Сердце с горьким ядом

Тишина. Я чувствую, как тепло покидает мою руку, и сопротивление уходит из тела. Сознание будто расколото надвое: одна часть осознает, но не может пошевелиться, другая - заперта где-то далеко и страшно.

— Хочешь помочь по-настоящему? Научись делать это правильно. Возьми ее за руку. Говори спокойно.

Теплая ладонь смыкается вокруг моей. Кажется, это единственное, что удерживает меня на земле.

— Вампирша. Проснись… — что-то касается моего лица, и оно кажется мокрым. То ли это моя кожа, то ли его рука, не знаю. Все тело влажное. Я стону и слышу шепот Эдии, но не разбираю слов. Когда Ашен говорит снова, в его голосе меньше тревоги, но она все равно проскальзывает: — Лу, ты в безопасности. Проснись.

Я зажмуриваюсь. Гул стихает, и, открыв глаза, я наконец вижу. Но мне не нравится то, что передо мной.

Хорошая новость: я не обмочилась.

Плохая новость: я переделала ванную. Своей кровью.

Мой кайкен лежит на полу рядом. Тело покрыто потом и темными брызгами. Я дрожу от холода, будто костный мозг выкачали и заменили снегом. Пальцы ноют. Я все еще наполовину в метели, наполовину здесь, на кафельном полу.

Я в полном, блять, недоумении. Я была в постели?.. Кажется?.. Это последнее, что помню. Легла, а Ашен сидел у окна, наблюдал, как я бросаю ему последний пьяный, подозрительный и слегка расфокусированный взгляд, прежде чем натянуть одеяло до подбородка и отвернуться. А теперь он стоит на коленях рядом, держа мою руку, а Эдия присела с другой стороны. Оба выглядят серьезными. Обеспокоенными.

— Что за херня-я-я, — выдыхаю я. Голос хриплый, горло саднит. Язык кажется слишком толстым и липким. Внезапно накатывает усталость, будто я не спала, а бежала.

Эдия встает, берет полотенце. Включается вода. Ашен остается рядом. Когда полотенце готово, он берет его у Эдии и осторожно вытирает мою кожу. Я смотрю на его лицо, на глаза, следящие за движением руки по моей щеке и шее. Он замечает мой взгляд и встречает его. Пытается успокоить улыбкой, но морщина между бровями выдает слишком много тревоги.

Взгляд скользит к зеркалу. Поверхность которогоиспещрена древними шумерскими символами — шевронами, линиями, треугольниками.

— Не припоминаю такого в журнале «Жизнь Марты Стюарт», — говорю я, разглядывая текст, растянувшийся по зеркалу и части стены. Ашен хмурится, и я чувствую его недоумение.

— Октябрьский выпуск прошлого года. «Бюджетный Хеллоуин: декор из собственной крови», — отвечает Эдия.

— Точно. Получилось на ура. Бьянка будет в восторге.

Ашен бормочет что-то невнятное, похожее на «haramenzen» — шумерское «хулиганы». Я ловлю взгляд Эдии, и она на мгновение улыбается, пока Ашен подхватывает меня с пола, накидывает полотенце на плечи. Когда я стою более уверенно, поворачиваюсь к зеркалу.

— Gasaan tiildibba me zi ab. Dul susi giskasilim tilla. Nigkulli duma galu barama niingar, — шепчу я, читая первую строку. — Первые строки моего заклинания в Сэнфорде.

— «Королева, дарующая жизнь умирающим. Оружие - сладкий голос. Моя музыка не позволит творить ни одному смертному», — переводит Ашен. Наши взгляды встречаются в отражении. Кровавые буквы — словно маска на наших лицах.

— «Umunzid kian utudza angim sunutega. Gasaan utud muszid kesdi. En utud sag men mama», — продолжает Эдия, читая следующую строку. Вместе с первой они повторяются снова и снова. — «Истинный облик, созданный небом и землей, ты была сотворена, как небо - неосязаема. Потомство царицы, облаченное в истинную форму. Потомство жреца, чья голова увенчана короной».

— Что это значит? — спрашивает Ашен, вглядываясь в буквы, будто ждет, что текст выдаст ему тайный смысл. Оба смотрят на меня в зеркале, но я лишь пожимаю плечами.

— Не знаю. Я ничего не помню, — говорю я, пытаясь выудить из памяти сон, который выманил меня из комнаты и привел сюда. Но там лишь метель, туманные мгновения перед пробуждением. Я смотрю на Ашена. — Ты что-нибудь слышал?

Он качает головой, и тревога в его глазах сменяется досадой.

