Сердце с горьким ядом

ГЛАВА 31

Эдия приезжает за нами. Уже стемнело, когда она поднимается по заснеженной тропе и стучит в дверь коттеджа. Ее лицо светится облегчением, но в глазах потерянность. Сердце сжимается при мысли о том, как они нашли Кассиана, брошенного в снегу, рядом с телом убийцы.

— Это был мой клинок, — шепчу я, обнимая ее.

— Но не твоя рука, — она сжимает меня крепче. Мы стоим так, пока ладонь Ашена не касается моей спины.

— Нам пора, — его голос тверд, но мягок. — Ты видела других Жнецов? — спрашивает он, когда мы с Эдией перестаем обниматься.

— Да. Двоих убили, одного захватила Валентина. Он подтвердил: они следили за Семеном и поняли, что мы близко. Их предупредила ведьма из Кымпулунга, когда мы арендовали машины.

Брови Ашена сдвигаются, когда он закрывает дверь, и мы идем к машине. — Она убила последнего Жнеца?

— Да. Но не навечно. У нее не было средств. У Валентины серьезная защита, но задерживаться не стоит. Особенно с Семеном поблизости. Думаешь, убитые Жнецы вернутся с подкреплением?

Ашен молчит, пока мы подходим к машине. Открывает мне дверь, затем садится на сиденье.

— Возможно, нет. Они были преданы Эмбер, когда она пыталась укрепить влияние в Совете. С ее смертью они могут отступить. Но гарантий нет, — он касается моей руки, будто проверяя, что я реальна. — Ты права. Здесь оставаться нельзя.

Мы едем в тягостном молчании. Горный серпантин, и с каждой встречной фарой по спине пробегает холодок, вдруг нас снова столкнут с дороги? Но пальцы Ашена на моем локте успокаивают. Эдия замечает это, ловит мой взгляд в свете приборной панели и улыбается. Я отвечаю ей, и это ощущается как легкая искра среди тяжести утраты.

— Давина, — говорю я, когда пересекаем мощный магический барьер. Значит, убежище близко. — Она в порядке? Она и Кассиан... казалось, между ними что-то было.

Эдия хмурится.

— Не знаю. Она держалась в стороне. Собранная, но явно подавленная.

Я вздыхаю.

— Перед аварией мы поняли: Давина знала Аглаопу и мстила Бобби Сарно. Он их связывал, — говорю я, смотря на темную дорогу впереди.

— И полубог, — добавляет Ашен, избавляя меня от необходимости хранить секрет от лучшей друзей. Я благодарно улыбаюсь, он сжимает мою руку.

Эдия поворачивается с недоумением.

— Полубог? Я думала, это просто мифы.

— Оказывается, нет, — говорю я. — Аглаопа что-то затевала. Теперь ее душа в Царстве Света, ждет воскрешения.

— Что? Как она туда попала?!

Я указываю на Ашена.

— Аглаопа хотела сердце и кости полубога, добытые Косой. Предложила Давине захватить Сарно в обмен. Поэтому ее и забрали в Царство Теней.

— Кто ее забрал?

Ответ вспыхивает, как фары среди деревьев. В одно мгновение я вижу все.

Чувствую запах конюшни: навоз, сено. Слышу птиц за дверью, вижу солнечные лучи, освещающие пылинки, как звезды.

Слышу их спор, будто стою рядом. Как Давина призналась в содеянном. Как Ашен умолял ее бежать, но она отказалась.

«Если ты отпустишь меня, они поймут, что это ты мне рассказал. Я поступила неправильно», — ее голос дрожит, слезы катятся по щекам. «Это должен сделать ты».

«Ты не можешь просить меня об этом. Беги!» — его голос полон ярости и отчаяния. Сердце бешено бьется, я чувствую это в его запахе.

Затем - ослепительная вспышка магии.

Ашен теряет контроль над клинком. Его рука движется по воле Давины, пока острие не оказывается у ее сердца.

«Жаль, что иначе нельзя», — шепчет она. Крупные слезы катятся по лицу, пока Ашен трясет головой. Она бросается на клинок, не дав ему слова сказать.

Я чувствую это так, будто нахожусь внутри него. Ощущаю, каково это - забрать душу. Как энергия пронзает тело. Присутствие духа. Ее страх и скорбь. И вдруг понимаю.

Видение обрывается. Я знаю каждую деталь. И сердце разрывается от боли за этого молчаливого человека, который смотрит в окно, не решаясь встретиться с моим взглядом.

Когда душа Давины прошла сквозь его ладонь в Царство Теней, от нее отделилась другая.

Та, о которой он не знал. Пока она не просочилась сквозь его пальцы, как вода, растворившись в мире, будто ее и не было.

Та, что росла внутри нее. Ребенок, который почти стал его.

Я отстегиваю ремень и перебираюсь на заднее сиденье, прямо на колени к Ашену. Обвиваю руками его шею, прижимаюсь. И через мгновение он позволяет себе принять это утешение, обнимает меня, как спасательный круг в шторме. Я запускаю пальцы в его волосы, прижимаю его голову к своей шее. Знаю: слов, способных унять его боль, нет. Но если горе не отпускает его, то и я не отпущу. Поэтому обнимаю. Обнимаю, пока мы не приезжаем на место.

Мы подъезжаем к каменному поместью Валентины. Магия пульсирует в воздухе. Эдия была права: порталом сюда не пробраться. Энергия нарастает, когда мы останавливаемся у массивной стены. Ворота открываются, заклинание расступается, пропуская нас.

Мощеная дорога ведет к фонтану с ангелом, изъеденным временем. Дом больше похож на замок: круглые башни, дубовая дверь с аркой. Она открывается, когда мы выходим.

Из дома выходит женщина с натянутой улыбкой. Ее длинные черные волосы ниспадают до талии свободными локонами. На ней богато расшитый жакет, черные кожаные брюки и ботильоны. Ее изящная рука покоится на локте красивого мужчины с волнистыми светлыми волосами и в таком же безупречном и эффектном бордовом костюме. Они стоят на верхней ступеньке крыльца, и по мере нашего приближения их улыбки становятся чуть более приветливыми, если не сказать, что их забавляет мое глупое платье.

— Приветствую, друзья. Я Валентина, а это мой супруг Флорин, — говорит она, жестом указывая на человека, который склоняет голову. Мои брови поднимаются от интереса. Я никогда не слышала о человеке, который остался человеком после союза с вампиром. Обычно их сначала превращают, ведь они так хрупки по сравнению с нами. Но кто знает, какие у них фетиши. Или, может быть, Валентина просто устала от бессмертия, кто знает? Это странно, но, учитывая всю ее сверхскрытность, она и сама странная, даже среди наших.

— Приятно наконец познакомиться, — говорю я, поднимаясь по ступеням, чтобы пожать ее протянутую руку. — Я Леукосия, а это Ашен из Дома Урбигу.

Улыбка Валентины расширяется.

— Я рада встретить последнюю из первых сирен. Для меня честь принимать вас в нашем доме. Пожалуйста, проходите.

Пара разворачивается, и мы следуем за ними в прихожую. Высокие стены украшены древними доспехами и гобеленами, пол устлан потертыми персидскими коврами. Валентина излучает гордость, объясняя планировку дома. Мы идем по коридору мимо формальной гостиной и библиотеки в более уютную гостиную, где Коул и Эрикс сидят у камина, пьют красное вино за игрой в шахматы. Они оба выглядят облегченными, увидев нас, и встают, чтобы тепло поприветствовать, но я чувствую тяжесть дня, лежащую на всех нас. Поэтому мы не задерживаемся. Флорин и Эдия остаются в гостиной, пока мы с Ашеном продолжаем путь с Валентиной к спальням.

— Я уверена, ты уже догадываешься, что мы не сможем остаться здесь надолго, — говорю я Валентине, пока мы поднимаемся по винтовой лестнице башни. — Прости, что принесли неприятности к вашему порогу, но уверяю, они уже были на пути. Им нужны старейшие из нас, чтобы создавать гибридов.

Валентина оглядывается на меня через плечо и улыбается. Она выглядит как вампирша из кино: изящная, но суровая. Красивая, загадочная и опасная.

— Не извиняйся. Мой дом переживал атаки и раньше. Мы хорошо защищены.

— Но не если отряд Жнецов нагрянет одновременно со стаей оборотней, — говорю я. Вижу, как ее улыбка на мгновение меркнет, прежде чем она отводит взгляд. — Нам нужно обсудить следующие шаги и быть готовыми уйти как можно скорее. Если Семен уже в этом районе, мы не имеем преимущества. Нам придется найти способ уйти и перегруппироваться.

Мы достигаем площадки и останавливаемся у двери. Валентина поворачивается и смотрит на нас обоих с напряженной улыбкой. Я чувствую огорчение от необходимости вырвать ее из места, которое она явно любит, но никакая защита не будет хороша. На мгновение я задумываюсь, могу ли использовать какое-то вампирское старшинство над ней, но я одета как парашют и пахну сексом и кровью, так что... вероятно, нет.

— Давай обсудим это утром. А сейчас, уверена, вам нужно отдохнуть, — говорит она, открывая дверь в просторную комнату. И, честно говоря, она права. Я чертовски измотана. Валентина замечает мое томное выражение, когда я смотрю на эту роскошную кровать с тысячей подушек, и ее улыбка становится теплее. — В гардеробе есть одежда, бери все, что нужно. Поговорим завтра.

Мы с Ашеном входим в комнату, и усталость накрывает меня с новой силой, когда дверь закрывается за нами. Мы стоим в тишине мгновение, прежде чем разложить наши скудные пожитки, оружие рядом с кроватью и мой мешочек с эликсиром на одной из тумбочек. Головная боль начинает усиливаться от усталости, поэтому я беру флакон с собой, пока ищу в гардеробе и достаю черную атласную ночнушку с кружевами и тонкими бретельками. Я бросаю свое ангельское платье в огонь и наблюдаю, как оно вспыхивает, прежде чем забраться на огромную кровать. Ашен принимает душ в соседней комнате, пока я устраиваюсь, и он напевает незнакомую мелодию своим глубоким тембром. Есть что-то навязчивое в мрачной мелодии минорных нот. Может, он слышал это когда-то в «Bit Akalum». Может, это колыбельная Жнецов.

Я закрываю глаза и быстро проваливаюсь в сон.

ГЛАВА 32

Мне снятся странные сны о снеге, змеях и заклинаниях. Иногда я осознаю, что сплю, и подхожу так близко к пробуждению, что чувствую, как рука Ашена сжимает меня крепче. Я слышу, как он шепчет мне на ухо, но лишь однажды различаю слова:

— Спи, вампирша. Единственный крепкий сон ты найдешь в моих объятиях.

Со временем сны меняются.

Я иду по дороге возле Дома Урбигу в Царстве Теней. Туман кажется гуще, чем раньше. Будто его можно подтолкнуть. Управлять им. Может, даже приподнять. Снять, как кожуру апельсина. Интересно, что скрывается под ним? Скорее всего, ужас. Страдание. Ни одно другое место не знает такой тьмы, и, думаю, оно может предложить куда больше, чем я уже видела. Но мне интересно: а если бы туман рассеялся, если бы все оказалось под солнцем — каким бы оно было?

Я продолжаю идти. Ни душ, ни жнецов. Тишина ощущается почти физически. Мне это не нравится. Она густая, как туман.

Я начинаю напевать, чтобы заполнить пустоту звука. Мой голос звучит иначе, чем после Каира. Ближе к тому, каким был раньше, но богаче. Темнее. Кажется, он проникает в туман, пытаясь что-то найти.

Вдалеке раздается звук. Я замираю. Это повторяющийся напев, который становится громче с каждым ударом моего сердца, окружая меня из серой, безграничной глубины тумана.

Это мой собственный голос, отвечающий мне.

Сделай это сейчас. Пришло время.

В этих шепчущих словах есть сила, которая заставляет мои глаза широко раскрыться. Я чувствую себя полностью проснувшейся, под кожей будто бежит ток. Я перевожу взгляд на часы на противоположной стене. Чуть больше трех утра.

Я лежу неподвижно. Минуты тянутся бесконечно. Этот голос продолжает шептать с каждым тиком секундной стрелки.

Сделай. Это. Се-айча-ас.

При-ишло. Время.

Я пытаюсь подавить эти мысли, но не выходит. Какое-то срочное чувство заставляет меня моргать в темноте, а мышцы — напрягаться под тяжелой рукой Ашена. Чем дольше я сопротивляюсь, тем настойчивее становится мой собственный голос.

— Ты собираешься лежать без сна всю ночь или поговоришь со мной? — Ашен шепчет в темноте, и в его голосе слышится насмешка. Я закрываю глаза, медленно выдыхаю через нос и переворачиваюсь к нему лицом.

— Как ты узнал, что я не сплю?

Он фыркает, и его дыхание окутывает мое лицо сладким теплом.

— Ты думаешь, я не знаю ритма твоего спящего сердца? Или как медленно поднимается и опускается твоя грудь, когда ты спишь?

Я улыбаюсь в темноте, но улыбка мгновенно исчезает. Этот настойчивый шепот в голове становится громче.

«Не теряй ни секунды. Сделай это сейчас».

— Что случилось? — Ашен спрашивает, и в его голосе появляется тревога. Он отводит прядь волос с моего лица, и его рука скользит вниз по шее. Мой пульс учащенно бьется под его пальцами, а внутри все сжимается, будто туго затянутый узел. — Лу?.. Что не так?

Я сажусь и перекидываю ногу через Ашена, оказываясь у него на бедрах. Его теплые ладони ложатся на мои ягодицы, и кожа под шелком ночной рубашки покрывается мурашками. Сердце бешено колотится в груди, и я уверена, он это слышит, — от этого румянец, уже разливающийся по моей коже, становится еще ярче. Я мысленно благодарю все святые гребаные силы за то, что свет выключен, как Ашен щелкает выключателем лампы на тумбочке. Я с драматическим вздохом закрываю лицо руками.

Наклоняюсь и выключаю свет.

Ашен включает его снова.

Я шиплю, но звук получается скорее отчаянным, чем угрожающим. Тянусь, чтобы снова выключить лампу или, может, вообще сбросить ее на пол, но Ашен ловит мою руку за запястье. Когда я пытаюсь сделать то же самое второй рукой, он ловит и ее.

— Вампирша, — он произносит с неуверенным смешком. — Что на тебя нашло?

— Выключи свет, Жнец.

— Нет. Ты краснеешь, и мне это нравится.

Я снова шиплю, а он смеется, и этот теплый, насыщенный звук немного смягчает мое раздражение.

— Хватит срываться на лампу. Она ничем не заслужила твой гнев. Скажи, что происходит.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Теперь в голове звучит и голос Кассиана: «Любить — смелый поступок». Та смелость, которая, по его мнению, живет в моем сердце, явно выпрыгнула в окошко и сбежала в румынскую деревню, чтобы жить долго и счастливо без меня.

— Ты дрожишь, — говорит Ашен. В его голосе снова нарастает тревога. Он смотрит на мои плечи, и я действительно дрожу. Я сражалась столько раз, что уже сбилась со счета, а теперь дрожу в его руках, как потерянная мышка. Господи. Я едва не закатываю глаза на саму себя. — Лу, какого черта...

