Самозванец 2. Медальон Великого Воина

Глава 32

Вокруг площади Двенадцати Героев — главной в кампусе — собрали некое подобие трибун. Лёгкие конструкции выглядели шатко, но при всей кажущейся непрочности оказались вполне рабочим вариантом. Тонкие лавки быстро наполнялись зрителями, несмотря на похолодание и затянутое хмарью небо.

По обе стороны от статуй выставили два больших экрана, чтобы выводить изображение с камер для зрителей. Вид на пространство перед статуей и саму статую Великого Воина был подходящий, но без бинокля вряд ли можно было увидеть детали. Сам медальон, например, если и удавалось разглядеть, то совершенно точно нельзя было сказать, что с ним происходит, если он вдруг начнёт двигаться внутри капсулы, откликаясь на зов.

К самому же просмотру испытания допускались только студенты, персонал и несколько представителей прессы. На всякий случай на подъезде к площади дежурило несколько скорых. Возле одной из них я завидел Чили, весело щебечущую с кем-то из медбратьев.

— Привет! А ты почему не по форме? — удивился я, с интересом разглядывая лёгкое светленькое пальтишко, которое она не потрудилась даже застегнуть и просто перехватила поясом на талии.

— Ой! — смутилась она. — Нужно было сказать тебе раньше.

Она взяла меня под локоть и отвела в сторону.

— Я ухожу, Рэй. Сегодня последний день отработала до обеда, и всё. Свободна!

— Куда? — Не скажу, что это стало для меня непредвиденным событием, но что всё случится так быстро — не ожидал. — Тебя уволили или нашла что-то получше?

Она расплылась в улыбке, сверкая отбелёнными ровными зубами, и прижалась головой к моему плечу.

— Уволили бы, но я их опередила, — похвасталась девушка, гордясь собой. — На мне пятно после Дэниэллы, в переносном смысле, конечно. Некоторые косятся, как на прокажённую, думают, что без моей помощи та бы не справилась. Чушь, конечно, но… — она пожала плечами. — Да и новый врач — та ещё заноза. Он хорош как специалист, но слишком любит включать начальника.

— Понял… Услышал.

Я приобнял Чили и поцеловал в лоб.

— Значит, так? По-братски? — спросила она и хитро заглянула в глаза выжидая.

Конечно, видя этот лисий прищур, не смог устоять, развернул девушку к себе и поцеловал в губы нежно и пылко.

Мы расставались не встречаясь. У нас был фиктивный роман, но он был. И нам обоим было хорошо в этих странных взаимовыгодных отношениях.

— Мне предложили вести одно из утренних шоу, — наконец, призналась она и просияла. — Представляешь? Канал, конечно, не центральный, но один из ключевых. И это всё благодаря тебе, Алан Рэй… — нежно произнесла она. — Спасибо тебе за всё.

Наши губы опять сомкнулись. Слова были не нужны. Мы получили что хотели. И настало время идти дальше.

— Когда мне объявить о расставании? — уточнил, подгладив девушку по плечам, чтобы согреть.

— Завладей медальоном и можешь объявлять, — рассмеялась она. — Утри нос этому белобрысому сопляку.

Чили была постарше и могла позволить себе относиться к студентам, как к малышне.

— Я тоже сопляк. И у меня, честно говоря, нет шансов.

— Не согласна по обоим пунктам. Не знаю, как тебе удаётся… Если бы не пророчество, то решила бы, что ты просто врёшь в медкарте о возрасте. Ты куда старше и сильнее, чем вся эта малышня. Как любит говорить мой младший брат, подкалывая деда: «Иногда мудрость приходит с возрастом, но порой возраст приходит один». А в твоих глазах я вижу больше опыта, чем даже у некоторых преподавателей. И не только в глазах…

Она игриво улыбнулась и вздёрнула бровь, намекая на то, что мой опыт в одной специфической сфере деятельности не раз доставлял ей удовольствие.

— Сделаю всё что в моих силах, — пообещал я и поцеловал холодные пальцы, которыми она секундами ранее поглаживала ворот моей куртки. — Беги, возьми себе горячего чая в палатке на входе. Скоро начнётся представление, не хочу, чтобы ты замёрзла, пока ждёшь, как я всех победю… побежду… эм… Как вообще это правильно говорится?

