Роза Иллиана

— Катапульта на тридцать четыре, — передал он изменившиеся координаты. — Зверюга быстрее, чем я думал.

— Тридцать четыре, есть, — ответила Гренски.

— Они добрались до четырнадцатой зоны, — сказал Бликс, и штаб-сержант кивнула.

Тяжелые копыта боевой бестии теперь подбрасывали не только грязь и траву, но иногда и что-то сверкающее в лучах раннего солнца. То, что её не беспокоило, возымело немедленный эффект на лошадей, проволочные ежи впились в их копыта. Громко ржа, лошади повалились на землю.

— Катапульты готовы.

— Огонь! Зарядить и отдать приказ выбирать цель самим!

— Есть! — сказала Гренски, а Бликс выругался, когда оба копья не попали в бестию.

— Стрелки готовы.

— Два залпа по пятнадцатой, — сказал Бликс. Это была последняя зона, по которой можно было вести неприцельный огонь; он надеялся, что болты пролетят достаточно ровно. Так и случилось. Кавалерия словно налетела на невидимую стену. Падающие лошади, крики солдат, вылетающих из седел и приземляющихся на подмётные кара́кули… Пехота, атакующая вслед за лошадьми, тоже сбилась. Большинство всадников поняли опасность и попытались сдержать своих лошадей; сбоку один из них даже с криком упал вниз с крутого склона, хотя он был ещё не достаточно высок, чтобы нанести серьезный урон лошади и всаднику. Наступающие солдаты, которые теперь не могли идти вперед, пригнулись, ища укрытия за лошадьми и своими павшими товарищами.

— Стрелки цельтесь снова по четырнадцатой, — холодно приказал Бликс. Бестию не остановили никакие из их усилий: разъярённая, она решительно ринулась на первый клин имперских войск, подбросив в воздух пустые доспехи, как соломенные куклы. Прочные заостренные колья вонзались в брюхо зверя сломались, но это не останавливало его, и он прорвался сквозь весь клин, а потом упал в яму. На этот раз зверь издал мучительный рев, пытаясь освободиться из ямы, но всё время падал обратно на острые колья.

— Пращники приготовиться для зоны двенадцать! — крикнула Гренски, а Бликс наблюдал, как один из всадников пытается прорваться. Почти казалось, что он достигнет имперских линий, но потом и его лошадь с ржанием рухнула.

— В четырнадцатую, Гренски. В четырнадцатую зону, огонь!

Возможно, не все пращники услышали об изменении. Когда дымящиеся глиняные горшки взмыли вверх, они разлетелись по большой площади. По какой-то причине стрелять из пращи вслепую было сложнее. Но эффект от этого не стал слабее, скорее наоборот. Горшки разбивались, попадая между лошадьми и солдатами, и все, что находилось рядом, охватывалось пламенем.

— Мы отразили атаку, — с облегчением заметила Гренски. — Мы…

Вдалеке раздался низкий барабанный бой, и вражеские войска словно пронзила дрожь. В один момент они представляли собой массу умирающих и раненых лошадей, павших и раненых солдат, беспомощно покорившихся пламени и болтам легиона, а в следующий уже казалось, будто всё это их не трогает.

Через подзорную трубу Бликс с недоверием наблюдал, как вражеский солдат, с лица которого плоть сгорала как воск, решительно поднялся на ноги и замаршировал вперед в такт барабану, независимо от того, наступал он в своих кожаных подошвах на подмётные каракули или нет.

— Стрелкам готовы, — сказала Гренски. — Боги, что там происходит?

— Два залпа по пятнадцатой, — крикнул Бликс. — Затем свободный огонь, если они смогут разлечить цель!

Он был немного удивлен, что это зрелище не заставило замереть его от страха.

— Они больше ничего не чувствуют, — сообщил он штаб-сержанту. Горящий солдат упал лицом вперед и исчез между своими товарищами. — Они не замечают боли и больше не боятся. Они маршируют, пока не упадут. Но они умирают, — добавил он с мрачным удовлетворением.

— Они всё-таки умирают.

— Боги! — выдохнула Гренски.

— Сейчас они будут нам нужны.

Позади них снова загрохотали катапульты, проделав просеку в массе вражеских солдат, которые молча, не издавая ни звука, шли, сгорая и умирая, вверх по склону. Почти так же быстро, как массивные копья прорубили бреши, они снова закрылись.

— Стрелкам выйти из окопов, — приказал Бликс, и флажки подали сигнал. По бокам майор Меча видел, как его солдаты вылезают из окопов и поднимают за собой лестницы. То, что только что служило им укрытием, теперь стало препятствием для врага. Они вбили щиты в землю, и пустили в ход копья. — Дать сигнал для клиньев, пусть приготовятся.

Даже со своей новой позиции солдаты стреляли по врагу из-за щитов.

На этот раз, поскольку они стреляли целенаправленно, болты имели еще более убийственный эффект. Враг же прекратил бой на дальнюю дистанцию, просто продолжая маршировать вперёд в смертоносное поле обстрела. Подмётные каракули пронзали подошвы врагов, у одного солдата Бликс увидел даже две торчащие из сапога окровавленные колючки. Некоторые из них были даже не в сапогах, а в тяжелых сандалиях, которые не защищали их от коварных железных конструкций. И все же они маршировали. Тех, кто падал, заменяли, и они неумолимо приближались в такт барабану. Еще пятьдесят шагов отделяли их от первого из трех клиньев.

Бликс оглянулся, но на этот раз не для того, чтобы проверить свои позиции, а чтобы в последний раз взглянуть на Анлинн, которая стояла возле флага, пуская из лука стрелу за стрелой. Их глаза на мгновение встретились, затем она кивнула ему.

— Тогда за работу, — сказал Бликс и достал черный клинок Зокоры. Передний клин открылся перед ними, и капрал, Бликс и Гренски заняли позиции на флангах. Время для холодных приказов закончилось, позиции были определены, каждый солдат роты знал свою задачу. Если ряды нарушаться, все будет кончено. Резервов не было и убежать не удастся.

