Роза Иллиана

Пока он размышлял об этом, она вдруг посмотрела в его сторону.

— Не волнуйся, майор, — сказала она, словно угадав его мысли. — Что касается тёмного бога и его легионов, то мой клинок ещё никогда не был так остёр. Я хочу видеть кровь тёмного императора, и я получу её! — Это прозвучало как клятва, а твердая решимость в её глазах внушительно напомнила Бликсу о том, что помимо древней магии, есть множество и других причин бояться тёмную эльфийку.

До Лассандаара было уже недалеко, и они двигались осторожно. Торговый путь, ведущий вглубь страны от портового города Мельбааса, был совсем недалеко, и им всегда приходилось ожидать, что появится патруль врага. Также бы усвоен ещё один урок: все в маленькой группе регулярно осматривали небо. Но до сих пор вивернов пока больше не появлялось.

Но чем ближе они подходили к городу, тем чаще видели кое-что другое: плоды Сольтара на ветвях деревьев по краям дороги. Некоторые были повешены недавно, их лица всё ещё были искажены и полны отчаяния, другие были мертвы так долго, что некоторые конечности уже отвалились, и почти ничего не осталось, что можно было бы клевать воронам. Он посмотрел на Анлинн, которая проворным взглядом осматривала местность, и про себя покачал головой.

Вот он ехал почти на верную смерть, и всё же чувствовал себя комфортнее, чем когда-либо за долгое время. Много лет он служил в легионе и почти забыл, как свободно может передвигаться небольшая группа. Теперь, однако, на нём не лежал груз ответственности, связанный с командованием роты, ему не нужно было принимать решений, оставалось только ехать рядом, поэтому, как ни странно, он обнаружил, что способен воспринимать красоту дня, даже несмотря на то, что впереди было ещё одно дерево с этими мёртвыми плодами, вид которых огорчал его.

— Ты знаешь, почему они повесили так много людей? — тихо спросил он разведчицу, которая теперь тоже посмотрела на дерево перед ними и вздохнула.

— Они находят любую причину. Они называют это отсутствием уважения, но достаточно лишь как-то не так посмотреть на них или даже недостаточно быстро освободить дорогу. Если один из них погибает, они вешают сразу десять наших. — Её тонкие черты лица выражали огромный гнев. — Это тяготит меня, — продолжила она, быстро вытирая глаза. — Каждый раз, когда одна из моих стрел отправляет одного из них к их нечестивому богу, я знаю, что десять из нас последуют за ним. Это изматывает каждого из нас, я даже видела капитана Яноша стоящим и плачущим перед одним из таких деревьев. Он пытается напомнить нам, что это они вторглись на нашу землю, и что это они убивают этих людей. Мы должны это сделать, связать их силы, посеять сомнения, чтобы оккупанты тоже трепетали от страха, и всё же…

Она посмотрела на дерево впереди, а затем быстро отвела взгляд в сторону. Бликс беспомощно наблюдал, как её узкие плечи задрожали. «Боги!» — удрученно подумал он. «Что за бремя! Этот капитан Янош был крепким орешком, хоть его слова, несомненно, были правдой.»

Тем временем они оставили лес позади; слева и справа от дороги простирались широкие плодородные поля, однако их больше никто не возделывал. Фермы, которые они могли видеть, выглядели нетронутыми, только там не было ни одной живой души.

Светило солнце, и на этот раз больше не было видно ни одного проклятого дерева, на мгновение показалось, что ничто не может омрачить идиллию.

Война здесь была не такой, какую знал Бликс. До сих пор он возглавлял свою роту против бандитов, разбойников, а иногда против повстанцев и мятежников, но в целом его роте приходилось довольно редко вступать в бой.

За все годы службы в имперском легионе ему пришлось убить всего девять человек. И он всегда знал, что законы империи на его стороне и он может быть уверен, что поддерживает порядок, а люди благодарны, когда слышат топот подбитых гвоздями сапог или звук легионного рожка.

Среди повешенных на обочине дороги были и дети. Он думал, что знает, чего может потребовать от него долг, но такого он и представить себе не мог!

Теперь он повернулся в седле и посмотрел на Герлона, который, понурив голову, скакал немного позади него и разведчицы. У первого дерева с повешенными Герлон ещё хотел настоять на благословении мёртвых и неохотно подчинился, когда оба, и Лиандра и Янош, отказали ему.

— Каждый из них уже получил молитвы для сопровождения, — на удивление мягко объяснил высокий капитан. — От отца, матери, детей, родственников или просто тех, кто их видит. Если вы хотите благословить всех, брат Герлон, вы будите заняты здесь до самой войны богов. Лучше помолитесь за нас и дайте благословение Сольтара нам, возможно, оно понадобится нам больше.

С тех пор священник всё больше уходил в себя, вплоть до того, что почти не поднимал глаз, когда на обочине попадалось одно из проклятых деревьев Сольтара. Много лет прошло с тех пор, как они дружили в детстве, но Герлон почти не изменился. «Нужно было ещё поискать, чтобы найти человека, у которого сердце было бы больше, чем у его старого друга», — мрачно подумал Бликс.

Теперь, посмотрев на него, он увидел, что плечи молодого священника сдержанно вздрагивают, и он всё время проводит рукой по глазам. Бликс снова устремил взгляд вперёд и почувствовал, что его глаза тоже стали влажными. Он поспешно вытер их и с удивлением почувствовал руку Анлинн на своей руке. Он поспешно моргнул и посмотрел на неё. Она наклонилась к нему в седле и смотрела на него пытливым взглядом.

— Для воина честь, если он может плакать, — сказала она тихо, почти шепотом. — Если это больше не трогает нас, лучше покинуть поле боя. Потому что тогда мы мало будем чем отличаться от врага.

Капитан Янош тоже утратил своё обычное хорошее настроение, поэтому маленькая группа ехала молча. Они не торопились, иначе устали бы лошади, но топот копыт по твёрдой земле на этот раз не оказывал на Лиандру того успокаивающего эффекта, как это обычно бывало. Потому что маэстра тоже с трудом сдерживалась. Мёртвые тела на ветвях волновали её сильнее, чем можно было представить.

«Это всё твои подданные», — подумала она, заставляя себя смотреть в лицо каждой из этих жертв. Ты поклялась защищать их, справедливо заботиться о них. Все они взирают на тебя, видят в тебе надежду и уверенность в своём будущем. Ради этого они преклоняют колени на улицах и включают тебя в свои молитвы! Ради этого они идут в бой под твоим командованием, и ради этого умирают: в надежде на справедливое будущее для тех, кого они любят.

Для тех, кто висел здесь, чью плоть клевали вороны, будущего больше не было. Она подвела их, как подвела тысячи других. «Боги», — подумала она и закрыла глаза. «Каково же было защитникам столицы, которые каждый день наблюдали, как демоны Талака сажали на колья их женщин и детей за воротами города. Каково это — слышать крики и знать, что ничего не можешь сделать… кроме как сдаться. А потом и дальше проявлять стойкость, наблюдать за убийствами и не дрогнуть… Боги, дайте мне силу и мудрость, которыми обладала Элеонора, позвольте действовать мудро и поступать правильно!» — молила она.

Слева возделанные поля снова уступили место густому лесу. Придорожный камень указывал расстояние до Лассандаара — шесть миль — и то, что этот лес — королевский. Охотиться в нём разрешалось только тем, кто был благородных кровей и служил короне. Если охотился кто-то другой, это, порой, было достаточной причиной, чтобы повесить его.

Закон, который она должна изменить. Посылать кого-то к Сольтару только из-за зайца — эта мысль казалась ей сейчас ничтожной. Она лишь надеялась, что лес дает достаточно тем, кто в нём прячется. Будь её воля, они получили бы всех зайцев, каких только смогли поймать.

— Это густой, нетронутый лес, и говорят, что его охраняют феи, — объяснил Янош в ту ночь, когда они тихо обсуждали, как им следует действовать. — Возможно, это действительно так, потому что там есть поляны, которые кажутся прямо-таки зачарованными. Также об этом лесе ходит множество историй о заколдованных местах, говорящих камнях и некоторых древних заклинаниях. Спросите о них Зиглинду, она знает все. Лес подступает вплотную к городским стенам Лассандаара, так близко, что в городе не было построено восточных ворот, поскольку они вели бы в этот лес. В этих историях должна быть доля правды, — сказал он почти благоговейным тоном. — Поскольку наши новые друзья из Талака уже несколько раз тщетно пытались сжечь лес там, где он вплотную подходит к стене. Пока безуспешно, как мы слышали. Потому что какие бы деревья там ни срубили, сколько бы огня ни разводили, сколько бы ни посыпали землю солью, на рассвете следующего дня лес появляется из тумана, как и прежде, совершенно не тронутый попытками людей. Говорят, что так было всегда, с начала времен, и меня заверили, что эти истории правдивы. Но в отличие от многих заколдованных лесов в других местах, этот, как говорят, дружелюбен к людям, если они соблюдают правила, которые он устанавливает для них: для костра брать только то, что сбросили деревья, охотиться только на то, что нужно для жизни, и относитесь к лесу с почтением. Если не следовать им, то заблудишься и больше не сможешь выбраться. — Здесь Янош тихонько рассмеялся. — Похоже, что господа из Талака не знают этих правил, поэтому навлекли на себя немилость тамошних духов. Лес — словно крепость, питающая и защищающая нас, всего в двух шагах от стен Лассандаара. Это наш следующий пункт назначения, там нас ждут другие, чтобы помочь.

Значит это тот самый лес, о котором говорил Янош. Здесь холодные склоны Громовых гор лежали вдали, и весна проявлялась в сочных, ярких красках. Зелень этого леса была как обещание: кроны высоких деревьев плотно смыкались, так что казалось, будто сквозь полог едва проникает свет. Подлесок, тоже был гораздо более высокий и густой, чем в других лесах, выглядел, как живая стена, защищающая то, что скрывалось в этом лесу.

Может, это и был вход в древний храм, о котором говорила Сова Асела. Поток миров, перенаправить который она сюда пришла, пока находился где-то далеко, слишком глубоко под землёй, чтобы отчётливо ощущать его и понять, куда он ведет. Но она чувствовала его близость, он был словно медленная и могучая река, струящийся глубоко под землёй под её ногами. Земля, подумала она. Самая тяжёлая и в то же время самая могущественная из стихий. Она лишь надеялась, что ей хватит сил укротить этот поток.

Оставив Яношу главенство, они медленно ехали дальше. Лиандра рассеянно залезла в седельную сумку и достала пресный хлеб, который Зиглинда испекла всего два дня назад в печи на заброшенной ферме. Она запекла в нём дикий лук, так что он был еще влажным и свежим. Отломив кусочек, она стала жевать, пытаясь разглядеть, где находится вход в заколдованный лес. Она всё ещё не оправилась от встречи с бестией, быстро уставала, ничего не могла поделать с дрожью в руках и, кроме того, каждой второй мыслью проклинала пирата Маркуса, в то время как каждая первая, против воли, выражала ему благодарность: без гнева, который он разжёг в ней, и без его предупреждения не трогать Каменное Сердце, она знала, что не смогла бы так сильно поразить зверя.

Янош был настроен скептически, когда она рассказала о своей надежде найти в лесу этот старый храм.

— Это возможно, но я так не думаю, — произнёс он в ответ. — Трудно сказать, там он или нет. Ручьёв, подобных тому, что ты описала, там несколько, но обыскать лес вряд ли возможно, слишком легко сбиться с пути, слишком часто люди блуждают и не знают, ходят кругами или просто следуют по тропинке. Я не знаю, — добавил он. — Я был там всего один раз. Но моя интуиция подсказывает, что лес хранит другую тайну, а не ту, что мы ищем. Храм бога-волка, который мы нашли тогда под Громовыми горами, был старым и безжизненным, наполненным магией, но без души. Даже те проклятые гномы были далеко не живыми, просто слишком долго на ногах! Но в этом лесу есть нечто, что живет, охраняет, думает и смотрит на тебя. Ты чувствуешь это с каждым шагом среди деревьев и с каждым лучом солнца, проникающим к тебе сквозь зеленую крышу.

Долгое время он молчал, задумчиво глядя на тусклый свет углей в жаровне, пока не продолжил говорить.

— Я не знаю, хотим ли мы найти то, что там скрывается, но в глубине души я не думаю, что это будет целью нашего путешествия. Боюсь, Лиандра, нам придётся искать храм в другом месте. Но кое-что другое он может дать нам, этот лес, безопасный дом, пока мы не разгромим врага.

«Разгромить врага — это уже слишком», подумала Лиандра. Даже если рота Бликса сможет противостоять врагу и освободить Лассандаар, пройдет совсем немного времени, и пребудет следующий вражеский легион, и тогда вряд ли он оставит город в том виде, в каком он был сейчас. С этим нужно подождать. Как и со многим другим.

— Здесь, — сказал Янош, кивнув в сторону Анлинн, разведчицы, которая подняла свою стройную руку, указывая на место, выглядевшее не менее непроницаемым, чем подлесок, который защищал край леса колючками и острыми листьями.

Лес словно распахнулся перед ними, а острые кусты отступили, когда они медленно въехали в него. Хотя могучие деревья, казалось, стояли близко друг к другу, маленькая разведчица нашла проход. А чуть дальше, где свет казался зелёным и таинственно мерцающим, лес расширился перед ними, представая в образе высокого храма под могучими вершинами деревьев — место чудес и веры. Здесь было тихо, стук копыт по плотной лесной почве был слышен лишь приглушённо, но птицы щебетали и пасся олень. Он с любопытством и без страха поднял голову, чтобы взглянуть на незваных гостей, продолжая жевать. Похоже, неизвестные фигуры не слишком понравились оленю, и он медленно и не спеша побрёл прочь.

Каждое из этих деревьев пережило века, воздух пах лесом и листвой, дождем и плодородной почвой. Лес был такой густой, такой богатый, какого она ещё никогда не видела раньше. Но в то же время эти зелёные стены как будто защищали её, как будто звучал голос, говоривший, что здесь её не постигнет никакое зло, если она не причинит вреда лесу.

«Эти правила, о которых говорил капитан Янош, их не нужно было писать на табличке, человек осознавал их, когда входил сюда», — подумала маэстра, — «понимал и чувствовал, что здесь он всего лишь гость, которого терпят.» Но, может, не только терпят, но и принимают с готовностью, потому что совсем скоро они нашли небольшой ручей.

