Семь Нагибов на версту часть 4

Глава 2

Глава 2

— Нагибин, ты на время смотрел? –раздался в трубке сонный голос Котлярова. Связь сюда добивала, хоть и слышно было плохо.

— Степан Васильевич. Мое почтение. Нет, не смотрел. А что там?

— А там четыре часа утра, — даже сквозь помехи я услышал, как он зевнул. Даже позавидовал чуть.

— Некогда мне на часы смотреть — я тут важное расследование веду.

— Опять ты куда-то влез⁈

— А вот сейчас прям обидно стало. И что значит опять? С демонами — они сами виноваты, а что касается барона — это провал вашей службы. Так что не надо на меня спихивать свои огрехи. Если бы вы хорошо работали, я бы сейчас лежал в постели со своими красавицами, а не делал то, что должны делать вы.

— Что там у тебя? — мой выпад он предпочел не заметить. Ну, гад, я тебе это еще припомню!

— У меня тут под покровом ночи, ну, или утра, совершается дерзкое преступленье.

— Подробности, — опять зевнул он.

— Бедных зверушек лишают чести и крови.

— И что? Каких зверушек?

— Зверисов. Заперли, подсоединили насосы и качают. А им больно. И мне на это смотреть тоже больно.

— Каких, на хрен, зв… Что ты сказал⁈ Зверисов?!!!

— Ага. А чего это вы так возбудились? Я даже сквозь трубку слышу, как вы там сопите. Надеюсь, вы сейчас с дамой, а то я могу подумать невесть что…

— Засунь свои извращенные мысли себе в зад и проверни три раза!

— А вы знаете толк в извращениях. Где-то прочитали о таком способе получать удовольствие или это, так сказать, сугубо личный опыт?

— Умолкни. Где конкретно ты сейчас находишься?

— Под землей.

— Конкретней.

— Ну, даже не знаю — метров сто, наверное, вниз.

— Да в месте каком, болван⁈

— Ща обижусь и вообще ничего не скажу. А потом еще и за оскорбление дворянской чести и достоинства этим самым достоинством больно побью. Х*ем по лбу, а та-та сделаю. Я понятно объясняю?

— Все-все, не горячись, Ямир. Это я не со зла, а спросонья. Так где, ты сказал, находишься?

— А я и не говорил. Завод алхимический знаете? Ну, который в Эламе?

— И как тебя туда занесло?

— Проснись, Степа. Он же ближе всего к столбу находится.

— Да я про завод, а не про город!!! –взорвался он.

— Ну, это длинная и местами печальная история. Рассказать?

— Нет, я уже настроил портал на тебя. В течении пяти минут будем. До связи, -и отключился.

Вот гад. Даже спасибо не сказал. Не то, чтобы мне оно было нужно, но хоть бы это, раз материально непомогает.

Вот точно стрясу с него медаль. А лучше две. Золотые, с брильянтами. И так за каждый добрый поступок, когда я макал (и ещё макну) их службу в грязь. От радужных перспектив у меня аж дыхание сперло — это ж сколько городов в империи! И если я в каждом буду так работать, то домой приеду весь в золоте и героем?!!! Что-то мне уже расхотелось быстро путешествовать.

А между тем в помещении началось самое интересное. До этого спокойно работающие люди вдруг шустро забегали, трубы, качающие кровь, были убраны, боксы прикрыты камнями… И спустя всего две минуты помещение оказалось полностью пустым. Ни травинки, ни пылинки.

Охренеть, как протекает в ведомстве Котлярова! Я в шоке, а они в жопе. Но фиг бы им по всему лицу — я, как порядочный блогер, конечно же, всё снимал на телефон. Так что не отвертятся. Нет, агенты теперь простой медалькой не отделаются. Тут целый орден полагается.

И вот спустя еще пару минут открылся портал, из которого стали эффектно выскакивать спецназовцы в большом количестве рыл. Они быстро рассредоточились по помещению, взяв на прицел стены, потолок, ну и меня заодно, просто на всякий случай.

