Рубин I

Глава 17

Рубин

Весь остаток дня принцесса провела в покоях и долго не могла уснуть, ожидая, когда же явится Ордерион, чтобы нагло раздеться посреди спальни и нагим забраться под одеяло. Она все ждала, и ждала, а Ордерион все не приходил… Догорела масляная лампа на стене и погасла, погружая спальню во мрак.

«Значит, все же впечатляющая речь про подглядывание и необходимость вставлять в рот морковку супруга, сильно поразили его» — сделала вывод принцесса и накрылась одеялом с головой.

Она проснулась от странного звука, как будто кто-то ломился в дверь ее покоев, но ему не открывали. Рубин накинула на плечи пеньюар и вышла в будуар.

— Ваше Высочество, с вами все в порядке? — кричала из коридора взволнованная Азагриэль.

Рубин перевела взгляд на диван: Ордерион лежал на нем, укрытый пледом с подоткнутой под голову подушкой, и внимательно смотрел на дверь.

— Ваше Высочество! — голос служанки вывел Рубин из ступора.

— Чего ты хочешь? — громко ответила Рубин.

Азагриэль умолкла и перестала стучать.

— Я позже зайду, — промямлила она и, судя по шуршанию юбки, удалилась.

Рубин уставилась на ключ, торчащий из замка. Умно. Ордерион, когда явился ночью со своим пледом и подушкой, наконец-то! запер дверь на ключ. Только отчего же он еще вчера так не поступил?

— Доброе утро, — произнесла Рубин, обращаясь к Ордериону.

— Доброе, — ответил он. — Я сейчас уйду. Не переживай.

— Мне все равно, — она развернулась и направилась в комнату, где стояла ванна.

Закрылась и дернула за рычаг вызова воды. Звякнул колокольчик. Хлопнула дверь в будуаре.

Рубин поджала губы и начала раздеваться. «Еще посмотрим, сколько ночей ты выдержишь спать на том диване!»

Минул один день, за ним другой. Рубин не покидала покои, наслаждаясь чтением романов, которые принесла ей Азагриэль из библиотеки. Завтрак, обед и ужин подавали по расписанию, совсем как заключенным в темнице. Ордерион являлся в покои ближе к полуночи, используя свою мудреную защиту, из-за которой его не было слышно. Но Рубин не проведешь: она специально оставляла дверь спальни приоткрытой, и когда полночный визитер наносил визит с пледом и подушкой подмышкой, замечала это по бликам света, мелькнувшим в будуаре. Утром ее неизменно будила Азагриэль. Правда прыти в стуках служанки поубавилось, тем не менее инайка уходила только тогда, когда слышала голос Рубин. Примерно сразу же после этого Ордерион вставал и уходил следом за ней.

На третий день Рубин поняла, что больше не может читать романы о роковой любви деров и простолюдинок. Не то, чтобы сюжеты в них были неинтересными. Рубин невольно ставила себя на место несчастной простолюдинки, которая влюбилась во властного дера Ордериона. Только в романах все заканчивалось дарованием Рубин титула деры от доброго короля и пышной свадьбой с признанием Ордериона в своих глубоких и нежных чувствах. Закрывая очередную книгу, Рубин едва не швырнула ее в стену.

Встала. Посмотрелась в зеркало, поправила прическу и вышла из комнаты. Ордерион показал ей, где находится в замке библиотека, и Рубин собиралась ее посетить. По пути никого, кроме кланяющихся слуг, не встретила. Даже мысль возникла, куда подевались все воины из охраны, которых раньше она мельком видела в коридорах?

Попав в библиотеку, Рубин прошлась вдоль высоких стеллажей с книгами, выбирая, что же ей прочесть. И внезапно поняла, какие книги ее интересуют.

Фолианты со знаниями о мане, юни и месторождениях маны весили много, но Рубин сдаваться не собиралась. В несколько заходов она перенесла их в свои покои и спрятала в спальне за кроватью. Там же и уединилась, начав читать.

