Прижатые шапками снега ветви рябины дрогнули, а через мгновение показалась темная, почти черная голова, увенчанная огромными лопатами рогов. Лось фыркнул, выпустив из ноздрей облачка пара, неспешно оглянулся и шагнул вперед, показавшись уже во всю свою исполинскую величину.
Тим заворожено смотрел на великана и не находил в себе сил вскинуть карабин.
— Стреляйте… — едва слышно зашипел егерь. — Уйдет же…
Тимофей пересилил себя и прицелился. Маркер оптического прицела прошелся по лосю и остановился немного выше лопатки.
Но не выстрелил. Лось просто заворожил его своей дикой красотой и Тим не смог нажать на спусковой крючок.
Поднял стволом вверх карабин, отщелкнул магазин, а потом лязгнул затвором, извлекая патрон из патронника, и поймал его на лету.
Лось вздрогнул, резко скакнул и уже через мгновение скрылся в лесу.
— Ну как так? — егерь развел руками. — Чего не стреляли-то, Тимофей Тимофеевич?
— Красивый зверь, пусть живет… — сухо ответил Тим, отдал оружие и принялся спускаться с вышки.
— Так что сказать-то? — не отставал мужик. — Промазал, али как? Спросят же.
— Я сам скажу, — буркнул Тимофей. — Скажу, что не стал стрелять.
Никакой особой любовью к диким животным он не страдал, просто ему надоело охотиться. Если бы Тимофей нуждался в пропитании, лося не спасло бы ничто, а убивать просто ради забавы такого красавца стало противно.
Егерь топал позади, а когда подошли к снегоходу, неожиданно пробасил с уважением:
— Тогда, Тимофей Тимофеевич, огромное спасибо вам от нас всех! — крепко пожал Тиму руку и принялся сбивчиво объяснять. — Один у нас он такой огромный, стараемся беречь. Дядька Васька говорит, уже лет пятнадцать он у нас обретается. Видали рыжую подпалину у него на задней ноге? Вот! Егоркой кличем, стараемся под выстрел не подводить. Пусть живет, коровок радует? Так же?
Тим слушал и улыбался.
— Только не подведите, Тимофей Тимофеевич, — забеспокоился егерь. — Скажите, что зверь вышел, а вы стрелять не стали, по собственному почину. Скажете? Ведь нагорит нам, что не смогли зверя под гостя вывести…
— Скажу! — подтвердил Тим. — Не переживай.
На базе еще никого из охотников не было, один Суслов торчал на веранде. Тим быстро переоделся и направился к нему.
— Не возражаете?
Суслов приветливо кивнул, но не проронил ни слова.
Тим сел в кресло рядом с главным идеологом Советского Союза, достал сигареты и вопросительно посмотрел на него.
— Курите, курите, Тимофей Тимофеевич, — отозвался Суслов. — Я сам давно бросил, но дым мне нравится. А чего так рано с номера? Взяли зверя или как?
— Не взял, — улыбнулся Тим. — Не стал стрелять, пожалел.
— Вот как? — Суслов удивленно посмотрел на Тимофея и язвительно проскрипел. — Зверей, значит, жалеете, а с людьми как? Я о вашем чернокожем большинстве.
Тим даже растерялся, потому что не думал, что так начнется разговор.
— Такие же люди, как и вы, только цветом кожи отличаются, — напирал Суслов. — Не жалко? Что скажете?
Тиму очень захотелось послать идеолога нахрен, но вместо этого, всего лишь тихо прочитал первый куплет стихотворения.
— Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы…
Потом немного помедлил и поинтересовался:
— Слышали это стихотворение Михаил Андреевич? Его написал Семен Гудзенко в сорок пятом году.
— Слышал, конечно, — недовольно отозвался Суслов. — Но вы-то его, откуда знаете?
— Я русский, — Тим пожал плечами и показал рукой на лес. — Все это родина моих предков. Мои прадед и дед точно так же как и вы воевали с фашистами. И им очень нравилось это стихотворение. Почему мне не знать? Моя совесть чиста. Я точно так же защищаю свою родину от террористов, как мои предки и вы защищали свою Родину от фашистов.
Суслов молчал, сердито сопя.
