Сердце с горьким ядом

ГЛАВА 26

Я надеялась, что мир оставит нас в покое хотя бы ненадолго. Но как только мы выходим из спальни, нас встречают конкретные вопросы и проблемы. Мелочи вроде того, что взять с собой в Румынию, где сейчас не по сезону холодно, учитывая ограниченный ассортимент, который может предложить Ковен Датуры. Другие проблемы — например, какую машину мы сможем арендовать, чтобы в ней комфортно разместился демон-шакал внушительных размеров. И большие вопросы, вроде того, что, блять, я вообще делаю со своей жизнью, о боже.

Я не влюбляюсь в него, я не влюбляюсь в него, я не влюбляюсь в него.

Мне приходится повторять это в среднем каждые три минуты двадцать шесть секунд. И я подсчитала это точное число, чтобы отвлечь себя. Потому что каждый раз, когда Эдия бросает мне понимающую ухмылку, или Эрикс смотрит на меня сверкающими глазами, или Ашен находит способ коснуться моих пальцев или задержать руку на моей спине, я чувствую, как таю. Как будто все мои эмоции написаны на лице. Что, вероятно, так и есть, и я уверена, что это видно не только по моему супервыразительному лицу, но и по рукам, одежде и... блять... Я не влюбляюсь в него.

Одна ночь ничего не меняет. Ему это было нужно, мне это было нужно, мы взрослые люди, которые заслужили немного удовольствия.

И мы его получили. Много удовольствия. В разных позах и на протяжении многих часов. И теперь я чувствую себя лучше, правда. Даже несмотря на то, что случилось, когда я попыталась петь - от этих воспоминаний глаза наполняются слезами, если я слишком долго думаю об этом. Знаю, что мне придется с этим смириться. Как-нибудь. Но каждый раз, когда кажется, что это меня захлестывает, Ашен оказывается рядом, будто знает, куда занесли мои мысли. Он проверяет, как я, отвлекает и просто... милый. И вина, которую я возложила на него, кажется теперь такой далекой, но, видимо, так и должно быть.

Не поймите меня неправильно, это все еще очень сбивает с толку, ведь я хотела отыграться на нем как следует. И я все еще не могу сказать, что доверяю ему полностью. Факты есть факты. Возможно, он прав насчет того, что нас окружили в Царстве Теней, но мне все равно не нравится, как он стоял в стороне и наблюдал. И он технически проклял меня, так что я все еще злюсь и на это. Кроме того, я думаю, что у его действий могут быть и другие мотивы, и, возможно, нам обоим легко забыть о них и сосредоточиться только на чем-то одном в Мире Живых, будто остальные его обязанности перестают существовать, пока он здесь. Точно так же, как я чувствовала, отгораживаясь от внешнего мира, когда мы были одни в моей комнате.

Как бы он ни был мил, добр и чертовски горяч, он все еще демон с миссией, в центре которой - я. И это плохо. Очень плохо.

Не влюбляюсь. Нет.

Эти мысли, тревоги, надежды и страхи все еще крутятся во мне, пока Эдия создает портал, который перенесет нас на окраину Кымпулунга.

Мы стоим группой во дворе виллы, часть ковена выстроилась за улыбающейся Бьянкой, включая Джиджи, которая, как выяснилось, является Косой, забравшей тело Альберто из комнаты, когда мы с Ашеном наконец вышли, чтобы принять душ (и заняться любовью в последний раз, вопреки прямым указаниям Эдии). Ее ярко-зеленые глаза выделяются на фоне теплой загорелой кожи, а длинные каштановые волосы волнами спадают до середины спины. Она отделяется от группы ведьм, чтобы поцеловать Давину в обе щеки.

— Было так приятно встретить другую Косу, — говорит она.

— Спасибо, Джанна. Взаимно. Хотя для меня это было давно, — отвечает Давина.

— Пожалуйста, зови меня Джиджи. Однажды Коса - навсегда Коса, — улыбается Джиджи, ее улыбка ослепительна в лучах полуденного солнца. — Счастливого пути, Давина.

Давина машет на прощание остальным членам ковена, которые смотрят на нее с теплотой и легкой грустью, пока она проходит сквозь портал. Впервые я понимаю, что это место, наверное, было для Давины островком знакомого конфорта, где она была среди своих, даже если они не были ее кланом. В моем сердце щемит, когда я смотрю, как она исчезает из виду.

За ней следует Кассиан, который тепло прощается с Бьянкой и теми, кто стоит рядом. Эрикс, Коул и Эдия быстро следуют за ним. Затем идет Ашен, за ним по пятам следует Уртур, и перед тем, как войти в вихрь, он оборачивается, чтобы бросить на меня тревожный взгляд, будто боясь, что я не последую за ним. Я улыбаюсь ему, он кивает в ответ и, бросив последний взгляд на Бьянку, исчезает во тьме глубин космоса.

— Большое спасибо за гостеприимство, — говорю я Бьянке, делая шаг вперед. — Еще раз извините за беспорядок, который я устроила в вашей ванной.

Бьянка улыбается, в ее глазах играет веселье.

— Не беспокойся, vampira. Люблю развлечения.

Мы целуем друг друга в щеки, я машу остальным, с которыми не успела познакомиться, и подхожу к порталу.

— Vampira, — зовет Бьянка прямо перед тем, как я ступлю в темноту. Я останавливаюсь и поворачиваюсь с вопросом в глазах. — Не забывай. Gasaan tiildibba me zi ab. Ты уже знала.

Первая строка моего заклинания. Королева, дарующая жизнь умирающим. Я моргаю, и на мгновение снова оказываюсь там, в Сэнфорде, склонившись над Ашеном, пока моя кровь течет в его рану. Взгляд, который он бросил на меня перед этим - полный смирения, - свеж в моей памяти, будто я только что его видела.

Я снова моргаю и возвращаюсь в реальность, стою перед порталом, повернув голову к улыбающейся ведьме. Череп гудит от начинающейся головной боли, и я потираю висок.

Бьянка улыбается. Ее взгляд немного сочувствующий.

— Удачи, vampira. Она тебе понадобится.

«Ну, это пиздец как обнадеживает», — думаю я, хотя вежливо киваю в ответ. Поворачиваюсь и шагаю в портал, исчезая в изображении космоса и тайн пространства и времени.

Когда мы появляемся с остальными в румынской глуши, головная боль усиливается, будто шершни размножились и решили, что места в моем черепе для них слишком мало. И они в ярости.

Я выпиваю глоток эликсира и прислоняюсь к дереву, осматривая окрестности. На земле тонкий слой снега, но солнце яркое, отражаясь на поверхности, как сверкающие драгоценности. Я закрываю глаза и жду, пока боль утихнет, делая еще один глоток.

— Ты в порядке? — спрашивает Коул, останавливаясь рядом со мной и наблюдая, как остальные обмениваются сумками и обсуждают последние детали. Я поднимаю взгляд и улыбаюсь.

— Да. Думаю, да.

— Он уже не так хорошо работает, да? — говорит он, кивая на флакон в моей руке. Я делаю еще один глоток, затем перевожу взгляд на заснеженные холмы.

— Нет.

Коул вздыхает и прислоняется к дереву. Тепло его плеча проникает через мой свитер и согревает кожу. Мы замолкаем, наблюдая, как остальные смеются и болтают. Крылья Эрикса сверкают на ярком свету, такие же сияющие и прекрасные, как и душа, которой они принадлежат. Высокая, грациозная фигура Эдии впитывает течение разговора, пока она смеется. Кассиан все такой же, каким я его знала, - добрые глаза, сверкающие весельем, пока он рассказывает какую-то оживленную историю, которая заставляет даже Давину улыбнуться. Ашен наклоняется, чтобы провести рукой по ночной шерсти Уртура, пока шакал тычется носом в снег. Он оглядывается через плечо, бросает на меня взгляд, который быстро сменяется беспокойством, когда он замечает боль на моем лице. Я улыбаюсь, он собирается встать, но я качаю головой, откидываюсь назад и допиваю последние капли дымчатой жидкости.

— Ты не станешь такой, как Арне, — говорит Коул.

Я испуганно смотрю на него. Понимаю, что эта мысль не была на переднем плане, но эта тревога висела где-то сзади, как вечное облако, закрывающее солнце.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Мы долго смотрим друг на друга, затем я кладу голову ему на плечо и обхватываю его руку. На мгновение он напрягается, но затем накрывает мою руку своей ладонью.

— Ты хороший человек, Коул. Спасибо.

Коул выдыхает, и это похоже на облегчение, будто он носил это в легких слишком долго. Может, ему просто нужно чаще это слышать.

