Сделай сам 3

Глава 22 Титаник. Начало

— Задали мы им, конечно, перцу, господин Яковлев, — активно тряс мне руку Брюс Исмей — председатель и директор-распорядитель «Уайт Стар Лайн», компании-владельца «Титаника», совместно с которым я наведался в страховой зал биржи Ллойда в Лондоне.

Тут ему действительно имелось с чего петь дифирамбы и в мой, и в свой адрес. Ведь на момент нашего визита общая сумма вообще всех действующих страховых полисов лондонского Ллойда, что на суда, что на их грузы, не превышала 4 миллионов фунтов стерлингов. И тут к ним заявились мы такие оба двое! Богатые, красивые и, главное, желающие жить в полнейшем спокойствии за сохранность своего имущества!

Сперва мистер Исмей, распевшись сладкоголосым соловьём, в течение целых трёх часов на весь зал рекламировал «Титаник», как нечто априори непотопляемое. В результате чего застраховал его на целый год вперёд на 1 миллион фунтов стерлингов, заплатив за это лишь 0,75% от суммы страховки. А после уже я кинул разгорячённому народу клич, мол — «Кто хочет на шару заработать много денег, джентльмены?».

Джентльмены много денег заработать пожелали все! Ведь я платил им в сумме аж 80550 фунтов не за целый год эксплуатации судна, а всего-то за 7 дней нахождения в пути моих 80 тонн золота, перевозимых, как их тут часами прежде убеждали, на совершенно непотопляемом новейшем лайнере.

К тому же перевозился мой груз под присмотром, читай — под вооружённой охраной, огромного российского боевого корабля! Естественно, неофициально и негласно. Тот как бы на учениях пребывал. Просто почему-то капитан «Яковлева» решил вот в Англии подзадержаться малость, раз уж мой личный теплоход столь неудачно захромал. Кто же тут из флотских адмиралов честно скажет, что подвязался за немалую деньгу немного подкалымить на какого-то банкира? Вслух о таком не станут говорить уж точно! Но все и всё прекрасно понимали, что к чему.

Вот так за один не сильно пригожий мартовский денёк мы более чем вчетверо увеличили ёмкость морского страхового рынка Англии. На 300, блин, процентов, ё-моё! Всего лишь одним судном с его грузом!

Хотя, терзали меня смутные сомнения, что эти самые джентльмены с биржи Ллойда, буквально только что с улыбками акул капитализма передававшие мне в руки свои многочисленные страховые расписки — кто на 10 тысяч фунтов, кто на 50 тысяч, кто на 75, а кто и на все 500, впоследствии аж массово прикинутся банкротами, либо просто дурачками, лишь бы только не платить свой долг.

Но на сей счёт и у меня имелись уже мысли. Дюже дельные, как я предполагал! Зря, что ли, за прошедший год мы с папа́ со скрипом, скрежетом и даже с матюгами, согласовали-таки у себя в России с целым рядом адмиралов и не только с ними тот конечный вид дредноута, постройку которого гипотетически мы сможем профинансировать для РИФа за свой счёт?

Совсем не зря! А на пожарный случай!

Да, лично я пустил бы денежки на технику иную — в разработку и постройку тех же танков, наконец. Но вот отец — он ведь моряк патриотичный до мозгов своих костей и потому пришлось пойти ему на встречу в этом вот вопросе. Тем более что денежки по факту были ведь его. Я ж всё ещё его наследник — один из четырёх, а не партнёр солидный с равной долей.

Единственное, сроки мы пока ни с кем не согласовывали вовсе, оставив сей вопрос подвешенным до несколько иных времён. Я ведь для свершения своей афёры вытащил из общего фамильного кармана почти всё, что было честно заработано за весь минувший год. Год, стоило отметить, вышедший рекордным! На всех заводах скопом, где мы входили в список совладельцев, было выпущено в общей сложности 487342 автомобиля и 5812 тракторов. Чуть-чуть до половины ляма не добили! Вот! Есть чему гордиться, а всем прочим конкурентам — с чего плакать!

