Сеня. Миссия Наследной Йагини

Сказ иной, тридцатый ШАГ НАЗАД

Земля Стаи Темной Стороны не слишком большая, верхом мы бы проехали ее за два дня, но лошадей, и тем более вампирьих тотсветов у нас не было, поэтому придется провести в пути четыре — пять дней, конечно, если будем двигаться практически без передышек. Конечно, можно было бы купить лошадей у Стаи. Оборотни предпочитают передвигаться на большие расстояния в звериной ипостаси и поэтому лошади им ни к чему, но нескольких кобыл и жеребцов мы видели, когда нам возвращали отнятые на границе вещи. Однако обращаться с какой-либо просьбой к так нелюбезно принявшей нас Стае, никому не хотелось. Поэтому принято было решение не задерживаться. Совсем.

Мы передвигались с такой поспешностью, что даже не разговаривали между собой. Никто из нас не хотел тратить лишнюю энергию на слова, зная, что она нам еще понадобится. Вспоминая полные ненависти и зависти серые глаза «невесты», мне не верилось, что нам, по крайней мере мне, дадут спокойно перейти Земли. Каждую ночь, засыпая под убаюкивающий труст коловертыша, прижимая теплого, пушистого бесенка к себе, я ждала, что проснусь ночью от прикосновения белоснежных острых клыков к собственной шее. Засыпая, я проваливалась в тревожный, полный сомнений и отчаянья мир, неожиданно взрывающийся самыми нелепыми, неожиданными образами. Перетекающие друг в друга лицедеи, морские чайки, гигантские птицы Рокх, Дивьи Люди, бологлазая чудь и все известные мне виды нежити проплывали передо мной, не оставляя никаких ощущений в сердце. Но независимо от места протекания этих отдающих безумием снов, я отчетливо ощущала на себе чей-то взгляд. Не видя, кто на меня смотрит так пристально, я отчего-то слышала звериную, волчью природу того, кто смотрит. И, просыпаясь, не была уверена, кто это был, чей пристальный взгляд на себе мне снился — белого элсмирского волка или серой волчицы Стаи.

А еще, по пути в Темную Обитель, в моей жизни произошла очень болезненная, очень нелегкая перемена. Каким-то образом превратились в безжалостную реальность самые ужасные опасения и страхи. Сударь Лиодор совершенно ко мне охладел. И что-то внутри говорило мне, что безвозвратно. Дивная Макошь! Светлая богиня, ты видела, сколько сил стоило мне мое сопротивление этому чувству! Сколько сомнений пришлось преодолеть, какое количество голосов в моей голове повторяли добрую половину дороги:

— Ты не пара наследному герцогу.

— На таких как ты, не смотрят, такие как он.

— Он — аристократ, а ты кто? — лесная Йагиня? Не смеши.

— Он настолько бесподобен и великолепен, что любая готова очертя голову, броситься к его ногам, и так наверняка было уже много-много-много-много раз!

— Ты — очередная дурочка в его длинном списке, который не закончится тобой.

— Ты слишком груба, слишком некрасива по сравнению с теми придворными красавицами, с которыми Дарнийский оборотень привык иметь дело.

— Ты необразована, ты неинтересна, ему с тобой быстро станет скучно.

Похоже, стало скучно даже быстрее, чем я думала. Нет, сударь Лиодор никак не оскорбил меня, не обидел, он держался подчеркнуто вежливо и доброжелательно. И это чертовски обижало! Смотреть на него, когда он обращается ко мне и не видеть в этих голубых глазах и намека на бывшую теплоту, нежность, близость. Как бы невзначай касаться рукавом его руки и не чувствовать ответной реакции, в то время, как мои гормоны принимались идти вприсядку. Слышать его такое далекое-далекое «Сударыня Хессения, как спалось?», «Сударыня Хессения, не желаете ли воды?», «Сударыня Хессения, вам помочь? Может, я понесу Данилу?». «Остолобень! Гульнин сын!», — ответил ему тогда вместо меня коловертыш, и я была почти благодарна лесному бесенку за его внезапно вернувшуюся грубость, направленную, впрочем, на одного Лиодора. Выпад коловертыша позволил мне справиться с болезненным спазмом, сжавшим горло железной рукой, и поднять взгляд к небу, как бы говоря «Сколько раз повторять вам сударь, мне не тяжело», но на самом деле спрятать непрошенные слезы. Ощущение незаслуженной обиды не отпускало меня, накрывая время от времени с такой силой, что я стала бояться нечаянно кому-нибудь нагрубить, а то и навредить. Хороша потомственная Йагиня, дарительница жизни, ничего не скажешь!

