Рыцарь бесчестия

- Знаю пару способов - ответил Грим. - А оставить его в живых важно?

- Нельзя убивать людей только за то, что они оказались не в том месте и не в то время - ответил я.

- Странное суждение - сказал Грим. - В какого бога ты веришь?

- Я не верю в богов. Сделай, как я прошу и все.

- Хорошо, будь по-твоему - согласился Грим.

- Пойдем открыто - продолжил я. - Оружием не размахивайте, надо убедить их в том, что мы пришли с миром. Вернемся в начало квартала и пройдем по улице. Говорить буду я.

- Попробовать можно - подал голос Нил - Но я бы убил несколько часовых, чтобы в случае боя они не пришли на помощь.

- Это не вежливо - сказал я. - А вежливость, это лучшее оружие вора, позволяющее обходиться без крови.

- Интересно ты говоришь - усмехнулся Грим. - Надо будет запомнить.

С планом согласились быстро.

- Кто идет?! - ощетинившись копьем и щитом, спросил часовой.

- Мы идем с миром - ответил я. - Нам нужно поговорить с кем-нибудь из выживших горожан. У вас тут большие проблемы, викинги вот-вот перебьют ваших товарищей, они зажали их в башне рядом с рынком, ваши еще отстреливаются, но уверен, колдун викингов найдет способ поджарить их в скором времени.

Пока я все это говорил от здания с площади прибежали четверо охранников и на нас уже смотрели дула двух самострелов.

- Говорят, что идут с миром, а отряд Цитификуса уже почти перебили - сказал часовой.

- Почему мы должны вам верить? - спросил один из целившихся в нас охранников.

- Можете не верить - ответил я. - Но скоро викинги закончат с вашими товарищами и примутся за вас.

- Далк, проверь - отдал приказ человек с ружьем.

Один из охранников с копьем на перевес побежал в ту сторону, где разгорелось противостояние между местными и викингами. Сейчас вся надежда была на Грима, и на то, что быстро удастся убедить охранников пустить меня в здание муниципалитета.

- Если все вправду так плохо, вы могли бы нам помочь одолеть викингов... - начал охранник с ружьем.

- Не могли бы - перебил я его - Сражаться с ними дело гиблое. Я видел, на что способны колдуны, а с викингами их двое. Это не мой город и я не собираюсь за вас умирать. Но пришел, чтобы предупредить, у вас еще есть время спастись. А если кто-то из горожан захочет уплыть на южную сторону, наш корабль стоит в порту, и долго ждать не будет.

- Вам заплатят еще больше, если вы поможете справиться с викингами! - настаивал охранник.

- Мертвым деньги не нужны. Пустите меня одного, и возможно я найду людей, у которых голова работает лучше, чем у вас олухов.

- Следи за языком парень! - предупредил меня второй человек с ружьем.

- Ладно, я пущу тебя, но остальные должны остаться здесь - неожиданно легко согласился охранник с ружьем.

- Хорошо пойдем - сказал я и вышел вперед.

Говоривший, со мной передал ружье одному из копейщиков, и жестом предложил мне следовать за ним. Когда мы подходили к зданию, он спросил:

- Ты командуешь кораблем?

- Да - ответил я.

Врал я на удивление убедительно и охранник мне поверил.

- Что ты хочешь за место на корабле?

- Нам нужны припасы. К тому же понадобятся крепкие парни вроде тебя, на корабле полно каторжников. Пока что проблем с ними не было, но на всякий случай помощь не помешает.

Охранник промолчал. Принимать решение он не торопился. Мы прошли мимо колонн и вошли в просторный зал. Тут горели два факела, они лишь слегка рассеивали темноту зала своим слабым светом. Прямо на полу спали люди. Много людей. Мужчины, женщины, дети. Сколько их было всего, посчитать я не успел. Пройдя мимо них, охранник провел меня к лестнице. Мы поднялись, прошли длинный коридор и оказались в еще одном зале. Здесь тоже прямо на полу спали люди, но было их меньше чем внизу. Факел здесь горел всего один освещая только пространство перед входом.

- Кто там? - послышался из темноты мужской голос.

Голос мне не понравился. Слишком мягкий и не очень приятный.

- Это Прас, господин Лори. Похоже, что наше дело плохо. Викинги вот-вот перебьют отряд Цитификуса и возможно скоро будут здесь.

- Это точно?

- Я послал человека, чтобы проверить. Со мной командир корабля, который стоит в порту, он говорит, что может забрать кого-нибудь из горожан на южный берег, но чтобы добраться туда понадобятся вода, еда и дрова.

- Когда вернется твой человек?

- Не могу знать, господин Лори.

- Что же делать - запричитал неприятный голос. - Я знал, что у этого Цитификуса ничего не получится. Этот юнец нас всех погубит.

Кроме факела, слабый свет Ирис проникал через уцелевшее окно. Этого было мало, чтобы разглядеть, кто со мной говорит, как и мало было времени на то, чтобы уговорить горожан на сотрудничество. Я отчетливо почувствовал присутствие петли на своей шее. Почему-то именно петли, не топора, не выстрелы расстрельной команды, а именно петли сжимающейся на моей шее.

- Я не собираюсь дожидаться прихода викингов - сказал я.

С улиц разрушенного города снова донеслись выстрелы. Всего два.

- Стрелков уже меньше, когда колдуны разделаются с ними, воины перебьют остальных - продолжал я подкармливать их страх.

При слове колдуны, темная фигура господина Лори нервно дернулась. Быстро засеменив ногами Лори, подошел к одному из спящих, растолкал его и наклонился к голове. Скорее всего, шептал, что-то на ухо. Одиночный выстрел, заставил дернуться обе шушукающиеся фигуры. Они быстро встали, растолкали двух женщин и мальчика лет четырнадцати, и все вместе подошли ко мне.

- Пойдемте скорее, я знаю, где взять то, что нужно для плавания. Это рядом с портом.

Господин Лори, оказался толстым, невысокого роста мужчиной, лет сорока пяти-пятидесяти. Его круглое лицо не понравилось мне еще больше чем голос. Второй мужчина был чуть повыше, с подтянутой фигурой и короткой, ухоженной черной бородой.

- Не стоит слишком спешить - вмещался Прас. - Вернется Далк, и тогда будем принимать решения.

- Как хотите, раньше Далка, могут появиться те, кто перережет вас как скот. Я не собираюсь дожидаться тут своей смерти.

Я направился к двери в коридор, но Прас преградил мне дорогу.

- Я сказал, мы подождем - при этом он начал доставать из ножен меч.

Ему следовало поторопиться, но он этого не сделал. Я резко приблизился к нему, схватил двумя руками за отворот его зеленой формы и что есть сил, ударил головой в нос. Снизу вверх. Прас выронил меч из рук, упал на пол и потерял сознание. В темном зале кто-то заворочался, немного поворчал и затих. Я сразу же направился к выходу.

- А как же мы? - застонал господин Лори.

- Если хотите жить идите со мной, обещаю что на корабле, к вам отнесутся с уважением, если поможете достать необходимые припасы.

- Если пообещаете, что мы и наше личное имущество останемся неприкосновенными - заговорил мужчина с бородой - Мы поможем вам с припасами..

- Даю слово - сказал я и продолжил путь к выходу.

За спиной по полу застучали еще две пары ног. Мы подошли к лестнице, и я остановился.

- Кто эти люди у костров на площади?

- Рабочие каторжники, всякий сброд - ответил Лори.

- Нам понадобятся гребцы на замену, человек восемь как минимум. Вы имеете власть приказать кому-нибудь из крепких парней пойти с нами.

- Я городской глава! - надулся и без того пухлый, господин Лори.

- Я спросил не об этом, вы имеете власть приказывать им?

- Думаю да - сконфузился Лори. - Думаю, они меня послушают.

- Тогда спокойно выходим, берем восемь человек им не обязательно сразу знать, куда мы идем, и так же спокойно идем в порт.

- А мы не встретим там викингов? - настороженно поинтересовался мужчина с черной бородой.

- Как вас зовут, уважаемый? - спросил я.

- Меня зовут Картас Гент - ответил мужчина.

- Так вот господин Гент, викинги сейчас немного заняты, добивают остатки вступивших с ними в бой людей. Не знаю, как долго это продлится, но потом викинги продолжат искать то, зачем приплыли сюда, а это даст нам еще времени, и если мы не будем тратить его на вопросы...

- Я все понял - перебил меня господин Гент. - Идемте.

- Нам нужны крепкие парни - сказал Лори, когда мы подошли к треугольнику из костров на площади.

- Для чего? - раздался вопрос из толпы.

- Перенести сюда припасы, тут они будут в большей безопасности - ответил я.

- А ты еще кто? И почему среди ночи? - новые вопросы не заставили себя ждать.

- Я помощник городского главы, мое имя Максим. Я отвечаю за снабжение, нашел кое-что в городе и не хочу, чтобы оно там пропало. А ночью... Вы слышите эти выстрелы. В городе викинги и еще куча всякого сброда, рыщущего в поисках чего бы урвать в развалинах. Как вы думаете, припасы долго пролежат, найдем ли мы их утром?

Толпа в один момент поднялась на ноги, сразу нашлось множество желающих помогать. Господин Лори выбрал восемь желающих, объяснив это тем, что припасов мало и лишние люди только создадут суматоху, а все должно быть учтено и справедливо поделено. Городской глава быстро поймал нужную ноту и врал еще убедительнее, чем я. Похоже, что раньше ему частенько приходилось этим заниматься.

- Идемте скорее - сказал я. - Пропуская вперед Лори и Гента.

- Это еще что такое?! - удивился охранник все еще державший под прицелом мародеров.

- Послушайте, милейший...- начал было Лори, но я его перебил.

- Это те, у кого голова на плечах - приближаясь быстрым шагом, ответил я.

Желающие перенести припасы не отставали от меня не на шаг. Нагло пройдя сквозь ряд оторопевших охранников, я приблизился к своим сообщникам.

- Обратно в порт - тихо сказал я, проходя мимо Баска.

Дважды повторять ему не пришлось и вся наша увеличивающаяся на ходу компания, не сбавляя шага, направилась в сторону порта. По дороге к нам присоединился Грим, сообщивший, что гонец обезврежен, но будет жить. Обратная дорога заняла меньше времени. Разрушенные дома быстро отступили, и когда спокойное море, покрытое серебряной рябью, от лучей светящей на небе Ирис, оказалось совсем близко, я обратился к Лори:

- Вот наш корабль - указывая на драккар, сказал я. - Надо как можно быстрее его загрузить и убраться как можно дальше. Скоро сюда прибудет еще больше викингов, мы встретили их по пути и еле удрали.

- Викинги?! Какие викинги?! - послышалось среди рабочих.

- Что им тут надо, они же и так все разрушили!

- Спокойно! - повысил я голос. - Это другие, те которые собираются найти то, что не смогли найти разрушившие город. Видите корабль на другой стороне бухты?

Я указал на драккар викингов темным силуэтом приподнимающийся над морем.

- Это лишь первый из многих. Они заберут все что захотят и убьют каждого, кого встретят. Сейчас команда этого корабля возможно уже на площади и чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше! Места на корабле раздаю я, и тем, кто захочет уплыть на южный берег, придется помочь загрузить корабль припасами.

- Как на площади? - спросил рабочий, стоявший ближе всех ко мне. - Там же женщины, дети. Им надо помочь.

- Иди, спасай! Мы выпьем за твою героическую смерть на южном берегу - тут же громко ответил я.

Рабочий замолчал, опустив глаза.

- Где припасы, господин Лори? - обратился я к городскому главе.

- Здесь недалеко - ответил за него Гент. - Мой склад разрушен, но основная часть продовольствия хранилась в подвале. Дверь завалило, так что ее не видно, но разобрать завал при таком количестве рук труда не составит.

- Идем быстрее - сказал я.

Пока что все шло по плану, но ощущение петли на моей шее не исчезло до конца. Пока что эти люди меня слушали, нельзя было давать им опомниться и призадуматься. Пока их гонит и ослепляет страх этим нужно воспользоваться. Из города донеслись почти звериные крики, ударил оружейный залп, но крики не стихли.

- Похоже, викинги пошли на последний штурм - быстро затараторил я. - Сейчас они перебьют тех, кто остался в башне и двинуться дальше. Надо спешить!

У заваленной двери склада мы оказались быстро. Завал исчез, словно на него подействовало магическое заклинание. Сразу нашлись факелы, и в порту стало светлее. Внутри нашлась пшеница, ячмень, овес, вяленое мясо, рыба, какие-то сушеные овощи, вода, пиво и даже вино. Тут было много всего, хватило бы на несколько кораблей, но все унести мы не могли. Времени было мало.

Погрузкой руководил Гент и делал это весьма умело. Всего за полчаса мы забили трюм под завязку. Баск, Нил, Грим, и Варл глядели в оба, чтобы предупредить о появлении непрошенных гостей, но удача была пока что на нашей стороне, и никто в порт не спешил.

- Жалко оставлять все это здесь - с неподдельной печалью в голосе сказал Гент, когда рабочие делали последний переход до корабля с мешками на спинах.

- Ты забираешь с собой нечто намного более ценное - утешил я его.

- Что же это? - спросил он.

- Свою жизнь - ответил я.

Прозвучало это убедительно. Грим еле сдержал улыбку, прячась за спиной Гента. Я настолько вжился в предложенный мною же сценарий, что сам начал верить в то, что Генту, Лори и рабочим угрожает опасность.

- Надо поторопиться - сказал Грим, справившись с наполнявшей его радостью.

- На корабль - отдал я команду и повернулся в сторону драккара.

- Подожди - услышал я голос Баска. - Разговор есть.

Я насторожился. Грим остался на своем месте, за спинами Гента и Лори, а Баск, Нил и Варл стали полукругом прямо передо мной.

- Свобода это хорошо - начал Баск.

- Но на том берегу нам придется все начинать сначала, и иметь при себе немного денег нам бы не помешало - продолжил Нил.

- К чему вы клоните? - спросил я.