— Не за что, Лу, — шепчет он, и его голос звучит напряженно, когда он сжимает мою руку. Он откашливается и отходит от дерева. — Я пойду с Кассианом и Эдией за машинами. Ты будешь в порядке?

— Да, — отвечаю я, сжимаю его руку и отпускаю. — Все будет хорошо.

Коул бросает мне небольшую улыбку через плечо, засовывает руки в карманы и идет к Эдии и Кассиану. Они направляются в сторону Кымпулунга, Давина решает пойти с ними. Эрикс, Ашен и я остаемся, садимся на упавшее бревно и болтаем, наблюдая, как шакал катается в снегу.

Когда остальные возвращаются с двумя седанами и фургоном «Opel», мы грузим вещи и отправляемся колонной. Коул, Эрикс и Эдия едут впереди, за ними следуют Кассиан и Давина. Ашен укладывает Уртура назад в фургон, несмотря на протесты демонического зверя, который предпочел бы исследовать новизну снега, и мы замыкаем колонну.

Мы едем какое-то время молча. Это комфортная тишина, прерываемая только радио и взлаиванием Уртура, которому, видимо, снится что-то, что снится демонам-шакалам. Маленькие мышки или румынский снег, или фрисби в Равелло, наверное. Тишина позволяет мне погрузиться в мысли и воспоминания, пока мы проезжаем маленькие городки и широкие поля, холмы и заснеженные горы. Ландшафт становится все более знакомым по мере приближения к Брану, где замок Влада теперь является туристической достопримечательностью для тех, кто интересуется кровавой историей человека, которого я превратила в самого известного вампира в мире. То, что люди считают легендой, хотя это правда. Думаю, нам, бессмертным, только на руку ваше нежелание верить в нас. Хотя мы верим в вас.

Мы сворачиваем до Брана и направляемся на северо-запад, к Мэгуре. Узкая грунтовая дорога петляет вверх к горам Пятра-Крайулуй, делая крутые повороты. Уртур просыпается, когда мы подпрыгиваем на неровностях, и скулит, когда его голова ударяется о крышу фургона на особенно резкой кочке. Мы все еще движемся хорошо, несмотря на участки с выбоинами и канавками, где вода стекала с гор и прорезала дорогу.

— Я знаю, что это не то же самое, но все равно красиво, Лу, — тихо говорит Ашен, вырывая меня из мыслей о Владе.

— А?

— Твой голос.

Я не осознавала, что напевала под песню по радио - что-то румынское, чего раньше не слышала, но с запоминающейся мелодией. Наши взгляды встречаются, и Ашен видит мою небольшую улыбку благодарности. Я перевожу взгляд на пейзаж за окном.

— Сколько эликсира у тебя осталось? — спрашивает он, и хотя он старается говорить ровно, я слышу беспокойство в его голосе.

Я тереблю рукоять катаны, чтобы не тереть висок, это все равно не помогает унять пронзительную боль.

— Наверное, недостаточно.

— Как только мы найдем Валентину, найдем и способ это исправить, — говорит Ашен. Я вижу, как он бросает на меня взгляд краем глаза, но продолжаю смотреть на дорогу.

— Не думаю, что это будет так просто, Ашен.

Я молчу, наблюдая, как задние огни машины Кассиана исчезают за поворотом впереди, а затем снова появляются, когда мы его проезжаем.

— Мы же не можем просто прийти в какую-нибудь генетическую лабораторию и приказать им во всем разобраться.

— Нет. Но мы можем найти Семена и забрать сыворотку у него.

Я ничего не отвечаю. Я все еще не доверяю Ашену настолько, чтобы рассказать ему все. Не про сыворотку Семена и то, как он сможет контролировать меня с ее помощью, используя свою силу Альфы. Не про то, что мне нужно будет сделать, чтобы победить его без передачи этой силы следующему оборотню. Нет, я ничего не скажу об этом. И хотя я могу прижаться к его прикосновению, когда он протягивает руку через консоль и проводит пальцами по моим волосам, мои мысли уплывают далеко, запертые вне его досягаемости.

Я смотрю на две машины впереди и переключаю мысли на бессмертных внутри них, пока мы петляем вверх по горной дороге.

— Давина была Косой?

Ашен напрягается при этой внезапной смене темы, которая, как я надеюсь, отвлечет его от других мыслей. Я бросаю на него острый взгляд, напоминая, что он согласился раскрывать мне свои секреты, и хотя вижу, что ему не хочется обсуждать Давину, он все равно сделает это.

— Да. Она была Косой.

— Что случилось? Почему ее «скосили с должности»?

Ашен делает глубокий вдох. Его хватка на руле становится крепче, пластик протестует под его ладонями.

— Она забрала тело, которое не должна была.

— Жнеца?

Ашен качает головой.

— Нет. Намного хуже.

— Ангела? Думаю, это бы плохо кончилось.

Долгая пауза.

— Нет, Лу. Не ангела, — смотрю на него, но он молчит, пока я не теряю терпение и не шлепаю его по руке. Он хмурится, и я вижу, как он борется с собой, чтобы раскрыть этот секрет. — Полубога.

— Чего?

Его глаза темнеют. Он кивает.

— Полубога?.. Серьезно?

Ашен снова кивает, и его брови сдвигаются.

— Да.

— И Давина забрала этого полубога? Кто его убил? Как? Что это было? Я никогда о таком не слышала. Почему?

— Только Царство Теней и Царство Света должны были знать об этом. Это было тщательно охраняемой тайной по указу богов. Прошли века с тех пор, как последний полубог умер. Они были более хрупкими, чем другие существа, более смертными, хотя и обладали некоторыми силами своих предков. И ангелы, и демоны были обязаны защищать знание об их существовании от всех остальных.

Мой взгляд скользит по пейзажу за окном, пока я пытаюсь осмыслить его слова.

— Так она просто наткнулась на тело или знала, что делает? Ты рассказал ей, что это было?

— Да. Это я рассказал ей о его существовании. Я любил ее. Думал, что могу ей доверять. Но ее жажда мести за смерть родителей была сильнее, чем я предполагал, и она использовала эту информацию, чтобы заключить сделку с вампиром, который хотел, чтобы кости были перемолоты в пыль, а пепел от сердца - собран. В обмен вампир должен был захватить Барбосса Сарно для Давины.

— Что? Бобби Сарно? Она знала Бобби?

Ашен мрачно кивает и тяжело вздыхает.

— Ты не единственная, кого Бобби Сарно предал.

Я фыркаю и смотрю, как две машины впереди входят в крутой поворот, гравий сыплется вниз по обрыву справа.

— Это еще мягко сказано. Уверена, очередь желающих убить Сарно была длинной. Кто был вампиром?

— Давина отказалась сказать. Она лишь сказала, что вампир убил полубога и устроит засаду на торговом корабле Сарно в обмен на сбор. Вампир должен был захватить Сарно и передать Давине сообщение, чтобы она могла открыть портал и убить его сама.

Резкий вдох застревает у меня в легких.

Сердце замирает в клетке из костей.

«И я обязана тебе», — сказала Давина в Равелло.

Мой ответ эхом звучит в памяти: «Ты ничего мне не должна. Ты мне ничего не обязана».

Я помню, как твердо прозвучали ее следующие слова.

«Ты ошибаешься».

И голос моей сестры на утесе в Анфемоэссе, перед тем как она столкнула меня в безопасность моря.

«Найди Барбосса Сарно, с того корабля. Возьми заклинание. Возьми оружие и отомсти».

— Аглаопа, — шепчу я, и холодный ужас ползет по коже.

Я поворачиваюсь к Ашену. Он смотрит на меня. Его глаза расширяются.

Взгляд Ашена все еще прикован ко мне, когда это происходит. Он не видит того, что вижу я - то, что прямо за его окном.

Острый край бронетранспортера, металл сверкает на солнце.

Последняя ясная мысль кричит в моей голове, пока ее не заглушает грохот крутящегося металла и звон бьющегося стекла. Бьянка была права.

Я уже знала.

ГЛАВА 27

Я чувствую руку сестры на моем мокром плече. Она вдавливает песчинки в мою влажную кожу, улыбаясь мне сверху вниз. Грохот океана нарастает, волны бьются о пляж и скалы, выступающие из моря.

Не волнуйся, дорогая. Я позабочусь о тебе.

Я открываю глаза.

Океан оказывается кровью, бурлящей в моих ушах. Песчинки — осколками стекла, впившимися в плечо и лицо. Запах бензина, машинного масла, охлаждающей жидкости и крови наполняет разбитый фургон едкими ароматами. Уртур скулит, заглушая шипение пара, тревожные сигналы приборной панели и стоны умирающего двигателя.

