Рожденный, чтобы жечь! – 3

Глава 6

Кукловод почувствовал, как привычная нить контроля, связывавшая его с Артемом, оборвалась. Не просто ослабла, как это бывало при сильном сопротивлении, а исчезла совсем. Это было… невозможно. Он усиливался в бездне не первый год, и доселе ни один маг не смог так просто разорвать ментальную связь. Что-то здесь было не так.

Складские лампы предательски мигали, отбрасывая причудливые тени, превращающие и без того жуткое место в подобие преисподней. Запах йогурта, который раньше казался просто сладковатым, теперь давил, вызывая тошноту. Кукловод крутанулся на месте, стараясь уловить источник опасности. Валентина, все еще застывшая в неестественной позе, больше не казалась ему оружием. Скорее, обузой.

— Что здесь происходит⁈ — прорычал он, обращаясь в пустоту. — Ответьте мне!

В ответ — тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами дрожащих от ужаса магов в глубине склада. Кукловод выругался. Ему совсем не нравился этот поворот событий. Противник, которого не видишь, всегда самый опасный. Но отступать было нельзя. Слишком многое было поставлено на кон. Слишком долго он готовил эту операцию.

Он шагнул к Валентине, намереваясь восстановить контроль, но тут ее глаза внезапно открылись. В них больше не было адского огня, лишь узнавание и ужас.

— Бегите! — прохрипела она, и ее тело обмякло, упав к ногам Кукловода.

Прежде чем он успел что-либо предпринять, в главном зале появились новые фигуры. Они словно выпали из воздуха, материализовавшись из теней. Все они были облачены в черные плащи и широкополые шляпы, как и сам Кукловод. Но их лица, в отличие от его, были открыты. И на каждом из них застыло выражение одинакового, леденящего душу ужаса.

— Что… Что это значит? — прошептал один из новоприбывших, оглядываясь по сторонам. — Почему нас всех вызвали?

— Что-то пошло не так, — ответил Кукловод, стараясь сохранять спокойствие. — Кто-то сломал контроль над Артемом. И… кажется, Валентина тоже вышла из-под контроля.

Другой Кукловод, самый старый и опытный из них, покачал головой.

— Это невозможно. Наша защита непробиваема. Мы не можем потерять контроль.

— Но это произошло! — рявкнул Кукловод. — И если мы не выясним, что случилось, мы потеряем все!

В этот момент одна из ламп, продолжавших мигать, взорвалась с громким хлопком, погружая склад в еще больший мрак. Среди Кукловодов пронесся вздох ужаса.

— Что это было? — запинаясь, спросил один из них.

— Кто-то играет с нами, — ответил Кукловод, чувствуя, как по спине бежит холодок. — Кто-то очень сильный.

И тут, из глубины склада, раздался звук. Не скрип дверей, не бормотание магов, не хруст костей. Это был тихий, мелодичный смех. Смех, от которого кровь стыла в жилах.

А затем послышалось…:

— Ля, я ща кому-то бубен в жопу засуну, какой мудак решил поставить здесь эти сраные ящики? Фу… это что за сладкое говно?

— Апути! — послышался детский голос, от которого веяло чудовищной силой. — Апути кука!

— Кто здесь⁈ Покажись! — прокричал Кукловод, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Разговоры неизвестных продолжались, становясь все громче и увереннее. Они, казалось, раздавались отовсюду, проникающим в самый мозг. Кукловоды сбились в кучу, прижавшись спинами друг к другу, словно стадо испуганных овец.

— Это… это невозможно, — прошептал самый старый Кукловод. — Это…

Прежде чем он успел закончить фразу, свет полностью погас. Склад погрузился в абсолютную тьму. И смех смолк. Наступила тишина, такая плотная и зловещая, что казалось, ее можно потрогать.

Затем, в самом центре главного зала, вспыхнул свет. Не яркий и ослепительный, а мягкий и призрачный. Он исходил от фигуры, стоящей в самом центре круга Кукловодов. Фигура была высокой и стройной, а рядом с ней, какой-то карлик. От него веяло чудовищной энергией, до боли знакомой главному кукловоду.

— Кто ты⁈ — прорычал Кукловод.

Фигура не ответила. Она медленно подняла руку, и в ней появился светящийся шар. Шар пульсировал, излучая тепло и свет.

— Что… что ты собираешься делать? — запнулся один из Кукловодов.

Фигура продолжала молчать. Она сделала шаг вперед, и Кукловоды отпрянули назад, словно от огня.