— Я хочу создать связь, — выпаливаю я. Ох уж эта моя красноречивость. Просто вывалила это в ночную тишину.

И воцаряется молчание.

— С тобой, — уточняю я. — Прямо сейчас.

Молчание затягивается.

Боже правый. Кто-нибудь, убейте меня. Румянец пылает так сильно, что, кажется, моя кожа вот-вот загорится. Знаете что? Я бы хотела, чтобы это было правдой. Хотела бы, чтобы вампиры действительно не переносили солнечный свет. К черту загар, я бы вышла на улицу и дождалась утра, чтобы сгореть, как пережаренный бургер на гриле.

Я стону и обмякаю, как жалкий воздушный шарик, пытаясь слезть с Ашена и найти место, где можно умереть от стыда. Но он крепче сжимает мои запястья.

— Лу, — он тянет мое имя, и в этих двух буквах слышится удивление. Его голос чуть громче шепота. — Ты серьезно?

— Нет, конечно, это просто ужасная шутка, неудачная...

— Лу...

— Давай просто спать, это всего лишь кошмар...

— Лу...

— Просто наполовину гибридное заклинание, ничего страшного, просто жалкая иллюзия...

Меньше чем за мгновение я оказываюсь на спине. Губы Ашена прижаты к моим. Его язык проникает в мой рот, руки скользят по бокам, и он поглощает все мои слова своим прикосновением. Он целует меня так глубоко, что напряжение в теле постепенно уходит, и он, кажется, уверен, что я больше не попытаюсь выкарабкаться из ямы, которую только что вырыла.

Хотя это меня не останавливает.

— Давай просто не будем...

Ашен закрывает мне рот ладонью.

— Замолчи... — его глаза перебегают между моими. В зрачках вспыхивают искры. Запах табака и чернил наполняет мои ноздри от его руки. — Ты хочешь создать связь со мной?

Он не убирает руку, поэтому я лишь после паузы киваю, слегка дрожа.

— Не потому что увлечена моментом? Ты действительно хочешь этого? Со мной?

Я снова киваю. Из глаз будто бегут слезы, но я сдерживаю их.

— Лу, — произносит он, и его лицо полностью преображается, когда мое имя слетает с его губ. Улыбка достигает глаз, морщинки лучами расходятся от уголков. Его кожа сияет в тусклом свете. Зрачки горят. Он выглядит... счастливым. Я понимаю, что никогда раньше не видела его по-настоящему счастливым.

Все складывается, как стянутая нить, которая превращает рваное полотно в вытканный узор.

Каждую улыбку, которую он пытался скрыть, каждый стыдливый взгляд, который отворачивал... Он никогда не думал, что заслуживает что-то подобное. Сколько бы он ни говорил о том, как сложно выбрать кого-то кроме него, или что процесс уже начался, он на самом деле не верил, что это случится. Он готов был провести всю свою бессмертную жизнь, тянуться к тому, что никогда не сможет удержать.

Я обхватываю руку Ашена и отвожу ее ото рта.

— Спроси меня, — шепчу я. — Спроси, как ты всегда спрашиваешь.

Взгляд Ашена задерживается на моих губах. Я вижу, как кадык двигается, когда он сглатывает. Теперь это не просто плохо скрытая шутка, и он знает это. Я слышу это по его сердцебиению.

— Ты уже любишь меня, вампирша? — спрашивает он, и его глаза встречаются с моими.

На моих губах появляется улыбка, сначала едва заметная, но каждое изменение на моем лице отражается в его глазах. Если мне казалось, что я видела его счастливым секунду назад, то сейчас это ничто по сравнению с тем, что я вижу, когда произношу вслух:

— Да, Ашен. Как бы я ни пыталась, я никогда не переставала. Я люблю тебя. И выбираю тебя.

Ашен смотрит на меня всего мгновение, потом опускает лоб на мое плечо, и его тело напрягается. Я знаю, он пытается не поддаться тому, что чувствует. Я глажу его по спине, целую в щеку, прижимаю к себе и шепчу снова:

— Я выбираю тебя, Ашен. Я выбираю тебя.

Ашен делает глубокий вдох, будто всплывает из самых темных глубин океана, а затем снова погружается, увлекая меня за собой. Его губы на моих, руки касаются каждого доступного участка кожи. Он отрывается, чтобы поцеловать мою челюсть, шею, плечо, а затем снова возвращается к губам. И говорит то, что чувствует. Шепчет о любви, облегчении и даже радости.

Потом мы просто лежим, обнявшись. Мои мысли возвращаются к тому, что Ашен говорил о десятилетиях, прожитых в тени сожаления и скорби. О том, как дни сливались в бесцветную массу. Для меня те годы в бегах были временем одиночества и тщетных попыток забыть все, от чего я отказалась ради выживания. Хотя мы шли разными путями, каждый наш шаг был просто еще одним днем существования, а не жизни. А потом мы оказались в одной точке и нашли нечто неожиданное. Несовершенное. Но, несмотря на все недостатки, это наше. Наш маленький мир, где мы выбираем друг друга. И я хочу принадлежать Ашену так же, как он принадлежит мне. Я не хочу терять больше того, что люблю, когда у меня есть выбор.

Ашен отстраняется и смотрит мне в глаза. Искры в них все еще горят, а кожа сияет, но я вижу и намек на нервозность. Чувствую ее по резкому оттенку цитруса и участившемуся сердцебиению.

— Как мы это сделаем? — спрашивает он, отводя волосы с моего лица.

— Очень осторожно, — отвечаю я и толкаю его в плечо, чтобы он перевернулся на спину. На нем только пижамные штаны, и я стягиваю их, бросая на пол. Он уже возбужден, и я беру его член в руку, начиная медленно двигать ладонью. — Обратного пути не будет. Мы будем связаны жизнью и смертью. Если один из нас умрет, умрет и другой. Ты уверен?

Взгляд Ашена не отрывается от моего.

— Больше, чем когда либо, вампирша.

Я не отвожу глаз, снова садясь на него, вынимаю, провожу головкой его члена по клитору, прежде чем повторить движение. Ашен стонет, когда я покрываю его влагой, а затем снова касаюсь набухшего клитора. Его руки скользят по шелку ночной рубашки, обхватывая мою грудь, пока я продолжаю двигаться, крепко сжимая основание его члена. Я слышала, насколько сильным должно быть чувство связи, поэтому после нескольких движений опускаюсь на него, содрогаясь, когда он заполняет меня.

— Кинжал, — говорю я, бросая взгляд на его клинок на тумбочке, продолжая медленно двигать бедрами. Он тянется и подает его мне рукоятью вперед.

Не замедляя движений, я впиваюсь клыками в запястье, держащее нож, прокусывая глубоко, чтобы кровь текла свободно. Она тут же стекает по руке, когда я отрываюсь.

— Сделай три долгих глотка, — говорю я, поднося запястье к его губам. — Представь то, что хочешь, чтобы я узнала о нас. Секрет или момент, который хочешь, чтобы я увидела твоими глазами. Держи это в голове. И приготовься к боли.

Ашен кивает и прижимает губы к укусу. Капли крови падают на его татуировки.

Я хватаюсь за его плечо, когда он делает первый глоток. Чувствую его присутствие в своих венах.

Он пьет еще. Моя рука крепче сжимает кинжал, пока удовольствие поглощает. Оно разливается по телу, как лесной пожар. Я раздвигаю ноги шире, пытаясь принять его глубже, продолжая двигать бедрами.

Ашен сжимает мою руку. Его грудь вздымается от прерывистого дыхания. Он закрывает глаза и делает третий глоток.

Я отрываю запястье от его губ.

И вонзаю кинжал ему в грудь.

Мои чувства улавливают каждый звук. Хруст плоти, скольжение рассеченной кожи. Каждую мышцу, напрягающуюся от боли и наслаждения.

Я ввожу клинок, пока острие не пронзает его сердце, а затем резко выдергиваю. Наклоняюсь и прижимаю губы к ране, чтобы пить прямо оттуда.

Мгновение — и я вижу то, что он хотел мне показать.

Я просыпаюсь в переулке в Сэнфорде.

Добыча вампирши лежит рядом.

Голова пульсирует. Я сажусь и прикладываю руку к виску, затем к груди. Она горит. Когда я опускаю взгляд, татуировки на груди перечеркнуты красной линией. Непонимание давит на меня, как туман оборотней. Их уже нет. И ее нет.

Меч лежит рядом, но я не беру его. Я прокручиваю в голове все, что произошло. Помню, как увидел вампиршу, увлекающей жертву в переулок. Помню панику на ее лице, когда я развернул ее. Ее глаза стали такими большими и круглыми при виде меня, что я чуть не рассмеялся.

Ее плечо было приятно прохладным под моей ладонью. Она отказалась говорить, но ей и не нужно было. Ее яркие карие глаза, пухлые губы. Черты лица - нежные, но сильные. Современные, но древние. Так красивы. Она передавала каждую мысль, провокацию, каждый страх одним лишь взглядом.

Я помню схватку с волками. Она была бесстрашной. Ей было... весело. В ее глазах вспыхивали искры, когда она поворачивалась ко мне, улыбаясь с окровавленными клыками. И она была сильной. Быстрой. Гибкой и грациозной. Более искусной в бою, чем любой вампир, которого я видел за последние столетия.

Я помню укус на ее руке. Я вытащил ее из боя. Ее живот был таким холодным под моей ладонью, и я не хотел отпускать. Мне не стоило даже задумываться о смерти вампира в зубах оборотней, если только они не утащили бы ее живой, чтобы создать очередное чудовище. Но я не чувствовал безразличия. Было неправильно позволить им забрать ее. Я не мог позволить ей погибнуть.

Я взял ее руку, когда битва закончилась. На ее лице была боль... а затем тревога.

След от клинка волчицы все еще горит на моей спине, проходит через грудь и выходит с другой стороны.

Яд Крыло Ангела. Боль, какой я никогда не знал. Ощущение неминуемой, вечной смерти. Я помню, как думал, что вампирша оставит меня умирать, как поступил бы любой бессмертный, столкнувшись с Жнецом.

Но она не оставила.

Все всплывает из тумана. То, как она смотрела на меня, будто считала, что поступает правильно. Так храбро и безрассудно. Она прокусила свою руку, я помню это. Как ее густая кровь капала в мою рану. Ее древняя сила согревала мою грудь. Ощущение ее, живой, в моих венах. И ее слова. Ее заклинание.

Ее голос. Этот потусторонний, зачарованный, пугающий голос.

Теперь я вспомнил.

Это была Леукосия из Анфемоэссы.

Этого не может быть, но это правда.

Я хватаю меч и с трудом встаю. Пламя оживает на клинке, когда жертва начинает шевелиться.

Я найду ее. И буду защищать.

Мне нужно знать, почему она спасла меня. Последняя из первых сирен, самая редкая из бессмертных.

Мне нужно знать, чувствовала ли она то же, что и я, хотя бы на мгновение.

Я вздрагиваю, когда моя кровь стекает по клинку в руке и попадает в рану Ашена, начиная затягивать повреждение, которое только что нанесла.

— Ты знал. С самой первой ночи ты знал, кто я.

Ашен кивает. По его лицу видно, что боль начинает ослабевать по мере заживления раны.

— Почему ты не сказал мне, когда вытащил меня в сад церкви на следующий день? Или в любой из последующих дней?

Ашен забирает кинжал из моей руки и смотрит на смесь наших кровей на лезвии. Мое сердце несколько раз нервно бьется о ребра.

— Я хотел, чтобы ты доверилась мне, и сама рассказала.

Замедляю движения и долго смотрю на него. Искры в его глазах разгораются ярче, когда он запускает пальцы в мои волосы и притягивает к себе для поцелуя. Наша кровь смешиваются во рту, пробуждая покалывание в венах. Не прерывая контакта, он переворачивает нас и поднимается на колени, входя в меня с мощными толчками.

Я передаю ему кинжал. Он подставляет запястье. Сердце стучит в висках, когда я целую его вены, прежде чем впиться клыками в плоть.

Делаю первый глоток, а он продолжает двигаться, рыча от желания.

Пью еще, и он оживает в каждой клетке.

Последний, глубокий глоток - и я отпускаю. Он колеблется, и я вижу проблеск страха в глазах Ашена.

— Сейчас, Ашен. Я скажу, когда остановиться.

Он вонзает клинок мне в грудь, и я не могу сдержать крик от боли. Но наслаждение так же глубоко и всепоглощающе.

Ритм Ашена сбивается, и клинок замирает.

— Не останавливайся, — шепчу я, впиваясь пальцами в его бедра. Он входит в меня, и я стону, стараясь не двигаться под ним. Второй рукой я накрываю его ладонь, сжимающую рукоять. — Глубже, Ашен.

Он вводит клинок дальше. Я дышу короткими вздохами, впиваюсь ногтями в его талию и удерживаю в голове момент, который хочу показать ему. Первый раз, когда он дал мне свою кровь в Саккаре, как я почти наклонилась, чтобы поцеловать его, когда он держал мое лицо в руках с теплотой и гордостью во взгляде. Я хочу, чтобы он знал, что это значило для меня. Хочу, чтобы он увидел это моими глазами.

Он вонзает клинок, и наконец я чувствую, как он касается моего сердца.

— Вытащи и пей, — сжимая зубы, говорю я, отпуская его руку.

И он делает это. Прижимает губы к моей груди и делает долгий глоток крови из моего сердца. Затем отстраняется, чтобы капнуть своей в рану, как сделала я для него.

Но на этот раз, когда его кровь касается моей, эффект ошеломляющий. Это разрушение.

Все мои века жизни разворачиваются, и Ашен вплетается в ткань моей истории. И во всех возможных вариантах будущего он — часть меня, в каждом успехе и неудаче. Судьбы нашли две нити и отрезали от ткацкого станка, связав вместе, чтобы соткать новый узор. Мы сплетены, тень и свет.

Тьма, возможно, все еще живет в нас обоих, но я могу любить ее так же, как и искры звезд, внезапно окружающие нас, поднимающиеся с пола, вырывающиеся из скрытых уголков комнаты, падающие с потолка, как сверкающий дождь.

И эти звезды не просто падают вокруг нас. Они оживают под моей кожей. Каждое движение Ашена внутри наполняет меня светом.

Я переплетаю пальцы с его и поднимаю наши руки, наблюдая, как крошечные вспышки разноцветных звезд поглощают нас. Мы переводим взгляд с соединенных рук друг на друга, и Ашен прижимает мою ладонь к подушке, наклоняясь, чтобы поцеловать меня с теплотой, которая проникает прямо в душу.

С нарастающей потребностью Ашен ускоряется. Его толчки становятся сильнее. Он прерывает поцелуй, подставляя запястье. Мои клыки вонзаются в его плоть, а он прижимает губы к заживающей ране на моей груди. Мы пьем друг друга, и эти искры воспламеняют даже самые тонкие вены и капилляры, расходясь от груди, как паутина. Удовольствие сжимается и сплетается внутри, лишая дыхания.

Я стону, впиваясь в его кожу. Он сжимает мою руку, прижимая ее к подушке. Входит глубже, и я приподнимаю бедра, чтобы принять его полностью, насколько это возможно. Мое тело подстраивается под него.

