Сага Гарри Поттера в одном томе

Глава 22. НЕОЖИДАННАЯ ПРОБЛЕМА

— Поттер! Уэсли! Вы будете слушать или нет?! — хлыстом прорезал тишину раздражённый голос профессора МакГонаголл на занятиях по превращениям в четверг. Гарри с Роном подпрыгнули на месте и подняли глаза.

Это произошло в самом конце урока. Всё уже было сделано: цесарки, которых они превращали в морских свинок, заперты в большой клетке на столе профессора МакГонаголл (свинка Невилля отличалась чудесным оперением); домашнее задание («Покажите на конкретных примерах, как следует адаптировать трансформационные заклятия при межвидовом превращении») переписано с доски. Колокол должен был прозвонить с минуты на минуту, поэтому Гарри с Роном, застигнутые врасплох на задней парте в процессе фехтования фальшивыми палочками производства Фреда с Джорджем, подняв глаза, оторопело застыли — Рон с жестяным попугаем в руке, а Гарри с резиновой рыбкой.

— Наконец-то Поттер и Уэсли соблаговолили повести себя сообразно своему возрасту, — профессор МакГонаголл ожгла их сердитым взглядом. Голова Гарриной рыбки поникла и тихо упала на пол, где несколько мгновений спустя была растерзана клювом Ронова попугая. — Мне нужно сделать объявление.

— Приближается Рождественский бал — традиционное мероприятие Тремудрого Турнира, а кроме того, прекрасная возможность для всех нас ближе познакомиться с иностранными гостями. На бал допускаются школьники начиная с четвёртого класса — хотя при желании вы можете пригласить и младших…

Лаванда Браун пронзительно хихикнула. Парватти Патил с силой пхнула её под рёбра, сама усиленно работая лицевыми мыщцами, чтобы победить неудержимый смех. Они обе обернулись к Гарри. Профессор МакГонаголл не обратила на девочек никакого внимания, что, по мнению Гарри, было в высшей степени несправедливо — ведь им с Роном она только что сделала выговор.

— Форма одежды — парадная, — продолжала профессор МакГонаголл. — Бал состоится в Рождество в Большом зале, начнётся в восемь вечера и продлится до полуночи. И вот ещё что…

Профессор МакГонаголл с некоторой неуверенностью обвела глазами класс.

— На Рождественском балу разрешается… э-э-э… распускать волосы, — закончила она весьма неодобрительным тоном.

Лаванда захихикала ещё сильнее, зажимая рот ладошкой, чтобы заглушить звук. На этот раз Гарри понял, что ей показалось смешным: профессор МакГонаголл со своим тугим пучком имела такой вид, как будто она сама, находясь в здравом уме, ни под каким видом не распустила бы волосы.

— Но это НЕ означает, — снова заговорила профессор МакГонаголл, — что мы готовы опустить планку требований, которые наша школа предъявляет к своим учащимся. Я буду крайне недовольна, если кто-либо из учащихся «Гриффиндора» каким-либо образом опорочит свой колледж.

Прозвучал удар колокола, и в классе началась обычная суета: ребята спешно собирали вещи и закидывали рюкзаки на спины.

Профессор МакГонаголл прокричала поверх шума:

— Поттер! На пару слов, пожалуйста.

Предполагая, что с ним будут беседовать о несчастной безголовой рыбке, Гарри неохотно поплёлся к учительскому столу.

Профессор МакГонаголл подождала, пока все разойдутся, а затем сказала:

— Поттер, чемпионы и их партнёры…

— Какие партнёры? — перебил ничего не понимающий Гарри.

Профессор МакГонаголл посмотрела на него с подозрением, видимо, подумав, что он таким образом шутит.

— Партнёры на Рождественском балу, Поттер, — холодно ответила она. — Партнёры по танцам.

У Гарри всё внутри перевернулось и завязалось узлом.

— Партнёры по танцам?

Он почувствовал, что неудержимо краснеет.

— Я не умею танцевать, — выпалил он.

— Умеешь, умеешь, — ворчливо сказала профессор МакГонаголл. — Слушай дальше. По традиции Рождественский бал открывают чемпионы и их партнёры.

Гарри тут же представил себя во фраке и цилиндре рядом с девушкой в платье с оборочками из разряда тех, что тётя Петуния надевала на конторские вечера на фирме дяди Вернона.