Ничего нового, чего бы Рубин не знала о мане до знакомства с Ордерионом, она не выяснила. Мана существует, как существует воздух вокруг. Она берется из природных источников и рассеивается по Великому континенту. Мелкие ее источники возникают то там, то здесь, и тут же исчезают, чтобы появиться в новых местах и снова исчезнуть. Первые постоянные и крупные месторождения маны были найдены на рудниках на территории Инайи более двухсот лет назад. Всего их существовало пять: два на северных землях Инайи. Одно на юго-западных, почти у самых границ с землями Ошони. И два на юго-восточных, недалеко от границ с Зальтией. На юге, где была расположена Турема, ни одного крупного месторождения так и не нашли. Повелители силы маны черпают ее из окружающего мира и вытягивают из источников. Они же способны делиться этой маной, наделяя ее определенными свойствами. Огненные повелители могут одним прикосновением нагреть ванну воды или вскинуть руки и сжечь целое поселение дотла. Повелители света владеют пульсарами, молниями и способны обратить людей в пепел, не сходя при этом с места. Повелители воздуха управляют ветром. Взмахнут рукой — и лес повален, как будто дровосеки прошлись. Повелители жидкостей работают с водой и маслами. Могут ниспослать на человека летучий шар воды и сделать так, что он в нем захлебнется. Повелители металлов, ароматов, даже земли, — казалось, там были все. Но Рубин никогда прежде не слыхала про целителей и тех, кто повелевает разумом людей. Не было о них ничего сказано и в этих книгах. Вообще они больше напоминали романы, где все сводилось к громким описаниям подвигов повелителей силы маны, спасающих простой люд от нечисти.

Но Рубин не теряла надежды разобраться во всем. Только услыхав, как Азагриэль входила в покои, принцесса прятала книги под кровать и укладывала на колени один из романов. Не то, чтобы Рубин опасалась кого-то, но Азагриэль посвящать в свои исследования не собиралась.

А служанка вопросы стала задавать. Начиная от «А какие наряды нынче модны в Туреме?» и заканчивая «Подклады новые нести или ваши дни уже закончились?»

— Неси, — буркнула Рубин и выпроводила ее сразу после ужина, вернувшись к чтению книг.

Сама не заметила, как в приоткрытой двери мелькнул свет. Рубин быстро сунула книгу под кровать и успела запрыгнуть на постель как раз перед тем, как Ордерион заглянул в спальню.

— Все в порядке? — спросил он, глядя на непотушенные лампы на стенах.

— Я читаю, — Рубин перелистнула страницу романа и поправила край пеньюара, прикрывая декольте шелковой ночной рубашки.

— Уже поздно, — заметил Ордерион.

— Закрой дверь, и свет не будет тебе мешать, — ответила Рубин, в пятый раз пробегаясь взглядом по одному и тому же абзацу.

— Если хочешь почитать о мане, юни и месторождениях, стоит посетить другую библиотеку. Но книги из нее выносить нельзя.

Рубин медленно выдохнула и закрыла роман.

— Я не знаю языка… — ответила она.

— Там есть интересные заметки на туремском и инайском. Их-то ты знаешь.

— А еще ошони и зальтиский, — она жестом на языке зальтийцев показала, что «желает, чтобы принц оставил ее одну».

— Спокойной ночи, Рубин.

— Спокойной, — ответила принцесса и проводила взглядом закрывающуюся дверь.

Спать она не собиралась. Не до сна ей было! Рубин достала книгу о месторождениях маны и продолжила читать истории о подвигах повелителей силы, преследующих нечисть в рудниках…

Раздался стук в дверь.

Рубин спохватилась и оторвала лицо от страницы, на которой уснула. Встала. Вышла в будуар, посмотрела на ключ в замке, послушала крики Азагриэль и молча пошла дальше, хлопнув дверью в комнату для купаний.

— Еще раз ты разбудишь Ее Высочество своим стуком и воплями, и я лично «повышу» твое звание до прачки! — прогремел голос Ордериона за дверью.

Рубин удивленно вскинула брови и насладилась повисшим молчанием. Взяла в руки зеркальце, лежащее на столике, оглядела себя и уставилась на отпечатки чернил на щеке!

— Дхар тебя побери! — попыталась оттереть их пальцами, но ничего не получалось.

Хлопнула дверь. Ордерион ушел. Рубин дернула за рычаг подачи воду и взяла в руки мыло. Терла она долго и сильно, пока не соскоблила чернила, оставив красные следы на коже.

