Секира царя Колоксая

Глава 12

Несмотря на внешнее спокойствие, Огнеяра сильно волновалась. Она понимала, насколько уязвима сейчас. И не только из-за неуместного интереса княжича. Если откроется её альвийское происхождение, даже страшно представить, что будет! Радомир словно почувствовал её состояние. Взял девушку за руку и, когда она посмотрела на него, сказал:

— Не бойся! Я никого не подпущу к тебе.

Видунья перевела взгляд на их руки. С соседнего сиденья отозвался ис-Короуш.

— И не забывайте, что вы одна семья! Вы вместе! Это должно быть видно!

— Лан, уймись!

Альвийка качнула головой:

— Он прав, Радим! Браслеты не помогут, если мы будем дёргаться и извиняться за каждое касание.

Колдун усмехнулся, но уже смелее сжал её пальчики и не отпускал до конца поездки. Володарович рассказывал о городе и в какой-то момент почувствовал, как девушка оперлась на него. Даже глазом не повёл! Словно ничего особенного не произошло!.. Небрежным взмахом указал на приближающиеся ворота.

— Мы почти приехали!

Дворец князя Ильяса понравился альвийке больше, чем хоромы тарского Земислава. В Инасии царили тёплые зимы, поэтому не было необходимости особо утепляться, и во многих зданиях делали большие окна, много террас с колоннами. Но дворец гетайского правителя всё равно поражал своими размерами и красотой. Построенный не так давно, он должен был каждому показать величие и могущество князя Ильяса. В другой ситуации Огнеяра, конечно, оценила бы и искусную роспись потолков, и мозаику на стенах. Но сейчас её мысли были заняты другим. Она тенью следовала за Володаровичем, стараясь ничем не выдать себя. В отличие от тарсов, гетайцы полы выкладывали из плитки, а не из дерева. И шаги людей громко разносились по пустынным коридорам.

Визит был неофициальный, поэтому Ильяс принимал гостей в малом зале. Когда слуга доложил о посетителях, князь отложил бумаги, а его советники дружной стайкой сгрудились в стороне, с интересом поглядывая на иноземных гостей. Огнеяра лишь скользнула по ним взглядом, остро ощущая, насколько слаб её дар сейчас. Дворец был нашпигован маяками.

Тем временем Володарович, занимающий более высокое положение, чем ис-Короуш, велеречиво приветствовал князя и вручил подготовленный Умут подарок.

— Радомир Володарович почтил нас своим визитом, — на лице Ильяса мелькнула лёгкая улыбка. Он перевёл взгляд на женщину: — Умут, я, признаться, всё гадал: куда ты пропала в эти дни? Так вот кто лишил меня твоего приятного общества!

— Мой князь! — женщина низко поклонилась.

Пока представляли Лана, альвийка украдкой разглядывала здешнего правителя. Гетайский князь оказался довольно приятным мужчиной с типичной для его народа внешностью: длинные чёрные волосы, нос с горбинкой, пронизывающий тёмный взгляд.

Ильяс внимательно смотрел на Володаровича.

— По делам к нам или по тётке заскучал?

Но ему ответила гетайка:

— А у нас праздник, мой князь, Радим женой обзавёлся, вот привёз со мной познакомить.

И взгляды присутствующих обратились на девушку в тёмно-красном платье, украшенном серебряной вышивкой.

— А чего ж тётку на свадьбу не позвал? — спросил князь.

Умут растерялась: в спешке этот момент они упустили. Но вперёд выступил Лан:

— Свадьба была по обычаям нашего народа: только жених с невестой и волхв.

Ильяс неприязненно поморщился, потом недовольно глянул на Радомира:

— Свадьба должна быть по обычаям мужа. Что-то тебя проняло, размяк!.. Хотя жена хороша! Вы, Володаровичи, выбирать всегда умели… Что ж, счастья вам!

По его хлопку появился слуга с подносом. «Подарок», — догадалась видунья. Радомир с поклоном взял небольшой ларец.

— Благодарим, государь!

