ГЛАВА 15

Магьер окоченела от холода, когда вслед за Ворданой переступила порог странного дома. От того, что она увидела внутри, по спине у нее поползли омерзительные мурашки.

К стене у самого входа был прислонен железный посох, весь покрытый пятнами и истертый от долгого пользования. На грубо сколоченных полках и столах тесно стояли кувшины и прочие самые разнообразные сосуды — глиняные, металлические, стеклянные. В стеклянной банке, которая была ближе всего к Магьер, плавали в мутной жидкости куски плоти, а в самую ее стенку уткнулась изогнутая кость с остатками хряща. Магьер не знала, кому при жизни принадлежала эта кость, да и не хотела знать. В очаге вовсю полыхал огонь, но жар, волнами исходящий от него, только прибавлял в комнате удушливости и спертости.

Вордана прошел в дальний конец комнаты и распахнул другую дверь, ведущую в коридор.

Магьер пошла за ним, стараясь держаться поодаль, — в душной комнате вонь, распространяемая мертвым чародеем, становилась попросту невыносимой. Стены коридора были не из камня, а из грубо обтесанного гранита. К изумлению Магьер, в конце коридора оказалась громадная пещера.

Факелы, воткнутые прямо в землю, горели ярко, но их свет не мог разогнать темноту, царившую под огромным сводом. Пещера, как поняла Магьер, находилась внутри гранитного уступа. В длину она достигала по меньшей мере ста шагов. Прямо перед Магьер, посреди пещеры, располагалась массивная гранитная плита, опирающаяся на два коротких, гранитных же столба. Часть ее поверхности была накрыта измятым белым атласом. Перед плитой, над грудой хвороста, стоял огромный треножник, а на нем на цепях покачивался чугунный чан. Вошел Лисил, остановился рядом с Магьер и завертел головой, разглядывая пещеру.

— Дампир… — произнес низкий гулкий голос, и это слово, поднявшись вверх, заколыхалось в темноте. — Я уж засомневался, правду ли мне сообщают.

Магьер вгляделась во тьму, но ничего не увидела.

Затем из густой тени, лежащей за пределами света факелов, выплыл неясный силуэт в темно-серой мантии с капюшоном. Пламя высветило на складках ткани едва заметные знаки, которые тут же замерцали, то исчезая, то появляясь вновь. Почти все лицо прикрывала маска из старой кожи — виднелись только сухие губы да костистый подбородок.

Вордана почтительно поклонился вновь прибывшему.

Когда силуэт в мантии подплыл ближе, Магьер разглядела, что в маске нет прорезей для глаз. Она могла лишь гадать, видит ли ее это существо, а потому предостерегающим жестом вытянула вперед руку с саблей:

— Ближе подходить не стоит.

Некто в маске тут же остановился. Голова его медленно повернулась вправо, влево, как будто он прислушивался к чему-то. В пещеру проскользнул Малец и остановился рядом с Лисилом, не издавая ни звука, лишь оскалил зубы в беззвучном рычании. В тот же миг закрытое маской лицо безошибочно повернулось к псу.

Дампирская сущность Магьер пробудилась уже настолько, что чувства ее обострились. Она видела, как под мантией ритмично вздымается и опадает грудь человека в маске, чуяла, как едва слышно, но все же явственно бьется его сердце. Он был живой, он был смертный — вот и все, что Магьер сейчас могла о нем сказать.

— Ты Убад? — спросила она.

— Да, таково одно из моих имен, — ответил он. Предлог «из» прозвучал у него как «ис-с» — со змеиным пришепетыванием.

— У меня есть вопросы, — холодно проговорила Магьер. — Мне сказали, что ты можешь на них ответить.

— О да! И я жажду сделать это уже много лет. — Убад встал перед Магьер и ее спутниками, указал на нее иссохшим, пергаментно-бурым пальцем. — Превосходно! Твои волосы, твоя плоть, твоя сила — все совершенно. Сочетание дня и ночи, живого и мертвого!

— Начинай отвечать, старик! — взорвался Лисил. — Вопросы, я так думаю, тебе и так известны.

Тотчас же их окружила стайка духов. Призрачный солдат со вспоротым животом закачался перед Лисилом.

— Ты здесь по прихоти вот этого… — прошипел Убад, ткнув пальцем в Мальца, — этого притеснителя! Изменить это я уже не могу, но ты для меня — ничто. Придержи язык, не то я сам найду способ тебе его придержать!

— Перестань, — прошептала Магьер, повернувшись к Лисилу и прижав ладонь к его груди. — Успокойся… все в порядке.

Она только сейчас заметила Винн, которая пряталась за спиной Лисила. Девушка по-прежнему держала холодную лампу, и ее округлившиеся глаза ловили каждое движение… нет, не старика в маске, а Ворданы. Магьер тоже тревожило, что Вордана, разлагавшийся на глазах, тем не менее не был уничтожен, как полагала Винн.

— Почему он еще держится? — спросила она, обращаясь к Убаду и показывая на мертвеца-чародея.

Убад обвел плавным жестом призраков, которые окружали Магьер и ее спутников:

— Я чарами принуждаю мертвых служить мне и за долгую жизнь научился многому. Вордана — верный слуга… и к тому же полезный. Он воззвал ко мне о помощи, и я сохранил его.

— А если я прямо сейчас снесу ему голову с плеч? — вкрадчиво осведомилась Магьер. — Он останется все так же полезен?

Вордана вздрогнул так, что складки его мантии громко зашелестели. То ли предположение Магьер всерьез испугало его, то ли он не был уверен в исходе такого опыта. Что по этому поводу думал Убад — понять из-за маски было сложно, но его сухие морщинистые губы сжались.

— Ты явилась сюда затем, чтобы обсудить здоровье моих слуг? — спросил он и, не дождавшись ответа, почти сразу продолжил: — Как ты вообще нашла меня? Вордана лишь недавно узнал, что ты вернулась в эти края.

Магьер не считала себя обязанной отвечать на вопросы Убада, но ответить на этот вопрос она поклялась жизнью Лисила.

— Нас направила сюда Оскелина.

«Моя ученица?!» — вскрикнул в сознании Магьер голос Ворданы.

Похоже, Оскелина была прочно связана не только со своим «хозяином», но и с Ворданой.

— Неожиданно, — проговорил Убад, словно и не заметив несдержанности своего слуги. — Впрочем, нам еще о многом надо поговорить и я многое должен тебе показать.

— Кто мой отец? — спросила Магьер. — Вельстил Массинг?

— Не так быстро, не так близко, — отозвался Убад, покачав головой, и, развернувшись, заскользил к расположенной посреди пещеры гранитной плите. — Я все покажу тебе, а потом… потом ты еще поблагодаришь меня за то, что я развеял фальшивую личину, которую ты носила до сих пор. Тебе уготована иная, куда более великая судьба.

— Отвечай и не вздумай лгать! — жестко бросила Магьер. — Мне не нужны и не интересны твои лживые россказни о моем прошлом. Я им не поверю.

Убад остановился, по-прежнему спиной к ней.

— А своей матери ты поверишь?

У Магьер перехватило дыхание.

— Мороками ты меня не обманешь! — процедила она сквозь зубы. — Твой дохлый прислужник уже пытался это сделать.

— Ты меня неверно поняла, — сказал Убад. — Я не чародей и не занимаюсь магическими трюками. Я работаю с мертвыми, а мертвые — это прошлое… и порой будущее. Именно прошлое ведет нас к будущему, а так ли это — спроси у вот этой ученой малютки и у пса. Гляди же, дитя мое, вот оно — твое прошлое.

С этими словами он взялся за край белого атласа и одним движением сдернул ткань.

