Сбой реальности. Книга 5

Глава 12

— Зачем ты пришел? — Спросил меня Бертрам, остановившись метрах в десяти от меня. Я же так и сидел по центру комнаты, прямо на бетоне, окруженный брызгами крови и автоматическими погрузчиками.

— Ты прикалываешься? — Спрашиваю я и выбрасываю добитую до фильтра сигарету. — Считаешь, у меня не было повода тебя навестить?

— Хотел услышать это из твоих уст. Не хочешь перебраться ко мне в кабинет? В ногах правды нет. — Не смутился мужчина. Он что, чувствует себя бессмертным? Что за игры?

— Не смей двигаться, мудила. — Рублю я его идею на корню. Не знаю, что он задумал. Может, там ловушка какая.

— Тогда, полагаю, если я еще жив, ты хотел мне что-то сказать. Но, — он в очередной раз защелкнул крышку часов, — прежде, чем ты примешь решение меня казнить, выслушай.

— Нет, хотел лишь в глаза тебе посмотреть. Как такого вообще земля носит. — Удрученно ответил я. Мне и вправду нечего ему сказать, надо кончать его и дело с концом. Но внутри клокотало низменное желание продлить его агонию, заставить мучиться так, как он мучил моих девчонок.

— Да легко носит, Майкл. Что ты как маленький? Оглянись вокруг, где мы? — Он развел руки в стороны, и идеально подогнанный под худощавое тело костюм растянулся.

Я промолчал, ожидая конца его речи.

— Мы в Нью-Шеоте, самом падшем городе на планете. Самом большом городе оставшегося цивилизованного мира, смею заметить!

— Цивилизованный мир, твою мать… — Выругался я, но он не стал заострять внимание на брошенной мною реплике, а продолжил.

— Где ты был, когда принимались все эти реформы? Чем ты был занят, когда власть разделили между собой кучка семейств? Сделал ли ты что-то, чтобы матери не продавали своих детей? — Его голос нарастал, он умело подбирал слова, тормоша внутри меня что-то, что я в себе давил. Сцена, которую я застал в нижней части предместий, пока ехал сюда, дала о себе знать яркой картинкой.

— Я уже родился в этом говеном мирке. Построенном такими, как ты, твоими предками. Все человечество полетело козе в трещину из-за неуемных амбиций горстки имбецилов, которые решили, что они могут вершить судьбы людей. — Горестно ответил я.

— Так если ты с самого начала видишь окружающее тебя дерьмо, неужто не желал из него выбраться? Стать кем-то значимым? Иметь власть?

— Власть? Я уже ее имею. Я могу оторвать тебе бошку так быстро, что ты будешь еще жив, а твоя голова будет в километре отсюда.

— Ты дурак? Что толку, что ты перебил немножко отбросов с задворок сияющего огнями города, а после прибьешь и меня, обычного ставленника-клерка, работающего за зарплату. Так тебе всей жизни не хватит, подчищая дерьмо.

— Мне нравится ход твоих мыслей. — Ехидно улыбнулся я.

— Да нихрена ты не изменишь! — Срывается он. Переоценил я его дипломатические способности.

— Если положу на это жизнь, изменю. Люди от одной мысли заняться чем-то подобным будут ссаться под себя.

— Ты ничерта не понимаешь! Тебе дана великая возможность, а ты бездарно просираешь ее здесь! Ну, далеко продвинулся? Убил еще одного моего топа, какое там у тебя место теперь?

— Это не важно. Объясни, почему ты так поступил с Мариной и Юлей.

— А, так ты драный рыцарь в сияющих доспехах, ведомый жаждой праведной мести! Ты еще больший болван, чем о тебе говорят! — Не стеснялся он в выражениях.

Я анализирую ситуацию. Наш разговор — это переливание из пустого в порожнее. Толку от него нет никакого, ему не под силу повлиять на меня и мои действия. Он что, просто тянет время? Вызвал подкрепление? Наверняка.

— Отвечай на вопрос. — Я оскалился, продемонстрировал блеснувший в свете лампы кинжал, на котором подсыхала кровь недавно убитых.

Он щелкнул часами, подумал мгновение, и ответил:

— Это внутрисемейная разборка. Марина, моя сестра, метила на мое место.

— НЕ ВЕРЮ! — Взревел я, мгновенно вскочил на ноги и оказался возле него, держа его предплечье между своими пальцами. — Мне хватит силы раздробить кости на твоей руке, сука, говори правду!