Я осматриваю свое тело. Все в крови и обломках. Все болит. Голова. Рука. Один палец вывернут неестественным образом. Сломанные ребра скребутся друг о друга острыми краями. Глубокий порез на бедре кричит от боли, когда я поворачиваюсь к водительскому сиденью.

Голова Ашена склонена вперед, подбородок уткнулся в грудь. Кровь стекает по его лицу ручейками и тяжелыми каплями падает на ноги. Я слышу хрип проколотого легкого и клокотание внутреннего кровотечения. Он без сознания, тяжело ранен, но жив.

Из задней части фургона доносится шорох. Я уже чувствую и ощущаю запах повреждений, когда смотрю на Уртура.

Янтарные глаза шакала встречаются с моими, и я слышу, как он виляет хвостом, даже сквозь скулеж. Он дышит прерывисто, поверхностно. В его дыхании - запах крови. Ломаных костей. Желчи от пробитой печени. Уртур снова поскуливает и опускает голову, его тело дрожит.

Я неуклюже расстегиваю ремень безопасности. Стиснув зубы от боли, разворачиваюсь к Уртуру. Он скулит, когда я выползаю из сиденья. Сломанные ребра начинают срастаться, но недостаточно быстро, чтобы не впиваться в легкие при каждом вдохе.

— Эй, дружок, — шепчу я, опускаясь на колени рядом с Уртуром, зажатым между сиденьями. Провожу рукой по его шелковистой шерсти, пахнущей серой. Он скулит, но теперь слабее. Каждый вдох поверхностнее предыдущего, каждый удар сердца - тише. — Все хорошо, — шепчу я, обхватывая шею Уртура. По моей коже катятся слезы. Его скулеж затихает. Я чувствую, как он ускользает у меня в руках. Тело обмякает. — Все будет хорошо.

Остаются лишь последние шепоты дыхания - и Уртура больше нет. Я наблюдаю, жду, и сначала ничего не происходит, но наконец первые хлопья пепла поднимаются от его тела. Я склоняю голову с облегчением. Он возвращается в Царство Теней.

Но облегчение длится недолго.

— ЛуЛу… — голос зовет меня выше по склону, с которого мы только что скатились.

Блять.

Я перебираюсь через рассыпающееся тело Уртура и выглядываю в трещину разбитого стекла.

Черт, черт.

Ашен стонет, придя в себя на переднем сиденье.

— Лу, — его голос слаб и медлителен, будто он изо всех сил цепляется за сознание. Он поворачивает голову, глядя на пустое пассажирское место. В голосе прорывается паника: — Лу!?.. Лу…

Я не отвечаю, забираясь обратно на свое место. Он морщится от боли, пытаясь пошевелиться, и теперь я вижу, что его левое плечо неестественно опущено - вывих. Одна из многих травм на этой стороне тела, и его сердце бьется ради меня тревожным ритмом.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает он, осматривая порезы на моем лице и кровь, проступающую сквозь рубашку. Тянется убрать осколки стекла с моей щеки. Я отстраняюсь.

— Счастливая ЛуЛу, — напевает Эмбер, приближаясь, осторожно спускаясь по крутому склону. — Пора возвращаться в Царство Теней, Лу.

Взгляд Ашена встречается с моим, и время останавливается.

Я вижу страх. Настоящий страх.

— Как она узнала? — шепчу я. Горячие яростные слезы наполняют глаза.

Я должна уже бежать, но не могу пошевелиться. Губы дрожат. Руки трясутся от шока.

Есть только одна правда. Боль, выжигающая меня целиком, тело и душу.

Эмбер столкнула нас со склона, зная, что Ашену нужно лишь умереть, чтобы воскреснуть невредимым в Царстве Теней. А я, вампир, могу быть изувечена - и выживу.

Особенно если выпила достаточно крови заранее. Крови Альберто.

И крови Ашена. Крови, которую он принес для меня. Крови, которую заставлял меня пить.

— Как она узнала, где мы будем? — на этот раз мой голос режет, как осколки стекла. Глаза горят. Сердце превращается в пепел и проваливается в груди.

— Лу, я…

— Что ты наделал?

Яростный взгляд прожигает слои боли и печали в его глазах.

Ашен не отводит взгляда. Покорность гасит разгорающийся в его глазах огонь.

Он протягивает мою катану через консоль. Мы смотрим друг на друга, пока звук ломающихся веток приближается, и Эмбер зовет меня.

— На клинке остался яд, — говорит Ашен. Я бросаю взгляд на меч, затем на него. Мое лицо, должно быть, выражает тысячу эмоций - ни одной хорошей, только страх, смятение, потерю, ярость, отчаяние. Ашен кладет руку на мою, сжимает, когда мои пальцы белеют от силы хватки. — Сдержи слово и беги, вампирша.

Я не прижимаюсь губами к Ашену в последний поцелуй. Не говорю добрых слов. Только бросаю на него последний злобный взгляд, прежде чем развернуться с клинком в руке. Держусь за решимость в мыслях, за боль в сердце.

— Вампирша, — Ашен зовет, когда я хватаюсь за края разбитого окна. Я останавливаюсь вопреки здравому смыслу, но не оборачиваюсь. — Я люблю тебя, Лу.

Его слова застревают в груди, холодные, как лед.

— Конечно, — говорю я, не оглядываясь. — Вот только недостаточно.

Я выбрасываю меч в окно и вылезаю следом. Приземляюсь с глухим стуком, от которого боль расходится по сломанным костям. Из-за угла и перевернутого фургона Эмбер меня не видит, хотя уверена - она близко. Я оставлю кровавый след и отпечатки на снегу. Как бы быстро ни бежала, она догонит.

Пригибаюсь, перекатываюсь через каменистый выступ. Укрытие позволяет спуститься ниже, к группе вечнозеленых деревьев. Добравшись, приседаю и оглядываюсь на фургон. Дорога отмечена поваленными деревьями и развороченной землей, ведущей к металлической груде, шипящей на снегу.

— Я устала разгребать твои беспорядки, братец, — говорит Эмбер. Она у водительской двери. Я не вижу ее отсюда. Не вижу и Ашена, только слышу его прерывистый выдох. — Вернусь за тобой.

Я разворачиваюсь и бегу.

Карабкаюсь по камням, пробираюсь между деревьев. Ветки цепляются за одежду и кожу. Спотыкаюсь о скрытый снегом лед на мелководье ручья.

— Могла бы и остановиться, ЛуЛу. Я все равно догоню, — кричит Эмбер. Она уже ближе, чем я ожидала.

Я выбегаю по тропе на небольшую поляну. На другом конце оборачиваюсь, обнажаю меч, бросаю ножны в снег.

Она права. Могла бы и остановиться. Тело еще слишком разбито, чтобы продолжать.

Ожидание растягивается в вечность, хотя Эмбер близко. В голове назойливо крутится глупая поговорка: «Кто над чайником стоит, у того он не кипит». Тысячу лет я вглядываюсь в просвет между деревьями, пока она наконец не появляется.

И, конечно, появляется. Выходит на поляну, будто у нее все время мира.

Волосы Эмбер собраны в высокий хвост, макияж безупречен, будто не было ни аварии, ни погони по склону.

— Надеюсь, не заставишь меня потрудиться, ЛуЛу?

Я поднимаю меч и качаю головой.

Эмбер улыбается, доставая два коротких меча за спиной.

— Так и думала.

Она бросается вперед, я встречаю ее на поляне, отражая удар всей своей ослабевшей силой. Она атакует быстро и жестко. Я отбиваюсь, но не могу нанести удар. Эмбер быстра. Умела. И, в отличие от меня, не ранена. Два быстрых удара обрушиваются на мою левую руку. Порезы достаточно глубоки, чтобы отбросить меня.

— Ой, — она зловеще улыбается. — Прости за это.

Я молчу, лишь усиливается ненависть во взгляде. Ее ухмылка в ответ тоже.

Она снова нападает. Вспышки солнца сверкают на клинках. Острая боль пронзает кожу, когда третий удар приходится на руку. Запах снега, крови и сосны заполняет ноздри. Если бы я могла хотя бы ранить ее… Но Эмбер парирует каждую атаку.

Наконец мне удается пнуть ее по руке. Один меч летит в сторону. Темный зловещий смех - единственное предупреждение перед новой яростью ее атак.

Эмбер использует силу, рубя меня с жестокой грацией. Она неумолима. Меч бьет по моему снова и снова. Уворачивается, только чтобы обрушить новый удар. Я едва держусь. Но, возможно, в этом проблема. Нужно попробовать другое. Падаю в снег, пытаясь выбить ноги из-под нее.

Как в замедленной съемке, я наблюдаю свою ошибку.

Эмбер прыгает выше, но опускается всем весом на клинок. Сталь вонзается мне в лодыжку. Сухожилие рвется с глухим щелчком. Появляется ослепляющая боль, и я кричу от ярости.