На гранитной плите лежали тщательно собранные в скелет кости, почти такие же белые, как полотно, которое было под ними расстелено. Череп, повернутый вправо, был аккуратно насажен на позвонки и начищен почти до блеска, словно драгоценная реликвия. Скелет был человеческий, кости — тонкие, женские.

У Магьер перехватило дыхание.

Малец бросился вперед, рыча и скаля зубы. Проскочив сквозь призраков, которые толпились на его пути, он вздрогнул и отшатнулся в сторону. Развернулся вправо, описал круг и снова двинулся к Убаду.

— Нет… нет… — шептала, как в забытьи, Винн.

Убад не обратил на Мальца никакого внимания, зато Вордана тут же впился взглядом в пса, и в сознании Магьер зазвучал гулкий монотонный речитатив заклинания. Она не успела даже шагнуть к Вордане, а Малец уже отпрыгнул назад, и рычание его оборвалось. Пес резко встряхнулся и прыгнул. Приземлившись в двух шагах от чародея, он разразился яростным лаем.

Вордана остался стоять на месте, но Магьер успела заметить, как его передернуло, — и чародейский речитатив оборвался.

— На сей раз ты нас врасплох не застанешь, — сказал Лисил. — Да и на Мальца, похоже, твои чары больше не действуют.

Магьер неотрывно глядела на скелет, лежащий на гранитной плите.

— Это не моя мать, — прошептала она. — Моя тетя сама хоронила ее, и в детстве я часто ходила на ее могилу.

— А ты используй свои умения, — с вызовом бросил Убад. — Коснись этих костей — и сама увидишь, кому они принадлежат.

— Она умерла не здесь, так что этот прием не сработает… и ты, сдается мне, прекрасно это знаешь! — отрезала Магьер. Чем сильнее разгорался в ней гнев, тем острее становилось отчаяние.

Убад покачал головой, едва слышно вздохнул:

— Это не совсем так. Она твоя мать, плоть от плоти твоей… кость от кости, если уж на то пошло. Коснись ее — и увидишь.

Не в силах оторвать взгляд от плиты, Магьер сделала шаг вперед. Лисил схватил ее за руку.

— Это обман, — сказал он. — А если и нет — вспомни, что я сказал тебе тогда на кладбище. Ты не хочешь это увидеть. Ты не хочешь увидеть, как она умирает на твоих руках.

Воздух вокруг Магьер вдруг резко забурлил, разметав ее волосы, и призрачный солдат бросился на Лисила.

Его прозрачный кулак ударил полуэльфа в висок, насквозь пронзив череп. Лисил скрючился от боли, выкатив глаза, а вокруг Магьер творилось уже самое настоящее буйство.

Призраки носились кругами, словно клочья изорванного ветром тумана, но Магьер они даже ни разу не задели — все набрасывались на Лисила. Винн пятилась к выходу в коридор, когда двое стремительно летящих призраков туманными стрелами пронзили ее грудь. Девушка, даже не вскрикнув, рухнула на пол пещеры, и холодная лампа выпала из ее рук.

— Убад… — простонал Лисил.

Он все так же цеплялся за руку Магьер, но уже выронил клинки. Магьер развернулась так, чтобы оказаться между ним и иссохшим стариком в маске. Свободной рукой она подтянула Лисила к себе, пытаясь прикрыть его от призраков своим телом, и услышала, как Винн закричала от боли. Лисил выдернул из ременных ножен на запястье стилет и держал его за лезвие, пряча между собой и Магьер, где никто больше не мог увидеть его.

Охваченная смятением, Магьер заглянула в янтарные глаза Лисила, и тогда он шепнул ей:

— Доберись до Убада!

С этими словами Лисил толкнул Магьер вперед и взмахнул рукой. И лишь когда он метнул стилет, Магьер поняла, что он задумал.

Она развернулась и с саблей в руке бросилась в ту же сторону, куда летел клинок.

Стилет, вращаясь на лету, метил прямо в маску Убада, но старик даже не шелохнулся. Зато краем глаза Магьер заметила, как Вордана в панике вскинул руку.

Стилет застыл в воздухе почти перед самым лицом Убада.

Взмахнув саблей, Магьер прыгнула к старику. Вордана, сжимая в руке топазовый амулет, подался было к ней, но тут по пещере эхом прокатилось рычание, и мертвец-чародей исчез из поля зрения Магьер.

Стилет с глухим стуком упал на пол пещеры. Магьер услышала, как клацает зубами Малец, и с затаенным злорадством поняла, что Вордане сейчас не до нее. Сама она не шевелилась, и изогнутый кончик ее сабли, прорезав мантию Убада, уперся в его горло.

— Отзови своих мертвецов, не то сам к ним присоединишься! — приказала Магьер.

Убад не шелохнулся, не произнес ни звука.

Рычание Мальца стало тише, и Вордана, неистово отбивавшийся от пса, тоже затих.

— Лисил? — позвала Магьер, не сводя взгляда со своего пленника. Ответа не было. — Лисил!

— Все в порядке, — отозвался сзади знакомый голос, и Магьер услышала, как приближается к ней его тяжелое, неровное дыхание.

— А Винн?

Лисил ответил не сразу:

— Она уже на ногах.

— Мертвые… живые… — прошептал Убад, и его тонкогубый рот растянулся в ухмылке. — Не так уж они далеки друг от друга, как считают смертные. Это заблуждение не для таких, как я и ты. Ну, ты все еще хочешь услышать ответы на свои вопросы?

Он медленно отплыл с дороги Магьер, не удостоив вниманием неглубокий порез на шее, из которого сочилась кровь. Искоса наблюдая за ним, Магьер протянула руку и коснулась черепа, лежащего на гранитной плите. Перед ее мысленным взором тотчас пронеслись обрывки видений.

Синяя ткань… платье, то самое, что когда-то отдала ей тетка Бея. И длинные черные волосы…

Магьер отдернула руку.

— Не может быть, — прошептала она и глянула на Убада, ни о чем так страстно не мечтая, как прирезать его. — Ты нанял кого-то раскопать могилу моей матери?

Убад махнул рукой, как бы отметая этот незначительный вопрос, а затем протянул руку к Вордане.

Мертвец-чародей, вокруг которого все еще хищно кружил Малец, с трудом поднялся на ноги. Двигаясь с чрезвычайной осторожностью, Вордана выдернул из земли горящий факел и направился к центру пещеры. Магьер попятилась, чтобы ни на миг не терять его из виду. Вордана сунул факел в груду хвороста, лежащую под чугунным чаном. Занялось и тотчас ярко вспыхнуло пламя.

— Я могу сделать так, чтобы ты поговорила с матерью, — сказал Убад. — Пусть она сама покажет тебе, кто ты есть.

У Магьер неистово застучало сердце. Поговорить с матерью, которой она никогда не видела, хоть на миг услышать голос Магелии — чего-чего, а вот такого она себе и представить не могла. И этот драгоценный дар предлагает ей Убад, стервятник, иссохший от времени полутруп… Что ж, пусть. Она все равно не в силах отказаться.

— Мы с ней будем говорить наедине? — спросила она.

Убад кивнул:

— Она будет в тебе. Она покажет тебе все, о чем ты попросишь.

— Магьер! — глухо вскрикнул Лисил. — Не надо!

Отсвет пламени факелов плясал на маске Убада. Магьер дорого дала бы, чтобы узнать, какое выражение лица сейчас скрывает эта маска. Она ненавидела Убада всем сердцем, но куда сильнее было отвращение, которое он в ней вызывал.

— Помолчи, Лисил, — сказала она. — Если это не моя мать — я сразу распознаю обман.

Убад извлек из складок мантии узкий кинжал и взял в руки одну из костей, разложенных на гранитной плите. При виде того, как эта ссохшаяся тварь бестрепетно касается останков Магелии, Магьер вновь испытала острое желание прирезать Убада. Темная жидкость в котле уже кипела вовсю, то и дело выплескиваясь через край и с шипением испаряясь в языках пламени.

