего вымысла.

– Да нет же, говорю вам, что это правда! В местечке под названием Шлутер, что недалеко отсюда, имел место прорыв обороны. Имперский штаб срочно снарядил туда отряд, чтобы залатать брешь.

– Брось, Кастельяно, – сказал Рэн Гаррет. – Если бы ксены высадились где-нибудь в районе десяти тысяч километров от Бифроста, нам бы точно стало известно об этом.

– Ха! – усмехнулся Кастельяно. – Ты что, чудик, вообразил, что они скажут тебе всю правду? Ну, ты даёшь.

– Почему бы и нет? – удивилась Доул. – После происшествия на Лунг Ши, любое появление ксенов вблизи от небесного лифта вызвало бы много разговоров. Шила в мешке не утаишь.

Дэв, почувствовав себя неуютно, заёрзал в кресле. Беседа зашла слишком далеко и коснулась неприятной для него темы. В роте 3/1 он находился уже четыре дня. Оказавшись в тисках военной дисциплины, когда строем приходилось ходить в столовую, в экзаменационный центр, где их подвергали бесконечной череде цефалотестирования, жизнь по расписанию представлялась ему жутко скучной. В большинстве своем ходжи – этим словом на искажённом нихонго обозначались новобранцы – были предоставлены самим себе, однако, как выразилась Синтин Доул, это будет продолжаться только «до тех пор, пока они не выяснят, кто на что способен».

Единственным человеком в группе, который не ждал назначения для прохождения стажировки, был Фил Кастельяно, ветеран армии с пятилетним опытом службы. Теперь его интересовала только демобилизация. Все остальные обитатели лагеря были в основном молодые новобранцы, в основном уроженцы Локи. Несколько человек были на Локи новичками, эмигрировавшими в колонию в целях поиска работы и, в конце концов, записавшиеся в Гвардию Гегемонии добровольцами. Были среди них и такие, как Дэв или Рэн Гаррет, состоявшие раньше в экипаже того или иного корабля на Орбите Асгарда и оставившие эту работу.

Преимущественное большинство новобранцев запасной роты решило проходить стажировку в области технических служб – коммуникаций, виртуальной обработки данных, систем ИИ, обслуживания и ремонта, медицинской техники. Несколько новобранцев, включая Суреша Гупту и Эрику Джекобсон, выразили желание проходить службу в войсках страйдеров, хотя Дэву это желание представлялось довольно странным. С какой стати человек мог решиться добровольно продлить срок службы с пяти до семи лет, рискуя в любую минуту загреметь в пехоту? И всё это только ради того, чтобы стать в бою большой неповоротливой мишенью? Уорстрайдеры, на взгляд Дэва, были запатентованными дубинами, громоздкими грудами железа, нерасторопными чудовищами, которые могли сражаться с противником, только находясь в непосредственной близости от него. Ни о чем другом, кроме флота, он не хотел и слышать.

Из всех призывников наиболее близким ему по духу был Рэйнан Гаррет. Маленький, иссиня-чёрный парень из Хруста, юного мира на Радуге, как и Дэв, горел желанием вступить в ряды военно-космического Флота Гегемонии. Подобно Дэву, он на протяжении нескольких лет работал на борту независимого грузового транспорта. Службу во флоте он рассматривал как безошибочный способ получить место на пассажирском судне типа «Ниппонспейс». Дэв и Гаррет не раз открыто обсуждали, пошлют ли их для прохождения стажировки на один и тот же корабль.

– Нет, Лунг Ши не может повториться снова, – сказал Гаррет, отвечая на оброненное раньше замечание Доул. – Флот прикрывает его с орбиты.

– Кичигай! – сказала Джекобсон и покачала головой. – Да ты спятил! На Лунг Ши они также «прикрывали его» с орбиты, ты что, забыл? И что можно сделать в подобной дыре, как Локи? Сквозь матовую палубу, приятель, лазерное отслеживание цели невозможно!

Гаррет усмехнулся.

– И ты считаешь, что в данном случае панацеей являются страйдеры? Ну-ну. Настоящей огневой мощью обладают только «белые мундиры». А ваше компьютерное слияние со страйдером абсурдно, верно я говорю, Дэв?