— Мы можем отдохнуть здесь, — предложил Янош. — Лес позволяет нам пройти его, но только неспеша, а до лагеря наших друзей — приличное расстояние. — Он слегка улыбнулся. — Наша лисица говорит, что хорошо бы принять дар леса, тогда лес будет знать, что мы его чтим. Кто я такой, чтобы отмахнуться от такого совета, и кому, как не нашей маленькой разведчицы, знать лучше? — Янош ухмыльнулся, глядя на Зиглинду, которая широко распахнув глаза, смотрела на окружающий лес. — Кроме того, я знаю, что скажет Зиглинда на это счёт: нельзя скакать через храм галопом!

Они не собирались отдыхать долго, разжигать здесь костер казалось им всем неправильно, поэтому они просто наполнили свои бурдюки, дали лошадям утолить жажду или попили сами. Камень, так густо порос мхом, что напоминал подушку и приглашал отдохнуть. Вздохнув с облегчением, Лиандра села, радуясь, что ноги всё ещё несут её, какой бы слабой и трясущейся она себя ни чувствовала.

Почти незаметно к ней присоединилась Зокора, лишь её тихий голос привлек внимание королевы. Тёмная эльфийка сидела на земле рядом с ней, прислонившись спиной к камню и благоговейно оглядывалась вокруг.

— Я забыла об этом месте, — с благоговением сказала она. — Это больше не моя земля, здесь мой голос не имеет значения. И всё же она связана с нами, я чувствую это каждой фиброй.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — призналась Лиандра, открывая мешочек, который достала из седельной сумки. Она взяла кусок хлеба Зиглинды и предложила тёмной эльфийке, но та лишь слегка покачала головой. «Мне больше достанется», — подумала маэстра и с удовольствием откусила.

Тёмная эльфийка казалась необычайно разговорчивой.

— Этот лес старше моей матери. Даже старше, чем та, что родила её. Он возник в те времена, когда существовал только эльфийский народ, и мы еще не различали светлых и тёмных. — Она отвела руку в сторону и снова подняла её: на тыльной стороне её ладони сидел паук, который, казалось, рассматривал их обоих. Затем он неторопливо сплёл нить и спустился по ней с тёмной руки, чтобы быстро исчезнуть под листвой.

— Древняя сила покоится здесь, спит. Забытая, но не потерянная. — Она подняла глаза на Лиандру, которая завороженно слушала необычные слова эльфийки. Она почти забыла, что отломила кусок хлеба, однако теперь продолжила есть.

— Возможно, мы сможем найти здесь помощь, — тихо продолжила Зокора. — В наших легендах говорится о лесе, и, похоже, это именно этот лес. Заколдованное место под защитой древней богини. Той, что была до нас. — Она многозначительно посмотрела в сторону Лиандры. — Одна из древних, Лиандра, одна из тех, от кого, как я подозреваю, ты произошла.

— Что ты имеешь в виду? — хрипло спросила Лиандра и прочистила горло, пока в её голове промелькнуло то, что рассказала ей Тарида на оборонительной башне Громовой крепости.

— Возможно, то, что мы можем найти здесь, важнее того, что мы пришли сюда искать, — объяснила эльфийка, почти повторяя слова Яноша, сказанные накануне, только с другим смыслом. — То, что здесь спит, видит сны и охраняет, уже давно не слышало голоса, который бы разбудил её. Здешний лес, он живет и питается, возрождается, благодаря её сонным мыслям. Она чувствует нас, но не воспринимает. Но с тобой всё будет иначе. Если ты найдёшь её и подойдёшь, тогда я думаю, она услышит тебя. Может быть, только может быть, она пробудится. — Она посмотрела на Лиандру серьёзными глазами. — Она спала так долго, Лиандра, что после такого сна, настолько бесконечного, что горы поменяли форму, будет трудно вернуться в этот мир. Но если кто-то из её рода попросит её пробудиться, возможно, она это сделает.

— А потом? — заворожённо спросила Лиандра. Тихий голос тёмной эльфийки, лес вокруг неё призывали к шепоту, поэтому она шептала.

— Тогда скажи ей, что Омагор, Тёмный, Разрушитель Душ, хочет подняться. И, возможно Лиандра, она поквитается с теми, кто служит ему, как богиня, которой она когда-то была. — Голос Зокоры тоже понизился до шепота, стал едва ли громче шелеста листьев на ветру. — Потому что у моего страха перед Омагором есть корень. Этот страх — тень в наших легендах. Возможно, он уже был однажды побежден, но затем снова восстал. Если та, кто лежит здесь, действительно она, на что я надеюсь, тогда она сможет вспомнить, ибо даже камни в самых глубоких пещерах моего дома ещё говорят о ней.

— Кто она такая? — прошептала Лиандра.

— Это она подняла слезы Астарты в небо, — объяснила Зокора голосом, дрожащим от благоговения. Лиандра впервые слышала, чтобы она так говорила. Но в то же время она сцепила руки на своём плоском животе и, казалось, на мгновение прислушалась к себе. — Мы тоже забыли её имя, но когда-то она была той, чей плащ теперь украшает плечи Астарты, светлой сестры Соланте. Свет, который обещал надежду во тьме на заре времен.

— И ты говоришь, что я могу, должна разбудить её? — недоверчиво спросила Лиандра. — Богиню?

— Да, — ответила Зокора, поднимаясь одним плавным движением. — Если легенды правдивы, если это тот лес, если она покоится здесь, и это она, и она услышит тебя, тогда да, Лиандра, ты должна разбудить её. — Она огляделась вокруг, окинула взглядом деревья и густую зелень и вздохнула. — Трудность может заключаться в том, чтобы найти её. Потому что говорят, что её невозможно искать, а найдя, невозможно увидеть, что она там, где ты её видишь, но не можешь задержаться.

— Проклятье! — вырвалось у Лиандры, и птицы позади неё испуганно вспорхнули, возмущённые её бурными эмоциями. — Почему эти легенды никогда не бывают ясными и чёткими, всегда только какие-то намёки, думаешь одно, а в конце оказывается совсем другое? Почему бы хоть раз не сформулировать всё чётко, направить по пути, по которому можно следовать?

Зокора проследила взглядом за полётом птиц, пока они не скрылись в кронах деревьев, а затем с улыбкой посмотрела в сторону Лиандры.

— Скажи, тогда это была бы ещё легенда, которую можно слушать с благоговением? — Она тихо засмеялась. — Боги всегда желали, чтобы те, кто хочет поклоняться им, прикладывали усилия. Чтобы показали им, что они достойны. Она была одной из первых… почему с ней должно быть всё иначе? — Она повернулась, собираясь уйти, но Лиандра удержала её.

— Зокора, — нерешительно начала она. — Если ты говоришь, что она одна из древних, и считаешь, что я происхожу от них, то кто я? Тоже богиня?

— Мы все произошли от богов, — ухмыльнулся Зокора. — Но если ты сможешь задать тот же самый вопрос через сто тысяч лет, а между тем придашь миру форму в соответствии со своими желаниями, то я, конечно, была бы склонна ответить утвердительно.

Последняя быстрая улыбка, и тёмная эльфийка ушла, оставив маэстру сидеть на камне в задумчивости.

Вдалеке из тени дерева вынырнула стройная фигура и возмущенно дёрнула за плащ, который кустарник пытался удержать своими колючками. Этот лес не был к ней благосклонен, жуткое место, со столбами, на которых не видно неба. Всё было твёрдым, тесным и тёмным.

— Ты стала неосторожной, ненавистная сестра! Даже ни разу не проверила, не идет ли кто за тобой! Под солнцем ты ослепла, и ты пожалеешь об этом. — Казалось, ещё один куст хочет схватить её, и она отбила его своим посохом. — Твоя мать будет недовольна, что ты растрачиваешь секреты нашего народа на бастарда, — гневно прошептала она, сжимая руки. — Как она может считать тебя достойной вершить судьбы нашего народа, я не понимаю. Но пока ты не более чем дочь. Давай подождем и посмотрим, что скажет мать!

Она отвернулась и ушла, но, хотя её ноги не оставляли следов на земле, ветки и кусты постоянно трепали её, упавшие стволы пытались сбить с ног или преградить путь. Миражи заманивали её не в те места, а голоса шептали ей в уши. Но ей не нужно было зрение, чтобы найти дорогу, она следовала за другим голосом.

Когда ей это надоело, она произносила тёмное слово, и деревья и кусты в испуге отступили, поскольку теперь она оставляла следы там, куда наступала своими тонко расшитыми сапожками — бледные пятна, засохшие и мёртвые. С каждым шагом она всё больше черпала из жизни этого места, мох осыпался с засохшей коры. Мрачная улыбка играла на её губах, когда она достигла края леса, который закрылся за ней, как кровоточащая рана.

Она оглянулась и мрачно засмеялась.

— Нам не нужен союз со смертными, сестра! Мы и так обладаем всем могуществом, необходимым для защиты того, что принадлежит нам! Просто нужно знать, как его использовать.

Она выпрямилась и уже собиралась уйти, когда услышала вдалеке стук копыт. «Как глупы люди», — подумала она, мрачно улыбаясь. «Вот они, скачут в бой на этих странных животных, думая, что это даст им преимущество.»

Их было всего четверо. На них были кожаные доспехи, и они принадлежали к другому племени людей, с которым Зокора хотела начать войну. Она должна быть благодарна ей, если она заберёт их. Но у неё уже было достаточно рабов, поэтому она на мгновение заколебалась. Затем весело рассмеялась. Какая ей нужна причина, чтобы сделать то, что было её правом?

Не иметь причин, этого мало. Она вспомнила о деревьях, обвешанных мёртвыми телами, которые видела по дороге сюда.

— Если вам так нравится устраивать наглядные примеры, то я готова показать, как это делается правильно! — Она подняла посох, и там, где мгновение назад стояла эльфийская заклинательница, теперь ждала своих жертв старуха. Эта маскировка не раз сослужила ей хорошую службу. Холодные, костлявые руки и произнесённое слово сплели чары, создав яблоко, которое она тщательно отполировала и с восхищением подняла вверх. Почти как настоящее, чтобы вырастить из него дерево!

«Давайте поиграем», — подумала она и присела на обочину дороги. Если вы позволите старухе съесть такое прекрасное яблоко, то я оставлю вас в живых. Если нет, то вы станете моим яблоком!

Глава 19. Сон Ласки

Ласка открыл один глаз, застонал и чуть снова не зарылся головой под подушку. Но учитывая обстоятельства, это показалось ему плохой идеей, поэтому он сел и зевнул. Мало того, что она ему приснилась, но видеть её сидящей здесь было просто немыслимо.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он у своей незваной гостьи, делая вид, что ещё сонный, пока сам размышлял о том, как ей удалось войти, не активировав звонка на задвижке двери.

— Ты уже всегда спал слишком долго, — ответила Марла, которая сидела на его лучшем стуле за столом, задумчиво играя монетами, которые он выиграл накануне вечером. Тёмная жрица была одета так же, как и две ночи назад, только декольте сегодня было еще ниже, демонстрируя упругую грудь.

То, как она смотрела на него своими тёмными глазами, совсем не понравилось Ласке, и он поспешно натянул одеяло на колени, что не помешало ей шарить глазами по его обнаженной груди, словно она была кошкой, а он — горшком со сливками.

«Клянусь бородой Борона, она уже второй раз застала его врасплох, а это уже достаточная причина, чтобы усомниться в собственной репутации!» — сердито подумал он.

— Проходи и садись, — язвительно сказал он. — Чувствуй себя как дома. — Он указал взглядом на полупустую бутылку вина, стоявшую на столе вместе с золотым кубком с тонкой чеканкой. — Выпей бокальчик, давай пить и веселиться! — Его глаза буравили её. — В следующий раз стучи, или, клянусь всеми богами, будь сколько угодно крыс и теней, ты пожалеешь об этом!

— Ах Ласка, — промолвила она, откинувшись поудобнее. — Это кинжал, который ты нашёл под своим одеялом, или ты всё-таки рад меня видеть? — Её рука подняла одну из монет, которая ненадолго зависла в воздухе, а затем начала медленно вращаться. Свет и тень смешались в металле, что заставило Ласку моргнуть.

— Не пытайся меня очаровать, — прорычал он. «Да пусть себе», — сердито подумал он. «Пускай видит, что хочет!» Он встал, оставив одеяло лежать на кровати, и подошёл к другому стулу, где были его брюки. Он надел их, изо всех сил стараясь действовать не слишком поспешно.

— Твои другие пассии знают, какой темперамент скрывается в тебе, Ласка? — спросила Марла, с наслаждением обшаривая его глазами. — Есть ли те, кто знает, как разъярить тебя до такой степени, что ты будешь едва сдерживаться? Которые смогут заставить тебя оседлать их так, словно ты хочешь пронзить их своей плотью?

— У меня пропало желание играть в такие игры, — фыркнул Ласка, усаживаясь на другой стул и беря бутылку. Почти случайно пальцы его другой руки скользнули под столешницу.

— Если ты ищешь там свой кинжал, его там нет, — объяснила она ему с улыбкой. — Остальные тоже не на своих местах… Мы же не хотим, чтобы возникли недоразумения! Кстати, — продолжала она насмешливо, — тебе стоит подумать о том, чтобы найти новые места для твоих тайников.

«Хорошим местом для кинжала было бы и её черное сердце», — мрачно подумал Ласка и заставил себя успокоиться. За планками ставень только-только забрезжил рассвет, заметил он, взглянув в окно… было явно слишком рано для того, чтобы он мог мыслить ясно. Она была слишком близко, один только её запах пробуждал воспоминания, которые он хотел забыть.

Возможно, она чувствовала тоже самое, потому что встала и подошла к кровати, которую он только что покинул. Даже делая эти два коротких шага, она умудрилась соблазнительно покачивать бёдрами.

— Ещё тёплая, — промурлыкала она, как кошка. — Я даже думаю, что это та же самая кровать… Смотри, даже вмятины от зубов ещё остались на дереве. Она осторожно провела рукой по следам.

