Сага Гарри Поттера в одном томе

Глава 25. ГЛАЗ И ЯЙЦО

Гарри не знал, как долго ему придётся принимать ванну, прежде чем он сумеет разгадать загадку, и поэтому, чтобы не ограничивать себя во времени, решил сделать это ночью. Кроме того, хоть ему и не хотелось полностью повиноваться Седрику, он всё-таки решил пойти в ванную комнату для старост; туда допускалось гораздо меньшее число людей, так что ему вряд ли могли там помешать.

Гарри спланировал своё путешествие со всей возможной тщательностью. Однажды ночью, во время блужданий по школе, он уже попадался смотрителю Филчу, и повторять этот опыт не было ни малейшего желания. Главная надежда, конечно, на плащ-невидимку, а в качестве вспомогательного средства он возьмёт Карту Мародёра — тоже очень ценный предмет в деле нарушения школьных правил. Карта показывала весь замок целиком, со всеми его секретными переходами и короткими путями, а самое главное — на ней, в виде крошечных, поименованных точек показывалось, кто где находится, так что, если кто-то соберётся посетить ванную, Гарри будет знать об этом заранее.

Ночью в четверг Гарри тихонько выбрался из кровати, надел плащ, прокрался вниз и, точно также как в ту ночь, когда Огрид показывал ему драконов, подождал пока откроется отверстие за портретом. На этот раз снаружи стоял Рон, он и сказал Толстой Тёте пароль («блинчики с бананом»). «Удачи!» — уголком рта пожелал Рон, пролезая в общую гостиную мимо выходившего Гарри.

Двигаться под плащом сегодня было неудобно, потому что подмышкой одной руки у него было зажато тяжёлое яйцо, а другой он держал перед собой карту. К счастью, в освещённых коридорах было тихо и безлюдно, к тому же, он через равные промежутки времени проверял карту и мог быть абсолютно уверен, что не столкнётся ни с кем из тех, кого следует избегать. Дойдя до статуи Бориса Бессмысленного, колдуна, стоявшего с потерянным видом в перчатках не на ту руку, Гарри нашёл нужную дверь, близко к ней наклонился и, согласно инструкции Седрика, прошептал: «хвойный освежающий».

Дверь со скрипом отворилась. Гарри проскользнул внутрь, закрыл щеколду, снял плащ-невидимку и осмотрелся.

Первой его реакцией было: да, ради возможности пользоваться этой ванной имеет смысл стать старостой. Красивую комнату неярко освещали свечи в великолепных канделябрах, всё здесь было сделано из белого мрамора, в том числе и прямоугольное углубление в полу посредине — видимо, бассейн. По краям бассейна имелось множество золотых кранов, инкрустированных драгоценными камнями, каждый из которых был разного цвета. Здесь был также и трамплин для ныряния. Окна закрывали длинные белые шторы; в углу высилась стопка белых пушистых полотенец. Кроме того, на стене висела одна-единственная картина, изображающая русалку со светлыми волосами, уснувшую на скале. Русалка посапывала, отчего длинная прядь, упавшая на лицо, легонько шевелилась.

Гарри опустил на пол плащ, карту и яйцо, и прошёл вперёд, оглядываясь по сторонам. Его шаги гулким эхом отражались от стен. Какой бы прекрасной ни была комната — и как бы ему не хотелось попробовать открыть парочку-троечку этих красивых кранов — теперь, когда он находился здесь, у него возникло сильнейшее опасение, что Седрик его надул. Каким образом это может помочь разгадать загадку? Тем не менее, он поместил одно из полотенец, плащ, карту и яйцо на край ванны-бассейна, затем встал на колени и повернул сразу несколько кранов.

Сразу стало понятно, что из каждого льётся вода, смешанная с пеной своего цвета, но пена была не такая, к какой привык Гарри. Из одного крана ползли розовые и голубые пузыри размером с футбольный мяч, из другого струилась пена настолько густая, что Гарри показалось, что она могла бы при необходимости выдержать его вес, из третьего вырывался сильно надушенный пурпурный пар, повисавший над поверхностью воды. Гарри некоторое время забавлялся тем, что открывал и закрывал краны. Особенно ему понравился тот, струя которого, отталкиваясь от воды, расходилась широкими арками. А между тем, глубокий бассейн уже наполнился горячей водой, пеной и пузырями (причём, учитывая размеры бассейна, это заняло на удивление мало времени). Гарри закрыл все краны, снял халат, пижаму, шлёпанцы и погрузился в воду.