– Думаю, что да. – Ему хотелось изменить тему разговора. – Во всяком случае, я считаю, что Рэн прав, в случае приближения ксенов они сказали бы нам об этом. Четыре дня назад здесь действительно что-то происходило…

– Возможно, учения, – вставила Доул.

– Возможно. Но я уверен, если бы ксены были где-нибудь в районе лифта, это стало бы сенсацией.

Кастельяно хрипло расхохотался. В смехе его слышались ядовитые нотки.

– Дерьмо, морячок! Ты что, совсем чокнутый или что?

Дэв нахмурился. Фил Кастельяно был самым загадочным членом их маленькой группы. Отслужив в Гвардии целых пять лет, он дорос всего лишь до чина капрала, а это могло значить только одно: видимо, когда-то он был разжалован в рядовые. Несговорчивый, высокомерный, чванливый, он замыкался в себе каждый раз, когда его расспрашивали о службе в Гвардии. Кастельяно знал невероятное количество военных баек, но его было невозможно расколоть на подробности. Дэв его недолюбливал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты что, и впрямь думаешь, что получишь назначение во флот? Скажи спасибо, если попадешь в НКП.

– НКП? – переспросил Гаррет.

– Что значит «несчастная кровавая пехота», сынок. Операторы страйдеров называют их «хрустящие чипсы». А знаешь, почему? Потому что именно такой звук издают их бронированные костюмы, когда попадают под ноги пятиметровых гигантов. – Он криво усмехнулся. – Может быть, вас и засунут в страйдеры, помоги вам, Боже. Будете тогда шагать на ходулях с намалёванной на груди огромной мишенью!

– Мне пообещали место во флоте, – сказал Дэв с уверенностью, которой не чувствовал. – К этому дню на следующей неделе, Рэй и я будем моряками.

Кастельяцо снова рассмеялся.

– Ты слишком увлекаешься виртуальными драмами, малыш. Пора тебе пройти тест на реальность!

Дэв медленно приподнялся с места.

– Может быть, ты соизволишь научить меня?

– Да, конечно.

Кастельяно тоже встал и приблизился к Дэву. Оба они были достаточно рослыми, но капрал был выше на два сантиметра и куда массивнее, мощные мускулы перекатывались под слоем жира.

– Я непременно объясню тебе это, ходжи. Да за тебя здесь никто и гроша ломаного не даст. Те ублюдки, что сидят наверху, впихнут тебя в первое же освободившееся место, а если ты не будешь туда вписываться, согнут в бараний рог, и ты станешь как миленький делать то, что им нужно! А когда они выжмут из тебя все соки, то просто вышвырнут на помойку, как использованную деталь. – Он щелкнул пальцами. – Вот так-то.

– Похоже, это из твоего собственного опыта.

– Очень может быть, но я, по крайней мере, скоро выберусь из этой дыры. Еще восемь дней и ночей, и всё. А вы, девочки и мальчики, еще долго будете плескаться в этом море дерьма. Целых пять земных лет. – На его губах заиграла усмешка, но глаза оставались жёсткими и холодными. – А может, и больше, если они решат, что вы достаточно тупы, чтобы отправиться в школу прапорщиков.

– Имеющиеся у меня разъемы позволяют мне поступить в офицерскую школу, – ровным голосом сказал Дэв. – И я собираюсь стать морским офицером, а не говновозом вроде тебя.

– Ну да, для этих ублюдков ты всего-навсего пушечное мясо, которое они скормят ненасытным фобам. – Он окинул Дэва взглядом, и рот его растянулся в усмешке. – Ты еще вспомнишь меня, когда фобы оближут твою задницу!

Руки Дэва сжались в кулаки. Он знал, как нужно давать отпор в подобных ситуациях. Этому его научила жизнь в мрачных ущельях улиц Западного Скрэнтона. На вызов такого рода полагалось ответить немедленной атакой. Дэв сделал шаг вперёд и занёс для удара правую руку…

– Тс-с-с-с, успокойся! – выкрикнул Гаррет. – Внимание!

Дэв круто развернулся, полагая, что в комнату отдыха вошел кто-то из посторонних. В этот момент в дальнем конце помещения материализовалось трёхмерное изображение лейтенанта военно-космического Флота Гегемонии.