— Как ты не поймешь, придурок, все в этом мире давно завязано на деньгах! Нет никаких идеалов, нет чести и совести! Только юдди, юдди! — Я вижу, как округляются его глаза, как брыжжет слюна. Как он паникует, и какую боль испытывает. А я сдавливаю все сильнее.

— Нихрена это не так! Это твой, паскуда, прогнивший мир, не все люди живут в нем! — Под моими пальцами его кости начинают гулять, выискивая слабое место, чтобы лопнуть.

— Только таким как ты дана возможность что-то сделать с этим! А-а-а, больно!

Я вспомнил слова Хаулла. Борьба за Абсолют, а что дальше? Исполнение заветного желания? Ради этого все эти жертвы?

— Неужели ты не мог иначе? Смог только прирезать ее, как паршивую овцу, и тело в шредер? — Со скорбью и болью произношу это я и слегка ослабляю хватку. Не хватало еще, чтобы этот говнюк потерял сознание.

— Не… мог… — Он почувствовал облегчение, а потому стал говорить менее экспрессивно, и даже опустил голову. — Иначе я бы стал жертвой вместо нее.

— Как же ты жалок… — Оттолкнув его, я отступил на пару шагов назад. Было физически противно находится рядом с этим червем.

— Ха-ха, конечно! Тебе легко сказать, но ты дальше собственного носа нихрена не видишь! Ослепленный жаждой мести, ты просто перебил кучу ребят, которые тоже о чем-то мечтали, у них были семьи! — Он потирал здоровой рукой то место, которое я сдавливал, и на его лице читалась гримаса отчаяния.

— Мне надоели твои нравоучения. Ты разыграл самую фиговую карту, что у тебя была. Решил надавить на жалость. — Я вскинул большой палец себе за спину, показывая на будку-серверную на втором этаже. — Я там пошуршал. Закончу здесь, посещу и другие точки. Потом пройдусь по твоей семейке и деловым партнерам. Втопчу в асфальт Триаду и их топов. Кто там еще останется?

— И что, к Юльке тоже наведаешься? Она ведь моя кровь. — Как бы невзначай сказал он то, что станет его приговором. Я совру, если скажу, что намеревался его отпустить или договориться, он так или иначе должен стать трупом. Но теперь, сказав это, я прикончу его во что бы то ни стало. Самым изощренным способом.

— Я не поддамся на эту провокацию. Ты надеешься, что я взбешусь и убью тебя быстро. Ты ошибаешься. — Я отвернулся от него, убрал кинжалы в ножны на поясе, размял шею.

[Текущее здоровье: 988/2486.]

Моя полоска здоровья рухнула в тот же миг, как прозвучал выстрел. Я глянул на дырку в своем животе, из которой толчками выливалась на пол кровь. Оборачиваюсь через плечо и вижу Бертрама, держащего ствол дрожащими руками. В глазах страх, паника, облегчение. Такой фейерверк эмоций на таком уродском лице. Я затыкаю рану ладонью, второй рукой лезу в инвентарь и вынимаю из него очередную склянку с ярко-красной жидкостью, и опрокидываю ее в себя. Отбрасываю стекло в сторону, утираю губы тыльной стороной ладони.

— Как ты это сделал… — Все его эмоции были мгновенно стерты, осталась лишь одна. Шок. Прозвучал еще один выстрел, но он уже ушел в молоко. Мой пространственный скачок теперь сработал как надо.

— Что, думал, пальнешь мне в спину и поделом мне? Ну да, почти все так. Только никому из твоих несомненно добрых семейных ребят это не помогло. А тебе стоило бы целиться мне в голову.

Рывок, и я за его спиной. Начинаю думать, почему не сработало исчезновение в подпространстве так же, как это происходило ранее, без моего ведома? Может, потому что не ожидал? Или силы иссякают? Возможны оба варианта, и оба мне не нравятся.

Бью его ногой под колено, подхватываю его руки и завожу за спину, упираясь своим коленом в его спину.

— Нет, нет, что ты делаешь! — Орет он и пытается заглянуть через плечо, но угол не тот, не выворачивается так шея у человека. По крайней мере у живого.

Я взвожу руки вверх все сильнее, будто заряжаю рогатку. Он, в общем-то, сейчас очень на нее похож.

— А-а-а-а, нет, пожалуйста, больно! БОЛЬНО!

Еще выше. Хрусть, хрусть.

— А-А-А-А! — Уже просто не останавливаясь орет Бертрам. Я выломал ему оба плечевых сустава. Он упал вперед, мордой на бетон. Руки макаронинами шлепнулись следом. Так и застыл, раком, пуская слюни на пол.