Девушка-бард начала петь, возвысив голос над барабаном и жуткой тишиной врага. Песня рассказывала о том, что легион стоит стойко, уповая на богов, что знамя никогда не падёт.

Песня и слова были почти совсем незнакомы Бликсу. «Еще одно, что было утеряно», — подумал он. Трудно было сказать, чем помогли песня и знамя, возможно, стальные плечи стали чуть прямее, и, возможно, спокойствие, овладевшее Бликсом, было вызвано песней и знаменем.

А потом времени на раздумья не осталось. У острия клина загремели первые удары по щитам. Затем черные солдаты окружили клин. Бликс орудовал черным клинком обеими руками, который прорезал кожаные доспехи, кожу и кости, словно они были сделаны из бумаги. Тяжелое дыхание заполняло шлем, шум крови в ушах был едва ли не громче. Его постоянно сотрясали удары. Один из его товарищей упал, копье попало ему под шлем. Вместе с другим они подняли тяжелый щит умершего, и Бликс продолжил наносить удары по черным врагам. Солдаты удерживали ряди, и все же они были обречены на смерть, поскольку Бликс в ужасе увидел, что враги в основном игнорируют клинья, позволяя убивать себя почти без сопротивления. Но на каждого павшего черного легионера приходилось два, которые проходили мимо клиньев, взбираясь на холм.

Благодаря этой убийственной стратегии, враг не был привязан к клиньям, как они планировали, и таким образом всё же смог прорвать ряды.

Первое, чему учили легионеров, — никогда не нарушать строй. Никогда. Второе — никогда не отступать, легионер умирал там, где стоял. Но был и третий вариант.

— Разорвать строй! — крикнул Бликс, из-за чего на него через забрало недоверчивого посмотрел один из товарищей. — В свободной боевой линии, в атаку! — Бликс с трудом отбился от удара топора, который потряс его и едва не заставил пошатнуться. — Вы не слышали, солдат! — крикнул он горнисту сквозь шум боя. — Дайте сигнал к атаке клином и свободной боевой линией!

Сначала нерешительно, затем с отчаянной четкостью прозвучал горн. Обменявшись недоуменными взглядами, сначала один, потом другой, а затем все больше и больше имперских Быков разорвали строй, подняли мечи, топоры и копья и с мрачными лицами бросились на врага.

С неба донесся крик грифона, барабан умолк, и Бликс увидел, как на лице стоящего перед ним вражеского солдата отразился ужас, когда он понял, что происходит, прежде чем черный клинок нанёс ему удар по торсу. «В двадцати шагах перед ними были подмётные каракули», — холодно подумал Бликс. Этого будет достаточно.

Слева от него внезапно появилась Гренски, нанося мощные удары обеими руками, иногда лишая жизни сразу двух противников. Затем слева от него появилась еще одна фигура в доспехах, к ним присоединилась еще одна, и линия боя заполнилась: черный солдат прорвался между ним и Гренски, но был заколот копьём Быка, стоящего справа позади Бликса.

Удары сотрясали его, и левый наплечный доспех едва не слетел под ударом топора, но слева и справа от него образовывался боевой клин, отгородивший склон от врага и оттеснивший его назад.

— Сохраняем позицию! — крикнул он через плечо, но сигнал подал не молодой горнист, а Гренски, которая рискнула жизнью, открыв забрало.

Но даже управляемый одной рукой, Каменное Сердце плел стальную паутину; там, куда он не дотягивался, плясал черный клинок Зокоры, отбрасывая меч одного человека и пронзая другого быстрее, чем Бликс успевал моргнуть.

Лишившись своих чар, кричащие, умирающие, горящие и лишь слабо вооруженные черные легионеры теперь тоже показали, что в них есть сталь. Человек, отбросивший Бликса назад мощными ударами тяжелого боевого молота, мог быть родом из Алдана, а другой, который следовал за ним с копьем, был похож на пекаря, которого Бликсу довелось когда-то знать. «Боги, такое чувство, будто мы сражаемся с братьями!» — в ужасе подумал майор Меча.

Слева от него тяжелый удар молота обрушился на его товарища, сорвав с головы шлем и заставив покачнуться. На него обрушился топор, и он упал.

Лезвие меча проникло под свободный наплечный доспех Бликса, и он почувствовал холодный ожог — всего лишь царапина, но знак того, что должно было произойти. Вражеский солдат перед ним оттеснил Бликса назад. Сам он уже умер, но солдаты за его спиной использовали его как щит. Всё больше и больше тяжело вооружённых фигур падало, и все больше и больше имперских Быков вынуждены были отступать.

Сбоку раздался голос Гренски, заводящий старый боевой клич легиона, а ее бледный клинок учинил вокруг нее поле мертвых тел.

— За Аскира! — выдохнула она, и Бликс присоединился к её призыву своим хриплым голосом. — …императора, честь и наш долг. — Еще больше голосов подхватили, пока их немногочисленный хор не возвысился над грохотом битвы. — Там где стоим, будем стоять стойко!

Раздался призыв горна, такой ясный, такой громкий, что заложило уши. Другие голоса присоединились к хору, заставляя землю дрожать под ногами, когда земля, трава и корни разверзлись.

Сбоку от него, там, где только что пал его товарищ, из могилы, которая находилась вовсе не здесь, а среди деревьев, поднялась бледно-мерцающая фигура. На доспехах еще виднелись следы той, давно минувшей битвы, но ржавый меч призрак держал в крепких руках, когда встал рядом с Бликсом в строй и вступил в бой. И от него тоже доносились слова легиона, звучащие призрачно и с эхом… — будем стоять стойко!

«Ни одного солдата не хоронили в доспехах, для этого они были слишком ценны», — с облегчением подумал Бликс. Значит, это всё-таки были не призраки, а лишь иллюзия, которую вызвала старая Энка. И все же они были большее, чем иллюзия и обман: когда их мечи ударялись о сталь раздавался звук и даже если они не оставляли следов на кожаных доспехах противника, эти старые мечи пронизывали врага до костей. Хотя это было невозможно, призрачная сталь все же оставляла глубокие раны.