Я делаю долгий глоток крови, и наслаждение нарастает, Ашен продолжает двигаться, и его стон желания резонирует в моих легких. Напряжение борьбы сдерживаться делает его лицо прекрасным в своей муке. Мы приближаемся к краю, цепляясь за каждую секунду боли и удовольствия этого момента.

— Еще, — шепчу я. Голос звучит и отчаянно, и требовательно. Ашен смотрит мне в глаза, мои окровавленные губы касаются его запястья. — Возьми больше. Дай больше. Я хочу все. Хочу быть наполненной тобой.

Темная улыбка скользит по его окровавленному лицу. Я никогда не видела ничего более желанного, и теперь это мое. Он мой.

Ашен выходит почти полностью и резко входит снова. Я вскрикиваю, настолько близко к краю, что мне приходится цепляться за него.

— Моя вампирша. Ты же знаешь, я никогда не откажу тебе.

Он прижимает запястье к моим губам, а рот к ране на моей груди, и мы пьем друг друга. И затем он снова входит, снова и снова, пока экстаз не охватывает меня, пока искры не пожирают каждую клетку моего тела. Свет нашей связи поглощает меня, тело и душу. Он окутывает каждую частицу моего сердца, когда я разлетаюсь на части. Мои мышцы сжимаются вокруг Ашена, когда он наполняет меня. Оргазм вызывает вспышки света на краях зрения, и он не прекращается, волна за волной, никогда не ощущала подобного раньше.

Искры трансформации горят так ярко, что я чувствую их запах, прежде чем они рассыпаются вокруг. Элементы жизни. Звездная пыль, вспыхивающая пламенем.

«Моя стихийная вампирша», — слышу я в голове.

Время распутывается вокруг меня. Теперь я понимаю, что бесконечные петли живут в каждой нашей клетке. Мы можем чувствовать будущее. Ощущать прикосновение судьбы к коже. Прошлое - это эхо в наших венах. А настоящее - призма, в которой сталкиваются наша история и надежды.

Теперь я понимаю. Мы оба знали. Может, и не осознавали, но знали, что наши нити связаны.

Бьянка была права.

Кровная судьба - это правда. Нам было суждено встретиться, даже если для этого потребовались десятилетия одиночества или века страданий. Нам было суждено оказаться именно здесь.

— Вампирша, — шепчет Ашен, все еще твердый внутри меня, продолжая медленные, нежные движения. — Посмотри на меня.

Я открываю глаза, даже не осознавая, что закрыла их. Багровый огонь пылает в его зрачках. Но он другой. Огонь выглядит как жидкость, а не пламя. Его взгляд перебегает между моими глазами, пока он нависает надо мной. Выражение на его лице - то, чего я никогда раньше не видела. Это изумление. Благоговение.

— Что ты видишь? — спрашиваю я, касаясь его щеки ладонью.

— Пепел, мерцающий в красном свете твоих глаз, — он наклоняется и целует мою скулу, затем другую. — Так прекрасно.

Я ничего не говорю о перемене в нем, просто провожу пальцами по его лицу, вдоль челюсти, вниз по яремной вене, затем по ключице. Мои пальцы скользят по грудине под татуировками и мышцами, пока не достигают свежего шрама над его сердцем.

— Теперь у тебя не только отметки твоего дома. Теперь есть и мои, — говорю я, стирая засохшую кровь с раны. Брови сдвигаются, когда под пальцем открывается шрам.

— Что? — спрашивает Ашен, наклоняясь.

— Я... никогда не видела такой метки связи.

Я стираю еще кровь. Под ней проявляется татуировка золотого и черного цвета. Это вертикальная линия, сужающаяся к низу. По обе стороны от нее расходятся изображения двух львиных голов, смотрящих в противоположные стороны.

— Булава Нергала. Символ мира и войны. Жизни... и смерти, — шепчу я, проводя пальцем по мордам львов.

Ашен хмурится, встречает мой взгляд, затем смотрит на мою грудь. Он облизывает палец и стирает им нашу смешанную кровь с отметины на моей коже. Как и у него, она темно-золотого цвета, но с оттенком лазурита. Это тоже жезл, но наверху - синий полумесяц, охватывающий восьмиконечную золотую звезду.

— Скипетр Эрешкигаль. Сила повелевать светом и тьмой, — говорит Ашен. Он поднимает глаза и кладет руку на мое сердце. Я чувствую его в каждом ударе под его ладонью. — Что это значит?

— Не знаю. Наверное, то, о чем стоит волноваться, учитывая нашу историю, — говорю я, глядя ему в глаза, переворачиваю его на спину и прижимаю ладони к его груди. — Но сегодня ты вытрахаешь эти мысли у меня из головы.

Ашен отвечает зловещей ухмылкой. Я подношу руку к губам и впиваюсь в уже почти зажившие следы на запястье.

— Ты же знаешь, я ни в чем не могу отказать тебе, моя вампирша.

ГЛАВА 33

Я протираю полотенцем зеркало в ванной и долго смотрю на себя в приглушенном свете штормового рассвета. Меня снова оставили без гребаного фена, а за пределами нашей комнаты замок будет холодным как ад из-за снежной бури, назревающей снаружи.

Наклоняюсь и разглядываю новую татуировку на груди. Надо признать, выглядит она чертовски круто. Золотые и синие детали мерцают, будто подсвечены изнутри. Из нас двоих я точно получила более впечатляющий рисунок, и мне не терпится позлить Ашена этим. Как я уже говорила ему, никогда не видела таких отметин связи, но, честно говоря, сомневаюсь, что вампир и демон из Царства Теней когда-либо создавали связь раньше. Бессмертные враги, сомнительные моральные принципы, взаимное недоверие… в общем, все то, что обычно не способствует долгим отношениям. Видимо, Ашен и я этот принцип пропустили. Слава богу.

Я знаю, что в наших странных отметинах, наверное, кроется нечто большее, чем просто необычный союз. И да, понимаю, что упрощаю ради своего же спокойствия. Но, серьезно. В последнее время у меня был чертовски паршивый период. Это были американские горки, и, за исключением перерыва с Эриксом в парке аттракционов, совсем не веселые. Разве вы не стали бы просто плыть по течению? Что я вообще могу изменить в судьбе или предназначении, если эти высшие силы уже се начали? Я всего лишь существо. Могу просто держаться и посмотреть, куда это меня приведет.

Неудивительно, что мой подход «се ля ви» не совсем по душе Ашену.

Выхожу из ванной с полотенцем на голове и вижу Ашена, сидящего посреди кровати в окружении пыльных кожаных книг и пахнущих стариной свитков.

— Вижу, ты нашел библиотеку, — говорю я, когда Ашен поднимает взгляд от книги, лежащей у него на коленях. Его глаза скользят к отметине на моей груди, слегка сужаются, а затем снова встречаются с моими.

— Да... У Валентины впечатляющая коллекция, — его голос звучит отстраненно, пока он переводит взгляд обратно на страницы.

Я достаю из шкафа серый свитер и джинсы.

— Ну, конечно. Она же нечасто выбирается наружу. Нужно же как-то развлекаться, помимо своих человеческих игрушек, — надеваю одежду и возвращаюсь к кровати, беру том о шумерской мифологии. Это не человеческий текст с попытками интерпретировать древние цивилизации, а наша собственная хроника, записанная бессмертными, которые там действительно были. — Нашел что-нибудь?

Ашен глубоко вздыхает.

— Ничего, чего мы уже не знали бы о значении символов. Нет никаких записей о том, что они появлялись на других бессмертных или что это могло бы означать.

Я чувствую его разочарование из-за пустых поисков. Его эмоции - словно рябь под моей кожей. Как вода, натыкающаяся на границы озера и возвращающаяся с рассказами о противоположном берегу.

Забираюсь на край кровати, вынимаю книгу из рук Ашена и кладу ее рядом.

— Все в порядке, — говорю я, усаживаясь к нему на колени. Его брови едва заметно поднимаются от подозрения, когда я провожу пальцами по рубашке до места, где под темно-синим хлопком скрывается его новая татуировка. — Понимаю, ты завидуешь, потому что моя отметина куда круче твоей. Не бойся, могучий Жнец. Современные человеческие технологии спасут тебя. Мы можем сводить тебя на лазерное удаление.

Ашен закатывает глаза и фыркает.

— Или найдем тату-мастера, и он перекроет ее. Добавим пару кружков внизу, изгиб сверху, несколько линий... и получится член с яйцами.

— Господи, — стонет он.

— Нет, нет, у меня есть идея лучше, — я извиваюсь, чтобы схватить его кинжал с тумбочки, и снова сажусь ему на бедра. — Я просто воткну его в тебя еще раз. Уверена, сработает. — Ашен пытается выхватить клинок, но я уворачиваюсь. — Просто... не... двигайся... а то получится как у Альберто...

— Я уже сомневаюсь в своих жизненных выборах, — говорит он, вырывая кинжал и швыряя его через комнату. Я улыбаюсь, беру его лицо в ладони и целую. Когда отрываюсь и смотрю в его коньячные глаза, то знаю - он чувствует меня так же, как я его. Вижу, как тревога и раздражение смягчаются в его взгляде, когда он обнимает меня.

— Ты видел Валентину, когда брал книги? — спрашиваю я, проводя пальцами по отметине под его рубашкой.

Ашен качает головой.

— Нет. И Флорина тоже. Но нам нужно найти их и обсудить, как безопасно убраться отсюда.

Киваю и целую его еще раз, прежде чем мы покидаем кровать и книги.

Наши поиски почти бесполезны. Флорина мы находим внизу, в кабинете, склонившимся над бумагами. По словам партнера Валентины, вампирша уехала в Кымпулунг прошлой ночью, чтобы выследить ведьму, которая выдала нас Эмбер. Ашен раздраженно вздыхает, узнав, что она вернется не раньше полудня, а возможно, и позже, из-за снега, который с утра валит тяжелыми мокрыми хлопьями.

Оставляем Флорина за работой и бродим по дому, как призраки, осматривая комнаты. Это напоминает мне первые дни знакомства с Ашеном, когда он изучал гостиницу, выискивая камеры и проверяя аварийные выходы. Я улыбаюсь воспоминанию о том, как он докладывал мне о своих находках в отеле и городке Сэнфорд. Провожу пальцами по отметине связи, скрытой под мягкой шерстью свитера, кажется, с тех пор прошла целая жизнь.

После нескольких часов в библиотеке мы наконец оставляем поиски знаний, чтобы трахнуться у книжного шкафа (почему бы и нет?), а затем направляемся в гостиную, где собрались остальные. Эрикс и Коул сидят у огня за очередной партией в шахматы. Давина устроилась в кресле у высокого окна с книгой на коленях. Она поднимает на нас взгляд, когда мы входим, и свет из окна подчеркивает темные круги под ее глазами и красноту век. Она смотрит на меня мгновение, на губах мелькает печальная улыбка, а затем снова погружается в чтение.

Слышу звон льда в шейкере и поворачиваюсь к мини-бару в другом конце комнаты. Эдия стоит там и готовит коктейли. Если она не может варить зелья - делает напитки. Я улыбаюсь и иду к ней, разрываясь между желанием рассказать ей все о прошлой ночи и страхом произнести хоть слово об этом.

— Привет, детка, — говорит она, замечая мое приближение. — Ты в порядке?

Киваю и целую ее в щеку, пока она наливает напиток в бокал и посыпает сверху съедобными блестками.

— Что на этот раз приготовила?

Эдия широко улыбается и протягивает мне бокал.

— В нем нет крови, но он напоминает мне тебя, так что я назвала его «Сирена». Кальвадос, коньяк, лимонный сок и кленовый сироп.

Делаю глоток. Сладкий, но с мощным ударом.

— Чертовски вкусно.

Эдия сияет от успеха нового рецепта.

— Забирай. Сделаю еще.

Я иду к дивану, где Ашен устроился с бокалом вина от Эрикса и Коула. Сажусь справа от него, и его рука естественно ложится на спинку дивана за моей спиной, пальцы касаются моего плеча, будто так и должно быть. Это такая мелочь, но для она значит не меньше, чем прошлая ночь. Не скрываться. Быть любимой среди других. Это чувство так давно было мне незнакомо. Эдия тоже это видит. Может, она и не знает всех деталей, а может, знает. Но по ее улыбке, несмотря на все, что происходит вокруг, я понимаю - она счастлива за меня.

Валентина входит в комнату как раз в тот момент, когда Эрикс и Коул присоединяются к нам на диванах для игры в вист. Она выглядит спокойной, но я ощущаю напряжение: сердце бьется чуть быстрее, дыхание поверхностное. Она бросает взгляд с Ашена на меня с натянутой улыбкой, и я стараюсь не вздыхать. Бессмертные всегда строят предположения о Жнеце. Я и сама так делала. И почти чувствую, как каменные стены его крепости снова вырастают вокруг него.

Я переплетаю наши пальцы, чтобы отвлечь от фальши в улыбке Валентины, когда она наливает ему вина.

— Прошу прощения за мой внезапный отъезд прошлой ночью, — говорит Валентина, глядя на меня, и ее улыбка становится теплее. — Решила, что лучше сразу разобраться с той ведьмой в Кымпулунге. Я ценю безопасность здесь, особенно когда у нас гости.

Делаю глоток и неотрывно смотрю на Валентину, пока она не отводит взгляд и не принимается наполнять следующий бокал.

— Это очень мило с твоей стороны, но у нас есть другие проблемы, если Семен Абдулов где-то рядом. У него большая и сильная стая, и он охотится на нас обоих.

Валентина бросает на меня взгляд, который говорит больше, чем слова.

— Мой дом переживал угрозы оборотней и раньше. Нам не о чем беспокоиться. Здесь множество заклятий, и я наняла лучшие местные ковены для защиты периметра. Они не пробьются.

— Семен - не обычный оборотень, — говорю я, сверля ее взглядом, сдерживая красный блеск в глазах. — Он собрал союзников не только среди оборотней. Он в сговоре с ведьмами-оборотнями. С ангелами. Он успешно создал гибридов. Он выжег мой голос. И он даже не единственная наша проблема, если за нами еще и группа мятежных Жнецов. Нам нужно убраться отсюда и найти безопасное место, чтобы собраться с силами и придумать, как получить преимущество.

Валентина смотрит на меня и вздыхает. Она явно настроена держать оборону в этом замке. И я понимаю - бежать тяжело. Если начать, можно никогда не остановиться. Но риск того стоит. Я считаю себя экспертом в вопросах «делай все, чтобы тебя не поймали».

Ашен сжимает мои пальцы, пока я делаю большой глоток коктейля.

— Думаю, будет мудро последовать совету моей жены.

Я фыркаю, и напиток прямиком летит через нос. Господи Иисусе, жжет, будто туда вылили лаву.

— Про-простите? — голос Эдии звучит слаще сахара, а на лице расцветает ухмылка. Я щурю слезящиеся глаза, пытаясь подавить кашель. Щеки горят. — Ты... ты только что сказал «жена»?

Все мысли о Семене, оборотнях, безумных ангелах и гибридах с огромными членами мгновенно испаряются, когда я поворачиваюсь к Ашену.

