Секрет китайской комнаты

Глава 17. Долго и счастливо

Новую оптику ей установили тем же днем.

Пришлось заменить, поломанную и, словно в отместку неизвестно кому, может, самой судьбе, Хэби выбрала яркий зеленый цвет — чтобы он напоминал ей не сколько о пережитом, а о том, как сладостны были мгновения, когда в этих глазах отражалась ярость всего мира. Она не была уверена, что Ханзе был мертв, но Кичиро убеждал ее в обратном — и, честно говоря, между своей интуицией и другом, что лично отправил этого гада кормить рыб, она вполне себе верила второму. Поэтому тут же появившееся желание отомстить заглохло.

Пальцы она планировала заменить протезами, но до этого еще было время. Пусть рука хотя бы немного заживет. Она адски болела (а еще чесалась), и то и дело она ловила на себе неодобрительные взгляды Рэцуми, когда пыталась поскрести рану коготочками. Впрочем, треск электрошока быстро отучил от самодеструктивных наклонностей. Оставались еще шрамы… Но пока она не решила, хочет ли избавляться от них или нет.

Но жить с тремя пальцами на доминирующей руке было чертовски неудобно.

Впрочем, она хотя бы могла ходить, в отличие от Кайто, попеременно передвигавшегося по офису либо на каталке (когда рядом была Рэцуми), либо на костылях, пока последняя не видела и не угрожала ему физической расправой. Но он не унывал, поэтому настроение, в целом, в офисе стояло веселое: хоть всех и потрепало.

… работать пока не тянуло от слова «совсем», денег Такаямы хватало на долгое безболезненное существование в образе ленивого тюленьчика, а потому Хэби нашла новое увлечение: игры на приставках. Сраный Марио, древний как мир, задорно скакал по экранчику, пока Хэби пыталась разобраться, как держать контроллер на трех пальцах.

Она даже не повернулась, когда рядом вырос Кайто. Лишь бросила на него быстрый взгляд и потемнела лицом, стоило тому слезть с каталки и опуститься на колени, а следом — уткнуться носом в пол.

О, ему стыдно, посмотрите. За его сраную шутку Хэби лишилась пальца…

Ладно, это была лишь шутка. Сейчас, тоже. Она была зла, но не настолько серьезно. Сто процентов Ханзе нашел бы другой повод отрезать ей еще чего-нибудь, а своей болтовней Кайто здорово его отвлек и не дал тому опробовать лоботомию. Становиться овощем совершенно не входило в планы Хэби, вот ни капельки.

— Прости!

Хотя бы стыдился. И на том спасибо.

Хэби вздохнула и покривила рот. Отвела взгляд в сторону. Сейчас она была в домашнем — в стащенной у Умемуры (которая в свою очередь стащила ее у кого-то другого) толстовке, скрывавшей все бинты на коже, и валялась в своем любимом кресле-мешке. Она могла поканючить для приличия, это было бы правильно…

Причмокнув, она заметила:

— Тебе надо научиться болтать немного поменьше.

— Да блин…

— Не как Ханзе.

— Слушай, я, конечно, облажался и вообще сыграл из себя весьма симпатичный мертвый груз, но до него мне точно далеко.

Ой, глупость какая, но Хэби рассмеялась. Она кивком указала на соседнее кресло и протянула второй контроллер, устраиваясь еще поудобнее.

Боже, как хорошо. От обезболивающего ее немного подташнивало и в целом клонило в сон, но сейчас она была самым счастливым человеком на свете. Все это закончилось, она выбралась… и должна была целое свидание Умемуре, потому что, как выяснилось, подосланный босодзоку был именно ее ручек делом.

— Не волнуйся, — лукаво улыбнулась она. — Ты не мертвый груз. По-моему, весьма и весьма живой. Вон, как возмущаешься.

— Да пошла ты.

Тем временем, в своем офисе Исао аккуратно складывал еще одного журавлика, радуясь, что его желание — увидеть еще один день — исполнилось.

Фильм на экране был не то, что старым — это был настоящий артефакт прошлого, и, сидя в пустом кинотеатре рядом с Кагурой, Хэби могла лишь гадать, где он это откопал. Она не понимала и большей части его одержимости… этим, поэтому лишь хмурилась сильнее, удивляясь, что тот так обожал в плоских старых фильмах без чистенькой цветокоррекции.