Азагриэль, увидев ее исполосованную щеку, изменилась в лице, но ничего не сказала. Только ближе к обеду принесла целебную мазь от волхвов, которая помогала «в таких случаях». В каких именно, Рубин уточнять не стала. Принцесса сходила в королевскую библиотеку и вернула часть книг на место. А когда возвращалась в покои, увидела королеву Миру. Та, улыбаясь и, смеясь, следовала в компании двух фрейлин. Встретив всю троицу, Рубин присела в поклоне. Королева представила Рубин фрейлин, и те изобразили ответные книксены перед Рубин. Затем Мира вежливо поинтересовалась, как себя чувствует Рубин, и, услышав, что все еще не очень хорошо, пожелала ей скорейшего «выздоровления». Взгляд при этом у нее был такой, будто Мира желала ей смерти.

Рубин отругала себя за такие нелепые аналогии и откланялась. Она почувствовала себя в безопасности, только когда снова оказалась в покоях.

Обед и ужин прошли там же, пока Рубин не обнаружила себя на кровати с очередной книгой в руках.

Ордерион оказался пунктуальным, как часы. Полночь — мелькнул свет в будуаре. А Рубин лампы на стенах в спальне опять не погасила. Ордерион заглянул к ней через приоткрытую дверь.

— Если мешает свет — закрой ее, — ответила Рубин, даже не поднимая на него глаз.

Дверь с грохотом распахнулась, подушка и плед полетели на пол, а сам Ордерион в черном костюме простолюдина оказался напротив нее.

— Кто это сделал? — прохрипел он, глядя на нее.

Пальцы заискрили, лицо исказила свирепая злоба. Рубин опешила.

— Кто это сделал… — шипя сквозь зубы, повторил Ордерион. — Отвечай!

— Да о чем ты вообще говоришь?! — возмутилась Рубин и подскочила с кровати.

— О твоем лице! — он схватил зеркальце с тумбочки и поднес его к Рубин.

Она пригляделась к отражению и погладила разводы от собственных ногтей на белоснежной щеке.

— Это я сама поранилась.

Рубин выдохнула, так как все недоразумения были решены, и вернулась на кровать.

Ордерион швырнул зеркало на тумбочку, едва его не разбив, и навис над ней, как грозовая туча.

— Говори правду, Рубин. Кто это сделал?! Кто касался тебя!!!

— Ты же защиту поставил! Сам скажи, кто мог меня коснуться?

Ордерион отшатнулся от нее.

— Галлахер… — прошептал он.

И тут Рубин вспомнила, что Галлахеру и Хейди ее испепеляющая юни не страшна.

— Стоп! — Рубин вскинула руки, призывая Ордериона остыть. — Никто меня не трогал. Клянусь всеми богами и памятью мамы, мир душе ее в царстве Дуона. Сегодня утром я проснулась на книге. В прямом смысле. Я спала, прижавшись щекой к странице. Чернила отпечатались на коже. Пришлось напрячься, чтобы смыть их мылом. Вот и поцарапалась!

Ордерион разогнулся и сжал пальцами переносицу. Он часто дышал, зато его пальцы перестали искрить.

— Но за беспокойство о моей безопасности спасибо. Польщена.

Ордерион уронил руку, посмотрел на нее, а затем вышел из спальни, подбирая на ходу подушку и плед. Хлопнул дверью в будуаре так громко, что Рубин вздрогнула. Она вышла посмотреть, действительно ли Ордерион ушел, и поняла, что не ошиблась.

Рубин потянулась к ключу в замке и повернула его. Теперь ее никто не потревожит. Даже он.

Она убрала книги, погасила лампы и легла. Внутри стало пусто и спокойно, как будто наваждение любви медленно покидало ее, принося облегчение. Чем меньше она видит Ордериона — тем быстрее ее внезапный недуг этим мужчиной минует. И это хорошо, потому что Рубин должна любить в своей жизни только…

— Себя, — произнесла она вслух и закрыла глаза.

***

Поутру ее никто не разбудил. Она открыла глаза и сладко потянулась, думая о том, как проведет новый день. Возможно, стоит погулять в саду или навестить Хейди?