— Твоя кто? Я не твоя жена.

— Разве? — он притворно невинно поднимает брови.

— Нет. Ты помнишь свадебную церемонию? Потому что я - нет, а я вампир. Я помню аб-со-лют-но все. А мы, вампиры, - драматичные существа, которые всерьез воспринимают всякие романтические обручения, — я щелкаю его прямо по соску. — Так что нет, Жнец. Я тебе не жена.

Ашен фыркает, потирая грудь.

— Тогда что, моя девушка? Звучит нелепо.

— Мы не...

— Партнер по жизни? Еще хуже.

— Ашен... — шиплю я.

— Что, вампирша? Я лишь следую твоим правилам.

— Ашен...

— Ты сказала в ресторане, что «спаривание» — это «прошлый век». «Супруг» подойдет больше? Я не знаком с современной вампирской терминологией отношений.

— Это было про секс с Энди Картрайтом, а не про связь!

Эдия громко смеется.

— У тебя был секс с Энди Картрайтом?

— О боже, нет. Какого хрена?

— Вне зависимости от предпочитаемой терминологии, это восхитительное создание и я - связаны, — говорит Ашен, пока я провожу рукой по лицу. Я чувствую волну его самодовольства, которая тянет за ниточки под моей кожей, а Эдия ликует, бормоча я так и знала, предчувствовала, и устраивает мини-фейерверк над журнальным столиком.

— Господи. Да ты прям с размаху залетел, — шепчу я ему на ухо под треск фейерверка. Пытаюсь улыбнуться Коулу в ответ на его поздравления, пока Эрикс хлопает в ладоши с сияющими глазами.

— Карма - сучка, правда, вампирша? — шепчет он в ответ, целуя меня в скулу.

— Карма за что?

— Ну, например, за попытку превратить мою татуировку связи в член.

Я фыркаю, но смех затихает, когда взгляд падает на Давину. Стараюсь не кривиться, но она встречает мой взгляд легкой улыбкой. Боль от потери Кассиана все еще читается на ее лице, но сейчас это скорее облегчение, чем новый груз. Часть меня хочет увести ее и засыпать вопросами об Аглаопе и теле, которое она забрала, но оставляю это на потом. Она и так страдает, не стоит вскрывать старые раны, по крайней мере, не сегодня.

— Поздравляю с вашим союзом, — говорит Валентина, отвлекая мои мысли от Давины. — Мы должны отпраздновать за ужином.

Флорин входит в гостиную с приветливой улыбкой.

— Я слышал «праздновать»? Если так, достану из погреба «Шато Марго».

— Ценю жест, но нам нужно уезжать, — голос Ашена вежлив, но тверд, не оставляя места для возражений. — И как можно скорее. Если Семен уже здесь, мы в опасности.

Мысли о том, что нужно сделать для побега, вызывают головную боль, которая ползет от основания шеи, растекается по черепу и давит на глаза. Я прижимаю пальцы ко лбу.

— Эликсир? — шепчет Ашен. Я киваю, понимая, что забыла принять его утром. Может, из-за процесса связи и количества выпитой крови, но я проснулась с необычно хорошим самочувствием. Видимо, просто вылетело из головы.

Допиваю коктейль и проверяю карманы в поисках флакона. Валентина забирает мой бокал, прежде чем я успеваю поставить его на стол.

Мои пальцы касаются ее.

В мгновение прикосновения я вижу. Вижу, кто она на самом деле.

Валентина отворачивается с бокалом, не подозревая о моей способности.

Эдия встречает мой взгляд. Я говорю с ней без слов. Прежде чем я поворачиваюсь к Ашену, он уже вкладывает рукоять кинжала мне в ладонь.

Клинок вылетает из моей руки, и Валентина падает на пол. В момент смерти иллюзия рассеивается.

Она превращается в Милу Каррас, ведьму-оборотня.

ГЛАВА 34

Глаза Эдии темнеют, когда она пригвождает Флорина к стене лезвиями из звезд. Он кричит, больше от ярости, чем от боли. Иллюзия спадает и с его черт: светлые волосы укорачиваются, становятся рыжими, по носу рассыпаются веснушки. Яркие, полные гнева голубые глаза метаются от одного к другому. Он прекрасен. Ангельски прекрасен.

— Лиандр, — шепчет Коул, сжимая кулаки. — Так вот где ты прятался.

Лиандр фыркает с презрением и сплевывает кровь на ковер.

— Не прятался. Творил. Спасал. Обеспечивал будущее Царства Света.

— Развязывая войну между мирами, — говорит Ашен. — Отдавая Мир Живых стае оборотней, которым нечем править, и заставляя их платить за это уничтожением Царства Теней.

— Ты говоришь так, будто твой Совет веками не строил планов по уничтожению Царства Света. Именно поэтому наши старейшины отправили его, — Лиандр кивает в сторону Коула. — Он должен был раскрыть планы Эшкара и Имоджен о войне.

Коул наклоняется к падшему ангелу, дым клубится у его плеч.

— Я отдал свои крылья, чтобы остановить войну, а не начать ее. Ты же отдал свои за яд.

— Неужели ты думаешь, моя цель была менее благородна? В Царстве Света и так слишком много душ. Слишком многие проходят. Мы должны закрыть наши врата и защитить древних, тех, кто заслужил место среди аннунаков.

— В Царстве Теней тоже есть души, нуждающиеся в защите.

Лиандр смеется, будто Коул только что произнес нечто невероятно смешное. Он хохочет до слез. И, честно говоря, я его понимаю. Меня тоже чуть не прорывает на хохот. Мысль о том, что Царство Теней кого-то защищает, нелепа. И не нужно быть провидцем, чтобы предугадать его ответ.

— Защита? В Царстве Теней? Ты видел, как они обращаются с душами. Обрывки человечества, дрейфующие в агонии, заполняющие Бухту Душ, пока они не доберутся до вашего Черного моря, чтобы столкнуться с ужасами его бездны. Души бессмертных, обращенные в рабство, пока не исчерпают свою пользу, а затем сбегают, как дикие звери, становясь добычей для забавы, — за спиной я чувствую, как Ашен напрягается, и Лиандр замечает это, его взгляд скользит между Жнецами. — О да, я слышал об играх Жнецов. Ямы. Гонки. Охоты. Имоджен обожает воскрешать ради забавы. «Милосердное Правосудие» не так уж милосердно в реальности, да? Неужели ты думаешь, что Царство Теней заслуживает снисхождения за ваше варварство?

Дыхание застревает у меня в груди при мысли об ужасах, которые я даже не могла вообразить.

Ашен всегда говорил, что в тумане есть нечто худшее, чем то, что я видела. Я не сомневалась, но и не пыталась представить. Даже в их камерах пыток я знала - там есть нечто большее. Больше страданий. Больше несправедливости. Больше безнадежности и боли.

Я сглатываю ком в горле и встречаю взгляд Эдии. Знаю, что она думает то же самое - это лишь намек на то, что творится в Царстве Теней. Мы отводим глаза, и я снова обращаюсь к падшему ангелу.

— Я видела это варварство, — делаю шаг к Лиандру. Его голубые глаза приковываются к моим. — Я жила в нем. Страдала от него. Выжила.

— И ты можешь остановить его, — шепчет он. — Ты можешь помешать Царству Теней причинять вред другим душам. Все, что нужно - закончить то, что начал Семен. Стать лучшей из гибридов. Уничтожить Царство Жнецов.

Я наклоняю голову, прищуриваюсь. Ноздри ловят запах крови, сочащейся из его плеч.

— Тебе не кажется, что этого и хотят нефилимы? Чтобы мы перегрызли друг другу глотки, а они забрали все, что пожелают, пока мы заняты нашей войной?

Лиандр усмехается.

— Нефилимы? Это всего лишь миф. Есть лишь безжалостная несправедливость Царства Теней. Лишь Царство Света, впускающее слишком многих за слишком малую цену. Лишь Мир Живых, который люди не заслуживают. Пусть человечество сбрасывает свои смертные души под властью бессмертных. Пусть наполняют свой мир мертвыми, раз уж так стремятся уничтожить его.

Я делаю еще шаг. Сердце колотится, отдает в горло. Мы смотрим друг на друга, и я вижу надежду в его глазах - так же, как он видит ненависть в моих. Ненависть к тому, как все устроено. К тому, что творят с теми, кто оказался под властью развращенных сил.

Я наклоняюсь, наши лица так близко, что я чувствую его кожу - легкий аромат корицы, запах его прежнего мира.

— Как мне одной сразиться со всеми ними? — шепчу.

На его губах появляется намек на улыбку.

— Не одной. Со многими, под руководством Семена, но твоим командованием. Ты знаешь, как попасть в их мир и где искать.

Мы замираем. В комнате кажется тихо, но это не так. Здесь бьются сердца, слышны прерывистые вдохи, мышцы напрягаются вокруг костей. Трещит магия Эдии, шелестят перья Эрикса за его спиной, вспыхивают и гаснут искры в дымных крыльях.

Я наклоняюсь к самому его уху. На язык стекает сладкий яд.

— Если я сожгу Царство Теней, то сделаю это на своих условиях. Не Абдулова. Не твоих. Моих, — отстраняюсь, наблюдая, как его улыбка меркнет. — Где Валентина?

Губы Лиандра сжимаются, челюсть напрягается. Я отступаю, скользя взглядом по его чертам, запоминая каждую деталь. Красный отблеск в моих глазах отражается в его белых зрачках.

— Ладно. Узнаю сама.

Я прижимаю ладонь ко лбу и вторгаюсь в его разум.

Один миг, и я в каменном коридоре без окон. Сводчатый потолок, тусклые лампы на стенах. Гудят провода, тянущиеся к двери в конце. Знаю, она заперта не просто железом. Чувствую магию. Заклинания, как у дверей «The Maqlu». Родовая магия. Каррас и Сарно.

Валентина там. И Флорин. Но что-то еще... Пытаюсь шагнуть вперед, но Лиандр удерживает меня. Он теперь человек, но его разум все еще силен, а я неопытна в этом новом даре видения.

Стискиваю зубы и прорываюсь. Еще шаг. Подгибаю колени, пробиваюсь сквозь невидимую силу. Еще шаг, и меня отбрасывает яркой вспышкой, швыряет на пол.

Голова ударяется о землю, и я уже в другом месте.

Передо мной золотая стена. На ней ряды колец, одно в другом, с полированным лазуритовым шаром в центре. Линии движутся в противоположных направлениях, как механизм замка или часов. Тик-тик-тик.

Подхожу ближе, в кольцах вспыхивают символы, загораясь золотым светом. Но это письмена на языке, которого я не знаю.

— Покажи, что это значит, — требую.

— Нет, — голос Лиандра окружает меня, но я слышу, как ему тяжело говорить.

Пытаюсь запомнить каждый символ, врезать их в память. Знаю, это важно, и он не хочет, чтобы я видела. Тянусь к лазуриту... Тиканье становится громче и громче, пока пальцы не касаются холодного камня. Последний тик грохочет в голове, я вскрикиваю, закрываю глаза, зажимаю уши.

Треск разрывает сознание. На мгновение мне кажется, что голова расколота, мозг вытекает на пол.

— Лу... — зовет Эдия. Я открываю глаза. На ее лице страх. Пытаюсь стряхнуть боль. Моя рука все еще на лбу Лиандра, я убираю ее, и его тело обмякает на звездных клинках, пригвождающих его к стене.

Из уголков его глаз струятся кровавые слезы. Зрачки расширены. На лбу отметина: полумесяц, обнимающий восьмиконечную звезду, от которой расходятся черные прожилки, скрываясь под кожей.

Я убила его.

Своим разумом. Прикосновением. Ничем другим.

…

…

Черт-черт-черт-черт.

Так. Не психуй. Не. Психуй.

Это было чертовски круто, но и ужасающе, и о боже, не психуй.

— Ты психуешь, — говорит Эдия.

— Знаю! Знаю-знаю-знаю! — машу руками, будто из них может хлынуть магия. — Я убила его!

— Ты вампир, ты убивала и раньше. Он заслужил. Он мудак.

— Но не разумом, Эдия.

Она пожимает плечами.

— Ну, типа того. Пение, контроль сознания, какая разница?

— Блять. Твою ж мать. Все плохо.

— Ты шутишь? Это потрясающе, — она кладет руку мне на плечо. Я дергаюсь.

— Нет. Не трогай меня. Не хочу причинить тебе вред.

Эдия смеется, будто все в порядке. Остальные смотрят настороженно, кроме Ашена, в чьих глазах читается тревога. Я чувствую ее под кожей.

— Ты убила Лиандра, потому что хотела, — успокаивает Эдия, снова кладя руку мне на руку. — Ты не хочешь вредить мне. Я верю в тебя, Лу.

Я открываю рот, чтобы сказать, что не верю в себя, но тут слышу. Звук вдалеке. Такой тихий, что кажется игрой воображения.

Пробираюсь к окну, распахиваю створку. Снежная буря, горы, леса за стенами дома Валентины. Солнце - лишь холодный желтый шар, равнодушно взирающий на меня.

Ветер бьет в стекло, снег хлещет по лицу.

И затем я слышу это.

Волчий вой в лесу.

Даже не закрываю окно, поворачиваюсь к остальным.

— Нам нужно оружие. Валентина в катакомбах под домом, — бросаю последний взгляд на падшего ангела, пригвожденного к стене. — Оборотни уже здесь.

ГЛАВА 35

Мы с Ашеном мчимся по лестнице за мечами, обмениваясь лишь парой деловитых фраз, но молчание компенсируется тревожными взглядами. Сборы занимают считанные минуты, и вот мы уже в холле с остальными, но мне отчаянно хочется остановить время. Хотя бы на мгновение. Просто поговорить. Возможно, это последний шанс.

Когда мы приходим, все готовы. Только Давина без оружия, но она снимает со стены алебарду с отполированным серебряным лезвием. Постукивает древком по ладони, проверяя вес, и встречает мой взгляд решительной улыбкой.

— Сойдет, — говорит она.

Я отвечаю кивком.

— Пошли.

Веду всех вглубь дома, через коридор, в библиотеку. Останавливаемся перед гобеленом с охотой, занимающим всю каменную стену до самого пола. В центре — Влад на белом коне, ведущий друзей за величественным оленем. В углу, среди охотничьих собак, скромно изображена женщина.

— Народ, оцените. Фотобомба, — становлюсь рядом с вышитой версией себя и тычу пальцем между портретом и своей грудью.

— Да ладно! — Эдия фыркает.

— Помню ту охоту. Это я прикончила оленя. Влад был так пьян, что свалился с коня. — Осматриваю гобелен в последний раз и срываю его со стены, обнажая железную дверь, несмотря на драматичный вздох Эрикса. — Да брось, мистер «искусствовед-ангел». Два дня назад ты не отличил бы Мисофелиса от Аристофана. Люблю тебя, но заткнись нахрен.

Эдия хохочет и взрывает магией дверную ручку, срывая печать. Мы ступаем на площадку винтовой лестницы, уходящей вниз. Щелкаю выключатель, включаются решетчатые лампы, которые начинают гудеть.