Бликс никогда не видел солдат, которые сражались бы так упорно, шли на смерть, как эти, облачённые в черные доспехи, чей боевой дух, казалось, не сломить.

Но когда призрачные легионеры появились из-под земли, их вид всё же стал последней каплей для решимости врага. Страх и паника были написаны на их лицах, когда они обратились в бегство, обнажая спины и умирая.

— Снова возьмите в руки арбалеты и стреляйте, как можете! — крикнул Бликс. На этот раз не было ни призыва горна, ни взмахов флажков, и приказ передавался дальше словесно, пока сначала один болт, потом еще, а потом целая куча не обрушилась на бегущего врага, застрявшего на поле битвы из-за подмётных каракулий. Позади Бликса гремели баллисты, пробивая бреши в бегущем враге, который с трудом отступал по полю трупов.

Болты, пробивавшие их кожаные доспехи, были лишь слабым отражением того, что обрушилось на врага во время штурма, и все же болты были эффективны. Бликс попытался поднять забрало, но левая рука больше не слушалась его, поэтому он воткнул клинок Зокоры в землю, и поднял забрало правой, отчего оно сломалось и часть его упала на землю.

Рядом с ним Гренски тяжело опиралась на бледный клинок Каменного Сердца и, как и он, смотрела на последнего вражеского солдата, который, шатаясь, пытался спуститься со склона. В него попали сразу три болта, он упал, дернулся и затих. Как и большинство его товарищей, отдавших там свои жизни.

— На этом все, — удовлетворенно произнес глухой голос, и Бликс с недоумением посмотрел на призрачного солдата, который теперь тоже поднял своё ржавое забрало. Поверх желтой черепной кости было видно прозрачное юношеское лицо с нахмуренным лбом. — Кто они и откуда появились вы? — спросил солдат — лейтенант четвертой роты Второго легиона, что всё ещё можно было определить по рукаву его доспехов. — Неважно. Этого достаточно?

— Да, лейтенант, — хрипло ответил Бликс, сглотнул и отдал честь. — Мы благодарим вас. Этого достаточно.

Словно эти слова призвал его, поднялся прохладный ветерок и развеял призрачного легионера и его товарищей.

— Боги, — выдохнула Гренски, пытаясь одной рукой расстегнуть пряжки доспехов: удар топора пробил тяжелую сталь сбоку, и она истекала кровью.

— Если это был мираж…

Бликс ничего на это не ответил, лишь с недоверием смотрел на поле мертвых, затем медленно обернулся и посчитал тех, кто еще стоял на ногах. Это не заняло у него много времени.

— Гренски, — прохрипел он. — Может ли быть так, что нас осталось всего двадцать девять?

Но штаб-сержант больше ничего не ответила. Она все еще опиралась на Каменное Сердце, но ее голова поникла, и когда майор Меча коснулся ее, она повалилась на бок, а Каменное Сердце выпало из безвольных пальцев.

— Саня! — закричал Бликс, проклиная свою левую руку, которая не слушалась его. — Помогите! — крикнул он, но прошло немало времени, прежде чем другой солдат помог ему освободить штаб-сержанта от доспехов. Она была еще жива, но удар топором в бок был не единственной раной, которую она получила. Бликс опустился рядом с ней на колени. Он сам чувствовал головокружение, чтобы оставаться стоять.

— Саня, — прохрипел он, и штаб-сержант открыла глаза и изумленно огляделась вокруг. — Не смей мне умирать! — пригрозил он, и она слегка улыбнулась.

— Не волнуйтесь, майор, — прошептала она. — В конце концов, кто-то же должен о вас заботиться. Я не умру… — Это было все, что он успел услышать, потому что земля ушла у него из под ног, и в глазах потемнело.

Глава 43. По поручению Безымянного

Поскольку утро близилось, и многие уже просыпались, чтобы заняться своими делами, последняя часть пути стала для Ласки настоящим кошмаром. Сновидения снова и снова обрывались под когтями Борона, и только благодаря длинному прыжку или резкому галопу удавалось спастись в других снах.

Однажды лошади и всадники едва не упали в раскинувшийся под ними темный лес и только в последний момент когти снова нашли опору. Чем больше краснело небо, тем более быстрой и дикой становилась скачка, и тем дольше Ласке казалось она длиться. Он изо всех сил цеплялся за рог седла и жёсткую гриву Борона и молился, как никогда прежде. Кому именно, он и сам не знал, просто хотел, чтобы поездка закончилась.

Перед ним открылся пейзаж: река, равнина, разрушенный город, лагерь огромной армии, бесчисленные костры, затем высокие черные стены, почерневшие от копоти, затем частично разрушенные дома, прижимающиеся к стене в узких переулках, солдаты, устало поднимающиеся по крутым ступеням на стены, большая площадь с храмом Борона. Затем перед ними появилось зернохранилище, каменную стену которого он почувствовал, когда Борон проломился сквозь неё и в тот же миг превратился в дым, а Ласка ударился о тяжелую цепь… а затем упал вниз.

С высоты всего в шаг, но вор сильно ударился о каменные плиты пола, заскользил по мелкой пыли, которая раздражала слизистую оболочку носа, заставив его чихнуть, как раз в тот момент, когда он сильно ударился о стену. Уже только этот удар перехватил у него дыхание. Спасения не было, и чихание едва не разорвало его на две части.

Темнота не была абсолютной, высоко над головой сквозь мелкие щели и закрытые ставни проникал свет рассвета, к тому же пол был покрыт светлой пылью.

Помимо того, что у него перед глазами плясали разноцветные огни, и от удара он был в полубессознательном состоянии, Ласке не потребовалось много времени, чтобы увидеть неподвижно лежащее тело Марлы. Он подполз к ней на четвереньках и выругался, когда одна из маленьких лошадок впилась в его ладонь.