Там было так глубоко, что ноги еле-еле доставали до дна, и он не отказал себе в удовольствии проплыть пару раз туда и обратно. Потом подплыл к бортику и принялся бродить у края бассейна, уставившись на яйцо. Но, несмотря на то, что находиться в горячей, разноцветной, душистой пене было в высшей степени приятно, на него не снизошло ничего мало-мальски похожего на озарение.

Гарри протянул мокрые руки, взял яйцо и открыл его. Омерзительный вой заметался по ванной комнате, отражаясь от мраморных стен и оставаясь так же непонятен, как раньше, а может быть, даже больше из-за эха. Он поскорее захлопнул злополучный предмет, испугавшись, что завывания привлекут Филча, и заодно задумавшись, не в этом ли заключается коварный план Седрика — и тогда, заставив его вздрогнуть от неожиданности с такой силой, что он выронил яйцо (немедленно укатившееся в сторону), кто-то заговорил:

— На твоём месте я бы открыла его под водой.

От ужаса Гарри поскользнулся и изрядно наглотался пены. Потом, отплёвываясь, выровнялся и увидел призрак очень хмурой барышни, восседавшей, скрестив ноги, на одном из кранов. Это была Меланхольная Миртл, чей плач обыкновенно можно было слышать в туалете тремя этажами ниже.

— Миртл! — возмущённо закричал Гарри. — Я… на мне ничего нет!

Пена была такая густая, что вряд ли это имело хоть какое-то значение, но у него возникло кошмарное подозрение, что Миртл шпионила за ним из крана с того самого момента, как он здесь появился.

— Когда ты вошёл, я закрыла глаза, — сказал призрак, заморгав глазами за толстыми стёклами очков. — Ты не навещал меня уже тыщу лет.

— Да… точно… — пробормотал Гарри, сгибая колени, чтобы Миртл уж точно ничего не увидела, кроме его головы. — Но мне ведь и не полагается ходить в ваш туалет, правда? Он же женский.

— Когда-то тебя это не смущало, — несчастным голосом упрекнула Миртл. — Ты сидел там всё время.

Это была истинная правда. В своё время неработающий туалет Миртл очень пригодился Гарри, Рону и Гермионе для тайного изготовления Всеэссенции — запрещённого зелья, с помощью которого Гарри с Роном на час превратились в двойников Краббе и Гойла и сумели пробраться в общую гостиную «Слизерина».

— Меня отругали за то, что я туда ходил, — объяснил Гарри. Это была почти правда; действительно, один раз на выходе оттуда его изловил Перси. — И я подумал, что мне, наверное, лучше там не появляться.

— А… понятно… — угрюмо ковыряя прыщ на подбородке, протянула Миртл. — Ладно… неважно… Я бы опустила яйцо в воду. Седрик Диггори поступил именно так.

— Значит, ты и за ним шпионила? — возмутился Гарри. — Ты что же это, пробираешься сюда по вечерам посмотреть, как старосты принимают ванну?

— Иногда, — хитро ответила Миртл, — но до этого я ни с кем не заговаривала.

— Я польщён, — мрачно бросил Гарри. — Закрой глаза!

Он удостоверился, что Миртл как следует прикрыла очки ладошками, и только тогда выскочил из ванны. Накрепко обмотавшись полотенцем, он пошёл за яйцом.

Когда он снова оказался в воде, Миртл посмотрела сквозь пальцы и сказала:

— Давай же… открой его под водой!

Гарри опустил яйцо под слой пены и открыл его… на этот раз оно не завыло. Из него полилась булькающая, как будто кто-то полоскал под водой горло, песня. Слова различить было невозможно.

— Голову тоже опусти под воду, — распорядилась Миртл, получавшая явное наслаждение оттого, что имеет возможность им командовать. — Давай!

Гарри глубоко вдохнул и соскользнул вниз — и теперь, сидя на мраморном дне наполненной пеной ванны, он услышал из открытого яйца, которое держал в руках, хор дребезжащих, неземных голосов:

Иди на голос, но усвой:

Не можем петь мы над землей.

А взяли то, чего тебе

Хватать не будет на земле.

И у тебя всего лишь час,

Чтоб это отобрать у нас…

Пройдёт часок и всё, привет, -

Оно уж не увидит свет.

Гарри позволил своему телу всплыть, и его голова вырвалась на поверхность над слоем пузырьков. Он убрал с глаз мокрые волосы.

— Слышал? — спросила Миртл.