— Ну-ну. Голос вернулся. Как интересно.

Эмбер бьет по руке, меч падает вне досягаемости. Она приседает достаточно близко, чтобы я чувствовала исходящее от нее тепло, но так, что дотянуться не могу.

Я смотрю на нее с красной яростью в глазах, в ее - черное пламя, дымчатые искры клубятся за спиной.

— Я изрежу тебя на ленточки, Леукосия. Целую или по частям, но верну в Царство Теней.

На ее губах застывает злобная улыбка. В следующее мгновение горячая кровь брызгает мне в лицо.

— Не сегодня, — раздается за спиной Эмбер знакомый низкий голос. Мы обе смотрим на упавший в снег меч, окровавленное лезвие торчит у нее под ключицей. Она судорожно вдыхает, наши взгляды встречаются.

Я улыбаюсь.

— Пошла нахер, Эмбер, — говорю я и со злобным шипением вкладываю в удар всю свою ярость.

Эмбер падает без сознания.

— Stai bene, zanne dolci¹³? — Кассиан подходит ко мне с привычной кривой ухмылкой, добрые теплые глаза улыбаются.

Я опускаюсь, измотанная, окровавленная, разбитая, но победившая. Победа, которая все равно чувствуется поражением.

Горло сжимается при мысли о том, что могло случиться. Она забрала бы меня, как и обещала. Швырнула бы в ту темницу. Второго шанса на побег не было бы – Царство Теней позаботилось бы об этом. Эти мысли уносятся, как обломки приливной волной, когда Кассиан перекидывает мою руку через плечо, и я крепко обнимаю его.

— Спасибо, Кассиан. Огромное спасибо.

— Все в порядке, — говорит он. — Ты будешь в порядке, — он обнимает крепче, когда я теряю часть себя в его доброте.

Авария. Боль. Бой. Страх.

Медный привкус на языке.

Я чертова дура.

Дрожу, сдерживая слезы, крик, рыдания. Ярость, какой никогда не знала. Не только к Ашену - к себе. Я хотела, чтобы сердце доказало, что разум ошибается. Хотела простить, любить. И к чему это привело? Ко дну склона, изрезанной в клочья.

— Почему? Почему я снова это делаю? Я влюбилась в него. Опять. Что, блять, со мной не так? — шепчу. Понимаю, насколько жалобно это звучит, что сама виновата не меньше других, но Кассиан лишь крепче обнимает. Делится теплом и тишиной.

— С тобой все в порядке, Лу. Твое сердце полно мужества, а любить - смелый поступок.

— Как ты можешь так говорить? Я сбежала от тебя. А мы подходили друг другу.

Кассиан смеется и крепче прижимает меня.

— Нет, не подходили, tesoro. Нам было нужно разное. Мы просто слишком долго не хотели в это верить, даже любя друг друга, — он отпускает, чтобы оставить целомудренный поцелуй на щеке. Смотрит долго, будто пытается разделить силу и надежду. — Ты не сбежала от меня. Ты побежала к себе. А теперь пошли. Выберемся отсюда, — он берет мою руку, и мы поднимаемся с замерзшей земли.

Когда я встаю на здоровую ногу, мы начинаем путь через поляну. Быстро находим ритм, и Кассиан осторожно ведет меня между корнями и камнями. Понимаю, что подъем будет долгим.

Но не понимаю, как мало у нас времени.

Внезапный хруст.

Скользкая сталь, входящая в плоть.

Кровь, заливающая легкое.

Вопль разрывает тишину луга. Проходит мгновение, прежде чем я осознаю, что кричу я.

Кассиан выпускает мою руку, я падаю в снег. Он смотрит, как клинок выходит из его тела, прежде чем опуститься рядом на колени.

Нет…

— Совет, вампирша: убедись, что враг мертв, прежде чем поворачиваться спиной, — говорит Эмбер, встряхивая меч, разбрызгивая густую темную кровь по снегу.

Кассиан падает на бок. Легкие выталкивают последнее дыхание в холодный воздух. Я переворачиваю его на спину, наши взгляды встречаются. Он беззвучно шевелит губами: Прости, пока кровавая пена собирается во рту.

Нет. Нет, нет.

Я кусаю свою руку, рву его рубашку, хотя он качает головой и пытается успокоить улыбкой. Он хватает мое запястье, не давая каплям крови упасть в рану. Слезы застилают зрение, когда я смотрю ему в глаза.

— Нет, Леукосия. Andrà tutto bene¹⁴, — шепчет он. Тело начинает трястись. Горло напрягается, пытаясь вдохнуть. — Спасибо за все эти годы. Ti devo la vita¹⁵.

Я трясу головой. Сжимаю его руку.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Кассиан слабо улыбается перед тем, как тело содрогается. Его хватка - как железные тиски, но я не кричу.

— Ты хороший человек, Кассиан. Хороший человек, — повторяю снова и снова, пока его дыхание не обрывается, и он умирает у меня на руках. Я все еще держу его ладонь, даже когда она обмякает, а рука становится тяжелой. Держу, пока последние слабые удары сердца не исчезают в небытии.

— Очень интересно, — размышляет Эмбер, переводя взгляд с рукояти моего меча на лезвие. Ее глаза скользят ко мне. — Крыло Ангела. Что ж, одним вампиром в мире меньше, не великая потеря. Хотя тащить его в Царство Теней было бы приятно.

Я дрожу от ярости.

Эмбер наклоняется ближе. Кровь шипит, падая на снег.

— Ты закончила? Пора двигаться. Нас многое ждет.

Я буду сражаться до последнего вздоха. Сделаю каждый момент для нее таким же адом, как для меня. Если мне суждено страдать, то и она не избежит подобной участи.

Ядовитая улыбка расползается по лицу Эмбер, когда она протягивает руку, пальцы сжимаются, готовые вцепиться в мои волосы.

Вспышка света обжигает глаза. На мгновение я думаю, что это ожидаемая боль.

Но затем раздается крик.

— Прими свой конец, демон. Ибо это твои последние вздохи в любом из миров, — гремит знакомый голос над ослепляющим светом. Эмбер все еще кричит, когда я прикрываю глаза и вглядываюсь в сияние.

Кровь хлещет из ее отрубленной руки. Кисть Эмбер лежит в снегу, скрюченная, как умирающий паук.

Ангел из Саккары возвышается над Эмбер. Она замахивается моим мечом, но даже не успевает приблизиться к его светящемуся клинку. Он описывает мощную дугу, и меч рассекает ей живот. Внутренности вываливаются, она визжит, падая на колени. Еще удар - и голова Эмбер слетает с плеч, ужасный вопль обрывается благословенной тишиной.

Я не могу пошевелиться, наблюдая, как дергается ее тело. Кровь пропитывает снег, расползаясь дальше, поглощая чистый покров. Это… очень удовлетворительно.

Ангел становится передо мной, закрывая кровавую сцену своими сияющими крыльями. Протягивает руку.

— Отправляйся со мной в Царство Света. Нам есть что обсудить, Леукосия.

ГЛАВА 28

Ангел из Саккары оказался больше, чем я помнила. Слишком высокий. Пугающе высокий. И безумно красивый. Без своего странного белого балахона его черты стали видны: смуглая кожа, изумрудные глаза, острые скулы, полные губы. Он - воплощение контрастов, где каждая деталь пребывает в идеальном равновесии. Даже выражение его лица - гармония противоречивых эмоций: удовлетворение, сверкающее в глазах, и ярость, горящая там же.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спрашиваю я.

— Какой уместный вопрос, — ангел улыбается, и в этой улыбке - одобрение и злоба. Он прячет меч в ножны. — Пойдем со мной, и ты получишь ответ.

— В прошлый раз ты разрезал мне щеку, будто Ганнибал Лектер, ищущий перекусить. Пусть я и благодарна за вмешательство, но мне не улыбается куда-то идти с тобой.

— Ты права, я так и сделал. Приношу глубочайшие извинения, — он слегка склоняет голову, но звучит это совсем не искренне.

В ответ я лишь сужаю глаза.

— Могу заверить, это больше не повторится.

Брови мои ползут вверх с явным сомнением.

— У тебя не так уж много выбора.

Вот в это я верю. Здесь власть явно не в моих руках.

Тяжело вздохнув, я размашисто взмахиваю рукой - жест неохотного согласия. Он улыбается моему яростному взгляду, разворачивается и подбирает мой меч и ножны из снега.

— Меня зовут Алорос. Я из Дома Эсагила, жемчужины Города Анура, — бросает он через плечо, будто бросает кость благодарной дворняге. Я закатываю глаза, но он этого не видит. — Дом Эсагила - один из самых могущественных в Царстве Света. Ты узришь наш зиккурат и заплачешь от его красоты. Нет храма величественнее во всем Царстве.

