06.03.1232. Кайтар, Дриммад

– Нет, Хавьер. Как ни жаль, но поделиться разведывательной информацией не могу. Она попросту отсутствует, ты уже и сам выяснил через контакты в военной разведке. У нас пока нет легальных наблюдателей в Университете, а нелегалов оттуда выдворяют с позором.

– Тогда другой вариант… – Хавьер Деллавита наклонился вперед, надеясь, что нервный тик в уголке губ не слишком заметен собеседнику.

– Мы уже обсуждали, – досадливо поморщился Чьяко Ментеллано. – Нет. Паладары выдали однозначные инструкции, кого и сколько можно. Твои головорезы никак в рамки не вписываются. Кроме того, "Щит победы" придет в Хёнкон уже завтра днем. Твоих людей не успеют доставить никакими средствами, а менять персонал сразу после открытия посольства я не намерен.

Глядя в ледяные глаза премьер-министра, Хавьер понял, что настаивать дальше не просто бессмысленно, но еще и опасно. Не следует попусту растрачивать влияние. Придется искать альтернативные средства, но не официальные и не здесь.

– По крайней мере, спасибо, что уделил время, – сухо сказал он, поднимаясь.

– Не за что. Послушай, Хавьеро, – премьер устало откинулся на спинку кресла и потер переносицу. – О твоей одержимости уже тысячи сплетен ходят, над тобой смеются за спиной. Я догадываюсь, что ты чувствуешь. Сам отец, в доме две вертихвостки того же возраста, охотники за приданым вокруг стаями. Сочувствую, что так вышло с дочерью, но… Птенцы рано или поздно оперяются и выпархивают из гнезда. Особенно девочки. Сыновья наследуют поместье и дело, а девицам прямая дорога в чужой дом. Как друг советую: оставь ты дочь в покое. Силой только…

– Спасибо за совет, – грубо перебил его Хавьер, – но мне пора. Всего хорошего.

Он резко поднялся и вышел из кабинета, зло вдавливая в пол ворс ни в чем не повинного ковра. В огромной, как бальный зал в ином особняке, приемной к нему присоединился Марко. Верный телохранитель держался чуть позади, тихо ступая по коврам тяжелыми армейскими ботинками, и, несмотря на свои внушительные габариты, оставался на удивление неслышным и незаметным. Его присутствие успокаивало – хотя чего, казалось бы, бояться в здании правительства Кайтара? Голова пульсировала сильнее обычного: видимо, опять резко подпрыгнуло давление.

Чуть задержавшись на выходе, чтобы Марко смог забрать сданный пистолет, они вышли на площадь перед зданием. Здесь, в Дриммаде, вовсю хозяйничала зима: в холодном воздухе порхали редкие снежинки, медленно тая на брусчатке и покрывая сухую газонную траву тонким слоем недолговечной белизны, дул резкий порывистый ветер, а температура явно опустилась ниже нуля. Стоянки располагались на противоположном конце пешеходной Народной площади, и Хавьер Деллавита зябко передернул плечами, поднимая воротник теплого пальто. Сунув руки в карманы и ссутулившись, он двинулся вперед, не обращая внимания на двух других телохранителей, пристроившихся по бокам. Заехать к Марте или нет? Она вернулась в Дриммад три дня назад и наверняка уже пришла в себя после путешествия. Но… что, если она не пустит его и на порог?

О небеса, объясните мне, как я умудрился потерять одновременно любимую дочь и жену, с которой всегда жил душа в душу! Как проклятая Карина Мураций умудрилась добиться такого? И зачем? Неужто всё из-за проклятой лаборатории и пары десятков полудохлых эйлахо?

– Сэрат дэй Деллавита! – послышался сбоку негромкий голос. – Можно привлечь ваше внимание?

Телохранители резво развернулись, оказавшись между патроном и говорящим. Хавьер остановился и вгляделся. В лице мужчины чувствовалось что-то знакомое… определенно, они уже виделись раньше…

– Капурри? Хосе Капурри? – наконец дошло до него.

Епископ коротко поклонился. Разумеется, они не раз встречались на светских приемах, даваемых в Дамарре семьей Капурри. Однако в сером гражданском пальто с меховым воротником и теплой папахе священнослужитель церкви Рассвета выглядел совершенно иначе, чем в формальном черном сюртуке или парадной епископской мантии.