— Я не танцую, — повторил он.

— Это традиция, — отрезала профессор МакГонаголл. — Ты чемпион «Хогварца», представитель школы, и должен выполнять всё что положено. Поэтому, Поттер, ты обязан найти партнёршу.

— Но… я не…

— Я всё сказала, Поттер, — произнесла профессор МакГонаголл каким-то особо непререкаемым тоном.

Неделю назад Гарри сказал бы, что по сравнению с венгерским шипохвостом поиск партнёрши — ерунда на постном масле. А теперь, когда встреча с драконом осталась позади, и над ним нависла необходимость приглашать на бал какую-то девчонку, Гарри казалось, что лучше бы ему предстоял второй тур сражения с драконом.

Ещё никогда списки остающихся в школе на рождественские каникулы не бывали такими длинными. Гарри оставался всегда, ибо в противном случае ему приходилось бы проводить каникулы на Бирючиновой аллее, но обычно таких как он было мало. А в этом году оставались все, начиная с четвероклассников и старше, причём все они, по мнению Гарри, дружно помешались на предстоящем бале — девочки уж точно. Кстати, внезапно оказалось, что в «Хогварце» немыслимое количество девочек; раньше Гарри этого почему-то не замечал. Девочек, хихикающих и шепчущихся по углам; девочек, заливающихся пронзительным смехом при виде проходящих мальчиков; девочек, делящихся соображениями о том, что они наденут в рождественский вечер…

— Почему они всегда перемещаются стаями? — спросил у Рона Гарри, когда мимо них, фыркая от смеха, продефилировала дюжина, а то и больше, девочек. Все до единой пялились на Гарри. — Как, спрашивается, отловить кого-нибудь из них в одиночестве, чтобы пригласить на бал?

— С помощью лассо? — предложил Рон. — А ты уже выбрал, кого пригласить?

Гарри не ответил. Он прекрасно знал, кого бы хотел пригласить, но решиться на это… Чу на год старше, она очень хорошенькая, превосходно играет в квидиш и вообще пользуется большой популярностью…

Рон, похоже, догадывался, что творится у Гарри внутри.

— Слушай, у тебя не будет никаких проблем. Ты чемпион, только что победил дракона. Спорим, они на тебя в очередь записываются? — Во имя недавно восстановленной дружбы Рон снижал уровень горечи, всё-таки звучавшей в его голосе, до еле заметного минимума.

К вящему изумлению Гарри, оказалось, что он прав.

На следующий же день кудрявая третьеклассница из «Хуффльпуффа», с которой Гарри ни разу не обмолвился и словом, попросила пригласить её на бал. Гарри настолько перепугался, что, не успев ничего сообразить, ответил «нет». Девочка ушла обиженная, а Гарри всю историю магии терпел всевозможные поддёвки по её поводу от Дина, Симуса и Рона. На следующий день к нему обратились ещё две девочки, второклассница и (о ужас!) пятиклассница. Последняя подошла с таким видом, как будто намеревалась дать ему по морде, если он откажется.

— А она, между прочим, ничего, — признал Рон, отсмеявшись.

— Она же на фут выше меня, — пролепетал Гарри, всё ещё не в себе от потрясения. — Представляю, как бы мы с ней выглядели на балу.

Ему вспоминались слова, сказанные Гермионой о Круме. «Они бегают за ним только потому, что он знаменитость!» Гарри очень сомневался, чтобы какая-нибудь из этих девочек захотела бы, чтобы он пригласил её на бал, если бы он не был чемпионом. А потом задумался: волновало бы его это, если бы к нему подошла Чу?

В целом, приходилось признать, что, после того, как он благополучно покончил с первым испытанием, жизнь стала значительно лучше — даже если учесть то неприятное обстоятельство, что ему предстоит открывать бал. В коридорах его больше не дразнили, чем, как подозревал Гарри, он был во многом обязан Седрику — у него создалось впечатление, что в благодарность за подсказку о драконе Седрик велел хуффльпуффцам оставить Гарри в покое. Значки «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ» тоже стали попадаться реже. Драко Малфой, разумеется, не переставал при каждом удобном случае цитировать статью Риты Вритер, но реакция публики на это становилась всё более равнодушной — и, словно для поддержания у Гарри чувства, что жизнь удалась, в «Прорицательской» так и не появилось статьи об Огриде.

