Сделай сам 3

Глава 18 Где мир и где я!

На удивление, начавшийся со столь ошеломительных новостей 1910 год в итоге оказался для нашей семьи каким-то «пресным» что ли на события. Иль это я уже зажрался откровенно, став этаким адреналиновым наркошей?

Нет, так-то в мире и стране много чего происходило, о чём виделось возможным посплетничать по вечерам в компании хороших друзей или же любящей семьи.

В Королевстве Венгрия, к примеру, началась серьёзнейшая внутриполитическая грызня за главенство в новом правительстве. Уже не в первый раз в Будапеште сторонники автономии в составе Двуединой монархии противостояли сторонникам полной независимости королевства. Эх, жаль, не вышло мне там подлить свеженького маслица в огонь. Банально не разбирался в этой их венгерской кухне — кто там кем являлся и за что в итоге ратовал.

Вот гуляш — это другое дело! Мнямка! Это я понимаю!

А всё остальное… Увольте! Не моё! Да и дома повседневных дел хватало выше крыши. Как-то не до заграничных поездок стало в нонешнем году.

В Германии тем временем случилось своё собственное «Кровавое воскресенье», когда берлинская конная полиция принялась втаптывать в брусчатку рабочих, вышедших на демонстрацию за отстаивание своих избирательных прав.

Только по официальным данным на месте произошедших столкновений было впоследствии обнаружено 34 раздавленных ногами и копытами трупа демонстрантов. А сколько там смертей произошло на самом деле, мгновенно постарались засекретить, как и потери самой полиции от ведшейся по ней из толпы стрельбы. Ибо вот такое безобразие на хвалёный немецкий орднунг было не похоже совершенно. А если не похоже — то и быть того не могло априори! И точка!

Американцы опять же шустренько ввели свои вооруженные силы в очередную страну. На сей раз — в Никарагуа, где правительство США активно поддерживало повстанческие силы. Чтобы, значит, никто, кроме самого Вашингтона, даже думать не смел о строительстве какого-то там «Никарагуанского канала» из Атлантики в Тихий океан! Нет уж! Не после того, как США уже успешно захватили и присвоили себе все земли в «зоне отчуждения» активно строящегося «Панамского канала»! Кто-кто, а конкуренты им уж точно были не нужны на этом архиважном поприще!

Япония, сохранившая за собой по результатам Русско-Японской войны полнейшее доминирование в Корее, наконец, перестала играть на публику в бирюльки и громогласно объявила на весь мир об официальной аннексии этих территорий, что тут же привело к многочисленным антияпонским акциям протеста по всему Китаю.

Правда, отправляться воевать за эти якобы свои исторические земли, изрядно разобщённые вооружённые силы Империи Цин отчего-то не спешили совершенно. Видать, в Пекине реалистично осознавали свою полнейшую неспособность решить это дело военным путём. Потому пока лишь поднимали громкий вой на дипломатическом фронте, да разжигали ненависть толпы. Пусть лучше свой народ ненавидит кого-нибудь другого, лишь бы не собственное правительство, что было не способно ни на что.

А наши дипломаты, как и многие другие, на то дело лишь плечами пожимали в ответ на возгласы китайцев. Нас, мол, это вовсе не касается. Никто в России ныне явно не горел желанием вновь сходиться в сражениях с подданными императора Муцухито. Особенно за чужие интересы! Свои бы хватило силёнок защитить!

Всё же к 1910 году Тихоокеанский флот серьёзно так урезали в количестве вымпелов, вернув обратно на Балтику наиболее современные и сильные броненосцы РИФ. Так что в Порт-Артуре ныне квартировали всего полдюжины подремонтированных «старичков» нашего броненосного линейного флота и оба крейсера типа «Баян». Плюс канонерки с бронепалубниками и всякой устаревшей миноносной мелочью. Что, честно говоря, изрядно обновлённому Императорскому флоту Японии было на один зубок. Но выбора особого в подобном распределении военно-морских сил у нас уж точно не имелось. В Балтийском море тоже требовалось активно демонстрировать свою боевую мощь, что было не по плечу всевозможным безбожно устаревшим кораблям, переведённым в разряд учебных как раз таки по причине своего полнейшего устаревания. А вот девятке весьма достойных до-дредноутных броненосцев, подкреплённых лучшими во флоте крейсерами, — вполне себе по силам.