Держа кость над котлом, Убад поскреб ее лезвием кинжала. Белесые чешуйки невесомо канули в бурлящую жидкость. Тогда Убад положил кость на пол пещеры и протянул руку к Магьер.

— Ты и она — одна кровь, одна плоть. Дай мне руку.

Не опуская сабли, Магьер протянула ему свободную руку. Убад надрезал ее мизинец, нажал — и капля крови вслед за костяными чешуйками упала в чан.

Убад начал нараспев произносить заклинание.

Призраки, парившие под сводом пещеры, исчезли, и Вордана отступил.

На мгновение Магьер увидела напряженное, встревоженное лицо Лисила и испуганные глаза подбиравшейся поближе Винн.

Жидкость, бурлящая в чане, вспучилась, хлынула через край и лилась до тех пор, пока над шипящим пламенем не выросло облако пара, совершенно окутавшее треножник. А затем в этом облаке возник образ.

Она была молода и прекрасна и легко могла бы сойти за сестру Магьер. Лицо ее было не такое бледное, как у Магьер, и в густых черных волосах не мелькали кроваво-алые искорки, но во всем остальном сходство было очевидно: высокий гладкий лоб, тонкие дуги бровей, прямой, чуточку длинный нос. Высокая, стройная, она была в синем платье, том самом, которое иногда надевала сама Магьер. В карих ее глазах было смятение… а затем взгляд их упал на Магьер.

Убад запел громче.

Молодая женщина легко ступила из воздуха на гранитный пол. Пристально глядя на Магьер, она протянула руку. Мгновение Магьер колебалась, затем взяла ее за руку и не испытала ни малейшей боли, когда мрак пещеры исчез.

Она стояла на поросшем травой холме в лесу, а за деревьями виднелись низенькие домишки Чеместука. Стояла ранняя осень, и на ближних делянках, отвоеванных у леса, трудились крестьяне: жали колосья, срезали с плетей и катили по земле крупные тыквы и кабачки. Одна женщина привлекла внимание Магьер. Вначале ей показалось, что это та самая женщина, которую она видела в пещере, но нет, эта была ниже ростом, плотнее сложена и в лиловом платье. Она как раз выпрямилась, отдыхая от трудов и утирая обильный пот со лба.

Это была тетка Бея, но только молодая, еще не придавленная тяжким грузом лет.

Магьер услышала за спиной шорох ткани под легким ветерком и, обернувшись, увидела, что женщина в ее синем платье стоит рядом с ней.

— Мама?.. — прошептала Магьер. — Магелия?..

Женщина коснулась ладонью ее щеки:

— Дочка. Я знаю тебя.

— Магьер, — шепнула она. — Мое имя Магьер. Тетка Бея так назвала меня в твою честь.

По лицу Магелии вдруг потекли слезы.

— Так тебя растила Бея? Ты была счастлива?

Магьер не знала, что ответить. Ей хотелось утереть слезы матери, утешить ее, но она не могла шевельнуться.

— Он забрал тебя в ту ночь, в ту самую ночь, когда ты родилась, — шепотом проговорила Магелия, — но он обещал, что позаботится о тебе. Я помню, какие у тебя были мягкие волосики. Ты родилась с черными волосами, и глаза у тебя были темные, а не голубые, как у большинства младенцев.

— Мама… — Как же трудно было даже выговорить это слово! — Я должна знать, что произошло. Как и почему я… появилась на свет.

— Так ты поэтому призвала меня? — Лицо Магелии потемнело, и теперь Магьер казалось, что она смотрит в зеркало на себя, разгневанную. — Ты хочешь знать, кто твой отец?

— Мне нужно это знать.

Лицо Магелии вновь смягчилось.

— Ах, да какая разница!.. Главное, что я вижу тебя, что могу коснуться тебя. — Пальцы ее соскользнули со щеки Магьер и с силой сжали ее руку. — Пойдем со мной, пойдем назад в замок.

И поросший травой холм под осенним небом исчез.

* * *

Магелию переселили в комнату на верхнем этаже замка — комнату без окон. Она сверху донизу обследовала дверь, но сколько ни налегала на нее плечом — дверь даже не дрогнула. Скорее всего, ее заперли на засов снаружи.

Магелия была совершенно одна.

Как ни терзал ее страх, она все время думала о Бее — о том, как перепугана была сестра в ту ночь, когда Магелию похитили, о том, как сейчас она, должно быть, сходит с ума от тревоги. В голову Магелии то и дело приходили безумные мысли о том, чтобы подкупить местных слуг и через них передать весточку Бее, — вот только она не виделась ни с кем, кроме тех солдат, что приносили ей пищу. Эти солдаты всегда приходили вдвоем. Один оставался в коридоре, другой вносил в комнату и ставил на пол у двери миску с едой. Магелия давно уже отчаялась разозлить их колкими словами или выудить из них хоть какие-то сведения — оба солдата ни разу не сказали ей ни слова.

Кроме них единственным человеком, кого она время от времени видела, был Вельстил, нобиль с седыми прядями на висках, державшийся отчужденно, с холодной вежливостью. Именно он сопровождал Магелию, когда ее перевели в эту комнату.

Здесь было зябко и почти голо, из всей обстановки — тощий тюфяк на полу да тазик для умывания.

Размышления девушки оборвал тягучий скрип — снаружи отодвигали засов. Затем дверь распахнулась, и вошел лорд Бриен Массинг.

Он был высок и пользовался своим внушительным ростом, чтобы устрашать окружающих. Глядя на его черные волосы и неестественно бледное лицо, Магелия подумала, что он был бы, пожалуй, красив, если бы не каменное, совершенно бесчувственное выражение лица. Единственным чувством, которое изредка отражалось на этом лице, было высокомерие.

Этот человек был ей отвратителен.

Сегодня вечером лорд Массинг принарядился: черные облегающие штаны, бежевая рубаха, шоколадного цвета туника. Волосы его были тщательно зачесаны назад. Позади него стояла молоденькая служанка, которая явно, до судорог, боялась своего господина. Девушка была Магелии незнакома, значит, она родом не из Чеместука. В руках служанка держала гребешок, булавки и шелковое платье цвета слоновой кости, с легкой примесью розового.

— Снимай свое тряпье! — приказал лорд Массинг. — Служанка поможет тебе одеться как подобает.

— Не сниму, пока ты не выйдешь, — бросила Магелия.

Она не желала показывать этому человеку, что боится его.

— Тебе не удастся поговорить с ней с глазу на глаз, — отрезал он. — Раздевайся, не то я сам тебя раздену.

Это была не угроза. Магелия ясно видела, что он попросту извещает ее о том, к чему приведет упрямство, и предоставляет ей самой решить, что для нее более оскорбительно. Магелия начала расстегивать синее платье, а служанка принялась торопливо ей помогать.

Оставшись в одной сорочке, Магелия повернулась к лорду Массингу спиной. Девушка помогла ей надеть шелковое платье и туго зашнуровала корсаж. Затем она расчесала черные волосы Магелии и часть их собрала узлом на затылке, а остальные оставила привольно ниспадать на плечи.

— Вот, господин, — робко сказала она, закончив свои труды.

Бриен кивнул:

— Так гораздо лучше.

Не дожидаясь, пока Магелия повернется к нему лицом, он цепко ухватил ее за руку повыше локтя. Магелия даже не пыталась сопротивляться — она давно уже поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Бриен выволок ее из комнаты и протащил по коридору к другой комнате.

Из-за открытой двери Магелия прежде всего увидела большую кровать под балдахином. На небольшом столике, на железной подставке, покоился, словно покрытый изморозью, шар, и внутри него мелькали искорки. Девушка переступила порог и краем глаза уловила какое-то движение. В длинном зеркале, которое висело на стене у самого столика, отражалась она сама, Магелия.