— Нет. Я проснулся, а тебя не было. Вышел разбудить остальных и услышал, как ты разговариваешь в ванной. Ты повторяла строки заклинания. — Его челюсть напрягается. Когда он поднимает глаза, в них пляшут языки пламени. Взгляд скользит к Эдии. — Как это возможно? Я читал заклинание, которое должно было уберечь Лу от самоповреждений.

Выражение лица Эдии мрачнеет.

— Она не хотела причинить вред. Она хотела передать сообщение.

Ашен снова смотрит на меня, и я вижу, что ее слова только усиливают его тревогу. И раздражение.

— Кому? И о чем?

— Не знаю, но утром покажем это Бьянке, — говорит Эдия, поворачиваясь ко мне. — Может, она расшифрует, что ты пыталась сказать. В клубе она увидела что-то в твоей крови, связанное с заклинанием, возможно, и здесь сможет помочь.

— Да. Не могу дождаться. В прошлый раз было так весело, — отвечаю я с тяжелой долей сарказма, глядя Эдии в глаза. Рука тянется к влажной майке, прижимается к сердцу, которое, кажется, уже перенесло больше боли, чем стоило.

Ашен хмурится, пытаясь понять наш обмен репликами. Какие бы выводы он ни сделал, они только ухудшают его настроение. Он демон, для этого много не надо.

— Приведи ее в порядок, ведьма, — бросает он хрипло, мягко подталкивая меня к Эдии. — Ей нужен отдых.

— Во-первых, я здесь. Не говори так, будто меня нет, — огрызаюсь я, сбрасывая его руку и сверля его взглядом. Он хмурится, морщина между бровями углубляется. Ладно, признаю, он прав насчет чистоты и отдыха. Я чувствую себя отвратительно и смертельно усталой. — Во-вторых, я ускользнула прямо у тебя из-под носа, так что злиться стоит только на себя. А не на Эдию.

— Именно на себя я и злюсь, вампирша, — говорит Ашен, делая шаг вперед. Его горящие глаза согревают мою кожу. Взгляд полон ярости. Он наклоняется, поднимает кайкен с пола, смотрит на кровь на лезвии. — Это больше не повторится.

Он снова смотрит на меня, мышца на скуле дергается, когда он изучает мое лицо, задерживаясь на губах. Хочется отпустить колкость насчет его мотивов, но я сдерживаюсь. Все же бросаю на него злой взгляд, который становится только интенсивнее, когда наши глаза встречаются.

— Дай нам немного пространства, Жнец, — говорит Эдия, включая душ. Ашен ловит мой взгляд, но кивает в ответ. Задерживается на секунду дольше, чем нужно, затем разворачивается и уходит, направляясь в комнату.

— Странная ночка, — шепчу я со вздохом, бросая полотенце на раковину и снимая промокшую майку и шорты.

— Да, в последнее время много странных дней и ночей, — отвечает Эдия, пока я забираюсь в душ. Она закрывает занавеску, но я чувствую, что она не уходит. — Твой Жнец сильно перепугался, когда нашел тебя здесь, разрисовывающей стены.

— Он не мой, Эдия, — говорю я, наблюдая, как вода смывает кровь с порезов на пальцах.

Наступает тяжелая пауза молчания.

— Ты никогда в этом не убедишь себя, знаешь ли.

Я вздыхаю. Хотела бы, чтобы она ошибалась.

Эдия оставляет меня под струей горячей воды, возвращается с чистой пижамой и флаконом эликсира, оставляет их на раковине и уходит. Когда я вытираюсь, а волосы собираю в пучок, иду по темному коридору обратно в комнату.

Дверь приоткрыта. Жнец расхаживает у окна, погруженный в мысли, за ним тянется шлейф дыма и искр. Он замирает, услышав, как дверь закрывается, и поворачивается ко мне. Мы стоим, молча глядя друг на друга.

— Прости, — наконец говорит он.

— Это не твоя вина.

Хотя часть меня хочет обвинить именно его. Но он был рядом, на полу, держал мою руку. Ему не обязательно было это делать. И как бы я ни пыталась убедить себя держаться подальше, часть меня все равно тянется к нему. Я смотрю на него сейчас, стоящего у окна, и мне не нужны сверхъестественные чувства, чтобы увидеть боль и вину в его глазах, даже в темноте, даже на расстоянии.

Ашен опускает взгляд.

— Я не допущу этого снова.

— У тебя может не быть выбора.

— Я должен был бодрствовать. Или остаться у двери, — тихо говорит он, встречая мой взгляд. — Возможно, другой выбор привел бы к другому исходу.