- У этих сурков денег больше, чем я, когда-либо видел - сказал Баск. - Если их немного потрясти мы тоже перестанем нуждаться.

Я присмотрелся к Лори и Генту и только сейчас обратил внимание, что Гент все время придерживает полы своего плаща, а в районе пояса плащ немного раздувается с двух сторон, и на живот это совсем не похоже. А кожаная сумка, которую взял с собой Лори заставляет городского главу немного накланяться на один бок. Что было в мешках их жен оставалось только догадываться, только парнишка лет четырнадцати, сын Гента пришел налегке. С самого начала я думал, что причина в неповоротливости Лори, заключается в его лишнем весе, а теперь понял, что этот лишний вес не только его собственный.

- Я обещал им, что на корабле они и их имущество останутся невредимыми - сказал я.

- Так в чем проблема? - хохотнул Баск. - Иди на корабль, а мы тряхнем их пока они здесь на берегу, а потом пусть будут почетными гостями на нашем корыте.

- Нет, так дело не пойдет - отступая на шаг назад, сказал я. - Никакого грабежа не будет.

- Вот упертый! - сказал Варл.

- Значит так - понижая тон, сказал Баск. - Хочешь ты этого или нет, но ты валишь на корабль и держишь я зык за зубами, мы трясем этих сурков и оставляем, здесь спишем на викингов. А будешь упираться останешься вместе с ними!

Настроены мародеры были решительно. Петля на моей шее сжиматься перестала, теперь я чувствовал холодное, до жути неприятное прикосновение топора. Варл стоял, справа от меня, поигрывая как раз тем самым инструментом, который почуяла моя шея. Шансов против троих у меня было мало, но и отступить я не мог, потому что всю сознательную жизнь верил в то, что мое слово хоть что-то да стоит.

- Нет ребята, так не пойдем - еще тише чем Баск прошептал я, отступая еще на шаг.

Мародеры многозначительно переглянулись, глаза Баска на миг загорелись, он замер и это стало для меня сигналом к действию. Достать меч я бы не успел, Баск держал меч наготове, Варл крутил в руках топор, а Нил со щитом на спине, стоял, облокотившись на копье. Позиция Нила была самой неподходящей для боя, и наиболее уязвимой.

Нил стоял слева от меня. Мои мышцы взорвались настолько резко, что это стало неожиданностью даже для меня. Мысли остановились, вокруг все прояснилось, даже темнота ночи немного рассеялась и теперь была не такой непроглядной, как всего мгновение до этого. Одним движением я выхватил нож, одновременно приблизжаясь к Нилу и ударил его по кисти, держащей древко копья. Сверху вниз приложив силу в последний момент, в месте соприкосновения нажал посильнее и оттянул нож на себя. Нил вскрикнул, а его правая рука повисла как будто на тонкой нити, невидимого кукловода.

Краем глаза я успел уловить, как Варл занес топор, а Баск подтянул к себе руку с мечом, чтобы нанести колющий удар. Не дожидаясь пока они реализуют задуманное, я отскочил назад, избежав сразу двух ударов. Не думая, я развернулся и побежал. Сзади послышался стук подошв. Мародеры начали меня преследовать.

- Грим, сурки на тебе! - крикнул Баск.

Мой слух обострился до предела. Подошва на сапогах, которые достались Баску была мягче, чем у Варла кроме того, Варл был немного крупнее всех нас, массивнее и его подошвы стучали по земле так, как будто за мной гнались не двое мародеров, а целое стадо мамонтов. Шаги Баска были мягче и немного дальше, так же слышался вялый топот Нила. Я немного сбросил скорость и когда топот мамонта приблизился, резко остановился и, пригнувшись, развернулся на месте. Там где только что была моя шея, просвистело лезвие топора. Я в долгу не остался, разворачиваясь, вытащил из ножен меч, продолжая крутиться, выбросил руку с клинком вперед. Лезвие увязло в одежде и мышцах, пришлось с силой дернуть клинок, проведя его вдоль живота Варла.

Тут же слева ко мне подскочил Баск, и я еле успел отразить его удар, летящий сверху вниз. Отразив второй выпад Баска, увернулся от третьего и опять бросился со всех ног, взяв за ориентир разрушенное здание от которого осталась только одна стена с лестницей ведущей в никуда. Добежав до лестницы, я взлетел на нее и обернулся. Следом несся Баск.

В бешенстве Баск кинулся по ступенькам наверх, но я встретил его серией ударов и он поумерил свой пыл. Баск попытался достать мои ноги, но это у него тоже не получилось, при этом он чуть не пропустил удар в голову. Баск издал гневный рык и спустился на землю.

- Что ты туда забрался? - сквозь зубы прошипел Баск. - Думаешь, кто-то из твоих дружков тебе поможет? Скоро здесь будут зеленые, они с тобой не станут нянчиться как мы!

- С вами они тоже нянчиться не станут - усмехнулся я.

- Спускайся, ублюдок! - в отчаянной, бессильной злобе закричал Баск.

- Только без истерик - попросил я. - Спешить некуда, я подожду, пока твой приятель истечет кровью и не сможет держать в руках оружие. Вот тогда спущусь, и мы посмотрим, кто из нас кто.

Глаза Баска наполнила дикая, животная ярость. Он повернулся к Нилу и протянув руку крикнул:

- Дай мне копье.

Как только он отвернулся от меня, я подбросил нож, перехватил его за лезвие и метнул в Баска. Метать ножи и саперные лопатки, было один из моих любимых занятий в армии, совершенства в этом деле достичь мне не удалось, но вот в неподвижные цели, на небольших расстояниях попадать все-таки научился. Нож вошел в грудь с правой стороны, сверху вниз, сантиметров на десять ниже ключицы. Баск захрипел, выронил из руки меч, попытался его поднять, стал на одно колено, но в этом момент из его рта вместе с выдохом вырвалась красная пена. Кровь начала заполнять легкое.

Не спеша, не спуская глаз с Варла, я спустился на землю. Подошел к Баску и, не обращая внимания на его звериный оскал и ярость в глазах, навсегда покончил с нашими разногласиями. Варл бросил копье на землю и начал пятиться назад. Страх в его глазах был не менее диким, чем ярость Баска. Я убрал меч в ножны, поднял копье, взялся руками за древко ближе к наконечнику, в несколько быстрых шагов догнал пятившегося Варла, и размахнулся. Варл вскрикнул, прикрыл целой рукой голову, но я и не собирался туда бить, вместо этого с размаху опустил древко на его левое колено. Раздался хруст, Варл завыл, как собака и завалился на левый бок. Не знаю, как идти, а бежать он точно не сможет.

Забросил подальше копье и вернулся к Баску. Вытащил нож из его груди и, вытирая лезвие от крови, посмотрел в темное небо на Ирис, бесстрастно наблюдающую за всей этой людской грязью.

- И как ты только это терпишь? - спросил я у бессловесного спутника Квемера.

- Поверь мне, я видела вещи куда более неприятные - знакомый голос раздался совсем близко.

Я посмотрел по сторонам и увидел метрах в десяти от себя темный силуэт, в длинном, черном плаще с капюшоном.

- Теперь ты понимаешь, почему я не хочу присутствия твоего вида в моем мире?

- Отчасти - ответил я.

- Даю тебе последний шанс. Нам с Найде понадобиться вся возможная помощь, чтобы уберечь Уаэллэйири и вашу дочь.

Первой мыслью было послать ее куда подальше. Но, вытирая нож об одежду Баска, я вспомнил слова Штурмана. Посмотрел на бездыханное тело перед собой и подумал о том, что Баск в каком-то смысле проявил благородство. Вместо того чтобы отвлечь меня и нанести удар в спину, он действовал открыто и предложил выбор. Хотя оставалась вероятность, что это был просчет его криминального гения и излишняя самоуверенность. В любом случае, вступив в прямое противостояние, он допустил ошибку и теперь лежал с пеной у рта, в луже собственной крови.

- Я согласен - сказал я, убирая нож в ножны.

- Дай мне слово, что будешь верен нам - потребовала Ирис - И тогда мы сможем помочь друг другу.

- Клянусь - поднимаясь, сказал я

- Так-то лучше - удовлетворенно сказала Ирис. - Теперь поспеши, у тебя есть всего несколько минут.

Я собрался вернуться к складу, но Ирис остановила меня.

- Не беспокойся они уже на корабле. Отплывайте немедленно. Судьба благоволит тебе Максим, но не испытывай ее терпения.

Ирис не почувствовала разницы. Для меня же она была существенной. Я не дал ей своего слова, а что касается клятвы, то я не верю ни в каких богов и, священный смысл этого понятия мне не ведом. Если ради спасения любимой женщины и нашей дочери мне придется клятву нарушить, то я без колебаний сделаю это.

- Стой не бросай меня здесь! - послышался за моей спиной ослабевший голос Варла.

Не оборачиваясь, я поспешил на корабль.

- Меня ты тоже здесь оставишь? - Грим появился слева от меня и бежал параллельно с той же скоростью, что и я.

- Где ты был? - спросил я.

- Я не боец и все эти разборки мне ни к чему - улыбнувшись, ответил он - Я провожал сурков на корабль. И твой друг Штурман уже там.

Отплывали в спешке. Рабочие, которых привел Лори, были очень недовольны, что им пришлось сесть за весла, уговаривать их было некогда, и пришлось применить метод кнута, пообещав при этом вознаграждение на том берегу. Не успели мы выйти из гавани, как в порту появился отряд из двадцати человек в зеленой униформе. Они сделали залп из своих самострелов, несколько пуль угодило в борт корабля, но никого не задело.

- Цитификус все-таки одержал верх над викингами! - воскликнул Лори.

- Вас это уже не должно волновать - усмехнулся Грим. - Вас ждет счастливая жизнь на южном берегу, а вернуться без последствий вряд ли получится.

Поникшим Картасу и Лори, а так же их женам, предложили пройти в трюм и там отдохнуть, что они и сделали. Мне спать совсем не хотелось и до самого восхода Найдэ, я сидел в носовой части корабля, всматриваясь в линию горизонта.

Перед рассветом ко мне подошел Грим. Сел рядом со мной и весело спросил:

- Чего не спишь?

- Не спится - ответил я.

Я подумал о том, что предрассветный час чем-то схож с сумерками. Время Найдэ еще не наступило, а время Ирис уже прошло и, по словам Борора в эти часы сестры не могут наблюдать за происходящими в Квемере событиями.

- Ты когда-нибудь нарушал клятвы? - спросил я у Грима.

- Шутишь? - усмехнулся Грим. - Я вор, обман это мой хлеб. Правда, после событий сегодняшней ночи, придется пересмотреть свои принципы.

- А что такого случилось?

- Фигура в черном плаще, это ведь была Ирис? - спросил Грим.

- Ты видел ее?

- Да - ответил Грим. - Так же четко, как тебя сейчас. Ее темный покров не смог скрыть ее великолепия, она прекрасна. Выходит, старик был прав, и они на самом деле существуют, а я сотни, раз клялся Найдэ, Ирис и ими обоими вместе взятыми. Наверное, поэтому мне так не везет в жизни, и если я продолжу в том же духе, Ирис не будет ласкова со мной в час смерти.

Хотелось указать Гриму на связь между выбранным ремеслом и жизненными неудачами, но мне хватило мудрости, чтобы промолчать. Вместо этого я задал, как мне казалось, отстраненный, ни к чему не приводящий вопрос:

- Что за старик?

- Мой дед - ответил Грим. - Он жрец первого храма сестер.

Глава 14

Две стороны.

Совет собрался в назначенный день, для обсуждения насущных вопросов. У Совета не было никаких пышных названий и красочных эпитетов к нему применимых. Это был просто совет, члены которого не надевали на себя маски важности и не ставили себя выше остальных, давших Совету полномочия заниматься важные государственные делами. После гибели короля Уаэллора и почти всей его семьи, уцелевшие эльфы, перебрались через хребет Бат'аттал, выбрали тринадцать соплеменников и отдали в их руки власть над растущим Полисом, новым городом государством и прилегающим к нему фермерскими угодьями.

Тринадцать советников не больше и не меньше. Эльфийские звездочеты давно установили связь между господствующим на небосклоне в определенное время созвездием и типом характера родившегося в это время эльфа. Всего созвездий было двенадцать и чтобы учесть особенности каждого типа, учесть специфические интересы, выбрали советников, рожденных под каждым из двенадцати созвездий.

Тринадцатым советником стала женщина. Эльфийские женщины проявляли меньше интереса к управлению государственными делами, поэтому в совет выбрали всего одну представительницу прекрасного пола, рожденную в особый год, под особым расположением звезд. Сейчас она сидела молча за круглым столом и, так же как и все слушала доклад советника Иррикола об итогах сбора урожаев и приросте поголовья домашней скотины.

Многие из советников и выходящих за их круг мужчин, пытались добиться ее внимания и расположения, но все интересы Алианы были направлены только в одну сторону. И сейчас не пропуская ни слова из доклада Ирикола, Алиана краем глаза наблюдала за сидевшим слева от нее советником Беллатором. Она могла часами наблюдать за его острым, ясным взглядом, на неподвижном, словно высеченном из камня лице. Таким его лицо стало после Великой битвы, когда правая его часть под ударом вражеской булавы превратилась в кровавое месиво, и никакие магические штучки и алхимические снадобья не смогли вернуть ему прежние плавные черты. Но паутина шрамов и жуткие рубцы на левой чести лица, не сделали его менее привлекательным в глазах противоположного пола, а волосы, полностью побелевшие после его свидания со смертью в тот день, когда на поле битвы пали его жена и сын, только подчеркивали его исключительность среди других мужчин.

Честность, твердость в следовании принятым решениям, прямота в общении с друзьями, жестокая беспощадность по отношению к врагам и веселое в чем-то даже легкое отношение к жизни, вернувшиеся спустя многие годы после разрушения старого мира и потери близких, делали его весьма привлекательный мужчиной для большинства эльфиек. А основе его души, словно выкованной из гномьей стали, завидовали мужчины.