— По правде сказать, не больно-то ей было интересно про всяких существ, — признался Огрид, когда на последнем занятии по уходу за магическими существами Гарри, Рон и Гермиона поинтересовались, как прошло интервью с Ритой. К величайшему облегчению всего класса, Огрид больше не настаивал на прямых контактах с драклами, и сегодня они спокойно сидели позади хижины за деревянным столом и готовили очередную еду, которая должна раздразнить аппетит мерзких созданий.

— Она про тебя хотела поговорить, Гарри, — вполголоса продолжал Огрид. — Ну, я ей и рассказал, что мы давно друзья, с той самой поры, как я тебя забирал от Дурслеев. «И за все четыре года вам ни разу не приходилось его ругать?» — это она спросила. Я говорю, нет, только это ей, кажись, не по нраву пришлось. Похоже, она рассчитывала услышать, что ты ужас что такое, Гарри.

— Так оно и есть, — подтвердил Гарри, бросив пригоршню драконьей печёнки в большой металлический таз и взяв со стола нож, чтобы нарезать ещё. — А то сколько можно писать о бедном трагическом герое, это скучно.

— Ей нужен новый угол, Огрид, — поучительно произнёс Рон, облупляя скорлупу с саламандровых яиц. — Надо было сказать, что Гарри — малолетний маньяк.

— Какой же он маньяк! — Огрид был искренне шокирован.

— Ей надо было взять интервью у Злея, — хмуро сказал Гарри. — Он бы такого порассказал. Поттер нарушает все возможные правила с самого первого дня пребывания в школе…

— Это он так говорил, да? — спросил Огрид, в то время как Рон с Гермионой засмеялись. — И то, кое в чём ты точно идёшь против правил, Гарри… но вообще-то ты у нас молодец.

— Твоё здоровье, Огрид, — ухмыльнулся Гарри.

— А ты на бал придёшь, а, Огрид? — поинтересовался Рон.

— Может, и приду, чего ж нет, — пробасил Огрид. — Должно быть здорово. А ты, Гарри, будешь открывать танцы? Кого пригласишь-то, знаешь уже?

— Пока нет, — Гарри почувствовал, что снова заливается краской. Впрочем, Огрид не стал развивать тему.

В последнюю неделю семестра события развивались бурно — чем дальше, тем больше. Повсюду носились слухи о Рождественском бале, хотя Гарри не верил и половине из них — скажем, тому, что Думбльдор закупил у мадам Росмерты восемьсот баррелей глинтмёда. Впрочем, слухи о том, что он ангажировал знаменитых Чёртовых Сестричек, вроде были вовсе и не слухами, а истинной правдой. Кто или что такое Чёртовы Сестрички, Гарри понятия не имел, поскольку у него никогда не было доступа к колдовскому радио, но, по безумному ажиотажу среди тех, кто вырос, регулярно слушая КВН (Канал Волшебных Новостей), он заключил, что это сверхпопулярная музыкальная группа.

Некоторые учителя, например, маленький профессор Флитвик, оставили попытки обучать детей чему-нибудь, когда их мысли явно находятся где-то в другом месте; в среду он разрешил играть в игры и провёл большую часть урока, беседуя с Гарри о том, насколько идеально тот выполнил Призывное заклятие на первом состязании. Другие учителя не были способны на подобное благородство. Так, профессора Биннза ничто не могло заставить отказаться от тщательного перепахивания записей о восстаниях гоблинов — впрочем, такое ничтожное событие как Рождество и не могло помешать учительствовать тому, кто не позволил этого сделать даже собственной смерти. Удивительно, но Биннзу удавалось рассказывать о кровавых, злодейских бунтах так, что они становились скучнее, чем отчёт Перси о днищах котлов. Профессор МакГонаголл и Хмури заставляли класс работать до самой последней секунды, а Злей, разумеется, скорее усыновил бы Гарри, чем позволил играть у себя на уроке. С премерзким видом оглядев класс, он уведомил всех, что на последнем уроке семестра намерен проверять противоядия.

— Злыдень, вот кто он такой, — горестно вздохнул тем же вечером Рон в гриффиндорской гостиной. — Устроить контрольную на самом последнем уроке. Испортить последние денёчки дурацким повторением.