— Сколько раз я прикусывала его здесь, чтобы не закричать. Ты ещё помнишь, что делал со мной, чтобы заставить кричать? И всё равно я молчала. Никаких криков для нас, только бока моего живота дрожали, чтобы показать, как ты меня волнуешь! Я молчала, хоть мне и хотелось кричать. Ради тебя. Чтобы никто не узнал, чем мы занимались. Тебе было стыдно из-за меня… Из-за твоей любимой сестры. Ты не хотел, чтобы она узнала о нас. Так скажи, у неё ещё есть время для тебя? Или ты уже отошёл на второй план, а её новые обязанностями и другие неотложные дела важнее?

— У неё достаточно времени для меня, — прорычал Ласка, отгоняя от себя воспоминания, хотя это далось ему с трудом. Он схватил висящую в воздухе монету и швырнул её на стол. И выругался, когда ледяной холод почти обжёг его пальцы.

— Я любила тебя, — тихо произнесла она.

— Да. Конечно! — сердито прошипел Ласка. — Что это за любовь, которая вместо поцелуев требует боли? Которая разжигает в человеке демонов и требует, чтобы он дал им волю? Разве это любовь, когда ты возбуждаешься от того, что душишь кого-то чуть ли не до смерти? Нет! — хрипло сказал он. — Это была не любовь! Это овладевший мной демон, возможно, одержимость ненавистью… но называть это любовью — грешить против Астарты! — Он гневно сверкнул на неё глазами. — И всё же я заботился о тебе, следил, чтобы совсем не потерять контроль, а когда отпустил тебя, ты была в лучшем положении, чем когда-либо прежде.

— Да, — произнесла она странным тоном. — Ты заботился обо мне. Возможно, это была твоя ошибка, Ласка. Возможно, тебе следовало задушить меня до смерти, когда у тебя была такая возможность. — Она снова подошла к нему и слегка наклонившись, с силой расстегнула воротник своего платья, так что её стройная шея и бледная грудь оказались перед ним беззащитными.

— Вот, — сказала она хриплым голосом, схватив его за руки и прижав их к своей шее. — Исправь ошибку. Задуши и избавь мир от жрицы Безымянного… в благодарность тебе воздвигнут памятник, когда узнают об этом! — Она издала стон, и в её глазах появился лихорадочный блеск, которого Ласка всегда боялся.

Ласка отдернул от неё руки, словно её теплая кожа обожгла его, и отпрыгнул назад так быстро, что опрокинул стул, на котором сидел.

— Боги! — выругался он. — Ты сошла с ума!

— Почему? — улыбнулась она, облезав губы, а её горящий взгляд заворожил его. — Разве я не заслуживаю смерти? Болтаться подвешенной за ноги на виселице с перерезанными венами, а потом лишиться головы и быть заклеймённой? Ведь такую судьбу выбрал человек вроде меня, не так ли? Окажи миру услугу… для этого тебе даже не нужны твои кинжалы!

— Нет, — выдохнул Ласка, отступая от неё ещё дальше, пока почти не упёрся спиной в окно. — Я не убийца.

— Да, — тихо промолвила она. — Ты не убийца. Но я бы предпочла, чтобы ты убил меня. Никогда ещё я не была так унижена. — Она горько рассмеялась. — И поверь, другие уже тоже пытались.

— Разве ты не этого хотела? — не унимался Ласка, оставаясь жестоким. — Ведь именно это пробудило твоих демонов, то, что ты искала! Искала и получила, а теперь пришла жаловаться?

По её телу пробежала дрожь, затем она набрала в лёгкие воздуха, и блеск в её глазах потух, сменившись холодом, который он считал таким невыносимым. Но именно её пылающие глаза так напугали его тогда.

— Отлично сработано, Ласка, — сказала она с нотками горечи в голосе. — Продолжай. Презирай меня. Никто даже близко не сравниться с тобой в этом мастерстве! — Но затем она улыбнулась и посмотрела на него сверху вниз. — Или ты всё-таки пытаешься обмануть меня?

— Желание моей плоти и моя воля — две разные вещи, — грубо ответил Ласка, проклиная эту самую плоть. Тяжело дыша, он провёл рукой по волосам, понял, что они у него распущены, и поспешно стал искать ленту, чтобы завязать их.

Она молча наблюдала за ним, затем вздохнула.

— Ласка, — тихо произнесла она. — Я не твой враг. Я не могла бы им быть, даже если бы захотела. — Она укоризненно указала на кровать. — Это место, где ты заклеймил меня, и это не изменится, даже когда мы оба станем старыми и седыми. Если ещё станем, — добавила она хриплым голосом.

— А что насчёт крыс? — резко спросил Ласка. — Это тоже было всего лишь выражением твоего почитания?

— Нет, — ответила она, — Я сделала это, потому, что ты смеялся над моим богом. Я не могу этого терпеть. Если ты заставишь меня, я буду его рукой, карающей тебя. И плакать при этом.

— Ты знаешь только одну причину для слёз, — фыркнул Ласка. — И ты не получишь её от меня.

— Ай, — тихо сказала она. — Каким бы проницательным ты обычно ни был, но в отношении других вещей можешь быть слепым. — Она посмотрела на себя, вздохнула и привела в порядок свою одежду. Кусок ткани был оторван, и она непроизвольно сплела из кончиков пальцев чёрную нить, которая скрепила её.

Она пододвинула к себе другой стул и на расстоянии добрых двух шагов от него села, скромно положив обе руки на колени.

— Так лучше? — спросила она, и если в её голосе и скрывалась насмешка, то он её не услышал.

Теперь настала очередь вздохнуть Ласке.

— Да, — ответил он. Он подошёл к окну и открыл ставни, чтобы свет Сольтара залил комнату. Она сощурилась и улыбнулась, словно знала шутку, которая была ему неизвестна.

— Посмотри, — улыбнулась она и быстро подняла руки, но тут же скромно опустила их. — Никаких клубов дыма, и я не рассыпаюсь перед его лицом. — Она встретилась с ним взглядом. — Я пришла сюда не для того, чтобы ругаться с тобой, Ласка.

— Тогда к чему всё это? — спросил Ласка, делая, наконец, глоток из своего кубка. «Если она отравила меня, значит, так тому и быть», — с горечью подумал он. Он жадно выпил и с размаху поставил кубок на место, после чего пододвинул к себе другой стул и сел на него как на лошадь, положив руки на спинку.

— Всё это просто было искушением, перед которым я не смогла устоять, — тихо ответила она. — Напоминание о времени, когда всё казалось проще и понятнее. Но таковым не было. — Она выглядела почти печальной, когда продолжила. — Я не понимала, Ласка. Чем больше я прилагала усилий, чтобы привязать тебя к себе, чем больше отдавала себя, тем больше ты отдалялся от меня.

— А теперь понимаешь? — хрипло спросил он.

— Да, — серьезно ответила она. — Не то чтобы это помогло мне не повторять ту же ошибку. Как ты смог убедиться. Но ты не понимаешь, и я потеряла надежду, что поймешь. Так что давай покончим с этим. Я здесь по другой причине.

— Как скажешь, — сердито буркнул Ласка, делая ещё один глоток. «Вино по утрам одна лишь головная боль», — мрачно подумал он. Но если она уже сидит на стуле перед тобой, то какая тогда разница.

— Хорошо, — сказала она, казалось, собираясь с силами. Когда она продолжила, её глаза были ясными и спокойными. И холодными. — Ты передал моё сообщение?

— Да, — ответил Ласка. — Брат Джон воспринял его спокойно. Но сестра Аинде чуть не набросилась на меня. Похоже, ты ей не нравишься, — насмешливо добавил он.

— Она мне тоже не нравится, — бесстрастно ответила Марла. — Когда они открывают ворота храма, чтобы почтить Астарту своей плотью, она первой ложится на алтарь. — Она выгнула бровь. — Ты тоже с ней спал?

— Нет, — отозвался Ласка, заставляя себя успокоиться. — Я не хожу на такие праздники.

— Для неё это богослужение, — насмешливо улыбнулась она. — Так что храмовые дни не нужны.

— Разве мы не собирались закрыть эту тему? — прорычал он. — Брат Портус поклялся, что ему потребуется больше, чем слова вора, чтобы при одной мысли о тебе не схватить свой боевой молот. Он не мог поверить, что я совсем недавно получил благословение Борона и мне не в чем исповедоваться! Пожалуй, он бы с удовольствием нашёл что-нибудь.

— Он воистину злопамятен, — кивнула она. — Однажды мы сблизились. Он не знал, кто я такая, и, казалось, был более чем готов размахивать своим молотом. Другим, — она улыбнулась и провела языком по своим белым зубам. — Он не обрадовался, когда я сказала ему, какому богу он принесёт в результате жертву. Хотя она немного и отличается от жертвы Астарты.

— Так не пойдет, — хрипло промолвил Ласка. — Прекрати эти намёки или уходи. — Он указал на дверь. — Полагаю, ты сможешь найти выход?

Марла посмотрела через плечо на дверь и снова на Ласку.

— Да. Я знаю, где находится дверь, — спокойно ответила она. — Это были не намёки, Ласка. Это правда.

— Как пожелаешь, — заметил Ласка. — Я не имею с ними ничего общего. Так что да, я выполнил твоё поручение. Есть ли ещё что-нибудь, что ты хотела бы знать?

— Что я могу сделать, чтобы ты доверял мне? — медленно произнесла она.

— Ничего.

— А если я скажу, что вам потребуется это доверие, чтобы поймать некроманта, который приказал убить генерала Копья?

— Боги! — выругался Ласка. — Почему всё сбрасывают на меня? Наверняка, есть и другие, кто доверяет тебе, Марла. Возьми одного из них и пошли его выполнять твою работу!

— Если бы я могла, я бы так и сделала, — спокойно сообщила она ему. — Но это не моё решение.

— Это Безымянный сказал тебе прийти ко мне? — недоверчиво фыркнул Ласка.

— Да, — ответила она, посмотрев на свои руки, которые всё ещё спокойно лежали на коленях, а затем снова перевела взгляд на Ласку. — Именно это он и сделал.

Глава 20. Тейр’на’до

— Ты бывала здесь уже много раз? — спросил Бликс у Анлинн, когда она повела маленькую группу вглубь зачарованного леса.

Маленькая разведчица кивнула.

— Я поддерживала связь с живущей здесь группой. Для меня это почти не опасно. Лиса не представляет особого интереса для патрулей Тёмного легиона, хотя один из них однажды выстрелил в меня. — Она слегка ухмыльнулась. — Вблизи города всё сложнее. Там мне приходится беспокоиться не о солдатах Талака, а о горожанах, которые боятся за своих цыплят!

— Каково это — быть лисой? — с любопытством спросил Бликс, направляя своего коня между двумя могучими деревьями, которые возвышались нереально высоко в небо. По диаметру они превосходили всё, что он видел раньше. Очевидно, Анлинн вела их теперь в самую старую часть леса.

— Другие цвета, — объяснила она, — и яркие запахи. Всё более интенсивно и близко, а от малейших звуков болят уши. — Она коротко засмеялась. — Когда я ношу мех, я становлюсь маленькой трусихой. Лисица всегда хочет быть уверенной, прежде чем решиться на что-то. — Её лицо немного потемнело. — Но иногда требуется смелость. Тогда она дрожит как осиновый лист, когда я заставляю её подчиняться моей воли.

— Ты говоришь о ней так, будто она кто-то другой.

— Так и есть. Она — лисица, а я всего лишь еду на ней. Я нашёптываю ей свою волю. Для неё многие мои намерения непонятны. Её мир — другой, в нём есть следы и множество соблазнов, которые я не хочу сейчас объяснять. И когда она храбрится ради меня и при этом так ужасно боится, мне больно из-за того, что я едва ли могу вознаградить её за это. И когда всё-таки что-то случается, — тихо продолжала она, — как в тот день, когда в нас попал болт, у меня разрывается сердце. Ведь она не знает жалости к себе, она принимает всё, как есть. — Она слегка улыбнулась. — И она так умна, как о них говорят. Она видит и предугадывает вещи, которых не могу видеть я. И если сэра Зокора права, то мой маленький друг спас мне жизнь.

— Как это? — спросил Бликс, которого её рассказ странным образом растрогал. Ему почти казалось, что он видит эту пугливую лисицу.

— Как думаешь, оставили бы меня в живых, если бы я была волком, а не рыжей, такой маленькой и пугливой? — спросила она, оглядываясь на остальных.

Бликс слышал о лагере, который должен был находиться здесь, в лесу. В его представлении это было несколько палаток и парочка исхудалых людей, которые с трудом могли себя содержать.

Но то, что он обнаружил и на что теперь смотрел в изумлении, было нечто иное.

— Они называют это Тир'ни'до, — объяснила Анлинн с некоторой гордостью в голосе. — По-эльфийски это якобы значит…

— Город в лесу, — дополнила Зокора, появившаяся рядом с ними словно тень. — Казалось, она тоже была удивлена, и, похоже, улыбалась. — Только правильно было бы Тейр’на’до. Если придавать значение мелочам.

— Как бы он ни назывался, он впечатляет, — решил Бликс.

Он и впрямь впечатлял. Вместо нескольких человек, которых он себе представлял, здесь жило, наверняка, человек пятьсот или больше, и они соблюдали правила леса.

Его основанием служила поляна с пятью могучими деревьями вокруг и несколькими поменьше, разбросанными тут и там. Должно быть, они обшарили весь лес, чтобы найти множество упавших веток, которые они ловко соединили с плетеной травой или веревками. Глина и трава заполняли щели, а большие, утяжеленные камнями листья, покрывали хижины. Всё выглядело необычно, почти так, будто выросло здесь, и ни на одном живом дереве не было видно следов удара топора.

Это было не убежище, а небольшая возникшая здесь, в лесу, деревня и теперь почти заполнившая поляну. Поскольку беженцы строили и в высоту, здесь были мостики, тянущиеся на высоте через всю поляну и вымощенные валежником тропинки на земле. При виде некоторых хижин, устроенных на могучих развилках, Бликс не был уверен, что захочет войти в одну из них, но всё это вызывало у него глубокое уважение.

Дети со смехом бежали им навстречу, и когда увидели Анлинн, то осадили её, пока она не дала им несколько орехов из своей сумки. Через некоторое время об их прибытии, похоже, стало известно, потому что отовсюду из этих странных домов выходили люди, чтобы благоговейно приветствовать ту, которую ждали.

Сначала собралась толпа, а потом, когда их маленькая группа приблизилась, по толпе словно прошла волна, и все опустились на одно колено и склонили головы.