— Это в вашем доме нашелся предатель, отдавший крылья для яда Крыло Ангела, или он был из другого места?

Алорос оборачивается и сужает глаза, с трудом сдерживая гримасу.

— Я не в праве обсуждать это с вампиром, чья душа окутана тьмой.

— Значит, «да».

Его лицо искажается еще сильнее, а я отвечаю слащавой улыбкой. Ангел шагает ко мне, вкладывает меч в ножны и перекидывает ремень через плечо.

— Его звали Леандр. В последний раз его видели год назад, в Иерусалиме.

— Дай угадаю. Он был с ведьмой Милой Каррас. Она работала с Бобби Сарно и его отцом, собирая части для гибрида, да?

Алорос мрачно кивает, останавливаясь передо мной. Его хмурость смягчается, когда взгляд скользит по моей кровоточащей руке и щиколотке. Он протягивает руку, но я смотрю мимо него - туда, где в снегу лежит бездыханное тело Кассиана.

— Мне нужно передать сообщение моим спутникам, — говорю я, и в горле встает колючий ком. Алорос следует за моим взглядом, затем снова смотрит на меня, его рука все еще ждет моей.

— Мы можем сделать это позже, если пожелаешь. Демоница, скорее всего, была не одна. Нам нужно идти.

Я не отвожу глаз от Кассиана, даже когда киваю и беру руку ангела. Он поднимает меня на руки, прижимает к груди, и его крылья порхают, вздымая снег над полем боя в хрустальных вихрях. И я все еще смотрю на Кассиана, пока мы не пролетаем над лесом, и верхушки сосен не скрывают его из виду.

— Он умер с честью. Настоящий воин, — говорит Алорос, пока мы скользим по холодному воздуху. Я не отвечаю, потому что эти слова кажутся пустыми.

Мы движемся на юго-восток, и вскоре уже снижаемся. Перед нами - глыба серо-белого камня, устремленного в небо, и зияющий черный вход в пещеру, будто немой крик. Я знаю эту пещеру. Пещера Лилиечилор.

— Пещера Летучих Мышей? Серьезно? — говорю я, когда он опускает нас у входа.

— Да. Нам повезло, что портал оказался так близко к месту твоего краха. Божественное благословение, не согласна?

Тяжелое предчувствие оседает в животе, когда ангел несет меня в темноту.

— Учитывая, как судьба издевалась надо мной в последнее время? Нет. Не согласна.

Алорос невозмутимо шагает в тень. Его кожа излучает мягкий свет, освещая путь.

— Имей веру, вампир.

Мы замолкаем, когда он ставит меня на здоровую ногу. Мы стоим в зале, где сырость камня, влажная земля и запах гуано¹⁶ щекочут нос. Над нами, среди камней, спят летучие мыши, некоторые шевелятся и пищат от вторжения света.

— Если я заражусь бешенством от этих небесных грызунов, я прирежу тебя, — бросаю я, глядя на ангела. — То же самое, если твои сородичи заразят меня ангельским бешенством. Ты будешь первым, кого я укушу, когда пена пойдет изо рта.

Алорос смотрит на меня с смесью недоумения и отвращения.

— Ты странное создание.

Я вздыхаю с досадой. Почему только Жнец, кроме Эдии, действительно понимает меня?

— Ладно, ануннаки. Давай закончим с этим, чтобы я могла начать рыдать у твоего зиккурата.

Его взгляд задерживается на мне еще на мгновение, прежде чем он начинает читать заклинание.

— Sagzu galam gen galu nupade, — произносит Алорос, широко раскинув руки, будто обнимая тьму. «Твое сердце глубоко и не познано». Его голос разносится по пещере. Мыши суетятся вокруг. — Anshar. ati, me peta babka.

«Первый из небесных. Привратник, открой мне врата».

На стенах пещеры вспыхивают синие символы, окрашивая светлый камень в теплые тона. Крылья ангела мерцают, будто ловят звездный свет. Перед нами возникает столп света, и Алорос снова подхватывает меня.

— Это унизительно, — ворчу я, обхватывая его шею здоровой рукой.

— Согласен, — отвечает он. — Нести существо с темной душой в Город Анур… неприятно.

Я закатываю глаза.

— Я не об этом.

Алорос сужает глаза без тени насмешки, и я вздыхаю, когда мы шагаем в свет.

Искры дождем сыплются на нас, пока мы стоим в пульсирующем, как сердце, столпе энергии. Давление нарастает в голове, будто весь свет собирается там, пока мир не перестает вращаться во вселенной. Каждая искра вокруг замирает, повиснув во времени. Затем все взрывается и исчезает, и мы оказываемся в Царстве Света.

Алорос ставит меня на помост, перед высокими мраморными воротами. Они открыты, но охраняются ангелами в белых доспехах. Над аркой — «Эсагил», выложенное мерцающими золотыми нитями.

Позади раздаются смех и музыка. Оборачиваюсь: вдали виднеется парк аттракционов. Видимо, это край квартала Анура, посвященного Дому Добродетелей. Веселье парка проникает на улицы: музыка, смех, приветствия. Между домами развеваются яркие флаги. Дети, домашние животные и даже осел носятся в догонялки. Выглядит куда интереснее, чем строгий вход в Дом Эсагила. Я тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к воротам.

Мне не терпится покончить с этим, поэтому я прихрамываю вперед, но Алорос хватает меня за руку и ведет в лавку с одеждой.

— Ты не войдешь в зиккурат, выглядя так, будто проиграла схватку с демоном, даже если это правда, — говорит он, не оставляя места для возражений.

Мы заходим в небольшую лавку. Пожилая женщина с кудрявыми волосами и широкой улыбкой провожает нас вглубь. Алорос усаживает меня на скамью, пока Мариам, хозяйка лавки, приносит таз с водой и чистые полотенца. Она снимает мою окровавленную одежду, пока Алорос роется на стеллажах, затем промывает заживающие раны, смывая последние капли крови с моей кожи.

К счастью, как и в Царстве Теней, деньги здесь не в ходу. Что хорошо, ведь при мне только одежда да катана, перекинутая через плечо ангела.

Хотя я бы не заплатила ни гроша за то уродство, что выбрал Алорос.

Это белое платье из воздушной ткани, бесформенное, с едва заметными рукавами и завязками на шее. Оно ниспадает до самых ног. Я выхожу из примерочной с каменным лицом и сталкиваюсь с Алоросом, который сменил запачканный кровью наряд на просторную белую тунику и льняные штаны.

— Мы что, собираемся прыгать с парашютом? — размахиваю руками.

Алорос сужает глаза.

— Я выгляжу так, будто перепутала тряпку для уборки с одеждой.

Он хмурится.

— Зато у меня есть платок, чтобы вытирать слезы, когда я заплачу у зиккурата.

Алорос закатывает глаза и тяжело вздыхает.

— Пошли, низшее существо. Ты прилично выглядишь для Дома Эсагила, скорее бы избавиться от тебя.

Он предлагает руку, чтобы поддержать меня, и мы не спеша выходим из лавки, проходим мимо стражей ворот. Теперь я понимаю, почему он выбрал эту одежду. Дом Эсагила сильно отличается от Дома Добродетелей. Здесь царит спокойствие и легкость. Нет смеха, шумных игр или грохота аттракционов. Все белое и золотое, изящное и тихое. Именно таким я и представляла скучное, мирное Царство Света.

Мы идем по узким безмолвным улицам, сворачиваем налево, где дорога заканчивается у великолепного сада с подстриженными деревьями и яркими цветами. За ним возвышается зиккурат, солнце играет на позолоте его вершины. Вблизи видны надписи, высеченные на камне храма, каждая подсвечена изнутри.

— Узри. Зиккурат Дома Эсагила, — говорит Алорос, останавливаясь у края сада. Он скрещивает руки на груди и с гордостью смотрит на храм, будто сам его построил.

Мы стоим в тишине. Долго. Очень долго.

Я ерзаю и прочищаю горло.

— Так когда начать рыдать, собственно? — спрашиваю я, когда Алорос смотрит на меня. Между его бровей залегает раздраженная складка. — Сейчас? Или...

Ангел прерывает меня с раздражением.

— Идем, низшее существо.

Коварная улыбка расползается по моему лицу, и я ковыляю за ним по дорожке через сад. Мы проходим через ворота крепостной стены, поднимаемся по каменному пандусу к входу в храм.

Внутри зиккурат не такой, как я ожидала. Если снаружи - это грозный камень, то внутри - поток естественного света, будто стены стеклянные. Виден парк аттракционов слева, город позади, поля, тянущиеся к горизонту. Полированный пол отражает свет, как вода, и каждый наш шаг оставляет яркие всплески цвета под ногами.