За прошедшие тридцать лет, он сошелся только с одной женщиной, при этом, не спеша пройти обряд, связывающий пары на всю жизнь. С Алианой они встречались три года. Слишком осторожные в проявлении чувств, не всегда понимающие внутренний мир друг друга они все же получали большое удовольствие от бесед и тем, что следовало за ними, когда натыкающиеся на прозрачные шторы сумерки, укрывали от чужих глаз то, что происходило в спальне.

Среди эльфов не возбранялось менять партнеров, ища именно того, который подойдет больше всего. Воспитанию юношей и девушек в этом вопросе уделялось особое внимание. Их учили не только этикету поведения, но и как получить и доставить удовольствие в интимной близости, как отличить поиск партнера от бессмысленных, беспорядочных связей. Совместимость как эмоциональную, так и сексуальную вывели в особый предмет, итоги экзаменов по которому значили, чуть ли не больше чем все остальные для определения зрелости подрастающего эльфа или эльфийки. Наряду со всем этим, выбрав однажды спутника жизни и пройдя особый обряд, возможность любых других связей исключалась навсегда. Исключалась изнутри, а не снаружи.

Алиана уже давно решила для себя, что Беллеатар именно тот, кто ей нужен. Она еще не говорила ему об этом. Ждала подходящего момента. Сегодня утром она проснулась с тревожным и в то же время волнующим чувством. Алиана внезапно поняла, что должна именно сегодня не просто намекнуть Беллатару о своем желании, но завести с ним прямой и честный разговор на эту тему. У эльфов не было четкого предписания насчет того, кто должен первым заговорить об обряде. Она уже знала, что никакие ухищрения и хитрости не помогут ей добиться своей цели и только прямой подход может принести плоды. Алиана представляла себе как, приготовив ему ужин, и откупорив бутылку лучшего вина, захваченного из запасов Вечно зеленого дворца, она улыбнется ему в свете свечей и начнет с заготовленной заранее фразы. Внезапно ход ее мыслей прервало беспрецедентное событие.

Никто не смел, потревожить заседание совета. Существовало только одно исключение. Потревожить совет можно было в случае чрезвычайно важного события информация, о котором могла коренным образом изменить существующий порядок вещей.

За двадцать восемь лет существования совета спокойное, ровное течение заседания ни разу не нарушалось. Но все когда-нибудь происходит впервые. Прервав на полуслове советника Иррикола, распахнулись створки дверей, и в зал уверенно вошел один из разведчиков дальней заставы.

- Что случилось, Беркут? - спросил Лаолтсин, самый старший из советников.

Тела советников замерли в ожидании ответа, а их взгляды стали такими же острыми, как взгляд птицы, сидящей на кожаном наплечнике вошедшего. Огромный орел, повернув голову, так чтобы левый глаз был устремлен на круглый стол, с интересом разглядывал собравших.

Разведчик прервавший заседание получил свое имя после того, как определилась его судьба и окончив обязательную начальную школу, он выбрал это ремесло. У него нашелся особый талант, с птицей, сидевшей у него на плече, он был связан на стольких уровнях, что мог не только отдавать ей команды, но даже видеть ее глазами, но и чувствовать окружающий мир телом орала. Свое имя этот тандем получил от названия вида птицы. Беркут обвел взглядом советников, на еле уловимое мгновение, задержавшись на лице Алианы, и спокойно сообщил весть, заставившую его воспользоваться исключительным правом, нарушив покой зеленого зала.

- Хранительница очага снова развела огонь. У Дома появилась хозяйка.

- Уаэллэйири?! - воскликнул Беллиотар.

Голос, которым беловолосый советник произнес это имя, заставил дрогнуть веки Алианы. Ее глаза на долю секунды расширились, а в сердце что-то оборвалось. Но это длилось всего долю секунды и никто даже при большом желании не смог бы этого заметить. Никто. Кроме орла, сидевшего на плече разведчика и зорко, безразлично наблюдавшей за эльфами вокруг круглого стола.

- Принцесса вернулась - подтвердил Беркут - Вернулась, чтобы взять то, что принадлежит ей по праву рождения. Вернулась не одна, в ее чреве та, кому уготовано привести эльфов к новому рассвету.

Животные чувствуют такие вещи, как беременность и орел сидевший на плече разведчика не был исключением. Сообщив то, что собирался, Беркут развернулся и так же спокойно, как и вошел, покинул зеленый зал. Двери за его спиной закрылись, а в зале повисло густое молчание, заполненное почти осязаемыми мыслями тринадцати советников, ожидавшими того, что случилось почти тридцать лет.

- У Дома должен быть и хозяин, хозяйке нужна надежная защита и опора - первым нарушил молчание Лаолтсин

- Разве в нашей воле определить, кто им должен стать? - спросила Алиана.

- Это наша прямая обязанность - отозвался Овальер, бывший и единственный из уцелевших советников Уаэллора.

- Чтобы это определить, сначала нужно увидеть принцессу - оживился самый молодой советник Ялиен - Время возвращения близится. Один из нас должен отправиться и от имени жителей Полиса присягнуть будущей королеве.

- Нам не известно кто отец дитя в ее чреве - не поднимая глаз, констатировал советник Валлен.

- Это не имеет значения - Лаолтсин поднялся со своего места и обойдя стола, остановился за спиной Беллетара. - В принцессе течет кровь Уаэллора и Селаники. Даже если и разбавить эту мощную смесь, полученной жидкостью можно выжигать тексты на скрижалях незыблемого пространства.

Никто не стал возражать Лаолтсину. Советник Валлен чьи сомнения улеглись, перевел взгляд с резных ножек стола, сделанного из черного дерева шаар на зеленые стены зала. Стены зала покрывал зеленый ковер, сотканный из зацепившегося за стену корнями редкого растения пласида, особой разновидностью мха растущего только в южном Квемере. В определенные дни месяца, в определенный час пласида выделяет вещество, успокаивающее тело, а вместе с ним и душу и разум того, кто его вдохнет. Именно в эти часы совет собирался, чтобы обсудить важные дела, требующие спокойного, взвешенного решения.

Хотя эльфы прислушивались к голосу разума больше, чем к своим эмоциям, в мире, где разумные существа состоят из плоти и крови, чувства никогда не отойдут на задний план навсегда. Не обманывая себя и постоянно изучая внутренние механизмы своих душ, советники, так же как и любой рожденный и воспитанный среди подобных себе эльф, всегда помнили об этом.

В совете все были равны, и решение принималось только с согласия большинства советников и чаще всего единогласно. Споры возникали крайне редко, и это были скорее не споры, а затяжные обсуждения, в результате которых рождались наилучшие решения. К мнению Лаотсина всегда прислушивались, даже если советники не сразу понимали, чем тот руководствовался, давая советы. Иногда, как сейчас Лаотсин предлагал уже готовые решения. Время всегда показывало правильность его слов. Лаолтсин был самым старшим и самым мудрым, поэтому, когда он, положил руки на плечи Беллеотара, и сказал, что ему следует незамедлительно отправиться на другую сторону гор, чтобы присягнуть королеве и определить возможные кандидатуры на место короля, никто и словом не обмолвился.

Буря в душе Алианы не поднялась по большей части не из-за того, что она как и все ее сородичи руководствовались больше разумом, чем чувствами. Причиной тому были выделяемые пласидой вещества. Но когда действие душевной анестезии пошло на убыль в груди появилось щемящее чувство, не дававшее Алиане покоя весь вечер. То, что было долгожданным, и казалось таким близким, рассыпалось в один миг. Чувства женщины не надолго взяли верх над разумом, но она взяла себя в руки, когда снова увидела Беллеотара.

Этим вечером они ужинали в поместье Алианы в двух километрах от Полиса. Ни он, ни она не любили подолгу находиться в этом новом городе. Плотность населения в Полисе была выше, чем во всех городах, если так можно назвать небольшие поселения, разбросанные по всему Вечно зеленому лесу, оставшемуся по другую сторону гор.

Ужинали они в прохладной тишине столового зала. У эльфов не было такого явления, как прислуга. По традиции хозяйка Дома должна самостоятельно следить за чистотой и убранством, в то время как хозяин должен следить за тем, чтобы Дом стоял в целости и сохранности. Не всегда случалось, что у нового жилища сразу появлялись и хозяин и хозяйка, в этом случае не порицалось прибегать к помощи наемных работников, которые за определенную плату приходили и выполняли часть хозяйских обязанностей.

Так же в исключительных случаях, когда хозяин или хозяйка занимались важными государственными делами или находились в дальнем походе, то так же приходилось прибегать к помощи наемных работников, которые постоянно менялись, чтобы у них не появлялось привычки прислуживать.

В знак того, что ужин, основным блюдом которого стало мясо фазана, потушенное с грибами, фруктами и особым набором специй, удался, Беллеотар поймав взгляд Алианы, издал короткий мычащий звук и с довольной улыбкой склонил голову. Это была древняя традиция, по которой благодарность выражали не словами, а языком тела. В этом случае трудно утаить свое настоящее отношение к угощению или подарку.

К этому времени Алиана закончила наслаждаться своим кулинарным творением и встала, чтобы налить гостю вина. Наполняя бокал Беллеотара, она хотела, по привычке облокотиться бедром о его плечо, но в последний момент остановила сближение тел. Это не осталось не замеченным. Задумчивый взгляд гостя прояснился, и он невольно посмотрел вслед возвращающейся на свое место хозяйке.

По традиции, дождавшись пока гость, пригубит вино, Алиана заговорила:

- Ты так обрадовался, что на твою долю выпало отправиться в Вечно зеленый дворец на встречу с принцессой, как будто между вами что-то было.

Беллеотар опустил глаза, погружая их в глубины своей памяти, и улыбнулся. Беспорядочный узор шрамов на правой стороне, разделил лицо на две части, теплая улыбка правой стороны и огонек в глазах, и зловещий оскал, открывший зубы слева, заставивший веки сойтись в вынужденном прищуре. Именно поэтому кроме Алианы никто не видел его улыбки и не слышал смеха. Первое время он не улыбался и наедине с ней, но она настаивала на том, чтобы рядом с ней он вел себя естественно и не сдерживался. Его первая улыбка не испугала ее, Алиана так долго этого ждала, что ей трудно было сдержаться, чтобы слезы счастья, душившие ее в этот момент, не покатились по щекам.

- Ты тоже должна быть естественной рядом со мной. Не сдерживать себя.

Эти слова, произнесенные тогда, открыли неведомый краник в ее душе и по щекам "железной леди" побежали два соленых ручейка. Это было так давно и совсем другие чувства взяли в тот момент верх над разумом. Так же как и в тот раз, сейчас глаза Алианы увлажнились от ясного понимания разумом того, что Беллеотар как никто другой подходит для того, чтобы стать королем. От чего-то у нее не возникло сомнений в том, что принцесса "примет" его, но это уже шептал ни разум и не затронутая за живое душа, а что-то глубокое и древнее, то благодаря чему женщина знает многие вещи, еще до того как они произойдут, и разум сможет ясно их осознать. Но на этот раз Алинана сдержалась, отодвинув чувства на второй план.

- Последний раз, когда я видел принцессу - вернувшись из секундного погружения в воспоминания, заговорил Беллеотар - Когда держал ее на руках, на праздновании устроенном в ее честь. Тогда она еще не была знакома с правилами этикета и я надеюсь, что без злого умысла намочила свои пеленки, а заодно и мои одежды.

- Ты считаешь что, прожив в мире людей, она стала образцом воспитания? - похолодевший взгляд Алианы так же не прошел мимо внимания Беллеотара.

- В этом не было ее воли. К тому же она проявила себя, как достойная дочь своего отца - неожиданно для самого себя Беллеотар начал защищать принцессу.

- Ты веришь в эти сказки про Элэй'Дан'а?

- Сказки? - Беллеотар прямо и сосредоточенно посмотрел в глаза Алианы - К чему все это?

- Тебе предложили отправиться в Вечно зеленый дворец, как будто нет никого другого, кто мог бы это сделать - голос Алианы стал таким же холодным, как и взгляд - а ты и рад умчаться, словно здесь нет ничего такого, что стоило бы того, чтобы остаться.

Беллеотар поднялся и вышел на террасу. Немного задержавшись, Алиана вышла следом. Во дворе усадьбы на еще не остывшей земле, лежали две рыжих охотничьих собаки. Это были великолепные псы, их яркая короткая шерсть, словно огонь проносилась, среди кустов, когда они участвовали в охоте. Самые быстрые во всем Полисе. Их звали Огонь и Пламенный. Первый мог потягаться силой даже с крупным зверем, ловко уходя от смертельных ударов когтями, и железной хваткой сжимая челюсти на горле хищников, второй мог сутки напролет преследовать добычу, а догнав жертву, использовать последние силы, чтобы в едином рывке закончить противостояние охотника и добычи.

Сейчас псы, лежа в траве и скучающими взглядами наблюдали за причудливым, вечерним танцем насекомых похожих на светлячков. За ними оставался светящийся след. Рисуя разные фигуры в сгущающихся сумерках, они дожидались наступления ночи, чтобы в ее темноте создавать воздушные и не постоянные, но все же шедевры.

Алиана не спроста выбрала именно это место для своей усадьбы. Вдали от основной дороги, петляющей вдоль ферм и поместий, рядом с ульем этих маленьких художников. Поначалу эльфы посчитали, что подобное свечение способ меж полового общения этих жучков. Но со временем наблюдая и исследуя их, увлеченные энтузиасты, пришли к выводу, что это не так. К тому же сюжеты рисуемых жучками в воздухе картин иногда превращались во вполне распознаваемую картину. Установить же истинную причину этих художеств не удалось и по сей день.

Вышедшие на террасу эльфы, совсем не обратили внимания на светящихся, бескорыстных творцов. Мысли обоих были далеко от тишины засыпающего леса, прохлады вечера и ярких узоров жучков. Псы тоскливо обернулись на вышедшую из дома хозяйку.

- Ты давно охотилась с ними?

- Было много дел, на охоту совсем не остается времени.