– Призывник Камерон, – сказал офицер, не отрывая взгляда от крышки письменного стола. Голос его прозвучал устало.

– Лично зайдите в кабинет номер 50-А. Немедленно. – Изображение растаяло.

Сначала Дэв подумал, что некто угадал, что затевается драка. Но представлялось маловероятным, чтобы устройства мониторного контроля были установлены во всех помещениях казармы. Потом до него дошло, что офицер был в форме военно-космического флота и, следовательно, мог иметь какое-то отношение к его назначению. Он смерил Кастельяно гневным взглядом.

– Мы разберемся позже.

– С огромным удовольствием, ходжи.

На экране информационной панели, висевшем у входа в казарму, он нашел местоположение кабинета 50-А и трусцой побежал по территории лагеря.

Купол, раскинувшийся над восточной окраиной Мидгарда и получивший название Тристан-куппел, был одним из сорока одного взаимосвязанных между собой куполов города. Под ним размещалась основная часть военного комплекса, включая казармы, здания административной и вспомогательных служб, тренировочный центр новобранцев, технические школы. Большая часть построек была грязно-серого цвета. Их построили с помощью технологии, разработанной инженером Роганом. Они стояли под транспластиковым небом, тесно прижавшись друг к другу, и образовывали круг диаметром в две сотни метров, в центре которого оставалось пустое пространство, называемое в силу многовековой военной традиции плацем.

Кабинет 50-А размещался в Скандиан-холле, наиболее вылизанном и современном здании на всей территории купола Тристан. Лейтенант, голографическое изображение которого Дэв видел в комнате отдыха, ждал его в лишённом окон рабочем кабинете отсека для личного состава на первом уровне.

Здесь же находился ещё один офицер – высокая, длинноногая женщина. У нее была безупречная фигура, очень шла ей короткая стрижка. Строгая форма только подчёркивала её сексуальность. Нашивки на вороте облегающего тело костюма свидетельствовали о том, что перед Дэвом лейтенант флота, что равносильно званию капитана сухопутных войск. Он по достоинству оценил незнакомку, и губы его непроизвольно стали растягиваться в улыбку, которая, впрочем, быстро исчезла под бесстрастным взглядом её холодных тёмных глаз.

– Сэр! – обратился Дэв согласно требованиям военного этикета, с которыми недавно ознакомился. – Призывник Камерон по вашему приказанию прибыл, сэр!

– Вольно, призывник, – сказал мужчина и оторвал от стола взгляд. Он жестом указал на кресло. – Присаживайтесь.

Дэв удивился такому неофициальному обороту дела.

– Благодарю вас, сэр.

– Я – командир Фишер. Это капитан Алессандро. Она – командир роты одного из отделений страйдеров Мидгарда. – Он пробежал пальцами по клавишам встроенного в крышку стола плоского дисплея. – Я ознакомился с твоим делом, сынок. Вижу, ты хочешь последовать по стопам своего отца.

– Так точно, сэр.

– Боже милостивый, почему? – воскликнула женщина.

Дэв напрягся.

– Мне присвоена квалификация специалиста в области К-Т. Я хочу быть звездо…

– Блеск позолоты, очаровательные мундирчики и хорошенькая девочка на каждой планете, – насмешливо сказала Алессандро. Её слова больно задели Дэва. – Традиция и слава! Кто вам сказал, что вы нужны флоту?

Дэв, почувствовав её презрение, ощетинился.

– Они возьмут меня, мэм, я подхожу им.

– К старшему по званию офицеру положено обращаться «сэр», – напомнил ему Фишер. – Камерон, боюсь у меня для тебя плохие новости, а твой ОПС дал сигнал тревоги. Твой рейтинг по ТМ равняется только четырём пунктам. Для флота ты не годишься.

Он замолчал, словно ожидая реакции, но сказать Дэву было нечего. Новость, сообщённая Фишером, произвела эффект разорвавшей бомбы. У него всё внутри перевернулось, в горле пересохло, а в глазах потемнело. Он оглушённо моргал глазами и переводил взгляд с одного на другого.

– Сэр, я… – он не договорил. – Это невозможно.