Лиандра стояла там, держа в руке поводья своей лошади, а двое детей поменьше дергали её за плащ. То ли потому, что требовали внимания, то ли потому, что не видели раньше такой ткани.

— Боги, — прошептала она Яношу. — Помоги мне, я такого не ожидала!

Янош рассмеялся, из-за чего многие украдкой посмотрели на него.

— Я ничем не могу тебе помочь, — усмехнулся он. — Ты — королева… просто будь царственной.

— Я ещё не ношу корону, — шёпотом возразила она.

— Нет, — ответил Янош. — Уже носишь. Невидимую. Потому что она в их сердцах. — Теперь он ухмылялся. — Скажи что-нибудь. Неважно, насколько это будет неостроумно, они подумают, что это здорово.

— Спасибо, — прошипела она, — Ты мне очень помог.

Но сжалился над ней Герлон и шагнул вперёд.

— Это Лиандра ди Гиранкур, маэстра магических искусств, привязанная к королевскому мечу Каменное Сердце, — начал он уверенным голосом, который во время проповеди заполнил бы даже дальние уголки большого храма. — Именно её выбрала королева Элеонора в качестве своей преемницы. Она выступит против тех, кто служит мёртвому богу, и покарает тех, кто нарушил волю богов. — Он украдкой вопросительно посмотрел на неё, и она кивнула. Он дал ей достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. — Во имя Сольтара, я благословляю вас. Тех, кто первыми приветствует свою королеву, — добавил он, отвесив лёгкий поклон Лиандре.

По толпе пронёсся шум, когда маэстра передала поводья Яношу и шагнула вперёд. Её руки нервно дёрнулись в сторону Каменного Сердца, но затем она выпрямилась и заговорила ясным голосом.

— Меня зовут Лиандра. На Каменном Сердце я поклялась защищать эти земли своей жизнью и править мудро, согласно воле богов. Встаньте и позвольте нам войти, чтобы мы могли поприветствовать друг друга. Обещаю, что мы найдём способ победить тех, кто желает нам зла.

«Учитывая то, что их было всего несколько сотен, шум, поднявшийся при возгласах «ура» и «да живет она вечно», был весьма значительным», — подумал Бликс с ухмылкой. Он посмотрел на маэстру, стоявшую теперь на коленях, на детей, которые сразу же окружили её после того, как родители их отпустили, чтобы пожать ей руку. Он видел, как судорожно она сглотнула, и вспомнил об опасениях, высказанных Анлинн.

Он посмотрел в сторону лисицы.

— Ну, — произнёс он достаточно громко, чтобы она услышала его за криками, — ты всё ещё думаешь, есть опасность того, что у неё холодное сердце?

— Надеюсь, что нет, — серьёзно ответила разведчица. — Но пока она владеет Каменным Сердцем, есть риск, что оно станет холодным. — Она шумно вздохнула. — Особенно если возникнет необходимость в ледяном сердце.

Бликс посмотрел в сторону королевы, которая почти утонула в толпе детей, и сам едва не вздохнул. Ледяное сердце. Для этого не нужен был ни изгоняющий меч, ни какая-либо другая магия. Достаточно было ужасов войны, чтобы заморозить даже тёплое сердце.

— Да пребудут с ней боги, — прошептал он, услышав тихое «аминь» Анлинн.

— Я напишу об этом песню, — чуть позже рассмеялась Зиглинда, когда стало немного спокойнее. Она посмотрела на хижины, построенные на головокружительной высоте, и слегка вздрогнула. — И об этом тоже. — Она посмотрела в сторону Лиандры. — Если позволишь, то я немного изменю твои слова приветствия для баллады. Они были… если можно так выразиться… немного неудовлетворительными.

— Как пожелаешь, — вздохнула Лиандра, которая как раз снимала багаж со спины вьючной лошади, чтобы обыскать его. — Возможно, было бы даже лучше изменить мои слова ещё до того, как я их произнесла. — Она посмотрела в сторону детей, которых родители настоятельно предупредили не докучать их новой королеве. — Я никогда хорошо не владела словами.

— Я же сказала, несколько неудовлетворительно, — улыбнулась Зиглинда, помогая ей снять особенно тяжёлую сумку. — Для баллады, описывающей твои подвиги. Для этого места и случая я сочла их вполне подходящими.

Лиандра замерла и опустила поклажу.

— Правда?

— Воистину, — кивнула Зиглинда. — Могу я спросить, что ты ищешь?

— Половина детей спрашивала меня, где моя корона, — вздохнула Лиандра, удрученно глядя на перекопанные сумки, лежащие на земле вокруг неё.

— Я подумала, что здесь, возможно, есть что-то, что могло бы меня выручить. — Она указала на поклажу и беспомощно пожала плечами. — Оружие, одежда, части доспехов… снаряжение для половины полка и даже больше… но почти ничего из украшений. У меня даже нет зеркала, чтобы убедиться, что я действительно женщина!

— Для этого тебе не нужно зеркало, — засмеялась Зиглинда. — Но признаюсь, что до сих пор я не замечала, что на тебе нет никаких украшений.

— Если металл будет нечистым и некачественным, то он может навредить мне, когда я буду творить магию, — объяснила Лиандра и снова вздохнула. — Наверное, мне стоит сделать себе венок из цветов. В конце концов, в детстве этого мне было достаточно.

— А что насчет неё? — спросила Зиглинда, доставая из одной из сумок плоский ящичек, блестящее красное дерево которого привлекло её внимание. — По-моему, это похоже на шкатулку для драгоценностей.

— О, — тихо промолвила Лиандра. — О ней я совсем забыла.

— Что это? — с любопытством спросила Зиглинда. — Открой, я хочу посмотреть.

— Это подарок. От Хранителя Знаний. Деда Файлид, как я полагаю. Он отдал её мне перед тем, как уйти к Сольтару, чтобы унести свои секреты в могилу. Я лишь надеюсь, что он и эссэра Фала найдут друг друга в следующей жизни.

— Сольтар будет к ним милостив, — заметила Зиглинда. — А теперь открывай!

— Как ты разговариваешь со своей королевой, — улыбнулась Лиандра.

— Простите, Ваше Величество, но речь идёт об украшениях! — рассмеялась Зиглинда, но когда Лиандра открыла шкатулку и рассеянный лучик света упал на содержимое, её губы сложились в благоговейное «О».

— Боги! — умилённо выдохнула она. — Она прекрасна!

Это была диадема из чистого серебра, тонко сплетённая, словно из паучьих нитей, извивающихся вокруг друг друга бесчисленными прядями, создавая сверкающий обруч, который, казалось, удерживал свет и впитывал солнечные лучи, будто сиял изнутри. Ни жемчуг, ни драгоценные камни не украшали изделие, но они бы только испортили его. То, что создала рука давно ушедшего эльфийского серебряных дел мастера, не нуждалось в дополнительном украшении.

— Нечистый и некачественный? — прошептала Зиглинда, всё ещё завороженная, в то время как Лиандра просто молча смотрела на диадему. — Если всё дело только в этом, то ты можешь носить её и заниматься магией сколько влезет! Боги! — вздохнула она. — Интересно, сможет ли кто-нибудь когда-то превзойти эту работу!

— Вряд ли это сможет сделать человек, — заметил позади них Янош. Он тоже смотрел на серебряный блеск с явным уважением. — Надеюсь, ты не захочешь себе такую же вещицу, — сказал он Зиглинде. — Даже если бы я обыскал весь мир, второй такой не найти. — Он посмотрел в сторону Лиандры. — Чего ты ждёшь? — спросил он. — Надень её. Она подходит к твоим светлым волосам!

— На неё наложено заклинание, — объяснила Лиандра. Она осторожно провела кончиками пальцев по переливающейся паутине. — Диадема давным-давно была создана руками эльфов, если я правильно помню слова Хранителя Знаний. Вот только я не знаю, что это за магия, даже предположений никаких нет. То, что спустя столько времени ещё чувствуется действие магии, говорит лишь о том, насколько сильно она была привязана к ней. — Она почти в отчаянии покачала головой. — Я не смею надеть её. Что, если она предназначена только для одного человека? Что, если магия окажет сопротивление? Если это проклятие? Действие такой силы… нет, — с сожалением промолвила она. — Я не осмелюсь. Пусть она будет даже сто раз красивой.

— А если я скажу, что она предназначалась тебе? — странным тоном произнесла Зиглинда. Она подняла взгляд на Лиандру, и в её глазах появился зелёный блеск, который Лиандра видела у неё лишь однажды. — Она предназначена для твоего рода и ждёт только тебя. Посмотри… — Зиглинда взяла Леандру за руки и направила их так, чтобы они коснулись диадемы с обеих сторон. На её изумленных глазах серебристая паутина открылась, и показался обруч из маленьких роз, сделанных так тонко, что даже проглядывали пестики. — Это корона из роз, дитя моё, — продолжала она всё тем же певучим голосом. — Какое ещё украшение ты наденешь, чтобы принять наследство? — Затем Зиглинда, сбитая с толку, моргнула. — Почему ты так на меня смотришь? — спросила она. И когда её взгляд упал на диадему, она выдохнула во второй раз и спросила. — Как тебе удалось это выяснить?

— Ты только что говорила от имени фей, Зиглинда, — хрипло ответил на вопрос Янош, делая шаг вперёд и беря её за руку. — Должно быть, в тебе от них большее, чем скрипка и цвет глаз. — Он оглядел лес, словно подозревая, что за ближайшим кустом скрывается одна из фей. — Впрочем, в таком месте, как это, это вряд ли удивительно.

— Правда? — благоговейно спросила Зиглинда.

Лиандра кивнула и снова взяла диадему в руки.

— Правда, — ответила она. Поколебавшись ещё мгновение, она решительно надела венец и затаила дыхание… но ничего не произошло. Какой бы эффект ни должна была произвести магия, она не оказала сопротивления. С облегчением Лиандра выдохнула.

— Голос фей был прав, — с благоговением произнёс Янош, глядя на неё так, словно никогда раньше не видел. — Она была создана для тебя.

— Вот, — сказала Зиглинда, порывшись в своей сумке и вытащив небольшой полированный металлический диск. — Оно не самое лучшее, но кое-что можно увидеть.

Лиандра взяла маленькое зеркальце и поднесла к себе. Серебряный венец прилегал к её голове и опускался чуть ниже у переносицы. Самая большая из роз тоже была там, но даже она была не больше подушечки большого пальца. Диадема мерцала и светилась, словно была не от мира сего, словно для того, чтобы раскрыться, ей нужен был живой владелец.

— Что ж, — хрипло сказал Янош. — Поверь, с этим венцом на голове тебе больше не нужны слова, чтобы выглядеть царственно. Ты вполне можешь подумать о том, чтобы переплавить корону, лежащую в Иллиане. Она слишком помпезна и роскошна! Я всегда считал её слишком большой, слишком тяжёлой и к тому же уродливой.

— Эленора тоже так думала, — тихо заметила Лиандра. Она вернула зеркало Зиглинде, встала и расправила плечи.

— Значит корону мы нашли, — сказала она хриплым голосом. — Теперь пришло время заслужить её. — Она повернула голову и посмотрела на Зиглинду. — И если ты ещё раз назовешь меня дитя моё, я выражу своё негодование!

— Ты, ты рыцарь? — услышал Бликс справа от себя, как раз когда собирался справить нужду у дерева вдали от лагеря. Он поспешно поправил штаны и негромко выругался. С ним и раньше случалось много разного, но чтобы ребёнок прервал его в такой ответственный момент — было что-то новое.

— Нет, — ответил он, сопротивляясь искушению прогнать ребёнка. — Я не рыцарь.

— Но на тебе доспехи. И меч у тебя тоже есть, — заметила девочка, отщипывая лепестки с цветка, который держала в руках. Большие голубые глаза с любопытством разглядывали майора Меча. — Значит, ты рыцарь, — решила она. — А когда ты убьёшь плохих людей?

«Боги», — подумал Бликс, — «что он мог на это ответить?»

— Мы изгоним их, как только это станет возможным.

— Сегодня?

— Как только сможем.

— Значит, не сегодня?

— Нет. Не сегодня.

— Сюда придёт ещё больше рыцарей? — был её следующий вопрос.

— Да. Скоро. Через несколько дней.

— И тогда ты убьёшь плохих людей?

— Как можно скорее, — неохотно ответил он. Как он мог объяснить девочке, что для него будет достаточно и того, что враг уйдёт, и он не особый любитель убивать.

Она подняла на него глаза и, казалось, о чем-то задумалась.

— Тогда я смогу вернуться домой?

— Думаю, да, — ответил Бликс, чувствуя себя более загнанным в угол, чем когда-либо за долгое время. Он огляделся вокруг и нашёл спасение в виде улыбающейся лисицы, которая как раз появилась из-за деревьев.

— Давай, малышка, вернись к своим родителям, — сказала она девочке.

— Они мертвы. Из-за плохих людей, — объяснила та. — Теперь я должна найти новых родителей.

Она протянула цветок разведчице, на котором оставались ещё, по крайней мере, два лепестка. — Для тебя, — продолжала она. — Потому что ты такая красивая. — Затем она приподняла юбки и убежала.

Они оба смотрели вслед девочки, как она грациозно перепрыгивает через корни, а затем со смехом гонится за бабочкой.

— Боги, — вздохнула разведчица, глядя на цветок. — Детям во время войны хуже всего, — тихо продолжила она.

Майор Меча только кивнул.

Она бросила цветок на землю возле лепестков, а затем подняла на него глаза.

— Капитан Янош приглашает тебя на совещание.

— Иди вперёд, я догоню, — ответил Бликс с некоторой срочностью.

Поняв в чём дело, она засмеялась и поспешила прочь.

Он внимательно огляделся вокруг. Никого не было видно.

На этот раз его никто не побеспокоил.

Из всех хижин эта была самой большой, и здесь даже был стол. Красивый, большой, инкрустированный дубовый стол — шедевр, который мог бы порадовать любого купца. Бликсу даже не хотелось думать о том, как этот тяжелый предмет был доставлен сюда через лес.

Зато здесь не было стульев, только скамейки из стволов и веток деревьев, а также небольшой фонарь для освещения, поскольку под зелёным пологом деревьев сумерки наступали гораздо раньше.

Кроме маэстры, Анлинн, капитана Яноша, Зиглинды и брата Герлона, в собрании принимали участие ещё трое беженцев. Один, пожилой мужчина, чья рука похоже была парализована, и двое помоложе. Все трое были одеты в одежду, видавшую лучшие времена. Майор Меча не удивился бы, если бы один из них был владельцем этого стола.