На четвертую ночь нашего путешествия по Землям Оборотней, как-то слишком остро ощутив внимание волка, которого я так и не смогла увидеть, я проснулась, и первой мыслью было — что тот, кто просил моей руки, представил своей сестре как невесту, так жестоко обошелся с моими надеждами. Я только-только поверила в то, что он действительно любит, как и я, и мы можем, нет, мы будем счастливы… Тогда, во дворце правителя вампиров, в моей опочивальне, перед той злополучной ночью, в активную фазу луны… Он казался совершенно искренним, когда спросил, отвечу ли я согласием на его предложение. И Динеке — она потом и вовсе рассказала, что ее братец полюбил меня еще задолго до нашей встречи, и у меня не было повода ей не верить. Что с ним случилось такого за эти дни, что он сумел забыть меня?! То есть не забыть вообще, но утратить все чувства?! Оборотни говорили о нашей связи — и где она, эта связь?! Я могла бы поверить в то, что его околдовали, но рассматривая украдкой чистую, восстановившуюся огненную ауру боевого мага, прошедшего Посвящение, я не видела никакой попытки постороннего вмешательства. И если бы оно, это самое вмешательство имело место быть, не завидую я рискнувшему, ведь одно дело — опаивать сонным дурманом и зельем забвения полуживого, не пришедшего в себя от смертельных ран оборотня, и совсем другое — воздействовать на полностью восстановившегося сильнейшего боевого мага. Что же случилось, светлая Макошь?! Почему мои чувства, как будто вспыхнули с новой силой, а его бесследно исчезли? За что мне это его такое отчужденное, такое жестокое равнодушие?! Почувствовав опять железную хватку обиды на своем горле, я ощутила мокрые потоки слез на щеках, а в следующее мгновение все тело затряслось в спазме попытки сдержать рыдания.

— Вот козел, — огорченно прошипела Динеке, обнимая меня сзади. Внезапная такая искренняя, такая добрая жалость возымела совершенно противоположное действие. Черноволосая магиня хотела меня успокоить, но вместо этого ощутила, как мое тело забилось в сдерживаемых рыданиях еще сильней. Я кусала край шерстяного плаща, чтобы не заорать в голос от этой боли, этой незаслуженной обиды, этого предательства. А немного успокоившись, просто физически ощутила злость Динеке на брата.

Что черноволосая магиня, что тролль ясно дали понять сударю Лиодору, какого мнения о его поведении в отношении меня. После того, как попытки поговорить с ним ни у Дине, ни у Михея, ничем не увенчались, магиня выказывала Дарнийскому оборотню все свое презрение недовольным фырканьем и нарочно демонстрируемым отказом принимать от него хоть какую-то помощь. Я заметила, что без серьезного повода, Дине вообще перестала обращаться к брату, демонстрируя тому самое настоящее пренебрежение. Тролль и вовсе один раз сцепился с магом, и похоже, не на шутку, если бы Данька вовремя не окатил их с дерева студеной водой, и я не бросилась в самую гущу драки, отчего оба противника отскочили друг от друга как ошпаренные, не знаю, чем бы это закончилось. Подоспевшая Динеке закатила кузену увесистую затрещину, и не успел он прийти в себя и решить, как реагировать на такое хамство, как точно такая же затрещина была отвешена наемнику. Насупившиеся мужчины напоминали мальчишек, сцепившихся из-за какой-то безделицы, за что были справедливо наказаны беспристрастными воспитателями, которые не стали разбираться, кто прав — кто виноват. И только коловертыш сердито бросил с дерева в адрес Дара «Бзыря брыдлый! Белебеня безсоромный!»[52], ничуть не скрывая своей неприязни именно к магу… Брыдлый — гадкий, вонючий (старорусское). Белебеня — пустоплет (Курская Область).) А Лиодор только еще больше побледнел, тверже стиснул зубы, и, подхватив свою часть поклажи, направился вперед, не дожидаясь нас. А я попросила друзей отстать от него. В конце концов, насильно мил не будешь, и он не виноват, что разлюбил. Динеке тогда попыталась что-то сказать, но я опередила ее, самым строгим образом пригрозив «навек лысым оставить любого, кто еще раз мне напомнит мне о сударе маге».