Она выглядела как высокородная дама, как хозяйка замка, хоть сейчас готовая к приему гостей.

Комната с виду была чисто прибрана, но все же в ней витал едва уловимый неприятный запах, словно здесь пролили содержимое ночного горшка. К этой вони навязчиво примешивался незнакомый Магелии приторно-сладкий запах. Кроме лорда Массинга, который вошел в комнату сразу вслед за Магелией, здесь были еще двое. Девушка увидела их отражения в зеркале рядом со своим собственным отражением и повернулась к ним.

Возле кровати стоял старик в черной мантии и глухой маске — тот самый, которого звали Убад. Он усмехался тонкими сухими губами, пряча руки в рукавах мантии. По другую сторону кровати стоял Вельстил.

Магелия несколько раз слышала, как он называл лорда Массинга отцом, но на самом деле из этих двоих Вельстил выглядел гораздо старше. Вокруг его холодных глаз виднелись тонкие морщинки, черные волосы на висках поседели. Магелия относилась к нему лишь не многим лучше, чем к его отцу. Вельстил был, как правило, немногословен, задумчив, и, похоже, ему не по душе была ни сама Магелия, ни то, что ее похитили и держат взаперти.

Рядом с Убадом, на узком треножнике, стоял странный сосуд, чем-то похожий на вазу для цветов, которую Магелии как-то довелось увидеть. Желтовато-красный, отлитый, вероятно, из бронзы, этот сосуд был весь покрыт вытравленными в металле знаками. Почти до краев его наполняла какая-то темная жидкость, хотя различить ее подлинный цвет Магелии оказалось нелегко — слишком уж скудно была освещена комната. Ей стало не по себе, когда она осознала, что липкий, приторный запах, которым была пропитана комната, источало именно содержимое бронзового сосуда. Девушка попятилась, и тут же в спину ей уперлась твердая ладонь лорда Массинга. Магелия тут же поспешно сделала шаг вперед, чтобы избавиться от этого прикосновения.

Вельстил оглядел ее с головы до ног, и лишь тогда она увидела, что лицо его разительно переменилось. Он был необычайно бледен, и в темных глазах не было ни тени хоть какого-нибудь чувства — только холод и пустота. Точь-в-точь как у лорда Бриена.

— Не правда ли, сын мой, теперь она выглядит получше? — спросил лорд Бриен. — Я велел, чтобы это платье купили в Стравине и привезли сюда из самого Вудрана — специально для этой ночи. Мне доводилось видеть, как ты засматривался на женщин, одетых именно в таком духе.

Магелии стало страшно.

— Что вам от меня нужно? — громко спросила она.

Никто из мужчин не счел нужным ей ответить.

— Отец, — сказал Вельстил, — у меня нет ни малейшего желания делать то, о чем ты просишь. Можешь не трудиться понапрасну и сразу отправить ее назад в комнату. А еще лучше — отпустить восвояси и отказаться наконец от этого безумного замысла.

Бриен толкнул Магелию к Вельстилу. Чтобы не упасть, она вцепилась в ближайший к ней столбик кровати… и замерла, увидев, что к изголовью прислонен массивный изогнутый клинок.

— Ты сделаешь, как я велю! — бросил Бриен, и в голосе его мелькнуло подобие гнева. — Нельзя допустить, чтобы пошли прахом долгие и изощренные труды владыки Убада! Он потратил всю жизнь на приготовления к этой ночи.

Лорд понизил голос, заговорил мягче, но Магелия не сводила глаз с Вельстила, то и дело украдкой посматривая на клинок.

— Ты и сам не ведаешь, сын мой, как велика уготованная тебе роль, — продолжал Бриен. — Тебе суждено зачать того, кто всех дороже нашему повелителю. Дитя Ночи не сможет вести своих сородичей в грядущую битву, не под силу это и простому смертному. Для этой цели нужен тот, в ком сольются качества и первого, и второго. Ты займешь почетнейшее место отца существа, подобного которому мир не знал даже в Забытые годы. Провозвестника того, что грядет, когда пробудится наш повелитель.

Магелия похолодела. Она не все поняла из услышанного, но и того, что поняла, ей хватило.

— Следуй же наставлениям мастера Убада, — говорил Бриен сыну. — Выпей жизнь пятерых, собранную и приготовленную для тебя, затем овладей девушкой, и пусть будет зачато дитя Дня и Ночи, пред которым преклонится весь мир. Знаю, девушка эта кажется с виду простой крестьянкой, но она древней крови, очень древней, и только ей предназначено выносить это существо.

Безжизненные глаза Вельстила широко раскрылись.

— Ты хочешь, чтоб я снова пил кровь… и чтоб зачал ребенка с… этой? — Он ткнул пальцем в Магелию. — Нет! Даже когда я готов был сделать все, только б заслужить твое благоволение, — этого я бы точно не сделал! Я не стану снова пить кровь и не коснусь этой женщины.

— Молодой господин, — вкрадчиво начал Убад, — ты не понимаешь…

— Молчи! — крикнул Вельстил. — Все это случилось из-за тебя, и я слышать больше не желаю твоих гнусных и лживых речей!

С этими словами он оттолкнул с дороги отца и, к изумлению Магелии, легко сбросил его руку, когда Бриен схватил его за плечо.

Дойдя до двери, Вельстил остановился.

— Если ты намерен и впредь прислуживать этому гнусу, — бросил он Бриену, — то тебе придется обойтись без меня!

Он ударом руки распахнул дверь и с грохотом захлопнул ее за собой.

Бриен, обогнув кровать, бросился было за ним, но вдруг резко остановился и уставился на закрытую дверь. Магелия начала потихоньку, на дюйм-два, подбираться к клинку.

Лорд Массинг и Убад стояли неподвижно.

— Могу я занять его место? — вдруг спросил Бриен. — Это сработает?

По лицу Убада, прикрытому маской, трудно было понять, что он думает об этом предложении, но Магелия почувствовала, что он застигнут врасплох. Рот его на миг приоткрылся, губы дрогнули, как будто слова Бриена ужаснули его.

Магелия между тем добралась до второго столбика в изножье кровати и уже готова была шагнуть к клинку.

Наконец Убад ответил, и в голосе его звучало неприкрытое волнение:

— Наверняка ты сможешь заставить его подчиниться. Он твой сын.

Бриен посмотрел на Магелию — и она тотчас застыла.

— Нельзя возжелать женщину по приказу, — сказал он. — А мы слишком далеко продвинулись, чтобы смириться с поражением.

Убад склонил голову так низко, что Магелия больше не видела его маски, но, когда он ответил, в его словах было чувство, очень похожее на печаль.

— Да, мой друг, мы не можем смириться с поражением, — прошептал он. — Я слышал нашего повелителя, стоял перед ним в его сне. Всю жизнь я посвятил исполнению этой задачи… Что ж, готовься.

Лорд Бриен бросил на пол свою тунику, затем снял рубашку. Плечи и грудь у него были мускулистые, но бледные и совершенно безволосые. От раны, которую в хижине нанесла ему ножом Магелия, не осталось и следа. Убад снял с треножника бронзовый сосуд и подал его Бриену.

Магелия сжалась, мечтая о том, чтобы сделаться невидимкой. Одним глазом косясь на Бриена, она дюйм за дюймом продвигалась к изголовью кровати.

— Когда призраки поблекнут, тотчас начинай пить, — сказал Убад Бриену.

Он заговорил нараспев, вначале тихо, затем все громче и громче. Порыв ветра прошел по комнате, хотя не были открыты ни дверь, ни окно. Простыни на кровати взметнулись, как живые, и Магелия в испуге шарахнулась от них.