— Да… «Иди на голос»… пойду, куда деваться… подожди, я ещё раз послушаю… — он снова скрылся под водой.

За три подводных прослушивания он запомнил стихи, а затем, глубоко задумавшись, побродил в воде. Миртл сидела и наблюдала за ним.

— Нужно найти людей, чьи голоса не слышны над землёй… — медленно проговорил он. — Э-э-э… кто же это такие?

— Ну ты и тугодум!

Он никогда не видел Миртл такой довольной, если не считать того раза, когда у Гермионы от приёма Всеэссенции покрылось шерстью лицо и вырос хвост.

Гарри, напряжённо размышляя, водил глазами по стенам комнаты… раз голоса слышны только под водой, значит, логично думать, что они принадлежат неким подводным существам. Он поделился своей теорией с Миртл, которая ухмыльнулась в ответ.

— То же самое говорил и Диггори, — кивнула она. — Он тут лежал и разговаривал сам с собой лет сто, не меньше. А может, и тыщу… почти все пузыри осели…

— Под водой… — задумчиво проговорил Гарри. — Миртл… кто, кроме гигантского кальмара, живёт в озере?

— Кто только не живёт, — ответила она. — Я иногда туда спускаюсь… иногда просто нет выбора, когда кто-то неожиданно спускает воду…

Стараясь не думать о Миртл, вместе с содержимым унитаза улетающей по канализационным трубам в озеро, Гарри продолжил:

— Хорошо, кто-нибудь с человеческими голосами там живёт? Подожди-ка…

Взгляд Гарри упал на изображение спящей русалки.

— Миртл, русалки там есть?

— О-о-о, какой ты молодец! — похвалила она, сверкнув очками. — Диггори думал гораздо дольше! При том, что она не спала, — Миртл с мрачным неодобрением дёрнула головой в сторону русалки, — хохотала, выпендривалась, трясла плавниками…

— Значит, всё правильно? — обрадовался Гарри. — Второе задание состоит в том, чтобы найти в озере русалок и… и…

Внезапно до него дошёл смысл им же самим сказанного, и радость стремительно вылилась из него, как будто кто-то вытащил из живота затычку. Плавает-то он не очень хорошо, у него никогда не было возможности как следует научиться. Когда они были маленькие, Дудли водили на уроки плавания, а Гарри — ни разу, видимо, в надежде, что в один прекрасный день он утонет. Поплавать в этой ванне ещё туда-сюда, но в озере… оно такое большое, такое глубокое… а русалки наверняка живут на самом дне…

— Миртл, — тихо позвал Гарри, — а как же мне там дышать?

При этих словах глаза Миртл вдруг снова наполнились слезами.

— Какая бестактность! — пробормотала она и полезла в карман за носовым платком.

— Почему бестактность? — не понял Гарри.

— Говорить со мной о дыхании! — взвилась Миртл, и её пронзительный крик громким эхом отозвался в ванной комнате. — Когда я сама не могу… когда я уже… много лет… — Она зарылась лицом в платок и громко захлюпала носом.

Гарри вспомнил, как обидчива становится Миртл при любом упоминании о том, что она мертва — никакое другое привидение не поднимало по этому поводу столько шума.

— Прости, — сказал он нетерпеливо, — я не имел в виду… я просто забыл…

— Конечно, очень просто забыть о том, что Миртл мертва, — икая от плача, Миртл посмотрела на него опухшими глазами. — Никто про меня не помнил, даже когда я была жива. Сколько времени им понадобилось, чтобы обнаружить моё тело — вечность! — уж я-то знаю, сколько я сидела, их дожидалась! В туалет зашла Оливия Хорнби — «Ты опять здесь, Миртл? Всё дуешься?» — спросила она. — «А то профессор Диппет велел мне тебя найти…» И тут она увидела моё тело… О-о-о, этого она не забудет до смертного часа, уж будьте уверены… уж я постаралась… всё ходила за ней и напоминала, даже на свадьбе её брата…

Но Гарри не слушал; он снова задумался о русалочьей песне. «А взяли то, чего тебе хватать не будет на земле». Видимо, они что-то украдут, что-то, что ему придётся у них отобрать. Но что именно?

— … потом, конечно же, она обратилась в министерство магии, чтобы мне велели прекратить её преследовать, и тогда мне пришлось вернуться сюда и жить в туалете.

— Здорово, — невпопад отреагировал Гарри. — Что ж, теперь я продвинулся дальше… будь добра, закрой опять глаза, я выйду.