— Остановись! — закричал Кукловод. — Не подходи!

Фигура проигнорировала его. Она подняла руку еще выше и резко разжала ее. Шар света разлетелся на тысячи искр, которые заполнили весь зал. Кукловоды закричали, закрывая лица руками.

Когда искры погасли, Кукловодов больше не было. На их месте стояли обычные, испуганные люди в гражданской одежде. Они озирались по сторонам, не понимая, где находятся и что произошло.

Растерянность витала в воздухе, густая, почти осязаемая. Бывшие Кукловоды шарили вокруг себя взглядами, как слепые котята, которых вышвырнули из теплого дома на мороз. Их лица выражали смесь ужаса и непонимания. Где они? Что произошло? Почему на них эта дурацкая одежда?

— Где… где я? — пробормотал один из них, потирая виски. Голова раскалывалась, словно ее сдавили тисками.

— Кажется, это… склад? — неуверенно предположил другой, разглядывая полки с просроченным йогуртом. — Но что мы здесь делаем?

Валентина, лежавшая до этого без сознания, застонала и медленно поднялась на ноги. Какое-то мгновение она смотрела на свои руки, словно видела их впервые. Затем в ее глазах вспыхнул узнаваемый огонь — огонь ярости и решимости. Она выставила руки вперед, и в ее ладонях заплясали языки пламени.

— Он здесь! Я чувствую его! — прорычала она, ища взглядом Кукловода. — Я уничтожу тебя, ублюдок!

Растерянные люди отшатнулись от нее, боясь обжечься. Валентина шла вперед, полная решимости, не замечая никого вокруг. Кукловод, забился в угол, дрожа от страха.

— Девушка, остановитесь! Вы что творите⁈ — взмолился он.

Но Валентина не слушала. Она была одержима жаждой мести. Пламя в ее руках становилось все сильнее и ярче.

В этот момент та самая фигура приблизилась к Кукловоду. Движения ее были плавными и грациозными, словно у танцора. Карлик, все еще излучавший чудовищную энергию, весело подпрыгивал рядом.

— Апути! Апути кука! — радостно восклицал он, как будто предвкушая нечто забавное.

Кукловод смотрел на приближающуюся фигуру с ужасом. Он чувствовал, что от нее исходит нечто, чего он не может понять. Сила, превосходящая все, что он когда-либо видел.

Фигура остановилась прямо перед ним. Не говоря ни слова, она замахнулась и от души дала ему по морде. Удар был настолько сильным, что Кукловод отлетел к стене, ударившись головой о ржавую трубу.

— Вот тебе, гаденыш, за хрен пойми какие мутки! — произнесла фигура, и в ее голосе послышались нотки явного удовольствия.

Валентина, увидев, что ее цель повержена, застыла на месте, как громом пораженная. Огонь в ее руках погас. Она смотрела на лежащего на полу Кукловода, не понимая, что только что произошло.

— Что… что я сделала? — прошептала она, почувствовав облегчение и в то же время ужас.

Фигура обернулась к ней. В полумраке склада ее лицо казалось почти нереальным. На нем играла легкая, загадочная улыбка.

— Да дохера чё, — ответила она, и ее голос звучал мягко и успокаивающе. — Вы типа пропали, а потом херня полная началась. Ну ничё, деваха, Боря пришёл и всё разрулил. А теперь погнали, я жрать хочу.

Она обвела взглядом растерянных людей, которые постепенно приходили в себя.

— Вы свободны, — объявила она. — Вы больше не марионетки. Теперь вы сами хозяева своей судьбы.

Несколько человек попытались поблагодарить ее, но она лишь отмахнулась.

— Не стоит благодарности, — сказала она. — Я просто сделала то, что должна была. А теперь мне пора. Дел еще много.

Она посмотрела на карлика, который смотрел на неё с неприкрытым недовольством.

— Короче, — Клеменко сидел напротив инструктора, закинув ногу на ногу. — Там было дохера одержимых. Я им по морде дал. Потом нашёл большого кукловода…

— Сильного, — попытался поправить его мужчина.

— Да не, не такой уж и сильный, — парировал Боря. — Короче, я ему нос сломал и душу выбил. Потом, эта ваша, девка, как там её…

— Валентина…

— Заносчивая, которая, — перебил Клеменко, поудобнее располагая Гуглю у себя на коленке. — Она там херь какую-то несла про свободны и всё в том же духе. В общем, задолбала. Короче, фишка в том, что они сидели всё это время на складе. Зачем? Хер его знает, они нам ничего не сказали.