Рядом с Убадом возникли две неярко светящиеся тени. Чем громче становился его речитатив, тем они становились яснее и четче. Они были прозрачны, но Магелия тем не менее различала цвет их волос и одежды. Одна тень была миловидной женщиной средних лет, со светло-каштановыми локонами, в рыжевато-коричневом шерстяном платье и венке из листьев, другая — свирепой амазонкой со спутанными и всклокоченными черными волосами. Она была облачена в черные доспехи, напоминавшие видом чешую гигантской змеи, и, когда она зашипела на Убада, Магелия увидела во рту у нее длинные клыки.

Разум говорил ей, что это всего лишь призраки, духи давно умерших женщин, но у них был такой живой, яростный и растерянный вид. Когда голос Убада поднялся до крика, призрачные женщины завизжали.

Силуэты их заколебались и вдруг смешались, слились друг с другом и исчезли.

Монотонный речитатив Убада еще отдавался эхом в ушах Магелии, когда Бриен поднял бронзовый сосуд и одним духом выпил его содержимое. Темно-красные струйки вытекли из уголков его рта, поползли на грудь.

Кожа Бриена порозовела, неестественная бледность сменилась почти живым оттенком. Он пил до тех пор, пока не стало ясно, что больше в него не поместится ни капли, а тогда отшвырнул сосуд, и тот с громким лязгом покатился по полу. Бриен пошатнулся, плотно сжал губы, как будто выпитая жидкость плескалась у него в горле и грозила вот-вот вырваться наружу.

Пение Убада оборвалось, и старик, разом обессилев, привалился к стене.

— Пора! — только и сумел выдохнуть он.

Бриен обогнул кровать, направляясь к Магелии.

Девушка бросилась к сабле. Одним движением она выдернула клинок из ножен и, держа саблю двумя руками, развернулась к Бриену, который не сводил с нее алчных остекленевших глаз. Изогнутый кончик сабли прочертил отметину на его плече и наискось распорол грудь.

Бриен закричал от боли и потрясения. Магелия пошатнулась, едва удерживая в руках саблю, откачнулась под ее тяжестью к стене. Когда она попыталась нанести еще один удар, Бриен стремительно шагнул к ней вплотную и тыльной стороной ладони наотмашь ударил ее по лицу.

Мир перед глазами Магелии вспыхнул нестерпимо ярко, затем померк — и она почувствовала, что падает. Что-то больно чиркнуло по пальцам — это Бриен вырвал у нее из рук саблю. Затем голова ее ударилась о тюфяк кровати, и снова в глазах у нее помутилось. Бриен всей тяжестью навалился на нее, раздирая на ней платье. Плоть его была теперь на ощупь совсем не такая ледяная и твердая, как когда он за руку выволок ее из родного дома, — теплая и даже горячая. Кровь из раны на его груди размазалась по ее обнаженному телу.

Она попыталась бороться, но под тяжестью его тела не могла даже шевельнуться, а он, не мешкая, прижал ее руки к кровати, затем одним рывком вошел в нее, и все ее тело взорвалось болью.

Больше Магелия не помнила ничего — до той минуты, когда леденящий холод вырвал ее из небытия. Бриен стоял у изножья кровати и смотрел на нее с выражением, которое она никак не ожидала увидеть в его глазах.

Страх. Это был страх. Безупречное жестокое лицо Бриена корчилось от боли, и холод, наполнявший комнату, становился все сильнее.

Каменея от потрясения, Бриен только и прошептал:

— Нет!

Кровь отхлынула от его лица, и оно стремительно покрывалось морщинами.

Преодолевая жгучую боль между ног и холод, от которого немело все тело, Магелия смотрела, как Бриен старится на глазах.

— Убад! — крикнул он старческим каркающим голосом. — Почему… почему ты не предупредил меня?

— Потому что тогда ты не решился бы пожертвовать своим сыном, — глухо ответил Убад, отводя взгляд.

— А мной, стало быть, ты решился пожертвовать? — Голос Бриена превратился уже в сиплый шепот.

— Мы не можем потерпеть поражение, — прошептал Убад.

Бриен был уже чудовищно стар, волосы осыпались с его головы, как осенние листья. Кожа сохла, натягиваясь на костях, и вдруг треснула, точно старый выцветший пергамент.

И Магелия закрыла глаза, не желая видеть, что будет дальше.

Она не знала, сколько времени прошло до того, как она опять пришла в себя. Было темно — комнату освещали только искорки, плясавшие в загадочном шаре. Рядом с кроватью стоял Вельстил.

— Как ты? — спросил он.

Вместо ответа Магелия лишь судорожно втянула в себя воздух. Она не допустит, чтобы ее тюремщики увидели, как она плачет. Все ее тело ныло от боли, как избитое, и у нее не было сил даже сесть.

— Помоги ей, — приказал Вельстил, глядя перед собой.

Магелия с величайшим трудом повернула голову. По другую сторону кровати стоял один из тех двоих солдат, что приносили ей еду. Он наклонился к Магелии и поднял ее на руки.

— Осторожнее, — бросил Вельстил.

Обмякшую от боли, обессилевшую Магелию перенесли в другую комнату — с большой кроватью и белым, разрисованным узорами платяным шкафом. Служанка — та самая, что не так давно помогала ей одеваться, — суетилась, таскала тазы с водой и чистые полотенца. Магелию уложили на кровать. Вельстил стоял неподалеку, притихший и изможденный, но к Магелии он так и не прикоснулся.

— Моего отца больше нет, и теперь я здесь хозяин, — сказал он. — Ты носишь его дитя, и никто не причинит тебе зла. Эта девушка будет тебе помогать, заботиться о тебе. Если тебе что-то понадобится — она принесет.

Магелии не дозволяли выходить из замка, но она и сама, впрочем, сильно переменилась. Она не могла бы объяснить, отчего запоздалая заботливость Вельстила вызывала в ней откровенную печаль, к которой примешивалась благодарность. Все более очевидной становилась ее зависимость от Вельстила, дошло до того, что Магелия в его отсутствие пугалась даже темноты в собственной спальне. Спала она днем — только ради того, чтобы бодрствовать не в одиночку, а в компании Вельстила.

Иногда, правда, ему требовалось побыть одному, но чаще всего, как обнаружила Магелия, он не возражал против ее общества, если только при этом она не касалась его и не говорила слишком много во время его занятий. Когда ее живот начал заметно расти, Вельстил стал вдвойне заботливее и даже заказал для нее хлопчатобумажные платья с просторными корсажами, чтобы ее одежда не стесняла ребенка.

Сам Вельстил перебрался в другую спальню, а из старой велел вынести всю обстановку и сжечь, в том числе и кровать под балдахином. Он сохранил только шар с порхающими искорками, но в ту спальню больше не вернулся. Убаду было разрешено остаться в замке, но с тем условием, что он не будет попадаться на глаза Вельстилу.

— Отчего ты не избавишься от этого мерзкого старика? — спросила как-то ночью Магелия.

Они сидели в новой спальне Вельстила, и Магелия вышивала одеяльце для будущего ребенка. Вельстил проводил в этой комнате по многу часов, мастерил какие-то странные штуки и вырезал на них странные знаки, нашептывая при этом всякие непонятные Магелии слова.

— Потому что тебе может понадобиться его помощь при родах, — ответил он.

Ответ был настолько неожиданный, что она надолго замолчала. Прежняя Магелия пригрозила бы проткнуть его мечом, если он позволит Убаду хоть на шаг подойти к ее ребенку, но сейчас она просто опасалась, что, если проявит несговорчивость, Вельстил попросту покинет замок… и тогда она останется здесь совершенно одна.

— Почему ты так думаешь? — спросила Магелия. — В деревне есть хорошая повитуха.