— М-м-м… нельзя сказать, чтобы ты особо перенапрягался, — заметила Гермиона, взглянув на него поверх тетрадки по зельеделию. Рон в это время сосредоточенно строил замок из колоды взрывающихся карт — по сравнению мугловыми с картами занятие куда более интересное, потому что всё сооружение могло в любую секунду взорваться.

— Сейчас ведь Рождество, Гермиона, — лениво проговорил Гарри; сидя в кресле у камина, он в десятый раз перечитывал «Полёты с Пушками».

Гермиона и его одарила свирепым взглядом.

— А тебе, Гарри, следовало бы заниматься чем-нибудь более конструктивным, даже если ты не хочешь повторять противоядия!

— Например? — небрежно полюбопытствовал Гарри, увлечённый тем, как игрок «Пушек» Джой Дженкинс бросает Нападалу в Охотника «Недотёпских нетопырей».

— А яйцо? — прошипела Гермиона.

— Да ладно тебе, до двадцать четвёртого февраля у меня ещё куча времени! — отмахнулся Гарри.

Золотое яйцо было спрятано в сундуке, и после вечеринки в честь первого состязания он ни разу не открывал его. В конце концов, впереди ещё два с половиной месяца, чтобы разгадать загадку скрипучего завывания.

— Но на то, чтобы разгадать загадку, тебе может понадобиться много недель! — воскликнула Гермиона. — Представь, каким идиотом ты будешь выглядеть, если все будут знать, в чём заключается второе задание, а ты нет!

— Оставь его в покое, Гермиона, он заслужил отдых, — вмешался Рон, помещая последние две карты на вершину замка, после чего всё сооружение немедленно взорвалось, опалив ему брови.

— Отлично выглядишь, Рон… это здорово пойдёт к твоей парадной робе!

Подошли близнецы. Они сели за столик к ребятам. Рон в это время наощупь определял нанесённый бровям ущерб.

— Рон, можно нам взять Свинринстеля? — попросил Джордж.

— Нет, он сейчас улетел с письмом, — ответил Рон. — А зачем вам?

— Затем, что Джордж хочет пригласить его на бал, — съязвил Фред.

— Нам надо послать письмо, тупица ты невозможная, — объяснил Джордж.

— А кому это вы всё пишете, а? — продолжал расспросы Рон.

— Носик прочь от наших дел, Рон, а то я тебе и его опалю, — пригрозил Фред, помахав палочкой. — Итак… вы уже нашли себе партнёрш?

— Не-а, — ответил Рон.

— Тогда поторопитесь, друзья, хороших быстро разбирают, — усмехнулся Фред.

— А сам с кем пойдёшь? — полюбопытствовал Рон.

— С Ангелиной, — тут же без тени смущения ответил Фред.

— Как? — новость застигла Рона врасплох. — Ты её уже пригласил?

— Хороший вопрос, — проговорил Фред. Он повернул голову и крикнул через всю гостиную:

— Эй! Ангелина!

Ангелина, болтавшая у камина с Алисией Спиннет, посмотрела на него.

— Что? — прокричала она в ответ.

— Пойдёшь со мной на бал?

Ангелина удивлённо подняла брови.

— Ну давай, — согласилась она, повернулась обратно к Алисии и продолжила беседу, незаметно улыбаясь.

— Вот так, — сказал Фред Гарри и Рону, — дело в шляпе.

Потом встал, зевнул и прибавил:

— Тогда, Джордж, пойдём, возьмём школьную сову…

Близнецы ушли. Рон перестал щупать брови и поверх дымящихся останков карточного замка поглядел на Гарри.

— А знаешь, надо бы нам поторопиться с этим… пригласить кого-нибудь. Фред прав. Мы же не хотим в конечном итоге остаться с парочкой троллих.

Гермиона чуть не подавилась от возмущения.

— Простите, с парочкой… кого?

— Ну, сама понимаешь, — пожал плечами Рон, — лучше пойти в одиночестве, чем с… ну, скажем, с Элоизой Мошкар.

— Между прочим, прыщи у неё уже проходят — и потом, она очень милая!

— У неё нос набок, — отрезал Рон.

— Ах, вот как! — взвилась Гермиона. — Понимаю! Получается, лучше пригласить наиболее симпатичную девочку из тех, что согласится с тобой пойти, даже если она клиническая идиотка?