Огнеяра не чувствовала угрозы от князя, только любопытство и, возможно, удивление. К тому же она видела реакцию Радомира. За столько лет альвийка уже успела неплохо изучить его: если колдун так склонял голову, а его улыбка была не застывшая, а живая, порхающая — значит, опасаться нечего.

После недолгой беседы Ильяс хлопком отпустил советников, а гостей позвал за собой:

— Разделите со мной трапезу. Умут, сегодня на тебе обязанности хозяйки.

— Это честь для меня, мой князь!

Когда они занимали места, Володарович усадил «жену» рядом с собой. Лан предусмотрительно сел с другой стороны. Ильяс, занявший место во главе стола, хмыкнул на это. А Умут кокетливо хихикнула и дала знак слугам подавать кушанья.

Весь вечер тётушка умело вела беседу за столом, чтобы никто не заскучал, и отвлекала внимание от альвийки. И когда Огнеяра уже перевела дух, надеясь, что им повезло, в зал вошёл Хайдар — единственный сын Ильяса и наследник Гетаи.

— Отец!

— Ты опоздал!

— Прошу прощения! — учтиво поклонился княжич. — Важные дела задержали меня.

Молодой мужчина был похож на Ильяса как две капли воды. Те же чёрные волосы, заплетенные на особый манер, карие глаза, уверенная походка.

— Я торопился как мог, надеясь застать нашего давнего друга и его товарищей.

Хайдар тепло приветствовал гостей отца, задержав жадный взгляд на видунье. Радомир тут же накрыл девичью ладонь рукой, демонстрируя своё право на Огнеяру и одновременно привлекая внимание к блестящим золотым браслетам. Улыбка сползла с губ княжича. Он пробормотал вежливое поздравление и сел за стол, прямо напротив рыжеволосой красавицы. Было видно, что Хайдар расстроен. А Умут не сдержала довольной улыбки, искоса поглядывая на Радомира. Племянник вёл себя безупречно, оказывая должное внимание девушке рядом. Отвечая на вопросы Ильяса, Володарович положил на блюдо «жены» немного от разных кушаний. Но по благодарной улыбке Огнеяры было понятно: мужчина знает, что она любит, и выбрал правильно. Радомир словно чувствовал, когда девушка посмотрит на него, тут же поворачивался к ней и с ободряющей улыбкой что-то шептал на ухо. Чем дольше Умут наблюдала за молодыми людьми, тем больше крепло ощущение, что они не играют. Тёплые взгляды украдкой, нежные улыбки, лёгкие, незаметные касания друг друга. И если убрать шутливые пререкания и фырканье, неоконченные предложения и странные взгляды словно невзначай, то получается… Ох, что получается! Тётушка, прищурившись, посмотрела на молодую пару напротив.

Ужин шёл своим чередом. Ильяс даже задал несколько вопросов Огнеяре. Альвийка, столько времени общаясь с миконцем Ланом, легко ответила на них и посмотрела на «мужа». Тот одобрительно кивнул, мол «всё в порядке!» Хайдара перекосило, а его отец довольно усмехнулся.

— Хорошую жену выбрал, Радомир, — похвалил Ильяс. — Красивая, послушная, уважительная!.. Такая не только порадует глаз, но и станет отрадой для души.

Вскоре князь поднялся со своего места, тем самым дав знак, что трапеза закончена. И, попрощавшись, направился к выходу. Гости склонились в почтительном поклоне. Княжич тоже не стал задерживаться.

— Рад был познакомиться с вами.

Он вежливо кивнул Лану ис-Короушу и тоскливо посмотрел на Огнеяру. Скользнул взглядом по плавным линиям плеч и груди, по тонкой талии, подчёркнутой платьем. И вдруг мужчина застыл, пристально разглядывая руки девушки. Радомир громко кашлянул и притянул «жену» к себе. Княжич лишь улыбнулся и быстрым шагом покинул зал.

К гостям тут же подошёл слуга, чтобы проводить к выходу. Дворец покидали молча. Ещё в зале Умут, зыркнув по сторонам, предупредила:

— Позже поговорим!