В последнее время Вельстил трудился над тонким бронзовым кольцом. Занятие это отнимало много времени. Однажды он почти всю ночь истратил на то, чтобы вырезать стальной иглой один-единственный знак в цепочке мелких значков, тянувшихся по внутренней поверхности кольца. Единственной вещью, помимо этого кольца, которая занимала Магелию, был ярко сиявший топаз, лежащего рядом с переплетенными в кожу книгами.

Вельстил оторвался от кольца и взглянул на нее с легким раздражением:

— Твой ребенок неестественного происхождения, стало быть, и его появление на свет может проходить отнюдь не естественным путем. Нам еще могут понадобиться знания наставника Убада.

Магелия кивнула и вернулась к своему вышиванию. Она найдет способ не допустить Убада к своему ребенку.

Вельстил надел кольцо на палец. Сияние топаза, лежащего на столе, вдруг погасло, и Вельстил удовлетворенно кивнул.

— Превосходно, — пробормотал он себе под нос.

Магелия не стала спрашивать, чем именно он так доволен.

Когда приблизился срок родов, Вельстил обеспокоился тем, что Магелии надо больше гулять и дышать свежим воздухом. С наступлением темноты он сам выходил вместе с ней побродить по внутреннему двору замка. Порой он брал с собой шар с искорками и, пока Магелия гуляла, присаживался где-нибудь почитать. Она ничего не имела против, если только все время могла видеть его. Ей так и не удалось понять, кому на самом деле предназначалась забота Вельстила — ей, Магелии, или ее нерожденному ребенку.

Как-то ночью, во время такой прогулки, Вельстил был больше обычного рассеян и озабочен.

— Что-то случилось? — спросила Магелия осторожно, потому что он терпеть не мог, когда ему мешали размышлять.

— Да нет, — ответил Вельстил, обращаясь не столько к ней, сколько к себе самому. — Сегодня днем я видел сон. Я и не знал, что мне могут сниться сны. Я перестал видеть сны, с тех пор как… вскоре после того, как мы приехали сюда.

— Это был кошмар? — озабоченно спросила Магелия.

Вельстил поглядел на нее, покачал головой, нахмурясь, как будто опешив оттого, что позволил себе заговорить на такую личную тему. Он мимоходом заметил, что надо бы произвести кое-какие работы во внутреннем дворе, и вдруг остановился, поднес руку к седой пряди на виске.

— Что такое? — спросила Магелия. — Ты болен?

Вельстил ничего не ответил ей и долго стоял так, что-то шепча невидимому собеседнику. Наконец он пришел в себя и проводил Магелию в замок.

После этой ночи Вельстил кое в чем переменился.

Не то чтобы он перестал быть добр с Магелией, но их разговоры, и без того не особо содержательные, почти что сошли на нет. Вельстил заговаривал с ней только для того, чтобы поинтересоваться ее здоровьем или состоянием ребенка. Порой с наступлением ночи он являлся вполне отдохнувшим, но гораздо чаще едва ли не шатался от усталости, как будто не спал вовсе. В такие ночи он снова шептал что-то в пустоту и все потирал ладонями виски, словно его мучила головная боль.

Прошло еще два месяца, живот Магелии все рос, и ребенок шевелился в ней, толкался, сучил ножками. Это ощущение показалось ей восхитительным, и она часто разговаривала с ребенком, потому что больше никого у нее не осталось. Ей наплевать было, кто отец ребенка. Это дитя принадлежит ей, и только ей.

Вельстил смешивал эликсиры, выпивал их и все чаще ночами нараспев произносил заклинания. Состояние его заметно улучшилось. Похоже, он сумел обуздать то, что его мучило, но и его интерес к ребенку Магелии возрос.

Как-то ночью, когда Вельстил работал в своей комнате, Магелия вошла туда без стука и увидела, что он сидит за столом и мизинец у него на левой руке замотан окровавленным лоскутом. Вельстил бросил что-то в чашу, которая стояла перед ним на столе, и жидкость в чаше тотчас зашипела и забулькала. Магелия подошла ближе. Вельстил был так сосредоточен на своем занятии, что не заметил ее. Рядом с чашей лежали заготовки кулона с жестяной подложкой и большой, весь измазанный в крови кухонный нож.

Магелия наклонилась, глянула через плечо Вельстила на стол — и вскрикнула. В чаше шипела и булькала верхняя фаланга его мизинца. Кислота уже начала разъедать плоть.

Наклонившись, Магелия задела плечо Вельстила. Он, почувствовав это, вздрогнул и резко обернулся.

— Убирайся! — властно бросил он. — Я работаю.

И Магелия, обхватив руками живот, бежала в спальню. Прежнее, неукротимое «я» нашептывало ей, что отныне ей, быть может, придется оберегать своего ребенка не только от Убада.

В ночь, когда у Магелии начались схватки, Вельстил снова стал тем заботливым и обходительным человеком, каким был в первые месяцы беременности Магелии, до того как ему начали сниться сны. Он велел все тому же солдату, имени которого Магелия так и не узнала, уложить ее в кровать, а затем послал за служанкой.

— Я привезу повитуху, — объявил он.

— Ее зовут Бетина, — сказала Магелия. — Она принимала роды у моей матери.

Несмотря на боль, она не могла удержаться от того, чтобы не улыбнуться Вельстилу. Он решил сам отправиться за повитухой, вместо того чтобы послать за ней кого-нибудь из солдат. Схватки становились все чаще и болезненнее, но Магелия не кричала. Вскоре после того, как Вельстил уехал, она перекатилась на бок и глянула на дверной проем.

Там стоял наставник Убад… стоял с таким видом, как будто наблюдал за Магелией сквозь свою безглазую маску.

— Держись от нас подальше, — бросила Магелия.

Он заскользил прочь, дальше по коридору, и скоро исчез из виду.

Вельстил, кажется, отсутствовал уже целую вечность, но ведь это были первые роды Магелии, да и схватки затянулись. Она чувствовала, как ребенок движется в ее животе, и понимала, что ей надо тужиться, чтобы вытолкнуть его. Магелия так и попыталась сделать — и тут же ее тело пронзила такая боль, что перед глазами все расплылось. Магелия закричала.

Служанка опрометью бросилась к ней:

— Что такое, сударыня?

Магелия уже собиралась ответить, когда ребенок вдруг сам толкнулся изнутри, и она снова закричала от боли.

В комнату ворвался Вельстил, а за ним по пятам бежала повитуха Бетина. Вельстил нес с собой небольшой сверток в ветхом окровавленном одеяльце.

— Что это? — прошептала Магелия.

— Пошла вон! — приказал Вельстил служанке.

Она поспешно выбежала из комнаты, и Магелия осталась наедине с Бетиной и Вельстилом.

Ребенок вновь толкнулся, и на сей раз боль была такая острая, что Магелия не могла ни говорить, ни дышать. Казалось, изнутри ее плоть вспарывают крохотные ножи, как будто ребенок когтями прокладывал себе путь наружу. Над ней стояла Бетина, и лицо у повитухи было мертвенно-белое, как у тяжело больной или как у человека, который только что испытал немыслимые мучения.

— Магелия… — тихо проговорила повитуха. — Крепись, доченька. Дай я гляну, что там у тебя не ладится.

Вельстил положил сверток и присел рядом с Магелией, у изголовья кровати. Что-то теплое хлынуло между ног, и она подумала, что это, быть может, наконец отошли воды.

Бетина в ужасе охнула, и Магелия поняла, что ошиблась.

— Я умру? — шепотом спросила она у Вельстила.

— Да.

— Ты это знал?

— Подозревал.

— Защити моего ребенка, — с мольбой прошептала она. — Спаси его от Убада!

Вельстил поглядел ей в глаза, потом крепко сжал ее руку. Это был первый и единственный случай, когда он коснулся ее.