Он стал ощупью искать другую, но она оказалась под коленом… что заставило его снова громко выругаться.

— Пусть Безымянный тебя заберёт! — выругался Ласка. — Ты что, не мог приземлиться в другом месте?

— Ты ругаешь меня? — спросил приглушенный голос Марлы, когда она неуклюже зашевелилась.

— Нет, — прорычал Ласка. — Борона! Он впился в моё колено!

— Теперь тебе всё-таки есть в чем исповедаться брату Портусу, — усмехнулась Марла, обнажив в темноте белые зубы, а затем застонала. — Кажется, я вывихнула лодыжку. — Она попыталась сесть, пока Ласка ощупывал ее ногу сквозь мягкий сапог. — Ай! — пожаловалась она. — Осторожно!

— Она и в самом деле только вывихнута, — с облегчением сказал Ласка.

— Откуда тебе знать?

— Поверь, у меня есть опыт в этом деле, — ответил Ласка и сел рядом с ней у стены, чтобы посмотреть на крышу в вышине. Здесь не было двери, только каменная лестница, ведущая на галереи, которые шли по кругу каждые два человеческих роста. Там также были тяжелые ставни, закрытые на тяжелые засовы. Здесь было четыре высоких потолка, не доходящих до центра, где висела тяжелая цепь, так грубо затормозившая его приземление. Она все еще медленно раскачивалась взад-вперед.

Он провел рукой по пыльному полу и растер между пальцами пустую зерновую шелуху.

— Зернохранилище, — выругался он. — Мы в пустом зернохранилище! И, боги, оно совершенно пустое, как будто собрали всё до последнего зёрнышка!

Крыса, которая по какому-то совпадению все еще сидела на плече Марлы, принюхалась и огляделась вокруг глазами-бусинками, а потом пискнула и кивнула, как бы соглашаясь с ним: здесь не оставили не одного зёрнышка.

В довершение всего пустые мешки от зерна были навалены почти по пояс у стены, сквозь которую они попали сюда. На самом деле в любом другом месте они приземлились бы мягче; только здесь, где они сейчас сидели, была твердая каменная кладка.

Он с трудом встал.

— Оставайся сидеть здесь, — сказал он Марле и огляделся по сторонам. — Я постараюсь найти для нас самый простой выход.

— Этого не требуется, — ответила Марла, массируя ногу. — Мы там, где должны быть. Думаю, мне лучше не разрезать этот сапог.

— Это верно, — согласился Ласка и снова сел. Он порылся в пальто, достал последнее яблоко и выпустил из рукава кинжал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, разделив яблоко и протянув ей одну половинку.

— Сначала расскажи мне, почему ты так любишь есть яблоки! — сказала она и, взяв кусок, кивнула в знак благодарности.

— А имя Февре тебе о чем-нибудь говорит? — спросил Ласка.

— Это тот, что влюблен в дочь пекаря, верно? — спросила Марла. — Маленький, жилистый мужичок с большим ртом, плохими шутками и слишком добродушный для моряка?

Ласка изумленно посмотрел на нее.

— Ты что знаешь всех?

— Как и ты, — усмехнулась она и откусила яблоко. — Что там с этим капралом?

— Он мой должник. Его постоянно подкупают яблоками, а так как он их не очень любит, то отдает их мне. Почему мы в нужном месте? — Он жестикулировал рукой с куском яблока. — Это зернохранилище, — снова сообщил он ей. — Какое отношение твой бог имеет к нечто подобному?

— Это место, где умрет маэстра, — объяснила Марла. — Помоги мне подняться. Нам лучше подняться на один этаж выше, чтобы нас не заметили, когда они появятся.

— Когда кто появится? — спросил Ласка. — Маэстра?

— Темный эльф, Герлон и убийца. Темная фигура, — терпеливо объяснила она, а потом вздохнула. — Если это всё ещё произойдёт именно так. Снежный Волк задержал нас слишком надолго и все перенёс.

— Объясни мне это, — потребовал Ласка, когда они поднялись по лестнице на второй этаж.

— В моем видении мы переселили душу в темного эльфа. И нам не потребовались три попытки! — с упреком добавила она.

— Извини, — чопорно сказал Ласка. — Это был мой первый раз. Теперь я во всём виноват?

— Нет, — вздохнула она, — просто все случилось бы гораздо раньше. Душа в темном эльфе освободила бы другу эльфийку…

— Сэру Зокору?

— Да, её. Он должен был освободить ее, но для этого было уже слишком поздно. Из-за того, что нас задержали, теперь все происходит иначе. Мы должны были попасть сюда раньше. Еще до того, как рассветёт. Все было кончено еще до восхода солнца.

— Что ж, — сказал Ласка, глядя вниз. — Я не вижу ни трупов, ни крови. Только наши следы в зерновой пыли. Кроме нас здесь давно никого не бывал.

— Значит, они ещё появятся.

Ласка подошел к одной из ставен и заглянул в щель. Он увидел широкую площадь, колодец и несколько отдельных ларьков, которые были наглухо закрыты. Немногочисленные люди, которых он увидел, не выглядели особенно веселыми. Было похоже, что они привыкли постоянно нести тяжкий груз.

— Где мы вообще находимся? — спросил он.

— В зернохранилище, — ответила Марла.

— Спасибо, это я и так знаю, — мрачно сказал Ласка. — И где он стоит?

— Это… — начала Марла, но тут по пустому чердаку пронесся резкий ветер, и он увидел падающие темные тени.

Военачальник Корвулус только что закончил трапезу, ужинал он знатно, были перепела и сухое белое вино, когда стража у дверей впустила солдата, который опустился перед князем на колени и дрожащей рукой протянул ему доску с посланием. Военачальник взглянул на нацарапанное на глине послание и выругался.

— Уходите, — тихо сказал он солдату, который все еще стоял на коленях и дрожал. — Пока я не передумал. — Расширив глаза от страха, солдат убежал, а военачальник задумчиво уставился на послание.