— М-м-н-э… примерно так, — признал Рон.

— Я иду спать, — рявкнула Гермиона и, не сказав более ни слова, бросилась к лестнице, ведущей к спальням девочек.

В это Рождество преподавательский состав «Хогварца» задался целью показать замок иностранным гостям в наилучшем виде. В процессе украшения школы к празднику Гарри успел не один раз подумать, что такой красоты он ещё ни разу не видел. Перила мраморной лестницы запорошили нетающие снежинки; ежегодно устанавливаемые в Большом зале двенадцать ёлок были увешаны всеми возможными украшениями, начиная от светящихся ягод остролиста и заканчивая живыми, ухающими, золотыми совами. Рыцарские доспехи заколдовали таким образом, что, стоило к ним приблизиться, они начинали исполнять рождественские гимны. Это было что-то — вдруг услышать из-под пустого шлема, знающего, ко всему прочему, только половину слов, «Придите, все верующие». Смотрителю Филчу несколько раз приходилось извлекать из доспехов Дрюзга, повадившегося там прятаться. Он заполнял промежутки лирикой собственного сочинения, отличавшейся редким похабством.

А Гарри до сих пор не пригласил Чу на бал. Они с Роном оба начали сильно нервничать, хотя, по справедливому замечанию Гарри, без партнёрши Рон выглядел бы отнюдь не так глупо, как он сам — ведь Гарри вместе с остальными чемпионами предстоит открывать бал.

— На крайний случай, всегда есть Меланхольная Миртл, — хмуро проворчал он однажды, имея в виду привидение, являвшееся в туалете для девочек на втором этаже.

— Гарри! Надо сжать зубы и сделать это, — торжественно объявил Рон в пятницу утром. По его тону можно было предположить, что они как минимум собираются штурмовать неприступную крепость. — Давай договоримся — вечером мы должны вернуться в спальню, уже зная, с кем идём на бал, хорошо?

— М-м-м… хорошо, — помявшись, согласился Гарри.

Но всякий раз, когда он в течение дня встречал Чу — на переменах, потом во время обеда, и один раз по дороге на историю магии — она была окружена друзьями. Она вообще куда-нибудь ходит одна? Может, устроить на неё засаду по дороге в туалет? Но нет — она и туда ходит с эскортом из четырёх-пяти подружек. А ведь если не пригласить её сейчас, то её неизбежно пригласит кто-то другой.

На контрольной по противоядиям Гарри не мог сосредоточиться и неизменно забывал добавлять главное — безоаровый камень — чем, видимо, обеспечил себе двойку. Впрочем, наплевать; единственно важное сейчас — это набраться, наконец, смелости, и сделать то, что необходимо сделать. Едва прозвонил колокол, он схватил рюкзак и бросился к выходу из подземелья.

— Встретимся за обедом, — бросил он на бегу Рону с Гермионой.

Он просто попросит Чу на пару слов, и все дела… Гарри нёсся по переполненным коридорам, повсюду её разыскивая и (гораздо раньше, чем ожидал) наткнулся на неё, когда она выходила из кабинета защиты от сил зла.

— Э-э… Чу? Можно с тобой поговорить?

Все эти хиханьки надо запретить законом, в ярости подумал Гарри: все девочки, окружавшие Чу, прыснули. Но не она сама. Она сказала: «Хорошо» и последовала за ним на безопасное расстояние, откуда её одноклассницы не могли их услышать.

Гарри повернулся к Чу, и у него в животе всё как-то странно подпрыгнуло, как будто на лестнице он шагнул мимо ступеньки.

— Э-э-э, — начал он.

Он не мог этого сказать. Просто не мог. Но это было необходимо. Чу стояла с недоумевающим видом и молча на него смотрела.

Слова вырвались изо рта раньше, чем Гарри успел справиться со своим языком:

— Йдёшсомойабал?

— Прости? — не поняла Чу.

— Ты… не хотела бы… пойти со мной на бал? — спросил Гарри. С какой, ну с какой стати ему понадобилось краснеть именно сейчас? С какой стати?

— О! — тихо воскликнула Чу и тоже покраснела. — О, Гарри, мне очень жаль, — выглядела она так, словно ей и вправду было очень жаль, — меня уже пригласили.

— О, — сказал Гарри.

Странно, секунду назад внутренности извивались как змеи, а сейчас они вдруг куда-то исчезли.