— Мы оба задали им перцу! Значит, оба молодцы! — устало улыбнувшись, ответил я на рукопожатие Исмея, после чего мы с ним довольные друг другом, но изрядно уставшие за этот донельзя суетный день, расстались, поспешив занять места в салонах своих автомобилей.

Как я прекрасно знал, Брюсу ныне предстояло срочно нестись на поезде в порт Саутгемптона, чтобы разруливать там ситуацию с грядущей бункеровкой «Титаника» топливом из угольных ям всех прочих судов его компании в связи с очередной внезапно начавшейся забастовкой портовых угольщиков, тогда как у меня также имелись собственные неотложные дела.

Ещё до отбытия лайнера курсом на Нью-Йорк, что должно было случиться только через 10 дней, мне кровь из носа требовалось лично проконтролировать эвакуацию с земель Великобритании реального золота из нашего банковского хранилища. Всех восьмидесяти тонн!

Возможно, здесь я уже перестраховывался сильно-сильно. Но, случись вдруг мне оказаться на месте тех же страховщиков, то самым первым делом при получении вестей о гибели «Титаника» я бы обвинил какого-то там русского банкира в подлоге ценного груза и попытался бы прорваться с подкупленной полицией в его банк, дабы порыться в скрытых бронированными дверями закромах.

Причём, проделал бы всё это не столько для обнаружения реального золота, чего сейчас так опасался я, сколько с целью «совершенно неожиданного» выявления там какого-нибудь «случайно забытого русским мошенником» ящика с поддельными золотыми слитками. Естественно, прозорливо и незаметно притащенными с собой на этот самый обыск. Мы ведь в стране английских джентльменов, ё-моё! Тех самых, что меняют правила игры по собственному разумению, когда не видят в ней своей победы! Что стоит всегда помнить мне! Да и не только мне!

И, вот уверен по какой-то я причине, что все английские суды, несомненно, встанут в данной ситуации на сторону своих страховщиков, чтоб только не лишать Британию таких огромнейших активов, какие я мечтал стрясти с её страховщиков.

Во всяком случае, я б сам так точно поступил, лишь бы не отслюнявливать из своего кармана какому-то залётному парнишке аж 10 миллионов и 740 тысяч фунтов стерлингов! На минуточку — ⅛ часть вообще всех находящихся в хождении английских государственных банкнот! Так что ещё и банк совсем прикрыть на время необходимо тоже было.

— Может всё же возьмёте с собой на «Титаник» побольше людей? — завёл уже привычную шарманку Михаил, стоило мне только с комфортом разместиться на заднем диване своего лимузина.

— Сам же понимаешь, что народу у нас слишком мало, — в который уже раз привёл я контраргумент. — А тех, кого можно ввести в курс дела — и того меньше. Не просто же так меня предупреждают очень серьёзные люди с самого верха, что всё это золото захотят украсть в пути! И кражу эту тщательно организуют отнюдь не мелкие воришки с улицы, а такие личности, которые ни при каких обстоятельствах, даже если будут пойманы с поличным за руку на месте преступления, не попадут под суд, — навёл я тени на плетень. Естественно, не просто так, а дела ради.

Мне справиться с такой аферой одному никак не виделось возможным. Ну вот вообще никак! Физически не потянул бы находиться тут и там, и сразу, блин, везде одновременно. Потому пришлось в какой-то доле привлекать ближайших мне телохранителей, проверенных и временем, и прочими делами. Однако ж, не раскрывая даже им всей правды до конца. Да и кто бы мне поверил так-то, начни я рассуждать об айсбергах, «теориях масонских заговоров» и тонущем громадном корабле?

Так что для моих людей всё происходящее с фамильным «золотым запасом» являлось лишь частью операции по дезинформации потенциальных наглых высокопоставленных воров положивших глаз на наше семейное золотишко.

Для всех своих я сочинил легенду, что мы тайно будем на протяжении ближайших 7 дней незаметно выносить из банка заранее подготовленные поддельные слитки, грузить их столь же тайно в арендованный фургон и везти обратно на борт «Алексея Яковлева». И всё это мы будем делать якобы с той целью, чтобы те, кто прежде наводил на нас придуманных мною ворюг, и типа продолжает наводить их и поныне, за нами проследил да и подумал, что это-то как раз реальные мои активы, а на «Титанике» — фуфло.

