Магьер почуяла рассвет, хотя в тесной комнате трактира было еще темно, да вдобавок окна прикрывали ставни. Рассвет позвал ее, бесцеремонно пробудил ото сна. В памяти ее все еще жила прошедшая ночь, первая ночь, которую она провела в объятиях Лисила… и сейчас лежала, уткнувшись щекой в его плечо, и рука ее под одеялами покоилась на его груди. Магьер все еще боялась за него… но, если он всегда будет вот так близко, ей, возможно, удастся уберечь его от всех опасностей на свете, в том числе и от нее самой.
Затем в голову ей непрошено пришла другая, еще более тревожная мысль. Магьер попыталась прогнать ее, вспоминая минувшую ночь, жар объятий Лисила, запах его кожи, вкус его поцелуев, сладкое безумие, которое владело ими, покуда они оба не погрузились в сон… но упрямая мысль не уходила, быть может, еще и потому, что Лисил сейчас был слишком близко.
Магелия… и Нейна.
Две матери. Одна давным-давно мертва, другая еще жива, по крайней мере так надеялась Магьер. Ради Лисила.
Магьер открыла глаза и посмотрела на кончики своих пальцев, робко выглядывающие из-под края одеяла, которое наискось, небрежно укрывало грудь Лисила. Затем взгляд ее скользнул выше, на плечо полуэльфа, все еще стянутое повязкой… и лишь тогда она обнаружила, что Лисил не спит и внимательно смотрит на нее своими янтарного цвета глазами.
— Так ты уже проснулся, — проговорила она.
— Мне нравится смотреть на тебя спящую. Ты такая смирная, когда спишь… впрочем, только когда спишь.
Неужели он не может обойтись без своих дурацких шуток?! Магьер попыталась сесть, но Лисил тотчас заключил ее в крепкие объятия.
— Не спеши, — попросил он. — Еще рано. Еще, наверное, и солнце-то не взошло.
— Скоро взойдет, — солгала Магьер и, расслабившись, со вздохом прильнула к нему.
В последнее время ее дампирская натура все явственнее давала о себе знать. Она чуяла солнце даже в помещении, за закрытыми дверями. Минувшей ночью жар, который пробудили в ней объятия Лисила, необыкновенно усилил ее и без того обостренные чувства. При одном только тусклом свете лунного луча, проникавшего в щель между ставнями, она ясно могла разглядеть Лисила, его узкое лицо, белокурые волосы, гибкое худощавое тело. Янтарные, вытянутые к вискам глаза — наследие матери-эльфийки — неотрывно смотрели на Магьер. Обычно то, что открывалось ей благодаря сверхъестественным способностям дампира, вызывало в ней либо страх, либо омерзение, но сегодняшней ночью она ничего не страшилась и ни от чего не отшатывалась, потому что все, что она видела, слышала, ощущала, был только Лисил. Эту ночь Магьер провела в объятиях Лисила, а все прочее не имело значения. Кроме двух матерей, которые одарили своих детей таким мрачным и зловещим наследством.
— Хорошо тебе спалось? — спросила она.
— Более-менее, — ответил Лисил.
Магьер знала, что он, вполне вероятно, лжет. С тех пор как Лисил перестал пить, его частенько мучила бессонница. Это тоже было напрямую связано с матерью, которую он много лет считал мертвой. Магьер оглядела комнату:
— А где Малец? Он что же, всю ночь провел на улице?
Лисил улыбнулся:
— В кои-то веки соизволил проявить хорошие манеры.
Магьер насупилась. Перекатившись по кровати, дотянулась до серной спички, лежащей на ночном столике, и зажгла стоявшую там же свечу. Прошлым вечером Лисил и Магьер сняли эту комнату в первом же трактире, который встретился им на выезде из Белы, столицы Белашкии. В минувшие годы их небольшой компании частенько доводилось ночевать под открытым небом. Малец, их пес, привык бродить привольно, где ему вздумается, но сейчас Магьер беспокоило то, что за всю минувшую ночь она ни разу не вспомнила о нем.
Она перекатилась назад и обнаружила, что Лисил, приподнявшись на локте, сверху вниз смотрит на нее. Он сплел свои пальцы с пальцами Магьер — получился диковинный, в полоску узор. Полуэльф и наполовину вампирша, они внешне представляли собой разительный контраст: он — беловолосый и смуглокожий, она — бледная, с черными, в огненных искорках волосами. Губы Лисила дрогнули в лукавой усмешке, и Магьер на миг позабыла о своей тревоге. Малец, в конце концов, мог немного подождать.
В зыбком свете свечи яснее стала видна окружающая их обстановка.
Комнатка была простой, чистенькой и приятной, но все же это был не их дом, не таверна «Морской лев» в Миишке. Сабля Магьер лежала поперек ночного столика, так чтобы дотянуться рукой с кровати. Дорожный сундук и прочие вещи расположились под окном — и вид этот напомнил Магьер, что скоро им опять отправляться в путь.
— Что такое? — тут же спросил Лисил.
— Опять дорога, — тихо отозвалась она.
Полуэльф вновь вытянулся на кровати рядом с ней и, придвинувшись ближе, ласково отвел с ее лица перепутанные пряди черных волос.
— Хранители дали нам с собой кое-какие припасы, но чем дальше мы будем забираться на север, в Войнорды, тем труднее будет их пополнять. Еще хуже будет, когда мы достигнем северных гор и Коронного Хребта, который отделяет их от эльфийских земель. Прежде чем мы тронемся в путь, нужно будет основательно запастись здесь.
Магьер замялась. Как, какими словами сможет она объявить Лисилу свое новое решение?
В юности он был рабом — наемным убийцей одного диктатора — и бежал из рабства, зная, что за этот поступок казнят его отца и мать. Долгие годы потом Лисил каждый вечер напивался до беспамятства, чтобы отогнать кошмары, порожденные страшной виной. Даже Магьер ничего об этом не знала, пока он сам — всего лишь пару дней назад — не рассказал ей обо всем. Затем эльф по имени Сгэйль — наемный убийца-анмаглахк — отыскал их, чтобы убить Лисила. Мать Лисила предала свой клан, обучив сына и мужа смертоносным приемам анмаглахков. В конце концов убийца передумал и оставил Лисила в живых. Из разговора с ним Лисил заподозрил, что мать его до сих пор жива и все эти годы находится в заточении у своих сородичей.
И вот теперь, когда у него появилась пусть и слабая надежда найти мать, Магьер предстояло объявить ему, что с поисками придется подождать.
— Прежде чем мы начнем искать твою мать — если только она еще жива, — заговорила она, — нам нужно будет отправиться в мою родную деревню в Древинке.
Лисил подскочил на постели:
— Если только она еще жива?! Что ты хочешь этим…
Магьер, тоже сев, быстро прижала пальцы к его губам:
— Я совсем не это имела в виду. Я не меньше, чем ты, хочу верить, что твоя мать жива, но… у меня тоже была мать. У меня тоже есть прошлое, о котором мы оба ничегошеньки не знаем. Мне тоже нужно знать правду.