Он поднял яйцо со дна бассейна, вышел из воды, вытерся, потом надел пижаму и халат.

— Ты ещё когда-нибудь придёшь в туалет навестить меня? — трагическим тоном вопросила Миртл, когда Гарри наклонился за плащом-невидимкой.

— М-м-м… постараюсь, — ответил Гарри, прекрасно зная, что сделает это только в том случае, если все остальные туалеты в замке сломаются. — Увидимся, Миртл… Спасибо за помощь.

— Пока-пока, — мрачно сказала она. Гарри надел плащ и увидел, как Миртл стремительно всосалась в кран.

Снова оказавшись в тёмном коридоре, Гарри стал внимательно изучать Карту Мародёра, чтобы удостовериться, что путь свободен. Так. Точки, обозначающие Филча и миссис Норрис, благополучно сидят в кабинете смотрителя… Больше вроде бы нет никого, кроме Дрюзга, скачущего по трофейной этажом выше… Гарри уже сделал первый шаг по направлению к гриффиндорской башне, но тут кое-что на Карте привлекло его внимание… кое-что явно подозрительное.

Двигалась не только точка, обозначавшая Дрюзга. По комнате в левом нижнем углу — кабинету Злея — металась ещё одна точка. Но она не была помечена «Злодеус Злей»… под ней было написано: «Бартемиус Сгорбс».

Гарри в изумлении уставился на Карту. Мистер Сгорбс считается тяжело больным — настолько больным, что не смог приехать на Рождественский бал — так что же он делает в «Хогварце» в час ночи? Гарри следил за точкой, без устали кружившей по кабинету и лишь на мгновение останавливающейся в разных местах.

Гарри постоял в нерешительности… а потом любопытство победило. Он развернулся и зашагал в противоположном направлении, к ближайшей лестнице. Ему необходимо знать, что затевает Сгорбс.

Гарри спускался по лестнице насколько мог тихо. Несмотря на это, лица на некоторых портретах удивлённо поворачивались на скрип ступенек, на шорох пижамы. Внизу он прокрался по коридору примерно до середины, толкнул гобелен и стал спускаться по узкой лесенке — это был короткий путь, позволявший быстро спуститься ещё на два этажа. Гарри не забывал посматривать на Карту и всё время напряжённо думал… как-то не вяжется с характером мистера Сгорбса, такого правильного, законопослушного, то, что он среди ночи шарит в чужом кабинете…

И вот тут-то — когда Гарри не думал ни о чём другом, кроме непонятного поведения мистера Сгорбса — его нога провалилась на той самой злополучной ступеньке, которую вечно забывал перепрыгивать Невилль. Гарри глупо замахал руками, и золотое яйцо, всё ещё влажное, выскользнуло у него из подмышки — он рванулся, чтобы поймать его, но не успел; яйцо покатилось вниз по длинной лестнице, с грохотом ударяясь о каждую ступеньку. Плащ-невидимка стал соскальзывать, Гарри судорожно схватился за него и выпустил Карту Мародёра. Та съехала на шесть ступенек вниз. У Гарри, провалившегося по колено, не было никакой возможности её достать.

Золотое яйцо выкатилось за гобелен у подножия лестницы, распахнулось и завопило на весь замок. Гарри вытащил палочку и попытался коснуться Карты, чтобы стереть изображение, но она была слишком далеко.

Гарри поправил плащ, выпрямился и, зажмурив глаза от страха, внимательно прислушался… и почти сразу же услышал:

— ДРЮЗГ!

Это, вне всякого сомнения, был охотничий клич смотрителя Филча. До Гарри донеслись его быстрые, шаркающие шаги. С каждой секундой они становились всё громче. Пронзительный голос Филча звенел от ярости:

— Это что ещё за шум? Хочешь перебудить весь замок, да? Я тебе покажу, Дрюзг, я тебе покажу, ты у меня… а это ещё что такое?

Шаги Филча замерли; раздался металлический лязг, и вой прекратился — Филч подобрал яйцо и захлопнул его. Гарри, с ногой, зажатой в капкане волшебной ступеньки, застыл на месте, вслушиваясь в каждый звук. Филч вот-вот отодвинет гобелен, ожидая найти за ним Дрюзга… Дрюзга он не найдёт… но, если он хоть немного поднимется по лестнице, то заметит Карту Мародёра… а та, несмотря ни на какой плащ-невидимку, покажет «Гарри Поттера» на том самом месте, где он сейчас и находится…

— Яйцо? — донёсся тихий голос Филча от подножия лестницы. — Моя дорогая! — с ним, очевидно, была миссис Норрис. — Это же загадка Тремудрого Турнира! Оно принадлежит кому-то из чемпионов!