– Разумеется, тесса, я слушаю, – Хавьер нехотя поклонился. – Чем могу служить?

– Не обязательно так формально, дэй Деллавита. Мое дело касается… хм, в том числе вашей дочери. Не возражаете пообщаться в более подходящем месте?

Ловушка? Семейства Капурри и Деллавита никогда не состояли в особо сердечных отношениях, жестко конкурируя в числе прочего в области морских грузоперевозок и промыслов у Восточного побережья. До открытой стрельбы и саботажа не дошло ни разу, визиты вежливости главы семей наносили друг другу регулярно, но тайная война за кулисами стоила обоим не один десяток миллионов леер, потраченных на подкуп и перекуп чиновников, проталкивание в мэры и губернаторы нужных людей и тому подобные мелочи политической жизни. С другой стороны, обострения отношений не случалось уже несколько лет, так что вряд ли Капурри готовит какую-то пакость прямо сейчас.

– Я выступаю не как посланник своей семьи, дэй Деллавита, – правильно истолковал колебания епископ. – Сейчас я представляю интересы… скажем, группы священников церкви Рассвета, предполагающей, что мы можем оказаться взаимно полезными друг другу. Что скажете насчет короткого визита в замок Меандро?

Меандро? Хавьер напряг память. Да, древняя цитадель неподалеку от Дриммада, принадлежащая церкви. Отнюдь не главная, но и не самая маленькая резиденция церковной бюрократии, расположенная неподалеку от шоссе к Южному аэропорту, куда так или иначе придется возвращаться. Почему бы и не заехать по дороге? Он всегда равнодушно относился к церкви, жертвуя приходу пару раз в год небольшие, в десяток-другой тысяч, суммы, чтобы не выглядеть совсем уж атеистом, но взаимной любви между ними никогда не возникало. Слишком многого хотели святые отцы за свою поддержку. Но если они сами пришли к нему…

Если его попытаются шантажировать дочерью, он раздавит мерзавцев всмятку.

– В моем автомобиле нет места для еще одного пассажира, – ответил Хавьер. – Вы на машине?

– Не беспокойтесь, дэй Деллавита. У меня свой автомобиль, и я поеду первым. Просто следуйте за мной.

Оказалось, что машину епископ водит сам, и водит весьма неплохо. Автомобиль Деллавита пристроился в хвост, но тяжеловесная бронированная махина плохо поспевала за неприметной юркой "станцей" трехсотой серии, то и дело застревая в уличных пробках. Оторвавшись слишком сильно, Капурри сбрасывал скорость и медленно тащился в крайнем ряду, не обращая внимания на нетерпеливые гудки сзади. Но вскоре столичные районы осталась позади, и маленький кортеж рванул по шоссе.

Когда лимузин вслед за "станцей" свернул на неприметную дорогу со знаком "Частная собственность, въезд запрещен", глава семьи Деллавита склонился к лобовому стеклу, рассматривая возвышающиеся над верхушками деревьев башни с золотыми песочными часами на крышах. Несмотря на терзающие в последние декады чувства, он все еще сохранял живое любопытство к окружающему миру. Несколько небольших домов красного кирпича, мелькнувшие по сторонам, ограда из того же материала с колючей проволокой поверху, начавшийся за ней ухоженный парк с ровными рядами облетевших по зимнему времени яблонь и вишен… И сам замок: когда-то угрюмая махина из плохо обтесанных гранитных булыжников, впоследствии надстроенная еще тремя этажами, покрытыми рустовкой в стиле нижней части здания, но с широкими окнами с арочными наличниками, с ротондой в центре и с двумя высокими остроконечными башнями, увенчанными Стабилонами. Неброская респектабельность солидного хозяйства – и хозяева, хорошо знающие себе цену и не стремящиеся выставлять богатство напоказ. И ни одного охранника, вообще ни одной живой души – по крайней мере, на виду.