— Кажется, вы не рады новости? — язвительно сказала Лиандра, которая и сама сидела за столом. Военачальник накрыли для нее. Поскольку она чувствовала, что князя бесило, когда она выглядела невозмутимой, она с наслаждением откушала. Теперь она вытерла губы и отложила салфетку в сторону. — Неужели Второй легион все-таки остался непобежденным?

С проклятием князь вскочил, опрокинув стул, и в два быстрых шага оказался рядом с ней, подняв руку для удара. Гнев обезобразил его лицо, зубы оскалились, как у хищника, но Лиандра не дрогнула.

— Ударьте же меня! — насмешливо сказала она. — Покажите на мне, насколько вы сильны!

Тяжело дыша, он опустил руку.

— Вы ещё потеряете свое высокомерие, — процедил он сквозь зубы. — Я бы отдал свою вторую руку, чтобы увидеть ваше лицо, когда мой отец откроет вам правду!

— Какую правду? — издевалась она. — Что он не станет богом?

— Он уже им стал, — исправил её военачальник и протянул руку к Искоренителю Душ, который все еще обнажённый лежал на столешнице. — Мы уходим, — мрачно сообщил он ей.

— Если не хотите, чтобы я оставил мёртвым здесь вашего священника Сольтара, вы понесёте его.

Трапеза вернула ей часть сил, но она была рада, что брат Герлон оказался довольно тощим. Даже так ей было трудно поддерживать доброго священника. Герлона продолжала мучать лихорадка, он постоянно бормотал что-то про себя, то смеялся, то плакал, и, казалось, почти не понимал, где находится. От него не стоило ждать помощи, и не раз она боялась, что он выскользнет из её рук.

Военачальник не оглядывался, просто шел вперед, и двери распахивались перед ним, хотя он даже не касался их. Идти было недалеко, путь привёл их в роскошно обставленный зал, где, вероятно, не так давно давали балы. Девять тяжелых черных плит из полированного камня были соединены вместе и образовывали квадрат в центре бального зала, со знакомой восьмиугольной дорожкой из золота и портальными камнями.

— Портальные камни — подарок вашего любовника, маэстра, — насмешливо сообщил он Лиандре.

— Они были у него в сумке, когда он умер. Только благодаря ему всё это и стало возможным. Если он действительно еще жив, напомни мне поблагодарить его!

Лиандра даже не слушала, а с ужасом смотрела на восьмерых пленников — трех женщин, четырех мужчин и ребенка, стоявших на коленях перед каждым портальным камнем. Тонкие золотые цепи, подобные тем, что сдерживали ее собственную магию, вели от золотых ошейников на шеях несчастных узников к тому месту, где в золотой дорожке находились выемки для портальных камней. Каждого из перепуганных людей удерживали в вертикальном положении два солдата, третий стоял позади, держа в руках черный кинжал, острие которого уже было приставлено к шее пленников.

Темный эльф маэстро как раз проверял золото на соединении плит, когда ворвался военачальник. Теперь он поспешно вскочил и поклонился.

— Все готово? — спросил военачальник, и темный эльф кивнул.

— Как вы и хотели, князь. Портал установлен, и потока миров и этих жертв будет достаточно, чтобы безопасно перенести туда вас и этих двоих.

— Хорошо! — сказал военачальник и вошел в золотой восьмиугольник. Он указал на неё и священника острием Искоренителя Душ. — Тогда подойдите ко мне.

— Не подойду! — поклялась Лиандра. — Это не что иное, как скверное убийство! Боги покарают вас за это!

— Вряд ли, — ответил князь, жестикулируя мечом Хавальда, и невидимый кулак схватил Леандру и молодого священника и притянул их к себе в центр портала.

Снаружи раздался звук рога, за ним еще один, затем сквозь закрытые окна послышались крики. Раскат грома потряс зал, и в него, пошатываясь, вошел солдат.

— Князь! — крикнул он и бросился на пол. Это был тот самый полковник Меча, который хотел сам возглавить атаку. — Имперцы атакуют, они кучами перебираются через стену и прорываются через ворота!

Князь с недоверием посмотрел на дрожащего человека.

— Это невозможно!

— И все же это так! Это Второй легион!

— Тогда позаботьтесь о том, чтобы он умер здесь, — холодно сказал военачальник, кивнув эльфийскому маэстро, пока сам наклонялся, чтобы поднять центральный камень. Одной рукой это было невозможно, поэтому он отпустил Искоренителя Душ и поднял камень. Маэстро кивнул и подал сигнал, солдаты вонзили кинжалы в шеи жертв, золотые цепи засветились, и князь опустил камень в центральное углубление.

Но одновременно и они.

Лиандра сильно ударилась о землю, а затем ещё пятка Герлона врезала ей в живот, лишив воздуха. Поднялась белая пыль, и рядом с ней со звоном упал Искоренитель Душ, в то время как в двух шагах от нее пытался подняться на ноги военачальник.

Бледный клинок Искоренителя Душ, лежавший рядом с ее рукой, святился в полумраке. Она не стала колебаться. Бледное лезвие разрезало золотые цепи, рассыпая искры. Затем она обернулась, чтобы увидеть, как военачальник вытянул руку в ее сторону. Невидимый кулак ударил ее и отбросил к твердой стене, лишив воздуха и почти лишив чувств. Ее локоть с силой стукнулся о твердый камень, а рука, державшая Искоренителя Душ, бессильно разжалась.

— Ты меня уже достала, — сердито проскрипел военачальник. — Скоро мне будет все равно, что от тебя хочет мой отец! — Он протянул в ее сторону обрубок руки, и что-то еще сильнее прижало ее к камням. Одним жестом он призвал Искоренителя Дув в свою руку.

Собрав последние силы, Лиандра втянула в себя магию и метнула ее в военачальника. Молния ударила прямо в некроманта и отбросила его назад, оставив доспехи дымится.

Он мрачно выпрямился, и его обугленная плоть отпала. Его взгляд был убийственным и полным ненависти, когда он, высоко подняв Искоренителя Душ, прыгнул к ней. Бледное лезвие опустилось, но что-то с ярким звоном ударило по мечу, отклонив его в сторону, так что лезвие глубоко вонзилось в камень рядом с Лиандрой.