В кино пригласили только ее. Пока. Она была уверена, что он только рад будет затащить и остальных, но сюда ее позвали не столько ради наслаждения кинолентой — хотя, поэтому тоже, что было заметно по сверкавшим энтузиазмом глазам Кагуры, сколько ради их будущего дела. Того, что, по ее оценке, должно было быть связано с Оторой.

На экране тем временем говорили два якудза.

Криминальные драмы Кагура отчего-то обожал больше всего.

— Тебе досталось, я вижу, — блекло заметил он, даже не поворачиваясь. В отблесках экрана его лицо казалось почти белым, кукольным.

Опираясь головой на руку, Хэби продолжала гипнотизировать зрелище на экране.

— … господи, — искренне поразилась она, широко распахивая глаза. Откинулась назад. — Что за муть. Что ты вообще смотришь? Мне надо было чем-то обдолбаться, чтобы просечь?

— Это классика! — возмущенно заметил Кагура голосом человека, который сейчас начнет расписывать все прелести просматриваемой ими картины. Ясно, еще один извращенец, типа Кичиро, только угорал по кино. — «Фейерверк», настоящий раритет!

— Сколько ему лет?

— Больше сотни.

О боже. Извращенец. Пусть с Кичиро свои извращенные хобби обсуждает, а она нормальный человек, ей нравилось все современное, а не старое фуфло, ай-ай-ай, можно было и не тыкать в бочок, и так все понятно!

Но Кагура сделал это легко, совсем чуть-чуть. Опасался за раны. Какой хороший и добрый мальчик, в самом-то деле.

— Еще скажи, что тебе было приятней слушать Ханзе.

А вот это было уже низко.

Голос Кагуры следом зазвучал уже не так весело.

— Я видел, что он с тобой сделал.

— А я вот не видела.

Они оба рассмеялись, и Кагура смахнул набежавшую слезу.

— Ох, я кажется понимаю, почему он это сделал. Извини, извини…

Хорошая, но болючая шутка.

Затем, Кагура откинулся назад.

Некоторое время они смотрели фильм в полном молчании, но Хэби то и дело поглядывала на него, пытаясь отыскать в этом взгляде. Он был максимально спокоен, губы вытянуты в тонкую линию, но ей казалось, что мыслями он был далеко — настолько, что следующая сказанная им фраза едва не оказалась заглушенной последовавшей на экране музыкой.

— Возможно, я могу сказать это только тебе. Мы поработаем с Ханзе в ближайшее время. То есть, — он замялся, — не вместе, а над. Помнишь, тот небольшой должок за вами? — когда Хэби кивнула, он слабо улыбнулся. — Как только все фигуры сойдутся воедино, Ханзе перестанет быть змейкой, что ест мышей. Как он это видит, во всяком случае. Он — ниточка кое к кому, кого я ищу. Думаю, ты поняла, про кого я.

Хэби мрачно на него взглянула.

Не надо было даже упоминать имени Оторы, чтобы понять, что речь шла о нем.

— Тебе помог мой маленький подарок с корабля?

Вестимо, она говорила про Хэнми Мию. Кагура лишь поджал губы. Заговорил, очень горько, словно увиденное им скорее его огорчило.

— Немного. Эта девушка в очень плохом состоянии. К счастью, у нее есть хорошие друзья. Думаю, через семь-восемь месяцев реабилитации она сможет наконец внятно говорить. До этого момента… Она, к сожалению, не представляет никакого интереса. Но теперь я хотя бы понимаю, как это происходит. Что Отора делает… с людьми.

— Кто он тебе?

— А ты до сих пор не поняла?

Кагура наконец перевел взгляд на нее. В полумраке его оптика сверкала ледяным голубым цветом, и, затем, отвернулся в сторону. Губ его коснулась тоскливая усмешка.

— Он мой брат.

Пророкотал:

— Мой любимый брат-близнец.

— Инами-са-а-ан!

Когда этот голос донесся до его ушей, Сакура сделал то, что хотел больше всего сейчас: закрыл уши руками и притворился, что ничего этого не было.