Вопреки ожиданиям машина епископа не подъехала к центральному порталу замка, а нырнула под землю по неприметному пандусу, ведущему, как оказалось, в обширный подземный гараж. Зеркальный лифт вознес Капурри и гостей на пятый этаж, в большую приемную, обставленную мягкой мебелью, перемежающейся со старинными мраморными скульптурами – или же искусно выполненными репликами. Секретарь в мантии младшего служителя поднялся из-за своего стола и низко поклонился.

– Вас ожидают, тесса, – тихо сказал он Капурри.

– Благодарю, – епископ поклонился в ответ, сбрасывая пальто и папаху. Под верхней одеждой обнаружился-таки формальный черный сюртук, правда, сочетающийся с обычными серыми брюками и не менее обычной голубовато-серой рубашкой. – Прошу вас, дэй Деллавита, раздевайтесь. Ваши… спутники могут подождать здесь, о них позаботятся.

– Он пойдет со мной, – снимая пальто, Хавьер мотнул головой в сторону Марко, даже и не подумавшего расстегнуть плотную кожаную куртку.

– Но, дэй Деллавита…

– Не обсуждается, – резко перебил Хавьер. – Марко – мое доверенное лицо, он знает больше секретов, чем церковь и семья Капурри, вместе взятые. Или он со мной, или меня ждет самолет.

Вот сейчас и проверим заодно, насколько я им нужен.

– Хорошо, – поколебавшись, кивнул Хосе Капурри. – Прошу, пройдемте.

Хавьер швырнул пальто секретарю и зашагал за епископом, спиной чувствуя надежное присутствие телохранителя. Двое других и не подумали соблазняться мягкими креслами. Вместо того они отошли к стене и встали по бокам двери во внутренний зал, замерев, словно еще одна пара статуй. В случае чего они появятся на месте событий за считанные секунды.

В овальном зале, располагавшемся, судя по всему, в центральной ротонде, за установленным в центре столом расположились трое. Благодаря черным сюртукам в сером дневном свете, дополнительно приглушенном легкими серыми занавесками, они казались членами похоронной конторы, оценивающими, сколько можно содрать с очередных скорбящих родственников.

– Добро пожаловать, дэй Хавьер Деллавита, – подняла руку центральная фигура. – Да осияет тебя божественный свет Ваххарона!

Так-так. Бальтазар Меццо собственной персоной. Епископ Челестины и, по слухам, одна из наиболее влиятельных фигур в современной Церкви. Серьезная фигура. Остальных Хавьер в лицо не знал, а представляться те не спешили.

– К стопам Господним припадаю, святые отцы, – сухо ответил он, делая знак Марко. Телохранитель встал сбоку от входа в зал и замер. – Тесса Меццо, великая честь встретиться с тобой вживую.

С этими словами он отодвинул от стола тяжелый дубовый стул и демонстративно сел, не ожидая приглашения. В голове снова тяжело толкнулось, перед глазами пошли темные круги. Определенно, следовало выпить таблетку от давления еще в машине. Сейчас уже поздно – обязательно воспримут как слабость. Сложив перед собой руки на столешнице, Хавьер наклонился вперед.

– Что вам от меня нужно? – напрямик спросил он.

– Мы ожидали подобного начала, дэй Деллавита, – проговорил епископ Капурри, усаживаясь так, чтобы оказаться точно посередине между гостем и хозяевами. Изображает из себя посредника или третейского судью? Интересно, что за отношения между ним и Меццо? – Нам известна ваша манера с самого начала брать дела за горло. Мы готовы сразу положить на стол карты. У вас есть потребность – у нас есть средства ее удовлетворить.

– Для начала определим термины. "Мы" – о ком речь? Явно не синклит. Как мне помнится, для него требуется участие не менее двадцати трех епископов. Какая-то группа внутри Церкви? Ваш цели?

– Мы не стремимся ни к каким целям, кроме указанных Ваххароном в Откровении и прочих частях Писания, сын мой, – хорошо поставленным баритоном, привычным к вещанию с амвона, отозвался епископ Меццо. – Наша жизнь посвящена исключительно проповеди Слова Господня.

– Да-да, – усмехнулся Хавьер, обводя взглядом помещение. – А поскольку одетые и накормленные проповедуют куда успешнее, чем голые и голодные, вы к делу подходите весьма основательно. Я задал вопрос и не услышал ответа, тесса. Спрашиваю еще раз: кто такие "мы"?