Гарри затошнило, сердце колотилось быстро-быстро…

— ДРЮЗГ! — возликовал Филч. — Это ты украл!

Он рванул гобелен, и Гарри увидел выпученные белёсые глаза с отвратительными мешками, всматривающиеся в темноту пустой (для Филча) лестницы.

— Спрятался? — вкрадчиво заговорил смотритель. — Сейчас я тебя поймаю, Дрюзг… Надо же, украл Тремудрую загадку… Смотри, мерзкий ворюга, Думбльдор тебе за это устроит…

Филч начал взбираться по лестнице. За ним по пятам бесшумно двигалась костлявая кошка цвета пыли. Огромные глаза-фонари миссис Норрис, столь похожие на глаза её хозяина, были прикованы к Гарри. Однажды у него уже возникали подозрения по поводу того, что плащ-невидимка не действует на кошек… Чувствуя себя больным от нехороших предчувствий, он смотрел на старый фланелевый халат приближающегося Филча — и судорожно дёрнул ногой, попытавшись её высвободить, но она только глубже застряла — Филч вот-вот увидит Карту или наткнётся прямо на него…

— Филч? Что здесь происходит?

Филч остановился за несколько ступенек от Гарри и обернулся. Внизу возле лестницы стоял единственный на всю школу человек, способный максимально ухудшить положение, в котором оказался Гарри — Злей. Он был одет в длинную серую ночную рубашку и имел крайне недовольный вид.

— Да это всё Дрюзг, профессор, — злорадно прошептал Филч. — Он сбросил с лестницы вот это яйцо.

Злей быстро поднялся по лестнице и остановился рядом с Филчем. Гарри сжал зубы, убеждённый, что его сейчас же обнаружат по громкому стуку сердца…

— Дрюзг? — тихо повторил Злей, задумчиво глядя на яйцо, которое держал в руках Филч. — Но Дрюзг не мог пробраться в мой кабинет…

— Яйцо было в вашем кабинете, профессор?

— Разумеется, нет, — отрезал Злей, — я услышал грохот и завывание…

— Да, профессор, это яйцо…

— Я вышел проверить…

— Его Дрюзг сбросил, профессор…

— …а когда проходил мимо своего кабинета, увидел, что там зажжены факелы и дверца шкафа приоткрыта! Кто-то там рылся!

— Но Дрюзг не мог…

— Вот именно, не мог, Филч! — рявкнул Злей. — Я закрываю свой кабинет с помощью такого заклинания, снять которое способен только колдун! — Злей посмотрел сначала вверх по лестнице, прямо сквозь Гарри, а потом вниз по коридору. — Филч, прошу вас пойти со мной и помочь отыскать взломщика.

— Я… конечно, профессор… но…

Филч с вожделением поглядел наверх, тоже сквозь Гарри, и тот понял, что смотритель безумно хотел бы воспользоваться случаем прижать полтергейста. Уходи, молил про себя Гарри, иди за Злеем… уходи… У ног Филча крутилась миссис Норрис… У Гарри возникла уверенность, что она чует его запах… ну зачем он налил в ванну столько ароматической пены?

— Понимаете, профессор, — печально начал Филч, — на этот раз директор просто обязан будет ко мне прислушаться! Дрюзг украл вещь, принадлежащую ученику, это, может быть, мой единственный шанс, чтобы его вышвырнули из замка раз и навсегда…

— Филч, мне плевать, что будет с вашим дебильным полтергейстом, меня волнует мой кабинет…

Клац. Клац. Клац.

Злей внезапно замолчал. Они с Филчем одновременно посмотрели вниз. Между их голов Гарри увидел, как в поле зрения, хромая, появился Шизоглаз Хмури, как всегда, опирающийся на посох. Поверх ночной рубашки была накинута старая дорожная мантия.

— У нас тут что, вечеринка в пижамах? — пророкотал он снизу.

— Мы с профессором Злеем слышали какой-то шум, — немедленно отозвался Филч. — Дрюзг, как всегда, швыряется чем попало… а ещё профессор Злей обнаружил, что кто-то вломился к нему в кабинет…

— Замолчите! — шёпотом прикрикнул Злей на Филча.

Хмури приблизился к лестнице ещё на один шаг. Гарри видел, как волшебный глаз пробежался по Злею, а потом, вне всяких сомнений, по нему самому.