Дважды уже судьба или чьи-то интриги втягивали их в войну с вампирами. Во второй раз это случилось в Беле, столице Белашкии, и все происшедшее породило у них немало вопросов, которые пока не имели ответа. Избавив Белу от шайки кровососов, Магьер узнала много нового о своей потаенной сути дампира, охотницы на живых мертвецов. В самом конце схватки с Детьми Ночи обнаружилось, что Вельстил Массинг, которого Магьер когда-то считала своим союзником, на самом деле вампир, сородич тех, на кого он ее так хитроумно науськивал. Все это Вельстил устраивал ради того, чтобы обучить Магьер для своих собственных целей: чтобы она помогла ему добыть таинственный артефакт, который якобы охраняют древние вампиры.
Вельстил ни разу словом не обмолвился о том, знает ли он что-то о прошлом Магьер, однако же именно его действия в конце концов разбудили в ней желание узнать правду.
Лисил взглянул на нее, и в глазах его мелькнуло неприкрытое смятение.
— О нет… нет… — пробормотал он, помотав головой. — Прошло столько лет…
— Да погоди же! — перебила его Магьер. — Пойми, это нужно не только мне — нам обоим! Мы так мало знаем о моем прошлом… куда меньше, чем о твоем.
— И мы все узнаем, — сказал он, — но живые прежде всего.
— А меня зачал не живой! — огрызнулась она. — Вампир, ходячий труп, обрюхатил мою мать, чтобы породить меня на погибель его же сородичам. И я должна — должна! — узнать, для чего он это сделал!
Лисил смолк. Магьер стало так совестно за свой крик, что она усилием воли взяла себя в руки и уже спокойнее продолжала:
— Прежде чем мы двинемся на север, через Войноры, к эльфийским землям, нам придется обогнуть с востока Белашкийский залив… а ведь это будет как раз на полпути к Древинке, так близко к той правде, которую я ищу, и всего лишь треть дороги, которую нам предстоит проделать на север.
Магьер обхватила руками лицо Лисила, притянула к себе и уткнулась лбом в его лоб. Когда она отстранилась, полуэльф опустил глаза, упорно избегая ее взгляда. Заметно смягчившись, он провел ладонью по ее щеке, затем по шее, плечу, ниже… Пальцы Лисила с силой сжали ее руку.
— Хорошо… ты права, согласен. Если моя мать до сих пор жива, значит, ей, скорее всего, не грозит смертельная опасность. Раньше мы доберемся до нее или немного позже — не имеет значения.
Магьер потянулась к нему, обняла, прижалась, в глубине души все так же мучась угрызениями совести. Да, Лисил ее понял… но ей было ничуть не легче оттого, что это понимание она вырвала у него силой.
— И я клянусь, — прошептала она ему на ухо, — клянусь, как только мы узнаем то, что нужно мне, мы сразу же отправимся на поиски твоей матери.
Магьер чуть отстранилась, заглянула в глаза Лисила — грустные, но полные решимости. Как бы спокойно ни говорила она о предстоящем пути, при мысли о том, сколько им предстоит пройти, ей становилось не по себе. Лисил уже хотел ответить, когда громко хлопнула входная дверь трактира и в коридоре прозвучал, приближаясь, дробный топот бегущих ног.
— Трактирщик, должно быть, проснулся, — сказала Магьер, злясь на то, что внешний мир так рано вторгается в их недолгое уединение.
Лисил отстранил ее и, спустив ноги с кровати, потянулся за штанами.
— Нет, это не трактирщик, — отозвался он. — Это, наверное…
Дверь в комнату распахнулась настежь и со стуком шмякнулась о стену.
— Магьер, Лисил… я еду с вами! — выкрикнула Винн, схватившись за засов и с силой толкнув дверь обеими руками. — Домин Тилсвит разрешил мне… Ох!
В тот самый миг, когда распахнувшаяся дверь с грохотом стукнулась о стену, Винн Хигеорт, послушница белашкийской миссии Хранителей Знания, остолбенела.
Радостное возбуждение, только что владевшее ею, схлынуло бесследно.
Лисил, дотянувшийся до штанов, сгреб другой рукой одеяло. В пламени свечи его смуглый обнаженный торс отливал влажным золотом. Магьер, застигнутая врасплох, дернула одеяло к себе, пытаясь прикрыть им свою бледную наготу. Край одеяла выскользнул из пальцев Лисила, и в то же мгновение он выронил штаны. Янтарные глаза его округлились, а Винн до корней волос залилась жарким румянцем.
Лисил стоял перед ней совершенно голый.
— Ой, мамочка… — запинаясь, пролепетала Винн. — Ой, мамочка.
Дверь, отлетев от стены, ударила ее по плечу, и девушка помимо воли попятилась в дверной проем. Раздалось негромкое рычание, и, глянув вниз, она увидела, что рядом с ней стоит Малец. Пес уставился в комнату прозрачно-голубыми глазами. В его серебристой шерсти запутались репьи и сухие ветки.
Винн снова подняла голову — и волна смущения с новой силой захлестнула ее, окончательно поглотив остатки здравого смысла.
— Проклятие! — рявкнула Магьер и выпрямилась, все еще прижимая к себе злополучное одеяло. — Тебя что, в Гильдии не учили стучаться в дверь?
Вместо ответа Винн судорожно всхлипнула и закрыла глаза руками, чтобы не видеть ни обнаженного Лисила, ни разъяренной Магьер, которая неумолимо направлялась к ней. В один миг, едва успев раскрыть рот, она ухитрилась утратить доброе отношение тех, с кем собиралась отправиться в долгий путь. Положение — хуже не придумать!
— Вон отсюда! — гаркнула Магьер.
Винн ощупью нашарила дверной косяк, сгорая от стыда и оттого не решаясь открыть глаза. Пара мощных собачьих лап толкнула ее в спину, вернее, пониже спины, и юная Хранительница почти вывалилась в коридор. Не успев затормозить, она с разгону уткнулась в дальнюю стену — и в этот миг за спиной у нее оглушительно захлопнулась дверь.
Когда Винн, прикрыв глаза ладонью, решилась наконец обернуться и робко глянуть в щелочку между пальцами, она обнаружила, что перед плотно закрытой дверью восседает Малец. В его прозрачных глазах явственно читалось выражение, очень похожее на разочарование. Девушка сползла по стене и изнеможенно опустилась на пол.
— Тебе следовало предупредить меня, — с упреком проговорила она.
Малец склонил голову набок и все так же, не мигая, смотрел на Винн. Сейчас он всем своим видом напоминал почтенного наставника, который терпеливо ждет, когда же его тугодум ученик найдет очевидный ответ на совершенно простой вопрос.
Винн перевела взгляд на закрытую дверь.