— Хватит! — прорычал князь и ударил ее обрубком руки, да так сильно, что голова королевы стукнулась о камень позади нее, и все, что она смогла увидеть, — это стройного светловолосого мужчину, появившегося позади князя. Последней ее мыслью было, что это не может быть Ласка…

Только благодаря тому, что меч Сольтара застрял в камне, ограничивая человека в белых кожаных доспехах, Ласка сумел избежать следующего удара. Бледное лезвие было настолько близко, что задело его хвост.

«Кем бы ни был этот человек, он был ужасно зол», — подумал Ласка, отпрыгивая назад, но острие Искоренителя Душ рассекло его плащ, жилет, рубашку и кожу. «Меч бога в руках некроманта против вора и его талисмана удачи, ясно же, что преимущество было на его стороне!» — подумал Ласка, широко ухмыляясь.

Что означала эта ухмылка, он тщательно скрывал. Он ухмылялся вовсе не потому, что ему казалось забавной его предстоящая смерть, а по другой причине: то, что заставляло других замирать в ужасе или панике, его заставляло лишь еще шире ухмыляться. Он ничего не мог с собой поделать, такой уж он был… но, по крайней мере, таким образом он не мочился в штаны!

— Ты что, смеешься надо мной? — прогремел человек с мечом Сольтара.

— Немного, — задыхаясь, ответил Ласка, когда бледная сталь рядом с ним расколола две плиты пола. — Скажите, вам знакома шутка про всадника… с… одной рукой? — задыхаясь, проговорил он и ухмыляясь еще шире.

Мужчина зарычал, и мерцающая серебристая паутина схватила Ласку с такой силой, что у него затрещали ребра, затем военачальник вскрикнул, и паутина отпустила Ласку. Крыса повисла на лице мужчины и укусила его за нос, только на мгновение, потом, серьёзно пострадав, отлетела в сторону, но Ласке этого было достаточно, он приблизился и вонзил свой талисман удачи в бок некроманта.

Ксианские руны засветились, кинжал запылал, но некромант оказался слишком живучим, он вырвался и попятился назад, но на мгновение представилась возможность, и Ласка ею воспользовался.

Он схватил свой кинжал обеими руками и нанес удар по запястью мужчины с такой силой, что почти отсек ему руку… и Искоренитель Душ отлетел в сторону.

Некромант, маэстра, наездница души… до сих пор Ласка встречал лишь одного человека, кто был быстрее него, и этот не принадлежал к их числу. Пока он еще кричал и прижимал к себе кровоточащую руку, а рана уже снова затягивалась, Ласка успел схватить меч Сольтара. Сначала неправильно, как он понял, когда тот порезал его и его кровь исчезла в бледной стали, а затем правильно, за рукоятку, и обеими руками.

Он видел, как шар из темного дыма собирается в руках другого и устремляется к Ласке, но Ласка, словно это была игра в палки, отбил шар из тьмы и дыма в сторону.

Навстречу ему полетела мерцающая стена, Искоренитель Душ разделил ее надвое. Молния ударяла в бледную сталь и была отброшена назад… И с каждым шагом Ласка подходил все ближе. Что бы ни использовал мужчина — удар молнии, пламя или мерцающую магию, срывал ли он невидимой рукой тяжелую цепь с крюка и бросал ее в вора, — он всегда попадал мимо цели или меч Сольтара преграждал путь.

— А вам знакома другая шутка? — мрачно выдохнул Ласка, в очередной раз разрывая золотую паутину. — Про человека без головы?

На лице мужчины был написан неприкрытый страх, когда Ласка замахнулся для последнего удара.

Его окутало сияние, раздался раскат грома, порыв ветра едва не унес Ласку прочь, но когда Искоренитель Душ должен был вонзиться, там уже не было человека в обугленных кожаных доспехах, только воздух и камень.

— Проклятье, — сказал Ласка, тяжело дыша и опуская меч. Он посмотрел на Марлу, которая теперь стояла наклонившись у подножия лестницы. — Разве ты не могла мне помочь? — пожаловался он.

— Я помогла, — ответила жрица Безымянного, позволяя крысе на своей руке взобраться обратно на плечо. — Я бросила ее… и ты не хотел бы знать, как она жалуется!

— Дай ей сыр и скажи спасибо! — вздохнул Ласка. — Боги, кто был этот чувак? — Он опёрся на Искоренителя Душ. — Он был живучее всех некромантов, которых я когда-либо видел!

Марла не ответила ему, а поспешила к лежащим на полу бледным маэстре и брату Герлону. Она вздохнула с облегчением.

— Они еще живы, — сообщила она Ласке. — Скажи, ты видел черную кошку? В моем видении она была здесь.

— Нет. Я видел, как упали трое, — ответил Ласка, застонав, когда одно из его ребер запротестовало.

— Интересно, что это значит, — размышляла Марла, указывая на брата Герлона. — Отдай ему меч, — попросила она.

— Зачем? — спросил Ласка, сбитый с толку. — Я думал, что сам верну его…

— Ведь Мама Маербэллина сказала, что он вернет его, верно? — напомнила ему Марла. — Если уж все, что случилось, было неудачно, то хотя бы это мы еще можем исправить. Вложите меч ему в руку и поторопись, думаю, впереди нас ждут ещё другие события!

«Что ж, он всё равно никогда не умел обращаться с мечами», подумал Ласка. Хотя этот ему понравился, он был даже легче его рапиры. Он вложил Искоренителя Душ в руку священника и выругался: меч был действительно острым, теперь он порезал и беднягу Герлона!

— Ласка! — зашипела Марла, указывая вверх, где появилось и медленно распространялось серебристое свечение. — Нам нужно уходить!

Он поспешил к ней, и они бегом поднялись по лестнице. Там они спрятались за бочкой и, затаив дыхание, наблюдали за происходящим.