И вот теперь я билась в рыданиях в объятиях Динеке, а та шепотом, почти безмолвно костерила на чем свет стоит своего братца. И было неприятно осознавать, что виной их семейной ссоры являюсь именно я, к этой самой семье непричастная ни с какого боку. И еще было невыносимо больно от осознания собственного бессилия, и от того, что вот она, моя любовь, бьющая ключом изнутри, настоящая любовь, а не как у сероглазой волчицы — вот она… даже не брошена на Мать Сыру Землю и не растоптана, а просто никому не нужна. Совсем.

На следующий день, к вечеру, мы покинули, наконец, Земли Оборотней, и вплотную приблизились непосредственно к территории, являвшейся Обителью Темного Рыцаря. Что было удивительно — пресветлый император Светлой Стороны Гартман Наднино Дино Нандо расположил свою резиденцию в Столице, самом большом городе в центре Светлой Стороны империи. Конечно, у него было еще несколько резиденций, на границе с герцогством Дарнийским, графством Менферским, графством Шляхтецким и прочими сопредельными имперскими землями, а также множество охотничьих угодий, и охотничьи домики в каждом, домики, более похожие на небольшие замки. Однако жить пресветлый предпочитал в Столице, не покидая ее дольше, чем на пару седмиц. Темный Рыцарь — по сути, наместник Темной Стороны, так же, как император Наднино — Светлой, жил, в моем понимании — в абсолютной глуши, среди безмолвия и великолепия природных просторов. На Темной Стороне империи такое понятие, как города — отсутствовало как класс. Нет, конечно, проходя через Земли Вампиров и Оборотней, мы видели города… Но то, что их обитатели называли данным словом, не имели ничего общего с нашим Штольградом, Лиссой, Квакушиным, Болососем и даже с многочисленными поселениями и весками — Сосенкой, Верхним Куренем, Выселками, Забубонкой и прочими подобными им. Ступив на Темную Сторону я видела Лилиану вампиров, безымянное поселение Стаи, и теперь ступила на землю-Обитель Темного Рыцаря. Огромные просторы казавшейся девственно-чистой земли. Древние, реликтовые леса, голубые и зеленые озера, маленькие бурлящие ручейки и полноводные реки, монументальные горы, украшенные сиренево-белыми шапками ледников, горячие гейзеры и студеные водопады… Если бы у нас не было с собой карты и мы не были уверенны в том, что приближаемся к заветной цели, а именно к Замку Темного Рыцаря, никогда бы не поверили. Эти просторы можно было принять скорее за некие божественные владения, куда попасть могут только светлые боги по небесной радуге. Тот мир, что предстал перед всеми нами, никак не вязался с моими представлениями о Темной Стороне империи.