- Они чахнут без дела - Беллеотар знал, что псы никогда не покидают пределы усадьбы без разрешения хозяйки, даже не смотря на то, что она не окружена забором - Пламенный, похоже, поправился.

- Да немного.

- Мне душно в зеленом зале - пожаловался Беллеотар. - Когда наш народ не от кого защищать и нет дел требующих моих умений, я чувствую себя бесполезным, ненужным.

- По-твоему вернутся на ту сторону, где для нас существует угроза и где придется использовать оружие это лучший путь?

- Мы все здесь пропадем! Разве ты не видишь? Мы тонем в своем благополучии и покое, как в болоте. Только жажда отмщение дает нашим воинам стимул поддерживать себя в наилучшей форме. Только восстановление численности, чтобы противостоять армиям врага заставило пойти совет на беспрецедентные меры.

Беллеотар говорил о решении разрешить и всячески приветствовать появлению двух и более детей. Когда как для поддержания баланса с окружающей средой в прежние времена эльфы старались сдерживать рост населения. С того момента как девятьсот сорок два, уцелевших по разным причинам эльфа, перебрались, через хребет Бат'аттал, их численность увеличилась втрое. И что совсем выходило за рамки традиций и законов, подросшее поколение, не ожидая возраста пятидесяти лет, продолжило свой род. Алиана и Беллеотар потерявшие своих близких во время войны, были одними из немногих, кто до сих пор не определился с выбором супруга, и не имел детей.

- Мы должны заботиться о благополучии Квемера, как было при жизни Уаэллора, жизни его отца и деда. И я не виноват, что это приходится делать при помощи мечей и стрел.

- Не виноват, но очень рад, я вижу. Тобой движет забота о Квемере или желание сражаться?

- Я говорил тебе, что иногда вижу сны, которым суждено стать реальностью? - ушел от ответа Беллеотар.

- Говорил. Однажды...

Беллеотар рассказывал ей о том, что иногда яркие запоминающиеся сны становятся предвестниками того, что должно произойти наяву. Так случалось несколько раз и со временем он начал доверять таким снам. Однажды, спустя восемь лет, после того как его жена и сын погибли в битве в долине Капттрак, после того как его самого спустя два дня полумертвого, с превратившейся в кашу половиной лица нашла группа эльфийских разведчиков, ему приснился сон, который вернул ему жажду к жизни. Ему снилась молодая эльфика. Такого чувства единения и душевного трепета он еще никогда и не с кем не испытывал. Во сне она отказалась назвать свое имя, сказала только, что если она на самом деле затронула его душу, то он найдет ее.

С тех пор он как одержимый искал и изучал всех светловолосых эльфиек. И когда в Полисе Беллеотар не смог найти ту, которую видел во сне, он вернулся в Вечно зеленые леса и искал среди тех немногих, кто укрывшись в глухих чащах не стал покидать родину. Он даже переправлялся, через Несущую свои воды в никуда и посещал Лес Теней, но и там его поиски завершились неудачей.

Четыре года назад отправившись с группой дальней разведки к землям, захваченным и заселенным людьми, он встретил мальчика, сына человека-волка. Мальчик больше всего на свете любил рисовать и на одной из его картин Беллеотар увидел ту самую девушку.

- Как ее имя? - от волнения севшим голосом, спросил Беллеотар.

- Уаэллэйири, я видел ее только мельком, но она мне понравилась, она очень красивая - с детской непосредственностью ответил мальчик.

Беллеотар узнал, кого он ищет, но легче ему от этого не стало. Его разуму было трудно успокоить появившиеся чувства. Поступали сведения из разных источников, о том, что Уаэлэйири встречали на пути к Элэй'Дан'а. Потом над долиной Капттрак перестали раздаваться голоса. Это значило, что принцессе удалось исправить ужасную ошибку людских магов, и баланс между жизнью и смертью восстановился. Однако о дальнейшей судьбе принцессы ничего не было известно, и вот она вернулась окончательно и не просто вернулась, теперь она должна стать королевой, новой хозяйкой Главного Дома, как называли Вечно зеленый дворец эльфы.

Беллеотар понимал, если она действительна та, кого он искал, то чтобы они смогли быть вместе, ему придется стать королем. Та ли это девушка, с которой он встречался во сне, подойдут они друг другу как супругу или нет, еще оставалось под вопросом. Но в душе Беллеотара появилась трепетная надежда. С Алианой ему было хорошо, но он не спешил проходить обряд, потому что надеялся, что у него появятся чувства похожие на те, которые он испытывал к своей жене и те, которые возникли после яркого сна. Он надеялся, что полюбит Алиану и тот сон уйдет в прошлое, но время шло и ничего не менялось.

Когда Беллеотар спросил Алиану о вещих снах, она все поняла. Без дополнительных слов и объяснений. Слезы не просто подступили к краям век, они душили ее изнутри. Она сложила руки на груди, и гордо подняв голову, посмотрела ему в глаза. Повидавшему многое на своем веку, не боявшемуся смотреть смерти в лицо Беллеотару, стало не по себе от этого взгляда.

- Я не могу остаться с тобой - сказал он.

Не прощаясь, Беллеотар сошел с террасы погладил лежащих в траве Огня и Пламенного будто прощаясь с ними, отвязал своего жеребца и под тоскливые взгляды огненно рыжих псов покинул усадьбу Алианы.

Когда звук копыт стих, Алиана спокойно развернулась и со словами: - "Иногда сны, это всего лишь сны" вернулась в дом. Она уже точно знала, что он непременно станет королем. Вот только найдет ли он при этом то, что искал? Отвечая себе на этот вопрос, Аланика злобно улыбнулась, при этом огоньки свечей, которые она зажгла, зловещим отражением дрогнули в кусочках льда, застывших на ее ресницах.

*****

В то время, как хмурый Беллеотар возвращался по лесной дороге в свою усадьбу, а Алиана сидела с застывшим взглядом, маленькими глотками допивая вино из своего кубка, по другую сторону гор весна вступила в свои права, прогнав холода и заставив все вокруг цвести и благоухать. Давно уже отсверкал новогодний фейрверк и отшумел праздничный вечер, в котором император Томас не принял участие. Томас не вышел из своих покоев, чтобы полюбоваться на привезенный им фейверк, вызвавший массу впечатлений и бурю эмоций у жителей столицы. Это стало главной новостью первого дня нового года.

Томас практически перестал участвовать в государственных делах, на это не хватало сил, они стремительно оставляли его. Но пока что, жизнь в императорском дворце Адэна не торопливо шла своим чередом. В империи созданной мечом и кровью воцарился хрупкий мир. О том, что за ним последует, точно не знал никто. Были те, кто предполагал или делал прогнозы, те, кто строил определенные планы по созданию вполне определенного будущего и, конечно же, большинство состояло из тез кто в ожидании, просто следил за происходящим. Тент, помощник садовника принадлежал к большинству. Осторожно пробираясь сквозь кусты роскошных, алых роз посреди императорского сада, он выбрался на а лею. Там на островке полумрака, где еще не успели зажечь фонари, его дожидался еще один помощник садовых дел мастера.

- Зачем здесь насажали этих кошмарных цветов! - Тент не смог вспомнить их названия и злобно плюнул в сторону клумбы - Сплошные колючки! Лучше бы на хрен этот, как его?

- Думаю, хрен не очень уместен в данной композиции - задумчиво разглядывая тонущий в темноте уголок сада, сказал Ассис, он собирался занять место стареющего садовника и тщательно запоминал все связанное с растениями, он даже научился читать и писать, чтобы записывать то, что трудно запомнить.

- Да причем здесь хрен?! Но от окорока с тертым и душистым, я бы сейчас не отказался... Я про лопухи говорю! - продолжил возмущаться Тент - Ими хотя бы задницу, можно подтереть, теперь неделю буду колючки из булок вынимать. А розы эти... О! Точно, розы. Толку от них?

- Вот для того их здесь и посадили, что б не гадил кто попало, и где попало.

Асис не стал вдаваться в подробности, почему здесь посадили именно розы, почему предпочтение было отдано именно алому цвету, а не белому или чайному, но Тент не понял бы и половину того, что Асис мог бы ему рассказать. Не потому что Тент глуп, а потому, что ему совершенно не было до этого дела. Когда эти розы начнут цвести этот уголок, станет одним из прекраснейших мест в империи, и Асис в отличие от Тента, видел это уже сейчас.

- К отхожему месту крюк надо делать, а на кухне без меня все выпьют за это время - оправдал себя Тент.

В надежде, что их порции остались не тронутыми, и еще не закончилось пиво, помощники садовника поспешили на кухню. Ассису не было никакого дела до того, кто займет место императора после его ожидаемой кончины, слухи о которой как ядовитые споры начали расползаться несколько дней назад. Его не волновало, останется ли империя целой и неделимой и если начнутся междоусобные войны, кто из новоявленных лордов одержит верх. Ассиса заботило только то, чтобы императорский сад оставался целым и невредимым, а так же то, чтобы занять место садовника, после его ухода на покой. Слушая рассуждения Тента о том, что надо было идти в солдаты там и денег можно больше заработать и женщины их любят, Ассис думал о том, что не стоит оставлять в помощниках Тента. Тенту нет дела до этого прекрасного сада, он не может и не хочет запоминать даже самые простые названия цветов.

Удаляющиеся подмастерья так и не заметили эльфа из императорской гвардии, в полумраке наблюдавшего за ними, а так же за окном на третьем этаже напросив аллеи. В окне горел свет. Свечи и небольшая лампа над столиком в покоях императрицы освещали игральную доску с расставленными на ней фигурами. Императрица Ренесса полюбила эту игру с самого начала.

По воле судьбы, Ренесса оказалась на самой вершине. Когда-то, когда империи не было даже в планах, король Томас посчитал девушку их тихого, удаленного от столицы местечка самой красивой и достойной того, чтобы стать королевой. Ренесса, как никто другой знала, что пешка, одна из фигур расположенной сейчас перед ней игры, пройдя долгий путь, может стать ферзем, другой самой сильной фигурой в игре.

Когда Ренесса стала королевой, для нее это был только первый шаг на этом пути. Ей предстояло узнавать все время изменяющиеся правила игры, подстраиваться под них, иногда обходить их или придумывать эти правила самой. Она шла по этому нелегкому пути с переменным успехом, иногда правила игры заставляли ее делать то, чего совсем не хотелось, от чего душа выворачивалась наизнанку, иногда игра доставляла ей огромное удовольствие. Сейчас же она была всего в одном шаге от того, чтобы самой стать игроком. Не фигурой, пусть и самой сильной, а тем, кто определяет ход игры.

- Всегда поражался способности магов ясновидцев заглядывать в будущее.

Напротив Ренессы в мягком кресле, накрыв свои старые, больные колени пледом, сидел министр финансов Снаш. Он был один из немногих, кто сражался плечом к плечу с еще генералом Томасом и до сих пор жил, обладая немалой властью.

- К сожалению не всегда этого достаточно, чтобы выиграть партию - делая ход, сказала Ренесса.

Ренесса слукавила, глядя на доску и не в силах что-то предпринять против комбинации противника, она не испытывала ни капли сожаления по поводу ускользающей из ее рук победы. Это не первая партия, которую она проигрывала, но каждый раз и в этой игре и в жизни она анализировала, делала выводы и больше не повторяла ошибок. Ее видение игры и возможных вариантов событий становилось глубже, интуитивные предчувствия вызванные ходами противников острее, а взгляд на ситуацию дальновиднее.

Больше всего Ренесса любила играть со Снашем, не только потому, что он был первоклассным игроком и сейчас во всей империи для него вряд ли нашелся бы соперник, который смог бы потягаться с ним на равных. Снаш с самого первого появления Ренессы во дворце отнесся к ней как отец. К тому же он олицетворял для нее образец настоящего мужчины. Честный и прямой с друзьями, всегда верный своему слову, твердый, но не упрямый в решениях, спокойный при любых обстоятельствах, но при этом не лишенный огонька в глазах, который время от времени появляется при общении с приятными для него людьми. Ренесса не знала, что когда-то этот огонек мог превращаться в настоящий пожара, который стоил жизни тем, по чьей вине он разгорался. Но это было давно, очень давно. Никто теперь точно не знал, сколько Снашу лет.

Его сыновья получили хорошее состояние при его жизни, как только доказали, что стали взрослыми и могут принимать трезвые, дальновидные решения. Сколько еще денег и всевозможных богатств осталось у этого спокойного, высохшего, но смотрящего на мир с твердым взглядом старика, не знал никто. Он вкладывал свое золото в строительство Адэна, оружейных заводов. Снабжал армию в дальних походах, хотя имел от этого только долговые расписки императора. При этом он не забывал добросовестно заботиться о казне, которая, несмотря на всевозможные усилия стремительно пустела.

Последний поход императора не принес прибыли. Завоеванных ресурсов хватило только на то, чтобы он окупился, и империя стала больше. Томас не дошел со своей армией до богатыхЈ прибрежных городов севера, своей главной цели. И теперь будет ли империя процветать или погрязнет в бесконечных войнах и нищете, в большей степени зависело от двух человек сидевших в этот вечер перед игральной доской. Доска имела шестьдесят четыре клетки, с расставленными на них фигурами, создававшими ситуации, забавляющие, и в то же время заставляющие как следует поработать разум игроков.

- Знаешь Эсса - Снаш всегда называл императрицу так, когда они оставались наедине - от одного торговца с востока, я узнал о том, как переводится название этой игры.

- И как же? - спросила Ренесса, делая очередной ход, понимая при этом, что ей вряд ли удастся осуществить задуманную комбинацию прежде, чем ситуация станет непоправимой.

- Король умер - ответил Снаш.

Ренесса вздрогнула. Не от хода, которым Снаш ответил незамедлительно, уже давно просчитав все возможные варианты, выбрав наилучший из них. Еще два таких хода и настанет смерть короля, которая и будет концом партии. Но Ренесса вздрогнула от острого осознания того, что после смерти короля в реальной жизни, начнется игра ставки, в которой будут неимоверно высоки. Проигрыш в этой игре будет равносилен смерти. Причем ее пугала больше не собственная смерть, а смерть ее сына.