Сердце Гарри, жутко содрогнувшись, оборвалось. Хмури способен видеть сквозь плащи-невидимки… он единственный способен понять, насколько странную сцену застал… Злей в ночной рубашке, Филч прижимает к себе яйцо, а он, Гарри, застрял в ловушке. Косой рот-надрез раскрылся от удивления. Несколько секунд Хмури и Гарри глядели друг другу в глаза. Потом Хмури закрыл рот и снова перевёл голубой глаз на Злея.

— Я правильно расслышал, Злей? — с расстановкой спросил он. — Кто-то вломился в ваш кабинет?

— Кто-то из учеников, насколько я понимаю, — ответил Злей. Гарри было видно, как на жирной коже у виска преподавателя отчаянно бьётся жилка. — Это и раньше случалось. Из моего личного хранилища уже пропадали кое-какие вещества… без сомнения, кто-то затеял приготовить запрещённое зелье…

— Думаете, они искали ингредиенты для зелья? — продолжал допрос Хмури. — А вы, случайно, ничего этакого у себя не прячете, а?

Желтоватое лицо Злея приобрело отвратительный кирпичный оттенок, жилка на виске забилась быстрее.

— Вам лучше других известно, Хмури, что мне нечего прятать, — вкрадчиво, но угрожающе ответил он, — поскольку вы и сами тщательно обыскали мой кабинет.

Лицо Хмури искривилось в улыбке.

— По праву аврора, Злей. Думбльдор велел послеживать…

— Так уж случилось, что Думбльдор мне доверяет, — сквозь зубы процедил Злей. — Я отказываюсь поверить, что он отдал приказ обыскать мой кабинет!

— Конечно, Думбльдор вам доверяет, — урчаще подтвердил Хмури. — Он вообще доверчивый, не так ли? Верит в «ещё один шанс». Что же касается меня… я бы сказал, есть пятна, Злей, которые не смываются. Несмываемые пятна, понимаете, что я имею в виду?

Злей отреагировал очень странно. Он вдруг схватился правой рукой за левую, над запястьем, словно почувствовал внезапную боль.

Хмури засмеялся.

— Возвращайтесь в постель, Злей.

— Вы не уполномочены указывать, что мне делать! — зашипел Злей, отпуская собственную руку и как будто злясь сам на себя. — У меня есть такое же право ходить ночью по школе, как и у вас!

— Вот и идите отсюда, — ответил Хмури голосом, полным угрозы. — Надеюсь, мы встретимся как-нибудь в тёмном коридорчике… Кстати, вы что-то уронили…

Гарри словно нож вонзился в сердце, когда он увидел, что Хмури показывает на Карту Мародёра, по-прежнему лежащую шестью ступеньками ниже. Злей с Филчем повернулись к Карте, а Гарри, отбросив всяческую предосторожность, поднял под плащом руки и принялся размахивать ими, чтобы привлечь внимание Хмури, беззвучно крича: «Это моё! Моё!»

Злей потянулся за Картой. Гадкая физиономия постепенно озарялась пониманием…

— Ассио пергамент!

Карта, проскользнув меж пальцев Злея, взмыла над ступеньками и полетела вниз прямо в руку Хмури.

— Извините, ошибся, — спокойно произнёс тот. — Это моё… должно быть, раньше обронил…

Однако, чёрные глаза Злея быстро забегали от яйца в руке Филча к пергаменту в руке Хмури, и Гарри стало ясно, что Злей, со свойственной ему проницательностью, уже помножил два на два…

— Поттер, — тихо сказал он.

— Что такое? — по-прежнему спокойно спросил Хмури, сворачивая Карту и пряча её в карман.

— Поттер! — взревел Злей. Он повернул голову и посмотрел прямо туда, где и в самом деле стоял Гарри, словно вдруг обрёл способность видеть его. — Это яйцо принадлежит Поттеру. Этот лист пергамента тоже принадлежит Поттеру. Я видел его раньше, я узнал его! Поттер где-то здесь! В плаще-невидимке!

Злей, как слепец, вытянул руки и стал подниматься по лестнице. Его неестественно большие ноздри раздувались в попытке почуять Гарри — застрявший в ловушке, бедняга изо всех сил отклонялся назад, чтобы кончики пальцев Злея не дотронулись до него… всего пара миллиметров, и…

— Там никого нет, Злей! — гаркнул Хмури. — Но я буду рад доложить директору, что вы сразу же постарались свалить всё на Поттера!