— Ну, ничего, — совладал с собой он, — всё нормально.

— Мне очень жаль, — повторила Чу.

— Да ладно, — пожал плечом Гарри.

Они постояли друг перед другом, а потом Чу выговорила:

— Ну тогда…

— Да, — кивнул Гарри.

— Тогда до свидания, — пробормотала Чу, всё ещё очень красная. И ушла.

Не успев остановить себя, Гарри крикнул ей вслед:

— А с кем ты идёшь?

— О… с Седриком, — ответила она. — С Седриком Диггори.

— А, понятно, — сказал Гарри.

Внутренности вернулись на место. Пока их не было, кто-то заполнил их свинцом.

Напрочь забыв об обеде, он поплёлся в гриффиндорскую башню. При каждом шаге в голове эхом звучали слова Чу: «С Седриком — с Седриком Диггори». В последнее время Седрик начал ему нравиться — Гарри готов был даже забыть о том поражении в квидишном матче, которое потерпел из-за Седрика, забыть, что Седрик очень симпатичный, всеобщий любимец и настоящий чемпион. А сейчас он внезапно осознал, что Седрик — не более чем никчёмный красавчик, у которого мозгов не хватит даже чтобы наполнить подставку для яиц.

— Китайские фонарики, — пробубнил он скучно, подходя к Толстой Тёте — пароль вчера сменили.

— И правда, дорогой! — в восторге закричала та, разглаживая на голове новенькую ленточку из ёлочного дождя, после чего, распахнувшись, пропустила его.

Войдя в гостиную, Гарри огляделся и с удивлением увидел Рона. Тот сидел в дальнем углу с пепельно-серым лицом. Джинни сидела рядом и говорила что-то тихим, успокаивающим голосом.

— В чём дело, Рон? — подойдя, спросил Гарри.

Рон поднял к Гарри лицо, полное слепого ужаса.

— Зачем я это сделал? — дико вопросил он. — Я не понимаю, что меня заставило это сделать!

— Сделать что? — не понял Гарри.

— Он… м-м-м… только что пригласил Флёр Делакёр на бал, — объяснила Джинни. Она как будто еле-еле сдерживала улыбку, хотя и не переставала сочувственно похлопывать Рона по руке.

— Что?! — не поверил Гарри.

— Я не понимаю, что меня заставило это сделать! — в беззвучном ужасе повторил Рон. — Что на меня нашло? Там было полно народу — кругом! — я сошёл с ума — все видели! Я шёл мимо по вестибюлю — она стояла и разговаривала с Диггори — и тут на меня что-то накатило — и я пригласил её!

Рон застонал и спрятал лицо в ладонях. И продолжал говорить, хотя слова с трудом можно было разобрать.

— Она посмотрела на меня как на червяка! Даже не ответила. А потом — не знаю — я вроде как пришёл в чувство и убежал.

— Она же частично вейла, — сказал Гарри. — Ты был прав — её бабушка была вейла. Так что ты не виноват, я уверен, что, когда ты проходил мимо, она старалась околдовать Диггори, а тебе досталось случайно — только она зря старается. Он идёт с Чу Чэнг.

Рон вопросительно поднял глаза.

— Я её только что пригласил, — бесцветно пояснил Гарри, — и она мне сказала.

С лица Джинни сбежала улыбка.

— Вот сумасшествие! — воскликнул Рон. — Мы одни остались без партнёрш — ну, и ещё Невилль. Кстати — угадай, кого он пригласил? Гермиону!

— Что?! — вскричал Гарри. Эта потрясающая новость совершенно отвлекла его от переживаний.

— Вот так-то! — Рон засмеялся и краска начала возвращаться к его щекам. — Он мне сказал после зельеделия! Говорит, она всегда такая добрая, помогает ему с уроками и всё такое — но она, оказывается, сказала, что идёт с кем-то ещё. Ха! Как бы не так! Она просто не хотела идти с Невиллем… ну, то есть… а кто бы пошёл?

— Не говори так! — с раздражением оборвала его Джинни. — Не смейся над ним…

В это время в портретное отверстие влезла Гермиона.

— Вы чего не были на обеде? — поинтересовалась она, присоединившись к ним.

— Потому что — ой, да хватит ржать! — потому что им обоим отказали девочки, которых они пригласили на бал! — сообщила Джинни.