— Не так уж все плохо. Всего пара порезов и новый декор.

— По ту сторону все ощущалось иначе.

Я наклоняю голову, обдумывая его слова.

«Ощущалось».

Ашен никогда не говорит о чувствах. Только о том, как есть, как было. Но не о том, что остается после. «Разрушая мои стены, оставляешь беззащитным». Но он не сказал, что боится или надеется. «Ты украла мое сердце, вампирша». Но он не сказал, что любит.

Может, поэтому я так легко влилась в Царство Теней. Я договаривала за него. Заполняла пробелы. Но сейчас все иначе. И это уже второй раз за ночь. Он злится на себя и признает это, а теперь добавляется что-то еще.

— Как это ощущалось? На той стороне? — мой голос тихий, усталый, полный ожидания, что мне снова придется заполнять пробелы.

Ашен отворачивается в темноту. Думаю, он не ответит, но затем его взгляд возвращается ко мне, челюсть напрягается.

— Как погружение в глубокую воду и утопление. Как беспомощность.

Тишина снова окутывает нас. Мы смотрим друг на друга из своих углов, не решаясь пошевелиться или разрушить это мгновение.

Постепенно искры гаснут, дым рассеивается. Ашен подходит к кровати, откидывает одеяло и жестом предлагает мне лечь. Сегодня у меня нет сил спорить. Между беспокойным сном, остатками алкоголя, эмоциональным хаосом и горячим душем я готова обменять перемирие на отдых. Так что я без возражений забираюсь под одеяло, почти постанываю, когда оно накрывает меня. Ашен устраивается рядом, но поверх покрывала. Он берет мою руку, поднимает ее, разглядывает пальцы в полосе лунного света.

— Не заживают, — замечает он. Порезы все еще открыты, но кровь уже не идет.

— В кайкене серебро. Займет немного больше времени.

Мой пульс учащается, когда Ашен изучает каждый порез. Его палец медленно скользит по линии сердца на ладони, будто он надеется, что я не замечу. Но я замечаю.

— Ты можешь взять мою кровь, чтобы ускорить заживление, — говорит он тихо, почти с надеждой.

Я не отвечаю, но и не отказываю. Сердце ведет разум туда, куда не стоит, и я думаю о том, каково было бы, если бы мы были парой. Принятие его крови было бы естественным. Обычным делом. Но мы не пара, и каждый глоток приближает меня к зависимости. И эта потребность односторонняя. Я вампир - неудивительно, что чья-то кровь может манить. Но я сомневаюсь, что та малость моей крови, которую он получил в нашей первой схватке, действует на него так же.

— Не могу, — наконец говорю я, но не отнимаю руку. — К утру все заживет. Завтра мне все равно придется охотиться. Сейчас мне просто нужен отдых.

— Тебе просто нужен отдых, — повторяет он. Тьма поглощает его слова, и на мгновение остается только тишина. Ашен переворачивает мою руку и подносит к губам, задерживая поцелуй на костяшках. Кости будто нагреваются от его прикосновения. — Спи спокойно, вампирша. Больше никуда не уходи.

По его тону я понимаю, что он говорит не только о лунатизме. Он имеет в виду бегство. От него. Кажется, он хочет этого для себя, а не ради великой цели или славы своего Царства. Хочется верить. Даже после всего, что доказывало обратное. Мысль согревает грудь, хоть я и не хочу этого.

Я разрешаю себе почувствовать хоть немного. Только тепло его прикосновения в этом моменте неопределенности. Так что я позволяю его руке сомкнуться вокруг моей. Позволяю ему положить руку на ребра. Я принимаю это утешение, чтобы наконец отдохнуть.

Снимаю часть доспехов с сердца и засыпаю под тяжестью его руки, с переплетенными пальцами.

ГЛАВА 19

Сквозь закрытые веки пробивается тусклый свет, когда я прихожу в себя. И мне совсем не хочется возвращаться в сознание. Мне невероятно комфортно. И тепло. Я отдохнувшая. Не так, как после траты сил на исцеление. А по-настоящему. И почему-то... в безопасности.

Именно это осознание запускает цепную реакцию мыслей. Ванная. Метель. Кровь.

Жнец.

Под моим ухом ровный стук сердца.

На спине тяжесть его руки.

И кожа. Много теплой кожи. Ритм дыхания, от которого шевелятся распущенные волосы на моих плечах.

А еще, утренний стояк. Утренний. Стояк. Прижатый. К моему животу.

Ну. Блять. Пиздец.