— Она внизу, — говорю, когда Ашен подходит. Пламя вспыхивает на его клинке.

— Помни обещание, вампирша. Если скажу «беги» - беги.

На мгновение все вокруг перестает существовать. Ашен смотрит в мои глаза, и я чувствую, как наши шрамы поют в унисон. Прикасаюсь к его груди, ощущая тепло под пальцами. «Я живу там», — думаю, и меня окутывает покой. Я всегда буду частью его, как и он - частью меня. Мы больше не умрем в одиночестве. После столетий тоски я наконец принадлежу кому-то, а он - мне.

И черта с два я побегу, не сражаясь за это.

Медленно улыбаюсь. Ашен закатывает глаза.

— Ты же не побежишь, да?

Качаю головой.

— Ясно. Тогда хоть постарайся сегодня не пырнуть меня, ладно? Надоело.

— Это никогда не надоест, — отвечаю, и он улыбается, прежде чем украсть у моих губ жаркий поцелуй. Затем разворачивается и ведет нас вниз.

Спускаемся глубже. Воздух становится влажным, пахнет сыростью, когда мы достигаем катакомб. Лестница выводит в узкий коридор - точь-в-точь как в видении из разума Лиандра.

— Они там. Валентина и Флорин, — говорю, и Ашен оборачивается с мрачной тревогой во взгляде. Кивает Эдии.

Та достает из кармана мешочек, шепчет заклинание «Akbuus gallaai» в горсть порошка и дует в сторону двери. Волна энергии срывает петли, отправляя створку в полет. Эдия поворачивается и улыбается.

— Крутая сучка, — одобряю я. Эдия подмигивает, и мы следуем за ней.

Пыль еще не осела, когда мы переступаем через дверь и застываем в огромном зале.

— Мать вашу, — шепчет Коул. — Ты видела это в его разуме?

Глотаю ком в горле.

— Нет. Он не пустил меня так далеко.

— Теперь ясно почему, — отвечает Коул, делая неуверенный шаг вперед.

Слева от нас расположена небольшая, но хорошо оборудованная медицинская зона. Металлический стол для осмотра с серебряными наручниками, лежащими на полированной поверхности. За ним - стеллажи, уставленные рядами пробирок с сыворотками и шприцами. Но самое жуткое - справа. Ряды прозрачных камер, в каждой из которых находится человек. Они смотрят на нас с таким же изумлением, как и мы на них. Некоторые бьют кулаками в стекло, другие мечутся по своим клеткам, третьи сидят на койках, поджав колени к груди, и смотрят на нас с подозрением и страхом.

И одна из них мне знакома. Она прижимает ладони к стеклу, и по ее лицу текут слезы.

Валентина.

Мы бросаемся к ее камере. В двери есть небольшие отверстия для связи, и она прижимается к ним, ее дыхание оставляет запотевшие круги на стекле.

— Помогите мне, пожалуйста. Умоляю. Вытащите его, — ее голос дрожит, слезы оставляют блестящие дорожки на бледной коже. Она указывает на камеру позади себя, где у прозрачной перегородки стоит Флорин. Он выглядит изможденным, но в его глазах еще теплится огонь.

— Где эта панель управления? Есть способ отключить замки? — Коул оглядывается, пока Ашен осматривает дверь Флорина, прикидывая, как ее взломать. Он дергает массивную задвижку, и когда та не поддается, начинает бить по ней рукоятью меча с такой силой, что искры летят от металла.

— Я не знаю. Есть какая-то панель управления... Пожалуйста, нам нужно уйти, пока оборотни не вернулись, — голос Валентины прерывается.

— Ты гибрид? — задаю я прямой вопрос, наблюдая, как ее выражение меняется.

Валентина смотрит на меня, и в ее глазах читается такая глубина отчаяния и вины, что мне становится физически больно. Она выглядит совсем не так, как та холодная, расчетливая версия, которую изображала Мила. Эта женщина кажется мягче, человечнее, уязвимее.

— Нет. Но Абдулов... — она делает паузу, сглатывая. — Он использовал меня, чтобы создавать их. Заставил превратить их всех в вампиров. А потом сделал гибридами, — она делает широкий жест в сторону рядов камер, которые тянутся через весь зал в три ряда. Здесь должно быть не меньше тридцати клеток, а если есть еще помещения... Я перевожу взгляд обратно на Валентину. Ее плечи трясутся от подавленных рыданий. — Я не хотела этого. Клянусь. Но он угрожал Флорину. Использовал ту ведьму... Она мучила его магией. Мы пытались сопротивляться, но...

— Все в порядке, Валентина. Мы найдем способ освободить вас, — говорю я, бросая взгляд на Ашена, который изучает дверь. — Эдия, есть идеи?

— Кажется, да, — отвечает она, и я вижу, как в ее глазах загорается искра вдохновения. Она поворачивается к Эриксу. — Сколько тепла выдерживают твои перья?

Эрикc пожимает плечами и оглядывается на свои крылья, медленно расправляя их. Звук, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков, наполняет комнату, когда его перья шевелятся и замирают.

— Не знаю. Но можем проверить, — говорит он с характерной для него беспечностью.

— Прижми кончик пера к стеклу, — командует Эдия, и Эрикc послушно выполняет, проводя кончиками перьев по поверхности. Они издают скрежещущий звук, словно ножи по стеклу.

— Hula zuba u itaatuuka. Qu turkunu liteli sa me.

Перья Эрикса начинают светиться, сначала темно-красным, как тлеющие угли, затем переходя в ярко-оранжевый, как рассвет, потом в золотисто-желтый и, наконец, в ослепительно белый. Сначала ничего не происходит, но затем я замечаю - стекло начинает пузыриться и плавиться, стекая вязкими каплями.

— Валентина, — перекрикиваю заклинание Эдии, — ты же можешь колдовать. Именно поэтому они за тобой пришли, да?

Она кивает, и в ее глазах вспыхивает понимание.

— Повтори за Эдией. Нужно ускорить процесс. Я займусь дверью Флорина.

Валентина снова кивает, закрывает глаза и начинает шептать те же слова. Стекло под перьями Эрикса теперь плавится быстрее, образуя дыру, через которую уже видны очертания комнаты за ней.

Я подбегаю к Ашену, который изучает дверь. На металле уже видны вмятины, но механизм все еще держится. Хватаю его за руку и указываю на работу Эдии и Валентины.

— Нам нужен Алорос. Если гибриды почуяли нас...

— То Семен тоже, — заканчивает он, и на его лице мелькает тень тревоги. Он прикрывает меня своими дымчатыми крыльями, закатывает рукав и начинает читать заклинание. Татуировка на его предплечье вспыхивает кроваво-красным.

Как и в моем видении после аварии, перед нами появляется точка света. Я наблюдаю, как она растет, пульсирует, превращаясь в сияющую сферу, которая становится выше Ашена, а затем взрывается дождем искр. Из падающего света выступает Алорос.

— Демон, — произносит он, и в его голосе звучит привычная снисходительность. — Хотя мне и льстит твоя постоянная нужда в моей помощи, это начинает надоедать.

— Меньше слов, больше дела, — бросает Ашен, и Алорос, к моему удивлению, не спорит.

Он расправляет крылья, ослепительно белые, с перьями, которые кажутся выкованными из чистого света, и направляет их кончики к стеклу. Затем кивает мне, и я понимаю, что от меня ждут.

Закрываю глаза. Протягиваю руку к точке, где перья касаются стекла. Подхватываю ритм заклинания Эдии, чувствуя, как слова сами складываются на моем языке.

Жар начинается где-то глубоко внутри, разливаясь по венам, как расплавленное золото. Моя отметина связи светится, как маяк в шторме, и я направляю всю энергию через нее. Под ногами завихряется ветер. Открываю глаза и вижу, как перья ангелов начинают светиться еще ярче. Стекло пузырится и стекает густыми каплями, как растопленная карамель. Но этого недостаточно, слишком медленно.

Перевожу взгляд на Ашена. Наш зрительный контакт длится доли секунды, я смотрю на его меч, затем на расплавленное стекло. Он понимает без слов. Пламя вспыхивает на его клинке, отражаясь в его глазах, которые теперь горят, как два угля.

Ашен вонзает меч в оплавленное отверстие, аккуратно минуя перья ангелов. Проходит всего мгновение, и вся стеклянная стена взрывается, рассыпаясь на тысячи осколков, которые падают, как дождь из алмазов. Флорин свободен.

— Коул! Твой меч! — кричит Ашен поверх шума заклинаний и воя магического ветра, который теперь бушует в зале.

Коул повторяет маневр, и вторая камера взрывается. Стекло еще не успело коснуться пола, когда Валентина уже бросается к Флорину. Они сталкиваются в объятиях, оба дрожа - она от рыданий, он от сдерживаемых эмоций.

— Спасибо, — Валентина вытирает слезы и смотрит на нас поверх плеча Флорина. В ее глазах - целая гамма чувств, от облегчения до невероятной благодарности.

Алорос подходит ближе, осматривая свои крылья. Свет в перьях уже гаснет, переходя в глубокий оранжевый, как закат. Структура их не повреждена, и он выглядит скорее заинтересованным, чем обеспокоенным. Его взгляд скользит по рядам камер.

— А остальные пленники? — спрашивает он, и в его голосе впервые звучит что-то, напоминающее сострадание.

— Все гибриды, — отвечает Ашен, стирая пот со лба. — Оставим их здесь, пока не разберемся, как с ними безопасно поступить.

Алорос кивает, затем поворачивается к Валентине и Флорину, которые все еще держатся друг за друга, будто боятся, что их снова разлучат.

— Я отведу вас в безопасное место, — говорит ангел.

Валентина делает шаг вперед. Ее глаза вспыхивают алым светом, и в них появляется неожиданная твердость.

— Отвези Флорина. Они вторглись в мой дом. Держали нас в плену. Мучили. Я хочу возмездия.

Алорос вздыхает и бросает на меня взгляд, который ясно читается как «вот почему я называю вас низшими существами». Я только пожимаю плечами в ответ.

— Как пожелаешь. Человек, — он обращается к Флорину, — следуй за мной.

Они прощаются долгим, страстным поцелуем, полным обещаний и боли разлуки. Когда они наконец разъединяются, на щеках обоих блестят слезы. Флорин шепчет что-то на ухо Валентине, и она кивает, сжимая его руку в последний раз, прежде чем отпустить.

Алорос разворачивается, и его крылья вспыхивают ослепительным светом. Он кладет руку на плечо Флорина, и они исчезают в вспышке, оставляя после себя лишь несколько медленно падающих перьев.

Валентина поворачивается к нам. Следы слез еще видны на ее лице, но глаза горят решимостью. Алый отблеск в них не угасает.

— Ты Леукосия, не так ли? — ее голос теперь тверд, как сталь.

Я киваю.

— Приятно познакомиться, хотя обстоятельства, — делаю широкий жест рукой, — мягко говоря, так себе.

— Абдулов хочет тебя. Он придет сюда.

— Ага. Надеюсь на это, — отвечаю я, выхватывая катану из ножен за спиной. Лезвие со звоном выходит наружу, отражая тусклый свет ламп.

— И что теперь? — спрашивает Валентина, глядя на каждого из нас. Коул передает ей лезвие, и в этот момент по комнате разносится электрический звон.

Я слышу звук одновременно открывающихся двадцати восьми засовов.

— А теперь мы, блять, бежим.

ГЛАВА 36

Я бросаюсь в медицинский кабинет, хватаю с полок горсть флаконов и шприцев, но Ашен хватает меня за руку и тянет в коридор. За нами слышится звон разбивающихся стеклянных дверей и топот бегущих шагов. Мы устремляемся за остальными по коридору, изо всех сил стараясь не отстать.

Когда Эдия достигает дальнего конца, она разворачивается к нам, и внезапный порыв ветра поднимает ее черные волосы с плеч. Она поднимает ладони и начинает читать заклинание. Я оглядываюсь на бегу, позади нас камни обрушиваются, перекрывая путь к залу. К тому моменту, как мы добираемся до конца, крыша коридора рушится, и осколки летят нам в ноги, когда мы останавливаемся.

— Есть другой выход из этого зала? — спрашивает Эдия, пока Ашен забирает у меня часть флаконов и шприцев, складывая их в карман рубашки. Остальное я засовываю в джинсы.

— Да, — отвечает Валентина. — На противоположной стороне есть еще одна дверь. Она ведет в лес.

— Тогда пойдем, пока нас не окружили.

Мы взбегаем по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, с оружием в руках и яростно бьющимися сердцами. Эрикс первым вырывается в библиотеку, но резко останавливается, отклоняясь назад, и остальным приходится затормозить на площадке. Огненный меч проносится в сантиметрах от его груди. На другой стороне двери стоит Жнец, занося меч для нового удара.

Эрикс выпрямляется и парирует следующий удар вспышкой света на своем серебряном клинке. Ангел контратакует с такой силой, что отбрасывает демона глубже в комнату. Звон металла разносится по библиотеке, ударяясь в витражи и высокий потолок. Крылья Эрикса расправляются, он резко сводит их перед собой, выбивая меч из руки демона, а затем вспарывает ему грудь и шею перьями. Жнец уже падает на колени, когда Эрикс вонзает меч ему в сердце, и горячая кровь разливается по гобелену у их ног.

— Твой парень - настоящий крушитель, — говорю я.

— Знаю, — одновременно отвечают Эдия и Коул.

Я поднимаю брови, а они обмениваются короткой, но хищной улыбкой.

— О, вот как, да?

Улыбка Эдии становится шире.

— Да, вот так.

— Ты скрывала подробности.

— Может, в другой раз, — отвечает она, когда в комнату врывается второй демон с мечом наготове. Та бросается на нас, но на этот раз ее встречает клинок Коула. Я узнаю ее - так же, как и предыдущего. Оба были с Эмбер в зале воскрешения, в моем видении Ашена в Царстве Теней.

Эдия подключает к битве свои дары, швыряя в демона сферу энергии. Та отражает ее мечом, но этого мгновения хватает Коулу, чтобы ранить ее в плечо. Коул и Эдия сражаются в слаженном танце заклинаний и огня, черные сферы, озаренные ярким пламенем. Они оттесняют Жнеца в коридор и вместе преподносят ей вечную смерть от магии и стали.

Едва демон падает, Коул и Эдия на мгновение смотрят друг на друга - и затем сливаются в страстном поцелуе. Мое сердце вот-вот разорвется от любви при виде моей подруги, которую Коул подхватывает на руки, а Эрикс обнимает их обоих. Я смотрю на Ашена, и он улыбается мне сверху вниз, и я знаю - он чувствует любовь, что озаряет мою душу через нашу связь.

— Пошли, вампирша. Давай выбираться отсюда, чтобы ты могла услышать все те живописные подробности, которые Эдия, уверен, хочет поскорее рассказать.

Я смеюсь, когда он обнимает меня за плечи, прижимает к себе и целует в щеку. Жизнь - это все в коротком мгновении. Любовь, страх, надежда. Счастье на краю смерти. Я чувствую… насыщение. Если бы я могла продлить этот момент навеки, вся магия жизни была бы у меня в руках.