Он не знал, откуда у маэстры, нет, королевы, — мысленно поправил себя Бликс, — взялась диадема, но казалось, она была сделана специально для неё. Она подчеркивала её короткие белокурые волосы и фиалковые глаза, и с ней казалось, будто у неё над головой нимб. Судя по уважительным взглядам остальных, они, как и Бликс, тоже были впечатлены. Не считая Яноша. Тот стоял, опершись обеими руками на стол, и разглядывал разложенную на нём довольно простую карту.

— Это сэр Терфил, глава убежища, — представил он старшего из беженцев. Два его сына, Арфред и Моргау. Сэр майор Меча Бликс из Второго имперского легиона.

Они кивнули друг другу.

— Никто из нас не родился в этих местах и не знает их достаточно хорошо, — продолжил Янош, повернувшись к Лиандре. — Но беженцы знают здесь каждый куст и ветку. Последние две недели всех, кто находит спасение в лагере, спрашивали, не знают ли они источника у скал, где есть камень в виде волчьей головы, размером с кулак. — Он кивнул сэру Терфилу, который теперь прочистил горло.

— В окрестностях есть несколько источников, только здесь, в лесу, мы знаем о трёх. Возможно, их больше, но… — Он виновато пожал плечами. — Этот лес, как бы сильно он нас ни защищал, неохотно выдает свои секреты. И из известных нам источников только два примерно подходят под описание. Поскольку волчья голова могла с течением времени и разрушиться, мы послали людей найти эти источники и проверить, действительно ли они подходят под описание. Мы потеряли одного из наших людей в процессе, но теперь знаем, что это не они.

— Сэр Терфил, вы уверены, что знаете все источники, которые есть в окрестностях за пределами леса? — вежливо поинтересовался Бликс.

— Да, — кивнул тот. — Сюда прибыло достаточно беженцев, знающих местность, поэтому мы можем быть уверены, что нет других неизвестных нам источников, подходящего под описание. Если только они не находится здесь, в лесу.

— Как я недавно узнала, у этого леса есть своя история, — заговорила королева Лиандра. — И она не соответствует тому, что необходимый нам источник находится здесь. Однако и не исключает этого, поэтому я прошу продолжить поиски здесь, в лесу.

— Мы так и сделаем, — пообещал сэр Терфил. — Тем более что это не опасно для нас. Просто утомительно, — сказал он, глядя на своих сыновей, которые кивнули в знак согласия.

— Здесь очень легко заблудиться, — пояснил старший из сыновей.

Майор Меча уже испытал это на себе. Обратный путь от того места, где он встретил девочку с цветком, занял больше времени, чем он предполагал.

— А как насчет старых, высохших источников? — теперь спросила Зиглинда.

— Такие тоже есть, только они не такие приметные, — ответил сэр Терфил. — Мы уверены, из тех, что нам известны, тоже ни один не подходит под описание. Однако, если источник зарос, то, возможно, его просто не увидели, — извиняющимся тоном добавил он. Поскольку, как предполагается, описанию восемьсот лет, вероятно, мало что осталось неизменным. Достаточно того, чтобы там выросло дерево; после стольких лет его корни могли покрыть и поглотить всё.

— А что насчёт легенд о храме? — спросила Лиандра. — В котором когда-то поклонялись древнему богу-волку?

— У этой местности нет недостатка в легендах, — ответил сэр Терфил. — Здесь встречается всё: начиная от фей, якобы обитающих в этом лесу, включая водяного змея, бесчинствующего в Лассе и кончая призраками в старом замке. Ещё ночные явления и мёртвые, восстающих по ночам на старых полях сражений, чтобы снова биться. И даже ведьминское болото с мёртвым великаном. Есть святилища богов, среди которых находится даже древний храм Нертона где-то в холмах. А также стелы в честь старого бога-волка, и старый каменный амфитеатр, построенный варварами, где стоит обветшалый каменный волк, который якобы воет по ночам. Но там нет никакого источника, ни бьющего, ни высохшего. Нет, о храме, посвящённом богу-волку, здесь никто не знает, — заключил он.

— Или не хочет говорить, — подал голос младший сын. — Слухи о том, что есть те, кто отвернулся от троицы и ищет милости старого бога, никак не утихают. Но если такие и есть в наших рядах, они в этом не признались. — Он посмотрел в сторону Анлинн. — Если только проклятие не наделило вас новым прозрением.

— Нет, — ответила разведчица с каменным лицом. — Не наделило.

— Значит, дело плохо, — подытожила королева. Она глубоко вздохнула. — Я могу попытаться изучить направление потока миров. Только он проходит глубоко под землёй, и его очень трудно отследить. Мне придётся как следует объехать всю местность, и при этом следить за патрулём противника.

— Это будет означать значительную опасность, — заговорил майор Меча. — Мы не можем этого допустить.

— Есть ещё один вариант, — вступил в разговор Арфред, старший из сыновей. — Но вряд ли он понравится вам больше. — Он указал на карту, лежавшую на столе, и положил палец на квадрат, изображавший город. — Лассандаар. — Он обменялся взглядом со своим отцом. — Мы говорили об этом ранее. Согласно истории, храм Сольтара был построен там ещё до основания города. Город вырос только после того, как в окрестностях стало известно, что храмовые купальни могут излечить многие болезни. Постепенно вокруг купален строились новые здания, пока, наконец, более четырехсот лет назад, не был основан и укреплён город Лассандаар. Хоть Лассе и протекает через Лассандаар, но в этом вся суть: храм с купальнями расположен на холме в центре города и находится в полумиле от Лассе, поэтому воды в купальнях сто пудов не из реки.

Он посмотрел на Лиандру, которая медленно кивнула.

— Значит, вы думаете, что там есть источник?

— Да, госпожа, — согласился Арфред. — Это именно то, что мы думаем. Так как зачастую храм для новой веры строится на старых священных местах. Если там был храм волка, то, думаю, священники Сольтара использовали его в то время в качестве строительной площадки. К тому же нужно учесть, что тамошним водам до сегодняшнего дня приписывают целебный эффект.

— Я сам вылечил свою руку в купальнях, — заметил сэр Терфил. — Хотя она всё ещё парализована, но я не потерял её после воспаления. Мой лекарь считает, что именно благодаря водам я смог её сохранить. Там чувствуешь близость к богам, и я не сомневаюсь, что это священное место.

— Это значит, нам придётся отправиться в логово линдворма, — со вздохом сказала королева.

— Скорее в пучину тьмы, — хрипло поправил сэр Терфил. — Поскольку одним из первых шагов оккупантов было осквернение храма бога кровью священников.

— Они осмелились сделать это? — ошеломлённо спросил Герлон.

— Да, брат Герлон. К сожалению, — подтвердил глава. — Ещё сегодня насаженные на пики останки священников гниют там в храмовом саду. В купальни больше нет пускают, ночь за ночью там проводятся нечестивые ритуалы в честь этого мёртвого бога. — Он набрал в лёгкие воздуха. — Однажды вечером мою дочь Эльсбету, мой лучик света в старости, выволокли из нашего дома солдаты чёрных легионов и отправили туда, — продолжил он хриплым голосом. — Нам даже не отдали её останков.

— Я пытался выяснить, что с ней случилось, пока один из солдат не устал от моих расспросов и не попытался арестовать, — хрипло продолжил младший сын. — Вот почему нам пришлось бежать, и вы встретили нас здесь.

— И чтобы горькая мера была полной, прибавлю еще одну каплю, — мрачно добавил сэр Терфил. — Когда-то префектура была построена рядом с храмовым участком. И именно там чёрный легион устроил свой штаб. Они патрулируют территорию храма не менее тщательно, чем свои собственные здания. Даже лиса не прошмыгнёт там незамеченной, — дополнил он, глядя на Анлинн. — К тому же ходят слухи, что тёмная магия защищает территорию храма и гарнизон. Так что источник, который вы ищете, скорее всего, находится там, но в то же время маловероятно, что вам удастся до него добраться.

На мгновение в хижине повисла гнетущая тишина, пока они обдумывали слова главы.

— Я сожалею о вашей дочери, сэр Терфил, — промолвил Янош. — Но что, если, мы нападём на вражеский гарнизон? — задумчиво спросил он и прочистил горло, прежде чем продолжить. — Можем ли мы рассчитывать на поддержку со стороны города?

Бликс про себя выругался. Битва в городе, где легион не сможет прибегнуть к испытанной тактике полевого сражения, а каждый дом может оказаться ареной кровавой стычки, была не самым лучшим вариантом. Но если придётся, он поведёт туда свою роту, сразится и победит. Но насколько велики будут потери, знали только боги. Низкими они точно не будут.

— Большинство горожан желают освободиться, но все надеются выжить, — ответил сэр Терфил, тщательно обдумывая каждое слово. — Даже если вы преуспеете… сможете ли удержать город против легионов врага, которые придут после? Лассандаар охраняет мост через Лассе, по которому проходит торговый путь. Враг не захочет, чтобы его снабжение было прервано.

— Боюсь, что нет, — с сожалением ответил Янош. Он посмотрел в сторону Бликса. — Но давайте спросим майора Меча.

«Сначала ещё нужно взять город!» — угрюмо подумал Бликс. Он расправил плечи и оставил эту мысль при себе.

— Нет, если со стороны врага будет мощное наступление. Храмовый участок — возможно, но нас слишком мало, чтобы укрепить валы. И даже храм мы сможем защищать только до тех пор, пока враг не измотает нас. А это не займёт много времени. Мы всего лишь одна рота… Чтобы победить врага, нужен легион.

— Значит, после восстания нам снова придётся отдать город врагу, — удрученно промолвил глава, обменявшись взглядом со своими сыновьями. — Мы знаем, насколько серьёзен враг в своих угрозах. Десять наших, если убьём одного из них. Там почти пятьсот солдат… Если вы выиграете битву, сэр майор Меча, и убьете их всех, врагу, чтобы собрать плату за кровь, придётся казнить даже собак для достижения пяти тысяч.

— В этом даже не будет необходимости, — с горечью заметил младший сын. — Успешным будет восстание или нет, они пригрозили разрушить город, если хоть один осмелится взбунтоваться. Они так и сделают, в этом нет сомнений. Все здесь знают, какая судьба постигла Келар. Похоже, они хотят увидеть нашу смерть.

На долгое мгновение все потеряли дар речи. Первой заговорила Лиандра.

— А если, если мы всё-таки пойдём на этот шаг, — начала она, тяжело сглатывая, так как её голос грозил сорваться. — Найдутся ли те, кто нас поддержит?

— Да. Некоторые. Кто потерял так много, что их собственные жизни больше не имеют для них значения, — мрачно ответил сэр Терфил. — Но мы все хотим жить, и в Лассандааре заключили соглашение с чёрным легионом. Мы сидим там тихо в надежде, что другие освободят нас. Они скорее обратятся против вас, чем позволят этой судьбе свершиться. Если хотите помощи от горожан… — Он закрыл глаза, словно не мог смириться с этой мыслью, а когда продолжил, его голос был едва слышен. — Тогда, Ваше Величество, вам придется солгать им.

Глава 21. Свет и тень

— Ты ведь разыгрываешь меня, верно? — недоверчиво спросил Ласка. Марла просто продолжала на него смотреть. «Нет, она серьезно!» — подумал он и про себя выругался. — Что это значит? — спросил он хриплым голосом. — Он появился перед тобой и сказал: иди к Ласке, сведи его с ума, а потом заставь довериться тебе?

— Я свожу тебя с ума, мой Ласка? — спросила она с тонкой улыбкой.

— Это фигура речи, — запротестовал вор, снова проводя рукой по волосам. — Отвечай на мой вопрос!

— Он явился мне в видении и показал, что будет: человек лежал на алтаре, истекая кровавой пеной, и я увидела, как ты вручаешь ему душу, которая была украдена у кого-то другого.

— Точно, — засмеялся Ласка. — Я делаю это каждый день. Ещё прежде, чем позавтракаю. И раз уж мы заговорили о завтраке, время для него как раз подходящее! — Он указал на дверь. — Так что тебе лучше немедленно уйти.

— Было ещё и второе видение, — сообщила Марла, не двигаясь с места. — Слуга Сольтара лежал в своей крови, беспомощно глядя на то, как мрачная тень вонзает меч его господина в грудь белокурой женщины с серебряным венцом, на котором завяли розы. Пришла чёрная кошка и набросилась на злодея, разорвав его тёмными когтями, но было слишком поздно, потому что в углу уже лежала увядшая роза. — Она слегка улыбнулась. — Теперь ты готов выслушать меня?

Ласка про себя выругался.

— И при чем тут я? — упрекнул он её. Он догадался, кто был священником, и кто белокурой женщиной. А вот насчёт кошки ничего не приходило на ум. Но…

— Пока ни причём, — ответила Марла. — Душа будет принесена в жертву, но священник выживет и вернёт меч своего господина в храм. Злодей будет убит. Но сэра с белокурыми волосами тоже погибнет. Это произойдёт, ибо такова её судьба, предначертанная тремя.

— Значит, Герлон в самом деле сможет вернуть меч, — тихо промолвил Ласка. Он вспомнил отчаяние маэстры, когда она стучала кулаками по телу своего мёртвого возлюбленного. И то, как она гордо вздёрнула подбородок, прежде чем выбежать из молитвенной комнаты.

— Да, — подтвердила Марла. — Человек в доме Сольтара снова оживёт и поднимет свой меч. Начнётся такая война, какой еще не видел этот мир! Но он также потеряет свет, который мог бы указать ему верный путь.

— Значит ей так предначертано? — подавленно спросил Ласка. По какой-то причине он больше не сомневался в словах Марлы.

— Другие боги считают, что выбрать следует именно этот путь, — кивнула она, пожав плечами. — Её смерть наполнит гневом ангела Сольтара, и он с силой и мрачной решимостью обрушит суд богов на врага, не проявляя милосердия. — Она вздохнула. — Возможно, есть необходимость, чтобы всё происходило именно так. Кто я такая, чтобы понимать замыслы богов? Но мой господин говорит, что есть и другой путь, которой троица не хочет принимать в расчёт. Потому что есть и другие, кто в этой битве может встать на их сторону. Вот только троица боится их, поскольку они уменьшат их силу.

