На следующий день родезийскую делегацию опять выгуливали в Москве, сводили на Красную Площадь и в Третьяковскую галерею, но никто из официальных лиц, кроме Фурцевой, встречаться с гостями не спешил. Что довольно сильно начало беспокоить Тимофея. Он приехал в Советский Союз наводить мосты, а не шляться по достопримечательностям.
Уже ближе к вечеру, Тим разозлился окончательно и решил показать комитетчикам кукиш, в ответ на просьбы сдать еще одного агента. Случай представился очень быстро. Родезийцев опять отправили кататься на тройках, Тим отказался, а дальше за ним приехала та же самая «Буханка». Встреча с заместителем Андропова произошла в той же подсобке.
— Тимофей Тимофеевич! — Григоренко крепко пожал руку Тиму и радушно предложил. — Поужинаете со мной?
На стол уже поставили большое блюдо с румяным, аппетитно пахнувшим шашлыком из баранины, зеленью, овощами и горячим кавказским лавашем.
— Спасибо, я не голоден, — сухо отказался Тимофей.
— Ну… это как-то не по-человечески… — искренне огорчился генерал. — Я буду есть, а вы смотреть? Может вы приболели? Раны беспокоят? Так мы мигом…
— Все в порядке, — вежливо перебил его Тим. — Просто я не голоден. Перейдем к делу. Что вам угодно, господин генерал?
— Я вижу, вы чем-то обеспокоены, Тимофей Тимофеевич, — Григоренко внимательно посмотрел на Тимофея. — Что-то случилось?
— Домой хочу, господин генерал, — улыбнулся Тимофей. — Тоска по Родине, знаете ли. Буш, саванна, жирафы, слоны, гиены. Сраные, чернозадые террористы, опять же. Руки прямо соскучились по штурмовой винтовке.
— Хорошо, я понимаю вас, — генерал умело скрыл разочарование. — Тогда перейдем к делу. От лица Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик и лично Председателя Комитета Государственной Безопасности, я уполномочен выразить вам искреннюю благодарность!
Григоренко встал и протянул Тиму руку.
Тимофей вяло ее пожал и сразу сел.
— Ваша помощь, неоценима… — заместитель Андропова положил перед Тимофеем большую шкатулку из полированного красного дерева. — Но позвольте все-таки мне сделать вам подарок.
Отказываться было совсем уж некрасиво, поэтому Тим нехотя открыл шкатулку.
На зеленом бархате поблескивал синеватым воронением и золотой гравировкой револьвер системы Наган, с резными щечками из мамонтовой кости. Рядом в специальных гнездах в рядок лежало семь позолоченных патронов. Дарственной подписи нигде не было.
— Я с Наганом начинал воевать, не с таким, конечно, гораздо попроще, — с улыбкой сообщил генерал. — Потом сменил его на Тульский Токарев, а свой Наган все равно хранил. Он и сейчас у меня дома лежит. От души, примите Тимофей Тимофеевич.
Тим взял револьвер, откинул защелку на каморы барабана, закрыл, положил оружие обратно в футляр и с улыбкой поинтересовался:
— Благодарю, господин генерал. Красивое оружие. Я могу забрать его? Или вы мне выдадите подарок перед трапом самолета?
Зампред председателя хохотнул и махнул рукой:
— Забирайте сейчас! Только пообещайте не палить из него в Москве. И не таскать с собой по встречам и экскурсиям.
— Обещаю, — Тим сдержанно поблагодарил генерала.
— Но это не все… — Григоренко стал серьезным и выложил на стол сверток из шинельного сукна и простую картонную папку.
В свертке оказался потертый Вальтер Р38, с врезанной в рукоятку бронзовой пластиной. Тим взял пистолет в руки и вслух прочитал убористую вязь на табличке:
— Капитану ГБ Бергеру П. Т. от начальника ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР Абакумова В. С…
После чего, молча, перевел взгляд на генерала.
Тим так и не поверил в то, что его прадед служил в НКВД. Попытки Григоренко его в этом убедить, только сильно раздражали.
Генерал достал из папки желтый от старости лист бумаги и пояснил:
— Это наградные документы. Пистолет хранился у нас в запасниках ведомственного музея, и мы решили его вам передать. Я понимаю, все это вызывает у вас недоверие, но у нас нет причин вас обманывать. К тому же мы понимаем, обман принесет гораздо больше вреда, чем пользы.