Ладонь Ашена скользит к моей спине, он подталкивает меня вперед, а Давина и Валентина следуют за нами. Эрикс, после того как трио распадается, ведет нас по коридору к главному выходу. Валентина на ходу объясняет планировку катакомб, где появятся гибриды, где сильные и слабые места в окружающей местности.

— Дороги - плохой вариант, — говорит она. — Из-за снежной бури мы скорее застрянем или сорвемся с пути в спешке. Скорее всего, либо Семен, либо демоны уже перекрыли их, если только они не заняты борьбой друг с другом.

— Я узнала тех двоих, что мы убили в библиотеке. Похоже, за нами охотятся те, кто был верен Эмбер. Сколько их было в ее «Клубе дрянных девчонок»? — спрашиваю я Ашена.

— Не уверен. Двенадцать, насколько я знаю, но может быть больше.

— А за последние два дня мы убили пятерых. Не лучший расклад, — смотрю на Ашена, когда мы останавливаемся. Валентина достает пару мечей из потайного шкафа и возвращает одолженный клинок Коулу.

— Если проберемся через лес и пересечем гору, по ту сторону есть ковен ведьм с укрепленным убежищем, — говорит Валентина, проводя пальцем по серебряному гладиусу в руке. Она улыбается ему, словно старому другу. — У меня с ними хорошие отношения. Они могущественны и дадут нам численность для контратаки. Гибриды выйдут с другой стороны дома, ниже по склону. У нас есть небольшой запас времени, если двинемся сейчас.

Я киваю и поворачиваюсь к ангелу в нашей компании.

— Эрикс, ты можешь полететь вперед, чтобы предупредить их?

Его взгляд перескакивает на Коула и Эдию. Я знаю, он не хочет оставлять их, но он вкладывает меч в ножны и отвечает мне тревожной улыбкой.

— Да. Смогу.

— Тогда выбираемся. У нас мало времени. И что бы ни случилось, — я пристально смотрю на Валентину, чтобы не осталось сомнений, — Семен Абдулов - мой.

Валентина кивает, и мы выходим через парадную дверь, держась ближе к дому, прежде чем пересечь заснеженный газон к небольшому проходу в каменной стене. Снег глубокий, наметенный ветром в сугробы, но мы движемся быстро, бежим где возможно. Едва добираемся до опушки леса, как до нас доносится отвратительный вой со стороны леса за домом. Он похож скорее на вопль призрака, чем на волчий, - как будто душу рвут на части, чтобы создать что-то новое.

— Гибриды, — говорит Валентина, заметив мой вопросительный взгляд. — Они выбрались из катакомб.

Я глубоко вдыхаю, и мы устремляемся вперед сквозь лес, карабкаясь по камням, перелезая через поваленные деревья и пробиваясь сквозь сугробы. То попадаются поляны, то лес становится таким густым, что приходится прорубать путь мечами. Хотя падающий снег быстро заметает наши следы, нас все равно будет легко выследить.

Хотя об этом не стоит сейчас беспокоиться.

Первая атака приходит от оборотней, которые спускаются с холма перед нами, словно волна из шерсти и клыков. Их туман стелется впереди сквозь деревья, окутывая ландшафт и скрывая снежные сугробы под ногами. Я готовлю меч и ищу Семена.

Валентина выходит вперед навстречу. Она разворачивается с клинками и сносит голову первому волку ударом по шее. Она уже убивает второго, когда Ашен и Коул расправляются со своими первыми.

— Она великолепна, — говорю я, когда Эдия встает рядом, и мы наблюдаем, как Валентина потрошит еще одного оборотня. Она шипит ему в морду, вспарывая живот и вываливая кишки на снег.

Давина встает с другой стороны и готовит свою пику, пока Эдия формирует в ладони шар магии и запускает его в стаю. Двух волков сбивает с ног, и только один поднимается.

Мы продвигаемся вперед, присоединяясь к битве, образуя свободный круг, пока волки смыкают кольцо. Ветер несет запахи крови, желчи, мочи, разорванных внутренностей и прочие ароматы битвы. Я шиплю, рублю, колю. Украдкой смотрю на Ашена, его лицо сосредоточено, меч описывает изящные дуги. На Давину, которая, к удивлению, ловко орудует пикой. Она отлично попадает в глазные яблоки. Коул и Эдия сражаются в своем слаженном, элегантном танце, как и в доме. И обычно я бы наслаждалась этим - убийством оборотней, битвой с друзьями, шипением… но неизвестность с гибридами, отсутствие Семена и местонахождение остальных Жнецов не дают мне расслабиться.

Как выясняется, это еще не самые большие проблемы.

На арену готовится выйти новый игрок.

ГЛАВА 37

Снег взрывается из-под земли слева от поля боя. Огромная белая тень взмывает в воздух, словно смертоносный кнут. Гладкая чешуя мерцает сквозь хаос метели.

Все разбегаются - неважно, на чьей они стороне. Никто не хочет оказаться под телом, извивающимся и падающим сквозь шквал.

Змея впивается клыками в волчицу, которая подбиралась ко мне, и та с воем падает на снег. Зида приземляется на залитый кровью снег и устремляет на меня свои серебряные глаза.

Вспышка металла привлекает мое внимание. Кинжал вонзается Зиде в бок, и она с яростным шипением поворачивается к Ашену.

Наша встреча взглядами длится лишь мгновение, но я вижу его отчаяние. Чувствую его в груди.

— Лу! Беги!

Змея разворачивается к Ашену, и он поднимает меч, готовясь к схватке, но с холма уже спускаются новые оборотни, а вой гибридов раздается все ближе. Он не сможет победить их всех. Особенно если она тоже вступит в бой.

Я бросаюсь вниз по склону.

— Зида! — кричу я через плечо. Бегу изо всех сил. Надо отвлечь ее от него. — Давай, поймай меня!

За спиной раздается взрыв магии Эдии, снег и ветки разлетаются в стороны, я понимаю, что Зида преследует меня.

Я не останавливаюсь. Не оглядываюсь. Тропа поворачивает налево, и я следую за ней, пока не выбегаю на широкую поляну. Даже когда тропа заканчивается, я не замедляюсь. Пересекаю открытое пространство и снова скрываюсь в лесу. Пробегаю еще две лужайки, прежде чем перестаю слышать ее за спиной. Но все равно продолжаю спускаться, позволяя склону нести меня сквозь деревья.

Я оказываюсь на маленькой поляне, засыпанной глубоким снегом, и резко останавливаюсь в центре.

Я знаю это место.

Запах хвои. Жгучий холод снега на вспотевшем лице. Дым костра и аромат Ашена, вплетенный в волосы, которые хлещут по щекам.

И ощущение, что я не одна.

Я сгибаю колени и готовлю клинок.

Снег колышется, когда змея стремительно приближается под его покровом. Зида вырывается из белой пелены, пасть разинута, клыки блестят, яд выплескивается с яростью.

Я делаю перекат вправо и вскакиваю, уперев меч на плечо. Острие рассекает ее чешую, пока ее тело проносится мимо.

Зида падает на снег, извиваясь от боли и гнева. Горячая кровь испаряется, растапливая снег.

Я стою и смотрю на нее, тяжело дыша. Ее движения затихают, остается лишь легкое подергивание хвоста. Я опускаю взгляд на меч, затем снова на змею.

— Это либо чертовски глупо, либо чертовски гениально, — говорю вслух, вкладывая меч в ножны и приближаясь к демоническому созданию. Я впиваюсь клыками в запястье, а она не сводит с меня глаз. Ее розовый язык мелькает, и она шипит, когда я касаюсь ее блестящей чешуи. — Заткнись, змея. Я пытаюсь помочь.

Я кладу руку на нее и капаю кровь в рану.

— Gasaan tiildibba me zi ab.

«Королева, дарующая жизнь умирающим».

— Itti memes sa zumri uri u musaati sa qate uri lissahitma, — шепчу я, закрывая глаза и продолжая капать кровь вдоль раны Зиды.

«Кровью моего тела и очищающей кровью моей руки да будет это излечено».

— Sharuuh laani epsis lukur dusangu.

«Велик тот, кто превращает врага в друга».

Я повторяю строки заклинания, продвигаясь вдоль тела Зиды, пока не дохожу до конца раны. Заканчиваю как раз в тот момент, когда из-за деревьев доносится вой гибридов.

Я смотрю на змею и знаю, что она смотрит на меня. Ее язык мелькает. Разорванные ткани срастаются.

— Прости за твоего брата. Я виновата.

Змея отвечает вялым шипением.

— Ладно. Стоило попробовать. И, кстати, не за что, — бросаю я, отдавая ей шутливый салют, прежде чем броситься в разрыв между деревьями, оставляя Зиду заживать в одиночестве.

Я бегу вверх по склону, пытаясь вернуться к месту, где остальные, вероятно, все еще сражаются. Подъем дается тяжелее, что, впрочем, неудивительно. Снег, гора, напряжение битвы и усилия на исцеление змеи — все это берет свое. Движусь медленнее, но все же успеваю миновать две поляны. Добираюсь до первой лужайки, через которую спускалась, и наконец нахожу то, что искала.

Семен Абдулов стоит между мной и горой.

— Koroleva piyavok, — произносит он, и по его лицу расползается улыбка. Его темные, залитые гелем волосы и шерстяное пальто угольного цвета будто не тронуты стихией. — Ты выглядишь уставшей. У меня есть кое-что, что может помочь.

Я обнажаю меч.

— Придурок. Не сомневаюсь. Оно течет в твоих венах.

Семен смеется.

— Ну вот сюрприз. Ты вернула голос. Наверное, было весело.

— Еще как, — говорю я, сжимая рукоять катаны. — Могу показать, если хочешь. Ты же так любишь медицинские эксперименты.

Он снова смеется, его ледяные Альфа-глаза горят ярко, контрастируя с белым снегом вокруг. Еще двое из его стаи появляются из леса позади него в волчьем облике.

— У меня другие планы на нашу встречу, koroleva piyavok. Но ты можешь сделать это проще для нас обоих, просто пойди со мной.

Я сгибаю колени и поднимаю меч.

— Отказано, ублюдок.

Глаза Семена вспыхивают ярче.

— Как скажешь.

Волки бросаются вперед, а туман растекается по полю ко мне. Но я слышу и другой звук - слева. Гибриды, продирающиеся сквозь лес к нам.

Черт.

Я сосредотачиваюсь на ближайших волках. Они атакуют слаженнее, чем те, что выше по склону. По очереди щелкают зубами. Прыгают вне досягаемости моего меча и возвращаются с новой силой. Один задевает мой икру, рвет джинсы, но не касается кожи. Я успеваю ранить его в лапу, когда он отскакивает. Пользуясь моментом, я перехожу в атаку на второго. Едва я убиваю их обоих, как на смену приходят еще двое. Но я не свожу глаз с главной цели - Семена Абдулова.

Первые гибриды вырываются из леса. Это словно ярмарка уродцев, сборная солянка из скрещенных тварей. Некоторые в человеко-вампирском облике - еще куда ни шло. Другие бегут на четвереньках, как волки, но с человечьими чертами: участки без шерсти, где просвечивает кожа, или смешанные черты лица. Они просто отвратительны. Независимо от степени мерзости, все они устремляют взгляд на меня, и это не прибавляет уверенности в завершении моей трансформации.

Я в меньшинстве.

Я ставлю на план, который может превратить меня в урода.

Я в полной жопе.

Как только собираюсь броситься на Семена в последней отчаянной попытке добраться до Альфы, мимо моего лица пролетает вращающийся клинок и вонзается в одного из волков, кружащего вокруг меня.

Я бросаю взгляд направо. Это один из демонов из «Дрянных девчонок» Эмбер. Он смотрит на меня, и я не знаю, целился ли он в меня или в волка.

«Похрен», — думаю я. «Все равно уже по уши в дерьме».

— Не давайте им укусить вас! — кричу я незнакомому Жнецу, когда еще трое присоединяются к нему. — У них яд «Крыло Ангела»!

Он сужает глаза, затем бросает еще один клинок, попадая гибриду в глаз, когда тот начинает перебежку через поле. Это не убивает тварь, но замедляет. Я вижу, как гибрид вырывает нож из глаза, и готова поспорить, что это дерьмо уже заживет.

Меня передергивает. Они определенно крепче оборотней. Это очень плохо.

Я снова сосредотачиваюсь на цели и срубаю следующего волка, стоящего между мной и Семеном, который достает из-под пальто длинный серебряный меч. Новые оборотни устремляются ко мне, но я рублю их, пока Жнецы встречают первых гибридов в снегу.

Черный мерцающий шар магии рассекает ветер и сбивает одного из волков у меня на пути. Второй попадает в гибрида поодаль. Коул выбегает из леса, за ним Эдия, и они врываются в битву.

Когда я снова смотрю на Семена, он поднимает меч. Но я вижу проблеск страха в его глазах. Его тело не может скрыть это от меня.

И наконец между нами образуется просвет. Как луч солнца, пробивающийся сквозь тучи.

Я бегу изо всех сил. Его пальцы сжимаются вокруг рукояти. Если я доберусь первой, он ударит со всей силы. Я уже знаю, на что он способен в человеческом облике. Видела это на кирпичном заводе.

Но у него нет демона-спутника с фактором неожиданности.

Ашен вонзает клинок в спину Семена, достаточно высоко, чтобы парализовать конечности, но не настолько, чтобы убить мгновенно. Он придерживает руку Альфы, когда ноги того подкашиваются, и опускает его на землю. Глаза Семена расширены от шока, и это вызывает бурю воя, скуления и рычания среди волков и гибридов.

— Что там твоя подружка так красноречиво сказала в Сэнфорде прямо перед тем, как я разорвала ей глотку? — спрашиваю я, оскаливая клыки и приседая рядом с ним. — Ах, да. Вспомнила. «Отвлечение ведет к уничтожению». Полагаю, это была твоя подружка? Та, с обсидиановым клинком, высшее звено в стае, немного высокомерная, прямо как ты? Я права?

Семен с ненавистью смотрит на меня, пока Ашен передает мне флаконы с сывороткой, а я достаю шприц из заднего кармана.

Я беру первую сыворотку, снимаю колпачок с иглы и набираю достаточно жидкости, чтобы почувствовать запах. Отбрасываю ее за спину.

— Не, это уже пробовала.

Семен сердито смотрит и плюет на снег у моих колен.

— Чертова koroleva piyavok.

— Как мерзко, — говорю я, набирая золотистую сыворотку из другого флакона и поднося к носу. — Знаешь, что еще мерзко? Кровь ангела. И это определенно пахнет как кровь ангела. Так что я пас. Вряд ли она хорошо усвоится, учитывая мои нынешние отношения.

Я разбиваю флакон о голову Семена. Золотистая жидкость стекает по его коже, пока Альфа кроет меня матом по-русски. Его глаза полны ярости, когда взгляд впивается в меня. Я надуваю губы.

— О нет. Это был единственный такой на полке. Он что, коллекционный? Извини. А теперь подержи-ка вот это, — вонзаю пустой шприц в парализованную ногу Семена и беру новый, набирая жидкость из следующего флакона. — Ах, вот оно.

— Что ты делаешь? — хрипит Семен, следя за мной. Страх снова в его глазах. Ашен срубает волка, пытающегося атаковать сзади, и голова катится по снегу мимо нас.