Ласка потёр переносицу, чтобы прогнать назревающую головную боль.

— Да кого ещё может бояться троица, если не этого мёртвого бога?

— Ласка, подумай, — воскликнула она, наклоняясь вперёд, чтобы лучше видеть его глаза. — Кого боятся боги?

Ему мало что приходило на ум.

— Других богов?

— Именно.

— Но каких? — бестолково спросил Ласка. — Кто бы это мог быть? Осталась лишь Марендил, Владычица морей, но у неё мало общего с троицей, и они не враждуют!

— А как же Мама Маэрбеллина? — спросила Марла.

— Почему боги должны бояться Маму? Она велела мне пойти к брату Джону и передать ему послание! Это же всё, что она сделала, да и брат Джон ни капли не выглядел обеспокоенным!

— А из-за чего ему беспокоиться? Поскольку ты действительно прав, Ласка. Она сделала не так много. За все годы, что она здесь, она заботилась только о детях гавани. Кроме одного раза. Когда выбрала того, кто станет её священником.

— Ты имеешь в виду меня? — Ласка просто ошеломлённо смотрел на неё. — Ты же меня знаешь! Кто-то вроде меня не предназначен для священства! — Он больше не смог удержаться на стуле, вскочил и шагнул к окну, чтобы посмотреть на гавань. Один из новых, больших кораблей выводили из канала верфи охотничьи лодки, и после вчерашнего дождя всё выглядело свежевымытым. Он оглянулся на Марлу, которая по-прежнему спокойно и тихо сидела. — Ты, должно быть, ошиблась!

— Но ты знаешь, что она богиня? — спросила она.

— Она говорила что-то в этом роде. Я не воспринял это всерьез. Кроме того, кем она может быть? Я никогда не слышала о ней раньше!

— Потому что знаешь имена всех богов? — насмешливо спросила Марла. — Значит, этого не может быть? Прекрасная логика. Жаль только, что она споткнулась на первом же шаге.

— Но боги не разгуливают просто так по улицам! — запротестовал Ласка.

— И откуда ты это знаешь? — насмешливо спросила Марла. — Ты знаешь хоть одну причину, почему они не могут? Они же боги!

— Но Мама…

— Ты заметил, что она отличается от других? — немного язвительно спросила Марла.

— Да, заметил, — признался Ласка, снова взъерошивая свои волосы. — Но даже если бы она была богиней, разве я не должен верить в неё, чтобы быть её священником?

Марла кивнула.

— Да. Так и есть. Это первый шаг. И если теперь скажешь, что это не так, я уйду, будучи уверенной, что мой бог ошибается на твой счёт. — Она насмешливо улыбнулась. — Итак, Ласка, скажи мне, что ты не веришь в неё, и тут же избавишься от меня.

— Я не верю, что она богиня, — непоколебимо ответил Ласка. — Это была просто её шутка. Трюк.

Марла молча смотрела на него мгновение, затем подобрала юбки и встала.

— Свобода воли, — прошептала она, повернулась и пошла к двери. Там она отодвинула засов, отчего зазвенел маленький колокольчик. Ласка кое-что вспомнил, размытое воспоминание, словно из сна.

— Подожди, — тихо попросил он.

Она замерла и вопросительно посмотрела на него.

— Вернись и сядь, — вздохнул он, снова проводя рукой по волосам. — Скажем так, я не уверен, — признался он. — Скажем, что это возможно, я верю в неё. Что тогда? Это само по себе не делает меня её священником, не так ли?

Марла старательно задвинула задвижку и коснулась маленького колокольчика, заставив его замолчать.

— Я ничего не говорила о том, что ты решил стать её священником. Я только упомянула, что она сама выбрала его. Тебя. Потому что ты прав, — добавила она, садясь обратно на стул и принимая ту же позу, что и раньше. — Ты не будешь её священником, пока сам не решишь стать им.

— Хорошо, — сказал Ласка, прекратив борьбу со своими волосами. Они так запутались, что он, должно быть, всю ночь ворочался во сне. Он подошёл к буфету и достал расчёску.

— Мне сделать это за тебя? — тихо спросила она, но Ласка покачал головой и начал расчёсывать волосы.

— Ну хорошо. Допустим она богиня. Почему троица должна бояться её?

— Потому что она древняя.

— И что?

— Посмотри, Ласка, — промолвила она, следя взглядом за каждым движением расчёски.

— Боги обретают свою силу благодаря вере в них. Но что произойдёт, если они потеряют своих верующих? Мир продолжает вращаться даже для богов. Что, если те, кто когда-то верил в них, исчезли, потеряны, завоеваны, соблазнены другими верованиями? Что тогда от них останется?

— Не так много, — ответил Ласка, отложил расчёску и заново завязал волосы. Он взял кубок и встав спиной к окну, окинул Марлу задумчивым взглядом. — Тогда они потеряют своё могущество. Это то, что случилось с Мамой?

Марла склонила голову.

— Возможно. Но что у неё осталось?

— Не знаю, а что?

— Знания, Ласка. Очень много информации было забыто, и только она одна ещё знает её. Подумай, некоторые боги исчезали потому, что сами того хотели. А что, если она снова появится, захочет собрать вокруг себя новых последователей, чтобы снова обрести могущество?

— Именно так поступает этот мёртвый бог, верно? — догадался Ласка. — Вот каким образом он хочет снова обрести силу!

— С ним всё немного иначе. Он мёртв. Он должен полностью воссоздать себя. Но да, Ласка. Именно этого хочет добиться Коларон Малорбиан, император-некромант: чтобы Омагор появился вновь и передал ему свою мантию.

— А Маэрбеллина? Я знаю, что она уважает троицу. Она не ведет здесь войну!

— Да. Кажется, она не ищет раздоров. Но боги ревниво следят друг за другом и не хотят быть приниженными. Они торгуются за каждую душу, которую могут получить. Они — наши боги и не терпят других рядом с собой. Но даже если Маэрбеллина уже не так могущественна, как прежде, она сохранила свою божественность. И то, что ты веришь в неё, уже говорит о том, что она приобрела здесь влияние, на которое другие боги смотрят с подозрением.

— Ты думаешь, что троица пойдёт против неё? — удивлённо спросил Ласка. — Я не могу себе этого представить!

Марла сдержанно рассмеялась.

— О Ласка, — ухмыльнулась она. — Даже у богов есть свои правила. Пока она их соблюдает, они должны позволить Маэрбеллине идти своим путём. Малорбиан — тот, кто нарушил правила, таким образом развязав битву богов. И это случилось не только что, Ласка, а давным-давно. — Она поправила свои юбки. — Мир стар, Ласка. В нём мало что нового. А некоторые вещи повторялись много раз. Это не первая война богов, и не последняя. Но на этот раз именно мы должны сражаться за наших богов. И здесь в игру вступает мой господин. Он видит всё в другом свете.

— И как?

— Есть и другие, кто когда-то сражался в похожей битве, которая сейчас предстоит нашим богам. Но троица хочет сражаться в одиночку. — Она в недоумении пожала плечами. — Возможно, потому что полагает, что другой помощи не требуется? Я не знаю. Только мой господин считает, что помочь могут и другие. Древние силы. Например, Маэрбеллина. Мой господин думает наперёд. Он хочет, чтобы эта тьма, которая является наследием Омагора, была уничтожена навсегда! Он говорит, что это и наша битва, и у нас, людей, должен быть выбор, кого звать на помощь, а кого нет.

— Ты думаешь, я поверю в это? — вскричал Ласка. — Твой господин — тот самый, кто наслал на нас проклятый дар! Это он разрешил осёдлывать души! И теперь ты говоришь, что он на нашей стороне? — Он с такой силой поставил кубок на стол, что остатки вина расплескались. — Я сражался с теми, кто служит ему, кто во имя его осёдлывает души! Я видел тени, Марла, те самые, которыми ты мне угрожала! Также я видел, как он забирает тех, кто принадлежит ему. Если спросишь меня, то я не вижу разницы между ним и этим мёртвым богом! И теперь я должен просто поверить, что он хочет для нас лучшего?

Марла на мгновение закрыла глаза, это была вся её реакция на его вспышку гнева.

— Нет, — после чего промолвила она. — Он хочет для нас не лучшего. Он хочет, чтобы мы сами решали, что для нас лучше! Проклятие, о котором ты говоришь — это дар. Ничем не отличающийся от твоего, который может укрыть тебя от ищущих глаз. Ты использовал его, чтобы спрятаться от стражников, когда воровал. А однажды зарезал кого-то из тени, потому что он желал Дезине зла. Однажды, чтобы подглядывать за мной, пока я принимала ванную. — Она немного печально улыбнулась. — Я не буду спорить, хорошо это было или плохо, но то, что ты сам выбрал, как использовать дар богов, не изменить. Она посмотрела ему прямо в глаза. — Так и с этим даром, который мой господин дал человеку. Будет ли он проклятием или подарком, зависит от того, кто его использует. Так и со мной. — Она сглотнула. — Ласка, — тихо произнесла она. — Я тоже обладаю этим даром. И я оседлала тебя.

— Как это? — испуганно спросил он.

— Твой сон.

— Ты мне снилась… — прошептал он, чувствуя, как нарастает страх.

— Это был не сон, — нерешительно призналась она. — Я хотела… забудь, что я хотела! Это было неправильно с моей стороны, и у тебя есть все основания сердиться, но скажи, я причинила тебе вред?

— Что… что ты сделала? — спросил он так тихо, что она едва его расслышала. Его руки сжались в кулаки, и теперь настала очередь Марлы почувствовать страх. Она никогда не видела его таким разъярённым. И хотя в прошлом это нередко было её целью, сейчас ситуация была совсем другой.

Он был мужчиной, уже не мальчиком, и в его глазах она увидела свою смерть. Она тяжело сглотнула, но осталась сидеть на месте, не убежала, даже руки спокойно держала на коленях.

— Я заставила тебя забыть, что ты ненавидишь меня, — ответила она хриплым голосом. — Только на короткое время… ты не знал, и для тебя это было всего лишь сном, в конце концов. Но для меня — освобождением. Всё остальное я оставила нетронутым… и этот сон ты тоже скоро забудешь! — Она умоляюще посмотрела на него. — Клянусь тебе, я не тронула твою душу!

«Нет, тронула», — с горечью подумал Ласка. Только не так, как ты думаешь. Он смотрел на неё и почти увидел, как вскакивает на ноги, чтобы задушить её. Выдавить из неё жизнь за то, что она сделала! Она не стала бы сопротивляться. Просто смотрела на него глазами, которые он никогда не забудет! Он почти позволил этому случиться, но потом вздохнул и покачал головой.

Он должен был бы чувствовать себя использованным и запятнанным, но от сна осталось не так много воспоминаний, только то, что всегда пугало его в ней: её готовность без ограничений отдать всё, чего он от неё желал. А учитывая, как испуганно она выглядела сейчас, это было почти доказательством того, что она не сделала больше вышеупомянутого, иначе она бы легко узнала его секрет.

— Что ж, хорошо, — хрипло промолвил он. — Мою душу ты не похитила. Но это не значит, что я могу простить тебя.

— Я знаю это, Ласка, — тихо сказала она.

Он схватил кубок, увидел, что тот пуст, и наполнил его. Так вот почему бутылка была открыта? Он открыл её во сне? Для неё? Он отогнал эту мысль.

Ласка попытался вернуть себе внутреннее спокойствие, но это было не так просто.

— Ради чего ты на самом деле всё это затеяла? — с горечью спросил он, когда ему показалось, что он добился успеха. — Что означают все эти истории о богах, то видение, в котором умерла маэстра, какое отношение это имеет ко мне? Ты же сказала, что это её предначертанная судьба.

— Так ты знаешь, кто она? — спросила она.

— Да. Говори уже, какое отношение это имеет ко мне? Если умереть — это её судьба?

— Такая участь постигает всех нас. Даже богов. Только одних раньше, чем других. Ласка, — настойчиво промолвила она, — это судьба, которая исполнится! Но она может быть и другой. Той, которой троица хочет её лишить! Они считают, что она уже выполнила своё предназначение и не позволят, чтобы перед ней открылось другое. Мой господин возмущён именно этим!

— Почему? — непонятливо спросил Ласка.

— Потому что у неё есть и другая судьба! Там, где она останется живой! Когда-то кое-кто упорно боролся за её душу и одержал победу над богами. Боги пообещали, что она будет жить. Теперь они говорят, что исполнили своё обещание, сдержали слово, и это правда. Но они могли бы сделать больше. Они могли бы позволить ей стать той, кем она должна быть.

— И кем же?

— Я не знаю, — ответила Марла. — Возможно, этого не знает даже мой господин. Он лишь говорит, что ей нужно предоставить возможность выяснить это.

— И как?

— Поскольку ты принадлежишь Маэрбеллине, троица не имеет на тебя большого влияния, — объяснила она. — Поэтому и действовать ты можешь более свободно. Если ты будешь находится в том месте, где видение воплотиться в действительность, ты сможешь изменить результат. — Она вздохнула. — Это королева? Чужеземная маэстра, о которой я слышала? Та, что сейчас отправилась в Южнестранье, чтобы спасти свою королевскую власть?

На мгновение Ласка заколебался, затем кивнул. Вреда от этого всё равно не будет.

— Как думаешь, Ласка, что скажет Дезина, если узнает, что ты мог бы спасти эту маэстру, но даже не попытался?

— Это нечестно, — пожаловался он. — Не вмешивай сюда Дезину!

Марла рассмеялась.

— Не вмешивать Дезину едва ли возможно! Даже боги относятся к ней с осторожностью. Ну да ладно, Ласка. Тогда я задам тебе последний вопрос. — Ласка выжидающе посмотрел на неё. — Готов ли ты подчиниться воле троицы и позволить этой сэре умереть?

Ласка колебался. Егу мучила головная боль, мысли метались, в ушах стоял гул: пульсация, мешавшая думать. Казалось, мир замер в этот миг; сияние солнца, отбрасывающего его тень на пол, было таким ярким, что причиняло боль, а тень такой тёмной, словно это была глубочайшая пропасть.

— Нет, — решил он и как будто что-то оборвалось. Свет и тень сплелись воедино, и всё стало как прежде. Вот только что-то изменилось.

Марла встала и медленно подошла к нему. Пока он смотрел на неё пытливым взглядом, она встала на цыпочки и поцеловала его в щёку. Он позволил ей это сделать.