В дверь тихонечко постучали.

- Да - отозвалась Ренесса.

В покои императрицы, не создавая своими шагами ни малейшего шума, вошла нянька.

- Максим уже... - грозный взгляд императрицы заставил няньку осечься - Максимус уже спит. Сегодня он очень утомился, эти науки забирают у него много сил, он слишком мал для таких дел.

- Еще раз ты назовешь его так, и тебе придется нянчить детей за пределами дворца. Он будущий император и его имя должно звучать полностью, наполняя его сознанием собственной силы и исключительности! Ты поняла меня?!

- Да, моя госпожа.

Нянька в смятении опустила глаза, еще никогда императрица не разговаривала с ней так строго. Нянька любила Максимуса больше, чем всех, кого ей когда-либо приходилось нянчить. Ренесса зная это, никогда раньше не угрожала ей такими мерами.

- Иди.

Нянька развернулась и удалилась так же бесшумно, как и вошла. Когда дверь всего лишь на секунду приоткрылась, Ренесса вздрогнула еще раз.

- Ты слышал это? - обратилась она к Снашу.

- Что? - старик обернулся на дверь за своей спиной, и настороженно прислушался к ничем не нарушаемой тишине.

Взгляд Ренессы затуманился, тревожные чувства заполнили ее сердце. Она услышала удары стали о сталь, наполнившие коридоры дворца. Некоторые из них сопровождались криками, в других звенело безмолвное отчаяние людей, отбивавшихся из последних сил, понимающих, что их время вышло. В то же время эти звуки, наполнившие пространство доступным сейчас только ее слуху гудением, вселяли надежду. Если сталь встречает на своем пути такую же сталь, значит, идет сражение. И исход этого сражения еще не ясен.

- Что ты чувствуешь Эсса? - спросил Снаш, когда увидел, что взгляд императрицы снова вернулся к игре.

- Уже скоро - коротко ответила она.

- Тогда мы должны действовать быстрее.

В игре, в которую они сейчас играли, пространство вариантов насчитывало всего шестьдесят четыре клетки, правила были заранее оговорены, но все же, просчитать все от начала до конца, учитывая неопределенность поведения соперника, было невозможно. Решающими факторами становились стремления к победе и умение видеть развитие ситуации на несколько ходов вперед.

В жизни с одной стороны все сложнее. Количество клеток для всевозможных ходов намного больше, а на правила рассчитывать не приходится. Зато можно и нужно влиять на поведение противника, предсказывая его реакции и направлять их в нужное русло, тем более, что некоторые действия известны заранее. Снаш знал о потомственной способности Ренесссы чувствовать грядущие события и иногда даже видеть наиболее вероятные варианты их развития.

В том, что вероятное будущее можно изменить, переиграть Снаш не сомневался. На собственном опыте он постоянно убеждался в том, что это возможно. Для этого нужно совсем немного, воля к победе, умение пользоваться опытом, немного интуиции и твердая вера в свои силы. Причем верить надо даже тогда, когда кажется, что все закончено. Ибо подобная вера творит чудеса, которые и не снились даже самым искусным магам.

- Клидоса нужно переубедить. Нам понадобится его помощь - Снаш не спешил с предпоследним ходом, он увидел вариант, в котором Ренесса могла избежать поражения на доске, и хотел, чтобы она тоже его увидела и не важно как, силой разума, интуиции или способностью к ясновидению, в конце концов, между этими инструментами сознания нет четкой грани и наилучший результат достигается при их совместном использовании. - Лорды не должны знать, что нам известно об их планах. В наших интересах, чтобы они действовали так, как наметили.

- Я попытаюсь - тяжело вздохнув, ответила Ренесса.

- Ты не должна пытаться, ты должна это сделать, от этого во многом зависит исход - Снаш переставил свою фигуру, забрав при этом одну из фигур Ренессы, теперь все зависело от нее.

- Я заставлю его помочь нам - твердо пообещала Ренесса, легким движением руки переставив свою фигуру сразу после того, как Снаш убрал руку от доски - Ничья!

Снаш тепло улыбнулся, глядя на Ренессу, в уголке его глаз заиграл огонек, который последнее время появлялся все реже.

- Отлично. Тогда я составлю бумаги по выдаче жалования солдатам императорской армии, а ты позаботься о приказе на их временный отпуск и ускорь создание новой гвардии. Сколько мы сможем скрывать его смерть?

- Дня три, может четыре.

- Времени мало, поторопись. Завтра я пришлю к тебе человека, о котором говорил. Ты можешь полагаться на его слово, больше чем на мое. Но будь с ним очень осторожна.

- Он настолько опасен? - Ренесса улыбнулась.

- Настолько, что я не стал бы просить его о помощи, если бы не крайний случай. Действительно ничья, предлагаю закончить партию.

- Согласна.

Ренесса не подавала виду, но изнутри она светилась от гордости. Это была первая партия со Снашем, которую она не проиграла.

- Мне пора.

Снаш снял плед, укрывавший его ноги, и повесил на высокую спинку стула. Тяжело поднялся, заскрипев коленями, но к выходу направился ни сразу. Перед этим, он сделал то, что привело Ренессу в смятение. Буря теплых чувст пронеслась в ее душе, когда Снаш подошел к ней и погладил ее черные волосы, затем взял ее лицо в свои руки и нежно поцеловал в лоб.

Не говоря ни слова, он развернулся и на плохо гнущихся ногах пошел к двери.

- Тебе нужен не плед, а горячая женщина, которая бы грела тебе ноги и не только - улыбнувшись, глядя на смешную походку министра, сказала Ренесса.

- Ты же знаешь, мои колени уже не смогут выдержать таких нагрузок - не оборачиваясь, ответил Снаш.

- Есть и другие позиции, тебе не стоит забывать об этом - подавленное настроение Ренессы, вызванное ее предчувствием неминуемой борьбы за власть, заметно улучшилось, и она повеселела.

- Я слишком стар, чтобы менять свои привычки...

Дверь на Снашем закрылась, а Ренесса начала готовится ко сну. Она никогда не прибегала к помощи служанок в этом деле. Собрав фигуры в коробку и убрав со столика доску, она с теплой улыбкой погладила плед, висевший на спинке стула, еще сохранивший тепло Снаша.

Министр финансов был одним из немногих "настоящих" людей в ее жизни. Ренесса относилась к нему, как к отцу, которого никогда не знала. Он был немного странным, женщины его давно перестали интересовать, денег бы ему с лихвой хватило, на то, чтобы создать новую империю, но он никогда в полной мере не пускал в ход свое богатство, получая удовольствия от интриг и игры с чужими средствами, судьбами и иногда жизнями.

- Люди, которым ничего не нужно, самые опасные - часто говорил он. - Ими нельзя управлять.

Ренесса убрала доску и коробку с фигурами в комод. Задула все свечи, оставив только лампу. Она любила полумрак, в нем жизнь была более неопределенной. Грязь, в полумраке тонула. Жизненная грязь, которую приносили в своих душах большинство окружавших ее людей. В своих покоях Ренесса не принимала никого, кроме Снаша. Не всей личной прислуге разрешалось сюда заходить. Несмотря на эти меры, она постоянно чувствовала болото человеческих страстей, в которое рано или поздно суждено превратиться большинству таких городов, как Адэн, где одни топили других, чтобы оказаться на поверхности.

Сегодня, после общение со Снашем и такой замечательной партии, Ренесса чувствовала себя великолепно. Уверенность в собственных силах и в том, что ей удастся все задуманное, грели ее душу. Сегодня она будет спать как ребенок. Но перед этим ей еще нужно сходить в спальню сына и убедится, что с ним все в порядке, а потом ничто не потревожит ее покоя.

Снашь закрыл за собой дверь и невольно посмотрел налево. Там в глубокой темной нише, всегда находился один из телохранителей императрицы. Темнота ниши два на два метра полностью поглощала любого, кто в нее зайдет, делая его невидимым для глаз проходящих по коридору. Дальше напротив горящего фонаря застыв, как статуя, на стуле с высокой спинкой и подлокотниками, развалился второй телохранитель. Свой меч он облокотил на правый подлокотник, а лук и колчан, с которыми не расставался ни один из восьми постоянных телохранителей Ренесы, висели на спинке стула.

- Доброй ночи, Сайлен - поравнявшись с сидящим телохранителем, сказал Снаш.

- Прощай, старец - услышал за своей спиной Снаш.

Сайлен впервые ответил уважительно на слова Снаша. Как только Сайлен не называл министра: и стариком и мешком костей, и даже старой клячей, зная, что ему все сойдет с рук. А слово прощай эти эльфы, живущие среди людей, употребляли только в одном случае, когда прощались навсегда. Снаш тяжело вздохнул, но не обернулся и, продолжая шаркать, скрылся за углом.

В этой части коридора было пусто. Из единственного зарешеченного окна, подул холодный, ночной ветер, дрогнули огоньки в лампах и по стене слева от Снаша, пробежала зловещая тень.

- Я знал... - забормотал себе под нос Снаш. - Я знал, что этот день когда-нибудь наступит. Я знал... Но час я выберу сам. Сам, как бы ты не старалась. Я хочу, чтобы это случилось в саду, в лучах утреннего солнца, отражающегося от зеленых листьев. Незачем меня пугать. Я не боюсь. Уже давно не боюсь...

Шарканье шагов стихло. Сайлен перевел взгляд на подрагивающий огонек лампы. До его острого слуха донеслось далекое пение одной из служанок. Ее красивый голос напевал слова грустной песни. Песня была о том, что огонь всегда горит по-разному, но рано или поздно угасает даже самое сильное пламя.

Глава 15

Главный Дом.

Все бы было иначе, когда бы,

Можно б было совсем не дышать

Все бы было иначе, когда бы,

Он не знал бы, как ты хороша.

Только речи его горячи,

Только прочь сомнения прочь

Самый звонкий крик - тишина,

Самый яркий цвет - ночь.

Гр. "Пикник"

Помните про меня? Ну вот. Стоит ненадолго задремать и о тебе сразу забывают. Ладно, на первый раз прощаю. Но впредь, настоятельно рекомендую не проявлять подобной бестактности к особе королевских кровей. Я принцесса и теперь знаю это наверняка, а все принцессы по крови, как известно капризны и очень обидчивы, так что, надеясь на ваше благоразумие и почтительное поведение в будущем, все-таки расскажу о своих новых снах.

Сейчас мне очень грустно. Все из-за того, что грустно моей маме. Ей сообщили о том, что папа умер, и ее грудь пронзила болью, от которой я проснулась. Вокруг нее постоянно крутятся эльфийские волшебники. Скажу вам честно, они мне совсем не нравятся, несмотря на то, что постоянно говорят, что будут заботиться о нас, защищать и делать все для нашего с мамой блага.

Один из них рассказал, что папа разбился насмерть где-то в далеких, холодных лесах. Я знаю, что это не так, но как бы не пыталась, какие бы усилия не прилагала, сообщить об этом маме, у меня не получается и от этого еще грустнее. Когда я окончательно проснусь, волшебники пожалеют о том, что они сделали. Они ответят за каждую капельку боли, которую причинили маме. Но мое время пока не пришло.

Мне нравится в Вечно зеленом дворце. Эльфы называют его Главный Дом, а маму его хозяйкой. Вот только хозяйничать ей тут не дают. Волшебники постоянно лезут со своими советами о том, что и как нужно делать. Маму это очень огорчает. Она чувствует себя запертой в клетке. Как умная птица, которую пленители учат, что и как надо говорить, как себя вести, что есть, когда спать.

Волшебники кое-чего не учли. Моя мама не обычная птичка и если сейчас она со смирением принимает все что происходит, то только потому, что ей нужно выждать более подходящего момента, чтобы повернуть происходящее в нужную ей сторону. Я не сомневаюсь, что рано или поздно все будет так, как она захочет. Мама станет не декоративной хозяйкой Главного Дома, а хозяйкой положения. Кому как не мне, лучше всех чувствуется, что она сдерживает закипающую от ярости кровь и когда она перестанет сдерживаться, кое-кто поплатиться за то, что решил обходиться с будущей королевой таким образом. Я даже боюсь, что когда проснусь, не останется ни одного волшебника из этого опавшего клана, которому можно будет отомстить за причиненную маме боль.

Следующий, после обмана волшебников, сон начался с того, что мама, минуя почетный караул, въехала в Главный Дом. Нет, пожалуй, рассказывая свой сон, буду называть ее Уаэллэйири. У мамули красивое имя. Так вот. Долгие годы запустения наложили отпечаток на это место, но в целом здесь все вполне прилично сохранилось. Первым делом ее проводили в место с названием зеленый зал. По словам волшебников, когда-то ее отец и другие короли принимали здесь самые важные решения.

Ничего красивее, я еще не видела. Зал расположен под самой крышей Главного Дома. Посередине в потолке зала круглое отверстие, через которое солнечные лучи беспрепятственно проникают внутрь, а звезды, за которыми с первых дней, полюбила наблюдать Уаэллэйири настолько прекрасные, что захватывает дух.

В этом зале растут самые настоящие деревья, образуя в центре поляну, покрытую травой и цветами. Стены покрывает темно-зеленый мох. Кто-то из волшебников сказал, что он называет пласида, и этот мох имеет особые свойства. В первый день в этом зале собралось пятьдесят эльфов, не считая девятерых отвратительных волшебников. Среди них были и мужчины и женщины. Все в доспехах, кожаных или металлических и с оружием в руках.

Когда официальная часть закончилась и все поприветствовали хозяйку, часть эльфов сняла с себя доспехи, и они занялись обустройством дворца. Работы невпроворот и по сей день. Везде пыль, местами птичий помет въелся в стены из окаменевших бревен настолько, что если с запахом справиться удалось, то цвет придется выдавать за искусную инкрустацию. В саду тридцатилетний слой листвы разгребали почти неделю. Наверное, если бы не волшебники со своими заклинаниями, то бедные эльфики занимались бы уборкой целый год, а еще ведь и сам Дом надо кое-где подлатать. Двери починить, замки и петли смазать, а некоторые и поменять. В кузне ни днем, ни ночью не стихает стук молота.