— Я кое-что придумал, — сказал он. — Убад никогда не доберется до твоего ребенка, если будет думать, что он мертв. Если ты любишь свое дитя — ты мне поможешь.

Магелия не поняла, что он имел в виду, а миг спустя в голове у нее помутилось от нового приступа боли. Миновала, казалось, целая вечность, и вот она ощутила, что ребенок выскользнул из нее в руки Бетины.

— Как он? — тихо спросила Магелия, борясь с нарастающей слабостью.

— Это девочка, — ответила Бетина. — Здоровенькая девочка с черными волосиками точь-в-точь как у тебя.

Бетина обтерла новорожденную, обернула в мягкую фланель и положила рядом с Магелией. Личико девочки было все еще испачкано кровью, и все же она была прекрасна.

Вельстил поднялся и встал за спиной Бетины, которая с вымученной улыбкой смотрела на мать и дитя, и одним движением рук сломал ей шею.

Магелии показалось, что она проваливается в кошмарный сон. Обмякшее тело Бетины выскользнуло из рук Вельстила и рухнуло на пол. Вельстил взял сверток, который принес с собой, развернул — и Магелия увидела мертвую новорожденную девочку с перерезанным горлом. У девочки были черные волосы.

— Что ты натворил?! — прошептала Магелия.

Он вынул из кармана бронзовое кольцо, надел на палец.

— Убад скоро появится. Скажи ему, что все это сделал я. Скажи, что я убил твоего ребенка, чтобы отомстить за отца, а потом бежал. Он погонится за мной, но не сможет меня отыскать.

Она глянула на кольцо, из-за которого, когда Вельстил несколько месяцев назад в своей комнате впервые надел его на палец, погас топазовый амулет. Магелия не знала, что это означает, но Вельстил явно был уверен, что сумеет справиться с безглазым старым магом.

— Мне нужно взять для девочки кое-какие вещи, — сказал он, — а потом, обещаю тебе, я унесу ее отсюда. Если Убад поверит, что ребенок мертв, он не вернется.

Он взял малышку на руки, и Магелия потянулась к ней. Вельстил позволил ей дотронуться до дочери, а затем отвернулся и завернул девочку в чистое одеяло. Мертвого младенца он положил в изножье кровати.

— Скажи это Убаду, Магелия, и твоя дочь будет в безопасности…

— Мое синее платье… — прошептала она. — Возьми… для нее.

Он кивнул и больше не сказал ни слова. Подойдя к двери, он, прежде чем выйти, выглянул в коридор, посмотрел налево, направо… и исчез.

Минуты тянулись бесконечно, но Магелия изо всех сил боролась с подступающим беспамятством, стремясь продержаться до тех пор, пока не появится ее враг.

Наконец рядом с кроватью возник неясный силуэт в черной мантии. Капюшон сполз на его лицо, когда он наклонился, посмотрел на труп Бетины, затем на мертвую девочку в изножье кровати.

— Вельстил… — прошептала Магелия. — Это сделал Вельстил, чтобы отомстить за своего отца. Ты никогда не заполучишь мою дочь.

Все меркло перед ее глазами, и Убад в надвигающейся тьме казался лишь едва различимой тенью, но протяжный мучительный стон, который сорвался с его уст, отозвался в Магелии тайной радостью.

— Где он?! — взревел маг.

— Бежал, — прошептала она, — бежал… — И закрыла глаза, чтобы больше никогда уже не открыть их.

* * *

Магьер рухнула на колени, ударившись о каменный пол. В воздухе над чаном на миг возникло лицо Магелии с печальной улыбкой на губах, а затем призрак бесследно исчез.

— Убийца! — прошипела Магьер, впиваясь взглядом в Убада.

Она проворно вскочила, замахнулась саблей… и Убад исчез. Тут же его голос зазвучал из-за спины Магьер, и она стремительно развернулась к нему.

— Ты сострадаешь ей, и в этом нет ничего удивительного, — проговорил он. — Однако же подумай, дампир: ты родилась от жизни и смерти, дня и ночи. Вспомни, сколько приготовлений потребовалось, сколько жертв было принесено, чтобы обеспечить твое появление на свет. Ты не обрела той силы, тех знаний, которые изначально должны были стать твоими по праву, и, однако же, вернулась ко мне, вернулась по собственному выбору. Это не случайность.

— Ты обрек ее на все эти муки, а потом… потом просто позволил ей умереть!

Тусклый свет факелов, озарявший пещеру, стал ярче, и Магьер знала, что глаза у нее сейчас совершенно почернели. Во рту удлинялись клыки, ногти так отвердели, как будто росли из самых костяшек пальцев.

— Хочешь узнать, как возросла моя сила?

Вордана сделал шаг и встал за спиной Убада, на его иссохшем лице явственно читалось опасение. Магьер слышала у себя за спиной дыхание Лисила, а Малец, описав круг, остановился справа от нее.

— Выслушай меня! — властно проговорил Убад. — Ты есть то, что ты есть, и сути твоей никто и ничто не изменит, так что смирись с правдой. Наш повелитель вознесет тебя превыше всех, и, чтобы это произошло, тебе нужно всего лишь принять свою истинную натуру взамен обманчивой личины, за которую ты так цепляешься. Займи же наконец предназначенное тебе место — рядом с нашим повелителем!

Магьер ощутила, что самообладание понемногу возвращается к ней. Из речи Убада она почти ничего не поняла, да и наплевать ей было на то, какому там повелителю — богу или демону — она, по мнению этой ходячей мумии, должна служить. Сейчас она просто не давала себе расслабиться, усилием воли сохраняя облик и свойства дампира.

Убад больше не казался ей загадочным и зловещим. Магьер видела в нем еще одного мелкого своекорыстного интригана — точно такого же, как и Вельстил, — который вдобавок способствовал смерти ее матери. Повинуясь порыву, Магьер оглянулась на Лисила.

Он не сводил с нее взгляда, сжимая в обеих руках клинки. Его длинные светлые волосы были заправлены за заостренные уши; раскосые, широко открытые глаза смотрели на нее с подозрением. Затем лицо его смягчилось: он увидел, что на сей раз Магьер сумела обуздать свою неистовую дампирскую натуру.

— Ты — Магьер, — сказал он твердо. — Этого никто и ничто не может изменить. И я знаю тебя. Ты — моя, твое место — со мной, а не с этими тварями, не с тем, кому они служат, кто бы он ни был.

Он глянул на Убада и, едва заметно подняв клинки, шагнул вперед и остановился, готовый к бою.

Магьер ощущала, что под его гневом таится страх, — ощущала так ясно, словно чувства Лисила были ее собственными. Что-то в словах Убада страшило и мучило его, что-то мешало ему счесть эти слова безумным лепетом фанатичного, жаждущего власти старца. Магьер отступила на шаг от некроманта и его мертвого прислужника.

— Уходим! — рявкнул Лисил и стремительно прыгнул вперед, взмахнул клинком, метя в горло Ворданы.

Чародей привычно отпрянул, как делал уже не раз во время схватки на улице Пудурласата. Лисил всем телом развернулся в прыжке и клинком, который сжимал в левой руке, рассек плечо Ворданы.

— Малец! — срывая голос, крикнул Лисил.

Вордана пошатнулся, хватаясь за разрубленное плечо, и Малец тотчас прыгнул на него. Винн бросилась к своим спутникам, на бегу срывая с плеча арбалет, чтобы зарядить его. Магьер развернулась к Убаду, наискось ударила его саблей по шее…

И опять он, мгновенно переместившись, ускользнул от удара.