— Они, — начал было инструктор, но тут же осекся.

В его кабинет вошёл высокий мужчина с военной осанкой.

Вошедший мужчина бросил на Клеменко взгляд, прожигающий насквозь, как будто тот был мишенью на стрельбище. Боря не растерялся и в ответ одарил незнакомца своей фирменной обезоруживающей ухмылкой. Инструктор, казалось, уменьшился в размерах и вжался в кресло, словно улитка в раковину.

— Клеменко, — процедил военный, отчего в кабинете повисла тишина, которую, казалось, можно было резать ножом. — Объясните мне, пожалуйста, вот что. Вы, значит, «дал по морде дохренище одержимым», «сломали нос кукловоду», а потом, явились, чтобы рассказать нам эту… эээ… историю?

— Ну а что такого? — невозмутимо пожал плечами Боря. — Я ж отчитаться пришел. Операцию же провел. Успешно. Кукловод теперь носом воздухом свистит, одержимые в отключке, эта, как её… Валька, теперь на меня косо смотрит, как будто я её личную секту разогнал. Все как вы любите.

Военный помолчал, сверля Клеменко взглядом. Потом медленно, словно раздумывая над каждым словом, произнес:

— Клеменко, ваша… прямо скажем, неортодоксальная методика… порождает определенные… скажем так… вопросы. Во-первых, «дохера одержимых» — это сколько в штуках? Во-вторых, каким образом вы «выбили душу» из кукловода? Это что, новая тактика? И, наконец, в-третьих, почему группа студентов, которых нашли, выглядят так, будто его пожевал ротвейлер?

— Ну, насчет количества, я не считал, — Боря почесал затылок. — Ну, много. Штук двадцать, может, тридцать. Они же, как тараканы, лезут и лезут. Насчет души… ну, я ему так врезал, что у него аж искры из глаз посыпались. Думаю, что-то повредил. Наверное, повредил, в общем, думаю за этот инцидент мне надо дать премию.

— А студенты? — не унимался военный, игнорируя намек на премию.

— А что студенты? — удивился Боря. — Ну, два месяца жрали хрен пойми что, жили под колпаком одержимых. Да и какая нафиг разница? Мы же провели успешную операцию, сделали то, что остальные за два месяца сделать не могли. И еще, по поводу Валентины вы не думали, что к ней нужен психолог? Она какая-то странная.

Военный глубоко вздохнул, пытаясь сохранить самообладание. Инструктор, казалось, совсем растворился в кресле.

— Клеменко, — процедил он, — вы представляете, что из-за вашей «успешной операции» мы теперь имеем кучу проблем? Во-первых, городские власти в панике. Они понятия не имеют, что происходит на складе, а мы, благодаря вам, не можем им ничего объяснить. Во-вторых, эта самая Валентина, которую вы так невзлюбили, — ценный сотрудник, и её психологическое состояние сейчас оставляет желать лучшего. И, в-третьих, этот «кукловод» теперь сидит у нас в камере и повторяет одно и то же: «Грядёт — зло! Грядёт — конец света!». И его душа, к слову, на месте.

Боря нахмурился, военный закрыл глаза и потер переносицу. Ему казалось, что еще немного, и у него начнет дергаться глаз.

Боря вздохнул. Ну вот, опять он во всем виноват. Как всегда.

— Ну, слушайте, — начал он примирительно. — Насчет городских властей… ну, скажем, им полезно иногда понервничать. А то совсем засиделись в своих кабинетах. Валентина ваша… ну, может, ей реально нужен психолог. Я ж не виноват, что у нее с головой не все в порядке. А кукловод этот… ну, мало ли что он там бормочет. Может, это у него от удара головой о трубу. Или он просто репетирует речь для ток-шоу. В наше время, знаете ли, всякое бывает.

Военный открыл глаза и посмотрел на Клеменко с таким видом, будто тот был тараканом, которого он только что обнаружил в своей тарелке с супом.

— Клеменко, — сказал он, стараясь говорить как можно медленнее и четче, — вы вообще понимаете серьезность ситуации? Мы имеем дело с… с… явлениями, которые не поддаются рациональному объяснению. А вы тут шутки шутите.

— Ну, а что мне еще делать? — развел руками Боря. — Плакать, что ли? Или, может, гимн спеть? Я свою работу сделал. Плохо, что ли?