— Что до черных? Вы знаете, они убили моих родных, сожгли живьем. Несмотря на это, мои лучшие друзья — чернокожие. А моя няня, тоже чернокожая, вытащила меня, совсем пацана, из огня. Да, это Тереза Нболе. И она, скоро станет вице-президентом Родезии. И в ее партии, шестьдесят процентов черных, но и белых сторонников хватает.
— У вас почти пять миллионов черных, а белых всего около трехсот тысяч, — раздраженно буркнул Суслов. — А при власти сколько? Справедливо?
— Нет, — согласно кивнул Тимофей. — А черные готовы прийти к власти? Вот вы, Михаил Андреевич, всю жизнь учились. — Тим про себя улыбнулся и процитировал досье на Суслова. — Вот вы по комсомольской путёвке были направлены на учёбу в Пречистенский рабфак, по окончании которого в 1924 году поступили в Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. А уже в 1929 году поступили в аспирантуру Института экономики Коммунистической академии. Я не ошибся? Я бы вам, не задумываясь, доверил пост премьер-министра Родезии, потому что вы готовы! А что получается у нас? Везде в Африке, где приходят к власти под коммунистическими лозунгами, режим сразу становится авторитарным, начинаются кровавые расправы, а экономика немедленно рушится. Почему так? Не готовы люди к власти…
— Учить надо, — буркнул в ответ Суслов.
— Так учите, — улыбнулся Тим.
— В смысле? — опешил идеолог.
— Мы направим вам студентов, берите и учите, — великодушно разрешил Тимофей. — Готовьте достойную смену эксплуататорам и расистам в Родезии. Я симпатизирую социалистическому строю. Но отдать страну в руки первым попавшимся неучам и проходимцам — увольте. Я уверен, если пойти к вопросу корректировки строя в Родезии, неспешно, вдумчиво и планомерно — все получится гораздо лучше, чем у соседей.
Суслов отмяк и начал задавать вопросы, а Тимофей отвечал ему. И к концу беседы, в некоторой степени, они даже пришли к консенсусу, хотя довольно шаткому. Суслов маниакально придерживался своих догм, однако, все-таки прислушивался к Тимофею.
Ближе к обеду начали возвращаться охотники с номеров. Брежнев находился в прекрасном настроении, потому что он с Терезой, завалили больших лосей.
— С полем, Леонид Ильич! — поздравил Тим генсека. — Отличные экземпляры!
— С вашего штуцера взял! — гордо приосанился генеральный секретарь. — Хорошее оружие, прямо на загляденье. Доволен. А ты-то как? Отметился?
— Да не стал стрелять, — Тимофей развел руками. — Жалко стало.
— Тряпка и слабак! — хохотнул Брежнев. — Ну да ладно, хозяин барин. Еще успеешь… — он хлопнул Тима по плечу и, понизив голос, сказал. — Слышал, ты нашел общий язык с моими? Работай, работай, должно получиться, я добро даю.
— Леонид Ильич… — капризно протянула Тереза. — Идем уже, пора переодеваться…
— Иду, иду, моя дорогая! — суетливо заторопился Брежнев, схватил негритянку под руку и потопал к базе.
Тереза обернулась и показала Тимофею язык.
«Стерва и зараза!» — весело ругнулся Тим и тоже пошел переодеваться.
Все пошло своим чередом, однако, ближе к вечеру, Тимофею стало совершенно ясно, что надо срочно возвращаться домой для консультаций, потому что началось обсуждение таких вопросов, решать которые, он просто не имел полномочий.
Но тут взбрыкнул Брежнев и буквально приказал остаться родезийцам еще как минимум на три-четыре дня. Пришлось согласиться, к тому же, Тим еще планировал еще провести совместную советско-родезийскую конференцию по итогам визита, не считая некоторых других знаковых мероприятий.
Вечером состоялась еще одна встреча с Андроповым, на той же застекленной веранде.
— Вы всем довольны, Тимофей Тимофеевич? — с легкой подначкой поинтересовался председатель КГБ.
— В какой-то степени, да, — улыбнулся Тим. — Но в большей степени — нет. Я максималист и никогда не оперирую такими категориями, как личное удовлетворение. Рано еще радоваться.
Андропов улыбнулся, но сразу же стал серьезным.
— Поговорим о прикрытии нашей работы, — сухо сказал он. — Вы согласитесь со мной в том, что наши противники не должны ничего знать о планируемых нами мероприятиях? Таким образом, мы избежим вероятного противодействия, хотя бы на первом этапе.