Яркие, насыщенные, как будто немного даже слишком, краски, окрашивающие все, на что падал взгляд. Зеленая, на грани малахитового и нефритового трава, изумрудная, со светло-салатовыми прожилками листва деревьев, сочные, яркие оттенки не только цветов, плодов и бабочек с полуметровыми крыльями, но даже и самой Матери Сырой Земли, никак не вязалась с моими представлении об Обители Зла, в которой должен жить Его Наместник. В моих представлениях, землям Темного Рыцаря больше подходит отчаянная, неприглядная серость, почти черного цвета небо, полнейшее запустение и ощущение вязкой безысходности в воздухе. Его замок должен быть непременно зловещим, стоящим на самой неприступной скале, и стены его украшены если не кольями с человеческими головами, то хотя бы злобными каменными горгульями. Хотя до самого Замка, если верить карте, еще далеко, может он именно такой, как я его представляю. Но эта дивная красота природы! Щедрость Матери Сырой Земли! Это точно не увязывается с моими ожиданиями от Темной Стороны! Если лес, то он должен быть обязательно Темным, непроходимым, с серыми неприглядными корягами и плесенью, плесенью, плесенью, как в проклятой Менфере! Но лес, по которому мы шли сейчас, звенел тысячей волшебных трелей птиц, сверкал их ярким, каким-то сказочным оперением и благоухал сотнями тонких, едва уловимых, ароматов. Может, это какая-то магия? Может, нам, а именно двум сильнейшим магам, прошедшим Посвящение в Дивьих Землях, и одной наследственной Йагине отвели глаза, и мы сейчас находимся под действием чар? А на самом деле здесь кишмя кишат лобасты, шишиги, шишиморы, змиулоны и горынычи?* Магическое зрение и считывание пространства говорило, что нет. И это было более чем странно. Где же темные сирины, черные колдуны, навьи и огняники?[53]

Даже животные, которые нам встречались, выглядели странно милыми и довольными. Ну ладно несколько крупных зайцев, давших стрекоча при нашем появлении на очередной поляне, и цокающие с деревьев оранжевые белки, но нам встретился также медведь, который лениво окинул нас взглядом и прошел своей дорогой, даже не оглядываясь на нашу растерявшуюся компанию. Они что тут, ничего не боятся?! Мы решили заночевать у голубого живописного ручья, не разбивая походные шатры, прямо под непередаваемо синим низким небом. Надо сказать, что то ли очарование природы Темной Стороны подействовало на меня успокаивающе, то ли постоянные шуточки и порой непристойные, но очень смешные истории Михея постоянно заставляли хохотать до слез, то ли постоянное внимание и поддержка Динеке — но холодность сударя мага отошла на второй план. Меня перестало так сильно задевать его вежливое участие, и почувствовав это, наша небольшая компания сплотилась вновь и с удовольствием общалось практически без некого напряжения, висящего в воздухе. Болезненной темы мы не касались, и молчаливый от природы маг оказался интересным рассказчиком. Мы с Михеем только диву давались от их с Динеке воспоминаний о детских проказах и приключениях. Михей по прежнему называл нас с Дине «цыпами», «красулями», «дорогушами» и тому подобными непристойными эпитетами, но это приобрело теплый дружеский оттенок, и мы перестали это замечать. Если верить карте, завтра мы доберемся до Темного Замка, и я наконец увижу Йожку и Никодема! Внезапная догадка озарила мой мозг — а вдруг сударь Лиодор отстранился, потому что мне вероятней всего придется остаться в замке Рыцаря взамен брата и сестры? Нет, не может быть. Он обещал мне и бабулям, что все будет в порядке. Что я обязательно вернусь домой, и дети тоже. Он просто охладел ко мне. Так бывает с чувствами. Я в душещипательных романах читала.

Хворост и сухие дрова весело потрескивали в костре, над которым висел котелок с варившейся в нем кашей. Сегодня, разнообразия ради, быть ответственной за ужин вызвалась Динеке, и я, расположившись неподалеку, помимо любования пейзажем краем глаза все-таки наблюдала за стараниями боевой магини. Кухарка из Динеке, мягко говоря, не очень, а по правде сказать, отвратительная. Что поделать — не ее это тотсвет, как говорят вампиры, да. Судя по тому, как косятся на приготовление ужина маг и тролль, занятые своей ежевечерней тренировкой, они тоже не ожидают ничего хорошего от благих намерений Динеке. И правильно. Благими намерениями вымощена, как известно, дорога в Пекельное Царство. Главное — не увлекаться тем зрелищем, которое являет собой учебный бой оборотня и наемника, а то увлекусь, засмотрюсь на град сокрушительных ударов, прыжков, кувырков, перекатываний — и придется нам всем есть пригоревшую кашу. Знаем, проходили.