Я вынимаю подобранный ранее коммуникатор, делаю фотографию, затем еще одну, с ракурса поближе. По памяти вбиваю телефон Юли и отсылаю кадры ей. Комм сжимаю в руке, разрываю его в мелкую труху вихрем.

— Помогите… Пожалуйста… Прошу, пощади… — Он надрывно дышит, не шевелится. В глазах лопнули все капилляры, смотрит в пространство, даже не моргая.

Вновь открываю системный интерфейс. Где-то у меня была веревка. Да, вот она. Из комплекта исследователя подземелий, что я покупал для вылазки в Дипфордж. Хоть тут пригодится. Пинаю его в бок, чтобы разогнулся, он кряхтит, стонет, ноет. Обвязываю его ноги в кожаных туфлях веревкой, и прежде, чем потащить, задаю вопрос.

— Ты вызвал подмогу?

— Вы…выз…вызвал… кха… — Едва дыша, отвечает он.

— Скоро прибудут?

— Уже… дол…должны были…

Пусть поваляется пока. Я закуриваю сигарету, прикидываю, где тут входы и выходы. С лестницы сверху, из коридора за моей спиной, откуда я пришел, за раздвижными воротами справа, и из какого-то помещения за металлической дверью. Кстати, интересно, что там.

Вторую часть своего возмездия Юле я показывать не буду, это будет не очень приятное зрелище. Для того, чтобы все сработало так, как я хочу, придется вновь залезть в систему. Открываю вкладку инвентаря, пролистываю строчки, забитые хламом. Вот пошел раздел с зельями, и именно этот раздел мне и нужен. Нужно искать одну склянку, которую я случайно подобрал в качестве добычи и собирался просто продать. Даже и не представлял, как она меня сейчас выручит.

[Предмет: Зелье постепенной регенерации.]

[Эффект: Каждую секунду восстанавливает 1% здоровья. Длительность: 3600 секунд.]

Подошел к туловищу, схватил его рукой за колючие от лака для укладки волосы, и задрал его голову. Он вновь заорал. Удачно, не пришлось ломать ему зубы, чтобы разжать пасть. Вливаю туда зелье, бросаю ублюдка на пол. Склянку в сторону. Подбираю его пистолет, проверяю боезапас. Еще шесть патронов. Приятный ствол, увесистый.

[Получен предмет: Пистолет «Thunderfang»]

[Прочность: 120/120]

[Качество: эпическое]

[Урон: 45–65 за выстрел]

[Описание: «Thunderfang» — мощный огнестрельный пистолет, созданный в подпольных мастерских Нью-Шеота по специальному заказу. Его тяжелый хромированный корпус и усиленная рама обеспечивают оглушительный выстрел, способный пробивать легкую броню и наводить страх на врагов. Сбалансированный и надежный, этот пистолет создан для тех, кто хочет доминировать в бою и держать улицы под контролем.]

Отправляется в инвентарь. Интересная штука, но клинки мне ближе.

Взгляд вновь цепляется за металлическую дверь в углу склада. Время есть, этот обмылок помереть не должен, а я как раз дождусь гостей. Подхожу ближе. Слишком чистая для этого грязного логова. Мигающий кодовый замок. Какое-то ребяческое любопытство, даже странно, как я в такой ситуации вообще способен на что-то подобное. Ключа у меня нет, искать его не буду, потому что у меня есть универсальная открывашка.

Бросаю сигарету, растираю окурок ботинком и ударяю в панель. Ладонь, покрытая вихрем, пробивает систему защиты, как нож сквозь масло. Бертрам там что-то бормочет, но я его не слушаю, открывая дверь. Пусть скулит.

За дверью — узкий коридор, ведущий вниз. Свет тусклый, зеленоватый, под потолком что-то напоминающее аварийные лампы. Воздух тяжелый, спертый, несет ржавчиной, потом и какими-то химикатами, отчего хочется сплюнуть. Спускаюсь по лестнице, держа руку на рукояти кинжала. Что-то здесь не так, больно странное это место.

Достигнув низа, преодолев до этого несколько пролетов лестниц, я вижу еще одну дверь. Без замка, просто стальная плита с ручкой. Толкаю ее, и она открывается с низким скрипом. За ней помещение, очень похожее на то, что сверху. Вроде склада, но не совсем. Стены обшиты белыми панелями, в углах клетки, по центру операционные столы. А в клетках люди. Живые… Их десятки, прикованные к стенам ржавыми кандалами, с впалыми щеками, пустыми глазами. Некоторые едва шевелятся, другие смотрят на меня так, будто я пришел их убивать. На полу, повсюду, разлита застарелая, запекшаяся, черная кровь. Рядом со столами ящики, полные имплантов, нейрошунтов, шприцев и каких-то медицинских инструментов.