Да, может тут я сильно переигрывал аж самого себя. Но мне такой подход был крайне необходим, чтоб даже люди из числа совсем своих и самых ближних ближников впоследствии искренне верили в нахождение драгоценного груза на борту «Титаника». Всё потому, что в столь «интимных операциях» не может наблюдаться мелочей.

Именно по этой причине в своё время я лично в подвале снятого близ Лондона поместья заморачивался на протяжении нескольких месяцев с покрытием всех 19536 свинцовых слитков очень тонким слоем золота да выбиванием на них положенных им номеров и проб. Ведь в таком щепетильном деле, как ограбление британской банковской системы, можно было верить лишь только самому себе.

В следующий же раз мне довелось увидеть Брюса Исмея на погрузке в трюм «Титаника» моего «свинцового сокровища», которое доставили в порт Саутгемптона на специальном сильно охраняемом товарном поезде. А по душам поговорить сподобились и вовсе лишь на второй день после отплытия из Англии, когда мы покидали рейд последнего промежуточного пункта остановки — ирландский город Корк.

Отныне впереди нас ждал либо не умолкающий даже ночью Нью-Йорк, либо безмолвный айсберг.

— Как вам путешествие, дорогой Александр? — испросив дозволения у меня и моих нынешних собеседников, с которыми я успел сойтись на борту лайнера, присоединился к нам внешне сильно всем довольный директор-распорядитель «Уайт Стар Лайн».

— Честно говоря, уже не столь внушает оптимизма, как ещё парой дней назад, — даже не попытался я скрыть своего скепсиса. Причём не из какой-либо врождённой вредности, а потому что выражать беспокойство мне действительно имелось с чего. Ведь одно дело — когда смотришь художественный фильм о гибели «Титаника» и совсем другое — когда получаешь возможность сам оценить на месте абсолютно всё своими глазами и ушами.

— Отчего же? — тут же уточнил наш новый собеседник, проявляя жгучий интерес. Ведь чего-чего, а, к примеру, негативного отзыва в газетах о своём самом совершенном лайнере от персоны моей высоты полёта ему бы не желалось видеть никогда.

— Вы знаете, Брюс, — отставив кружку горячего чая на небольшой столик, я поплотнее закутался в своё утеплённое пальто, — в котельных отделениях вашего лайнера, как оказалось, трудятся кочегарами немало поляков. А они, как бы ни желали того не признавать, но большей своей частью знают русский. Пусть далеко не идеально, но в общем смысле мы с поляками понять друг друга вполне можем. И вот, представьте себе моё ощущение, когда ко мне в каюту влетает полчаса назад один из моих охранников и с выпученными глазами докладывает, что, согласно добытым им сведениями, мы, оказывается, не первый день горим. Вы представляете? Горим!

— А мы горим? — как-то даже изумлённо воззрился на меня едва не подавившийся своим кофе майор Батт, являющийся военным помощником нынешнего президента США, отчего и мог себе позволить путешествовать 1-ым классом на подобном лайнере. А чего не позволить-то, ежели за государственный счёт?

— Ага. Горим, — небрежно бросил я ему в ответ на своём далеко не идеальном французском. — Уже дней десять кряду, между прочим! Точнее говоря, мы-то с вами горим всего лишь второй день, с той самой минуты, как поднялись на борт «Титаника». Тогда как на самом лайнере пожар начался в первых числах апреля и до сих пор бушует где-то там, внизу, — постучал я подошвой своих ботинок по деревянному настилу палубы. — И как только с таким-то неприятным сюрпризом «Титаник» вообще смог пройти проверку у комиссии Министерства торговли Великобритании прямо перед своим выходом в первый рейс? А? — очень хитро улыбнувшись, воззрился я на сильно так заёрзавшего судовладельца, чья фигура моментально оказалась под перекрёстным обстрелом взглядов четырёх мужчин.

Об этой английской организации и её правилах я был прекрасно осведомлён, поскольку она то и дело проверяла наши теплоходы, выискивая там всяческую крамолу. Ведь мы являлись хоть пока и мелкими, но всё же конкурентами британским судовладельцам, отчего их отношение к нам всегда было уж очень строгим. Валить в наглую не валили, но за малейшее нарушение могли дать «чёрную метку», с которой в портах Великобритании нам делать точно было б нечего.