— Тогда увидимся сегодня в полночь в старой крепости над гаванью. Там, где ты так часто встречался с Дезиной.

Он лишь кивнул, совсем не удивляясь, что она об этом знает.

— Скажи, ты умеешь ездить верхом? — спросила она с улыбкой.

— Вряд ли. Что мне делать с этим навыком здесь? Пешком в Аскире добираешься обычно быстрее. А ты?

— Нет, — ответила она с ухмылкой. — Значит, будем учиться вместе.

Она подошла к двери и на мгновение обернулась. Звякнул колокольчик, и она ушла. Ласка вздохнул, поставил кубок на место, больше не став пить вино, и устало сел на кровать.

Он почувствовал что-то твёрдое и откинул одеяло. Там лежал другой кубок, пара тому, из которого он пил. Если присмотреться, то на крае можно было увидеть следы хны от отпечатка её губ.

Глава 22. Дерево из плоти

— И что теперь? — спросила Анлинн. Очевидно, слова главы сильно задели королеву и после этого она закончила встречу. Теперь стоя немного в стороне перед хижиной, которую подготовили для неё, она совещалась с Яношем и Зиглиндой. Если она пожелает, чтобы его рота напала на город, то сообщит ему.

Для них освободили только две хижины: одну для королевы, другую для Яноша и Зиглинды, остальные расположились там, где захотели.

Бликс и лисица решили разбить лагерь у подножия одного из деревьев за пределами поселения, и теперь она помогала ему скреплять полотнища палатки из его рюкзака. Давненько ему не приходилось сооружать такую палатку, и это оказалось труднее, чем он помнил. Теперь они почти закончили. Бликс отступил назад, чтобы посмотреть на их работу. Гренски лишь посмеялась бы над ним, настолько кривой и однобокой она получилась, но на эту ночь сойдёт.

— Не знаю, — ответил он на вопрос разведчицы, которая как раз осторожно расчищала руками лесную почву перед палаткой. Несколько беженцев принесли им немного сухих дров, которые они собрали, но в то же время предупредили, чтобы костер не касался живого дерева. — Не вижу, чтобы у неё был другой выбор, — тихо продолжил майор Меча, следя глазами за грациозными движениями разведчицы. — Насколько я знаю, мы потеряем столицу, если Лиандра не доберется до неё. Там кто-то должен взять на себя руководство, кто-то, кто смог бы вселить в людей надежду. Кроме того, последние слухи говорят о том, что есть и другие, желающие добраться до её короны. Чтобы потом заключить мир с Талаком.

— Не сомневаюсь в этом, — тихо промолвила Анлинн. — Мой отец был в столице много лет назад. Он говорил, что политика там воняет хуже, чем городские каналы. Только Элеонора удерживала их всех вместе. Хоть она и была парализована до шеи, от неё мало что ускользало, и она быстро и решительно действовала, когда узнавала об интригах. — Она вздохнула: — Я всё ещё не могу поверить, что её больше нет. Знаешь, поговаривают, что она совсем не умерла? Враги хотели сжечь её на костре, но она призвала к себе белое пламя Борона и покарала тех, кто покусился на неё! От неё не осталось даже пепла! Один из беженцев, живущий здесь, утверждает, что она явилась ему, снова молодая и сильная, а не изможденная и больная. Он говорит, что она показала ему дорогу в этот лес во мраке ночи.

— Прекрасная мысль, — заметил Бликс, доставая своё огниво, чтобы передать ей. — С помощью этой пружины кремень скребёт о кресало, — объяснил он, — достаточно искры, чтобы поджечь сухой мох.

Она посмотрела на него и рассмеялась.

— Я знаю, что такое огниво, — ухмыльнулась она, — Мы здесь не такие отсталые, как ты думаешь.

И в самом деле ей с первой попытки удалось разжечь огонь. Она повесила маленький чайник на нависающую над костром вилообразную ветку и добавила в воду чайные листья.

Тем временем наступила ночь. Верхушки деревьев над ними были едва различимы, было темно и спокойно.

— Все здесь думают, будто знают, что ты несешь в себе проклятье, — тихо сказал он. Именно по это причине они разбили лагерь так далеко от убежища. — Почему?

— Это мой долг — предупредить всех, — объяснила она тихим голосом. — Такой была сделка, которую я заключила, чтобы выжить.

«Значит, они не такие уж разные», — мрачно подумал Бликс. Над ней тоже весит дамоклов меч, только она в этом не виновата.

— Это был бы трудный обмен, — продолжила она прежний разговор. — Маленький город на большой. И если бы этот выбор не затрагивал нас самих, думаю, большинство было бы готово считать его верным. Только легче, когда умирают другие, а не мы сами. Возможно, именно такое решение она и должна принять.

— Она его не примет, — твёрдо сказал Бликс, снова увидев её стоящей в той молитвенной комнате. — Она не сможет. Мы должны найти другой путь.

— Я могу попробовать пробраться туда, — робко предложила она.

— И что потом? Что будешь делать? Туда нужно попасть ей, а не тебе.

— Ты прав, — вздохнула она, — полагаю, Янош скорее пошлёт шпионить за городом Одгара. Он не будет так выделяться.

— Кого? — спросил Бликс.

— Человека, которого легко забыть, — улыбнулась она.

Он уже собирался спросить, кого она имеет ввиду, когда рядом сломалась ветка. Оба посмотрели в ту сторону и увидели капитана Яноша с узлом в руке. «Для такого крупного человека капитан двигался на удивление тихо», — подумал Бликс. Он не удивился бы, если бы тот специально наступил на ветку.

— Да благословят вас боги, — поприветствовал Янош, выходя на свет небольшого костра. Он окинул их обоих внимательным взглядом, затем слегка покачал головой. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Анлинн, — наконец промолвил он. — Если он подцепит проклятье, нам придется его убить.

— Этого не случится, капитан, — спокойно сказала Анлинн, и её взгляд остановил майора Меча от протестов. — Мы просто разбили лагерь вместе, ничего больше.

Янош кивнул.

— Вы оба достаточно взрослые, — решил он.

— Верно, — согласилась разведчица. — Что у вас там? — спросила она, кивнув в сторону узла, который капитан держал в руках.

— Для него, — сказал Янош, бросая узел на землю перед Бликсом. Ткань распахнулась, и из неё выпал наплечник, который остался лежать перед майором Меча. Он был сделан из нескольких слоев выделанной кожи, аккуратно склеенных между собой, но уже сильно поцарапанный и изношенной. — С его доспехами он мог бы с таким же успехом размахивать флагом и петь императорский марш.

— А что в этом плохого? — упрямо спросил Бликс. — Именно так мы и выходим на поле битвы.

— А ещё лучше с бунчуками и марширующим оркестром, да? — рассмеялся Янош. — Я могу себе это представить! Но не завтра и не здесь. Не тогда, когда нужно держаться в тени! Это лучшие части доспехов вашего размера, которые я смог найти. Немного поношенные, я признаю, но всё ещё в хорошем состоянии и хорошо починенные. А главное, в них вы не будете выглядеть, как на параде! Кроме того, так вы будете быстрее, если нужно будет бежать.

— У меня нет привычки бегать, — возвышенно ответил майор Меча.

— Уверен, что нет, — мрачно кивнул Янош. — С такой грудой железа на теле я бы тоже только переваливался, как смертельно раненная утка! Вы наденете эти доспехи, или останетесь здесь, в лагере, когда мы завтра отправимся в путь! Если они не подойдут, сделайте так, чтобы подошли. Но утром я не хочу видеть на вас никакой стали, кроме меча! — И, повернувшись к Анлинн: — Тоже будь готова, ты нам понадобишься.

Бликс неохотно кивнул. Он понимал, для чего это, хоть ему и не нравилось.

— Значит, мы не собираемся ехать в город, — констатировал он. — Тогда какой у нас теперь план? — С запозданием он указал на корень дерева рядом с собой. — Присядьте, капитан. Видя, что вы стоите, мне как-то не по себе.

Капитан сделал, как ему было велено, и вытянул свои длинные ноги. Разведчица разлила чай и ему тоже протянула жестяную кружку. И только теперь, когда капитан потянулся за ней, Бликс заметил, что у него не хватает пальца.

— Спасибо, Анлинн, — вежливо поблагодарил Янош, широко улыбаясь. — Обещаю не говорить Зиглинде, что твой чай на вкус не хуже её.

— Слабая похвала, — усмехнулась лисица. — Но каков теперь план?

— Мы хватаемся за соломинку, — дал знать капитан и сделал глоток. — Один из беженцев напомнил Зиглинде старую легенду. Недалеко отсюда есть болото. Не менее заколдованное, чем этот лес, но не такое дружелюбное. Там живет старая Энка. Ведьма, как говорят, которой веками пугали детей. Если она существовала, и действительно живёт там. Крестьянин клянётся, что так и есть.

— Ведьма? — недоверчиво спросил Бликс. — Маэстра?

— Нет. Ведьма. Старая, толстая, морщинистая, покрытая бородавками и такая уродливая, что сам Безымянный не принял бы её! — Янош указал кружкой на котелок. — Она варит летучих мышей в таких котлах, добавляет вороний помет, и если дать это варево кому-нибудь выпить, он тебя полюбит. Вот такая она якобы ведьма.

— И что нам от неё нужно, — непонимающе спросил Бликс. — Как такая может нам помочь? Если она вообще существует!

— Мы же спрашивали, не знает ли кто-нибудь легенду о волчьем храме. Один из крестьян вспомнил старую Энку и балладу о ней. Зиглинде теперь кажется, что она тоже её слышала, просто забыла. В известной ей балладе лихой странник проводит ночь с прекрасной женщиной. Но обнаруживает, что это старая карга, и соблазняет её на пари, которое спасет его жизнь и душу, если он выиграет. Они играют, и он выигрывает. — Янош подмигнул им. — Конечно, это не полное содержание баллады, которая до этого момента довольно неприличная. Суть в том, что, разгневавшись, она с помощью заклинания отсылает его в одно место. Если быть точным, она бросает его в подземное озеро, где он чуть не тонет, а также вынужден противостоять чудовищу.

— И что дальше?

— В балладе рассказывается, что под водой озера герой увидел дверь из камня с вырезанным на ней волком. Она светилась тёмным светом. — Янош пожал плечами. — Зиглинда — бард, поэтому неудивительно, что она считает, что в этой истории есть доля правды. План такой: мы встретимся с этой ведьмой, и она с помощью своей магии отправляет нас в то место.

— И это наш план? — недоверчиво спросил Бликс.

— Да, наш план, — подтвердил Янош, допил свою чашку и встал. — Тогда до завтра, — кивнул он им и направился обратно.

— Доброе утро, — зевнул капитан, бросив на майора Меча усталый взгляд. — По крайней мере, теперь вы выглядите как ветеран, а не как новобранец в новеньких доспехах!

— Большое спасибо, — резко ответил Бликс. — Рад, что вам нравится.

— А ведь он прав, — ухмыльнулась лисица, протягивая ему кружку чая с огня. Завтрака, видимо, не будет, времени хватало только на одну кружку. Там позади седой мужчина, имя которого Бликс уже снова забыл, подвёл лошадей, пока девушка-бард помогала Лиандре надевать доспехи. Откуда-то появилась Зокора, он видел её впервые с тех пор, как они добрались до убежища. Она кивнула им, но выглядела в это утро ещё более замкнутой, чем обычно. — Ты выглядишь в них так, будто на твоём счету уже двадцать войн, — продолжила Анлинн, широко улыбаясь. — Если ты не будешь осторожен, Янош ещё сделает тебя одним из нас.

«Это было бы не самое худшее», — меланхолично подумал Бликс. Здесь не было и следа того порядка, к которому он привык в легионе, и всё же казалось, что каждый точно знает, что делать. Он бросил взгляд в сторону королевы, проверявшей седло, их глаза встретились. Она одарила его странной застенчивой улыбкой. Она была полуэльфом, поэтому её внешность была обманчива, но в этот момент она показалась ему едва ли старше двадцати. Подошёл Герлон, он тоже выглядел усталым и потрёпанным. Неудивительно, ведь под густыми кронами деревьев о приближении утра можно было только догадываться, а его старый друг ещё провёл полуночную мессу для беженцев и заботился о спасении их душ. Бликс сомневался, что ему удалось выспаться.

— Что ты думаешь об этой идее с ведьмой? — тихо спросил Герлон, благодарно кивнув седому человеку, когда тот передал ему поводья.

— Мне всё это не нравится, — прямо признался Бликс. — Но я тут не решаю. И кто знает, может быть, это правильный путь.

— Колдовство — это то, чего мой бог не потерпит, — сказал ему Герлон, когда они шли за Анлинн, ведя своих лошадей под уздцы. Анлинн должна была вывести их из леса. — Их магия хищническая, они берут силу из жизни вокруг. Из животных, птиц, даже из кустарников или деревьев, которые после этого завянут. Это тёмная форма силы, похожая на кровавую магию, которую когда-то использовали тёмные эльфы. Если мы будем использовать их магию в своих целях, это не встретит моего одобрения!

— Пока дело ещё до этого не дошло, — успокоил Бликс. — Возможно, это тупик, и ещё не факт, что эта старая ведьма действительно существует. Если она та, о ком говорится в балладе, то ей должно быть сотни лет.

— Что вполне возможно, если использовать тёмные силы, — хрипло сказал Герлон. — Мой долг — осудить её перед Сольтаром и настоять на том, чтобы она была убита.

Бликс посмотрел на своего старого друга с некоторым удивлением. Раньше он не был таким воинственным.

— Если она наносит вред только животным, тогда это не так уж и ужасно, — шёпотом произнёс майор. Анлинн обладала острым слухом, да и от Зокоры трудно было что-то утаить, но другие не должны услышать. — До сих пор я не видел, чтобы ты отказывался от жареного кролика, в чём же разница?

— Боги распорядились так, что мы можем есть животных. Но она не получила дар магии, она крадёт его. Колдовство — это кража. У всего сущего, и оно развращает душу! Ты не найдешь ни одной, которая не служила бы Безымянному. Разве ты не слышал? Она заманивает странников в свою ловушку и пожирает их!

— Янош не упоминал об этом.

— Упоминал. Только не так явно. В балладе говорится, что странник смог спастись от неё только благодаря пари!

— Пусть будет так, — сурово сказал Бликс. — Она всё равно меньшее зло, чем передача целого города врагу!