К вечеру следующего дня, после прибытия Уаэллэйири, в Главный Дом начали стягиваться группы разных, забавных существ. Бородатые и не очень гномы, их король прислал в помощь кузнецов, каменщиков, плотников, ювелиров и стеклодувов. Забавные эльфанчики с деловым видом забегали по коридорам, выполняя разнообразные поручения. Орки, поселившиеся в вечно зеленых лесах, после ухода эльфов, принесли свои дары и предложение о союзе. Эти здоровячки, покрытые короткой серой шерстью, с остроконечными, как у эльфов ушами и четверкой немного выступающих клыков, в знак доброй воли остались в Доме, чтобы выполнять самую тяжелую работу. Мне нравится наблюдать, как они, собравшись вечером вокруг костра, рассказывают друг другу разные истории про старые времена, когда людей еще не было, а их предки спокойно обрабатывали свои поля.

В общем, работы идут полным ходом. Ко дню осеннего равноденствия, когда Найдэ и Ирис разделят темноту и свет на две равных части Уаэллэйири станет королевой. К этому времени Главный Дом должен сиять своим великолепием. А сейчас здесь растут строительные леса, стучат молотки, гремят колеса прибывающих обозов и шумят сотни голосов.

Последнее время мне нужно меньше времени для глубокого сна. Думаю, я уже немного подросла, как и мамин животик, который начал округляться. Она стала носить свободные платья и что мне особенно нравится, перестала скрывать волосами свои великолепные, острые ушки.

Сегодня я проснулась среди ночи. Уаэллэйири захотелось сходить в зеленый зал. Сегодня пласида благоухает и чтобы заглушить боль в своей душе, вызванную обманом волшебников, она решила снова посетить зал. Вдохнуть успокаивающий воздух и посмотреть на далекие звезды, рассыпанные над Домом.

У дверей спальни и днем и ночью стоит охрана. Один из двух телохранителей приставленных к ней сегодня преградил ей дорогу, он выполнял эту обязанность впервые и еще не знал, с кем имеет дело.

- Лэндрин наказал нам следить, чтобы вы не покидали свои покои в ночное время!

- Так попробуй меня остановить - надменно, глядя прямо в глаза воину, предложила Уаэллэири.

Тот неуверенно посмотрел на непроницаемое лицо своего напарника. Не дождавшись от того поддержки, отступил в сторону. Уаэллэйири пошла к лестнице, а телохранители на расстоянии пяти шагов двинулись следом. На выходе из этого коридора стояли еще четверо. Двое из них, вежливо осведомившись о том, куда она хочет попасть, пошли на пять шагов впереди.

Длинные темно-зеленые коридоры Главного Дома тянутся на десятки метров. Поворачивая, разветвляясь, выводя к тупикам с комнатами или лестницам. Всего в Доме семь этажей над землей и как минимум два под ней. Сколько на самом деле этажей уходит под землю мало кто знает. Главный Дома настолько древний, что никто из долгоживущих по ныне эльфов не присутствовал при его постройке.

Подземные этажи занимают кладовые и огромная библиотека. Потревожившие это место люди не успели найти способ проникнуть туда, испортить или забрать хотя бы одну книгу. Перед тем, как пришедших людских солдат поразила страшная болезнь, они успели попировать оставленными припасами и вином, оставленным на виду, так и не добравшись до столетиями выдерживающегося виноградного нектара.

Первые два надземных этажа занимают подсобные помещения. Кузня, мастерские, кухня. Здесь постоянно идет неторопливая, размеренная работа для обеспечения жителей Дома всем необходимым. Сейчас, чтобы накормить всех обитателей привычной для них пищей, а для этого надо учесть вкусы всех прибывших на помощь существ, печи горят круглые сутки, а повара сменяются каждые двенадцать часов. Только орки отвыкшие от печей, предпочитают жить в саду и готовить на кострах.

Третий этаж полностью предназначен для трапез и праздников. Несколько просторных залов с длинными столами, специальные места для музыкантов и великолепная акустика. Всего четыре зала. Чтобы не смущать, друг друга разными традициями поведения за столом эльфы и гномы принимают пищу в разных залах.

Четвертый, пятый и шестой этажи отведены под жилые помещения. На четвертом расположились прибывшие для помощи гости. Пятый заняли эльфы, а на шестом сейчас только Уаэллэйири и волшебники. Места здесь достаточно, чтобы они не встречались друг с другом. Но раз в несколько дней, кто-нибудь из волшебников приходит в ее комнаты, для того, чтобы высказать очередное пожелание относительно того, как она должна себя вести и что ей следует сделать в ближайшее время.

Большую часть седьмого этажа занимает зеленый зал, к нему прилегают несколько залов поменьше. Они предназначены для того, чтобы занятых важными делами Дома эльфов, не отвлекали. Этаж хорошо охраняется и не каждый может сюда попасть, тем не менее, прежде чем оставить Уаэллэйири одну, телохранители проверили зал и проучили подтверждение, что крыша с отверстием в центре зала находится под охраной.

В зеленом зале, ей сразу стало легче. Я почувствовала, как ее боль стала меньше, а вскоре и вообще затихла. Уаэллэйри расположилась в центре поляны. Звезды здесь были единственным источником света. Немного посидев с поднятой головой, она коснулась руками мягкой травы и медленно легла. Ее веки застыли, а в глазах, как в зеркале отразились десятки маленьких, светящихся точек. Все ее чувства замерли, а каждый новый удар сердца, раздавался все реже. Я так привыкла к шуму его биения, что, оказавшись в этой тишине, испугалась.

Шевельнувшаяся за деревьями, окружавшими поляну, тень, напугала меня еще больше. Сердце Уаэллэйири забилось чаще. Ее веки медленно сомкнулись и разошлись, а взгляд загорелся.

- Кто здесь? - нахмурив брови, спросила она.

Я не могла видеть, но чувствовала, что за одним из деревьев, кто-то есть.

- Прости за беспокойство принцесса, но дело не терпит отлагательств - ответил спокойный, приятный голос.

- Назовись! - потребовала Уаэллэйири.

- Мое имя Адаль, я один из клана опавших листьев. Нам с тобой еще не довелось беседовать.

- Каждый раз, с очередным указанием ко мне приходит новый волшебник. Тебе так не терпится меня поучить? Или ты решил пройти без очереди?

- Прости меня принцесс, но если бы это не было так важно, я бы не стал тебя беспокоить.

- Чего ты хочешь?

Уаэллэйири продолжала лежать в траве. Ответ последовал ни сразу.

- Я хочу уберечь Квемер, от очередной ошибки тех, кто считает, что именно они знают, как должна складываться его судьба.

- Да? Цель благородная. Я могу тебе чем-то помочь?

- Прежде чем продолжить разговор, нужно разрушить стену недоверия и враждебности. Сам я сделать этого не смогу, но знаю, кто сможет.

На поляну под свет звезд вышел невысокий человек. А если приглядеться, то и не человек вовсе, а скорее гном. Только немного странный. Я не видела таких, среди тех, кто помогал приводить дворец в порядок. Без бороды, с короткими, седыми волосами. Одет он был в темно-красный кафтан, такого же цвета штаны и коричневые, невысокие сапоги. За спиной у него висела сумка, на левой руке у него красовался большой золотой перстень с округлым красным камнем. В правой руке гном держал посох с шаром на конце, в котором, переливаясь разными цветами, все время шевелись непонятная масса. Выйдя на поляну, гном ударил посохом о пол зала, и вдоль стволов деревьев поднялась белесая дымка, сойдясь куполом над головой Уаэллэйири ставшая прозрачной.

- Так нас никто не потревожит - сказал гном.

- Ара! Скажи мне, что это правда ты! - Уаэллэйири поднялась на ноги, и в ее глазах загорелся огонек радости.

- Ты как всегда несносна - улыбнувшись, покачал головой гном. - Сколько раз тебе говорить, что мой отец был мент, мой дед был мент и мое имя не просто Ара, а Арамент!

Уаэллэйири подошла к гному на расстояние вытянутой руки.

- Ты изменился, Арамент - разглядывая гнома, сказала она. - Решил шевелюру отрастить?

- Так, еще один эксперимент - застенчиво опустив глаза, ответил гном - показавший, что нет ничего невозможного.

- Эксперемент? - округлив глаза, спросила Уаэллэйири - Еще один из твоих родственников?

Они засмеялись одновременно.

- Вынужден прервать ваше веселье - напомнил о себе Адаль. - Мало времени.

- Ты должна выслушать его принцесса, я знаю Адаля давно, он был одним из моих первых учителей и знаю, что он никому не желает зла.

- Этот беззлобный эльф выбрал себе немного странную компанию, ты не находишь? - спросила Уаэллэйири и улыбка, вызванная радостью от встречи с гномом, сошла с ее лица.

- Когда я стал одним из клана, мои новые братья не были совсем другими. Клан создавался из самых сильных волшебников Вечно Зеленого Леса на тот случай, если листья пожелтеют и начнут опадать. Мы стали хранителями самых древних тайн и знаний, оберегая их до той поры, когда они понадобятся. Твой отец Уаэллор уговорил нас открыть их часть людям, в надежде на то, что они одумаются и прекратят губительные для Квемера действия. В том, что случилось в итоге, была и наша вина.

- Не сильно-то вы старались устранить последствия - перебила Адаля Уаэллэйири - а когда это попыталась сделать я, то хотели мне помешать!

- Да, мы не смогли предотвратить то, что случилось в день Великой битвы и со всеми своими знаниями не смогли ничего исправить после - ничуть не смутившись, продолжил Адаль - Теперь большинство оставшихся братьев, хочет разрушить новый мир и вернуть ему прежний облик. Но это невозможно, уже ничто не будет так, как раньше. Недавно я видел, как убирали опавшие листья, в самом отделенном месте сада и понял, что клан прогнил. Иногда мне кажется, что некоторые из моих братьев сошли с ума, и я ничего не могу с этим поделать.

Адаль так и не вышел из-за деревьев. Его лицо скрывала темнота. Говорил он спокойно, без грусти или сожаления. Что было тому причиной, заросшие пласидой стены или что-то еще, сказать трудно. Я не смогла понять, что скрывается за нотками, звучавшими в его речи.

- Но я могу приложить усилия, чтобы избежать очередной ошибки. Ты должна покинуть Дом, чтобы клан не воспользовался тобой и твоей дочерью, как орудием разрушения. Находясь под их контролем, ты не сможешь ничего сделать, со временем ты потеряешь, и волю и разум.

- Снова! - повысила голос Уаэллэйири. - Я только вернулась домой и опять бежать! От своих братьев и сестер, с которыми меня разлучили при рождении и которые так по-свински теперь со мной обходятся.

- Братья и сестры, которые остались в здравом уме всегда рады тебе и готовы служить, своей королеве!

На поляну, из-за сгустившегося за деревьями мрака вышел еще один эльф. Уаэллэйири посмотрела на него и прежде чем ужаснуться шрамам, уродовавшим левую половину его лица, в свете звезд она встретила его глаза. Что-то внутри ее души дрогнуло, так глубоко, что вряд ли она сама это заметила. Настолько неуловимым было это чувство, но мой сон чуток и это не ускользнуло от моего внимания.

- Мое имя Беллеотар - представился эльф. - И от имени всех жителей Полиса, я заявляю, что каждый из нас готов служить тебе принцесса. Сейчас и когда ты станешь королевой!

Он говорил так твердо и убедительно, что его слова не вызвали ни малейшего сомнения в душе Уаэллэйири, она даже на мгновение перестала слышать свои мысли, пытаясь схватить странные ощущения возникшие при появлении этого мужчины. Как будто она уже видела его и разговаривала с ним и не могла вспомнить, когда и где.

Так необычно ощущать все, что происходит внутри другого эльфа, но я уверена вы и сами об этом знаете, просто уже забыли. Кто бы вы ни были эльф, гном или даже человек, все вы пришли в свой мир, через тело своей матери и провели там немало времени, слушая ее сердце, ощущая все ее радости и тревоги.

- Беллеотар и Арамент помогут тебе выбраться из-под надзора волшебников клана - сказал Адаль - Спрячут и позаботятся, пока мы не придумаем, как избавиться от их влияния.

- Я и сама могу о себе позаботиться - возразила Уаэллэйири.

- Клан сейчас очень силен, его не сдерживают ни традиции, ни ограничения морали. Скрыться от них будет трудно - голос Адаля стал тише, он отошел от деревьев в темноту зала. - Мы хотим помочь тебе, принцесса. Это сейчас ты можешь и постоять за себя и добыть пищу, но со временем тебе будет труднее обходиться без посторонней помощи. Квемер не самое безопасное место во вселенной. И волшебники не единственная угроза для тебя.

- Что еще? - спросила Уаэллэйири.

- Мне пора - сказал Адаль. - Желаю тебе удачи, принцесса.

Голос Адаля умолк. Я не видела, как он покинул зал, но перестала ощущать его присутствие. Уаэллэйири с подозрением посмотрела на гнома.

- Откуда ты узнал, что я здесь?

- Об этом знает весь Квемер - усмехнулся в ответ гном. - Шутка ли, что у Главного Дома снова появилась хозяйка.

- Да, и правда - согласилась Уаэллэйири.

- Но я был далеко от Вечно Зеленого Леса и от суеты этого беспокойного мира. Последнее время мне нет дела, до того, что здесь твориться - признался гном. - Если бы не Штурман, я бы и не узнал, что ты вернулась и собираешься стать королевой.

- Штурман, ты его видел? - пласида не смогла до конца усыпить ее чувства. - Он говорил тебе о Максиме?

- О Максиме? Нет, он ничего не говорил о нем. Только об опасности, которая тебе угрожает!

- Что ей угрожает?! - потребовал объяснений Беллеотар.

Гном поднял свои глаза к отверстию в крыше и покачал головой.