Княжество Черногория в этом году тоже решило не стоять на месте и провозгласило себя королевством, тогда как Королевство Португалия исчезло с политической карты мира. Ему на смену пришла Первая Португальская республика.

Не зря, ой не зря в 1908 году революционеры-республиканцы застрелили местного короля — Карлуша I, и его наследника, оставив монархистам в качестве единственного «знамени» лишь 19-летнего принца Мануэля — младшего сына убитого короля. Который, как ни старался, не смог оправдать надежд своих сторонников и в итоге был вынужден бежать в Лондон, спасая свою жизнь.

По сути, в Португалии произошло именно то, к чему я старался подвести ситуацию в Австро-Венгрии, когда «снимал с игровой доски» фигуру Франца Фердинанда.

Или же тут кто-то мог подумать, что это только я один стреляю в местных небожителей? Как бы не так! И без меня желающих с лихвой хватает!

Но самое главное заключалось не в том, что случилось в мире, а в том, чего не случилось!

А не случилось нынче сходки крупнейших финансовых воротил и членов Министерства финансов США в здании очень пафосного и очень закрытого клуба «Джекилл-Айленд» на острове Джекилл! Ведь именно там в истории моего прошлого мира в ноябре 1910 года было тайно согласовано дать ход программе утверждения в Конгрессе США проекта ФРС. Тайно — ибо все собравшиеся чётко понимали, что конгрессмены в большинстве своём будут выступать резко против появления подобного частного финансового монопольного органа управления национальной валютой страны. Чуть струсили банкиры, опасаясь слежки за собой. Никто ведь из них не хотел, чтобы именно на него все немцы мира смотрели волком и желали допросить с пристрастием по очень щекотливому вопросу убийства Вильгельма 2. Тут требовалось время — год иль два, чтоб улеглась волна расследования. Чай кайзер — не какой-то там заштатный португальский королёк, который никому особо был не интересен. За кайзера могли спросить по полной так-то!

О чём я, правда, не догадывался совершенно, поскольку в зону моего внимания такая информация никогда не попадала. Но вот о чём мне точно было хорошо известно — так это о постепенном нарастании «количества рейсов чёрных хвостатых бестий» между монархическими домами и крупнейшими банковскими кланами.

То моё скандальное интервью не только многократно увеличило продажи «Нью-Йорк Американ» и подняло волну истового негодования в очень многих кругах, но и создало великолепную питательную среду для роста уровня недоверия между теми, кто полагал себя хозяевами мира и теми, кто желал себя таковыми полагать.

С чего мне это было известно? Да с того, что к папа́ во время одной неформальной встречи по осточертевшему мне вопросу очередного «добровольного пожертвования» нашей семьи на постройку флота напрямую обратился император, желая уточнить условия открытия в нашем «Русско-Американском торгово-промышленном банке» ряда счетов на имена своих детей. Для начала!

Что-то после гибели «кузена Вилли»[1] перестало ему нравиться держать у наших германских конкурентов многие миллионы рублей, составляющих наследство его потомков.

Как ни крути, а это уже был звоночек! Причём для нас, таких красивых, тоже! Ведь наш молодой частный банк сочли весьма достойной копилкой «для своих» на самом высшем уровне страны! Что в свою очередь давало нам определённую протекцию от действий всяких нехороших лиц, активно так облизывавшихся на наше личное финансовое учреждение. А таковых, увы, хватало! Но Павел Рябушинский там умело отбивался и сам удачно бил в ответ, что по репутации, что по карманам оппонентов.

На этом фоне то, что происходило в нашей небольшой и дружной семье, а также в нашей личной промышленной империи, конечно, выглядело блекло. Но, кто бы знал, насколько это всё на самом деле было важно в канве всего мира!

Так, очередные упавшие в январе месяце в общий яковлевский карман десятки миллионов долларов, франков, марок и рублей — как дивидендов с разных акций/облигаций, так и лицензионных отчислений, позволили, к примеру, профинансировать в полном объёме своевременное завершение строительства Волховской ГЭС.

Сколько там ушло у СССР на эту же самую стройку? 8 лет до пробного пуска первых трёх гидротурбин? У нас на то же самое ушло 4 года. И все 10 турбин, включая две вспомогательные для собственных нужд станции, должны были войти в эксплуатацию уже до конца года. Что называется — почувствуйте разницу.