Когда повозка, наконец, минула ворота, все слаженно выдохнули. Лан громко засмеялся:

— Мы справились! ВЫ справились!

Радомир тоже развеселился, привлекая Огнеяру к себе:

— Ох, давно у меня так поджилки не тряслись! Когда Ильяс у тебя спросил про покровителя рода, думал: «Всё! Попали!»

— Мне Лан как-то рассказал, что значит «ис-Короуш», — заулыбалась альвийка.

А тётушка молчала, наблюдая за племянником и девушкой, доверчиво льнувшей к нему.

Едва Умут переступила порог, к ней бросилась служанка и что-то зашептала на ухо. Видунья тяжело вздохнула и пояснила волхвам:

— Хадиль.

Подругу они нашли во дворике. Девушка сидела на скамейке, бледная как смерть.

— Что случилось? — всполошился Лан.

— Озгюр позвал меня замуж.

Радомир облегчённо перевёл дух:

— Поздравляю! Анак Дайли — хороший человек!

— Я отказала.

Мужчина открыл рот от удивления, потом фыркнул:

— Никогда не понимал ход женской мысли!

Его тётка была более красноречивой:

— Ты дура, Хадиль! Да за ним столько девиц увивается!.. Хотя это тебе решать, в конце концов! — Умут махнула рукой и направилась в дом: — Где все слуги?.. После этого ужина у Ильяса есть хочу, как на сносях всё равно!

Хадиль заметила, как волхвы обменялись непонимающими взглядами. Альвийка смотрела на неё с жалостью. И девушка не выдержала: громко всхлипнула и убежала. Огнеяра собралась идти за подругой, но Володарович остановил её.

— Я сам поговорю с Хадиль.

Он нашёл девушку на лестнице, ведущей к дому. Присел рядом:

— Мне казалось, Озгюр тебе понравился.

Хадиль неуверенно повела плечом.

— Он хороший, добрый, но…

— Ты ему не веришь?

— Я никому не верю, Радим, — призналась гетайка. — Прости, но даже вам до конца я не доверяю.

— Из-за того, что мы не сказали о магии?

— Это всего лишь убедило меня в том, что нельзя никому верить… особенно мужчинам.

— Почему «особенно мужчинам»?

Володарович видел, что девушке тяжело говорить об этом. Её давило вбитое с детства правило: мужчина — главный, и всё, что он делает, — закон. Наверное, Хадиль решилась потому, что рядом сидел не гетаец, а тарс, к тому же колдун. А может, помогло то, что именно Радомир выхаживал девушку в горах, и она помнила это. Хадиль искоса глянула на него.

— Чтобы получить желаемое, мужчина соврёт не задумываясь.

— Ты боишься, что Озгюр тебя обманет?

— Я не думала об этом, — покачала головой девушка. — Я вообще не собиралась больше выходить замуж.

— Почему? Ты ещё молодая… — колдун нахмурился и сказал: — Тебе просто нужен нормальный мужик, который будет любить и защищать. Дитя тебе сделает.

— У меня не будет мужа и не будет детей.

— Ты эти мысли брось! — велел Володарович.

Хадиль вздрогнула от его рыка и сжалась в комочек. Волхв отрывисто выдохнул:

— Если тебе Озгюр не нравится, значит правильно, что отказала. Ты можешь выбрать мужа по душе.

— Да кому я нужна, без роду и без племени?! Ни гроша за душой! Озгюр не знает, кто я!.. Думает, что я, как и вы, богатая знатница, подружка Огнеяры! — гетайка взмахнула руками. — Вот скажут ему, что я дочка простого охотника — и всё!

— Что ж ты не сказала? — перебил её колдун. — Чего промолчала?.. Значит, для тебя важно, что Озгюр о тебе подумает?

Хадиль блестящими от слёз глазами посмотрела на мужчину:

— Да как же ты не поймёшь? Мне даже думать о таком нельзя, — она подавилась словами. Потом тихо сказала: — Не могу я… И сама согрешу, и его к греху подтолкну.