— О-хо-хо… — пробормотала она.
Малец заворчал негромко и облизнулся.
— А, да отстань ты! — буркнула девушка.
Лисил застегнул пояс на штанах, натянул через голову рубашку.
— Что ж, — сказал он, — теперь у нас нет от Винн никаких секретов.
— Ты знал, что она придет! — бросила Магьер с той же злостью, с какой она только что велела Винн убираться вон.
Лисил видел, что меж бровей Магьер, лихорадочно надевавшей белую рубаху, пролегла гневная морщинка. Трудно было решить, какой именно ответ поможет уберечься от худших последствий вспышки ее гнева. Откровенная ложь впоследствии может обернуться большими неприятностями, но куда опаснее сейчас было бы сказать правду.
Одного взгляда на Магьер, на ее прекрасное бледное лицо с темными глазами, на черные волосы, волной ниспадавшие на плечи, — одного такого взгляда достаточно было, чтобы осознать, как труден этот выбор. Еще позавчера, да что там — еще вчера днем Лисил и мечтать не смел о том, что произошло между ними этой ночью.
Он обожал взрывной характер Магьер, порой даже сам провоцировал ее, чтобы полюбоваться, как она кипит от гнева, но сейчас очередная стычка с ней была более чем некстати. Хуже того, сейчас, когда Лисил еще помнил тепло ее гибкого, сильного и покорно льнущего тела, он не в состоянии был придумать убедительную ложь.
— Да, — не стал он отпираться, — знал. Я дал Винн подвеску на продажу, и сейчас она принесла вырученные деньги.
— Подвеску?! Какую еще подвеску? Лисил, что еще ты…
— Я снял ее в Беле с тела Сапфиры, перед тем как мы сожгли ее труп. У нас впереди долгий путь, и вряд ли мы сумеем прокормиться по дороге одной твоей злостью да моим обаянием. — С этими словами полуэльф, не дожидаясь новой вспышки Магьер, рывком распахнул дверь.
За дверью сидел Малец и оживленно вилял хвостом. Винн, закрыв лицо руками, съежилась у дальней стены. Девушке на вид было не больше двадцати — круглолицая, со светло-русой, переброшенной через плечо косой. Длинную серую мантию, обычное одеяние Хранителей, она сменила на плащ того же цвета, едва доходивший до бедер, и новенькие мужские штаны.
Опустив маленькие ладони, Винн робко глянула на Лисила. Тут же ее смуглые щеки залил румянец, и она опять закрыла руками лицо.
— Заходите! — коротко велел Лисил. — Оба.
Малец как ни в чем не бывало протрусил в комнату, но, едва увидев лицо Магьер, проворно нырнул за сундук — подальше с глаз. Винн вошла гораздо медленнее и нерешительнее.
— Мне ужасно жаль, что так вышло… — пролепетала она.
Магьер скрестила руки на груди. Лисил, прикрывший дверь, напрягся, не зная, продолжит ли она терзать его или же обратит свой гнев на иной объект.
— Что значит — ты едешь с нами? — со злостью осведомилась Магьер, обращаясь к Винн. — Что за чушь? Ты должна была уже отправиться в Миишку с деньгами, которые нам заплатил городской совет Белы!
Услуги Магьер и Лисила были оценены более чем щедро. Винн обещала доставить банковский чек в Миишку вместе с письмом к их общему другу Карлину, где подробно объяснялось, почему не приехали они.
— А вместо меня поедет сам домин Тилсвит! — выпалила Винн, явно радуясь тому, что речь зашла не о ее дурных манерах. — Ваш городской совет очень скоро сможет начать постройку нового пакгауза. Домин Тилсвит попросил меня отправиться с вами в эльфийские земли, чтобы служить вам переводчиком. Здешние эльфы сильно отличаются от тех, что живут на нашем континенте, они скрытны и чуждаются людей, так что…
— Никуда ты с нами не поедешь! — отрезал Лисил, потрясенный до глубины души.
Винн, на его взгляд, была все равно что воробышек, птенец-слеток, едва выпорхнувший из гнезда, — чересчур невинна, чересчур наивна, чтобы ввязываться в то, что и для него с Магьер еще оставалось тайной за семью печатями.
— И кстати, ты продала подвеску?
Юная Хранительница примолкла, замялась, затем, насупившись, извлекла из кармана увесистый кошелек и вручила Лисилу.
Полуэльф заглянул в кошелек и обнаружил там пригоршню золотых и серебряных монет, по большей части крон. Этой суммы им должно было с лихвой хватить на все путешествие, по крайней мере он на это надеялся.
— Я получила за подвеску хорошую цену, и… и я еду с вами! — решительно повторила Винн. — Домин Тилсвит не раз помогал вам, да еще приютил в миссии, когда вам негде было ночевать. Он хочет, чтобы я…
— Сомневаюсь, что этого хочет именно он! — раздраженно фыркнула Магьер.
— Наши планы слегка изменились, — заметил Лисил. — Вполне может статься, что, когда мы направимся в эльфийские земли, уже настанет зима. Винн, ты не готова к такому путешествию, а у нас нет времени нянчиться по пути с ученой неженкой.
Винн вдруг выпрямилась, надменно вскинув голову, и смятение, которое только что было написано на ее лице, в один миг сменилось упрямой решимостью. Это выражение Лисилу не раз уже доводилось видеть у нее в Беле.
— И как же ты намерен узнать то, зачем идешь в земли эльфов? — ядовито осведомилась она. — Может быть, ты знаешь эльфийский язык? Или Магьер говорит по-эльфийски? Ах да, как же я забыла — Малец! Он уж точно знает язык эльфов! Значит, он и будет вашим переводчиком?
Лисил уже едва мог сдержать раздражение:
— Неужели ты не понимаешь, что это путешествие обещает быть опасным? Мы движемся вслепую и понятия не имеем, кто или что играет с нами, а уж тем более — почему!
— И все же, — не уступала Винн, — сколько языков ты знаешь? На каких языках ты можешь читать? С языком сородичей твоей матери все ясно. Магьер вообще едва умеет читать. Я могу служить вам переводчиком, да еще говорить с Мальцом, если уж на то пошло. Взамен я добуду для Гильдии новые знания. Я почти год, и сушей, и морем, вместе с моим домином и другими Хранителями добиралась до этих мест. Меня не надо опекать и…
— Ты хоть слушаешь, что тебе говорят? — перебила ее Магьер. — Мы не едем прямо на север. Вначале мы отправимся вглубь материка, в мою родную деревню в Древинке, а это значит, что наше путешествие продлится дольше, чем ты предполагала. На моей родине есть местности, где вовсе не говорят по-белашкийски, и там все твои познания не будут стоить и ломаного гроша. И какой нам прок от твоих услуг?!