Герлон посмотрел на своего старого друга почти испуганно.

— Боги указывают нам путь, по которому мы должны идти. Если мы отклонимся от него, будут последствия!

— Ну хорошо, — раздражённо промолвил Бликс. Возможно, это было связано с тем, что он не выспался. — Чего ты хочешь? Увидеть ведьму мертвой? И что потом? Может быть, это единственный способ найти храм, и мы потеряем столицу, а вместе с ней и Южнестранье? Ты этого хочешь? Или нам принести в жертву Лассандаар только чтобы она умерла? — У него возникло желание схватить друга за шиворот и встряхнуть его. — Королева владеет освящённым Бороном мечом! Неужели ты думаешь, что она не сможет принять верное решение?

— Да она уже приняла решение! Иначе мы не направлялись бы к этой старой карге! Она готова заключить сделку с Безымянным, а это может закончиться весьма скверно!

— Герлон, — настойчиво сказал Бликс. — Что с тобой? Разве ты не тот, кто легко почти всё прощаешь? У кого всегда наготове доброе слово и кто проповедует милосердие?

— Мой бог воинственен к тем, кто действует против него, — холодно ответил Герлон. — Как его священник, я обязан следовать его воле.

— Ради богов, Герлон! — выругался Бликс. — Неужели ты в самом деле думаешь, что он захочет увидеть смерть многих людей, вместо того чтобы позволить жить одному? Есть же ещё меньшее из двух зол. Ты должен быть в состоянии увидеть это! Боги, мы ещё даже не доехали до ведьмы, а ты уже хочешь видеть её мёртвой? — бушевал он. — Подожди и посмотри, что мы найдем. Потом будешь решать, но не зацикливайся уже сейчас!

— Ты не понимаешь, — отозвался Герлон, останавливаясь. — Иди вперёд, — холодно сказал он, когда майор Меча вопросительно посмотрел на него. — У меня больше нет желания спорить с тобой о моих обязанностях.

Бликс на мгновение замешкался, затем мрачно кивнул и повёл свою лошадь дальше. С него действительно было достаточно. «Боги», — сердито подумал он. «Он солдат, почему должен беспокоиться ещё и о таких вещах!»

Анлинн оглянулась на него, и он поспешил за ней. Должно быть, она всё слышала, но ничего ему не сказала. Он снова увидел неподалёку оленя, но на этот раз его вид не обрадовал его. Сейчас чудеса этого леса ускользали от него. «Что за упрямец», — возмущенно подумал он. «Как будто у нас мало других забот!»

То, что это действительно было так, стало очевидно, когда они достигли опушки леса. Там их ждал старый охотник, которому Янош поручил этой ночью присматривать за дорогой. Хотя капитан тоже верил, что лес защитит их, но хотел быть уверенным.

Ночь прошла спокойно, но утром охотник услышал ржание лошади и пошёл на звук. То, что он обнаружил, так потрясло его, что даже сейчас он едва мог вымолвить слово. От него они смогли узнать лишь то, что недалеко отсюда, по дороге на северо-восток, находилось что-то, что наполнило его глубоким ужасом, которого он никогда раньше не испытывал. Не успел старик рассказать это, как поспешил прочь и сбежал назад в лагерь так быстро, как только мог.

Янош обменялся взглядом с Лиандрой, которая почти незаметно кивнула.

— Хорошо, — покорно сказал он. — Давайте посмотрим, что так напугало старика. — Он посмотрел вдоль пустынной дороги, затем назад, в сторону Лассандаара. — Это недалеко и совсем небольшой крюк. Если повезёт, мы не встретим вражеских патрулей. Все они — ленивые собаки, и для них ещё слишком рано!

Однако в этом он ошибся, хотя всё было совсем не так, как можно было бы подумать. Поскольку менее чем в четырёхстах шагах вверх по дороге они обнаружили патруль. Или то, что от него осталось.

По правую сторону от дороги выросло дерево с чёрной маслянистой корой и корнями, которые пробивали землю, словно щупальцы. Там, где они уходили под землю, она была отмечена тёмными линиями, здоровая зелень леса отступила от них. Хуже было смотреть на ствол и ветви, которые извивались и раскачивались, сросшись вместе с телами несчастных. Трудно было разобрать, где начиналась чёрная кора и заканчивалась плоть: тут дребезжали листья с острыми краями, там чёрная кровь пульсировала и капала на землю, уничтожая живую зелень.

Один из солдат Талака пострадал больше всех: хотя из его груди росла ветка, а руки стали сучьями, один глаз шевелился, а из затвердевшего деревянного рта доносились булькающие звуки. Одна нога, почти не тронутая проклятьем, всё ещё дергалась, в то время как другая была вплетена в ствол телесного дерева.

Лошади испуганно шарахнулись и не хотели приближаться. Невзрачный человек молча взял поводья, а остальные сошли с коней и неохотно подошли ближе.

Особенно Герлон не мог поверить тому, что видели его глаза. Увидев это зрелище, он заплакал, а его губы беззвучно зашевелились в молитве. Затем, когда сросшийся с деревом мужчина снова забулькал, это было слишком для молодого священника, он закатил глаза, с его губ сорвался вздох и он начал падать. Бликс быстро подхватил своего старого друга.

Лиандра тоже не смогла вынести это зрелище, она отвернулась, и её вырвало на опушке леса. Даже Бликс, который до сих пор думал, что видел уже всё, боролся с тошнотой. Зиглинда протянула королеве бурдюк с водой, чтобы та могла прополоскать рот. И, в конце концов, не смотря на всё это, именно она, королева, заговорила первая.

— Боги, — прошептала она, дрожащими пальцами доставая меч. — Что это за проклятье?

Янош только покачал головой, казалось, он тоже потерял дар речи.

— Вон там, — выдавила лисица, указывая кончиком меча на край леса, где были следы. Среди пышной зелени, характерной для этого леса, тропинка из засохших растений вела вглубь, а дальше стояло дерево, потрескавшееся, тощее и иссохшее, словно оно десятилетиями бедствовало в пустыне, на его ветвях не было листьев, они устилали землю вокруг, коричневые и засохшие. — Посмотри сюда, — сказала она Бликсу, снова указывая на этот нечестивый след. — Что ты видишь?

— Засохшую траву? — с трудом ответил Бликс, потому что содержимое желудка всё ещё поднималось вверх.

— А чего не видишь?

Он лишь бестолково посмотрел на неё. Думать было сложно, хоть он и отвёл взгляд от этого тёмного дерева, оно всё ещё стояло перед глазами.

— Трава мёртвая, засохшая, — объяснила она, — но она не cломана и не потоптана. Кто бы её не испортил, он сделал это не прикасаясь к ней. А эти отпечатки… — Она поставила свою стройную стопу рядом со следом, стараясь не касаться его. Даже в кожаном сапоге её стопа была едва ли больше отпечатка. Затем они оба посмотрели на Зокору, которая стояла в стороне и с безучастным лицом смотрела на дерево. Кроме Анлинн, только у неё были такие маленькие ступни.

Тем временем Лиандра подошла ближе к дереву и теперь держала Каменное Сердце обоими руками.

— Скажи солдат, прежде чем я избавлю тебя от страданий, не мог бы ты рассказать нам, что здесь произошло? — тихо спросила она.

То, что несчастный был одет в чёрный цвет врага, сейчас не имело никакого значения; это шло глубже, чем цвет и тип доспехов. Из деревянного рта доносились лишь едва разборчивые звуки. Лиандра подошла ещё ближе, но всё равно не смогла разобрать ни слова.

— Он говорит, что это случилось вчера, ближе к вечеру, — заговорила Зокора глухим голосом. — Он и его товарищи ехали в дозор… — Нога дернулась, и изо рта снова раздалось бульканье. — И тут они увидели старую каргу, сидящую на обочине дороги. Она хотела съесть яблоко, такое красивое, что оно понравилось командиру патруля, и он потребовал его. Отобрав его у старухи и оттолкнув её, он откусил кусок, и тогда из него так быстро выросло дерево, что и этот человек и другие из патруля не успели уклониться, ветки сорвав их с лошадей, срослись вместе с ними. С тех пор он висит там, и теперь готов присягнуть любому богу, лишь бы только освободить свою душу от этой участи.

— Старую каргу? — простонал лежащий на земле Герлон. Священник опирался на одну руку и лихорадочными глазами смотрел на дерево из плоти. — Должно быть, это ведьма! — Он обессилено упал назад, а его руки судорожно нащупали символ Сольтара, который он носил на серебряной цепочке под рясой.

Лиандра ничего не сказала, только кивнула и крепче сжала рукоять меча, после чего с мрачным выражением лица широко размахнулась и со всей силы нанесла удар.

Бледное сверкающее, освященное богом лезвие разрезало плоть и чёрное дерево, как коса траву. Издав последний стон, солдат лишился жизни, вокруг него закружились тени. Он и останки его товарищей упали на землю, а дерево исчезло в дыме, словно его и не было. Только скрюченные, разорванные тела, развороченная земля и мёртвая трава теперь ещё свидетельствовали о случившемся здесь бедствии.

Тяжело дыша, королева стояла и смотрела на мёртвых, прежде чем с отвращением и мрачным лицом вытереть свой клинок о траву на краю леса, с которого капало что-то чёрное и маслянистое. Там, где масло коснулось травы, она сразу же засохла.

— Боги, — вздохнула она и осторожно вернула клинок в ножны. — Если бы это не были воины из Талака и если бы не свидетельство этого человека, я бы решила, что это дело рук некромантов и потеряла всякое мужество, ибо как человек может противостоять такому колдовству? Но теперь… — Она посмотрела в сторону Герлона, который стоял на коленях на земле с закрытыми глазами, воздев в молитве символ своего бога. — Кто под взглядом богов ещё осмеливается вызывать такую напасть!

— Это была Дорин, — глухо сообщила Зокора. — Она — заклинательница, поэтому знает древние формы заклинаний. Как это… так мы в старые времена обозначали границы нашего королевства против людей.

— Заклинательница? — ошеломлённо спросила Лиандра, в то время как остальные уставились на неё в недоумении, Герлон тоже перестал молиться и недоверчиво посмотрел на неё. — Ты уверена?

— Иначе я говорила бы об этом? — спросила Зокора.

— Но почему?

— Потому что может? — Глаза Зокоры горели красным огнём. — Мы лишь терпим вас, людей, на нашей земле. Если она решила больше не терпеть их здесь, а использовать, установив предупреждающий знак, то по нашему закону она имела на это право. Более того, я уверена, что Дорин даже сможет найти аргумент, который обязывал её действовать подобным образом. — Она на мгновение замолчала. — На самом же деле, это потому, что она находит удовольствие в страданиях людей. У неё самый большой расход рабов, и даже большинство моих сестёр испытывают отвращение к её удовольствиям. Поскольку её действия служат не цели, которая должна принести пользу всем нам, а лишь удовлетворению её собственной страсти.

— Вы тоже смогли бы совершить такое мерзкое злодейство? — выдавил Герлон.

Тёмная эльфийка посмотрела в его сторону и кивнула с безучастным лицом.

— Если бы я владела необходимой магией, конечно, — ответила она, как будто речь шла о приготовлении чашки чая. — Если это принесёт пользу, послужит достижению цели или потребуется для дела. Но чтобы получать от этого удовлетворение и удовольствие? Никогда. Уверяю тебя, слуга Сольтара, что и моя богиня не радуется таким действиям. Нет сомнений, что она не только не хочет их видеть, но и испытывает к ним отвращение. Искусство творить магию таким образом уходит корнями в глубокую древность, ещё до того, как милость Соланте вошла в наши сердца. Я думала, это искусство забыто. И творить такую магию вовсе не служение Соланте.

— Я думала, вы все верите в Соланта? — тихо спросила Зиглинда.

— Все ли люди верят в Троицу? Я верю в Соланте, и моя мать тоже. Большинство из нас верит, поскольку её свет надёжно защищал и направлял нас на протяжении тысячелетий. Но всегда найдутся те, кто ставит свои интересы выше общего блага. С нами дело обстоит не иначе, чем с вами.

— Значит ли это, что эта Дорин служит Омагору? — спросил Янош хриплым голосом. Это было впервые, когда он заговорил. Лицо высокого мужчины, который обычно казался таким бесстрашным, всё ещё было пепельного цвета, и он выглядел ужасно потерянным.

— Нет, — ответила Зокора, глядя туда, где земля всё ещё была взрыта. — Она служит только себе. Что в некотором смысле ещё хуже. Но остается тот факт, что она имела на это право по древнему закону.

— Вы ещё и защищаете её? — в ужасе спросил брат Герлон.

— Я не защищала, — холодно ответил Зокора. — Я сообщила вам о факте.

— Мы же не можем позволить ей жить, совершив такое кощунство! — умолял священник. Бликс посмотрел на него, нахмурив брови. Это был совсем не тот человек, которого он знал. Но прежде чем он успел что-то сказать, или даже понять, что хочет сказать, тёмная эльфийка продолжила.

— Не тебе, священник, судить нас, — холодно сообщила она ему.

— Вы хотите ей попустительствовать? — ошеломлённо спросил священник.

— Этого я тоже не говорила, — ответила Зокора. — Но думаю, что она ещё даст мне повод убить её. — Она снова положила руку на свой плоский живот. — Я даже в этом уверена.

Когда маленькая группа поехала дальше, настроение было подавленным и молчаливым. Даже хорошая погода и пение птиц не исправили ситуацию; каждому из них потребуется много времени, чтобы забыть эту мрачную картину. Зокора призвала лошадей вражеского патруля и освободила их от сёдел и уздечек, после чего они поспешили покинуть это место.

— Как ты смогла понять солдата? — тихо спросила Зиглинда у тёмной эльфийке, когда то место скрылось за поворотом.

— Богиня одарила меня милостью, или волшебством, если пожелаешь, понимать смысл того, что говорят люди, — объяснила Зокора. — Не имеет значения какой это язык или насколько он неразборчив.

— О, — сказала Зиглинда, и было видно, как пустились вскачь её мысли. — А ты можешь научить меня?

— Нет, — ответила Зокора. Зиглинда выглядела крайне разочарованной, и Зокора, казалось, почти улыбнулась. — Но я могу благословить тебя от имени Соланте этой милостью, — продолжила тёмная эльфийка. — Если ты того пожелаешь.