Рубин встала и, не утруждая себя одеванием пеньюара, вышла в будуар. Заметив на диване Ордериона, лежащего на боку под пледом и читающего… — Рубин присмотрелась — один из женских романов, которые ей приносила Азагриэль, принцесса вся подобралась и повернулась к двери. Ключ торчал из замка, как и ночью.

— Есть юни, открывающие запертые двери, — подсказал Ордерион.

— Понятно, — кивнула она. — Интересная книга? — спросила тут же.

— Самому странно ее читать. Но да, вполне занимательная, хотя и предсказуемая. История отношений наивной простолюдинки и богатого красавца дера, по которому сходят с ума все местные девы. Бьюсь об заклад, что он влюбится в нее без памяти, а потом попросит короля даровать ей титул, чтобы иметь возможность жениться, — Ордерион оторвался от текста и вопросительно взглянул на Рубин. — Я прав?

— Тебе бы самому книги писать.

— Я все жду, когда начнутся между ними утехи, но автор усердно с этим тянет, — Ордерион смотрел в лицо Рубин.

— Эта книга про благочестивую простолюдинку, которая поцелует своего дера только после церемонии свадьбы.

— Но судя по тексту, дер весьма усердно старается получить доступ ко всем ее прелестям заранее, — хмыкнул Ордерион.

— В этом и суть отношений между ними. Деру нужно от простолюдинки только одно. А когда он не получает этого, начинает добиваться, в результате чего узнает деву лучше и влюбляется.

— История написана от лица простолюдинки, — Ордерион постучал каменным пальцем по книге. — Откуда ей знать, может, дер уже влюблен в нее?

— Если бы это было так, он бы ей об этом сообщил! — парировала Рубин.

— А ей обязательно нужно все сообщать? — Ордерион захлопнул книгу.

— А как по-другому она узнает о его чувствах? — не поняла Рубин.

— Догадается! — Ордерион сел. — По поведению! По поступкам! По взгляду, в конце концов!

— Ах, по взгляду! — взмахнула руками Рубин. — А откуда ей знать, может, он на всех, кого желал, так же смотрел!

— Тогда она просто дура! — Ордерион встал. — Раз очевидного перед собой не замечает, то и говорить ей что-либо бесполезно: обязательно найдет причины не поверить и усомниться.

— Потому что боится, что ее используют! — Рубин указала на книгу, косвенно ссылаясь на текст.

— Потому что не верит ему, но желает, чтобы он верил ей, — подытожил Ордерион. — Сама-то она о чувствах своих даже не заикается, прислуживая ему так, как ее кто-то там научил!

— Да как ты смеешь! — воскликнула Рубин, яростно глядя на него.

— Книгу почитай! Там все написано, — он подхватил подушку и плед с дивана.

— Не было там такого! — прогремела Рубин ему в спину.

Ордерион обернулся у двери.

— Простолюдинка работала в доме дера и подавала ему на стол еду и напитки. Так, как ее научили старшие слуги. И за треть книги, которую я прочел, эта дева не сделала ничего, чтобы самой рассказать деру о своих чувствах. Лишь краской стыда заливалась и нервно прикусывала губы, когда он слишком пристально на нее смотрел. Кто знает, возможно, она всего-то и мечтает, что стать дерой и выйти замуж, чтобы кто-то прислуживал ей самой?

— Не было у нее таких помыслов, — Рубин сжала от злости кулачки.

— А откуда ему об этом знать, когда она зависима от своего хозяина? — Ордерион открыл дверь и ушел.

А Рубин от злости топнула ногой. Намекает он ей здесь на дурость! Пусть на себя посмотрит! Если любит — язык не отвалится об этом сказать! Не пристало деве первой в чувствах признаваться. Да и не известно еще, что он испытывает к ней! У мужчин похоть часто с любовью путается. Потом похоть исчезает и от чувств остаются одни обещания, с которыми деве всю жизнь жить. Рубин знает… Сурими рассказывала…

Помотав головой, чтобы прийти в себя, Рубин выпрямила спину и направилась принимать ванну. Крови прошли — в пору траур с себя снимать. Краснеет она от взглядов его? Ничего! Больше не будет! Пусть сам краской заливается, когда она будет на него смотреть.