— Соглашусь. Как будет осуществляться прикрытие?
— На совместной пресс-конференции по итогам визита, с советской стороны выступит не равный вашему рангу представитель, мало того, он выскажет малоинформативную и даже, в некоторой степени, критическую точку зрения.
Тим кивнул.
— После вашего отъезда в центральной прессе Советского Союза выйдут разгромные статьи, в которых будет подвергнута сомнению целесообразность сотрудничества с режимом апартеида. Дополнительно, нашими дипломатами за рубежом, будет допущена утечка информации, о, якобы, недовольстве генеральным секретарем визита в целом…
Тимофей слушал и полностью соглашался с Андроповым. А еще, он понимал, что такие меры дезинформации, свидетельствовали о том, что советская сторона всерьез заинтересовалась сотрудничеством с Родезией.
— Я согласен с вами, Юрий Владимирович, подобные мероприятия отсрочат противодействие, но… — Тимофей сделал паузу. — Это противодействие, рано или поздно все-таки начнется.
— Оно уже в некоторой степени началось, — задумчиво ответил Андропов. — Ваш визит уже наделал переполоха. К сожалению, мы пока не владеем точной информацией, однако, на вашем месте, я бы предпринял личные меры безопасности у вас на Родине. Наши резидентуры отмечают беспрецедентную активность западных спецслужб в попытках получить сведения о ваших встречах и контактах в Советском Союзе.
— Я буду осторожен, — серьезно ответил Тимофей. — Обещаю. И да… ловите еще одного американского шпиона.
Андропов изобразил внимание.
— Алексей Кулак, сотрудник вашей Нью-йоркской резидентуры по линии научно-технической разведки. Увы, отчества не знаю. Заслуженный человек, если не ошибаюсь, даже Герой Советского Союза, но услуги американцам предложил сам. Никакой идейности, все банально — финансовое вознаграждение.
Председатель КГБ зло сжал губы.
— Псевдоним «Федора», — закончил Тимофей. — К сожалению, состоит ли он сейчас на связи с американцами, я не знаю, но еще в прошлом году состоял. Дальше все в ваших руках. И да, на вашем месте, я бы озаботился надежным прикрытием этой информации. Американцы после разоблачения первого шпиона, вероятней всего, уже в панике, а когда провалы пойдут чередой, сами понимаете. А если, не дай боже, они выйдут на меня — за свою жизнь я не дам даже копейки.
— Мы предпримем все необходимые меры, — спокойно ответил Андропов.
— И присмотритесь… — Тимофей помедлил и все-таки решился. — К вашему сотруднику по фамилии Калугин.
Тим сильно сомневался, выдавая эту информацию, потому что знал — никаких доказательств предательства полковником Калугиным во время его службы не было. Предал он гораздо позже. Но искушение сдать вероятного предателя оказалось сильнее.
Андропов буквально пронзил взглядом Тимофея, видимо фамилия была ему знакома.
— К сожалению, никаких точных фактов в отношении этого человека у меня нет, — спокойно продолжил Тимофей. — Однако интерес американских спецслужб к нему наши люди зафиксировали. Уверен, вы сможете его тактично проверить…
Судя по некоторым признакам, Андропов, если не разозлился, то точно расстроился, но вслух ничего не выдал.
Он очень умело увел разговор в сторону, а потом, неожиданно поинтересовался:
— Если я не ошибаюсь, самую ценную информацию, вы приберегли, Тимофей Тимофеевич?
— Вы не ошибаетесь, — согласился Тимофей. — К этой информации мы вернемся во время моего следующего визита.
Внизу послышался веселый смех Терезы. Тим привстал и увидел, как…
Она и Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев…
Играют в снежки.
Тереза в шикарной соболиной шубе в пол, которую, видимо, ей подарили, а Брежнев, в распахнутом полушубке. И он, и она, веселились как дети.
Андропов, не скрываясь, недовольно поморщился, немного помедлил и веско сказал.
— Не стоит обольщаться, Тимофей Тимофеевич. Не буду скрывать, я восхищен вашим ходом с госпожой Терезой Нболе, однако…
— Она больше не приедет в Советский Союз, Юрий Владимирович, — вежливо перебил Тим. — В ближайшем будущем — это точно.