Она звонко рассмеялась, не ответив, затем застегнула пальто, подняла воротник и, прежде чем направиться добывать себе чай, произнесла:

— Побеждай их всех. Удачи.

— К победе. К успеху. В путь… — как мантру повторил я когда-то озвученный боевой клич, провожая взглядом кокетливую блондинку.

Участников, выразивших желание побороться за медальон, набралось чуть меньше тридцати человек. Из них около двадцати имели генетическую предрасположенность, и их участие было обязательным. Порядок выступающих определялся списком, в который следовало записаться. Укутанная шарфом почти до макушки девушка походкой пингвина подошла ко мне, когда мы с Шеном обсуждали последние новости. Она сунула мне бланк, куда следовало вписаться, чтобы закрепить за собой очередь на попытку извлечь медальон.

Джонни уже значился в списках, и я недолго думая написал свою фамилию сразу после него. Если он вытащит медальон — выступать мне не придётся. Если же нет… могу максимально эффектно щёлкнуть засранца по носу, даже если сам не одолею задачку.

Участников рассадили на первый ряд, откуда открывался отличный вид на центральную площадь. По окружности стояли невысокие статуи Героев ближнего круга Адана Муна.

— А почему, площадь называется площадью «Двенадцати героев», если двенадцать — это ближний круг, а сам Адан Мун тринадцатый?

Мой вопрос поставил в тупик сидящего рядом парня с серебряного сектора. Он пожал плечами и нахмурился, прокручивая услышанное, и мне показалось, что он сам удивился, почему сам не задался этим вопросом раньше.

Когда объявили выход первого участника, нарисовалась очевидная и самая серьёзная проблема. Статуя Адана Муна была выше остальных статуй, и сильно превышала человеческий рот, оттого медальон статуи по совместительству являющийся капсулой, хранящей настоящий медальон, находился высоко над землёй. Дотянуться до него даже с пьедестала статуи не представлялось возможным. К тому же перед началом испытаний попросить отнестись бережно к самой статуе. Разнести её на осколки можно, но это никак не приблизит к тому, чтобы медальон пробудился и ответил на зов преемника.

Первого участника ничего их предупреждений смутило в силу особенностей его дара. Он, наверное, и записался-то первым потому, что решил, что быстро всех победит. Мне уже доводилось видеть его способности, и поэтому с интересом наблюдал сейчас, как тот выкрутится.

Парень встал перед статуей, посмотрел вверх и начал постепенно растворяться в окружающем пространстве. Он не расплывался, как медуза, но его очертания стали нечёткими, а тело, даже с одеждой, прозрачными. Когда всё тело почти исчезло, он подошёл ближе к Адану Муну. Движения можно было заметить как колебания тёплого воздуха. Этим он напоминал разломы, которые тоже были «видны» как зной в жаркий день.

Подойдя вплотную, он сделал ещё один шаг и растворился в статуе. Видимо, приняв такой призрачный облик, ему было доступно передвижение по текстуре любого предмета. Так что подняться на уровень медальона ему не составило труда.

«Так всё и закончится», — с усмешкой подумал я, но оказался неправ.

Добраться-то он смог, но дальше начались трудности. Ни ухватить медальон, ни как-то сдвинуть его внутри капсулы, не получалось. Парень безрезультатно сотрясал воздух, но артефакту было плевать. Он не пробудился, не поддался и «не откликнулся на зов». И когда отведённые три минуты истекли, студенту пришлось спуститься и вновь обрести человеческий облик. С призрачными проникновениями было покончено.

Следующий кандидат имел похожую природу Печати на то, чем обладал Шен. Он тоже умел деформироваться, но не просто растягивался, а скорее становился «эластичным» и умел создавать что-то похожее на присоски. Поэтому снял обувь и перчатки. Ползти по поверхности не составило труда, и он быстро добрался до капсулы с медальоном. Сложности также возникли дальше. Ни разбить, ни вынуть ничего не удавалось. Он колотил по стеклянной поверхности, пытался отковырнуть или как-то поддеть за край, но безуспешно.