Да, всё понимаю, сейчас у нас не существовало забот, связанных с послевоенным развалом промышленности всей страны и с активной революционной ситуацией в оной, как не имелось и неразрешимых проблем с финансированием всего проекта в целом. Технику опять же к стройке привлекли новейшую и в очень значимых объёмах. Но всё равно с нашей стороны это был самый настоящий подвиг!

И подвиг этот заключался не только в том, что вышло отмахаться от всех, кто пытался активно вставлять нам палки во все возможные колёса! Он также заключался в параллельном финансировании и осуществлении такой же точно по объёму стройки в Нарве.

Пусть нами там не был повторён проект времён Советского Союза, и потому вышло обойтись без насыпных дамб, имеющегося природного перепада высот хватило, чтобы запустить в работу станцию ничуть не меньшей мощности, чем Волховская ГЭС. Что там высота построенной плотины составляла 13 метров, что здесь. И на двоих они при запуске в эксплуатацию всех гидротурбин обещали выдавать не менее 120–140 МВт. А то и больше! Считай, что электричества на полсотни тысяч рублей в день! Что было почти вдвое больше изначально ожидаемого!

Акцентировал же я внимание на Волховской ГЭС лишь потому, что для нас именно она была гораздо более важной в силу устройства вокруг неё «маленького Детройта» отечественного разлива. В котором, между прочим, уже 20 июля мы запустили в тестовую эксплуатацию столь долгожданный автомобильный конвейер! Что обещало дать под 5 тысяч новеньких машин отечественной сборки до конца года. Мизер — по сравнению с нашими возможностями в США, но для России — пока очень много. Нашлось бы, куда эти деть!

А вот с Великим княжеством Финляндским и Вуоксой в конечном итоге пришлось повременить. Ни сил, ни средств, ещё и на устройство там гидроэлектростанций, у нас банально не нашлось в загашнике. Ведь проведённые изыскания показали, что на этой реке с её притоками возможно было б возвести не менее 5 электростанций, каждая из которых по выработке электричества заткнула бы за пояс ту же Волховскую. Что было нам пока не по карману, прям, к гадалке не ходи.

Вот так приходит к человеку понимание, что можешь сделать ты, как богатейший подданный Российской империи, а что возможно сотворить большому государству — конкретно же Советскому Союзу. Прям начинаешь ощущать себя донельзя голодранистой козявкой.

Да и вообще, беспристрастно взглянув со стороны на сие наше достижение, я аж взгрустнул.

Ну, право слово! Чему тут, в самом деле, радоваться!

Построили 2 самых мощных по меркам сегодняшнего дня ГЭС?

С одной стороны — конечно, мы большие молодцы. С другой же стороны, по своим возможностям выработки электроэнергии, что Волховская, что нынешняя Нарвская не вошли бы даже в полусотню самых мощных ГЭС моей прежней России — той, что из начала XXI века. А уж если в расчёт брать СССР, то и в сотню, должно быть, не смогли бы пробиться.

Да, они всё же относились бы к крупным. Но находились бы в числе самых мелких из них, не считая совсем уж малых и всяких микро-ГЭС, питавших отдельные целлюлозно-бумажные комбинаты, деревни и колхозы. Тогда как при всём этом для нас здесь и сейчас являлись каким-то невероятнейшим достижением.

И от того мне делалось изрядно грустно. А когда мне становилось грустно, я начинал придумывать, чем эту грусть-тоску развеять. На страх врагам!

— Взрывать? — бросив на меня полный сомнений взгляд, в который уже раз за этот мерзкий ноябрьский пасмурный день уточнил Михаил, удерживая в руках подрывную машинку. — Точно взрывать?

— Нет, блин! Любоваться ею будем до скончания времён! — не выдержал я всё же его нравоучений и многочисленных попыток отговорить меня от очередной акции, что обещала влететь лично мне в копеечку, но при этом теоретически даровала немалые преференции в ближайшем будущем. — Взрывай!

— Ох, Александр Евгеньевич, — поджав губы, покачал тот головой, — с огнём играете! — Но, высказав своё мнение, всё же выполнил приказ и в полусотне метрах от нас, прямо на дороге, ведущей из столицы к постепенно оживающему Яковлевску, на воздух поднялись немалые массы мерзлого грунта, камней, а также оторванных частей моего лимузина.