— Пусть так… — после недолгого молчания ответил Тимофей. — Благодарю.
— Это не попытки вызвать вас на откровенность и выудить информацию, — с оттенком недовольства в голосе продолжил Григоренко. — Мы так выражаем вам благодарность, не требуя в ответ ничего. Вы заслужили. Что до остальных вопросов… — он сделал паузу. — Мы хотим услышать ваши условия. Ах да…
Генерал улыбнулся.
— Совсем забыл вам сказать. Вы хотели погулять по Москве? Ну что же, завтра представится такая возможность. С утра у делегации Родезии встреча с депутатами Верховного Совета и экскурсия по Кремлю, дальше визит в Московский Университет и Московский Зоопарк. Вас, думаю, такое времяпровождение не прельщает. Так вот, сошлитесь на недомогание, а мы вас вывезем погулять по центру Москвы, но с условием, не сбегать и не уезжать далеко. Оперативное сопровождение, конечно, будет, но они постараются не попадаться вам на глаза. И еще просьба, переодеться попроще, чтобы не выделяться. Одежду мы вам предоставим. Часа три-четыре, гуляйте в свое удовольствие. Дальше мы вас вернем в резиденцию. Устраивает?
Тимофей кивнул:
— Устраивает.
— Здесь немного денег, — Григоренко подвинул по столу к Тимофею конверт. — Здесь, пятьдесят рублей мелкими купюрами. Поверьте, хватит с головой. И да, документы свои и ценные вещи оставьте в резиденции, во избежание, так сказать.
Тим еще раз кивнул. Комитетчики в который раз его удивили. Тимофей даже не надеялся, что его выпустят в одиночку из резиденции.
— Тимофей Тимофеевич, в самом деле, — Григоренко огорченно всплеснул руками. — Ну стынет же мясо. Я голодный как собака, но есть без вас не буду. А разговор у нас только начинается. Не хотите пить — не пейте, радо бога, но отведать мяска просто обязаны. Барана прямо из Ташкента самолетом привезли. Какой-то особой породы… — генерал пристукнул ладонью по столу и громко поинтересовался: — Эй, Фархадов, как там этот баран называется?
Из-за двери высунулся мужик с вислыми усами на широкой восточной физиономии и радостно отрапортовал:
— Кара-кучар, тащ генерал! Не баран, а царь!!! Его мясо жизнь продлевает, а у лысых волосы начинают расти! Прэлесть, а не баран! Мой дедушка кушал только такое мясо, до ста пятнадцати лет дожил, а последнего ребенка в восемьдесят сделал.
Он чмокнул сложенные в щепоть пальцы и скрылся.
Тим невольно улыбнулся.
— Ну, если лысых.
Шашлык и правда, оказался божественным. Несколько минут, Тимофей и генерал молча ели, но первым опять заговорил Григоренко.
— Что до вашего предложения… — он сыто вздохнул и вытер руки полотенцем. — Я о взаимовыгодном сотрудничестве между нашими странами. Могу сказать, ваши идеи нас заинтересовали. Не могли бы вы сейчас раскрыть тему подробней. Какие наши выгоды?
— Все просто, — быстро ответил Тимофей. Первое — никто не смог вынудить режим в Родезии сменить курс — а Советский Союз смог! Причем бескровно. Это огромная дипломатическая победа. Никто, конечно, так просто и быстро не отдаст власть черным. Если так случится, Родезия сразу превратится в кровавую помойку, а это ни вам и нам не надо. Посмотрите, что творится у нас на границах? Но мы сделаем все постепенно и правильно. Для чернокожего большинства нашей страны заработают новые социальные, медицинские и общеобразовательные программы, которые будут разработаны с привлечением Советского Союза. Хотите — берите и учите черных у себя, хотите, составляйте учебные программы. Мы с радостью примем ваших студентов у себя. В конце концов, премьер-министром станет черная. Как уже говорил, я привез ее на смотрины. Изменения будут налицо.