Каждый вечер оборотень и тролль устраивали бой. И, по мнению наемника, именно благодаря ежедневным упражнениям маг ожил, и сейчас по Лиодору и не скажешь, что побывал в смертельной хватке разъяренной вампирши. Маг учил тролля искусству восточного единоборства Дзю Дзю Тцук, которым в совершенстве овладел под пристальным участием двух Учителей, живших в замке Дарнийского герцога с тех пор, как маг себя помнит. А наемник, в свою очередь, с удовольствием делился с магом навыками Смертельного Удара одной залукоморской страны с непроизносимым названием, которое я все время забываю. Мощные и вместе с тем выверенные удары, четкие движения, звериная грация оборотня, схлестнувшаяся с резкостью и бесстрашием наемника… Черные змеи волос Лиодора, прилипающие к шее, спине… Чуть прищуренный, сосредоточенный взгляд голубых глаз и абсолютная невовлеченность на лице… Мускулы, перекатывающиеся под кожей, ощущение гармонии мощи и ловкости, силы и стремительности. Холодная, трезвая ярость и одновременно спокойная настороженность, написанная на сосредоточенной складке между черными бровями… Взмахи сильных рук и ног, сокрушительные удары… Танец могущества, несокрушимости, ловкости и безжалостного величия… И сильный, невыносимый запах подгорелой ячневой каши… Нет!

— Динеке!!! — похоже, если магиня будет и дальше увлекаться готовкой, сиречь кулинарной наукой, я натренирую голосовые связки так, что оставшись навсегда в Замке Темного Рыцаря, смогу подрабатывать профессиональной вестницей смерти. А что? Какая-никакая, а все ж профессия.

— Сения! Напугала меня! И незачем так орать, у меня, между прочим, здесь все под контролем.

— Дине, не может этого быть, если ты намеренно не решила сжечь крупу.

— Что бы ты понимала! В рецепте черным по белому написано: каша должна получиться поджаристой! Поджаристой, понимаешь? Ммм… Вы все пальчики оближете и добавки попросите, вот увидишь.

Судя по унылым лицам бойцов и участившейся серии выпадов и ударов, запах гари мне не померещился. Похоже, мужчины решили измотать себя тренировкой так, чтобы особенно и не чувствовать вкуса кулинарных изысков Динеке. Ну, или чтобы вообще обессилеть так, чтобы сил не было даже поужинать. Хотя этот номер не прокатит, проходили уже. Динеке, если вознамерилась накормить нас, сделает это, хотим мы того или нет. Ну вот зачем кто-то из бабуль положил мне в котомку книгу «Лучшие рецепты дорожной кухни»? Вот кто их просил, а? Что я, сама каши не сварила бы, клубней не запекла, ухи не сварила и бекона не пожарила? И без книги прекрасно это все умею! И Лиодор, кстати, очень вкусно готовит. Наверно. Судя по запахам. Точно не знаю, если честно, как оно, но остальные очень хвалят. А не знаю я, потому что оборотень готовит исключительно мясные блюда, не подходящие мне по идейным соображениям. Поэтому когда он вызывается «что-нибудь сварганить» вся «овощная работа» любезно предоставляется мне. А мне приятно делать с ним рядом хоть что-нибудь… Да и Михей тоже отличился несколькими походными рецептами — простыми, но вкусными и сытными. Словом, в нашей компании все умеют готовить, кроме Динеке. Собственно, именно поэтому боевая магиня и принялась активно обучаться «искусству кулинарии», обнаружив в моих вещах небольшую, с ладонь, потертую книжку. А нам всем приходится жертвовать собой и предавать раз за разом вкусовые рецепторы во имя ее экспериментов.