Такая же участь постигла и остальных кандидатов. До тех пор, пока не вышел Кристоф. Громила из окружения Джонни имел грозный вид. Тёмные брови и волосы добавляли мрачности хмурым карим глазам, а щетина лишь оттеняла мешки под глазами. Пасмурная физиономия мрачно оглядела присутствующих и обернулась к статуе. Адан Мун, застывший в полной готовности к бою, смотрел вдаль, а Кристоф смотрел на него. И отразил почти зеркально тот же боевой настрой, что был у Великого Воина.

Никто и моргнуть не успел, как Кристоф молниеносно врезался в подножие статуи с каким-то тяжёлым металлическим гулом. Все застыли, открывши рты, слыша, видя и чувствуя вибрацию, которая пронеслась по статуе от ног до макушки. Гул растёкся по площади и завершился одним простым звонким «чпок», который издала капсула.

Такого поворота не ожидал никто. Если большинство было уверено в преемственности Джонни, то Кристоф стал тёмной лошадкой, общеголявшей всех, кто успел выступить до него. Когда он занёс лапищу для удара, трибуны за нами ахнули, а Джонни, которого мне удалось увидеть краем глаза, сжал челюсти так, что казалось, зубы у него потрескаются от натуги.

Статуя на удар ответила уже более сдержанно. Гул раздался, но уже не такой раскатистый и тяжёлый. А капсула больше не трескалась, слабо поблёскивая в свете прожекторов. И только сам алый медальон ярким пятном выделялся на фоне белого мрамора.

— Блестит! Откликается… — прошептал кто-то из других участников в нашем ряду.

Но мне в это не верилось. Не потому, что я считал Джонни более достойным, просо Кристоф совсем не был похож на лидера, который всех объединит. Он так хорошо смотрелся на роли второго плана, что всё моё естество вопило против его победы. Может, мне просто очень хотелось обхитрить всех и забрать медальон самому, хотя бы на время, хоть на один день. И я бы даже потом покорно передал его Джонни, который хоть и был мудаком, но хотя бы как-то проявлял лидерские качества. Дерьмовые, но хоть какие-то.

Кристоф продолжал топтаться напротив статуи, не то копя силу, не то планируя, как приложить её, чтобы не расфигачить статую в хлам, но при этом достать медальон.

Следующий удар хоть и выглядел эффектно, но пользы не принёс никакой. В этот раз даже характерных вибраций не последовало. Адан Мун будто бы защищался от варварского обращения с собой и с реликвией. Он как будто тоже был против того, чтобы Кристоф завладел его наследием.

Прежде чем закончилось время, по статуе прилетело несколько мощных, но ни к чему не приведших ударов. Кристоф, хоть и сумел повредить капсулу, медальоном завладеть не смог.

После него к статуе вышла Руби. Она не хотела бить белоснежного Великого Воина, не хотела бороться за медальон, не проявляла какого-то рвения. Девушка просто улыбнулась в камеру, сосредоточилась, отделила кисти рук и ментальным порывом подняла их в воздух. Там она ощупала трещину, попыталась поддеть капсулу, что не дало эффекта. Потом попробовала расшатать треснувшуюся стенку, но и тут, увы, не добилась результатов.

Медальон не хотел покидать укрытие.

Когда вышел Джонни, всем видом показал, что не желает тратить ни секунды даром. Резкая быстрая походка, уверенный взгляд и рука, выставленная вперёд, говорили о решимости и контроле. Джонни попытался установить контакт с медальоном, не прибегая к фокусам или читерству. Он был убеждён, что кровь Великого Воина проявит себя.

На лбу в какой-то момент выступила испарина. В столь холодный день это говорило о том, что белобрысый выкладывается на полную. А я поймал себя на мысли, что настолько увлёкся зрелищем и настолько переживаю, что сжал кулаки, оставляя отметки от ногтей на собственной коже. Моё напряжение совпало с дрожью, которая пошла по земле.

— Медальон дёрнулся! — вдруг произнёс кто-то с трибун. — Он откликается!

На лице Джонни расплылась самодовольная хищная улыбка.