— Можно сказать, заканчиваю то, что ты начал. Но с одним отличием, я выбираю сторону. Свою. Но время решает все, так ведь? — наполняю шприц и убираю флакон в карман, затем нажимаю на поршень, выдавливая пузырьки. Ашен убивает еще одного волка, а я наклоняюсь к уху Семена. — А теперь не дергайся, щенок. Сейчас королева пиявок покажет, как это делается.

Я впиваюсь клыками в глотку Альфы, и мой яд заполняет его вены, пока я пью, пью и пью. На вкус его кровь такая же, как у всех оборотней. Дымная. Затхлая. Но я знаю, что он древний и могущественный. Это тоже чувствуется.

Сердце Семена замедляется. Дыхание становится поверхностным. Его челюсть обмякает рядом с моим лицом. В последние мгновения перед смертью я вынимаю клыки.

Поднимаю взгляд на Ашена.

— Я люблю тебя, — говорю я.

Он улыбается. То, как он выглядит в этот момент - темные волосы, мокрые от пота и снега, татуировки на шее, сияние кожи - это станет одним из тех воспоминаний, что светят во тьме, когда долгие годы печали попытаются утянуть меня в пучину времени.

— Я тоже люблю тебя, моя Лу. Всегда, — отвечает он.

Вонзаю иглу в яремную вену и нажимаю на поршень. Как только чувствую, как жжение разливается по венам, я разрываю глотку Семена.

Я была права: время решает все.

Просто я не успела.

ГЛАВА 38

Единственный способ управлять стаей оборотней - быть Альфой.

А единственный способ для Альфы стать Альфой - либо унаследовать положение, либо убить за него. Пока последний вздох Альфы не покинет его тело, его мысли и правила остаются законом. Только тогда власть переходит к следующему.

Но сначала нужно стать оборотнем.

Или гибридом.

Я чувствую, как приказы Семена проникают в мой мозг, пока трансформация расползается по венам.

Взять вампиров живыми.

Остальных убить.

Но для него уже слишком поздно. Нет возврата от того, что я сделала, прежде чем ввела сыворотку себе в шею. Последний вздох Семена вырывается из перехваченного моими зубами горла.

Но этого мгновения достаточно, чтобы гибрид впился клыками в плечо Ашена.

Последний хриплый вздох Семена тонет в моем крике.

Все вокруг замирает.

Гибрид отпускает плечо Ашена, словно укусил раскаленное железо.

Оборотни, окружившие нас, застывают, их светящиеся глаза моргают. Они наблюдают за нами, затем поднимают морды к небу и воют. Гибриды подхватывают жуткими голосами.

Я чувствую все их мысли, подчиненные мне.

И это больно. Как будто в голове не хватает места. Как будто кровь застывает. Мышцы деревенеют. Суставы - будто из осколков стекла, режущих кости, которые должны соединять. Я цепляюсь за сознание, пока поле боя кружится перед глазами. Каждое движение к Ашену -агония. Но мне важно только добраться до него, до того, как он опустится на колени, прижимая руку к разорванному плечу, тяжело дыша.

Я подношу запястье к губам, дрожа от внезапного холода под кожей. Кусаю, подползая ближе. Зубы дрожат, когда я вижу, как он падает на спину.

— Все в порядке, вампирша? — шепчет он, прерывисто дыша. Тянется ко мне. Я знаю, он чувствует панику, жгущую метку на моей груди, так же как я чувствую его скорбь и смирение. Мои плечи трясутся, но я отказываюсь отвечать, отнимая руку.

— Gasaan… tiildibba me… zi ab… — говорю я, дрожа, замерзшая до самых клеток. Держу руку над его раной, капая кровь на изуродованную кожу. — Tirrama salutti… sa kassapti sa… ruhi ipusu… supii arkis ups…

Цвет лица Ашена угасает на моих глазах. Я слышу, как его сердце гонит яд по венам. Он касается моей щеки. Его рука слишком холодна.

— Моя Лу. Прости, моя вампирша. Ты была так храбра.

Я чувствую каждую слезу на своей коже. Мы не можем закончить так. Не можем. После всех страданий, врозь и вместе. Это не конец.

— Нет, Ашен. Я… могу… Itti memes sa zu… sa sumri… Ittis memes sa…

— Лу, — шепчет он, когда я запинаюсь на заклинании. Огонь в его глазах гаснет. Лопнувшие сосуды окрашивают белки в красное. Кашель сотрясает грудь, и он притягивает меня к себе в последний раз. — Больше нет великих рисков. Мы приняли их все.

Я прижимаюсь ухом к его груди, дрожа в объятиях. Его сердце поет мне последнюю отчаянную песню - рваную, прерывистую.

Больше нет великих рисков.

Я ловлю ртом воздух. Руки Ашена больше не могут удерживать меня, когда я отталкиваюсь от его груди.

— Я люблю тебя, Ашен, — говорю я. Смотрю в его глаза, а слезы капают на рубашку.

Время решает все.

Прежде чем он успевает сделать вдох, я выхватывай кайкен с бедра и провожу им по его горлу, глубоко, насколько хватает сил.

Глаза Ашена расширяются, в них - отчаяние.

— Прости, — шепчу я. Бросаю клинок, одну руку кладу ему на лицо, другую - на грудь, где метка теряет тепло под моей ладонью. — Прости. Я здесь, Ашен. Все в порядке.

Ашен уходит с моим голосом в ушах, с моим прикосновением на коже. Я провожаю его с любовью, наблюдая, как гаснет его взгляд.

Его последний вздох касается губ, когда я целую его в прощание.

Я не моргаю.

Не двигаюсь, когда Эдия падает рядом, хватает меня за плечи, зовет по имени.

Я только жду.

И вот первый серый пепел поднимается с кожи Ашена.

Я издаю вопль облегчения. Искры и пепел кружатся в снегу, устремляясь к небу. Я закрываю лицо руками, а Эдия обнимает меня.

— Ты сделала это, Лу. Он возвращается. Ты сделала это, — шепчет она на ухо, сжимая крепко. — С ним все в порядке, Лу… Лу?.. Лу!

Голос Эдии становится тише, будто удаляется по туннелю. Я закрываю глаза, когда она кладет меня на спину в снег. Я нахожу разумы гибридов и волков и шепчу им свои желания. Akaassi kunusi, akammi kunusi anna naga. Повторяю снова и снова, пока не теряю нить.

— Нет, Лу… Ты же моя лучшая подруга. Моя родственная душа. Пожалуйста, останься, — умоляет Эдия. Я чувствую ее руку на лице и открываю глаза. Слезы текут по ее коже, но она пытается быть сильной, хотя знает: я вижу, как дрожит ее губа.

— Думала… сработает… — моя улыбка мгновенно сметается волной боли. Тело содрогается. — Люблю тебя…

Трудно дышать. Мне страшно. Так страшно.

— Я люблю тебя, Лу. Люблю. Ты слышишь, Лу? Лу…

Слышу. Свое имя. Крик.

Тик, тик, тик.

Я открываю глаза, моргая в тусклом свете. Упираюсь руками в камень и поднимаюсь с пола. Передо мной - черная стена из полированного обсидиана. Кольца вращаются в противоположных направлениях. В центре - сверкающая сфера из черного турмалина.

Как и в сознании Леандра, я делаю шаг ближе. Серебряные символы вспыхивают на кольцах. Тот же язык, но другие слова.

Тиканье в голове громче. Я подхожу ближе. Лента шепота обвивает меня невидимым узлом. Я протягиваю руку к сфере и касаюсь гладкой прохладной поверхности.

Звук обрушивается на меня, последний тик - как удар по черепу.

Мои легкие вдыхают так, будто я никогда не дышала.

Я извиваюсь, но давление на плечи прижимает меня. Дергаю ногами, открываю глаза.

— Просто дыши, Лу. Медленно. Ты в безопасности, — говорит Ашен. Его руки теплые на моей коже.

— Аш…ен?..

Он улыбается, видя мое замешательство и то, как я глотаю воздух, будто тону. Его глаза блестят, когда он кивает. Я оглядываю комнату, но взгляд возвращается к нему. Боюсь, что он исчезнет.

— П-прав…да?..

Он смеется.

— Да, — касается метки на моей груди. Она покалывает, согревается. Это якорь, единственное, что держит мою израненную душу в теле. — Это правда, моя вампирша. Моя безрассудная, храбрая, блистательная вампирша. Ты в Зале Воскрешения в Царстве Теней.

Новая волна паники накрывает меня. Я пытаюсь вскочить, но Ашен удерживает.

— Медленно, Лу. Ты в безопасности. Обещаю.

Я дрожу, когда он прижимает меня к груди. Обнимает, укутывает краями своего черного плаща, прикрывая каждый сантиметр обнаженной кожи.

— Я… ошиблась, — шепчу ему в плечо, стуча зубами.

— В чем?

— У-убивать тебя… Это надоело.

Ашен смеется, сжимая крепче.

— Наконец-то, — говорит он, а я рассыпаюсь на части, которые он пытается собрать в объятиях.

Я отпускаю все. Страх и адреналин битвы. Триумф и горечь победы и потери в один миг. Панику, отчаяние, шок. Разрывающий сердце крик Эдии, все еще звенящий в ушах.

Меня уносит сильным течением, и я хватаюсь за то, что может провести меня через это. Любовь. Надежду. Облегчение и возможность. То, что чувствует Ашен, - пульсирует под моей кожей. Он отстраняется, держа мое лицо в руках.

— Ты в порядке? — спрашивает он, изучая мои черты.

— Все еще холодно. Но лучше. Терпимо. Чувствую себя… больше. Не знаю, как.

Это правда. Головная боль прошла, жжение в горле исчезло, странные всплески силы больше не угрожают поглотить меня. Все под контролем, просто я еще не понимаю, что это за «все».

Но сейчас мне все равно. Важно лишь то, что я здесь, Ашен здесь, а Эдия и остальные уже знают, что мы оказались тут. Мы просто смотрим друг на друга. Теплая рука Ашена отводит волосы с моего лица - он любит это делать - и он задумчиво следит за движением.

— Я пытался убедить себя, что благодарен за дни, которые у нас были. Не хотел, чтобы ты боялась, — шепчет он, все еще проводя пальцами по моим волосам. — Но в сердце этого было мало. Я хотел больше времени. Быть избранным тобой, даже если я этого недостоин. После столетий тьмы, пережив моменты света с тобой, я понял, что жажду большего. Видеть, как ты воскресаешь рядом, знать, что у нас будет еще время, пусть даже мгновения… Это счастье, которого я не знал.

Мое сердце тает, горячее и яркое, как жидкое золото. Я провожу пальцами по его метке. Она жужжит под кожей.

— Я хочу поцеловать тебя.

— Тогда целуй.

— Но я теперь гибрид. А вдруг я ошиблась? Может, в моем яде теперь Крыло Ангела. Что, если я убью тебя?

Глаза Ашена играют в свете факелов. Искры вспыхивают в зрачках.

— Тогда наше время и правда будет мгновенным, потому что я отдам жизнь за этот поцелуй.

Прежде чем я успеваю усомниться, его губы прижимаются к моим, а язык скользит внутрь. Сердце колотится в горле. Он касается острых краев моих зубов, и капля яда попадает в поцелуй. Я чувствую сладкий, медовый вкус - такой, как всегда. Ничего необычного. Ни Крыла Ангела, ни запаха оборотня. Только я.

Я прерываю поцелуй, смотрю в его глаза и знаю: он чувствует мое облегчение, когда я улыбаюсь. Так же как я чувствую его желание - всепоглощающее, ненасытное.

Я обвиваю руками его шею, и мы снова сливаемся в поцелуе, где нет места нежности. Это жесткий, отчаянный, яростный поцелуй. Я чувствую вкус крови, когда зубы царапают губу. Яд покрывает язык, скользящий по его. Хватаюсь за складки его черного шелкового плаща и тяну вниз, на каменный алтарь.

— Ты когда-нибудь трахался в Зале Воскрешения? — спрашиваю я, задыхаясь, пока его руки скользят по моей груди, бедрам.

— Нет, — он покусывает плечо. — И сюда могут войти в любой момент.

Я хватаю его за шею, ловлю взгляд, не отпуская, и сжимаю его твердый член между ног. Темная, грешная улыбка расползается по моим губам.

— Тогда поторопись, Жнец.

Он отвечает озорной ухмылкой, прежде чем входит в меня. Я стискиваю зубы, подавляя стон. Каждый толчок жестче, глубже. Я сжимаю его, будто втягиваю внутрь. Он входит до самого конца, целуя меня, как голодный, будто поглощает саму мою душу.

Мои руки скользят под плащ, касаются его груди, ощущают напряженные мышцы плеч. Провожу пальцами по каплям пота на спине, сжимаю его ягодицы. Он стонет мне в рот, приподнимая мои бедра, меняя угол, и я отрываюсь от поцелуя с криком наслаждения.

— Тс-с-с, вампирша, — шепчет он, прикрывая мой рот ладонью. Ухмыляясь, не отводит взгляда, опуская свободную руку на мое бедро, затем поднимает ногу, закидывая ее себе на спину. Он продолжает бить в одну точку снова и снова, приближая меня к ослепляющему оргазму. Я кричу, звук приглушен его рукой. — Если бы у нас было больше времени, я трахал бы тебя всеми способами. Но сейчас кончи для меня.

Мои губы дрожат под его ладонью, я откидываю голову, убираю его руку ото рта и прижимаю к своему горлу. Он сжимает аккуратно.

— Сильнее, — шепчу я, царапая его спину ногтями.

Глаза Ашена горят алым пламенем, когда он входит жесткими толчками и увеличивает давление на горло, шипит сквозь стиснутые зубы.

— Боже, спаси мою душу. Хотел бы я, чтобы ты понимала, какую власть имеешь надо мной.

Я улыбаюсь, должно быть, очень грешно, потому что его глаза вспыхивают, и я чувствую их жар на своей коже.

— Кроме меня, здесь никого нет, Жнец. Как подобает демону, отдай мне все до последней капли.

Он замирает, и я на секунду побаиваюсь, что сломала его. Хихикаю и впиваюсь ногтями глубже, готовясь к финальному рывку.

— Ох, вампирша. Ты в неминуемой опасности.

— Надеюсь, быть вытраханной до потери сознания.

— Ты даже не представляешь.

После этого слов нет.

Ашен трахает меня. Нас окружают звуки наших тел, отчаянных стонов, трения о камень. Я чувствую запах парафина от факелов, его аромат - чернила и табак, высушенные на солнце. Запах возбуждения, пота, сырых стен подземелья. Но вижу только его. Не отвожу глаз, даже когда он сходит сильнее, а мое зрение темнеет.

Я выгибаюсь, когда оргазм разрывает меня, сжигая нервы, сводя мышцы. Сжимаюсь вокруг него, рык вырывается из груди Ашена, его рука сжимает мое горло. Я чувствую, как его член пульсирует, наполняя меня, его тело содрогается. Кажется, это никогда не кончится, и я не хочу, чтобы кончалось. Эти волны наслаждения, его движения внутри меня, чувство наполненности им. Если бы можно было остановить время, я осталась бы здесь навеки.