— Кхм-кхм, — не смог ответить ничего конкретно и лишь поправил ставший вдруг давить на горло воротник своей рубашки мистер Исмей. Расстёгивать его он, понятное дело, не стал, поскольку мы все сейчас сидели в ничем не обогреваемом помещении судового кафе «Парижанин», а погода на улице стояла не сказать что тёплая. Всё же ещё только середина весны! И не экватор здесь, а северное полушарие! Плюс из-за сильной влажности по ощущениям тут было около нуля, хотя на самом деле чуть теплее. Но только чуть!

— И вы вот так спокойно об этом говорите? — тем временем, пока мы перекидывались с Брюсом взглядами, полнящимися совершенно разных эмоциональных оттенков, вступил в беседу друг майора — знаменитый скульптор и художник Фрэнсис Миллет.

— Ну да, — лишь слегка пожал я плечами в ответ, переведя своё внимание на Фрэнсиса. — Ведь я хоть до сих пор недоучившийся, но по образованию тоже инженер-судостроитель, как и мистер Эндрюс, — обозначил я лёгкий поклон, скорее даже кивок, в сторону ещё одного моего собеседника, который любезно согласился провести мне экскурсию по своему судну ещё в самый первый день, как только мы отчалили от Саутгемптона. И, да, по своему́. Ведь он со своим дядей были главными конструкторами «Титаника» и двух его систершипов. — А потому имею определённые понятия о том, чем страшен пожар в угольном бункере для парохода.

— Хм. Господа. А не просветите ли на сей счёт нас, сухопутных вояк? — откашлявшись и нормально отхлебнув свой кофе, испросил должных пояснений Арчибальд Батт. Причём сделал это совершенно ровным и спокойным тоном, не выказывая ни малейшей капли нервных ноток в своём голосе.

— Так-то я тоже сухопутный кры… э-э-э воин, — хитро ухмыльнулся я в ответ. — Но с дозволения создателя и владельца нашего лайнера могу пояснить, как своё собственное спокойствие, так и некий негатив, что проскочил в моём общении с господином Исмеем.

— Извольте, — галантно разрешил мне Брюс и за себя, и за конструктора.

— В таком случае, возможно, я вас удивлю, господа, но пожары в угольных бункерах пароходов происходят сплошь и рядом, — принялся рассказывать я лекторским тоном то, что знают абсолютно все судовладельцы. — Не удивлюсь, если одновременно с «Титаником» сейчас во всех морях и океанах то же самое происходит на бортах ещё пары сотен судов.

— То есть, явление это массовое и постоянное? — уточнил изрядно впечатлённый данным фактом Миллет.

— Да. Так оно и есть, — тут же подтвердил я высказанное уточнение. — А потому считается не столько страшной аварийной ситуацией, сколько жизненной проблемой моряков. Вот взрыв скопившихся в бункере угольных газов — это уже очень страшно. Пароход на дно не отправит, но люди в котельном отделении с большой вероятностью могут погибнуть и после судну потребуется длительный и дорогой ремонт. А возгорание угля… — слегка скривившись и махнув рукой, как на нечто не стоящее нашего внимания, я снова потянулся к кружке с чаем.

— Тогда с чего же вы изволили тут выдвигать претензию мистеру Исмею? — всё же пожелал разобраться в ситуации майор.

— Претензию я выдвинул за скупердяйство. И не обижайтесь на меня, Брюс! — отсалютовал я своей кружкой надувшемуся, словно мышь на крупу, судовладельцу. — Говорю, как есть! Вместо того, чтобы затопить тот самый бункер и тем самым прекратить горение, компания-владелец «Титаника» предпочла спасти как можно больше стоящего немалых средств угля. И все эти дни, что длится пожар, трюмные матросы таскали на своём горбу мешки с углём из бункера, внизу которого активно тлеет уголь, в какой-то из соседних бункеров.

— Значит, серьёзной опасности нет? — благосклонно приняв моё пояснение, всё же уточнил Арчибальд.