— Ты меня совсем запутала, — Радомир улыбнулся.

Наверное, именно его улыбка, добрая, чуть виноватая, помогла Хадиль решиться на признание:

— Я вас обманула, Радим… У меня есть муж.

Володарович тоже не стал лукавить:

— Мы знаем.

— Как?

— Видишь ли, у Огнеяры есть… дар. Она видящая. Она видит мысли любого человека. Его мечты, желания… воспоминания.

— О, великая богиня!.. — гетайка захлебнулась жалобным криком.

А Радомир обнял её за вздрагивающие плечики и продолжал:

— Это Огнеяра услышала тебя в горах в ту ночь, а потом мы с Ланом отправились на поиски.

— Вы знаете, что со мной сделали, — это был не вопрос.

— Да.

— Какой стыд!

— Стыдно должно быть не тебе! — мужчина встряхнул Хадиль.

Девушка зло засмеялась:

— И ты ещё спрашиваешь, почему я отказала Озгюру?! Зачем ему такая?

— Какая «такая»?

Хадиль выдохнула и отвернулась.

— …Я не хотела замуж, но меня никто не спрашивал. Родичи, у которых я жила после смерти отца, отдали меня первому, кто предложил… Радовались, что так быстро избавились от лишнего рта. Мой жених… — девушка не могла заставить себя произнести ненавистное имя. — Он был молчаливым и нелюдимым. Жил один на окраине деревни. Особой ласки я от него никогда не видела, но он и не обижал меня. Одежду новую купил, еду приносил. Первое время мне казалось, что боги смилостивились надо мной, и я нашла свой дом. Я старалась угодить мужу. Следила за порядком, готовила любимые кушанья… Где-то через год из города приехал его старший брат. Я была учтива, как и положено хорошей жене… Пока однажды ночью он не пришёл в нашу спальню. Муж держал мои руки, а его брат… Ты знаешь, что полагается жене за измену?

Радомир кивнул.

— Изменницу сбрасывают с высокой скалы, связав перед этим руки.

— Да. Они все разбиваются о камни. А тех, кто выжил, добивают дикие звери, — Хадиль смахнула слёзы. — Муж пригрозил, что если открою рот, они всем скажут, что я соблазнила деверя. Сначала я испугалась, а потом была согласна даже на такую смерть. Но меня никуда не выпускали, всё время держали взаперти. Мало того, кто-то из братьев постоянно был рядом… И мы жили втроём… Я говорила с мужем, говорила, что так нельзя! Это ведь грех! Но им нравилось… Когда я попыталась убежать, меня избили в первый раз, и я потеряла дитя… Они специально били в живот…

Володарович закрыл ей рот ладонью:

— Хадиль, о том, что с тобой случилось, никто не знает. И не узнает… И замуж ты можешь выходить, когда пожелаешь, не боясь греха, — в ответ на её недоверчивый взгляд пояснил. — Ты вдова, Хадиль. Я тебе говорю! А Лан подтвердит.

Девушка поняла, на что он намекает.

— О, богиня! О, богиня! — повторяла она, не сводя с Радомира распахнутых глаз.

Мужчина кивнул, подтверждая её догадку. И Хадиль расплакалась — громко, взахлёб, как плачет ребёнок. Володарович тяжело вздохнул, но не стал утешать: понимал, что ей сейчас это необходимо. Девушка вдруг крепко обняла его:

— Спасибо!

— Не за что.

Она отрицательно покачала головой и повторила:

— Спасибо! За то, что заступился, за то, что отомстил за меня. Я ведь жить не хотела, не могла на себя в зеркало смотреть: мне казалось, что я вся грязная от их рук… Я жила только одной мыслью: как заработать денег, нанять убийц и… Они мучились перед смертью?

Володарович удивлённо глянул на перекошенное от ненависти лицо Хадиль и тихо сказал:

— В доме случился пожар. Дверь заклинило, а окна были забиты наглухо. Никто не смог выбраться.

Когда ис-Короуш, не вытерпев, вышел на улицу, то изумлённо уставился на подругу, кинувшуюся ему на шею.