Алорос ведет меня к широкой лестнице в центре зала, мы поднимаемся на три пролета и выходим в коридор. Он тянется до самого свода, где мерцающий потолок напоминает поверхность моря, если смотреть на нее из глубины.

По обе стороны, доходящие до середины стены. Я чувствую мощь, окружающую нас. Она наполняет меня трепетом и ужасом. Сердце бьется чаще: а вдруг я снова стану пленницей?

— Что это за место? Для чего этот храм? — спрашиваю я, бросая настороженные взгляды по сторонам.

— Зиккурат выполняет множество функций для нашего рода, — отвечает Алорос, пока мы идем мимо закрытых дверей. — Здесь есть врата в Мир Живых. Места для размышлений и созерцания. Он показывает нам добро и зло в человечестве и тех, кто между.

Алорос останавливается у последней двери. Он берется за золотую ручку, и свет змеится по матовому стеклу. Скрытые механизмы щелкают, засовы отпираются один за другим.

— Мы даже принимали здесь врагов. Строили планы. Планы положить конец тирании, терзающей три царства.

Он открывает дверь, и взору открывается комната. В ней нет ничего, кроме мраморного алтаря, на котором лежит тело. Воздух застревает в легких.

— Твой демон выполнит свое обещание и захватит власть в Царстве Теней. И когда это случится, мы дадим ему то, за чем он пришел.

Я шатаюсь в комнату и падаю на колени у алтаря. Рука дрожит, когда я касаюсь холодной кожи знакомой щеки. Возможно, с опозданием, но, как и обещал Алорос, я плачу.

— Аглаопа из Анфемоэссы снова будет жить.

ГЛАВА 29

Она выглядит точно так же, как в моих воспоминаниях, а не так, как должна была быть в Царстве Теней. Длинные прямые черные волосы, ниспадающие на плечи, словно глянцевый шелк. Оливковая кожа, прохладная под моими пальцами. Ее гордые, острые черты, пугающе прекрасные, не изменились за столетия. Я беру ее руку и подношу к губам, целуя сеть вен под кожей.

— Как? — спрашиваю я. В голове роятся тысячи вопросов, но этот - единственный, который я могу выговорить. — Как она здесь оказалась?

— Из-за твоего демона, разумеется, — отвечает Алорос, обходя алтарь и останавливаясь с другой стороны, чтобы рассмотреть мое заплаканное лицо. — В Доме Эсагила поднялся немалый переполох, когда он явился с душой в Царство Света. Как ты понимаешь, такое сложно представить.

Мой взгляд мечется между сестрой и Алоросом, в глазах - тяжесть невысказанных вопросов.

— Он… что?

Алорос смотрит на меня с жалостью.

— Жалкое зрелище: он был мокрым, словно только что выплыл из Бухты Душ, чтобы достать Аглаопу из Анфемоэссы. Его демоническая кровь тлела под кожей в нашем мире. — он морщит нос. — Это было бы отвратительно, если бы не оказалось столь… захватывающим поворотом событий. Если бы ему не нужно было выполнить свою миссию в Царстве Теней, ему, несомненно, предложили бы вознесение в Царство Света за такой акт бескорыстной любви.

Мой рот открывается, как у рыбы, выброшенной на берег. Я разглядываю тело сестры, будто вижу ее впервые. Хотя на самом деле, новым взглядом я смотрю не на нее. Я поднимаю глаза на Алороса, и в груди разливается отчаянная растерянность.

— Зачем? Зачем он принес ее сюда?

Алорос смотрит на меня с легкой улыбкой, и в его глазах впервые появляется что-то похожее на искреннюю мягкость.

— Он рассказал о произошедшем с оборотнем, о том, что твое превращение началось, но не завершилось. Он был полон решимости освободить тебя до того, как Царство Теней завершит процесс, и просил предоставить тебе убежище и защиту, если ты захочешь остаться в нашем мире. Но он не хотел, чтобы ты была здесь одна. Он сказал, что нет ничего, чего ты желала бы сильнее, чем возвращения Аглаопы. И ведьме Эдии тоже разрешен проход в Дом Эсагила.

Сердце бешено колотится в груди. Голова кружится, будто мозг скребет по черепу изнутри.

— В обмен на что? — спрашиваю я, щурясь от боли.

— Ашен из Дома Урбигу согласился занять пост Мастера Войны, предложенный его Советом. Теперь он использует новую власть, чтобы захватить контроль над Царством Теней. Он уничтожит Эшкар и Ведьму-Жрицу Имоджен, а затем установит новый порядок и будет сражаться на нашей стороне, чтобы положить конец тирании, угрожающей всем трем мирам.

Я прижимаю пальцы к вискам, пытаясь прогнать боль.

— Тирании?..

Алорос долго смотрит на мою сестру, прежде чем повернуться ко мне с серьезным выражением.

— Мы забыли свое предназначение. Царство Теней должно вершить милосердное правосудие. Царство Света - дарить истинное спасение. Мир Живых - испытывать души и предлагать им новый путь. Но некоторые из нас поддаются шепоту соблазнов. А тем временем Нефилимы готовятся отнять у нас все. Если мы не объединимся. Если не дадим отпор. Надвигается война, и не та, о которой ты думаешь.

Я долго смотрю на Алороса, переваривая каждое слово. Кажется, будто пелена спадает с глаз, но я все равно ничего не понимаю. Смятение разжигает боль внутри - воспоминания о предательствах, которые, как кирпичи, годами держали меня на дне бесконечного отчаяния.

— И вы хотите объединить миры против Нефилимов… И вы верите, что Жнец сдержит слово? Что он не предаст вас, захватив власть?..

Алорос смеется.

— Да, вампир. Я верю, что он сдержит слово. Но не ради меня. Он не похож на других. И у него есть… мотивация.

Я опускаю взгляд на дрожащие руки, пытаясь осмыслить этот безумный пазл. Кажется, я никогда еще не чувствовала себя такой перевернутой с ног на голову. Аглаопа, лежащая передо мной, так же прекрасна, как века назад… Жнец, который принес ее сюда и заключил немыслимую сделку с врагом… И ангел, который сейчас смеется над моей наивностью, его острые перья скребут по полу, когда он обходит алтарь и останавливается рядом.

— Демон говорил, что ты была у Провидицы. И все же, кажется, ты избрала слепоту. Позволь мне показать тебе то, что ты упустила, — Алорос кладет руку мне на лоб. От прикосновения его теплых пальцев мир растворяется.

Время распадается на нити света, заполняющие мое зрение. Каждый разговор, каждое признание, шепотом сказанное между мной и демоном, разматывается и танцует вокруг. Они кристаллизуются, становясь ясными и жгучими, как яд.

«Ты знаешь лишь малую часть, вампирша».

«Я люблю тебя, моя вампирша. Неважно, как ты изменишься, что потеряешь или обретешь».

«Я верю в тебя».

Я моргаю и вижу Ашена в Царстве Теней. Он лежит на черном каменном алтаре в пещерном зале, освещенном лишь факелами, точь-в-точь как в том видении, которое я пыталась забыть. Он открывает глаза, моргает в замешательстве, затем резко садится, проклиная что-то. Он уже собирается встать, когда Эмбер выходит из тени и бросает ему черный шелковый халат. За ней - трое жнецов с обнаженными мечами.

— Здравствуй, дорогой брат.

Он молчит, лишь смотрит на нее с подозрением, продевая руки в рукава.

— Кажется, твоей вампирше несладко. Семен Абдулов схватил ее.

Ашен резко вдыхает и бросается вперед.

— Я должен ее спасти…

— Позволь мне сказать, что ты сделаешь дальше, — Эмбер улыбается, и другие жнецы смыкаются вокруг него. — И ты выполнишь все, что я скажу, иначе я заставлю Леукосию страдать. Начну с того, что она увидит, как ты умрешь вечной смертью.

Я слышу треск - громче, чем когда-либо. Он раскалывает мой разум, и видение меняется.

Теперь я вижу Ашена на берегу Бухты Душ. Черная вода омывает его босые ноги. Его обнаженная грудь тяжело вздымается, когда он смотрит на воду. Волны движутся неестественно, будто под масляной поверхностью скрывается что-то зловещее.

Каждая мышца напрягается, когда Ашен делает первый шаг в море. Кажется, одно прикосновение волн причиняет ему боль. Брови сведены. Кулаки сжаты. Челюсть напряжена до хруста. Но, несмотря на явные мучения, он не сводит глаз с островов вдалеке и делает еще шаг, затем еще. Каждый кажется хуже предыдущего. К пятому он уже готов рухнуть на колени, но все равно плывет вперед, стиснув зубы от агонии. Он страдает.