— Никак моя сестрица все ж таки замуж собралась? — ласково поинтересовался Лиодор, подходя к дорожным сумкам за мылом и полотенцем. Мужчины закончили учебный бой и направлялись к ручью, мыться.

Вопрос, заданный нарочито невинным тоном, вызвал гримасу отвращения на прекрасном лице магини, собственно с этой целью он и задавался.

— Не смей меня оскорблять, когда я не могу должным образом тебе ответить, братик, — сердито процедила сквозь зубы Дине, сосредоточенно болтая половником в пригорелой жиже, — Например, точным и быстрым ударом моего меча.

— Окстись, Дине, сестренка, что я такого сказал? — продолжал дурачиться черноволосый маг, чем вызвал у меня робкую улыбку. По сути, он впервые шутил после того, как… Как мы вышли из города Оборотней. Правда, тему для шуток он выбрал неудачную — об отношении Динеке к «розовым соплям» знали все. Впрочем, с удовольствием подначивая сестру, Лиодор, так не считал.

— Ты это брось, цыпа, — решил поддержать мага тролль, — Негоже бабе по городам и весям скакать, как коза какая блудливая.

Динеке поперхнулась и тролль, похоже, решил любезно похлопать ее по спине, приближаясь к ней. Со своего места мне было прекрасно видно, как рука магини покрепче обхватила половник, и я уже было обрадовалась, что та жижа со странным запахом, которую Дине непонятно почему именовала «залукоморской кашей», сейчас украсит головы мага и наемника, ну и тролль с ней, как говорится. И они все равно мыться собирались. Но в последний момент тролль, прекрасно разгадавший план магини, сделал вид, что передумал, и на ее кивок по поводу его предложения: «Похлопать?» ограничился овациями, которыми награждают лицедеев, ежели нет монетки, чтобы поблагодарить за представление.

У Динеке данный жест вызвал утробный рык, но, судя по всему, в жижу пора было крошить овощи, и она сдержалась. Светлые боги! Она что, всерьез бросает в этот студень кольца сырого лука, не обжарив его предварительно?! Макошь, заступница! Я не смогу съесть столько вареного лука вприкуску с подгорелой жижей! Я вообще его не люблю, могу принять в себя только в хорошо поджаренном и мелко порезанном виде — в компании с грибами или картошкой, например. Но это перебор! Судя по тому, как переглянулись маг с троллем, они были того же мнения. Да и коловертыш, до этого соблюдавший суверенитет, заметно занервничал.

— Полно тебе, сестрица, противиться доле своей девичьей, — не унимался Лиодор, — Али не мечтаешь тайком у окна о витязе прекрасном зело, как яблочко наливное?

Что он несет? Какое еще яблочко? Какой еще витязь? У какого еще окна?! Столько дней в походе… Но серьезный, сострадательный тон, которым маг молол всю эту чепуху, пытаясь спровоцировать сестру выплеснуть на них с Михеем содержимое предполагаемого ужина, вызвал у меня взрыв смеха. Динеке недовольно посмотрела на меня, поджав губы и прищурив глаза с удлиненными зрачками, хороший знак, да. И я, прикрыв рот ладонью, сделала вид, что закашлялась. Получалось плохо, однако маг с троллем не унимались.

— Будешь ему, девонька, голубю сизокрылому, супчики жарить да ватрушки лакомые варить, — серьезно увещевал Динеке тролль, в то время как она сосредоточилась на своей жиже, к запаху гари от которой прибавился еще мерзкая вонь от вареного лука.

— Сударь наемник, а не наоборот? — с невинным лицом поинтересовался Лиодор, — Вообще то это супчики варят, а ватрушки пекут!

— Трудно поспорить с вами, сударь маг. Так действительно делают все, но только не наша цыпа, — хриплым басом, но ангельским тоном возразил ему наемник, — У нее талант величайший, ежели вы не ведали, ей виднее, что жарить, а что — варить!