Он сидел за столом в своем офисе и в ужасе ожидал расплаты за недавнее — а ему весьма конкретно озвучили условия — то есть, Сатоши сказал, что обозначит их позже, а это значило, что он будет вынашивать свой коварный план какое-то время, пока не придумает что-то эдакое; и, вот, видимо, настал тот самый час. Он согласился на это ужасающее требование только потому, что Умемура попросила его очень грустным голосом и даже поплакала, но он не подозревал, что цена будет настолько ужасающей.

Умемура требовала телефончик Иккуко. Значит, его хотел Сатоши.

Он. Его. Убьет.

От накипевшей злости хотелось погрызть стол, но Сакура мужественно держался, стараясь даже не смотреть в сторону Умемуры, вертевшейся вокруг него с самым что ни на есть ангельским видом. Он гордо игнорировал чужие позывы, когда ее коварные женские пальчики касались его плеч, а голосок шептал на ухо:

— Всего лишь один телефончик! Ну пожалуйста!

— Никакого телефончика! — рыкнул он, и Умемура свела брови на переносице с видом настолько печальным, что он почти сдался.

— Ну можно же назвать другой телефончик, а потом сказать, что что-то поменялось…

Хороший план, но Сатоши наверняка это предугадал. Плюс, он знал Нико, и, следовательно, план был безнадежен, потому что Нико с радостью фанатичного щенка сольет все данные — кроме номера телефона — Сатоши.

Он его убьет! Сначала за имя собаки, потом — за это!

— Ну Инами-са-а-ан!.. Я же помогла Вам с той финансовой махинацией! — нет, держись. Не говори ничего, стой до конца. Она не выбьет из тебя телефон сестры, это будет финал, проигрыш, позор!.. — У меня есть хорошие друзья, они могут нам помочь, только поделитесь, ну пожалуйста-а-а!

Нетнетнетнетнетнетнет.

— С чем они нам могут помочь? — убитым голосом произнес он, и глаза Умемуры засверкали, так, как обычно светились только у дьявола.

— Ну, какой-нибудь контрафакт, или, быть может… — она опустилась так низко к его уху, что Сакура готов был поклясться, еще чуть-чуть, и она коснется губами. — Какую-нибудь коллекционную фигурку…

В эту секунду вся краска отлила от его лица.

Умемура знала. Знала о его маленьком постыдном секретике, об этом дурацком хобби, которое никогда не должно было всплыть. Мысли в панике вертелись в голове: если Умемура знает, значит, она может рассказать другим, а если она расскажет другим, то его репутации конец. Видимо, он заметно побледнел, потому что Умемура с ангельским видом заглянула ему в лицо, так, будто и правда беспокоилась.

Шантажировала… Засранка…

Он сделает это просто для того, чтобы она молчала. Никому не сказала. Да! Именно так. Прости, Икку-тян…

С каменным лицом Сакура переслал Умемуре требуемый номер и тихонько застонал, уткнувшись лицом в ладони. Господи. Ценой за тайну его дебильного увлечения стал телефон сестры… Да и кому, Сатоши!.. Мало ли, что он с ним сделает…

Ну, то есть, скорее всего ничего, но Сакуре это очень не нравилось.

— Инами-сан! Вы такой душка!

— Это останется между нами, — процедил он убитым голосом. — Об этом никто не должен знать, слышишь?!

— Ну конечно!

Умемура рассмеялась, и Сакуре показалось, что ни черта она не поняла. Специально.

Дзюнко прислала сообщение.

Все в порядке, писала она. Я в безопасности.

Облегченно Кичиро выдохнул, а затем поднял взгляд — на киберпространство, где сейчас и находился. Вокруг него сновали кластеры данных по проекту, переданные ему ею же: множество сложных и детализированных файлов.

Проект «Бунраку». Детище всей жизни Дзюнко, что она бережно передала ему.

Он листал их, один за другим: первый файл, второй. Способы регенерации нервной ткани искусственным путем, не приживлением, как он слышал до этого — словно воссоздание из синтетики частей мозга и нервных клеток. Видел имя первого пациента — Шинра Карасуяма, подробности: повреждение мозга в 32 %, операция длиной в несколько недель. Результат — успех, пациент пришел в себя и восстановил мыслительные функции.

Видел и следующий проект, «Бунраку 1.0», схему полностью синтетического мозга. Созданного с нуля, не выращенного — фальшивка, достигавшая оригинала и, возможно, даже его превосходившая. Результаты испытаний, на последнем из которых значился очередной успех.