- Отсюда нельзя увидеть. Ветвь Акадиса увядает, причем за последние несколько недель пропали три звезды, процесс ускорился. Они не погасли, что-то закрыло их. Штурман утверждает, что один из творцов помогает проникнуть в Квемер своему посланнику, чтобы тот не допустил рождения ребенка Уаэллэйири.

- Что еще за творец и почему он так не хочет, чтобы родился ребенок? - спросил Беллеотар.

- Это долгая история - ответил гном. - А нам надо выбираться из дворца.

Камень в перстне гнома внезапно завибрировал и начал переливаться разными цветами. Это было так красиво, что я ни сразу заметила, как субстанция внутри шара на его посохе начала переливаться теми же цветами.

- Что это? - спросила Уаэллэйири.

- Так Она общается со мной - ответил гном.

- Она? - спросил Беллеотар, подойдя ближе к гному, чтобы рассмотреть его посох и кольцо.

- Да, так я называю ее - ответил гном. - Она это субстанция внутри шара, я нашел ее в одном из далеких миров. Она живая. Мы подружились с ней и у нас взаимовыгодный союз, Она помогает мне в магических делах, а я показываю ей миры вселенной и то, что в них происходит. Ты ей нравишься, принцесса. Позволь Она прикоснется к тебе?

Не дожидаясь ответа гном, вытянул посох и попытался шаром на его конце, коснуться живота Уаэллэйири. Мне стало неприятно от приближения этого шара, я почувствовала угрозу.

- Держи эту штуковину подальше от принцессы! - потребовал Беллеотар.

Я не успела заметить, как он вытащил из ножен меч, и приблизился. Клинком, он остановил приближение посоха. Сталь начала вибрировать от соприкосновения с шаром, но рука Беллеотара была настолько твердой, что вибрация пошла обратно к источнику и посох сам собой одернулся в сторону.

- Прости принцесса - нахмурившись, сказал гном. - Вдали от подобных мне я забыл, как нужно себя вести. Она хитра и иногда пытается выйти из-под моего контроля. Но это тоже долгая история. Вот, здесь есть одежда для тебя.

Гном снял сумку, висевшую у него за спиной, и протянул ее Уаэллэйири. Не стесняясь гнома и Беллеотара, она достала из сумки одежду, сапоги и начала переодеваться. Когда ее платье упало на пол, мужчины отвели глаза в сторону. Беллеотару это стоило немалых усилий. Она прекрасна, мне определенно повезло, что я ее дочь. Хочу быть такой же, как она.

Одежда мужского покроя пришлась ей впору. Зеленые обтягивающие штаны, коричневые сапоги из мягкой кожи, белая из тонкого материала рубашка, сверху она надела темно зеленую тунику с узкими рукавами и капюшоном. Когда она аккуратно опоясывалась широким поясом, сплетенным из коричневых, замшевых шнуров, я почувствовала ее заботу. Но вы не подумайте, не такая уж я и толстая и занимаю сейчас совсем немного места.

- Благодарю тебя Арамент, ты очень хорошо все подобрал.

- Не за что, Уаэллэйири, это сделал Беллеотар.

- Мои люди уже очистили дорогу - сказал Беллеотар. - Нужно покинуть Главный Дом немедленно.

- Очистили? - спросила Уаэллэйири.

- Я надеюсь, что обошлось без жертв. Времени мало, идемте принцесса.

Уаэллэйири и ее спутники покинули Зеленый зал, через тайную дверь, ведущую в пустой, короткий коридор, окончившийся лестницей. Главный Дом, как и всяки другой дворец, выстроенный не только для комфортного проживания, но и для защиты своих обитателей, имел потайные ходы. Я почувствовала, что мы опустились ниже уровня земли. Стало очень не уютно. Еще одни разветвляющийся коридор, дверь, ступеньки.

Беллеотар снял факел со стены, достал огниво. Второй сноп искр зажег факел, осветивший грязные стены и низкий потолок. Они шли медленно, стараясь не касаться стен. Беллеотар шел впереди следом Уаэллэйири, за ней постоянно чихающий гном.

- Ох, отвык я уже от подземелий - сказал Арамент, увернувшись от свисающей с потолка паутины.

Меня утомил этот длинный коридор, настолько, что мне снова захотелось забыться глубоким сном. К сожалению, придется закончить свой рассказ. Не беспокойтесь, я немного отдохну и расскажу вам что-нибудь еще об этой троице. Так что всего доброго и не забывайте про меня больше. Мне итак обидно от того что, никто из родителей до сих пор не удосужился подумать о моем имени. До встречи.

Глава 16

Власть желаний.

После игры с императрицей Снаш проработал всю ночь. Он знал, что у него осталось мало времени. Его дни сочтены. Нужно было просмотреть и утвердить целую гору документов. Солдаты императорской армии должны в кротчайшие сроки получить свое жалованье и разойтись по домам. Временный роспуск армии был одним из самых необходимых шагов для удержания власти. Генерал Кхард второй человек после Томаса, которому подчинялись все офицеры, и которого если и не любили, то уважали все солдаты, состоял в числе заговорщиков.

Четверо из десяти лордов, наместников прилегающих к Киндому территорий готовили переворот, который должен состояться сразу после смерти Томаса. Императрица и ее сын не вписывались в планы заговорщиков, в случае успешного переворота их ждала незавидная участь. Императорская гвардия, по большей части состоящая из эльфов, взятых в плен после Великой битвы, поклявшихся служить Томасу до его смерти, покинет Адэн, как только император умрет, оставив дворец без защиты.

Чтобы непредвиденные обстоятельства не помешали заговорщикам захватить власть в Адэне, они собрали двенадцать мобильных отрядов по двадцать человек в каждом. Два отряда должны арестовать всех министров и городского главу. Остальные десять захватить дворец даже в том случае, если в нем останется хоть какая-то охрана.

Отряды формировались из сильных, опытных воинов, готовых за деньги и обещанное им положение при новом правителе, делать все что угодно. Для поддержки привлекли нескольких вольнонаемных магов и колдунов не входящих в гильдию, держащуюся в стороне от политики. Осложнений не предвиделось, но заговорщики позаботились о том, чтобы в случае их возникновения цель не ускользнула и власть, как было задумано, перешла к ним в руки. Если наемники не смогут захватить дворец, и убить императрицу планировалось поднять армию, уже второй месяц стоящую лагерем возле Адэна.

О первой части плана Снаш знал благодаря дару ясновидения Ренессы, вторую вычислить ему было не сложно. Снаш знал о дружбе лорда Саталаса, лорда Неревера и генерала Кхарда. Странной, корытной, но все же дружбе, основанной на взаимных интересах и стремлению к власти. Армия не должна участвовать в предстоящих событиях. К тому же солдаты слишком много времени провели в походах и им нужен отдых. Встреча с семьями, как напоминание о том, ради чего они проливают свою кровь, зарабатывая деньги на императорской службе.

Снаш посмотрел на отчеты о расходуемых средствах и покачал головой. Кормить и снабжать бездействующую армию, дело убыточное и бесперспективное. При завоевании новых земель, траты на содержание армии, если и не давали сиюминутной прибыли, то, по крайней мере, окупали затраты. Сейчас же, бездействующие солдаты приносили только убытки и угрозу эпидемии. Бытовые условия в палаточном лагере, раскинувшемся на подходе к Адэну, оставляли желать лучшего.

Непонятного цвета от походной пыли и грязи палатки, кучей смердящего тряпья приподнимались над землей справа и слева от дороги, ведущей к главным воротам города. Расставивший лед, вместе с почвой и пылью превратился в замешанное тысячей ног липкое, вонючее тесто, как будто ставшее одним целым со снующими по лагерю блеклыми, серыми фигурами, в грязном обмундировании с заросшими бородами лицами. Сейчас, эта часть императорской армии, представляла собой жалкое зрелище, деморализующее не только самих солдат, находящихся в этом положении, но и жителей столицы.

В ближайшие два дня солдаты и офицеры должны получить основную часть жалования. Чуть больше трех тысяч человек разойдутся по своим домам. Ренессе уже удалось получить у Томаса подпись, скрепленную императорской печатью на приказе о временном роспуске армии. Страже будет нелегко уследить, чтобы, получившие отпуск и деньги мужчины, не попали в город и не начали пропивать честно заработанные деньги, устраивая пьяные дебоши. Они должны разойтись по домам, чтобы отдохнуть и после, сменить тех, кто остался нести службу, охраняя строительство пограничных крепостей.

Когда лучи Найдэ постучались в окно кабинета министра финансов, он заканчивал писать письмо, адресованное императрице. Свернув послание, Снаш задул все свечи, кроме одной. Накапав плавящимся воском на стыки бумаги, он приложил к нему свой перстень с личной печатью.

- Найд! - позвал министр.

Заснувший за дверью мальчик, сквозь чуткий сон услышал свое имя. Через три секунды Найд вошел в кабинет.

- Отправляйся домой к матери и выспись, как следует - сказал ему министр. - Возьми это письмо, и чтобы не случилось, передай его сегодня лично в руки Ренессы. Оно должно попасть в ее руки, несмотря ни на что. Все понял?

Найд был смышленым и очень исполнительным, в свои двенадцать лет он уже содержал мать и сестер, работая у министра финансов и выполняя самые ответственные поручения. Так как ему, Снаш не доверял никому из взрослых, мальчик был предан министру и сделал бы все, чтобы тот не попросил. Снаш задал вопрос скорее, подчеркивая важность поручения, чем, проверяя, понял ли его Найд. Мальчик кивнул в ответ.

Сразу после того, как Найд отправился домой, в кабинет заглянула служанка Велина и сообщила, что стол в саду накрыт и все готово к завтраку. Поднимаясь с обитого медвежьей шкурой стула, Снаш почувствовал жуткую усталость. Все его тело налилось свинцом, ноги ели слушались, а кисти рук после исправления документов, простановки подписей и написания письма, ломило как после целого дня пребывания на морозе. Идя по коридору своего дома к саду, Снаш вспомнил далекие дни походов под командование Томаса, зимние стоянки и тепло костров, согревающих ладони, в те дни еще уверенно державшие меч.

Усевшись в кресло под молодыми зелеными листьями, министр остановил Велину, когда она собиралась положить плед ему на колени. Снаш обратил внимание на то, что сегодня она ведет себя как-то странно. Немного напряжена, молчалива, что на нее совсем не похоже. Обычно она болтала без умолку, рассказывая обо всем подряд, начиная от городских сплетен, заканчивая небылицами, услышанными на рынке. Снаш любил слушать безудержное щебетание ее мелодичного голоска.

- Что с тобой сегодня? - спросил министр.

- Ничего - вздрогнув, ответила Велина.

Она совсем не умела скрывать своих чувств. Когда, уходя, Велина покосилась на бутылку с вином, Снаш улыбнулся, закрыл глаза и покачал головой. Нежные весенние лучи Найдэ приятно грели его старое тело. Птицы в саду предались утренним песнопениям, а свежий ветерок обдавал лицо министра, принося с собой запахи благоухание, проснувшегося после зимней спячки сада. Министр почувствовал, как свинцовая тяжесть тянет его куда вниз и, вдохнув как можно больше воздуха, он собрался поддаться этому тяготению и погрузиться в зовущую его безмолвную бездну.

- Вина?

Знакомый, бодрый голос, прозвучавший откуда-то издалека, спугнул манящую Снаша темноту. Министр открыл глаза. По другую сторону стола, уплетая за обе щеки приготовленный для министра завтрак, сидел мужчина сорока-сорока пяти лет на вид. Его плотное, подтянутое тело, несомненно, нуждалось в хорошей пище.

- Я бы на твоем месте не стал пить это вино - откликнулся министр.

- А я и не собираюсь - улыбнувшись жующим ртом, сказал мужчина. - Я предлагаю его тебе.

- Тоже мне братец - усмехнулся министр. - Был бы ты младшим, я бы еще понял, но как первенцу, унаследовавшему все состояние отца, моя смерть тебе совершенно ни к чему.

- Это, с какой стороны посмотреть - возразил мужчина, доставая из дорожной сумки, стоявшей возле его ног, походную флягу. - Мне больно видеть ту старую развалину, в которую ты превратился.

- Недолго осталось - сказал министр, кивнув на молчаливое предложение брата пропустить стаканчик крепкого, прозрачного напитка из фляги - Мы оба знаем, что я и так прожил дольше отведенного мне срока.

Мужчина на треть наполнил кубки и передал один министру. Взгляд пришедшего бессовестно съесть завтрак, предназначавшийся хозяину дома, стал серьезным, он поднял свой кубок, произнеся короткий тост:

- За неизбежность!

- За неизбежность, брат! - поддержал тост Снаш.

Снаш залпом выпил обжигающую язык и горло жидкость. Почти сразу, его тело наполнилось необычайной легкостью. Свинцовая тяжесть рассеялась. Щебетание птиц стало отчетливее, а мир вокруг ярче. Снаш посмотрел на брата и отметил, что тот все же изменился с последней их встречи. В густой, черной шевелюре появилось больше седых волос. Морщины на твердом, волевом лице стали глубже, появились новые. Только глаза, как и раньше спокойно, с отрешенной ясностью смотрели на мир.

- Зачем ты звал меня? - спросил мужчина.

- Мое время истекло - ответил Снаш. - Но я не успел закончить одно дело. Я хочу, чтобы ты закончил его за меня. Это моя последняя просьба.

- Что за дело?

- Уверен, тебе понравится - Снаш закрыл глаза, ощущая, как полегчавшее после напитка тело вот-вот оторвется от стула и полетит. - Все что ты должен знать о государственных делах лежит в моем кабинете на столе, в левой от двери стопке. Помоги Ренессе удержать власть и сохранить целостность империи.

- Государственные дела? Это же столько хлопот, по большей части неблагодарных - мужчина тяжело вздохнул, но очень наигранно, на что Снаш не обратил никакого внимания, его больше увлекала легкость тела и то, что он перестал чувствовать руки и ноги. - Не думал, что перед смертью ты подкинешь мне столько головной боли. Как насчет финансового обеспечения предстоящей компании?