— Что вы хотите этим сказать? — повернув голову к Хмури, рявкнул Злей. Его руки были всё ещё вытянуты вперёд и почти касались груди Гарри.

— Я хочу сказать, что Думбльдора очень интересует, кто в школе до такой степени ненавидит мальчика! — Хмури подковылял ближе к лестнице. — И меня тоже, к слову сказать… очень интересует… — Мерцающий свет факела озарил уродливое лицо, отчётливо прорисовав морщины и выемку в носу.

Злей смотрел вниз на Хмури, и Гарри не мог видеть выражения его лица. Какое-то время все молчали и не шевелились. Затем Злей медленно опустил руки.

— Я только подумал, — с вынужденным спокойствием заговорил Злей, — что, если Поттер снова разгуливает по школе в неположенное время… есть у него такая дурная привычка… то его следует остановить. Для его же блага.

— Ах, я понимаю, — мягко ответил Хмури. — Блюдём интересы Поттера?

Снова повисло молчание. Злей и Хмури сверлили друг друга взглядами. Миссис Норрис, высунувшись из-за ноги Филча, громко мяукнула, силясь найти источник запаха пены для ванн.

— Думаю, мне пора спать, — коротко бросил Злей.

— Первая здравая мысль за весь день, — съязвил Хмури. — А теперь, Филч, позвольте яйцо…

— Нет! — Филч, словно первенца, прижал яйцо к груди. — Профессор Хмури, это вещественное доказательство, что Дрюзг совершил кражу!

— Это имущество чемпиона, у которого он совершил кражу, — возразил Хмури. — Передайте его мне, будьте добры.

Злей стремительно спустился и прошёл мимо Хмури, не сказав более ни слова. Филч чирикнул что-то миссис Норрис, которая ещё несколько секунд неподвижно глядела на Гарри, прежде чем развернуться и отправиться за хозяином. Гарри дышал очень часто, не в силах успокоиться. До него донеслись удаляющиеся шаги Злея по коридору. Филч отдал яйцо Хмури и тоже скрылся из виду, бормоча миссис Норрис: «Ничего, моя дорогая… мы пойдём к Думбльдору утром… расскажем ему про Дрюзга…»

Хлопнула дверь. Гарри остался наедине с Хмури. Тот аккуратно положил посох на нижнюю ступеньку и начал с трудом взбираться по лестнице, на каждом втором шаге глухо клацая деревянной ногой.

— Чуть не попался, Поттер, — проворчал он.

— А… да… я… спасибо, — ослабевшим голосом пролепетал Гарри.

— Что это такое? — вынув из кармана Карту Мародёра и развернув её, спросил Хмури.

— Карта «Хогварца», — ответил Гарри, очень надеясь, что Хмури его освободит — нога ужасно болела.

— Мерлинова борода, — прошептал Хмури, уставившись на Карту. Волшебный глаз словно взбесился. — Вот так… вот так карта, Поттер!

— Да, она… очень полезная, — сказал Гарри. От боли у него уже слёзы проступили на глазах. — М-м-м… профессор Хмури, вы не могли бы мне помочь…

— Что? О! Да… разумеется…

Хмури взял Гарри под руки и потянул. Нога высвободилась из капкана, и Гарри поскорее перепрыгнул на одну ступеньку выше.

Хмури не отрывал глаз от Карты.

— Поттер, — медленно проговорил он, — а ты, случайно, не видел, кто вломился в кабинет к Злею? На этой карте, я имею в виду?

— Э-э-э… вообще-то, видел… — признался Гарри. — Это был мистер Сгорбс.

Волшебный глаз стремительно просканировал поверхность карты. Хмури вдруг ужасно встревожился.

— Сгорбс? — повторил он. — Ты… уверен в этом, Поттер?

— Абсолютно, — подтвердил Гарри.

— Хм. Больше его здесь нет, — волшебный глаз не переставал бегать по карте. — Сгорбс… весьма… весьма интересно.

Почти минуту он молча изучал карту. Гарри было ясно, что эта новость что-то означает для Хмури, и очень хотел бы знать, что именно. Он задумался, не спросить ли, и не мог решиться. Хмури пугал его… но ведь он уже не раз помогал ему…

— Э-м-м… профессор Хмури… а зачем, как вы думаете, мистеру Сгорбсу понадобилось обыскивать кабинет Злея?

Волшебный глаз оторвался от карты и, подрожав, застыл на лице Гарри. Взгляд был пронизывающий, и у Гарри создалось ощущение, что Хмури обдумывает про себя, стоит ли отвечать вообще, и если да, то сколько он может рассказать.