Рон с Гарри мгновенно умолкли.

— Спасибо огромное, Джинни, — кисло процедил Рон.

— Значит, Рон, всех красивых девочек разобрали? — высокомерно бросила Гермиона. — Элоиза Мошкар хорошеет на глазах, не так ли? Что ж, я не сомневаюсь, что где-нибудь вы сумеете найти кого-нибудь, кто с вами пойдёт.

Но Рон уставился на Гермиону так, как будто внезапно увидел её в абсолютно новом свете.

— Слушай, Гермиона, а ведь Невилль прав — ты же тоже девочка…

— Какое верное наблюдение, — ядовито заметила она.

— Ну так — ты могла бы пойти с кем-то из нас!

— Нет, не могла бы, — огрызнулась Гермиона.

— Ладно, брось, — нетерпеливо махнул рукой Рон, — нам же нужны партнёрши, без них мы будем выглядеть полными идиотами, у всех будут…

— Я не смогу пойти с вами, — повторила Гермиона, вдруг вспыхнув, — потому что меня уже пригласили.

— Ничего тебя не пригласили! — закричал Рон. — Ты это сказала только для того, чтобы отделаться от Невилля!

— Да неужели? — процедила Гермиона, и её глаза угрожающе сверкнули. — Если тебе, Рон, потребовалось три года на то, чтобы заметить, что я — девочка, это ещё не значит, что другим нужно столько же!

Рон воззрился на неё. А потом снова заулыбался.

— Хорошо, хорошо, ты — девочка, мы теперь знаем, — успокаивающе произнёс он, — довольна? Теперь пойдёшь?

— Я же сказала! — рассердилась Гермиона. — Меня уже пригласили!

И, уже во второй раз за последнее время, бросилась к спальням девочек.

— Она врёт, — уверенно заявил Рон, глядя ей вслед.

— Нет, — спокойно возразила Джинни.

— И кто же её пригласил? — резко спросил Рон.

— Я не могу вам сказать, это её дело, — отказалась Джинни.

— Отлично, — Рон выглядел по-настоящему потерянным, — всё это становится очень глупым. Джинни, ты можешь пойти с Гарри, а я тогда просто…

— Я не могу, — воскликнула Джинни, и тоже запунцовела. — Я иду с… с Невиллем. Когда Гермиона отказалась, он пригласил меня, а я подумала… ну… иначе я ведь не могу пойти, я же ещё не в четвёртом классе. — У неё сделался несчастный вид. — Я… пойду на ужин, — и Джинни, опустив голову, направилась к выходному отверстию.

Рон вытаращенными глазами посмотрел на Гарри.

— Что это на них на всех нашло? — вскричал он.

А Гарри в это время увидел, что в гостиную только что влезли Парватти и Лаванда. Пришло время для решительных действий.

— Подожди здесь, — велел он Рону, встал, направился прямо к Парватти и сказал:

— Парватти? Хочешь пойти со мной на бал?

С Парватти случился припадок хихиканья. Гарри терпеливо пережидал его, держа в кармане скрещенные пальцы.

— Да, ладно, пойдём, — ответила она наконец, жутко покраснев.

— Спасибо, — с большим облегчением выдохнул Гарри. — Лаванда? А ты пойдёшь с Роном?

— Она идёт с Симусом, — ответила за неё Парватти, и обе снова захихикали.

Гарри вздохнул.

— А ты не знаешь кого-нибудь, кто бы пошёл с Роном? — он понизил голос так, чтобы Рон не мог его услышать.

— Гермиона Грэнжер? — предположила Парватти.

— Нет, её уже пригласили.

Парватти обомлела.

— О-о-о-о… а кто? — с живейшим интересом спросила она.

Гарри пожал плечами:

— Понятия не имею. Так что насчёт Рона?

— Ну… — медленно проговорила Парватти, — наверное, моя сестра сможет… Падма, знаешь её? Из «Равенкло». Я спрошу у неё.

— Это было бы здорово, — без выражения произнёс Гарри. — Скажи мне тогда, что она ответит, ладно?

И пошёл обратно к Рону, думая про себя, что этот дурацкий бал вовсе не стоит всей той суеты, которую вокруг него поднимают, а также от души надеясь, что нос Падмы Патил расположен строго по центру.