Я даже не обиделся — понятное дело, скучно целиться в стену, в меня всяко приятней. Правда, им за это может сильно прилететь — я ж могу воспринять это как нападение и ответить. Но сегодня я добрый, поэтому не буду.

Следом выползли агенты в стильных костюмах. Оценили расклад, зашипели на спецназеров, которые сразу сделали вид, что целились не в меня, а куда-то за мной, и вообще, они бдят и охраняют. Ну, и в завершение из портала неспешно появился сам Котляров с неизменной расстроенной миной.

Кинув хозяйский взгляд на пустое помещение, он удивленно приподнял бровь, дернул глазом и мысленно сформулировал вопрос — какого хрена?

В ответ я тоже поиграл бровями, посмотрел на потолок и так же мысленно ответил — сам в шоке.

После мысленного обмена любезностями мы перешли на нормальную речь, и эти же вопросы прозвучали вслух. Я включил запись — вопросы резко сменились матом. А с учетом того, что помещение было как бы пустое, то эти самые слова услужливо подхватило эхо, многократно их повторив и усилив эффект.

Выказав профессионализм и долгую практику, матерился он пару минут, ни разу не повторившись. Я аж зауважал его и даже запомнил парочку оборотов. Чего? Это не плагиат — я ж молод еще и учусь у старших товарищей.

И в этот замечательный момент нас решило посетить руководство завода. Группа товарищей казенной наружности объявилась как по мановению волшебной палочки и сразу стала качать права, не разобравшись в ситуации. За что они быстро были уложены мордами в пол — хорошо, что его до этого почистили.

Определив, кто из них главный, ему в извращенной форме и крайне доходчиво объяснили, что с ним будет, если он во всем не признается. Причем я до сих пор не понимал, с чего это так возбудилась Тайная канцелярия. Ну качали они кровь этих, как его… зверисов. Дальше-то что? У нас это запрещено? Или как? Мое чуть уснувшее любопытство снова заиграло яркими красками.

Тем временем количество людей с обеих сторон прибывало. Появилось больше агентов, больше работников, которые клялись и божились, что это всего лишь пустой склад, что тут никогда и ничего, и пытались жаловаться на произвол власти.

Слушать мне это быстро надоело, и я просто испарил часть каменной стены, которая прикрывала клетку с одним из зверей.

Ой, что тут сразу началось!!! Забегали разом все. В пол оказались вжаты даже те, кто пришел только что, экспресс-допросы велись, запись велась, на попытки всучить взятки никто не велся.

— А что вообще происходит? И чего это вы так возбудились? — задал я вопрос Котлярову, который, охрипнув от криков, прихлебывал кофе, следя глазами за действиями своих сотрудников.

— Кровь зверисов — что ты о ней знаешь?

— Кроме того, что это кровь зверисов, ничего. А что с ней не так?

— Из нее делают серебряную пыльцу забвения, — сказал он мрачно, прикидывая перспективы.

Впрочем, думаю, это он выделывался. Накрыть нарколабораторию — это круто и большой плюс в послужной список. Ну и что, что я помог ее накрыть? Мое имя можно исключить из всех отчетов. Бумага же все стерпит. Зато я не стерплю, о чем я ему и сообщил, если вдруг награда не найдет своего героя. Причем уже вторая — первую за барона я так и не увидел.

Попытку прожечь меня взглядом я пресек выстрелом огня из своих глаз. Небольшая воронка в камне с оплавленными краями сразу настроила его на правильный лад, и он обещал, что обо мне не забудут.

Что же касается мерзкой наркоты — тут я был всецело на стороне закона. Еще в своей прошлой жизни приходилось сталкиваться с кончеными наркоманами — они забывали про все, теряли человечность, превращались в лучшем случае в овощ, в худшем — в очень агрессивных животных. В погоне за дозой такие могли пойти на любое преступление.

Что же касается этого мира — тут все было сложней. Серебряная пыльца забвения, которую, как оказалось, получают из кровь зверисов, была мощнейшим стирателем памяти. С её помощью можно было удалить небольшой отрезок. Или большой. А можно было, если смешать с другим препаратом, переживать один и тот же момент много раз. В конце концов мозг не справлялся с нагрузкой, и разумный умирал.