– В оценке психического состояния не может быть никакой субъективности, – произнес Фишер и немного помолчал, словно обдумывая эту мысль. – Сигнал тревоги, свидетельствующий о психотехническом нарушении, вовсе не означает полную непригодность. Это предупреждение свидетельствует о том, что ваш наниматель, планирующий использовать вас в качестве оператора, должен учитывать это обстоятельство.

Он поймал спокойный взгляд Фишера.

– Скажите, этот пункт четыре… это очень плохо?

– Не обязательно, и не для всех видов специальностей. Если бы речь шла о технофобии, то в нынешних условиях это имело бы значение, но ТМ? Чёрт, мы все немного страдаем от этого. Но для службы на звездолётах это является непреодолимой помехой.

Дэв разинул рот, но, спохватившись, что снова выглядит глупо, резко захлопнул его.

– Кичигай! – только и смог выдавить он. Это словечко он усвоил в казарме. Дословно оно означало «Вы сошли с ума», но на нихонго по своему смыслу оно скорее обозначало боевой клич. – Я в операционном режиме управлял грузовым транспортом на протяжении двух лет!

– Я попрошу вас держать себя в руках, Камерон, – холодно сказал Фишер. – С вашим ТМ-рейтингом, как это ни странно, вам могла предложить работу даже гражданская линия коммерческих перевозок. Но во флот не берут людей, чей рейтинг поднимается выше пункта 2.

«Конечно, «Орион Лайпз», – угрюмо подумал Дэв, – далеко не такого класса, как «Ниппон-спейс». В первый раз он подумал о том, что во флот ему не попасть.

– Послушайте, – сказал он. – Должно быть, это какая-то ошибка. На «Минтаке» я был вторым помощником командира. Она ещё на орбите Асгарда. Свяжитесь с ними и поговорите с капитаном Де Витом!

– Скажите, Камерон, – внезапно вмешалась женщина, – что вы ощущаете, оказавшись в Божественном Океане?

– Как? – внезапная перемена темы захватила его врасплох. – Это, это… словом, я не могу это описать. Во всяком случае, словами. Это полёт… и сила…

– Ага, – она удовлетворённо кивнула. – Вот оно, магическое слово. Сила. Когда вы подключены к компьютерной сети аппарата, то ощущаете себя большим, да? Сильным? Неуязвимым?

– Думаю, что это так.

– Так, словно могли бы завоевать всю Вселенную. Именно по этой причине операторы, выдающие сигнал ТМ, подвергаются самому тщательному, я бы сказала, придирчивому обследованию и тестированию, когда претендуют на роль командира. Думаете, вы смогли бы пройти такую проверку?

Дэв сразу не нашелся что ответить. Работа второго помощника на борту торгового судна всегда была его запасным вариантом и значила не многим больше, чем место стажера. Он прошёл все корабельные тесты и был признан пригодным для выполнения всех ответственных обязанностей, но его кандидатуру на должность первого помощника командира во время конкурса дважды отклоняли.

Тогда он решил, что всё дело либо в личной неприязни к нему командира Де Витта, либо в его отце. Теперь впервые он подумал, что причина, воспрепятствовавшая его продвижению по служебной лестнице, возможно, крылась в результатах оценки психического состояния. Капитан Де Витт никогда ни словом не обмолвился на это счет, хотя…

– Итак, что вы говорите, сэр? Для Гегемонийской Гвардии я не подхожу? – Дэв уже принялся размышлять над тем, возьмёт ли капитан Де Витт его назад. Он очень сомневался, особенно, если дело было в результатах ОПСа. – Словно я какой-нибудь преступник или еще хуже.

– Не совсем, – заговорила Алессандро. – У нас полно мест для агрессивных новобранцев вроде вас. Нам нужны люди, которые не боятся рискнуть, когда находятся в связке с машиной.

– Но я же звездолётчик!

– Уже нет, – сказал Фишер. – Знаешь, сынок, с такой конфигурацией разъемов, как у тебя, в связке с тяжёлой вирфейсной техникой ты мог бы чувствовать себя какрыба в воде. Ты когда-нибудь оперировал транспортными средствами, погрузчиками, или чем-нибудь вроде этого?

– Нет.

Теперь Дэв понял, какой оборот принимал разговор.