— Плохо! — рявкнул военный, не выдержав. — Очень плохо! Вы превратили важную операцию в цирк! Вы дискредитировали всю нашу академию! Вы…

Он замолчал, тяжело дыша. Потом достал из кармана платок и вытер пот со лба. Инструктор, тем временем, почти полностью слился с креслом. Казалось, еще немного, и он станет частью обивки.

— Ладно, — сказал военный, успокоившись. — Хватит. Все равно уже ничего не изменишь. Слушайте сюда, Клеменко. Вы отстранены от любых оперативных действий. С сегодняшнего дня.

Боря ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Отстранён так отстранён.

Клеменко подхватил Гуглю, подмигнул инструктору, который окончательно превратился в бесформенную массу в кресле, и направился к выходу. У двери он обернулся и с самым невинным видом произнес:

— Да ладно вам, не переживайте так. Все наладится. Главное, меньше паники. И это… Валентине своей скажите, чтоб нос не задирала. А то можно споткнуться.

С этими словами Боря исчез за дверью, оставив военного в состоянии, близком к нервному срыву. Проводив юношу взглядом, полным безысходности, вояка повернулся к инструктору, который с трудом принимал прежнюю форму.

— Что это было, а, уважаемый? — тихо спросил он.

Инструктор откашлялся и несмело ответил:

— Это… это Клеменко, товарищ полковник. Он… он такой всегда.

Военный вздохнул.

— Я вижу. Но дело не в его манерах… дело в деталях. Есть кое-какие несостыковки.

Военный подошел к окну и посмотрел в сторону, куда ушел Клеменко.

— Петрова Катя и Валентина, они обе утверждают, что во время боя Клеменко не использовал магию. Вы понимаете, что это значит? Обе девушки имеют достаточно сильную энергетическую чувствительность, чтобы отслеживать любые проявления магической активности. Если они говорят, что её не было, значит, её не было.

Инструктор заерзал в кресле.

— Ну, может быть… может быть, он просто действовал очень быстро, и они не заметили?

— Нет, Григорий Петрович. Это исключено. Они обе настаивают на том, что от него не исходило ни капли магической энергии. А вы знаете, что это значит? Это значит, что наш «герой», возможно, не тот, за кого себя выдает.

Военный обернулся к инструктору.

— У меня есть серьезные подозрения, что этот Клеменко — самозванец.

Полковник, нахмурившись, прохаживался по кабинету, словно хищник в клетке. Его сапоги монотонно стучали по паркету, отсчитывая секунды нарастающего беспокойства. Инструктор, съежившись, сидел в кресле, не смея поднять глаза. Тишину прерывало лишь тяжелое дыхание генерала и невнятное бормотание кукловода из-за стены:

— Грядёт… зло… Конец света близок… — эти слова эхом отдавались в кабинете, добавляя мрачности и без того напряженной атмосфере.

— Проверьте его, — наконец произнес генерал, останавливаясь у окна. — Проверьте все его документы, все записи, все архивы. Я хочу знать, кто он такой на самом деле и откуда он взялся. И постарайтесь сделать это как можно быстрее и тише. Если мои подозрения подтвердятся, последствия могут быть катастрофическими.

Инструктор поспешно кивнул, доставая из кармана телефон. Он понимал, что ставки высоки.

Клеменко всегда был бельмом на глазу, нарушителем спокойствия, ходячим хаосом. Но теперь выясняется, что за его непредсказуемым поведением может скрываться что-то гораздо более зловещее.

Мысль о том, что в рядах академии мог оказаться самозванец, вселяла ужас. Это означало не только предательство, но и огромную дыру в системе безопасности, через которую могли проникнуть враги.

Вояка тем временем сосредоточенно смотрел в окно, размышляя о случившемся. Он прекрасно понимал, что кукловод и одержимые — это лишь верхушка айсберга. За ними, скорее всего, стоят более могущественные силы, заинтересованные в дестабилизации ситуации. И если Клеменко действительно не тот, за кого себя выдает, то он может быть частью этой игры, пешкой в руках врага. А это значит, что академия, призванная защищать мир от сверхъестественных угроз, сама находится под угрозой.

— Уважаемый, — вдруг произнес генерал, не оборачиваясь. — А что с младенцем?

Инструктор вздрогнул.

— С младенцем?

— Да, с тем самым, которого Клеменко таскает с собой. Выясните, что он такое, как он оказался у Клеменко, и проверьте его на наличие магической активности. Возможно, в нем кроется ключ ко всей этой головоломке.