Когда Ашен замедляется, он постепенно ослабляет хватку на шее, целуя оставленные синяки. Мое зрение проясняется с каждым вдохом.

— Ты сказала, что убивать меня надоело, но все равно пытаешься, — его голос сладок, как мед, когда он целует мочку уха. Я смеюсь, когда он кусает ее, и обнимаю его, притягивая к себе. Мы лежим так, восстанавливая дыхание, но когда он отрывается, чтобы поцеловать меня в губы, я слышу.

Шум. Шаги, приближающиеся к комнате.

— Компания, — шепчу я, и Ашен встречает мой взгляд на мгновение, прежде чем выскользнуть из меня и схватить другой плащ со стены.

— Ты будешь в безопасности, — говорит он, помогая мне надеть его. В его голосе слишком много тревоги, чтобы я успокоилась. — Просто следуй за мной. Делай все, что скажу.

Нервозность смывает все наслаждение, хотя я чувствую, как его семя и мои соки стекают по бедрам. Ашен завязывает пояс и хватает мою руку, когда шаги у двери становятся громче.

— Доверься мне, — умоляет он, сжимая мою руку. — Будет тяжело. Очень тяжело. Но я верю в тебя. Я люблю тебя, моя Лу. Не забывай.

Щелкает замок.

Ашен отпускает мою руку. Пламя в его глазах гаснет, когда он выпрямляется и смотрит на меня с холодным безразличием.

Переключается. Человек, которого я знаю, становится незнакомцем. И я вдруг сомневаюсь, кто из них настоящий.

По моему позвоночнику течет волна страха.

Я не чувствую его. Не чувствую его под кожей.

В комнату входят двое Жнецов в черной униформе, более формальной, чем у предыдущих стражников.

— Принесите мои доспехи, — говорит Ашен через плечо, не отводя от меня ледяного взгляда. — Соберите Совет. Скажите Эшкару и Имоджен встретить нас в «Kur».

— Сэр?

— Скажите им, что Мастер Войны вернулся с трофеем. Готовым оружием, которое выиграет нашу войну против Царства Света.

ГЛАВА 39

Я молча наблюдаю, как Ашен переодевается в тунику и черную кожаную амуницию. Он застегивает матовую черную броню на груди и плечах. Я замечаю золотые узоры по краям и узнаю рисунок виноградных лоз и листьев - такой же, как на позолоченных страницах моего дневника, оставшегося где-то в Румынии. Я поднимаю взгляд на Ашена, но в его глазах лишь холодная отстраненность. Мое сердце сжимается.

Мне не дали одежды. Даже обуви. Я просто стою и смотрю, обнаженная под шелковым плащом.

Когда Ашен готов, он хватает меня за руку и ведет к двери. Двое солдат бросают настороженные взгляды в мою сторону, но молчат, следуя за нами. Мы поднимаемся по черным ступеням, и только звук шагов и бряцание доспехов нарушают тишину.

Мы проходим два пролета, прежде чем попадаем в пустую темную комнату с окнами, обрамляющими высокие двустворчатые двери из красного дерева. Души, прикованные к железным ручкам, начинают открывать их при нашем приближении.

Обе смотрят на меня. В меня.

«Леукосия из Анфемоэссы», — шепчет голос в моей голове. «Оружие сладкоголосое».

Это исходит от души справа. От женщины. Я понимаю это, хотя они почти бесформенны, лишены черт.

Она была ведьмой. Ведьмой из Бразилии. Изабель. Изабель Соуза. Ковен Техома. Преступление мятежа. Ее забрала Нури из Дома…

— Вампир, — говорит Ашен, но в его голосе нет ни тепла, ни нежности. Он холодный и отстраненный, но смущенный. Только сейчас я осознаю, что бормотала, перечисляя подробности о душе, которую никогда не встречала.

Я моргаю, глядя на Ашена, и он выглядит ошарашенным тем, что видит.

— Я превращаюсь в собаку?

Между его бровями пробегает складка.

— Нет. Но цвет твоих глаз на мгновение изменился.

Готова поспорить, он стал ледяным синим, как у Альфы. Это дает мне каплю надежды, что заклинание, произнесенное в последние мгновения в Мире Живых, чтобы связать оборотней и гибридов со мной даже после смерти, сработало.

Я не жду, пока Ашен потянет меня за собой, и шагаю вперед, стараясь не задерживать взгляд на душах, не отводящих глаз.

Густой туман. Тусклые сумерки. Газовые фонари. Черная карета, останавливающаяся в конце пути, запряженная призраками за шеи. Кажется, в Царстве Теней ничего не изменилось.

Мы начинаем спускаться по ступеням здания, когда из глубин тумана доносится пронзительный крик. Ему отвечают другие, и трое Жнецов вокруг меня обнажают клинки.

В темноте слышны шлепанье ладоней и босых ног по дороге. Это ползуны.

— Целая стая в такой час? — говорит один из солдат, когда Ашен выставляет руку вперед, оттесняя нас назад. Я смотрю на него и по выражению его лица понимаю, мои глаза снова изменились.

— Их тянет к ней. Возвращайтесь в здание.

— Нет.

— Вампир…

Я хватаю его за руку и прижимаю ладонь ко лбу, прежде чем он успевает схватить меня. Я захватываю его мысли, не настолько сильно, чтобы причинить боль, как с Леандром, но достаточно, чтобы заставить отступить. «Дай мне сделать это», — шепчу я в его сознание и отпускаю, не дожидаясь ответа.

Он смотрит на меня, ошеломленный и дезориентированный, и я пользуюсь моментом, чтобы отойти. Спускаюсь по ступеням навстречу приближающимся ползунам, чьи разлагающиеся тела еще скрыты туманом.

Цепляюсь за надежду, делая последний тяжелый шаг к туману. Я вспоминаю что-то с моего первого визита в Царство Теней. Что-то, засевшее в памяти, как заноза, с того момента, когда мы шли домой из «Bit Akalum». Когда ползуны атаковали.

Душа смотрела на меня.

Но напала на Ашена.

Я слышу их. Слышу их раздробленные, скорбные мысли.

Делаю глубокий вдох. Он заполняет каждую щелочку легких.

Первые ноты моей песни взмывают в темноту, когда ползуны выбегают на дорогу. Я выбрала ее специально для них - этих древних, потерянных душ, которых преследуют и ненавидят в единственном мире, принявшем их. Я пою им «Песню Сейкилоса». Ту самую, что Сейкилос высек на надгробии своей жены.

Пока живешь — сияй, не печалься ни о чем. Жизнь - лишь миг, время требует свое.

Ползуны резко останавливаются. Их глаза впиваются в меня. Их обрывки мыслей колышутся в моем сознании.

Я делаю шаг к ближайшему и осторожно протягиваю руку. Он настолько изувечен, что я не могу понять, кем был, пока не касаюсь его плеча. Чувствую только запах тления и скорби, легкий оттенок серы в его белых прядях волос.

Закрываю глаза и вижу вспышки леса, пятна солнечного света. Серебристый мех и янтарные глаза, отражающиеся в зеркальной глади горного озера. Это был оборотень.

Убираю руку, и мы смотрим друг на друга. Существо тяжело дышит, нюхая воздух, будто проверяя мой запах.

— Иди, — шепчу я, и в мгновение ока они все разворачиваются и убегают обратно в туман - все, кроме того, кого я коснулась. Он отступает с дороги, пока я медленно прохожу мимо. Его глаза не отрываются от моих, даже когда Жнецы проходят так близко, что ножны Ашена задевают ногу существа.

Я поднимаюсь в карету, за мной следуют Жнецы, и мы медленно движемся вперед, в туман. Когда отодвигаю занавеску и выглядываю в окно, ползун все еще наблюдает за нами, следуя рядом с каретой, пока мы не теряем его в вездесущем тумане.

Поворачиваюсь и встречаю оценивающий взгляд Ашена.

— Что ж, — скрещиваю руки на груди. — Это было интересно.

Ашен сужает глаза, но ничего не говорит, отводя взгляд. Я все еще не чувствую его под кожей. Щупальца страха царапают мой позвоночник.

Карета везет нас сквозь сумеречные тени, и в конце концов туман рассеивается, когда мы достигаем Бухты Душ. Я смотрю на маслянистую черную воду, вспоминая видение Ашена, плывущего к островам вдали, и слова Леандра о глубинах. Когда бросаю взгляд на Ашена, его челюсть напряжена, взгляд прикован к морю. Его глаза встречаются с моими лишь на мгновение.

Мы проезжаем через ворота и останавливаемся у входа в «Kur». Солдаты первыми выходят из кареты, за ними Ашен. Я кладу руку в его раскрытую ладонь, и его пальцы смыкаются вокруг моих, когда он помогает мне спуститься. Легкое сжатие охватывает мои кости, прежде чем он лишает меня тепла своего прикосновения.

«Я верю в тебя». Я держусь за эти слова, сказанные им в Зале Воскрешения, как за единственное, что удержит меня от страха, подступающего к горлу. «Я люблю тебя, моя Лу. Не забывай».

Делаю глубокий вдох, когда мы входим в грозное здание. Чувство ужаса борется со всеми моими усилиями сохранять спокойствие. Я бросаю взгляд на котлы, откуда сбежала с Коулом и Эдией. Мой взгляд задерживается на том месте, где упал Ашен, сраженный клинком, брошенным мной. Я помню, как его горячая кровь залила пол, как он отчаянно звал мое имя.

Когда мы наконец достигаем противоположного конца здания, величественный зал заполнен Жнецами, выстроившимися по обе стороны, создавая проход к возвышению. Я вижу несколько знакомых лиц из «Bit Akalum», включая Имани и Тессу, и тех, кто наблюдал, как мы с Ашеном танцуем, с хищным желанием в глазах.

Имоджен и Эшкар стоят на возвышении, одетые в такие же роскошные черные мантии, как и в прошлый раз. Их окружают двенадцать незнакомых Жнецов в столь же формальных одеждах. Совет, видимо.

Несколько стражников стоят по краям возвышения, все смотрят на меня с тусклым пламенем в глазах. Я слышу звук позади и оборачиваюсь, солдаты в черных доспехах закрывают проход. Я глотаю ком страха, тяжелый, как булава, в горле. Похоже, в этот раз бежать некуда.

— Мастер Войны, — говорит Эшкар, выступая вперед. Тупой конец его длинного копья стучит по камню. — Я делал ставки на других, но именно ты возвращаешься победителем, а твоя сестра - вовсе нет.

— Я единственный, кто был вам нужен.

Эшкар фыркает.

— Да. Похоже, так, — Его взгляд скользит ко мне. — Ты привел нам вампиршу.

— Гибрида, — поправляет Ашен, делая шаг к возвышению. — Оружие. Завершенное.

— Так утверждают твои солдаты. Как?

— Когда повреждения в ее горле были исправлены, ее состояние стабилизировалось. Она приняла сыворотку оборотня и теперь контролирует гибридов, а также стаю Семена Абдулова.

Имоджен делает шаг вперед, ее взгляд скользит по моему плащу вниз до босых ног.

— Как это возможно? Почему она не атакует нас?

— Я связал ее с собой, — говорит Ашен, и мои щеки вспыхивают, когда вокруг нас поднимается шепот. Эшкар поднимает руку, успокаивая зал. — Я контролирую ее через кровь и общую метку. Она не смешана с ануннаки, а со мной.

Я подавляю недоверчивый смех, когда холодная волна страха сжимает позвоночник. Черт. Черт. Черт. Возможно, я совершила самую большую ошибку. Самую глупую. Ту, из которой не выкрутиться. Блять. Что, если я снова заполнила пробелы? Возможно, я только что связала свою жизнь с величайшим врагом. С тем, кто преподносит меня, как трофей. О боже. Ветер страха дует сильно, и все мои паруса готовы умчать меня подальше отсюда.

«Просто доверься мне. Это будет тяжело. Очень тяжело».

Я стараюсь не ерзать под грузом разрушающейся уверенности и взглядов всего Совета.

— Подведи ее сюда, — говорит Эшкар, и в его глазах сверкает триумф, когда он смотрит прямо на меня.

Я смотрю на Ашена. Он кивает, и ничего больше. Даже искры в его глазах нет.

Смотрю вперед.

Делаю глубокий вдох. И затем делаю выбор.

В этот раз мне нужно доверять не ему.

А себе.

Я должна верить, что все, что видела и чувствовала, - реально. Я знаю, что видела в человеке, которого выбрала. Что в моем сердце. Я знаю, что любовь, которую чувствую, - не иллюзия. И знаю, на что способна сама, без чьей-либо помощи.

Ашен берет меня за руку, и мы поднимаемся по ступеням возвышения, останавливаясь перед Эшкаром и Имоджен. Они осматривают меня, будто музейный экспонат - красивый, но разочаровывающий.

— Имоджен, если позволишь, — Эшкар жестом указывает на меня.

Имоджен скользит вперед, ее глаза вспыхивают ярко-зеленым пламенем. Длинные рыжие волны приподнимаются от плеч в легком ветерке. Она протягивает руку ладонью вверх, татуировка на ней светится золотым светом.

— Возьми мою руку, юная, — ее голос звучит сладко, несмотря на зловещую улыбку.

Я не отвожу взгляда, когда кладу руку в ее ладонь.

Моргаю, и мы стоим так же, как секунду назад, но теперь в гостиной дома Жнецов, куда я попала с Эдией и Коулом после побега.

— Твой дом, — говорю я.

Имоджен улыбается.

— Да. Нравится?

Я не отвечаю, скользя взглядом по комнате, прежде чем вернуться к ней. Ее улыбка расширяется.

— Говорит ли Ашен из Дома Урбигу правду?

— Да. Моя трансформация завершена. И мы связаны.

Улыбка Имоджен становится благосклонной. Она поднимает руку и отводит волосы от моего лица материнским жестом. Я чувствую след магии в ее пальцах. Это пробуждает во мне тоску по матери, которую, возможно, никогда не знала. По той, что оставила меня на берегу, как существо на острове, лишь с именем.

Я чувствую запах моря. Слышу грохот волн.

Прогоняю воспоминание и вижу, как глаза Имоджен вспыхивают ярче.

— Я могу помочь тебе узнать, почему они оставили тебя на Анфемоэссе. Найти твое прошлое, — шепчет она.

Боль от этого предательства жжет сердце. Я все еще чувствую, как волны тянут меня обратно к берегу. Мой отчаянный крик застревает в горле, когда я кричу вслед, соленая вода заливает рот, пока я не оказываюсь на берегу, как выброшенный штормом обломок.

Чувствую руку Аглаопы на плече. И держусь за ее любовь. За всю любовь, что у меня есть сейчас, настоящую, за семью, которая не оставила бы меня на берегу. Которая сражалась бы рядом со мной в любой битве.

Слезы жгут глаза. Одна скатывается по щеке. Имоджен притягивает меня ближе.

— Ты принадлежишь нам. Ты можешь помочь нам выиграть войну против Царства Света. Остановить их, прежде чем они уничтожат нас и ввергнут Мир Живых в хаос. Твои друзья, твой род - они умрут там, если мы не остановим их. А в обмен на помощь мы дадим тебе то, что ищешь. Семью.