Я развалилась на Жнеце, как вампирское одеяло, даже не пытаясь сохранить приличие. Кто знает, куда делось покрывало. Наверное, я сбросила, чтобы прижаться к нему. И он, наверное, не спал, когда я это делала. Готова поспорить, ему это понравилось. Моя щека лежит на голой груди Ашена, а я точно помню, что вчера он лег в футболке. Так что давайте просто представим худшее, ладно? Наверное, я и ее с него стащила. Возможно, даже зубами.

Блять.

Ашен дышит глубоко и ровно. Он не шевелится. Так что, может, если мне повезет, я смогу убежать до того, как умру от стыда.

— Доброе утро, солнышко.

Бляяяяяяяяяяять.

Вот и все. Я официально мертва. Снаружи, конечно, я выгляжу живой — румянец это подтвердит, — но внутри я уже разложилась в лужицу позора.

Что еще хуже, я даже не пошевелилась. И теперь, кажется, не могу. Застыла на месте.

— Приятный сюрприз, — в голосе Ашена звучит улыбка. — Хотя мне, наверное, стоит опасаться за жизнь, учитывая, чем обычно заканчивается для меня близость с тобой.

Наконец я отрываю лицо от его груди и откидываю волосы со лба. Глубоко вдыхаю, прежде чем бросить на него яростный взгляд, который четко дает понять: это твоя вина, ублюдок.

И, черт возьми, он так прекрасен, даже утром, даже после того, как на нем всю ночь лежал вампир. Это просто... нечестно. Он выглядит, как ангел, а у меня, я уверена, под глазами остатки туши. Но Ашен идеален, и все только усугубляет его довольная ухмылка, которую он даже не пытается скрыть. Золотые искры в его глазах танцуют от удовольствия. Он выглядит совершенно расслабленным: одна рука под головой, другая все еще на моей спине.

Его хватка слегка усиливается, ровно настолько, чтобы я это заметила. Мой взгляд становится еще злее.

— Где твоя футболка?

— Ты попросила ее снять. Я просто выполнил просьбу, — говорит он. Мои глаза сужаются. Его - вспыхивают. Мы смотрим друг на друга.

— А теперь я прошу надеть ее нахрен обратно.

Мгновение тишины.

— Не могу.

Я сдерживаю рык.

— Почему?

— Ты мне мешаешь.

Пытаюсь отодвинуться. Моя майка задралась во сне, и теперь мой голый живот прижат к его. Кожа липнет от утренней итальянской жары. Ашен прижимает меня чуть сильнее.

Вот же ж мудак.

Мой взгляд становится ярче. Улыбка Ашена - шире. Он явно наслаждается, думая, что выиграл какую-то битву. Но я, блять, сирена. Никто не обыгрывает меня в игре желаний. Привлечение и Уничтожение, и все такое. Думаю, пора начать играть на победу. Но для этого нужно преимущество. А сейчас у меня его... нет.

Мне нужно взять себя в руки. Быстро. Очень быстро.

Убираю вторую руку с его ребер и складываю ладони под подбородком, опираясь на его грудь. Заглядываю в глубину его глаз, пытаясь найти там что-то настоящее. Сейчас я вижу только самодовольство.

— Выглядишь очень довольным собой, — говорю я, стараясь сохранить лицо, хотя раздражение скребет под кожей.

— И не без причины. Ты не пыталась сбежать. Скорее наоборот. Казалось, тебе вполне комфортно оставаться на месте. — Улыбка Ашена становится чуть шире, когда мои глаза снова сужаются. Он думает, что выбил меня из колеи. Знает, как задеть. Так что пора уровнять шансы, ведь и у него есть слабое место.

Резко упираюсь ладонями в его грудь, сажусь верхом, зажимая его твердый член между бедер. И вот он уже... выглядит потрясенным.

Отлично.

— Для Мастера Войны ты слишком радуешься мелким победам, — говорю я, глядя сверху вниз.

— Любая победа над тобой - достижение, — отвечает он, и хотя слова звучат гладко, я все равно ловлю в его взгляде настороженность. В прошлый раз в такой позе я перерезала ему горло. Недоверие вполне оправдано.

Я оскаливаюсь. Его глаза сужаются, когда я убираю руки с его груди. Медленно, мучительно медленно, хватаюсь за подол майки и снимаю ее. Мои волосы рассыпаются по плечам. Он рассматривает мою грудь, и я слышу, как его дыхание сбивается, кровь пульсирует. Его руки скользят по моим бедрам, затем по бокам. Желание почувствовать, как он заполняет меня, как тело подстраивается под него, почти невыносимо. Почти.