Лисил увидел, что при упоминании Древинки на лице Хранительницы появилось странное, почти фанатичное выражение. Мгновение Винн в упор смотрела на Магьер и после минутной паузы заговорила:
— Что ж, тем больше я смогу узнать о… о жизни и культуре тех, кто обитает на этом континенте. Знание языков — главное оружие каталогиста. Если я смогу выучить хоть один новый язык — это путешествие окупится для меня сторицей. Да и вообще… выбора у вас нет. Если вы уедете без меня, я просто последую за вами.
Малец жалобно рыкнул, и на его лохматой морде отразилось то же мрачное раздражение, что и на лице Магьер.
Лисил и его напарница переглянулись, но ни один из них не произнес ни слова.
Хотя Лисил был наполовину эльф, он никогда не встречался с сородичами своей матери и уж тем более не учил их языка. Да, когда они повернут из Древинки на север, Винн и впрямь может оказаться им полезной. Однако же, судя по тому, какой странный интерес проявила упрямая девчонка к путешествию на родину Магьер, она стремится не только посетить незнакомые земли или изучить новые языки…
— Давайте-ка уложим вещи в фургон да расплатимся с трактирщиком, — предложил он. — Договорим по дороге, все равно ведь нам придется возвращаться в Белу, чтобы пополнить припасы.
Чуть заметная усмешка появилась на губах Винн, и девушка направилась к двери.
— Идем, Малец, — бросила она на ходу. — Я тебе кое-что принесла.
Когда она шагнула за порог, Малец поднял голову и вопросительно глянул на Лисила. Тот пожал плечами. Тогда пес заскулил и вприпрыжку бросился за юной Хранительницей. Магьер в крайнем изумлении покачала головой.
Лисил быстро сложил их нехитрые пожитки и с помощью Магьер вынес дорожный сундук из комнаты. На улице его сразу пробрал озноб от осеннего холодка. У входной двери трактира аккуратной горкой были сложены вещи Винн. Обогнув угол здания, полуэльф направился к конюшне — это громкое название носил хлипкий навес на подпорках, одним боком опиравшийся на изрядно потрепанную непогодой и временем стену трактира. Земля под навесом была устлана соломой, грубо строганные жерди разделяли конюшню на некое подобие стойл. В двух таких стойлах лениво переминалась пара упряжных лошадей для фургона.
У конюшни сидела на корточках Винн, развернув перед собой изрядный кусок выдубленной кожи — квадратный, шириной и длиной примерно в локоть. На коже чернилами были начертаны длинные ряды причудливых, с завитушками знаков — и отдельных, и группами по два-три. Некоторые знаки были написаны столбиком, а другие, явно обозначавшие слово или короткую фразу, были заключены в кружки либо квадраты.
Знаки показались Лисилу странно знакомыми, хотя он не мог ни прочесть их, ни вспомнить, где видел что-то подобное. Затем он сообразил, что Винн чертила какие-то надписи мелом на полу комнаты в доме Гильдии. Именно тогда они совершенно случайно узнали тайну Мальца: что на самом деле он маджай-хи, стихийный дух в обличье пса. Винн тогда написала на полу буквы и слова, чтобы Малец мог, указывая на них лапой, отвечать на ее вопросы, — довольно трудоемкий, надо сказать, способ беседовать.
Лисил, а вслед за ним и Магьер подошли ближе. Кусок кожи с надписями Винн выглядел не так сумбурно, как исчерканный мелом пол, но для Лисила это все равно была тарабарская грамота.
Малец склонил голову набок и принялся тыкать лапой в письмена на коже.
— Недурно, — заметил Лисил, — но нам тем не менее надо, едва взойдет солнце, трогаться в путь.
— Но я только хотела показать ему, что я придумала, — озадаченно возразила Винн.
Она внимательно следила за тем, как Малец неуклюже тычет лапами в ряды знаков, потом заговорила на отрывистом, странно звенящем наречии эльфов:
— А бихтва, Малец? А бихтва чеаннис?
Малец продолжал тыкать лапой в знаки, а Винн следила за его движениями, и губы ее беззвучно шевелились. Наконец пес остановился, сел прямо и глянул на Лисила, затем на Магьер.
Винн порывисто выпрямилась, стиснув маленькие кулачки:
— Вы бросили его на улице… на всю ночь?! — Она выговорила это с трудом, как будто давилась словами. — Как… как вы могли?! Одного! Без еды, без питья!
Лицо Магьер окаменело.
— Так вот зачем все это нужно? — осведомилась она так тихо, что Лисил мгновенно напрягся, ожидая взрыва. — Теперь этот блохастый дурень будет пользоваться ее услугами, чтобы вдоволь поскулить и поклянчить?
Малец наморщил нос и, в упор глядя на Магьер, выразительно облизнулся. Лисил от души надеялся, что этот жест ничего такого не означает… или хотя бы, что Магьер так не подумает.
— А я все-таки думаю, что эта штука нам еще пригодится, — заметил он.
Магьер явственно кипела от злости. Тем не менее она нехотя пошарила в фургоне и извлекла оттуда пару ломтей сушеного мяса и фляжку с водой.
— По крайней мере теперь нам легче будет его выспрашивать, — проворчала она, нарезав для Мальца мяса и налив в жестяную миску воды.
Лисил не был в этом так уверен, поскольку Малец до сих пор не проявлял особого желания с ними сотрудничать. Говорить об этом вслух Лисил благоразумно не стал, а вместо этого помог Винн погрузить в фургон ее пожитки. Юная Хранительница порылась в кожаном мешке и вынула оттуда сверток из вощеной бумаги. Когда Винн развернула бумагу, полуэльф учуял запах мяты еще прежде, чем увидел внутри свертка пучок знакомых листочков.
— Я думал, что мы собираемся в путь, а не поселяемся здесь на веки вечные, — съязвил он.
— Я сегодня, чтобы вас догнать, встала затемно, — отозвалась она. — Вы, полагаю, тоже еще не завтракали?
Магьер покачала головой:
— Перехватим что-нибудь в городе, пока будем закупать припасы.
— Ну уж нет! — пылко возразила Винн, извлекая на свет еще один провощенный сверток. — Мне обязательно нужно выпить чаю. Можно попросить трактирщика, чтобы прислал в вашу комнату горячей воды. Именно так и следует начинать долгий и многотрудный день.
Лисил выразительно возвел взгляд к небу и направился назад в трактир, чтобы отыскать пожилую хозяйку.
— И пожалуйста, попроси три чистые чашки! — крикнула вслед ему Винн. — Это чтобы вам не пришлось распаковывать свои.
Полуэльф прикусил губу и рывком распахнул дверь трактира. Вот тебе и «меня не надо опекать»! А ведь Винн только-только присоединилась к ним…
Вечером этого дня, едва солнце скрылось за горизонтом, Чейн открыл глаза. Его внутреннее чутье — даже для вампира — отличалось необычайной точностью. Он всегда засыпал точно на рассвете и просыпался сразу после заката, однако сейчас, впервые на своей памяти, не сразу осознал, где находится. А потом вспомнил.