- Я ничего не могу оставить после себя - с печалью в голосе ответил Снаш. - Ты знаешь, какую цену, мне пришлось заплатить, выторговывая себе лишние пару десятков.

- Мне кажется, она тебя надула - усмехнувшись, заявил мужчина - Можно было сойтись и на половине.

- Что сделано, то сделано. Пообещай мне, что выполнишь просьбу. Клубок желаний, в котором ты окажешься, компенсируют тебе все хлопоты.

- Обещаю. А что делать со служанкой, которая пыталась тебя отравить?

- Велина глупая, запутавшаяся девушка. Не делай ничего.

Снашу уже не было никого дела до всего этого мира и его обитателей. Он уже не чувствовал свое тело и парил где-то на границе между безвременьем и желанием последний раз взглянуть на свой сад.

- Глупость не освобождает от ответственности за свои поступки - строго сказал мужчина. - Если прощать каждого, кто по глупости совершил преступление, Квемер утонет в грязных и кровавых делах глупцов.

- Забавно... - Снаш говорил очень тихо, легким уже не хватало сил выталкивать воздух.

- Ты находишь это забавным?

- Я про Велину - все также тихо, ответил Снаш.

Он широко открыл глаза и, глядя на лучи Найдэ отражавшиеся от зеленых листьев, покачивающихся на ветру, улыбнулся своим последним мыслям.

- Юноша, в которого она влюблена, попал в каменоломни за военное преступление. Она просила меня помочь, но пока Томас жив, я ничего не могу сделать. Уверен, что кто-то пообещал ей помочь и вытащить его. Но сможет он это сделать только после смерти императора. Ей всего-то надо было немного подождать.

Тело Снаша еле заметно, несколько раз содрогнулось в беззвучном смехе.

- Этот прохвост не женится на ней - продолжил Снаш - и когда она не получит то чего хотела, когда поймет, что сделала, наказание постигнет ее изнутри. Не трогай Велину. Налей в мой кубок немного вина и оставь возле меня. Мне пора, прощай брат.

- Прощай брат.

Мужчина встал из-за стола и налил в кубок Снаша вина. Перед тем как отправиться в кабинет министра, чтобы забрать оставленные для него бумаги, он подошел к брату и опустил веки на глаза, смотрящие в пустоту.

*****

Эльса проснулась с первыми лучами Найдэ. Сладко потянулась и поймала себя на том, что ей хочется снова закрыть глаза и окунуться в приятный, утренний сон. Нахмурив брови, она резко вскочила с кровати. Одеяло слетело на пол, а Эльса подошла к окну, пытаясь понять, как же так получилось. За окном весеннее солнце уже поднялось над горизонтом. Впервые за долгие годы Эльса проспала рассвет. Она даже не проснулась, когда Грета, наливала в умывальник теплую воду и меняла полотенца.

- Это плохо - сказала Эльса, подойдя к зеркалу. - Слишком сытно, слишком мягко.

Эльса так много времени проводила с сестрами Гольд, что это отразилось на ее поведении, как внешнем, так и внутреннем. Она еще с вечера заняла себя мыслью о том, что же ей одеть для визита во дворец, но до сих пор не могла определиться с выбором одежды и украшений. Перебирая платья в шкафу, Эльса думала о том, что, постоянно находясь в Адэне, живя не просто в достатке, а в роскоши она начинала терять форму и бдительность, это ей очень не нравилось.

Последние два месяца, она неспешно подготавливала почву для выполнения задания, которое дала ей Ирис. Эльса встретила ее в новогоднюю ночь Эльса, когда незаметно ускользнула с бала, устроенного Гольдами. Высшее общество Адэна к которому причисляли себя все состоятельные жители столицы, сформировалось совсем недавно, но его негласные законы и обычаи крепчали с каждым днем. Высшим это общество считало себя в буквальном смысле, показателем здесь был не уровень образования или культуры. Каждый из тех, кто сумел сколотить хоть какое-то состояние, обрести власть и влияние в первом городе, стремительно разрастающейся империи, считал себя выше остальных. При этом, имперская элита, с некоторым неодобрением и даже пренебрежением смотрела на тех, кто, не обладая состоянием, влиянием и почетом в столице, пытался держать себя наравне с ними.

Одним из таких людей был боевой офицер Девин из деревушки под названием Лэйк, снискавший себе славу в последнем походе Томаса. Император собирался его наградить, дать ему землю, титул барона, но не успел, слег. Дела с наградами приостановили и Дэвин Лэйк остался только при своем офицерском жаловании, которое к тому же еще не получил полностью. Тем не менее, ему удалось попасть на главное празднество года. Он пришел в дом Гольдов вместе с генералом Кхардом. Девин спас ему жизнь. Во время одного из переходов по северным землям, Кхард со своими телохранителями попал в засаду. Почти все телохранители Кхарда погибли, обоз шедший с ними разграбили, а Дэвину, только чудом удалось вывести раненого генерала из самого центра, даже не схватки, а бойни, которую устроили северяне.

С тех пор Кхард всячески покровительствовал молодому офицеру. Генерал, добывший в сражениях славу, влияние и богатство не видел ничего плохого в том, чтобы ввести его в собравшееся у Гольдов в новогоднюю ночь общество. Кхард слишком долго был в походах и еще не знал, как сильно все изменилось в столице. Собравшиеся, высокие чиновники, банкиры, главы различных гильдий, преуспевшие мануфактурщики, все они тоже не находили ничего дурного в том, что молодой, бедный офицер и ему подобные принял участие в их торжестве. Но в их глазах эти люди стояли не выше музыкантов, чья задача была развлекать собравшихся.

Марика в отместку за то, что Эльса в этот вечер сияла ярче всех собравшихся звездочек, затмевая, в том числе и ее, посоветовала принять ухаживания одного из молодых мужчин, как рой собравшихся вокруг нее. Марика заметила, как Эльса тайком поглядывает на молодого, высокого брюнета, Девина Лэйка. Он, как и все офицеры императорской армии, проигнорировал пожелание хозяев, и пришел в униформе. Госпожа Гольд облегченно вздохнула только после того, как с близкого расстояния смогла рассмотреть постиранные гербовые накидки, надетые поверх кольчуг и приведенные в порядок сапоги.

Всего из воинов императорского войска, на празднестве присутствовали двенадцать человек, включая Кхарда и Девина Лэйка. В армии Томаса не было разделения званий, всех у кого в подчинении была хотя бы горстка людей, называли офицерами. Герб, который они носили, представлял собой синий щит с изображенным на нем черным псом, с огромной пастью и стальными зубами. Пес символизировал преданность императору.

Герб генерала отличался от остальных. На щите воин в красных доспехах держал в левой руке ремни. Ремни удерживали свору рвущихся вперед черных псов. Пять черных, мощных, с большими пастями псов. Правая рука воина лежала на рукояти длинного белого меча, стоявшего параллельно фигуре воина. Герб самого императора был проще, тем самым, подчеркивая его исключительность. Полностью синий щит с белой короной посередине.

Вот только императорского герба, как и самого Томаса не видели уже давно. Первоначально планировалось провести новогоднее торжество в императорском дворце, но из-за ухудшения здоровья императора, Гольдам выпала честь принять у себя высоких гостей, в том числе императрицу. Дом Гольдов был самым большим в городе, с двумя просторными залами, предназначавшимися именно для таких случаев. К тому же господин Гольд был не последним человеком в империи, самый большой вклад для подготовки похода в северные земли сделал именно он. Ему принадлежали доли всех процветающих мануфактур и половина оружейного завода.

В первом зале был накрыт большой, роскошный "П" - образный стол, ломящийся от разнообразных блюд, вино здесь подливали всем желающим, без всякой меры и ограничений. Второй просторный, светлый зал был отведен под танцы и развлечения, сегодня в числе прочих одна из лучших актерских трупп развлекала гостей саркастическими миниатюрами. Эльса и Дэвин стояли в дальнем от музыкантов и актеров углу, здесь им не приходилось перекрикивать шум веселья и они могли спокойно поговорить.

- Почему все на нас так смотрят? - спросила Эльса у Дэвина.

Увлеченно слушая молодого офицера Эльса начала ловить на себе мимолетные, косые взгляды. Она остро чувствовала, когда на ней концентрировали внимание, и сейчас внимания было слишком много. Внимания липкого и неприятного. Эльса чувствовала, что собравшееся общество, как одно живое, разумное существо направило на нее полный неодобрения взгляд.

- Не знаю - ответил Девин.

Он был так увлечен Эльсой, что не замечал, что происходило вокруг них. Эльсе тоже нравилось общаться с ним. Дэвин многое знал многое не только о войне, но и о тех королевствах, которые завоевывал Томас в своих походах. По мнению Дэвина, победы Томаса это не всегда победы оружия. Чтобы победить врага, нужно узнать, как против него действовать, а для этого нужно знать, как можно больше о тех с кем воюешь.

Эльсе было интересно слушать Дэвина, ее тянула к этому молодому человеку, но неприятное чувство внимания к ее персоне, становилось все сильнее с каждой минутой, которую она проводила с ним. С одной стороны Эльсе не было никого дела до мнения этих людей, с другой ей предстояло прожить в Адэне неопределенное время, и это надо было учитывать.

- Мне придется оставить вас ненадолго - сказала Эльса Дэвину, и прежде чем тот успел, что-нибудь сказать, пошла к сестрам Гольд, которые оживленно обсуждали что-то со своими подругами.

- Иланда - обратилась к Эльсе Лаида - Помнишь, ту книгу автора со странным именем, которую я недавно советовала тебе почитать?

Эльса не очень любила читать. Поселившись в Адэне, и начав общаться с сестрами, она читала для того, чтобы у них было больше общих тем для разговоров и для того, чтобы показать свою образованность, которая если и не была среди достоинств на первом месте, то лишней не считалась.

- По краю бесконечности? Да помню, я только вчера закончила ее читать - ответила Эльса.

- У нас тут возник спор - продолжила Лаида. - Я говорю, что эта книга о любви и о том, что сильная любовь заставляет людей совершать немыслимые поступки, а Марика утверждает, что эта книга больше о приключениях и далеких таинственных мирах. А как ты думаешь, о чем она?

Эльса задумалась. Сестры и две их подруги затихли, всматриваясь в ее черные глаза, превратившиеся в глубокие, темные озера. Что шевельнулось в этой глубине, Эльса вздрогнула и, вернувшись из своих мыслей обратно в шумный зал, ответила.

- Я думаю, эта книга о том, что нельзя пускаться в путь за призрачными целями, слишком сильно желая их осуществления, потому что в итоге можно получить совсем не то, чего хочешь или полностью разочароваться и горько пожалеть обо всем что сделал.

Никто из девушек не понял, что она имела в виду, но все сошлись во мнении, что книга может быть о нескольких вещах сразу и не обязательно, что одна должна быть важнее другой. Воспользовавшись сменой темы, Эльса отвела Лаиду в сторону, чтобы узнать у нее, с чем могут быть связаны косые взгляды со стороны собравшихся гостей, особенно женщин.

Лаида объяснила ей, что всеобщее неодобрение вызвано тем, что Эльса слишком много внимания уделяет молодому человеку совсем не достойному этого. Такое поведение совсем не к лицу, незамужней девушке. На этом вечере собралось немало более достойных, успешных молодых людей и красивой, состоятельной девушке в первую очередь нужно думать о том, чтобы найти себе подходящего мужа, а не тратить свое время на неудачников.

Эльса поблагодарила Лаиду, пообщалась еще немного с женами влиятельных господ, которым ее представила госпожа Гольд, обсудив с ними танцующие пары, игру актеров и не женатых молодых людей. С госпожой Гольд она обсудила то, как ей стоит вести себя, чтобы не вызывать более всеобщего неодобрения и та в очередной раз облегченно вздохнула, видя что девушку не до конца испортил эльфийский плен и при определенных усилиях из нее выйдет толк.

Ночное время в Адэне определяли по положения созвездий над башней гильдии магов, не многие это умели даже из тех, кто причислял себя к высшему обществу. Новый год по обычаю Адэна встречали с рассветом первого весеннего дня. Этой ночью незадолго до того как небо начнет светлеть, планировался фейерверк привезенный императором из последнего похода, в котором был захвачен караван везущий подобные диковины с побережья на которое, он был доставлен из Сиента, города в северном Квемере.

Эльса тихонько ускользнула с праздничного вечера, когда звезды одна за другой начали исчезать с небосклона. Она отправилась в центральную часть города, где по покрытым снегом улицам ходили веселые компании в ожидании обещанного чуда. Эльса остановилась рядом с одной из таверн где было спокойнее всего. Отряхнула снег со скамьи стоявшей рядом со стеной и присела, прислушиваясь к шуму не спящего города. Из-за двери таверны слышались размеренные разговоры, прерывавшиеся периодически стуком пивных кружек. Где-то вдалеке резвились дети, в эту ночь многим из них родители разрешали не спать. Отовсюду доносился визг собак, которых хозяева безуспешно пытались заставить замолчать.

В центре всего этого людского беспокойства Эльса вдруг почувствовала как спокойно у нее на душе. Внутри больше не было грусти и боли, только покой и безмятежность. Когда над городом в небо полетели огоньки, взрывающиеся разноцветными огнями, а разговоры и веселье стихло, освободив место созерцании, Эльса блаженно улыбнулась. И если бы кто-то смог увидеть глаза Эльсы, он бы точно заметил, как в глубине бездонных озер, в которых они превратились, шевельнулась тьма, навсегда поглотившая все то, что несколько лет терзало душу эльфийки. Но никто этого не видел и это даже к лучшему.

Из таверны вышла компания подвыпивших людей, пожелавших посмотреть на обещанный сюрприз.

- Клянусь всеми богами Квемера! - воскликнул один из них. - Эта ночь так же прекрасна, как и та, которой я был свидетелем в долине Тысячи голосов! Небо над ней окрасилось в такие же цвета, только без этого ужасного шума.

Разноцветные вспышки прекратились. Компания из таверны вернулась допивать свое пиво, шум празднующего города постепенно начал стихать. Эльса уже собралась пойти домой, когда слева от нее раздался тихий женский голос.