Второе! Сейчас вы не знаете, как обуздать царьков, которых вы посадили на трон в соседних африканских странах. А в лице нас вы получите работающий как часы и мощный как ледокол контролирующий механизм. Все по струнке ходить будут. Мы с вами перекроим всю Африку в своих интересах и построим жизнеспособную конфедерацию государств…
Тимофей понимал, что разговор записывают, чтобы дать послушать вышестоящему начальству и постарался как можно подробней и тщательней раскрыть свою программу.
Григоренко слушал очень внимательно и изредка задавал вопросы. Уже ближе к концу разговора он сказал.
— Звучит впечатляюще, Тимофей Тимофеевич. Вы знаете, что в Великобритании до сих пор существует план военного свержения режима Родезии?
— Мы узнали об этом плане, еще в процессе его разработки и подготовились, — коротко ответил Тимофей. — Британцы это поняли и не решились воплотить свой план в жизнь.
Григоренко внимательно посмотрел на Тима и поинтересовался:
— А вы не боитесь, что Великобритания и ее сателлиты, как только узнают о сближении СССР и Родезии, попробуют воплотить этот план практически. Они сделают все, чтобы сорвать наше близкое сотрудничество. Вплоть до прямого военного вмешательства.
Тим злорадно усмехнулся:
— Умоются кровью. Мы их размажем. С вашей помощью, конечно.
— СССР не пойдет на прямой конфликт со страной НАТО, — генерал покачал головой. — Подобное чревато ядерной войной.
— Вам и не потребуется, — Тимофей улыбнулся. — Вы продадите нам комплексы ПВО, бронетехнику, кое-какую авиацию и предоставите инструкторов. Этого хватит. Повторю, продадите, а не подарите. Вы точно так же сражались с западными странами чужими руками во множестве стран. Во Вьетнаме, например… — Тим коротко задумался и заговорил снова. — Вы знаете… возможно даже будет правильным специально спровоцировать бриттов на вторжение. А потом образцово-показательно разгромить. И унизить. Представляете международный резонанс, на фоне которого репутация бриттов и иже с ними, рухнет ниже плинтуса. А наша с вами — просто взлетит.
— Так просто?
— В войне нет ничего простого, — сухо возразил Тимофей. — Война это кровь и смерть. Вы это сами не понаслышке знаете. Но мы, все равно, выиграем. Даже без вас. Но это будет труднее.
Разговаривали долго, но до раскрытия новых американских агентов разговор так и не дошло.
Уже дома, проанализировав разговор, Тим понял, что его планом сильно заинтересовались. Очень сильно, правда, неизвестно кто.
«Неужели сам председатель КГБ Андропов? — думал он. — У этого, точно хватит силенок пробить такое дело, среди партийных бонз, он креатура самого Брежнева. Но, сильно сомневаюсь, не тот человек. Кто тогда? А если… если, сам Григоренко решил сыграть свою игру? Ведь после воплощения всего на практике, человек который такое пробил, взлетит до небес. Но вот, как раз у Григоренко, своих сил мало. Для того, чтобы получилось, он должен выйти на кого-то более могущественней. На кого? А хер его знает, только Андропов в голову приходит, а ему оно не надо. Вот же, мать твою! Это тебе не джунглях бегать и чернозадых резать…»
От напряженных раздумий сильно разболелась голова, да так сильно, что Тим начал подумывать, что возвратились приступы от контузии. Но помогло простое средство — рюмашка водочки под ломтик ржаного хлеба с кусочком селедки и колечком красного лука, очень оперативно предоставленные Полиной.
К вечеру ничего не предвещало осложнений, Аманда и Адель умаялись на прогулке так, что сразу по возвращению заснули. Тереза уединилась в своей комнате, она писала свою речь перед депутатами Верховного Совета.
Тим украдкой перекрестился, и уже было собрался сам заснуть, как неожиданно нарисовались Ронда и Молли. Дамы за ужином хватили коньячка вдоволь, выглядели вусмерть бухими, но на мордашках сохраняли нарочито серьезное выражение.
— Тим… — явно стесняясь, пробормотала Ронда. — Тут… мы…
Молли толкнула ее локтем и договорила за подругу.
— Мы к тебе… то есть, к вам, господин капитан…
— Какого хера? — ласково поинтересовался Тимофей.
— Если непосредственный начальник приказал отдаться ему со всей страстью в интересах боевой задачи, и ты выполнила приказ… — выпалила Ронда. — Будет ли считаться это изменой?