— Спасибо, Лан!

— Не знаю за что, но пожалуйста! — миконец бережно обнял девушку.

Радомир с улыбкой посмотрел на них и велел Хадиль:

— Иди-ка ты спать. Утро вечера мудренее.

Когда девушка ушла, мужчина повернулся к приятелю.

— А мы навестим торгаша. Человек он и правда неплохой, жалко будет, если по глупости и спешке у них с Хадиль ничего не выйдет.

— С чего ты взял, что у них может что-то выйти?

Володарович насмешливо глянул на Лана.

— Ты видел, как Озгюр на неё смотрит? Так не смотрят на обычных баб. И Хадиль, что бы тут ни говорила… Она ждёт, когда купец придёт, и любит слушать, когда он говорит. Просто дура набитая: решила, что после тех изуверов на неё никто не взглянет.

— Как думаешь, если Озгюр узнает… Не передумает жениться?

— А зачем ему знать, Лан?.. Пусть будут счастливы! Хорошие, вроде, люди. Так ты идёшь?

— Иду, конечно, — миконец распустил рыжую косу, заплетенную по случаю визита в княжеский дворец, и с наслаждением потряс волосами. Потом взглянул на друга, вышагивающего рядом: — Я тебе поражаюсь, Рад. Ты так легко просчитываешь чувства других, помогаешь найти решения, а свои отношения выстроить не можешь. Видел бы ты себя сегодня! Себя и Огню! Да даже я поверил, что вы пара!..

— Лан, заткнись! — посоветовали ему.

…

Озгюр был у себя в лавке, когда дверь тихо скрипнула, оповещая об очередном покупателе. Мужчина поднял голову и замер, широкая улыбка медленно сползла с губ:

— Хадиль?

Девушка поклонилась:

— Добрый день, уважаемый анак Дайли! — и протянула ему золотой браслет. — Я не могу принять ваш подарок. Прошу: заберите его!

— Ты уже приняла, — напомнил мужчина, — браслет твой.

— Я сразу же сняла его, как только мы вернулись с базара.

— Жаль! Я думал, он тебе понравился.

Хадиль сглотнула.

— Браслет очень красивый! Но я не могу…

Купец смотрел на девушку и вспоминал вчерашний разговор с Радомиром.

— …Озгюр, не дави на неё. Сделаешь только хуже!

— Я не давлю.

— Вы знакомы всего седмицу — а ты её уже замуж позвал. Это по-твоему «не давлю»?

— А что мне делать, если вы собрались уезжать? Ехать за вами?

Радомир присел напротив:

— Послушай, друг мой, я уверен, что Хадиль не так равнодушна к тебе, как говорит. Только она пока сама этого не понимает. Наберись терпения.

Гетаец посмотрел на Володаровича.

— Что случилось с Хадиль? Откуда этот страх?

— Не могу сказать: не моя тайна… — Радомир помолчал немного. — Да и нечего там вспоминать, Озгюр. Ничего хорошего!

На щеках купца заходили желваки.

— Ты считаешь, я не должен знать?

Володарович упреждающе поднял руку:

— Я считаю, что не надо Хадиль напоминать о том ужасе, который она пережила. Я считаю, что лучше видеть её улыбки и слышать её смех, чем утешать после ночных кошмаров. Я считаю, что для всех станет лучше, если она забудет прежнюю жизнь!

— Но!..

— Мы с Ланом отомстили тем, кто обидел её. Их души в Пекле и, надеюсь, останутся там навсегда. А ты сейчас можешь помочь этой девочке стать счастливой. Показать, что её любят и ценят!

— А я? Я ведь тоже нуждаюсь в любви и женской ласке.

— Ты разберись вначале: тебе женская ласка нужна или любовь Хадиль, — осёк приятеля Володарович. — За Хадиль придётся побороться, Озгюр.

Мужчина посмотрел на напряжённую девушку и забрал браслет.

— Давай сделаем так: я положу его в эту шкатулку, и мы подождём более подходящего момента для подарка.