Он в амбаре, заурядном деревенском амбаре, куда привел его прошлой ночью Вельстил Массинг, его новый спутник. К выщербленной стене, неподалеку от двустворчатых дверей, прислонены железные вилы, заступ и мотыга; остро пахнет лежалым сеном, ржавчиной, сухим навозом. Присутствия скота Чейн не учуял — только близость каких-то мелких живых существ, вероятно местных мышей, да еще теплое тельце его верной крысы, свернувшейся калачиком в кармане хозяйского плаща. Сев на рыхлом ворохе старого сена, Чейн наблюдал, как по паутине, влажно блестящей капельками вечерней росы, неспешно ползет крупный, раскормленный паук. Кокон с яйцами, к которому направлялось насекомое, судя по всему, готов был вот-вот выпустить в мир сотню новорожденных паучат.
Чейну никогда прежде не доводилось просыпаться ни в таком месте, ни в таком состоянии. Он сплел хитроумную интригу, чтобы привести к гибели своего господина и творца и тем самым получить свободу. Теперь же Чейн вдруг затосковал по своей чистенькой комнатке в подвалах роскошного особняка, оставшегося в Беле, — пусть даже за эту комнатку приходилось платить рабством и угодливостью перед хозяином. Он невольно плотнее запахнулся в плащ, хотя вовсе не чувствовал, да и не мог чувствовать холода. За свободу, судя по всему, тоже надо платить.
— Вельстил! — позвал Чейн, предательской хрипотцой нарушив сонную тишину заброшенного амбара.
— Я здесь, — отозвался ровный, аристократически бесстрастный голос.
Чейн невольно вздрогнул, обернувшись к темноте, которая вдруг ожила в стойле напротив. Неясный силуэт пошевелился, неспешно встал и выступил из темноты на пыльный пол перед стойлами.
И, как обычно, Чейн осознал, что совершенно не ощущает своего нового спутника. Оба они Дети Ночи, оба достаточно искушенны в чародейских уловках. Вельстила можно было увидеть, услышать и даже пощупать, однако и обостренное чутье Чейна не могло уловить хоть тень его жизненной силы, точнее, полного ее отсутствия. Как и почему это получалось, Чейн не знал, и это обстоятельство тоже лишало его спокойствия.
Вельстил отряхнул соломинки с черного шерстяного плаща. Он был среднего роста и самого обыкновенного сложения, по человеческим меркам — лет сорока с небольшим. Темно-русые волосы были тщательно зачесаны назад, а потому не скрывали самую приметную его черту — белоснежно-седые прядки на висках. Перчаток на руках Вельстила сейчас не было, и зоркий глаз Чейна тотчас уловил еще одну особую примету: на левой руке его спутника не хватало половины мизинца.
Сам Чейн был выше ростом, с виду лет двадцати пяти, с бледным лицом и длинными, до плеч, каштановыми волосами, которые он заправлял за уши. Прошлой ночью, столкнувшись сразу после всех событий, происшедших в Беле, он и Вельстил едва обменялись парой слов. Теперь Чейн не знал, что сказать, и тем более не знал, чем может обернуться этот новый союз. Он поднял меч, лежавший рядом, в сене, и, откинув полу плаща, вложил оружие в перевязь.
— Куда теперь? — спросил он.
— В трактир, где ночевали Магьер и Лисил, — тотчас ответил Вельстил. — Оттуда мы возьмем ее след.
Чейн поколебался, но все же спросил:
— Зачем ты следуешь за ней?
Вельстил окинул его пристальным, изучающим взглядом точь-в-точь как прошлой ночью и подступил ближе:
— Зачем ты здесь? Почему решил пойти со мной?
В его бесстрастном голосе сквозил только легкий интерес, однако Чейн прекрасно понимал, что его ответ на эти простые внешне вопросы должен прозвучать более чем убедительно. В Беле он жил со своим хозяином, Торетом, бывшим простолюдином, который сумел обратить аристократа Чейна, дабы заполучить телохранителя и вдобавок недурное состояние. Вынужденный во всем подчиняться оборвышу, который сделал его вампиром, Чейн своей главной целью считал найти способ уничтожить Торета. Когда дампир и ее спутник-полукровка явились в Белу для охоты за вампирами, Чейн сумел устроить так, что Торет в итоге лишился головы… однако другие последствия этой интриги оказались совершенно не такими, как он представлял.
— Я поступил опрометчиво, — сознался Чейн. — Я стремился избавиться от Торета, но даже не предполагал, что при этом потеряю свой дом, свои деньги и…
— Друзей из Гильдии Хранителей? — закончил за него Вельстил.
Беглый разговор, происшедший между ними прошлой ночью, внушил Чейну, что надо быть настороже. Вельстил был пугающе осведомлен обо всем, что творилось в особняке Торета, и в особенности о том, что касалось самого Чейна.
Сейчас Чейн медленно кивнул.
— Вот чем, значит, ты намерен был заниматься после того, как избавишься от Торета? Вольготно проводить время с домином… как его… Тилсвитом и с его ученицей, малюткой Винн?
Чейн едва не вздрогнул, но огромным усилием воли сумел сдержаться.
Правда, он рассчитывал на то, что после гибели Торета присвоит его особняк, вернет утраченное наследство и, храня в тайне свою вампирскую сущность, счастливо и мирно проведет долгие годы в обществе Хранителей. Магьер, однако, разоблачила его, и, хотя он сумел избавиться от рабства, все прочее оказалось для него потеряно, в том числе и дружба Винн.
И идти ему больше было некуда.
Вельстил, который шел по пятам за дампиром, преследовал собственную цель, а вот Чейн сейчас мог желать только одного: отомстить Магьер за то, что она лишила его всего. Ради этого он готов был согласиться на все, чего ни потребует Вельстил.
— И вот теперь я здесь, — вслух сказал Чейн. — А ты выслеживаешь дампира. Зачем?
— Она жизненно необходима для моих целей, — ответил Вельстил. — Но ты… ты ведь стал вампиром сравнительно недавно. Твои родные, быть может, еще живы. Отчего бы тебе не отправиться домой? Если они захотят от тебя избавиться, они с радостью возместят тебе хотя бы часть утраченного наследства.
Чейн покачал головой:
— Я не могу вернуться домой попрошайкой, клянчащим милостыню. Если мой отец узнает, как я лишился… Нет, я не могу.
Вельстил молча огляделся по сторонам, а затем взор его вернулся к небольшому бронзовому фиалу, который висел на цепочке на шее Чейна. Вельстил указал вначале на меч Чейна, затем на бронзовый фиал:
— Ты силен, учен и ловок, а стало быть, можешь мне пригодиться. Я оплачу тебе путешествие на запад через океан до Колм-Ситта или же оттуда до Самоа-Гальба, столицы Суманской империи. В обоих этих городах есть крупные миссии Хранителей Знания. Там ты найдешь много такого, что и не снилось миссии, прозябающей в Беле. Я знаком в тех местах с некоторыми влиятельными людьми и снабжу тебя рекомендательными письмами. Время на твоей стороне. Всего через тридцать лет не останется никого, кто помнил бы хотя бы твое имя, и ты, если пожелаешь, сможешь вернуться в Белу. Время — вот единственное настоящее преимущество таких, как… мы.