Взгляд Кичиро остановился на следующем файле.

«Бунраку 2.0». Синтетический мозг, подсоединенный к нейрочипу андроида. Такому же, какой Такаяма демонстрировала им, оставшемся от Момидзи. Листал дальше, хмурясь, когда замечал знакомое — практики монахов Неотрансдентности, переделанные под нужды проекта, восстановления воспоминаний с чипа прямо в мозг после уничтожения первого…

Словно расширяя нейрочип. Перенося сознание из единиц и нулей, воссоздавая душу.

Испытания не проведены, значилось следом. Предположительно должно сработать — мелкие рабочие пометки Дзюнко.

Он мог бы отправить эти данные Такаяме. Ей бы, в ее охоте на андроидов, пригодилось. Но это был труд жизни Дзюнко, нечто сокровенное, то, что она не захотела бы отдавать, искренне желая помочь «Какурэ Нингэн».

Дзюнко была в безопасности. Рэй и Широ из клуба спаслись. Ханзе не выходил с ними на связь… Хорошо.

Поэтому, помедлив, Кичиро закрыл контакты. Затем, вышел из системы.

Но в самый последний момент, когда уже стянул визор, замер, потому что услышал голос. Странный, никогда им не слышанный, но в то же время показавшийся ему отчего-то знакомым.

— П-привет? Нишияма-сан?

Такаяма была довольна уловом и осыпала их баблом по самое не хочу.

Поэтому, как самые разумные люди, первым делом их компания наведалась в караоке — пригласив даже того босодзоку, что помогал Кичиро и Исао на корабле. И, пока второй горланил во все горло в кабинке, явно демонстрируя, что судьбой ему было идти не в мафию, а в народное творчество, как и Рэцуми, внезапно открывшей для всех свою любовь к дэс-металу, Кайто вышел на улицу.

Просто проветриться.

Прошло некоторое время, но нога все еще побаливала, поэтому он заметно ее подволакивал. Обещали скорое выздоровление, он и сам видел… Надо было подышать свежим воздухом, обмолвился он остальным, хотя, в самом-то деле, это было ложью.

Ему пришло сообщение. Короткое и весьма красноречивое, заставившее поспешить наружу. Сестрица решила навестить его в самый неожиданный момент, и, как послушный младший братец, он не мог просто взять и отказать ей в этом… Ну еще и потому, что она, скорее всего, ему бы вломила, но это так, милые детали, не стоившие упоминания.

Когда дорогущая тачка затормозила прямо рядом с ним, Кайто присвистнул. Ого, что, еще не взорван? Он с прищуром взглянул на выбравшуюся оттуда (ей, как и обычно, дверь отворил водитель) фигуру в строгом пиджаке и осветленными волосами, улыбнулся приветливо. И хмыкнул, когда Такэко осмотрела его самым что ни на есть критичным взглядом.

— Ты же чуть не умер, да?

— И тебе привет, — Кайто пожал плечами. — Что-то в этом духе.

— … и ты даже не позвонил.

В следующую секунду его сдавили в таких медвежьих объятиях, что Кайто зашелся в кашле и с трудом, настолько сильно его стиснули, услышал короткое мрачное:

— Больше не заставляй меня так волноваться.

У Такэко был весьма интересный способ… продемонстрировать волнение. Фыркнув, Кайто тяжело выдохну и обнял ее в ответ, после чего на самое ухо, так, чтобы только она услышала, шепнул:

— Как отец? Не сильно тебя кошмарит?

— Все нормально. Мне нравится… где я нахожусь, — голос ее зазвучал мягче. — Помни, что если что-то произойдет, то ты всегда можешь вернуться. Я позабочусь об этом.

— Спасибо за предложение. Надеюсь, никогда им не воспользуюсь.

Они разомкнули объятия, и Такэко критично уставилась на раненную ногу, на которую Кайто старательно не переносил вес.

— В следующий раз, когда попадешь в такую передрягу — не стесняйся звать на помощь. Или я вломлю тебе по лицу.

Еще и смутилась, посмотрите. Таким тоном в миленьких вещах признавались, а не обещали кинуть на прогиб. Впрочем, Кайто лишь смахнул слезу, понимая, что рад это услышать. Хоть что-то в его дрянной семейке не менялось.