Как вы понимаете, в небольших дозах пыльца использовалась, с разрешения Тайной канцелярии, на пациентах, подвергшихся насилию. Но иногда — за очень большие деньги, — она попадала в руки аристократов — много было безутешных и богатых жен и матерей, отцов и сыновей, которые хотели бы пережить счастливые моменты с умершим заново. Ну, и пытать с ее помощью было очень просто — наркотик сам находил и вытаскивал на свет самое ужасное, что произошло с разумным.

В общем, это был яд, который в малых дозах превращался в лекарство. Но где разумные, а где малые дозы? Вот и искореняла империя любое нелегальное производство, за которое полагалась смертная казнь.

Так что я реально почувствовал, что сделал хорошее дело. И даже не за награду, которую я, конечно же, стребую просто из принципа.

И кстати, меня здесь таки узнали. Ух, сколько ненависти читалось в глазах, как я понял, директора завода. И главное, сам варил дурь, а я виноват? Пусть утешится тем, что бригада Ух уже отправилась за хозяином конторы, которому даже чернозем пухом не будет, если не успеет сбежать.

Впрочем, бежать-то ему некуда — за подобное его достанут даже из-под земли, посадят на кол, сварят живьем или отправят в Вольный полет. Ангелы — они такие затейники. Поднимают гада на высоту в километра три, одевают адамантиевые наручники и отправляют вниз на камни. Ну, и во время полета делают ставки, через сколько он грохнется.

Ни адвокат, ни иные заступники приговоренному не помогут, наркота — это такой позор, что замараться никто не захочет.

— Хочешь что-то сказать? — подошел я к угрюмому директору поближе. Нет, не злорадствовать, а просто чтобы запомнить его морду. На всякий случай.

— Не слишком радуйся, Нагибин. За нас отомстят.

— Эво как, — удивился я. — Еще и мстить придут. А когда, не подскажешь?

— Раньше, чем ты думаешь. Все имеет свою цену.

— Ага. Интересно, сколько будет стоит твоя жопа, когда ее на кол насадят? Не знаешь? Вот и я не знаю, но обязательно уточню, а потом тебе скажу, если о тебе вспомню. Ты грязь, дерьмо, смрадная лужа на чистой дороге. И я рад, что благодаря мне станет меньше подобных тебе. А твои друзья пусть приходят — с удовольствием их сотру с лица земли.

Посчитав обмен любезностями законченным, я направился к Котлярову. Коротко с ним поговорив и убедившись, что он записал мои показания, я наконец широко зевнул, посмотрел на часы. Ого, почти пять утра! Можно топать в гостиницу. Теперь вот точно хочу спать. Нагулялся.

Этери в шоке будет — факт. Правда, на этот раз заработать не получилось, но зато репутацию с народом поднял. А вот с Тайной канцелярией опустил, кажется, до ненависти. Эх, не видать мне от них эксклюзивных заданий. Но зато и им от меня ничего не увидеть, кроме головной боли, потому как останавливаться на достигнутом я не собирался, планируя вернуться домой не только спасителем мира, но и лицом, хорошо показавшим себя в службе народу. За императора я промолчу — с ним у меня другой разговор будет.

Я шел по светающим улочкам мимо железнодорожного вокзала — на фига он тут, я не понял — захолустье же. И тут меня ждало большое изумление. Несмотря на ранний час, я видел, что происходит что-то необычное.

Я никогда еще не встречал на вокзале столько народу рано утром. Правда, я рано утром и не был ни разу на вокзале, но это мелочи. Главное, что там оказалась огромная толпа вооруженного народу, что немаловажно. Охраны было раза в два, а то и в три больше, чем требовалось, то тут, то там словно бы бесцельно прохаживались люди с колючими взглядами и в длинных пиджаках, под которыми так удобно скрыть метатель на поясе.

Что-то затевалось. Вокзал выглядел так, словно готовился то ли к войне, то ли к какой-то торжественной церемонии с участием высокопоставленных лиц.