— Истину глаголете, уважаемый сударь, — глубокомысленно заключил маг, — Каждый раз, когда Динеке принимается за стряпню, она вместо желаемого, изобретает новое блюдо!

Динеке сидела уже не только с вытянутыми зрачками, у нее еще выросли клыки, и если принять во внимание всю картину — убранные назад волосы, кокетливый передник поверх удобного облегающего костюма, в который магиня переоделась специально для отдыха, фосфоресцирующие глаза и оскал… И все это любовно помешивает нечто в дымящемся котелке… Я пожалела, что светлые боги не дали мне таланта рисовальщицы, потому как представленная картина была достойна кисти!

Однако магиня все не поддавалась и не поддавалась на провокации, вознамерившись наверно, наказать нас своей стряпней по полной, за неуместное веселье. И я уже мысленно попрощалась с этим светом, потому что боюсь, только при мысли о том, что то, что сейчас булькало крупными пузырями в котелке нужно съесть, упаду замертво. А не умру, так меня Динеке прикончит за то, что не оценила ее кулинарный талант! Спас сложившуюся ситуацию Данька:

— Ты не слушай этих остолбеней, Дина, — магиня благодарно кивнула коловертышу, не ожидая, что он продолжит, — Научишься кашеварить, глядишь и возьмет наконец-то в женки приличный человек али нелюдь какой, не все ж те безпелюхой[54] маяться!

Этого магиня снести уже не смогла и теперь я уже могла не сдерживаться, когда боевую одежду этой парочки украсили стекающие потоки сероватого цвета вперемешку с ошметками отвратительного вареного лука. Дар в последний момент успел щелкнуть пальцами и установить на себя с Михеем щиты от ожогов. И хорошо, кстати. Настроение не то было, чтобы с их ожогами от гастрономии Динеке вошкаться. Я сознательно взращивала в себе здоровую злость, которую завтра обрушу на этого треклятого Темного Рыцаря, чтоб его, если хоть один белокурый волосок упадет с головы брата или сестры. К тому же злиться однозначно лучше, чем бояться, поэтому я старалась вовсю.

Маг с троллем ушли со словами — «У нас, похоже, большая стирка наметилась», весьма довольные собой и своей изобретательностью. Я вздохнула. Похоже, кулинарный запал магини иссяк и мне предстоит готовить ужин самой — вон, Лиодор с Михеем долго проплещутся, опасаясь опять попасть под горячую руку разъяренной Дине, которую единственную огорчило то, что «такое блюдо загубили, колоброды!»[55]. Похоже, тесное общение с Данькой дает себя знать. Он, кстати, тоже ушел с мужчинами к ручью. Во избежание.

— Дин, не поможешь овощи порезать? — спросила я, и магиня с неохотой вернулась к импровизированному столу.

— Волнуешься? — спросила она.

Я не ответила. Могла бы и не спрашивать. Итак ясно.

— Не бойся, Сения, — Динеке улыбнулась, — Не посмеет он ни детям ничего сделать, ни тебе.

— Не знаю, — вздохнула, — Похитить-то мелких посмел!

— Они тебе не являлись больше во сне?

Я покачала головой.

— Нет, но… но меня не покидает ощущение, что они точно в его замке. Несколько дней уже как. Думаю, их встретили, или заранее обеспечили каким транспортом.

— Вообще, звучит правдоподобно. Ты не волнуйся, если бы что не так — ты бы сразу почувствовала.

Я кивнула. Надеюсь.

— Сень, я хотела поговорить насчет…

Я сделала предупреждающий жест рукой — не надо, мол. А то я не знаю, о чем ты хочешь поговорить. О нем, понятно.

— Я никогда не прощу брату его глупость.

Глупость? Кто говорит о глупости? Он просто разлюбил. Это оказалось очень… просто.

— Я не понимаю, почему он не поговорит с тобой по-человечески.

— А зачем, Дине? Разговор ничего не даст.

— Если бы ты знала…

— Хватит, Дин. Не хочу больше ничего слышать, просила же. И кто так режет овощи? Давай-ка каждый кусок еще на две части.