В последних словах Вельстила прозвучала нескрываемая горечь, и это дало Чейну новый повод для размышлений. Неужели Вельстил презирает свою собственную сущность? Чейн решил, что обдумает это позже.
— А взамен? — спросил он.
— Помогай мне во всем — и будешь вознагражден, — ответил Вельстил и добавил, понизив голос: — И забудь свои дурацкие помышления о мести.
Предложение Вельстила слегка попахивало новым рабством, и тем не менее туман, скрывавший будущее Чейна, хотя бы отчасти рассеялся. Он по-прежнему отчаянно мечтал еще хоть разок встретиться и поговорить с Винн, но теперь, когда она знала, кто он такой, это не представлялось возможным. Перспектива найти пристанище в другой миссии Хранителей была по крайней мере лучше, чем ничего. Мысль об этом порождала в нем волнение, отчасти родственное тому возбужденному ликованию, которое дарила теплая кровь, струящаяся из вен перепуганной насмерть жертвы. Если же Вельстил вздумает забыть о своем обещании, всегда можно будет все-таки отомстить дампиру, а заодно — за обман — и самому Вельстилу.
И Чейн коротко кивнул в знак согласия.
Вельстил натянул черные перчатки и уверенным шагом направился к выходу из амбара. Чейн подхватил мешок и стянутый ремнями сундучок, в котором хранились его пожитки, и двинулся за ним. По пути они не обменялись ни словом.
Лес между крестьянскими полями был довольно редкий, но Вельстил все равно предпочитал идти под прикрытием деревьев и держался подальше от дороги, до тех пор пока они не вышли к небольшому трактиру. Неказистый домик, окруженный такими же невзрачными строениями, стоял на большом тракте, который начинался у самых ворот Белы. Неухоженный, изрядно потрепанный непогодой и временем, с конюшенным навесом, который явственно клонился к западной стене, трактир не слишком-то походил на популярное заведение. Не многие путешественники захотели бы остановиться здесь, когда совсем неподалеку начинался большой город. Что до покидавших Белу, то они обычно трогались в путь на рассвете и не видели смысла в том, чтобы так скоро искать себе ночлег.
Вельстил постучал в дверь трактира. Ответа не было, и тогда он снова постучал. Наконец дверь приоткрылась, и оттуда выглянула полная седоватая женщина. Разглядев недешевый шерстяной плащ Вельстила, она приоткрыла дверь чуть пошире.
— Не ждала я, что на ночь глядя кто-нибудь появится, — пояснила она вполголоса, вглядываясь в чересчур изысканных для ее заведения клиентов. — Комната свободная есть, да только она не убрана.
Чейн шагнул ближе. Странно было, что в таком небольшом трактире комната, освобожденная предыдущими гостями, оставалась весь день неубранной. Принюхавшись, он обнаружил, что от хозяйки трактира несет не только застарелым потом, но и дешевой выпивкой. Скорее всего она не ожидала сегодня новых постояльцев, а потому, получив плату за ночлег от Магьер, прикупила себе кувшин вина и до самой темноты предавалась пьянству. Чейн брезгливо поморщился.
— Нам не нужна комната, — вежливо пояснил Вельстил. — Мы условились встретиться здесь со своими друзьями, да вот задержались. Та, кого мы ищем, — высокая молодая женщина с черными волосами, а при ней светловолосый мужчина и пес. Они были здесь?
Женщина задумалась, а Чейн вдруг сообразил, что не так уж она глупа или пьяна, как могло показаться вначале. Ее коричневое платье было изрядно вылинявшим, застиранным, но отнюдь не грязным, и, хотя из косы выбивались седые пряди, сама коса была заплетена ловко и аккуратно. Трактирщица искоса глянула на Чейна:
— Так вы, господа хорошие, друзья той черноволосой грубиянки и ее приятеля-полукровки? Как бы он там ни обматывал голову шарфом, а все без толку. Глаза-то никуда не спрячешь.
Лицо Вельстила даже не дрогнуло, когда он извлек из кошелька монету — полновесный серебряк, куда больше, чем мог бы стоить ночлег в подобном заведении.
— Не могли бы мы осмотреть комнату? Возможно, они оставили какой-нибудь намек на то, в какую сторону направились.
Глаза женщины на миг широко раскрылись. Схватив монету, она что-то проворчала и отступила вглубь дома, чтобы взять фонарь:
— Заходите.
Вслед за трактирщицей Вельстил прошел в узкий боковой коридор. Чейн отправился за ними, гадая, какой намек Вельстил полагает обнаружить в неубранной постели или в ночном горшке. Старуха распахнула перед ними единственную в коридоре дверь. Постель в комнате и вправду оказалась не убрана, а сама комната, насколько Чейн смог разглядеть из-за спин Вельстила и трактирщицы, была совершенно пуста — ни единой забытой мелочи. Трактирщица остановилась прямо перед Чейном, и он тотчас почуял, как в тускло освещенной комнате пульсирует под ее кожей теплая кровь.
В Беле ему часто доводилось секретности ради охотиться в бедняцких кварталах. Если времени хватало только на то, чтобы насытиться, Чейн не утруждал себя излишней разборчивостью при виде грязной, оборванной или в стельку пьяной добычи. И сейчас он шагнул через порог и, нагнав старуху, которая шла за Вельстилом, потянулся к ее дряблой, морщинистой шее.
Вельстил повернулся, оглядывая комнату при свете фонаря, который держала в руке трактирщица, и взгляд его упал на Чейна. Он медленно, едва заметно, но выразительно покачал головой.
Чейн усилием воли вынудил себя опустить руку. Жаркий гнев всколыхнулся в нем, заглушив даже чувство голода. Трактирщица, словно лишь сейчас осознав, что оказалась наедине с двумя чужаками, настороженно оглянулась на него.
— Куда они отправились? — спросил Вельстил.
— А мне почем знать? — буркнула она. — Я в дела постояльцев нос не сую!
— В этом я и не сомневался, — любезным тоном заверил Вельстил и достал из кошелька еще один серебряк. — Но быть может, вам, сударыня, довелось случайно услышать что-то, что может навести нас на след?
Снова женщина что-то пробурчала себе под нос:
— Полукровка вроде как сказал, что им надо вернуться за припасами в Белу, а женщина говорила, что они, мол, по суше обогнут залив. Больше ничего не помню.
Вельстил положил монету ей на ладонь и, взяв хозяйку за плечо, направил к двери. Чейн отступил в сторону, чтобы пропустить старуху.