— Скажем так, Поттер, — пробормотал наконец Хмури, — как ты знаешь, поговаривают, что старина Шизоглаз одержим манией преследования… повсюду ловит чёрных магов… но Шизоглаз ничто — ничто — в сравнении с Барти Сгорбсом.

Он вернулся к изучению карты. Гарри одолевало желание узнать больше.

— Профессор Хмури! — снова обратился он к учителю. — А вам не кажется… что это может иметь отношение к… вдруг мистер Сгорбс считает, что здесь… что-то происходит?…

— Что, например? — резко спросил Хмури.

Гарри не знал, на что решиться. Он не хотел, чтобы Хмури догадался, что у него есть источник информации вне «Хогварца» — это могло привести к ненужным расспросам про Сириуса.

— Не знаю, — пролепетал он в конце концов, — в последнее время случилось много всего странного, правда же? Это и в «Прорицательской» было… Смертный Знак во время финального матча, Упивающиеся Смертью и всё прочее…

Оба глаза Хмури расширились.

— А ты умный паренёк, Поттер, — сказал он. Волшебный глаз уехал вниз, к карте. — Сгорбс, наверно, тоже так думает, — медленно продолжал он, — очень может быть… в последнее время ходит много всяких загадочных слухов… не без помощи Риты Вритер, разумеется. Думаю, многие из-за этого нервничают. — Печальная улыбка перекосила кривой рот. — Ох, Гарри, если есть на свете что-то, что я ненавижу, — пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Гарри, причём волшебный глаз упорно смотрел в левый нижний угол карты, — так это Упивающийся Смертью, который разгуливает на свободе…

Гарри уставился на него. Неужели Хмури имеет в виду именно то, что он подумал?

— А теперь я хочу кое о чём тебя спросить, Поттер, — вдруг очень по-деловому произнёс Хмури.

Сердце у Гарри упало; он знал, что сейчас будет. Хмури спросит, откуда он взял карту — являвшуюся весьма сомнительным магическим предметом — а история того, как эта карта попала к нему в руки, ставила в ряды преступников не только его самого, но и его родного отца, Фреда и Джорджа Уэсли, и профессора Люпина, прошлогоднего преподавателя защиты от сил зла. Хмури помахал перед Гарри картой, тот внутренне сжался…

— Можно мне одолжить её у тебя?

— О! — воскликнул Гарри. Ему, конечно, было жалко отдавать Карту, но, с другой стороны, он чувствовал сейчас такое облегчение, что Хмури не спросил, откуда она взялась, к тому же, безусловно, надо чем-то отплатить Хмури за помощь. — Да, конечно.

— Хороший мальчик, — пророкотал Хмури. — Уж я ею воспользуюсь… это именно то, чего мне не хватало… так, всё, Поттер, спать, немедленно спать…

Они вместе поднялись по лестнице. Хмури не переставал смотреть на карту, словно это было сокровище, подобного которому он никогда не видел. Они молча дошли до двери в кабинет Хмури. Там учитель остановился и взглянул на Гарри.

— Ты никогда не думал о карьере аврора, а, Поттер?

— Нет, — Гарри никак не ожидал такого вопроса.

— А зря, — Хмури стоял, кивая, и задумчиво смотрел на Гарри. — Да, в самом деле… и, кстати… я подозреваю, что ты сегодня не просто так вывел яйцо погулять?

— Хм… нет… — Гарри улыбнулся. — Я отгадывал загадку.

Хмури подмигнул, и волшебный глаз снова закрутился как сумасшедший.

— Для размышлений, Поттер, ещё не придумано ничего лучше хорошей ночной прогулки… увидимся утром… — и он, уткнувшись в Карту Мародёра, вошёл в кабинет и закрыл за собой дверь.

Гарри медленно побрёл в гриффиндорскую башню, глубоко задумавшись о Злее, о Сгорбсе, о том, что всё это означает… Почему Сгорбс притворяется больным, а сам, когда нужно, вполне способен добраться до «Хогварца»? И что он искал в кабинете Злея?

А Хмури считает, что ему, Гарри, следует стать аврором! Интересная мысль… правда, когда Гарри десять минут спустя забрался в свою постель — плащ и яйцо наконец-то были надёжно спрятаны в сундуке — ему подумалось, что, прежде чем решиться выбрать этот жизненный путь, хорошо бы сначала выяснить, много ли шрамов у других авроров.