Андропов уважительно посмотрел на Тимофея и согласно склонил голову.
— Нас это устроит. Обещаю, на нашем сотрудничестве это никак не отразится. Однако, вернемся к нашему разговору. Вы понимаете, человек, о котором вы не хотите пока упоминать, может вольно или невольно оказаться причастным к обработке вашей информации. Об источнике, то есть о вас, он не узнает, необходимые меры уже предприняты, но… — Андропов пристально посмотрел на Тимофея. — Но он может предупредить своих хозяев о ведущейся разработке фигурантов. И тогда, все пойдет насмарку. Стоит ли так рисковать?
Тим одновременно ругнулся и восхитился умению, с которым Андропов загнал его в ловушку. Председатель КГБ был прав. В запасе у Тимофея остался только Поляков и этот человек, занимая высокопоставленную должность, действительно мог быть причастным к разработке выданных шпионов. В таком случае, все усилия Тима прямым ходом отправлялись кобыле под хвост.
Но после недолгого раздумья, Тимофей вспомнил, что Поляков принадлежит к другому ведомству, к ГРУ, а не к КГБ, и решил все-таки повременить. Отдавать сразу все козыри не хотелось, потому что советское желание сблизиться с Родезией, могло быть банальной уловкой.
— Ваши соображения имеют резон, — уклончиво ответил Тимофей. — Я обязательно подумаю на этим. В любом случае, я не уезжаю ни сегодня, ни завтра и мы скоро вернемся к этому разговору.
Председатель КГБ явно остался недовольным, но Тимофей не стал обращать на это внимание.
Вечер прошел великолепно, а утром, Тимофей, Тереза и Питер, таким же порядком как приехали, вернулись в резиденцию. Вдобавок к остальным подаркам Питеру ван дер Билу Брежнев подарил лосиные рога, у Терезы появилась шикарная соболиная шуба и шапка из такого же меха.
На даче ничего не изменилось, Аманду, Адель и остальных таскали по экскурсиям и встречам, вкусно кормили и всячески окружали комфортом.
Пресс-конференция состоялась, как и обещал Андропов, на нее с советской стороны отправили даже не Фурцеву, а какого-то заместителя министра, который толкнул невнятную речь.
Питер было возмутился, но Тим ему все объяснил.
Тереза еще раз встречалась с Брежневым, но у него не ночевала.
И вот, пришла пора возвращаться.
— Я бы еще сюда вернулся… — с сожалением протянул Питер у трапа самолета. — Хорошая страна и люди хорошие. Хоть и коммунисты.
— Вернешься, — пообещал Тимофей. — Скоро.
— Пиху-уй… — жалобно пискнул Бурбон. Видимо ему тоже не хотелось уезжать.
— И ты вернешься, — буркнул ему Тим. — Ты смотри…
Ему самому было не по себе, улетать не хотелось, но он прекрасно понимал, что на данном этапе, надо возвращаться домой.
Вздохнул, чертыхнулся про себя и пошел в самолет.
Летели снова через Каир, Питер еще раз встретился с будущим президентом Египта и обговорил какие-то гешефты. Все прошло штатно, самолет египтяне больше не ломали и задержать не пытались, хотя Тим что-то такое ожидал.
На пути в Солсбери, Тимофей поинтересовался у Терезы.
— Хочешь вернуться в Советский Союз?
— Я вернусь, — уверенно ответила негритянка.
— К Брежневу? — пошутил Тим.
Тереза улыбнулась.
— Знаешь в чем различие между молодым повесой и зрелым мужчиной? У молодого, все зациклено на кровати, а зрелый, умеет ценить общение. Брежнев очень умный и мудрый человек. Он просто наслаждался общением со мной. Он играл страсть, и это доставляло ему удовольствие. И мне доставляло. Да, я с удовольствием встретилась бы с ним еще. Мы явно пришлись друг другу по душе. Но ничего кроме флирта между нами не было и не могло быть.
— Ты умная женщина, — Тим чмокнул Терезу в щеку. — Из тебя получится отличный вице-президент. Но… — он коварно улыбнулся, — может, мы вспомним напоследок старые добрые времена?
— Может, и вспомним, — хихикнула Тереза. — Ты старайся, старайся, а я подумаю…
Перелет в Солсбери прошел штатно.
А сразу после посадки, Тимофея арестовали…