— С одной стороны — пожалуй, что и нет, — согласно кивнул я ему в ответ. — С другой же стороны, столь многодневное горение или даже тление угля в бортовом бункере с одновременным охлаждением внешней обшивки судна плещущейся за его бортом водой, несомненно, уже привело к необратимому изменению прочностных характеристик пострадавших от постоянного перепада температур листов стали. Они просто физически не могли не стать очень-очень хрупкими. И впоследствии могут просто лопнуть по всей своей длине от банального изменения температуры всё той же забортной воды. Вот станет она ниже градусов на восемь-десять чем сейчас, и тут же пойдут трещины гулять по всей этой обшивке. А это в свою очередь может в итоге привести к затоплению одного из котельных отделений. В лучшем случае одного! Поскольку, увы, вся якобы непревзойдённая защита от затопления «Титаника» на самом деле конструктивно устарела уже на четверть века. К примеру, используя точно такой же подход, лет 30 назад построили британский эскадренный броненосец «Виктория», который едва ли не мгновенно затонул в Средиземном море вместе с почти всем экипажем в результате получения всего одной подводной пробоины. Потому уже лет двадцать точно боевые корабли никто таким вот образом не строит.

— Позвольте с вами не согласиться, мистер Яковлев! — тут уже не смог смолчать создатель лайнера, который разве что не трясся от негодования. Ну а кому бы понравилось подобное охаивание своего труда? — В проекте «Титаника» заложена возможность гарантированно оставаться на плаву даже при затоплении двух любых отсеков! А если говорить о самых малых из них — носовых или кормовых, то вовсе четырёх!

— Тогда нам совершенно не о чем всем волноваться! Правда? — на сей раз я отсалютовал кружкой конструктору.

— А в чём состоит ущербность указанной вами защиты против затопления? — видимо, не желая прерывать интересный и слегка «острый» разговор, подлил маслица в огонь майор.

— Если привести очень простой пример, то современная защита — это закупоренная бутылка. А та, что у «Титаника», — вновь звучно припечатал я подошвой ботинка по палубе, — это кружка, — в который уже раз отсалютовал я своим чаем. — Пустите болтаться по волнам оба этих сосуда и посмотрите, кто из них утонет и как быстро. У вас, кстати, каким образом прикреплен настил? — совершенно неожиданно для всех резко сменив тему, поинтересовался я у создателя лайнера.

— Все доски притянуты скрытыми болтами с гайками к стальной палубе, — обиженно буркнул тот, явно желая вовсе поскорее покинуть моё общество, которое ещё минут пять назад считал более чем удачным для себя.

— Хреново, — только и осталось, что протянуть мне по-русски, так как эта новость действительно была… хреновой.

— Что, простите? — понятное дело, не понял меня никто.

— Плохо, говорю! — вновь пришлось мне перейти на французский. — Очень плохо!

— Отчего же? — тут же вскинулся Томас Эндрюс младший, словно взъерошенный готовый к бою воробей.

— Уж больно капитально вы этот самый настил прикрепили, — по-хорошему так усмехнулся я ему. — Одним рывком не оторвёшь! Придётся прилагать усилия!

— Я, кажется, совершенно потерялся в мыслях, — аж помотал своею головой вновь вступивший в вёдшуюся беседу скульптор. — А зачем его вообще срывать?

— Так тут ведь только 20 шлюпок на борту имеется! — как на блаженного, посмотрел я на своего собеседника. И тут же уточнил для ничего не понимающих «гражданских». — В них в случае несчастья хорошо если треть всех пассажиров влезет! Только женщины и дети! Остальным же — то есть нам всем с вами, господа, останется на выбор: либо мучительно погибать в холодных водах Атлантического океана, либо шустро строить хоть какой-то плот. Хотя, замечу, лично я рассчитываю вовсе не познать таких забот, отдавая должное несомненному высочайшему качеству постройки самого «Титаника», — отдал-таки я должное обоим хмурым англичанам, — профессионализму его экипажа, ну и моему негласному сопровождению, которое, уверен меня точно не подведёт.

— Кстати говоря о нём! А где ваш крейсер-то? Уж два дня его не видно!…