Бросаю майку на пол и смотрю на Ашена, чувствуя, как под бедрами бьется его сердце. Его член пульсирует подо мной, пока он изучает мою кожу. Теперь нас разделяют только тонкие шорты и его боксеры.

— Не привыкай, — шепчу я, наклоняясь ближе. Его руки ласкают мою кожу, движения медленные и осторожные. В глазах огонь. — Ты проиграешь больше битв, чем выиграешь. Эту в том числе.

Резким движением я соскальзываю с кровати и отхожу. Разрыв с его теплом физически болезнен. Желание того, что могло бы быть, грызет меня изнутри. Но я отбрасываю это чувство, бросая Ашену дьявольскую ухмылку через плечо. Я вижу в его взгляде такую же яростную, мучительную жажду, какая живет во мне.

— Ты говорил, что Зида охотится на меня, — меняю тему, чтобы выбесить его еще сильнее, достаю флакон эликсира и выпиваю. Затем беру лифчик и надеваю, все еще повернувшись спиной. Снимаю шорты и выбираю самые соблазнительные трусы из своего скудного гардероба. Ашен долго молчит, но я чувствую его взгляд.

— Верно.

Его глаза все еще пылают, когда я поворачиваюсь. Он садится, пока я выбираю белую рубашку в шкафу.

Смотрю на него с холодным выражением, пока застегиваю пуговицы. Он выглядит так, будто готов сорвать ее с меня, но остается на месте.

— Ты послал ее за мной? И Нинигиша?

Выражение его лица мрачнеет, желание исчезает, будто я окатила его холодной водой.

— Конечно нет.

Разворачиваюсь к нему полностью. Медленно застегиваю рубашку.

— А кто?

— Эшкар, — говорит он, и я не вижу лжи в его глазах. Хотя раньше тоже не видела, и это меня уже подводило.

— Может, ты и не посылал их, но воспользовался ситуацией. Ты проследовал за Нинигиш ко мне. Так ты нашел меня в первый раз, — упираю руки в бока и наблюдаю.

— Да. Неподалеку от твоего портала был еще один. Он быстро вышел на твой след. — Черты Ашена мягче в утреннем свете. Но глаза все равно горят. Я отворачиваюсь, чтобы не увидеть в них то, что сожмет мое сердце.

Взгляд скользит к татуировкам на его груди — геометрической морде шакала. Надпись под ней: Shalasu Ningsisa. «Милосердное Правосудие». Смотрю на Ашена, и уголки губ кривятся в усмешке. Милосердное Правосудие. Что за бред. Может, тысячелетия назад Царство Теней и было таким, но сейчас там нет и намека на милосердие.

Отворачиваюсь, пока ярость не зажгла все внутри меня. Роюсь в шкафу, пока не нахожу джинсовые шорты.

— Твой мир, наверное, скучает по Мастеру Войны. Разве у тебя нет приспешников, чтобы тащить меня обратно? Хотя, может, они и не нужны. Зачем тратить ресурсы, если можно просто заманить меня в ловушку, — слышу, как скрипит кровать, но не оборачиваюсь. — Вот твой план, да? Ошибаешься, если веришь, что я сама приду в твое чертово подземелье.

Гнев нарастает с каждым словом. Натягиваю шорты и слышу шаги Ашена по ковру. Черт, шорты такие узкие. И короткие. Практически как трусы. На улице даже не жарко, зачем я их выбрала?

Едва успеваю застегнуть шорты, как он останавливается рядом. Я смотрю на него снизу вверх, он - сверху вниз. В его взгляде идеальный баланс ярости и желания.

— Ты знаешь лишь малую часть, вампирша, и почти все остальное - неправда, — говорит он, и запах его кожи заполняет пространство между нами.

— Очень обнадеживает, Жнец. Прямо сейчас я готова доверить тебе свою жизнь. Пожалуйста, унеси меня отсюда.

Грудь Ашена поднимается и опускается в глубоком вдохе. Челюсти напрягаются.

— Я не причиню тебе вред.

Делаю шаг ближе. Мы стоим в напряженном молчании.

— Докажи, — говорю я и разворачиваюсь, выхожу из комнаты, хлопнув дверью.

Улыбка расцветает на моем лице, пока я иду по коридору.

Хищников вроде Ашена всегда заводит провокация. И нет лучшего способа разжечь желание, чем отказ. Подойти так близко к тому, чего хочешь, и вдруг потерять... Скажите, разве это не заставляет хотеть еще сильнее?

Да, обожаю играть в эту игру.