— Отменно! — стоило только опасть поднявшейся в воздух грязевой взвеси, оценил я на глаз состояние своего подорванного «Превосходства» и, махнув рукой телохранителю с водителем, поспешил к изрядно пострадавшему автотранспорту.

— А биться головой обязательно? — забравшись вслед за мной в машину и пристегнувшись ремнём безопасности на своём «законном» месте, продолжил выражать своё недовольство мой главный телохранитель.

— Миша… — поджав губы, посмотрел я ему прямо в глаза, стоило только тому повернуть голову в мою сторону. — Я ведь не руки-ноги предлагаю вам самим себе ломать! И вообще! Пятьсот рублей! Каждому! — а это мне уже пришлось дополнить для Бориса, чтобы ему тоже не было обидно за целостность своего лица и угробленный лимузин — тот самый, что с год назад успешно пережил обстрел из револьверов. — Главное, говорите всем впоследствии одну и ту же версию! Ехали привычным маршрутом, — мы с папа́ теперь частенько катались в Яковлевск не на поездах, а на своих машинах. — Ничего необычного не замечали. И тут как рвануло! — С этими словами, я матюгнулся про себя, выдохнул и сам со всей дури треснулся лбом и бровью о ближайшую полированную деревяшку внутренней отделки салона, тем самым подавая личный пример своим людям.

Было ли мне при этом жалко лишаться изрядно пострадавшего от взрыва лимузина, у которого от организованного мною взрыва оказалась изуродована вся задняя часть?

Аж до слёз жалко и обидно! Тут невооруженным глазом было видно, что восстанавливать автомобиль — не имеет никакого смысла. Дешевле будет собрать новый. Что-то я тут с мощностью заряда динамита слегка перемудрил.

Но ставки были слишком высоки! Мне требовался «громкий» повод для скандала, чтобы в очередной раз обвинительно ткнуть пальцем в сторону… Нет! Совсем не Ротшильдов, как о том кто-то мог подумать! С Ротшильдами мы как раз очень даже полюбовно сговорились к немалому удивлению всех заинтересованных сторон. Да что там всех! Мы сами были в откровенном шоке!

Я этого не знал от слова — «вовсе», но Ротшильды, ещё начиная с 1906 года, искали, кому бы спихнуть за дорого все свои российские нефтяные активы. Причём спихнуть так, чтобы оставить за собой ту сбытовую сеть в Европе и Азии, а также танкерный флот, которые физически обеспечивали «окучивание» внешнего рынка.

Однако, каждый раз, как появлялся потенциальный покупатель, они не сходились в цене и условиях дальнейшего сотрудничества при реализации готового товара. Понятное дело, покупатель всегда желал выкупить контрольный пакет акций предприятий Ротшильдов как можно дешевле, плюс наложить лапу на их сбытовых агентов по всему миру, а те в свою очередь закономерно хотели сбыть их подороже, оставив за собой активы, которые могли бы сами контролировать вне территории России, тем самым влияя на оптовые закупочные цены здесь у нас.

А тут, блин, мы вдруг вылезли, готовые на всё!

То, что готовые на всё — это я, конечно, преувеличил. Но заплатить 14 миллионов долларов за акции ряда фирм, не лезть без них во внешнюю торговлю керосином и бензином, плюс быть опорой тем же Нобелям на внутреннем российском рынке, где эта шведская семья уже не первое десятилетие активно сотрудничала с Ротшильдами в качестве союзника, мы оказались более чем готовы.

Что стало шоком для терзаемой американскими судами «Стандард Ойл» Джона Рокфеллера и «Ройял Датч Шелл» финансируемой, как из Лондона, так и из Берлина. Вот как раз последние гаврики — а именно немцы из «Дойче банка», и стояли за первым покушением на мою жизнь.

Ведь эти самые дойчи из банка точили зуб на нас не только за перехват нефтянки Ротшильдов, которым мы до выплаты налика временно передали в качестве залога государственные облигации на вдвое большую сумму из числа имеющихся у нас на более чем 110 миллионов рублей, но также за постройку ГЭС.