Из этого свечения с криком вывалился солдат в черных доспехах, словно его с силой протолкнули через него, и приземлился на бедного Герлона. Затем оттуда появилась женская фигура, в то время как солдат лишь коротко дернулся и остался неподвижно лежать на священнике.

Сэра плавно опустилась на землю. Над ее раскрытыми ладонями с шипением и треском парили огненные шары из расплавленного металла, на мантии на уровне плеч была выбита золотая сова, а из-под капюшона, надвинутого почти до рта, струились вороно-черные волосы.

Коснувшись земли, она замерла и внимательно оглядела комнату и три неподвижные фигуры. Жест вернул огненные шары в ее ладони, другой поднял мертвого солдата с бледного клинка, который священник все еще держал в руке.

И снова она стояла так неподвижно, что напоминала статую, а затем подошла к маэстре и коснулась ее шеи. Слегка кивнув, она подхватила королеву одной рукой и удивительно легко подняла ее, чтобы отнести к священнику и положить рядом с ним. Сова наклонилась и что-то подняла.

Ласка про себя выругался, поняв, что это, должно быть был метательный кинжал, который он бросил, чтобы отразить удар Искоренителя Душ, направленный на Леандру.

Асела положила маэстру и священника так, что они лежали на боку, касаясь друг друга руками и ногами, а сама Сова стояла в центре этого кривого круга. Воздух снова задрожал, и Сова, маэстра и жрец исчезли, лишь мертвого солдата она оставила лежать здесь.

Ласка выдохнул с облегчением, он даже не заметил, что задержал дыхание.

— Терпеть не могу Аселу, — сказал он Марле, которая тоже с широко распахнутыми глазами смотрела на то место, где только что стояла Сова. — Но, клянусь богами, она меня поражает! — усмехнулся он. — Может, нам все-таки стоило попросить ее помочь нам? И я хочу вернуть свой кинжал, хорошие кинжалы не так-то просто найти!

— Отложи это на потом, — ответила Марла. — Мы ещё здесь не закончили.

— Правда? — Он вздохнул. — Тогда ладно. Но это возвращает меня к вопросу, который я задал ранее: где мы находимся?

— Я не знаю, — ответила Марла. Она указала на ближайшую ставню. — Предлагаю выяснить это.

Глава 44. Невидимка

Когда Бликс открыл глаза, он увидел над собой встревоженное лицо Анлинн. Ее глаза были красными, а щеки мокрыми от слез. Но когда она поняла, что он пришёл в себя, она засияла и наклонилась, чтобы поцеловать его.

Но до этого дело не дошло: большая рука с толстой повязкой схватила ее за плечо.

— Ну-ну, мы же не хотим, чтобы у него начали расти волосы, — заметил Янош, но улыбнулся. — Вот что я тебе скажу, Анлинн. Я прослежу за тем, чтобы с тебя попытались снять проклятие, ты этого более чем заслуживаешь.

Бликс хотел было возразить, но в горле у него пересохло, и он едва мог издать звук.

Анлинн, однако, слегка покачала головой, затем протянула ему ковш, из которого он жадно выпил, пока она поддерживала ему голову.

Плечо, бок и левая нога пульсировали, а при каждом вдохе в легких вспыхивал жидкий огонь.

— Что…, - прохрипел он.

— Хочешь спросить что случилось? — спросила со стороны Гренски. Бликс заглянул между разведчицей и капитаном на соседнюю лежанку, где лежала старший сержант. Она была белой, как простыня, но улыбка не сходила с её лица. Он устало кивнул.

— Они надрали нам задницу, — сказала Гренски, а Анлинн молча остужала его горячий лоб влажным полотенцем. — По мнению старой Энки, мы проиграли, потому что в конце их осталось больше, чем нас. Просто те, кто остался со стороны противника, могли бегать быстрее! — Ее улыбка померкла. — Наши потери были велики. Пятьдесят восемь убитых, все остальные ранены, тридцать четыре из них настолько тяжело, что решать Сольтару, хочет он забрать их или нет.

Бликс удручённо кивнул. Он уже опасался чего-то подобного. Он окинул взглядом солдата из Перьев, склонившегося над другими носилками. Он не узнал этого человека. Он огляделся вокруг и нахмурился.

Он узнал повозки с припасами — они стояли там, где он видел их в последний раз, а над головой шелестели деревья, выросшие из могил легионеров. Одна из них принадлежало молодому лейтенанту, и ему было интересно, какая именно. Все носилки были заняты, и полдюжины солдат из Перьев ухаживали за ранеными, но из всех Перьев ему был знаком только Лоска.

Прежде чем он успел задать больше вопросов, к его носилкам подошла крепкая женщина с короткими седыми волосами и серьёзно посмотрела на него. Ее доспехи были из серой стали, а на руке красовалось золотое копье со звездой под имперской цифрой два.

— Я — генерал-сержант Касале, — представилась она и окинула Яноша, Анлинн и Гренски внимательным взглядом, после чего вновь обратила свое внимание на Бликса. — Я не приемлю, когда без моего разрешения порываются силы одной из моих рот.

— Да, сер, — прокаркал Бликс. Он уже слышал о ней от Гренски, которая шепнула ему, что эта сэра отказалась от офицерского звания, чтобы реорганизовать Второй легион в качестве генерал-сержанта.

— Здесь вы можете прочитать, что сама императрица думает о вашем подвиге.

Она положила ему на грудь запечатанный свиток:

— Бликс, я ожидаю, что вы быстро встанете на ноги, я не могу позволить, чтобы мои майоры Копья гнили на больничной койке.

Она отдала честь, коротко кивнула ему и остальным и ушла.

— Янош? — попросил он, неловко поднимая свиток.

— Пусть это сделает она, — ответил капитан, указывая на Анлинн своей забинтованной рукой. Я сейчас ничего не могу удержать… Если так пойдет и дальше, то скоро у меня не останется пальцев. Если ты умеешь читать, Анлинн, — добавил он.