Услышал рядом вздох облегчения и грустно улыбнулся.

— Как ты сюда добралась?

— Пришла, — просто ответила Хадиль.

— И Умут отпустила?

— Она не знает.

Анак Дайли укоризненно покачал головой:

— Ещё лучше!

Он открыл дверь и вывел Хадиль на улицу. Девушка догадывалась зачем: сейчас купец наймёт паланкин и отправит её домой. Мужчина действительно позвал носильщиков…

Хадиль села на мягкую подушечку и сглотнула, не понимая, почему внутри всё болит, почему так хочется плакать. А паланкин чуть дрогнул, начиная движение по базарным улицам. Девушка выглянула в узкую щель. Заметила, как закрылась дверь за мужчиной, и вытерла брызнувшие слёзы…

Когда Хадиль вбежала в лавку, Озгюр стоял возле прилавка, опираясь руками о массивную столешницу. Он даже не обернулся на стук двери. Девушка схватила его руку и прижала к щеке.

— Я стёрла улыбку с твоих губ, а она дороже всего золота и самоцветов в этой лавке.

— Хадиль…

Озгюр повернулся, но едва обнял девушку за плечи, почувствовал, как она каменеет, как бледнеет лицо. Он тут же отступил.

— Я не буду тебя торопить. Я просто буду рядом столько, сколько нужно тебе.

— Ты говорил с Радомиром? — догадалась Хадиль.

Мужчина кивнул:

— У тебя хорошие друзья.

— Он больше, чем друг, — восхищённо улыбнулась девушка, даже не догадываясь, как ранит этим купца, влюблённого в неё. — Радомир сделал то, что сделал бы мой отец, если бы был жив. Он вылечил меня после…

Хадиль резко замолчала. Озгюр очень хотел узнать, что же с ней случилось. Подспудно он догадывался, что дело в мужчине, и остальное вырисовывалось само собой. Жестокость в обращении с женщинами в княжестве встречалась довольно часто. Многие гетайцы были убеждены, что жёны существуют только для их ублажения и рождения детей. Сам анак Дайли предпочитал добиваться желаемого улыбкой и комплиментами: в постели его не заводили перепуганные скромницы с судорожно сжатыми ногами. Озгюр предпочитал более чувственные, изысканные утехи, где мужчина и женщина на равных хотели удовольствия и доставляли его друг другу. И единственный случай, когда купец не получил желаемого, стоял сейчас рядом.

— Главное, ты вернулась… Значит, у меня есть надежда.

Хадиль прижалась губами к его руке.

— Спасибо! Я думала, что знаю о страхе всё. Но оказалось, что… Страшно смотреть тебе в спину, когда ты уходишь, и знать, что не обернёшься!..

Озгюр зажмурился и застонал:

— Дай мне сил, великий Род!..

Но поцеловать девушку не успел: с грохотом распахнулась дверь, и на пороге появилась разгневанная Умут:

— Растерзаю!

— Кого? — уточнил мужчина, приобнимая вздрогнувшую Хадиль.

— Всех! — Умут, понемногу приходила в себя. Она хмуро посмотрела на девушку: — Ты чем думала, милая, уходя на базар, никого не предупредив? А если бы с тобой что-то случилось, что бы я Радиму сказала?

Хадиль виновато потупилась:

— Я рассчитывала быстро вернуться.

— От Озгюра?.. Быстро вернуться? — женщина со смешком глянула на недовольного приятеля и поцокала языком: — Хадиль, Хадиль, что люди скажут? Одна ходишь по городу, в лавке обнимаешься с неженатыми мужчинами…

Анак Дайли перехватил проницательный взгляд Умут и попросил возлюбленную оставить их, шепнув на прощание:

— Не волнуйся, всё сказанное больше относится ко мне. Я разберусь, а ты сходи в лавку напротив, там продают чу́дные платки и ленты для волос.

Хадиль в сопровождении помощника купца вышла. Делая вид, что выбирает костяные гребни, то и дело поглядывала в окно ювелирной лавки.