Всё же одним из отцов-основателей «Дойче банка» являлся Георг фон Сименс. Из тех самых Сименсов, которые являлись дворянами Германии, Британии и России. А также из тех самых Сименсов, которые владели компанией «Сименс и Гальске».

Мало того, что мы выкупили у них под самым носом столь ценный актив — естественно, не без активного посредничества со стороны Николая II и министра финансов, так как речь шла о стратегическом ресурсе империи и действительно больших деньгах, так ещё вдобавок обрушили курс акций «Общества электрического освещения 1886 года». Именно этой конторе, основанной Карлом Сименсом, к концу 1909 года принадлежало почти три сотни небольших тепловых электростанций, раскиданных по всему Санкт-Петербургу. И все они мгновенно превратились в убыточные предприятия, стоило нам только объявить о завершении стройки ГЭС в 1910 году. Так как цена кВт/ч с наших станций оказалась в 3 раза ниже по сравнению с тем, что запрашивала у своих клиентов контора Сименса. Да ещё, как будто издеваясь, мы заказали всё электрооборудование у американской «Вестингауз».

Но для чего мне требовалось совершать почти самоподрыв, коли уж мы и так изрядно потоптались по мозолям этого немецкого семейства, реально потерпевшего немалые убытки из-за нас?

Во-первых, тем самым мы желали ещё сильнее обрушить доверие инвесторов по отношению к акциям «Общества электрического освещения 1886 года». Всё же компания к началу 1910 году стоила 18 миллионов рублей! И имела по всему городу не только электростанции, но также линии электропередач и, главное, многие тысячи долгосрочных контрактов на поставку электроэнергии тем или иным учреждениям, фабрикам, да частным лицам. Не говоря уже о квалифицированных кадрах! Выстраивать и взращивать годами всё это дело самим — уж очень не хотелось. Хотелось бы купить уже готовое, да подешевле. Плюс, Рябушинские подсуетились также, оставив и свой след в истории с этими немецкими банкирами.

Почувствовав за собой силу нашего огромного капитала, Павел Рябушинский решил начать свой собственный крестовый поход по «отжиманию» крупнейших российских банков у иностранных владельцев. Сам захотел править!

А то что это была за ситуация такая, когда 95% якобы отечественных банков на самом деле являлись собственностью всевозможных иностранных финансовых учреждений?

И первой его «жертвой» должен был стать «Сибирский торговый банк», процентов так на 70 принадлежавший «Дойче банку».

Поправочка! Принадлежавший ранее! До того, как наш «Русско-Американский торгово-промышленный банк» скупил на корню все два выпуска его новых акций в общей сумме на целых 5,5 миллионов рублей. И теперь нам требовалось выкупить по номиналу ещё те акции на 5 миллионов рублей, что совершенно точно принадлежали немцам.

Да-да-да! Пока мы там с папа́ играемся в свои технические игрушки и продаём автомобили, мир не стоит на месте так-то. Он крутится без нас! Всё идёт, всё изменяется! И даже вот сестра взяла да прибрала к своим рукам молоденького Йоста Нобеля! Конечно, не без поступления соответствующего предложения с нашей с мама́ и папа́ стороны присмотреться к перспективному молодому человеку!

Отчего же перспективному? Да от того, что именно его Нобели чуть ли не с пелёнок готовили сменщиком в России бездетному Эммануилу Нобелю. И были ныне в глубочайшем шоке от того, что тот взял да и решил связать себя узами брака с русской девушкой. Тем самым пошёл по стопам своей тётки — Марты Нобель, вышедшей замуж за простого русского врача, отчего все остальные Нобели с ней вовсе перестали общаться, посчитав едва ли не прокажённой. Ведь настолько сильно связывать себя с Россией все шведские Нобели не желали совершенно. Что-что, а это им противило! И даже сам Эммануил Нобель в письмах к своей родне нередко намекал на желание вернуться к своим шведским корням и переехать жить на историческую родину.

А тут такой комплот!

Что скажешь тут? Да молодец сестрёнка, ё-моё! Прям уважаю очень крепко и ценю! Теперь вот не придётся скупать на корню ещё и многочисленное имущество Нобелей в России. Само со временем придёт в семью! И шведа этого мы быстро в русского варяга перевоспитаем! Хе-хе три раза всем и каждому за это!

[1] Кузен Вилли — так в частной переписке Николай 2 обращался к Вильгельму 2.