Затем я вижу его в разбитом фургоне у подножия холма. Слышу стук его сердца - слишком быстрый для обычного ритма. Дыхание оставляет в холодном воздухе облачка пара. Он закатывает рукав.

— Ana nurika nami azziz. Ana elleti tiparika azziz, — шепчет он, и татуировка вспыхивает на коже.

«К яркому свету взываю. К сияющему свету взываю».

Через несколько тяжелых вдохов за окном машины появляется звезда - крошечная, как точка иглы, но ярче солнца. Она расширяется, наполняя воздух гулом энергии, заключенной в светящиеся нити. Шар растет, и Ашен заслоняется рукой, когда он взрывается, рассыпаясь искрами по снегу.

Из сверкающих осколков выходит Алорос.

— Ты звал, демон?

Ашен тяжело дышит. Медленно поворачивает голову, наблюдая, как ангел сильным движением открывает покореженную дверь. Алорос долго изучает его раны своими мерцающими зелеными глазами.

— Вампирша, — голос Ашена слаб. — Нас подловили. Моя сестра преследует ее. Она хочет вернуть Леукосию в Царство Теней.

Ашен указывает в сторону окна, и ангел выпрямляется, окидывая взглядом раздавленную крышу фургона.

— Поблизости есть портал?

— Да.

— Отвези ее в свой мир и дай ей выбрать, куда идти дальше.

— А твоя сестра?

Выражение Ашена становится ядовитым.

— Убей ее. Это может быть наш единственный шанс.

Алорос оглядывает его тело, пока Жнец подавляет кашель.

— А ты? Ты поклялся в верности Дому Эсагила.

— Я ненадолго в этом мире. Сдержу слово, когда вернусь в Царство Теней.

Алорос смотрит на него долгим взглядом, затем кивает. Его крылья расправляются.

Одним резким движением он взмывает в небо - и мое сознание возвращается в Царство Света.

Я падаю вперед, упираясь лбом в холодный мрамор. Сжимаю веки, пытаясь проглотить ком в горле.

Все, что сказал Ашен, было правдой.

Мои ужасные слова всплывают в памяти: «Ты мастер рассказывать мне о том, чего не делал»

Но он никогда не говорил мне, что сделал.

Договор с ангелами.

Спасение моей сестры.

Защита меня.

Он пожертвовал своим выбором.

Я могла дать ему свою кровь в фургоне, чтобы исцелить его. Но вместо этого оставила умирать. Думала о нем худшее. Снова поверила, что он предал меня. Потому что он - злодей в истории каждого бессмертного. Особенно в моей.

Этот демон, живущий в сожалении, гневе и скорби, который, казалось бы, вообще не способен чувствовать то, что чувствует ко мне. Но он чувствует.

Он сказал, что любит меня, а я ответила, что этого недостаточно.

И все равно он использовал последние мгновения, чтобы спасти меня.

Тело содрогается от эмоций. Кулаки сжаты так сильно, что пальцы вот-вот сломаются.

— Ты достаточно страдала в горькой тьме, — голос Алороса внезапно становится теплым, почти добрым, когда он кладет руку мне на спину. — Может, теперь ты откроешь глаза?

Я моргаю, с трудом отрывая взгляд от пола. Ангел стоит на коленях рядом, указывая за спину длинными, изящными пальцами.

Я слабо отталкиваюсь от пола. Чувствую себя разбитой, будто внутри лишь осколки часового механизма, когда поворачиваюсь туда, куда он показывает.

— Все в порядке, вампирша?

Из моего рта вырывается звук, которого я никогда раньше не издавала. Я прикрываю ладонью губы. Кажется, отчаяние покидает мое тело, как злой дух, изгнанный светом.

У открытой двери стоит Ашен, сжимая бок, где сломаны ребра. Боль от пребывания в Царстве Света написана у него на лице. Дым клубится от его плеч, почти скрывая Эрикса, который стоит позади.

Я поднимаюсь на ноги.

В ответ на его привычный вопрос я впервые качаю головой.

— Нет, — выдыхаю я. — Не в порядке.

Его взгляд скользит по моему лицу, следит за слезами на щеках.

— Что ж, не удивлен, — говорит он, оглядывая меня с ног до головы. — Судя по всему, ты проиграла битву с пододеяльником.

Смех, больше похожий на рыдание, вырывается из груди. В следующее мгновение я уже бегу.

Ашен кряхтит, когда я врезаюсь в него сильнее, чем планировала, но все равно обнимает меня, прижимая к себе. Его пальцы впиваются в мои волосы, прижимая щеку к его горячему, бьющемуся сердцу.

— Моя Лу, — шепчет он, уткнувшись лицом в мою шею. — Я думал, больше никогда не почувствую тебя в своих руках.

Я сжимаю его сильнее. Он глубоко вздыхает, и я не хочу отпускать, даже если его тело обжигает меня. Кажется, под его кожей бушует огонь. Плечи трясутся, когда все, что я сдерживала, обрушивается на меня тяжелой волной. Но впервые за долгое время я не тону. Я поднята над этим морем - его объятиями.

Я отстраняюсь, не отрывая глаз от его, провожу руками по его рукам, плечам, касаюсь лица, притягиваю его губы к своим. Поцелуй - как глоток прохладной воды для человека в лихорадке. Его язык скользит по моим губам, и я открываюсь ему, целую глубоко, надеясь забрать его боль. Его руки медленно скользят по моей шее, плечам, останавливаются на спине. Когда поцелуй заканчивается, он все еще держит меня, будто я - его якорь в этом мире.

— Как ты здесь оказался? — шепчу я.

— Эдия кое-как меня подлатала для пути. Она с остальными отправились к крепости Валентины. А мне нужно было убедиться, что ты в безопасности. Увидеть тебя, — он отстраняется, касается моего лица, стирая слезы. Его глаза блестят в окружающем нас свете. — Я всегда буду приходить за тобой. Неважно, сколько времени займет путь или кто встанет у меня на дороге. Неважно, в каком мире. Я люблю тебя, моя Лу.

Его губы снова касаются моих, и я чувствую это каждой клеткой. Это не иллюзия. Эта любовь - правда. Она может сверкать, как медь на солнце, но на вкус - как мята и чернила.

ГЛАВА 30

Мы вызываем немало любопытства, следуя за Алоросом по улицам Дома Эсагила. Вампир и демон сами по себе уже заставляют прохожих останавливаться и пялиться, но идущие рука об руку? Это не просто диковинка - это исторический момент.

Вскоре за нами тянется целая процессия: ангелы и души присоединяются к нашему шествию. Ашен явно не в восторге. Он ворчит, притягивает меня ближе и время от времени бросает через плечо угрюмые взгляды, хотя разглядеть его лицо сквозь дым, стелющийся за ним, все равно невозможно.

Когда мы наконец проходим ворота Дома Эсагила и оказываемся у платформы, зеваки рассыпаются по сторонам, наблюдая, как демон и ангел стоят друг против друга.

— Благодарю за помощь, — говорит Ашен. Слова четкие, но сквозь них пробивается боль от пребывания в этом мире. Его кожа покрыта испариной, волосы потемнели от влаги.

— Не утруждай себя, демон. Просто сдержи слово, — отвечает Алорос. Ашен кивает, и ангел переводит взгляд на меня. Протягивает катану и маленький кожаный мешочек. — Твой меч, вампирша. И эликсир. Демон попросил достать его на случай, если ты решишь остаться.

— Что тебе и стоит сделать, — вставляет Ашен. — Как ни больно это говорить, здесь тебе безопаснее.

Я вздыхаю и бросаю на него недовольный взгляд. Мы уже трижды обсуждали это с тех пор, как покинули зиккурат и мою сестру.

— Нет. Я не останусь.

Ашен молча закатывает глаза, но его пальцы сжимают мои чуть сильнее. Как бы он ни противился, я знаю - он рад, что я остаюсь рядом.

— Спасибо, — говорю я Алоросу. Долго смотрю на него, затем отпускаю руку Ашена и неожиданно обнимаю ангела. К моему удивлению, он отвечает на объятия - жестко, но тепло.

— Счастливого пути, низшее существо, — произносит он, отстраняясь. Я фыркаю и поднимаюсь на платформу к Ашену и Эриксу. Последний взгляд - и нас поглощает свет, перенося в Мир Живых.

Пещера встречает нас холодом и мраком. Глифы больше не освещают стены. Но Эрикс светится изнутри, и мы молча выходим на закатное солнце.

— Я полечу к Валентине и вернусь на одном из транспортов, — говорит Эрикс.