Если вы думали, что я был в ярости, когда только заявился в Неоновые Осколки, то вы ошиблись. По сравнению с тем, что я чувствую сейчас, часом ранее сюда прибыл просто плюшевый Майкл, наносящий добро и причиняющий радость. Сборщики… Эти мрази не просто обирали трупы на улицах Нью-Шеота, вырезая из них пригодные материалы. Они торговали людьми. Живыми. Их резали прямо тут, как скот, разбирали, продавали. Юля была здесь. Марина. Может, и она все знала… Нет, не думай об этом. Ты знал ее совсем другой, Майкл, соберись.

— Эй, сейчас я вас выпущу. Выбирайтесь отсюда, вон там лестница. — Эти слова дались мне тяжело, но я заставляю себя говорить.

Один из пленников, тощий парень с проводами, торчащими из шеи, поднимает голову. Его глаза мутные, но двигается довольно живо. Кивает мне, едва заметно. Я подхожу к его клетке, одним взмахом кинжала перерубаю навесной амбарный замок. Дверь распахивается. Парень подается вперед, чуть не падая, и я подхватываю его. Ставлю на ноги.

Пройдясь по помещению, я таким образом вскрыл каждую клетку. Взглянул в глаза каждого, кто тут сидел.

— Убирайтесь отсюда, — говорю я, оглядывая тех, кто в силах выползти. Остальным помогали те, кто поживее. — Все. Прямо сейчас. Бегите, пока можете.

Они смотрят на меня, как на сумасшедшего. Они недалеки от истины. И начинают двигаться. Кто-то ползет, кто-то ковыляет, поддерживая друг друга. Одна женщина, с кожей такой серой, как будто сделана из пепла, тянет ко мне свои руки и шепчет, раз за разом, слова благодарности. Я не отвечаю.

Сходил, лять, удовлетворить любопытство. А ведь я просто стер это знание из своей памяти. Мэй рассказывала о том, как ее держали живьем. Возможно, здесь же…

Когда последний из живых мертвецов доковылял до верху, я указал им путь, куда идти. Дальше сами, то, что мог, я сделал.

Вопреки ожиданиям, никто меня не поджидал. Не стало ли так, что переломанного Бертрама тут просто бросили? Я скурил еще пару сигарет в ожидании под стоны постепенно регенерирующего ублюдка, и мне это порядком надоело. Оттащив тварь за веревку к коридору, куда последовали, спасаясь, пленники, я на мгновение остановился. Вынул новоприобретенную игрушку из инвентаря и прицелился в бочку, единственную, оставшуюся в моем поле зрения. Усилив выстрел вихрем, я устроит тут локальный филиал ада. Уши заложило мощнейшим взрывом, а я поспешил ретироваться, волоча за собой безвольный куль, который подбородком елозил по бетону, собирая на свой дорогущий костюм кровь своих подручных.

Взрывы раздавались еще долго, а разгоревшийся пожар, усиленный энергией ветра от моей способности, быстро захватывал языками пламени хлам, который тут был повсеместно. Кем бы я себя ощущал, если бы впоследствии, подорвав это место, узнал, что собственноручно под завалами похоронил кучу пленных? Наверное таким же уродом, как и Бертрам. Но и героем я себя сейчас не ощущал. Чувствовал лишь неприятную, сосущую под ложечкой пустоту. Даже странно, куда они пойдут, чем займутся теперь эти неприкаянные, увидевшие слишком много для жизни одного простого человека.

Мой песик на поводке только жалобно ныл, но ничего не пытался говорить. Смирился, похоже. Или боль настолько сильна, что он изо всех сил крошит себе зубы, стараясь ее побороть. Зелье-то не обезболивает, только затягивает раны. И для сращивания костей его вряд ли хватит, по крайней мере произойдет это не быстро. Пройдя весь маршрут, каким я добрался до складов, я вышел на улицу и выволок за собой и Бертрама.

Задерживаться тут больше нельзя, пожар почти охватил все здание. Я привязываю к фаркопу второй конец веревки, быстро сажусь за руль. Прокатимся, ублюдок?

И как только я касаюсь педали ногой, чтобы тронуться, слышу оглушительный рев внутри собственной черепной коробки.

[ОСТАНОВИСЬ, МАЙКЛ! Ты повторяешь судьбу предыдущего Абсолюта!]