— Только чур без папочки.

— Тогда договорились.

Они поговорили еще немного, обо всем. На прощание Такэко смачно поцеловала его в щеку — чисто как сестра, никаких извращений — после чего исчезла обратно в автомобиле. Проводив умчавшуюся в закат тачку, Кайто некоторое время постоял на улице, обдумывая услышанное. Затем, развернулся и побрел обратно в караоке, и по дороге бросил последний взгляд в стеклянную витрину, где, как ему показалось, увидел совсем другое отражение — в униформе шинсенгуми и с пугающей лицевой пластиной в форме черепа.

Когда он моргнул, наваждение исчезло, и, едва слышно, сквозь зубы он процедил:

— Я еще покажу, кто тут мертвый груз.

Затем задумался, поскреб подбородок.

— Ну, хотя бы Такэко-тян на меня не особо злится.

И вошел внутрь.

Следующую песню Исао он пропускать не собирался.

В небольшой закусочной на углу сегодня было оживленно.

Шепот сидела за столиком и гипнотизировала взглядом сочный ролл, лежавший перед ней в ровненькой картонной упаковке. Ни следа бинтов на голове, ничего, даже шрама; лишь медицинская маска на лице. Шаурма перед ней не испарялась, она манила сочным мясным ароматом, и слюнки наворачивались от одной лишь мысли, что она может вцепиться зубами в эту вкусную синтокурочку.

Рядом раздались шаги, и она даже не подняла голову — лишь кивнула, когда ее гость сел напротив, держа в руке точно такой же сверток. Примерно ее ровесник, может, младше — сложно было сказать на вид, в свободной одежде. Лишь одно выделялось в нем ярко: белоснежные короткие волосы и глаза яркого золотого цвета с узкими зрачками.

Инари. Шепот ему кивнула и продолжила свое наблюдение за шаурмой.

— Извини, что я опоздал на всю эту вечеринку.

Судя по голосу, ему действительно было неловко. Хорошо. Она кивнула ему, намекнув, что все в порядке. Никто не умер, и на том спасибо.

Шепот стянула маску и сорвала картон. Невероятный аромат ударил в нос…

Никто не умер… Даже та девушка. Которую, кажется, знал Инари?

— Да. Я ее знаю, — Инари внимательно наблюдал за ней, не моргая. — Спасибо, что помогла ее спасти.

Если уж и благодарить, то не Шепот точно. Она многозначительно взглянула на него, и, помедлив, Инари застонал, после чего поинтересовался — и, когда углядел контакты отряда, что зачистил корабль, лишь вскинул бровь. Но кивнул. Он быстренько что-то набрал на смартфоне, денежный перевод, кажется, с благодарностью за еще одну спасенную жизнь, после чего легким движением, словно бумажку, смял его и вышвырнул прочь.

— Все, что я понял за все то время, пока торчу в Эдо: благодарность должна быть материальной.

Шепот лишь пожала плечами, уже жуя.

Затем, Инари присоединился к ней и откусил первый кусочек — такими же острыми, как у нее, клыками.

Из-под воды медленно показалась одна рука. Когтистая, в свете тусклых фонариков те сверкнули холодной сталью. Следом — вторая.

Затем, на берег медленно, подобно кайдзю из старых фильмов, показалась фигура. Массивная, вода рекой стекала с нее, но та не реагировала абсолютно, вглядываясь в темноту безглазым лицом — но сенсоры чуяли все. Когда в ее голове родилась какая-то идея, она неторопливо прошла вперед, к стене, на которой, уже истрепавшийся от ветра и дождя, висел плакат.

«Концерт молодого айдола, Виви!» — значилось там.

Фигура заколебалась и протянула к постеру свои когти. И, легким движением, сорвала, разглядывая девушку на плакате поближе. Минута, две, пока, наконец, ее голову не осенила идея — надо сходить. Концерт будет скоро, он точно успеет.

И, согласившись с этим, Ичиро скрылся в темноте трущоб.

… деньги за победу Кичиро в конкурсе мокрых маечек, куда его зазывали в баре, команда потратила на коробку лапши.

Пожалуй, этой дряни на ближайшее время они точно переели.