— Мы подождем в том домике, — отвечает Ашен, указывая на коттедж, укутанный заснеженными деревьями. Снаружи он выглядит крепким, хотя дверь заколочена доской.

Эрикс улыбается и взмывает в небо, направляясь на север. Мы с Ашеном медленно поднимаемся к домику. Даже без жгучей боли из-за Царства Света, он все еще придерживает ребра, и мы еле движемся.

Вломиться в старый дом несложно. Внутри пахнет пылью и нафталином, но в целом он в хорошем состоянии: потертый синий стол на кухне, кресло и диван у каменного камина. Я складываю растопку в очаг, Ашен поджигает ее мечом и с тяжелым вздохом опускается в кресло.

Я вожусь с огнем, украдкой поглядывая на изможденного демона. Он сидит, запрокинув голову, глаза закрыты, рука прижата к боку. Каждый вдох дается с трудом, но в его позе есть облегчение - будто боль заменила непосильную ношу.

Мне нужно столько сказать ему, но все фразы кажутся жалкими. «Прости» — смехотворно мало. «Люблю» — будто не вовремя. «Эй, теперь, когда я точно знаю, что ты не мудак, вот что: я оказывается люблю тебя, любила и раньше, просто сейчас подходящий момент»... Боже, как же это тупо.

— Ты подойдешь сюда, вампирша, или будешь весь вечер сражаться сама с собой? — голос Ашена прерывает мои мысли. Глаза все еще закрыты, но один он приоткрывает, чтобы увидеть мою реакцию. Щеки предательски пылают. — Я почти слышу, как ты думаешь.

Я встаю, безобразное платье раздувается вокруг меня, будто я - гигантский зефир.

— Да? И что же, по-твоему, я думаю?

Ашен протягивает руку, приглашая сесть к нему на колени. Я оседлываю его бедро, а его ладонь обхватывает мою руку.

— Наверное, что-то вроде «Я ошиблась насчет тебя, Жнец» против «Не скажу ему этого, потому что вампиры никогда не ошибаются», — передразнивает он мой голос.

Я фыркаю, проводя пальцами по его груди, ощущая рельеф мышц под рубашкой. Он вздрагивает от прикосновения и закрывает глаза.

— Что еще?

— Хм... «Я обожаю тебя, Жнец» против «Ты мудак за то, что не сказал мне о сестре».

Я замираю, жду, пока он откроет глаза.

— Почему ты не сказал?

Его взгляд скользит по моему лицу, и кожа горит от этого.

— Я хотел, чтобы ты выбрала то, что лучше для тебя, а не из-за того, что ты якобы, обязана отплатить мне. Я не собирался манипулировать тобой через тех, кого ты любишь.

Я долго смотрю на него, затем наклоняюсь и целую его в щеку.

— Спасибо, — шепчу. — Я видела, как ты страдал, плывя через Бухту Душ. Тебе не нужно было этого делать.

— Я хотел, чтобы у тебя был кто-то рядом. Не выносил мысли, что ты останешься одна, — его пальцы медленно скользят по моей руке.

Я прижимаюсь к его шее, чувствуя ровный пульс под кожей. Знаю, что сказала недостаточно, но эти прикосновения значат больше любых слов.

— Ты уже любишь меня, вампирша? — в его тоне игривость и серьезность. Я приподнимаюсь, и он морщится от резкого движения, хватаясь за бок.

Я игнорирую вопрос и хватаюсь за подол его рубашки.

— Покажи.

— Все заживет.

— Конечно, звучит убедительно. Перестань ныть и покажи.

Ашен хмурится, закатывает глаза и наклоняется, чтобы я могла стянуть рубашку. Мои пальцы скользят по боку, нащупывая темные синяки. Под кожей осколки сломанных ребер, не меньше пяти.

— Ашен, — протягиваю я, касаясь его лица.

— Через пару дней заживет. Скорость регенерации жнецов.

— Возможно, но у вампиров быстрее. Я могу помочь.

Он снова дергается, но боль не унять. Не отвечает, только смотрит на меня с нахмуренным лбом.

— Магия есть не только в твоих жилах, — закатываю рукав и подношу запястье к губам. Клыки удлиняются. Я не отвожу взгляда, пока впиваюсь в кожу. В его глазах - любопытство, капля страха перед неизвестным и море боли. Протягиваю руку: густая кровь стекает по коже. Он смотрит на ранку, затем на меня. — Пей, Ашен.

Жнец берет мою руку, поднимает. Воздух в хижине будто заряжен электричеством. Его взгляд прикован к моему, словно мы связаны этой секундой.

Ашен ловит струйку крови языком, не давая ей упасть на платье. Слизывает ее с моей кожи, оставляя алый след на губах. Сердце колотится, когда он приближается к запястью.

Когда его губы наконец смыкаются над раной, и он делает первый глоток, мое тело вспыхивает. Я чувствую, как ему становится легче. Слышу, как осколки костей начинают срастаться. Он закрывает глаза и вздыхает.

— Как на вкус? — шепчу я. Дышу часто, внизу живота тугая спираль желания. Чувствую, как моя промежность смачивает ткань его брюк, и едва сдерживаюсь, чтобы не потереться о его бедро.

Ашен делает еще один глоток, и волна удовольствия окутывает мои кости. Губы дрожат.

Он открывает глаза, в них пляшут самые яркие огни.

— На вкус как рай, вампирша.

На мгновение мы застываем, будто превратились в камень. Не дышим, не моргаем. Затем он резко обхватывает меня рукой, поднимает, не отпуская запястья.

Кажется, мои кости тают, плоть растворяется под его прикосновением. Ашен садит меня на край стола, вжимается между ног, продолжая пить. С каждым глотком наша связь крепнет, будто через кровь он соединяется с той частью себя, что живет во мне. Вся его сила, история, потери и тоска. Он - в моих жилах.

Делает еще один глоток, и он отпускает руку. Смотрит на меня, будто открыл новый мир. Мы замираем: тяжелое дыхание, бешеный пульс. Затем он наклоняется и целует меня глубоко, как океан. На губах - вкус моей крови, в носу - его дурманящий запах, а его сердце бьется в унисон с моим.

Его пальцы находят шнурок на шее платья, развязывают. Вырез распахивается, ткань сползает с плеч, обнажая грудь. Я стону, когда он касается сосков.

— Кажется, я начинаю видеть преимущества этого ужасного платья.

— Подожди, пока не спустишься ниже.

Он замирает, затем ведет руку вниз, туда, где я уже мокрая. Смазывает пальцы возбуждением, кружит над клитором.

— Вампирша, — голос низкий, укоризненный. — Без белья в Царстве Света? Даже для вампирши это распутно. Надеюсь, ты не собиралась трахать ангелов.

Я хихикаю, но смех превращается в стон, когда он щиплет меня.

— Тебя это беспокоит?

— Еще как, — рычит он, вводя пальцы внутрь. Я сжимаюсь вокруг них. — Ты моя, вампирша. И я ни с кем не делюсь. Особенно с ануннаками.

— Хорошо, — мое дыхание прерывисто. Он двигает пальцами, выписывая волны удовольствия. — Потому что я хочу только тебя. Всегда только тебя.

Ашен замирает. Мы смотрим друг другу в глаза. В его взгляде - все. Покой. Жажда. Тоска. Это разбивает и собирает мое сердце заново. Мы как два лоскута, сшитых вместе, словно в древних мифах. Процесс нелегкий: некоторые швы кривые, некоторые приходится распарывать и делать заново. Здесь есть боль и прогресс, вина и красота, тени и свет. И теперь я знаю: я хочу все это.

Тянусь к его поясу, не отрывая взгляда, расстегиваю ширинку, освобождаю его. Он приподнимает слои моего платья, я направляю его к себе, вздыхаю, когда он входит. Снова впиваюсь клыками в запястье.

— Пей, — умоляю я, когда он заполняет меня полностью. — Я хочу почувствовать, каково это.

Он берет мою руку, выходит почти до конца. Губы смыкаются над раной, язык скользит по дырочкам. Затем он вновь входит в меня, делая глоток.

Я кричу от наслаждения, на грани слез. Он стонет, повторяет снова и снова. Я извиваюсь под ним, он закидывает мою ногу на плечо, входя глубже. Я шепчу его имя, когда мы приближаемся к краю.

— Я чувствую тебя, — говорит Ашен, отпуская запястье. Его рука скользит по бедру к груди, ритм толчков не сбивается. — Вкушаю все, что ты скрываешь. Даже если не говоришь, я знаю.

Я не отвечаю, но комок в горле - это невысказанные эмоции. Киваю, снова подношу запястье к его губам. Это мое признание, и он понимает. Когда мы вместе падаем в пучину удовольствия, он знает.

Даже если я не говорю этих слов, он завоевал мое сердце.