Первой мыслью было, что с такими предосторожностями встречают кого-то важного — меня, например. Но это было нелогично — не я приехал на поезде, да и вообще, я иду пешком и мимо. Да и потом, стражники, ни в форме, ни в штатском, не проявили ко мне особого интереса.

Скорее они чего-то опасаются, поэтому и нагнали столько охраны. На вокзале готовится теракт? И кому он сдался? Унылый и скучный город. Третьей мысли не последовало, потому что из одного из вагонов вышла девушка.

Все головы тут же повернулись в ее сторону. Незнакомку нельзя было назвать умопомрачительно красивой. Привлекательной — безусловно, но не более. Высокая блондинка с аккуратно уложенными волосами, одетая, несмотря на теплую погоду, в шерстяное черное платье, и на умопомрачительных каблуках. И тем не менее, она притягивала взгляды, как магнит. Так толпа зевак на улице инстинктивно бежит туда, где происходит какое-нибудь событие, даже толком не разобравшись, о чем речь. Незнакомка держалась так, словно сама по себе была событием. В ее осанке, походке, в том, как она держала перед собой небольшую черную сумочку, была какая-то значительность, что ли. Ну, и шесть человек вооруженной охраны, обступившие девушку со всех сторон, тоже придавали ее персоне некоторый вес.

За охранниками семенила пятёрка слуг, несущих огромные чемоданы. Причем такое количество лакеев юной леди понадобилось не только для солидности. Чемоданов было действительно много. Нет, не так, их было МНОГО! Самого низкого из слуг, сгибавшегося под кучей сумок, было из-под них практически не видно. Если эта дама, как большинство женщин, таскает с собой главным образом наряды, она может целый год менять платья и ни разу не повториться.

Толпа расступалась перед девушкой и ее эскортом, словно море перед пророком. Правда, для моря, которое обычно представляется бесстрастным и равнодушным, она выглядела слишком напуганной.

Я замер недалеко от забора, не обращая внимания на суровые взгляды, что кидала на меня охрана, и наблюдая, как удаляется идеально прямая спина незнакомки в кольце охраны. Интересно, кто это? Какая-нибудь княжна, не меньше. Или, что более вероятно, знатная гостья из-за границы.

Ладно, это, в общем, не мое дело. В конце концов, я — граф и красавчик, и мне не к лицу стоять тут и глазеть на всяких чужих дам, когда у меня в постели лежат целых две и, главное, моих. Но это ж мое любопытство, будь оно неладно.

Кстати, чем-то она мне неуловимо напомнила Просто Маргариту, не к утру будь она помянута. Поплевав три раза на всякий случай через левое плечо и постучав по голове за неимением дерева, я все же встал на правильный путь, ведущий к гостинице.

Добрался я, уже сильно зевая, минут через десять. Тяжело поднялся на второй этаж, зашел внутрь и отчаянно позавидовал двум спящим девушкам. Ну да, сам виноват же — не хрен шляться по ночам. Прикинув, что на душ сил уже не осталось, я разделся и юркой змейкой ввинтился между дамами, после чего, уткнувшись в сиськи Соль, закрыл глаза.

И приснился мне Лихобор с молотком в одной руке и кучей исписанных листков в другой, который в рабочей хламиде вещал что-то молодому парню — не мне, — при этом злясь и сильно нервничая.

Сон чуть было не прервался, когда в него попытался вмешаться здравый смысл и указать, что такого уж точно никогда не будет, но я отогнал его и перевернулся на другой бок. Помечтать-то можно. Ну, я имею в виду, что никакой нормальный парень не потерпит, когда у него перед носом молотком машут. Хотя, может, он как раз не нормальный, или ему заплатили, чтобы потерпел. Если последнее, то вполне возможно.

Так что сон был живой и, главное, интересный. Хотел бы я оказаться там и дать этому старому дураку этим самым молотком по голове, чтобы не изгалялся над серьезными людьми. Но увы, все это оставалось лишь в мечтах.

Поэтому я мирно спал, уткнувшись в мягкую грудь Соль и крепко к ней прижавшись. Мне было тепло и хорошо. И пусть весь мир подождет, пока его спаситель отдыхает…