А там немного поиграли в гляделки. Потом Умут поинтересовалась:

— Озгюр, что это с тобой? Али не здоров?.. Раньше тебе хватило бы половины этого времени, чтобы уговорить вдовушку Хадиль.

— А ты всё переживаешь, что мне тебя уговаривать не пришлось?

Вот за что Умут терпеть не могла купца, так за такие фразы, после которых хотелось обидеться и надавать ему по физиономии.

— Ну ты и наглец!

— С кем поведёшься, уж не обессудь! — мужчина вдруг стёр с лица язвительную усмешку и серьёзно посмотрел на подругу: — Как догадалась, что Хадиль здесь?

— А где она ещё могла быть, особенно после того, как отказала тебе и всю ночь в подушку проплакала?.. Пока вы с Радимом и Ланом горе запивали.

— Да ничего мы не запивали. Так, пожаловались друг другу чуток на беспросветную бабью глупость, — Озгюр присел на стульчик и кивнул на соседний, приглашая Умут.

Та вздохнула, но подошла:

— Сучий сын! До сих пор не понимаю, почему тебя терплю!

— Сам часто думаю: какой мне прок каждую седмицу обидные прозвища от тебя выслушивать?

Помолчали немного.

— В самом деле жениться хочешь?

— Хочу, Умут.

— Совсем сдурел! — женщина покачала головой. — А ты хоть поинтересовался кто она, откуда?

Купец чуть напрягся:

— Я уже понял, что Хадиль из простых людей.

— Но тебя это не остановит?

— Я и сам не из знати: мне чистоту крови беречь не надо.

Умут усмехнулась.

— Ладно, жених, посмотрим, что можно сделать. Я одно поняла со слов Радимчика: они решили оставить девушку здесь. Так что тебе лучше со мной дружить…

Когда Хадиль и помощник купца вернулись, тётушка выглядела донельзя довольной, а вот Озгюр пребывал в мрачной задумчивости. Девушка настороженно спросила у него:

— Как прошёл разговор?

— Непросто.

Сияющая Умут перебила их:

— Хадиль, дорогая, нам пора. Озгюр, так я загляну к тебе после обеда?

— Куда я денусь?!

По дороге домой тётушка рассказала гостье, что волхвы уже вернулись и сейчас собираются в загородный дворец Ильяса посмотреть ту самую фреску. Но Хадиль слушала женщину краем уха, всё ещё переживая случившееся на базаре. Девушку больше не терзала совесть за дорогой подарок и отказ. И в то же время она радовалась, что увидит Озгюра вновь.

А в доме их встречала Огнеяра.

— Как же так? Почему не предупредила? Мы волновались!

— Всё хорошо, Огня! — Хадиль обняла альвийку.

Тётушка почти сразу же уехала во дворец. Ещё накануне женщина поняла, что Ильяс хочет ей что-то рассказать. Умут ценила расположение князя и не собиралась его терять, даже если мужчине взбрело в голову обсудить с ней покупку нового жеребца. Она ошиблась: Ильяса волновали вопросы куда серьёзнее. Женщине пришлось задержаться. А потом сразу из дворца наведаться к нескольким не самым простым и законопослушным жителям Инасии. К Озгюру Умут попала уже вечером. Купец как раз закрывал лавку.

— Я уж думал, мне сегодня повезёт!

— Тебе повезёт, Озгюр! Поехали к нам на ужин. Поговорим дома, заодно со своей ненаглядной увидишься.

Но поговорить им в этот вечер так и не удалось. Умут увидела распахнутые ворота и сразу поняла: что-то случилось. Она торопливо выскочила из повозки и побежала в дом. Анак Дайли немного задержался рядом с окровавленным привратником.

— Что здесь произошло? — женщина подскочила к перепуганным служанкам.

— Ворвались воины!.. У них были платки на лицах! Они увезли Хадиль и Огнеяру.

— Хайдар, — прошипел Озгюр, не сомневаясь ни минуты, кто мог скрываться под чёрными платками.

— Во дворец! — Умут бросилась к выходу.