Магьер снова сделала выпад и на сей раз заметила, что в воздухе вокруг Убада взвихрилось странное мерцание. Фигура старика на миг расплылась, стала прозрачной — и вот он уже очутился в шаге от Магьер. Мерцание тотчас исчезло, но Магьер все же успела разглядеть, как тают в воздухе туманные струйки точь-в-точь как те призраки, которые нападали на Лисила и Винн.

Убад использовал духов, чтобы ускользать от нее, и они каким-то образом мгновенно переносили его туда, где он мысленно желал оказаться.

И тут призраки появились вновь.

Стаей туманных вихрей промчались они под сводом — и воздух в пещере тотчас заметно похолодел. Молодая женщина, с рубцом от петли на шее, пролетела сквозь Винн. Девушка пронзительно вскрикнула и выронила арбалет.

— Прекратите! — закричала Магьер.

Два туманных вихря тотчас ринулись на нее. Она попыталась увернуться от них, но не слишком успешно. Один призрак задел ее плечо, второй насквозь прошел через живот. Магьер напряглась и… ничего не почувствовала.

Не было ни боли, как она ожидала, ни мучительного жгучего холода. Призраки были для нее безвредны.

Девочка, с черными кудряшками и перерезанным горлом, на миг возникла из пустоты и, вновь обратившись в туманный вихрь, промчалась сквозь Мальца. Пес не завизжал, не заскулил, однако скатился с Ворданы и в смятении попятился.

Из дальней части пещеры, из темноты за алтарем, долетело вдруг негромкое причмокивание, которое сопровождалось мерным звуком тяжелой шаркающей поступи. Из темноты появились двое, и Магьер, увидев их, содрогнулась.

Они были в матросской одежде и вооружены кривыми мечами, и кожа у них была мертвого, зеленовато-серого оттенка. У одного из них не хватало уха. Волосы почти у всех выпали, и на головах зияли проплешины разлагающейся кожи. На лицах не было ни малейшего проблеска ни мысли, ни чувства, рты словно сами собой открывались и тут же захлопывались, не исторгнув ни звука, только шлепали, мерзко причмокивая, отвисшие губы. При виде их Винн, держась за грудь, в ужасе отползла поближе к Лисилу.

Вордана поднялся на ноги, смятенно пошатываясь и хватаясь за раненое плечо, и повернулся к Лисилу, который как раз увернулся от атаки очередного призрака. Магьер знала, что долго он так не продержится, а уж Винн тем более пришлось несладко. С таким противником они еще никогда не сталкивались. В этой схватке бесполезны были и особые умения Лисила, и обширные познания Винн.

Магьер сделала ложный выпад, притворяясь, что хочет достать Убада острием сабли. Страх ее за Лисила и Винн становился все сильнее. Надо что-то придумать, что-то сделать, ведь не может же она допустить, чтобы они погибли в этой пещере! Увидев, что вокруг Убада вновь замерцал воздух, она прыгнула вперед, выбросив перед собой свободную руку, — и та прошла через пустоту в том месте, где он только что стоял.

На долю секунды Магьер даже почудилось, что рука ее насквозь проткнула Убада, но не успела она и глазом моргнуть, а старик уже оказался на шаг впереди. Не останавливаясь, Магьер пролетела в прыжке вслед за ним — и пальцы ее сомкнулись на его шее. Не отпуская Убада, она развернулась лицом к остальным и, обхватив другой рукой его тощую грудь, приставила саблю к его горлу.

— Убери их отсюда! — громко приказала она. — Всех до единого убери, а не то я тебе глотку перережу!

Призраки тотчас замерли, и мертвые матросы тоже остановились. Вордана повернулся к Магьер.

Он не двигался с места, но зорко следил за каждым ее движением. Рана на плече, которую нанес ему Лисил, явно причинила мертвецу-чародею куда больше вреда, чем предполагала Магьер. И все же в ее сознании отчетливо прозвучали его слова:

«Только тронь его, дампир, и ты заплатишь за это так, как тебе и в страшном сне не приснится».

— Лисил… Винн! — выкрикнула Магьер. — Бегите отсюда, скорее! Ни призраки, ни Вордана не могут причинить мне вреда.

Лисил развернулся к ней на одной ноге, потрясенно воззрился на нее:

— Нет! Да ведь им нужна именно ты!

— Уведи отсюда Винн! — крикнула она. — Эти духи могут убить и ее, и тебя, но не нас с Мальцом! Пробирайтесь к фургону, встретимся там!

Она смотрела на Лисила, умоляя его, веля ему послушаться. Вордана вот-вот придет в себя, ее и Мальца он не сможет иссушить, а вот Лисила и Винн… В этой схватке Лисил ничем не мог ей помочь. Ей он будет только помехой, зато он может спасти Винн и тем самым дать ей и Мальцу возможность сражаться, не тратя сил на их защиту.

Малец громко гавкнул — один раз, как бы соглашаясь с Магьер, — и вновь зарычал на Вордану.

Лисил глянул на пса, потом опять на Магьер и, похоже, понял, что она имела в виду. С искаженным от муки лицом он попятился и схватил за руку Винн, которая успела поднять свой арбалет. Волоча ее за собой, Лисил пробежал между мертвыми матросами к выходу из пещеры и скрылся в коридоре, который уводил в дом.

Малец описывал круги вокруг Ворданы, и мертвец-чародей наклонял голову то вправо, то влево, стараясь следить за псом и в то же время не упускать из виду Магьер.

Она видела лишь один способ прекратить это противостояние и надеялась, что Малец сумеет сбить Вордану с ног, до того как чародей снова попытается опутать ее мороком.

Магьер сильнее надавила на саблю, чтобы взрезать горло Убада.

И в тот самый миг, когда рука ее напряглась, костлявые пальцы Убада вцепились в ее запястье, и их обоих окутал белесый туманный вихрь.

Призраки не тронули Магьер. Один за другим они проникали в тело Убада, но не выныривали наружу. Магьер увидела, как один из них точно растворился в поднятой руке Убада, и тут же пальцы его стиснули ее запястье с такой силой, что она не могла шевельнуть рукой.

Убад выбросил вперед другую руку — и облако белого порошка, взлетев с его ладони, кануло в чан.

Вспышка слепящего света заполнила всю пещеру и почти мгновенно сменилась непроглядной тьмой. Нечеловеческая сила отшвырнула Магьер от Убада, и она, потеряв равновесие, с размаху села на пол пещеры и почти тут же вскочила, размахивая перед собой саблей.

В ее глазах прояснилось, и она увидела, как Малец ошалело мечется по пещере, обнюхивая пол и лихорадочно всматриваясь в темноту за кругом света факелов.

Убад, Вордана, призраки, ходячие трупы с саблями — все исчезли бесследно.

Малец побежал к коридору, обернулся к Магьер и гавкнул. Она ударила ногой по холодной лампе, которую выронила Винн, подхватила выпавший кристалл, сунула его в карман и лишь тогда нырнула в темный коридор, в котором уже исчез пес.

Она пробежала через дом, мимо сосудов, в которых плавали куски человеческой плоти. Посох, который стоял у входной двери, исчез. Магьер выскочила наружу и увидела, что Малец бежит через прогалину, неистово обнюхивая землю в поисках следа. Больше на прогалине не было никого.

На опушке леса что-то замерцало, и Магьер, всмотревшись, увидела призраков, которые один за другим растворялись среди деревьев.

Малец разразился неистовым лаем. Он добежал до опушки и оглянулся на Магьер. Она побежала следом, и тогда пес очертя голову ринулся в лес, замедляя бег лишь для того, чтобы Магьер могла его нагнать.

Вдруг на пути его вынырнул из-за дерева тускло светящийся силуэт. Малец резко осадил и зарычал — вначале тихо, затем так, что все его тело завибрировало от рокота.

Дух девочки остановился перед Магьер, и призрачные губы разжались:

— Ступай за мной.

Призрак говорил гулким голосом Убада.

Загрузка...