— Вот! — Молли покачнулась и показала ей большой палец. — Хорошо сказала. Да, меня это тоже очень интересует.
Тим приподнялся на локте, на диване и тяжело посмотрел на подчиненных.
Девушки заволновались, но не сбежали, как надеялся Тимофей.
Тим вздохнул.
— Зачем вы меня это спрашиваете?
— А вдруг? — хихикнула Молли. — А вдруг отдадут приказ? Мы считаем, что измены не будет.
Ронда попыталась принять соблазнительную позу, но покачнулась и чуть не упала.
— Будет, — отрезал Тим. — Марш в расположение.
— Тогда, может, почитаете нам? — Ронда вытащила из-за спины ту самую книгу русских сказок.
— Вон, нахер!!! — рявкнул Тимофей. — Еще минута и вы у меня будете вдвоем в военной прачечной работать!
Перепуганные девушки с грохотом выломились из комнаты.
Тим заржал и уже через пару минут крепко заснул.
Утром все пошло по плану. Делегация убралась в Кремль, а Тиму привезли одежду.
Крепкие финские ботинки с подбоем из овчины, шерстяной костюм, свитер под горло, слегка потертое пальто из драпа, клетчатый шарф и шапку формовку из стриженого меха нутрии. Все было не новое, но крепкое и чистое.
Тим быстро переоделся и сразу стал похож на среднестатистического жителя Москвы.
— Вот! — удовлетворенно заметил крепкий парень в потертой дубленке и шапочке петушке с надписью «Динамо». — Прошу вас в нашу карету.
Каретой оказался грязный Москвич 412, кирпичного цвета.
— Куда вас подвезти, Тимофей Тимофеевич? — поинтересовался второй сопровождающий, обернувшись с переднего сиденья.
— Куда? — задумался Тим. — А давай к дому «Академиков».
— Партия сказала надо, комсомол ответил есть! — заржал водила и рванул с места, а когда высадил Тимофея на Ленинском проспекте посоветовал. — Погуляйте всласть. Мы вас сами найдем.
Москвич умчался, а Тим прошел пару десятков метров и остановился, смотря на балкон квартиры на четвертом этаже.
Вот же квартира! Дед сейчас у себя в Академии наук, на кухне хлопочет бабушка, готовит деду любимые им щи и перловую кашу со шкварками. Ираида Степановна мужу всегда готовила сама, не доверяла домработнице Маше. Отец с матерью еще не скоро получат свою квартиру, но они, наверное, сейчас где-то в экспедиции.
Ноги ослабли, голова закружилась, невыносимо захотелось забежать в кухню и с разбега обнять бабушку, как он это всегда делал в детстве.
Сдержаться удалось с огромным трудом, утерев рукавом набежавшую на скулу слезинку, Тим пошел дальше.
Прошелся в сторону Красной площади, по улице Якиманке, называющейся сейчас улице Димитрова, перешел мост через реку Москву и вошел в Александровский сад.
С веселыми криками бегали дети, медленно гуляли мамочки с колясками, мохнатые снежинки таяли над пламенем Вечного Огня, а красная стена Кремля почему-то отливала багровым в глазах Тимофея.
Тим остановился и от волнения закурил. Ему очень захотелось бросить все и остаться в Москве, в родном городе и родной стране.
Но наваждение очень скоро спало, Тим докурил и медленно побрел к улице Никольской, которая сейчас называлась улицей 25 октября.
Снова остановился возле столовой напротив ресторана «Славянский базар» и улыбнулся, припомнив, как здесь поцеловал первый раз девочку, за что огреб портфелем по башке.
Из дверей столовой вдруг вынырнул невысокий плюгавый мужичок в расхристанной брезентовой куртке и облезлой заячьей шапке, мазнул шальным взглядом по прохожим, остановил его на Тимофее и сипло поинтересовался, растопырив три пальца.
— Третьим будешь?
Тим машинально кивнул, даже не успев сообразить, чего мужичку надо.
— Вот это дело! — осклабился плюгавый и настойчиво потребовал: — Тогда рупь давай, интилихент!
Тим, наконец, все сообразил, улыбнулся, сунул в карман и вытащил потертую трешку.
— Вот душа человек! — радостно ощерился мужичок и решительно скомандовал. — За мной!