– С ТМ, равным четырем пунктам, вы бы идеально подошли для страйдеров, – сказала Алессандро. – Мне не хватает людей, а вы по всем данным прекрасно меня устраиваете.

Об этом ему сказали уже во второй раз.

– Ни в коем случае! Я не хочу быть оператором страйдера!

Фишер поднял на Дэва усталый взгляд.

– Послушай, сынок, даю тебе честное слово, если ты не хочешь в страйдеры, то тебе светит прямая дорога в пехоту. Есть, правда, возможность попробовать пройти техническое тестирование. Получить квалификацию медицинского или виртуального техника. Однако, если не пройдёшь его, то загремишь прямо на поле боя. Вот тогда на тебя и примерят боевые доспехи.

Боевыми доспехами, или БД, назывался лёгкий, созданный на основе нанотехнологий бронированный костюм, который был чуточку тяжелее обычного скафандра. «Хрустящие чипсы», – полоснуло болью всплывшее в памяти слово и ещё усмешка Кастельяно.

– Если ты всё же предпочтешь страйдеров, – продолжал Фишер, – то станешь королем на поле брани. Офицером с гарантированной карьерой и хорошим будущим.

– Сухопутным рылом? – сказал он нарочито язвительно. – Месить грязь копытами ходячей машины? Во флоте хоть есть где развернуться. А ваши операторы страйдеров годятся разве что для…

– Малыш, ты слишком увлекаешься виртуальными драмами, – оборвала его Алессандро.

– Послушайте, на что я вам сдался?

– Нет ничего постыдного в высоком пункте ТМ, – сказал Фишер, опередив Алесоандро с ответом. – Чёрт, другие психотехнические нарушения куда хуже. Технофобия, например, – страх перед техническим развитием общества. Техническая депрессия. То есть, когда понимаешь, что ИИ дал тебе сто очков вперед, и тебе никогда не догнать его. По сравнению с этим техномегаломания – сущий пустяк.

– У меня ТМ равняется трём пунктам, – добавила Алессандро и одарила его холодной улыбкой. – Когда манипулируешь шестидесятитонной махиной ходячей смерти, нужно думать, что ты бог.

Всё это бездушное манипулирование цифрами и фактами, лишенными живой плоти, не имело к Дэву никакого отношения, и не шло ни в какое сравнение с тем, о чём он мечтал.

– Честно говоря, сынок, – продолжал Фишер, – будь у меня твои показатели ОПС и такие же имплантаты, я бы ухватился за эту возможность, не задумываясь ни на минуту. Флот не станет вторично рассматривать твое заявление. ТМ-рейтинг, равный четырем, перечеркивает тебе дорогу туда. Для управления их дорогими малышами в Божественном Океане им нужны хладнокровные, спокойные люди с устойчивой психикой. Не воины.

– Чёрт побери, – не выдержала Алессандро, – я сомневаюсь, что техническая служба встретит вас с распростёртыми объятиями, так что вам ничего не остаётся, как выбирать между страйдерами или линейной пехотой.

Это походило на ночной кошмар или ужас виртуальной драмы, из которой он не мог выйти, поскольку не знал кодового слова.

– Какой же это, по вашему, шанс?

– Я бы сказала, что никакого. Вы же говорите, что не хотите быть сухопутным рылом, так?

– Но ведь если я соглашусь стать оператором страйдера, мне придется служить более пяти лет?

– Да, на два года, – согласился Фишер. – Но подумай о преимуществах…

Дэв едва слышал, как Фишер что-то говорил относительно более высокого жалования, скорейшего продвижения по службе, немеркнущей славы. Фишер был прав в одном – кому охота быть военнослужащим рядового состава, если есть шанс носить золотые нашивки. Лучше отдавать приказы, чем подчиняться им. Будучи оператором страйдера, он, по крайней мере, будет иметь приличную бронированную защиту.

– Кроме того, получив квалификацию младшего офицера, ты сможешь ещё раз попытаться попасть во флот, – сказал Фишер в заключении.

– Каким же это образом?

– Снова пройти ОПС. Твои показатели в результате тренировок и твёрдой дисциплины могут измениться, такое случается и при перемене взглядов на жизнь. К тому же ты должен знать, нет ничего невозможного в перепрограммировании собственного программного продукта.