— Вы нам чрезвычайно помогли, сударыня, — сказал Вельстил. — Если б вы могли на минутку оставить нас здесь, в этой комнате, то мы бы очень скоро закончили свои дела и двинулись в путь.
Зажав в кулаке две монеты, трактирщица искоса поглядела на него и не стала спорить.
— Доброй ночи, сударь, — пробормотала она, вспомнив вдруг о хороших манерах.
— Доброй ночи, — вежливо ответил Вельстил и закрыл за ней дверь.
Когда шаги старухи стихли в коридоре, Чейн повернулся к Вельстилу:
— В доме ни души, тревогу поднять некому. Кто знает, когда еще у нас будет возможность покормиться?
Вельстил с угрожающим видом подался к Чейну:
— Я не допущу, чтобы ты, как бешеный волк, оставлял за собой трупы! Или сдерживай свои порывы, или мы тут же распростимся, понял?
Чейну, который едва только избавился от Торета, совсем не по вкусу было опять исполнять чьи-то приказы, однако он смолчал. Голод отступал раздражающе медленно, и все чувства Чейна, обостренные близостью теплой крови, с удвоенной ясностью воспринимали окружающее. Запах крови и жизни с уходом трактирщицы ослаб, и на смену ему пришел иной, более тонкий аромат.
Сладостный, свежий, можно сказать, бодрящий, этот аромат напомнил Чейну тихие вечера, проведенные над древними рукописями и свитками, яркий свет необычной лампы — из тех, которыми пользовались Хранители. Он почти явственно видел, как рядом с ним сидит Винн, почти явственно чуял запах целебных трав, неотлучно сопровождавший ее повсюду. И этот сладостный аромат… но нет, так пахнут вовсе не целебные травы.
— И что теперь? — осведомился Чейн, обводя взглядом нехитрую обстановку комнаты: измятая постель, табуретка, ночной столик, на котором стоят три кружки да наполовину сгоревшая свеча.
— Вернемся в Белу и купим себе лошадей, — ответил Вельстил. — Магьер отправляется в долгий путь. Я это подозревал, но окончательно уверился только сейчас. В таком большом городе, как Бела, закупка припасов наверняка заняла у них добрых полдня. Они ненамного обогнали нас, а до рассвета мы еще больше сократим этот разрыв. Надо поторопиться — кто знает, когда нам удастся найти конюшню, которая была бы открыта и ночью.
Чейн едва слышал его рассуждения. Взгляд молодого вампира был прикован к трем глиняным кружкам, стоящим на ночном столике. Он шагнул ближе — и снова его окутал странный, навевающий воспоминания аромат. Холодея от недоброго предчувствия, Чейн взял в руки кружку.
На дне ее, в лужице остывшего чая, лежал одинокий листик мяты.
…Вечер в миссии Хранителей, разговоры вполголоса или дружелюбная тишина, исследовательский азарт, разбуженный свитком эпохи Забытых лет, скудным лоскутком давно прошедшей истории мира… Именно в тот вечер Винн в последний раз угощала Чейна таким вот чаем. Ученый и Хранительница Знаний, сведущая, тонкая, мудрая, она не тратила свою жизнь на тяжкий будничный труд во имя куска хлеба, подобно всему двуногому нерассуждающему скоту. Удивительная, бесценная, единственная в своем роде Винн.
И она была здесь с Магьер и Лисилом.
Неужели Винн присоединилась к ним? Чейну еще долго предстоит вести тонкую и сложную игру, покуда он не решит, мстить ли Магьер или верно служить загадочным целям Вельстила. Что, если в самой гуще этой интриги окажется Винн, хрупкая, наивная, неспособная за себя постоять?
Рука Чейна дрожала, когда он ставил кружку на стол… и тут же он ощутил на себе внимательный взгляд Вельстила.
— В чем дело? — спросил Вельстил.
— Да так… пустое.
Число кружек, стоявших на столе, не ускользнуло от внимания Вельстила. Спутник Чейна шагнул ближе, взял кружку, которую только что рассматривал Чейн, повертел в руках, изучая остатки питья.
— Вряд ли в чаепитии участвовал пес. Кто же был этот третий?
Чейн молча поднял руки, всем своим видом показывая, что у него нет предположений.
Вельстил вернул кружку на место.
— Что ж, пойдем?
Чейн не сразу сумел отвести взгляд от кружки Винн. Ему все еще кружил голову запах мяты.
Окраины Белы остались позади, и теперь Малец пробирался в сумерках через придорожный кустарник. Уже изрядно стемнело, но Магьер упрямо требовала ехать дальше — как будто полдня, проведенные в городе, выбили их из неведомого расписания и теперь придется из кожи лезть, чтобы успеть вовремя. Краем уха Малец слышал, как мерно стучат по тракту колеса катящегося позади фургона.
Его сотоварищи закупили в Беле теплые зимние плащи, несколько запасных рубашек и съестное — в достатке, но все же маловато той копченой баранины, которую обнаружил на рынке Малец. Словом, запаслись на славу, и вот теперь опять впереди долгий путь — приятное разнообразие после оседлой жизни в Миишке. Малец не мог помешать этому путешествию, да и не собирался мешать, если бы оно и впрямь помогло Лисилу узнать правду. А вот поиски в прошлом Магьер — иное дело, совсем иное…
Малец бежал, наслаждаясь силой своих мускулов, точностью движений, шорохом травы, которая на бегу задевала его серебристую шерсть. И замедлил бег, чтобы свернуть в придорожную рощицу, пробежаться по рыхлой траве небольшой прогалины.
Порыв ветра, взъерошивший его шерсть, налетел не сбоку, между деревьев, а прямиком с неба, и не сразу ему отозвалась шорохом потревоженная листва. Лес, со всех сторон обступавший Мальца, задышал, зашевелился, зашептал, как живой.
Пес развернулся, и в горле его зарокотало негромкое ворчание.
Вокруг прогалины росли в кажущемся беспорядке ели и березы, глубоко запустившие в землю свои мощные корни. Ветви их сплетались друг с другом, как будто часовые, взявшись за руки, замыкали невидимый круг. Позади этих безмолвных стражей темнел лес. Малец пристально вгляделся в эту темноту, но так и не сумел различить ничего из ряда вон выходящего. Зато он заметил, что в тех местах, куда он долго смотрел, а потом отвел взгляд, стена берез и елей становилась ощутимо плотнее. Нечто двигалось внутри их ветвей, и от этого движения листва и сучья деревьев едва заметно дрожали.
«Глупец… еретик… предатель!»
Шепот несся со всех сторон, хлеща, точно плетью, разум Мальца, и пес зарычал, завертелся, взрывая лапами опавшую листву и хвою.
Из густых теней, таящихся за деревьями, глядели на него сверкающие глаза, как будто сами звезды пали с неба и запутались в густой листве. В темноте над головой прошуршали крылья, и Малец инстинктивно прянул вбок. Небольшой зверек, цепляясь коготками за кору, проворно вскарабкался вверх по стволу самого кряжистого из деревьев, окружавших прогалину и Мальца.