— Я умею читать, — улыбнулась она и взяла свиток, чтобы быстро его просмотреть.

— Что это? — устало спросил Бликс.

— Освобождение, — тихо ответила лисица. — Для тебя и всех выживших из роты. Твой смертный приговор отменен. Те из вас, кто еще не имеет гражданских прав, также получат и их. — Она опустила свиток и положила его обратно ему на грудь. — Я не знала, что ты убийца, — с трудом произнесла она, вытирая слезы с глаз.

— Подожди, Анлинн! — отчаянно закричал Бликс, пытаясь сесть. — Подожди, это не то, что ты думаешь! — Но лисица не стала его слушать, а продолжала идти. Ее плечи тряслись.

Лиандра сидела на скамейке за столом возле повозок с припасами и задавалась вопросом, что же так огорчило разведчицу, но потом снова забыла об этой мысли.

— И вы в самом деле открыли портал в Лассандаар и переправили через него полную роту? — недоверчиво спросила она, ее лицо слегка исказилось от боли в боку.

Но не только в боку. У Лиандры болело все тело, которое переливалось практически всеми цветами. Лишь благодаря тугим повязкам она могла кое-как сидеть.

— Верно, — сказала Хелис. — Мы легко взяли город, враги оставили лишь сотню человек, когда осмелились напасть на Бликса.

— Эти сто человек могли бы переломить ход сражения против Бликса, — вздохнула Лиандра, — Мы ведь едва победили. Сможем ли мы удержать город?

— Я знаю, что Двадцать первый легион уже выдвинулся из Мельбааса. Он еще не в полном составе, но ожидать их стоит уже через пять-шесть дней. — Хелис вздохнула.

— Наша победа здесь продлится недолго. Если мы хотим назвать это победой. Враг потерял роту, но у него их много. А вот нам будет не хватать каждого человека, которого мы похороним здесь. Мы пока не можем позволить себе участвовать в больших сражениях. Лучше всего будет переселить жителей этого города.

— Ты хочешь оставить Лассандаар врагу? — разочарованно спросила Лиандра.

— Я не вижу другого выхода. Пока не вижу.

— Как вам вообще пришла в голову идея напасть вот так?

— В некотором роде это был план Хавальда, — пояснила Хелис. — Но мы не смогли бы сделать это без Аселы. Именно она открыла портал, и именно она последовала за тобой через портал и вернула обратно.

— Я этого не помню, — неуверенно сказала Лиандра. — Я помню только, как Корвулус сразил меня. Что произошло потом?

— Хороший вопрос, — сказала Хелис, испытующе глядя на нее. — Асела тоже этого не знает. Она нашла брата Герлона и тебя, лежащими на земле в зернохранилище. Герлон держал в руке Искоренителя Душ, больше там никого не было.

— Скажи, как там брат Герлон?

— Скорее всего, он уже на пути в храм. Асела перенаправила вражеский портал в Лассандааре и открыла путь в Аскир. А завтра она откроет путь в Иллиан.

— Наконец-то, — вздохнула Лиандра. — Но скажи, что с Герлоном? Он был в порядке, чтобы отправиться домой?

— Думаю, да, — усмехнулась Хелис. — Он все время улыбался.

— Что ж, Герлон, — сказал брат Джон, провожая младшего священника в молитвенную комнату.

— Ты чему-нибудь научился в своем путешествии?

Герлон с благоговением посмотрел на меч Сольтара, который он нес перед собой, положив на обе руки, затем на брата Мирчу, который стоял чуть в стороне и, нахмурив брови, смотрел на него и первосвященника.

— Только тому, что боги не такие, как мы думаем, — тихо сказал он. Брат Джон сам открыл перед ним тяжелую дверь, и Герлон вошел.

Он долгое мгновение разглядывал генерала Копья. С легкой улыбкой молодой священник подошел к генералу и опустил на его грудь Искоренителя Душ. Положив его руки на рукоять меча, он отступил назад.

Сначала ничего не происходило, затем вокруг тела словно бы заклубились дым и тени, но в то же время бледный клинок засветился, сияя тем ярче, чем темнее становилась тень, окутавшая мертвеца, и чем ярче сиял благословенный богом клинок, тем чернее становилась тень.

Осторожно отступив от тела, старый и молодой священники с удивлением смотрели на происходящее перед ними чудо. И тут, когда казалось, что чернота уже не может быть чернее, а свет — ярче, образование из света и тени беззвучно колыхнулось вверх.

Словно борясь друг с другом, свет пробился сквозь тень, тень закрыла свет, и на бесконечно долгий миг оба священника увидели ночь со звездами там, где лежал мертвец.

Ещё пока Герлон в недоумении моргал, жуткое наваждение исчезло, словно его и не было. Грудь мертвеца поднималась и опускалась, затем генерал Копья моргнул и сел, словно не был мертв уже несколько недель.

— Боги, — сказал он и зевнул. — Какой странный сон я видел. — Он посмотрел на меч в своей руке и небрежно отложил его в сторону. — Где я и, ради всего святого, кто вы?

Бликс попросил Яноша поискать для него разведчицу, но крупный мужчина не смог ее найти, вместо этого его нашел капрал Лоска из Перьев.

— Капитан, — попросил капрал. — Вы не могли бы мне помочь?

Янош поднял забинтованные руки, а затем указал на бинты, покрывавшие большую часть его тела.

— Если я как-то могу?

— Пойдемте со мной, пожалуйста, — попросил его солдат из Перьев, подводя капитана к носилкам, где простыня прикрывала неподвижную фигуру. — Каменное Облако принесла его сюда вместе с вами, но его никто не знает, — тихо сказал солдат из Перьев, убирая ткань с лица мужчины. — Он был слишком тяжело ранен, поэтому я не смог его спасти, он умер от внутреннего кровотечения ещё во время боя. Я хотел узнать у вас, кто он такой, чтобы мы могли высечь его имя на надгробном камне.

Янош долго смотрел на невидимку, потом с сожалением покачал головой.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Я никогда не видел его раньше.