– Собственного программного продукта?

Он указал на голову Дэва.

– В отличие от имплантированного цефлинка твой мозг является органическим продуктом, Собственный программный продукт – это та программа, которой управляет твой органический продукт. Знаешь, у большинства людей имеется несколько чётко отличающихся друг от друга собственных программных продуктов, которые они запускают поочередно в разное время. Скажем, есть Камерон, пилот грузового судна. Есть Камерон, любовник, существующий во время увеселительных подключений к компьютерным системам. Камерон, сын адмирала…

– Ну так что? – выпалил он на этот раз сердито.

– У большинства людей эти программы имеют довольно много общих мест соприкосновения. Если же такого соприкосновения не существует, мы получаем раздвоение личности, тяжёлое психическое заболевание и всё такое. Если поле соприкосновения слишком велико, мы получаем консервативных упрямцев, которым трудно приспосабливаться к окружающим условиям. Ваши показатели свидетельствуют о втором.

– Он хочет сказать, Камерон, что у вас плохое поведение. Вы упрямы и твердолобы, но меня это устраивает.

Он с подозрением посмотрел на неё, потом снова перевел взгляд на Фишера.

– Так значит, я смогу позже перевестись во флот?

– Возможно, – Фишер пожал плечами. – Мы осуществляем полное подключение человека к машине вот уже на протяжении четырёх столетий. Аппаратное и программное обеспечение не представляют никакой проблемы. Но собственный программный продукт и сегодня для нас загадка. В основном из-за того, что по этому поводу думаете вы сами.

В конце концов Дэву не оставалось ничего другого, как согласиться. Это был единственный выход.

Дэв вернулся в свою казарму номер три, чтобы забрать вещи. Он был благодарен судьбе, что никого из его приятелей не было. Всё ушли на прохождение дальнейшего тестирования. В здании оставался один Кастельяно.

– НКП? – спросил он, поднимаясь с койки. – Я был прав? Вижу-вижу по твоему лицу.

– Думай, как знаешь, – сказал Дэв, вкладывая столько презрения в свои слова, сколько мог. Ему очень хотелось сохранить хорошую мину при плохой игре, но Кастельяно обладал способностью видеть действительное положение вещей, а Дэв не желал доставить парню удовольствия разглядеть за ложью правду. – Они хотят сделать из меня офицера.

– Ха! Я бы знал об этом! Брось трепаться!

Если час назад Дэву хотелось набить Кастельяно морду, то сейчас ему было всё равно. Он всё ещё находился под впечатлением той радикальной перемены, что наступила в его судьбе. Слишком уж неожиданным оказался этот поворот на девяносто градусов.

– Это лучше, чем быть пушечным мясом, – сказал Дэв.

– Да уж, – согласился Кастельяно, – но только до тех пор, пока тебя не спишут. Когда ты не сможешь справляться с тем дерьмом, в которое тебя окунут, они быстренько напялят на тебя боевые доспехи, так что и глазом моргнуть не успеешь.

Дэв по новому взглянул на Кастелъяно.

– Так вот, что произошло с тобой, да?

Тот пожал плечами.

– Однажды я опростоволосился, и они бросили меня в пехоту. Шесть месяцев спустя я увидел, как проклятый ксеностолкер схватил моего лучшего друга и на моих глазах, Боже праведный, сожрал его ноги. Тот лежал на земле и кричал, чтобы я пристрелил его, но я ничего не мог сделать, я убегал, потому что проклятое чудовище тянулось ко мне!

Кастельяно стоял перед Дэвом, перебирая руками, дикий взгляд блуждал, как будто жуткая сцена все еще была у него перед глазами. Потом он расслабился, и створки раковины, из которой выглянуло его «я», которое он никогда никому не показывал, снова захлопнулись.

– Ладно. – Голос его теперь звучал почти нежно. – Прости. Не сердись на меня. И желаю удачи, ладно?

Прямой как палка, он повернулся на каблуках и, беззаботно посвистывая, вышел из казармы. Дэв упаковал свой багаж, сделал отметку об убытии и доложил о себе командованию военной подготовкой новобранцев.

О глазах Кастельяно он старался не думать.