Пес развернулся к этому древнему стражу с мощным узловатым стволом и ветвями, скрюченными, как старушечьи пальцы. В душе его зародился и рос жгучий стыд, но Малец пока еще со всех сил сопротивлялся ему. Нечто двигалось среди ветвей могучего дерева-стража, незримое, но, безусловно, живое, и от этих движений клочки тьмы между сучьями дерева то увеличивались, то сокращались вновь, как будто закрывались и вновь открывались рты, неустанно проклинавшие его, Мальца.
«Воплотился в сем позор всего нашего рода. Как он мог презреть свою цель?..»
Малец сжался в комок, припал к земле, ни на миг не отводя взгляда от своего обвинителя. И со всех сторон из темноты доносились до него мысленные возгласы других, выражавшие полное согласие с обвинением.
Здесь собрались его сородичи.
Отовсюду, со всех сторон, во всех мыслимых лесных обликах подступали они. Среди ветвей и листьев, сучьев и коры — всюду, где был хоть малый клочок темноты, сверкали, в упор глядя на Мальца, бесчисленные глаза. Даже в воздухе, даже в земле ощущалось присутствие стихий, вернее, стихийных духов — и в конце концов Малец почувствовал их даже в зудении собственной кожи под густым мехом.
Кольцо деревьев, окружающее прогалину, было буквально пропитано духами стихий.
«Я пока еще не проиграл», — ответил Малец им всем разом.
По прогалине пронесся возмущенный треск сучьев:
«Но ведь ты же позволил дочери мертвеца ступить именно на тот путь, от которого ты должен был ее отвратить? Останови ее!»
Малец содрогнулся, замер, цепенея, перед древним деревом и бессильно уронил голову.
«Как?.. Что я могу сделать?»
Стая птиц — черных, чернее ночи — сорвалась с ветвей дерева и ринулась на него. Малец отскочил, и птицы с пронзительным криком растаяли во тьме. Эхо их крика долго еще перекатывалось в ночи.
«Заставь ее…» — был ответ.
Малец отступил на шаг.
«Нет».
«Используй чары…»
Из собачьего горла вырвался низкий рык — ярость, закипевшая в душе Мальца, превозмогла стыд. Да, он был послан к Магьер именно затем, чтобы не дать ей узнать правду о своем прошлом, но сейчас сородичи требовали от него слишком многого. Он не станет вынуждать Магьер изменить свое решение. Он не станет воздействовать на ее разум.
«Никогда».
Воздух на прогалине сделался вдруг обжигающе горячим. Малец заметался из стороны в сторону, но жгучий ветер неизменно нагонял его. Ветви и сучья, камни и комки земли так и летели в него, хлестали со всех сторон. Тогда он припал к земле, скорчился, зажмурясь, и глубокая, непереносимая печаль, как волна, накрыла его с головой. Нет, он никогда не станет силой принуждать Магьер к чему бы то ни было, никогда не станет повелевать ею, как бессловесной рабой… но и никогда не покинет ее.
«Я с ней, всегда рядом, я буду направлять ее. Я пока еще не проиграл».
Жгучий ветер унялся, град камней и земляных комьев больше не молотил по его шкуре.
Тишина воцарилась так надолго, что Малец уже подумывал, не остался ли он опять один в лесу, но нет — он чувствовал, что сородичи рядом, что они просто молчат, молчат и размышляют. И наконец в его разум проникло понимание:
«Мы подождем».
Малец слышал свое собственное тяжелое и хриплое дыхание, ощущал неистовый стук сердца, зябкий холод остывшей к ночи земли. И больше ничего. Тишина стояла в лесу, и даже зуд под шкурой Мальца прекратился.
Дунул легкий ветерок, и беспечно зашуршала ему в ответ листва. Сумрачной стены деревьев, окружавших кольцом прогалину, больше не было. Ели и березы вновь росли так же беспорядочно, как было, когда Малец только появился на прогалине. Когда он поднял голову, все его сородичи бесследно исчезли — и теперь его окружал обычный, незамысловатый живой мир.
— Мале-ец! — донесся из темноты крик Лисила. — Мале-ец! Куда, сожри тебя геенна, ты девался?
Пес развернулся, прыжками помчался к дороге, но вскоре остановился, оглянулся назад и сел с выжидающим видом на полпути между трактом и прогалиной. Подкатил фургон, и Магьер резко осадила коней.
— Посмей только еще раз удрать — уши оборву! — процедила она.
Из фургона выбралась Винн, пошатываясь и растирая затекшие ноги. На ней были облегающие штаны, прочные сапожки и белая рубаха, плащ с капюшоном, едва доходящий до коленей. Без длинного серого одеяния Хранителей девушка выглядела непривычно, по крайней мере не так солидно.
— Мне плевать, как далеко от города вы намерены уехать! — выпалила она на одном дыхании, сердито косясь на Магьер, сидящую на козлах фургона. — Лично я считаю, что за целый день, не считая половины ночи, мы проехали более чем достаточно!
Прежде чем Магьер успела достойно ответить на это заявление, Лисил, восседавший рядом с ней на козлах, легко спрыгнул на землю.
— Я согласен с Винн, — сказал он. — И кстати, Малец уже нашел подходящую прогалину, где можно со всеми удобствами остановиться на ночлег.
— Если бы мы сели на какое-нибудь судно, — заметила Магьер, бросив вожжи, — оно доставило бы нас через залив прямиком к Вудранской бухте и устью реки Вудрашк. Тогда нам не пришлось бы тащить с собой этот фургон и, кстати, беспокоиться о том, где остановиться на ночлег.
— Я уже говорил это и еще раз повторю: никогда в жизни я больше добровольно не поднимусь на борт никакой плавучей посудины! — огрызнулся Лисил. — Чтобы меня опять сутки напролет выворачивало наизнанку — слуга покорный!
Они спорили так уже не в первый раз, но и эта привычная сцена не принесла Мальцу успокоения. И все же он, держа ответ перед сородичами, ни единым словом не покривил душой. Да, он никогда не изменит своей цели, но никогда и не попытается подчинить своей воле Магьер. Переубедить ее — иное дело, и на это у него еще осталось время.
Пока Винн доставала из фургона дорожные пожитки, а Магьер занималась лошадьми, Лисил с бурдюком для воды направился в ту сторону, где сидел Малец. Проходя мимо пса, полуэльф рассеянно потрепал его по голове, но тут же отдернул руку и поморщился.
— В чем это ты ухитрился вываляться? — проворчал он, вытирая испачканную ладонь. — И вот это — стихийный дух?! Клянусь моим несчастным, отбитым о доски задом! Мы всего-то первый день в пути, а тебя уже надо отмывать!
Малец улегся там же, где сидел, и так лежал, не сводя глаз со своих спутников, пока ночь окончательно не вступила в свои права.