– Позвольте ответить, тесса? – вмешался Капурри, вклинившись в тот самый момент, когда Меццо возмущенно открыл рот. – Дэй Деллавита, вы чрезвычайно успешный коммерсант и прекрасно видите, когда партнер пытается скрывать свои истинные мотивы. Поверьте, мы не намерены держать вас в неведении. Просто мои братья не слишком привыкли к деловым переговорам, у них совсем иная… аудитория. Прошу, не принимайте привычку взвешивать каждое слово за попытки что-то утаить.

Хавьер посмотрел на него, насмешливо приподняв бровь.

– Тесса Меццо и его братья представляют группу верующих, обеспокоенных нынешним духовным состоянием общества…

– Очень сильно обеспокоенных! – перебил Меццо. – Дэй Деллавита, нам известно, что вы никогда не относились к Церкви с особой теплотой. Ваше отсутствие интереса к высоким материям вполне объяснимо: у коммерсантов много важных дел, не позволяющих отвлекаться даже на такие важнейшие вопросы, как посмертная судьба души. Однако же вы и не полный безбожник. Вы не чуждаетесь богоугодных дел – жертвуете церкви, на благотворительность, ваша жена известна в Барне как благочестивая прихожанка, принимающая активное участие в жизни общины. Вы весьма достойный человек, дэй Деллавита, а потому вряд ли положительно относитесь к тенденциям…

– Хотите еще одного пожертвования? – оборвал церковника Хавьер. – И ради того, чтобы озвучить просьбу, притащили меня сюда? Право же, тесса, вы могли просто написать письмо.

– Не пожертвования, сын мой, – покачал головой епископ. – Речь об ином. Для вас наверняка не секрет, что Церковь уже давно пришла в упадок. По крайней мере последние полтора столетия ее роль в жизни общества умаляется шаг за шагом. Ее последовательно лишали привилегий, изгоняли из политической жизни, насмехались в прессе… Уже перед Ударом мы находились в тяжелом положении. После Удара пришлось терпеть еще и обвинения во лжи и лицемерии. Простым людям сложно понять, что всемогущество Ваххарона – вовсе не бездонный источник, равно пригодный для наполнения океанов и полива огорода. Господь посылает нам испытания…

– Спасибо, я неплохо знаком с официальной доктриной, – Хавьер поморщился. В голове опять тяжело толкнулось, горло словно стиснула невидимая рука. – И что церковь Рассвета давно в загоне, тоже в курсе. Чего конкретно вы хотите добиться?

– Проблема Церкви в том, – невозмутимо продолжил епископ, – что у нее отсутствует сильный лидер. Вряд ли я открою секрет, если сообщу, что последний синклит, призванный сформировать официальное отношение к паладарам, закончился ничем. Консерваторы назвали их порождениями сонма гхашей, посланных для искушения человечества. Реформаторы, наоборот, потребовали пересмотра базовых основ доктрины, чтобы учесть наличие разумной жизни за пределами Паллы. Половина епископов просто не имела никакого мнения на сей счет – а в результате пять дней пустых разговоров и никаких результатов. Да и сложно ожидать иного, когда больше сорока людей в возрасте от тридцати семи до восьмидесяти трех лет, убежденных зачастую в противоположных вещах, пытаются что-то придумать на общем собрании. Нет одного авторитетного голоса, к которому они могли бы прислушаться.

– Вполне согласен, тесса, – Хавьер пожал плечами. – И я даже догадываюсь, к чему вы клоните. Хотите возродить папский трон?

Епископ Меццо поперхнулся и закашлялся. Сосунок, с презрением подумал Хавьер. Совершенно не умеет держать удар и вообще не готов к неожиданностям. Он и в самом деле не понимал, как просто просчитать его поведение? Да, авторитет в вопросах теологии вовсе не означает наличия политической сноровки. С другой стороны, пробился же он как-то в епископы! А ведь в церковных коридорах грызня еще та.

– Я предупреждал, тесса Меццо, что дэй Деллавита весьма проницателен, – невозмутимо заявил Капурри. – Наша семья неоднократно имела возможность в том убедиться, и не раз за счет заметных финансовых потерь. Однако я – не мой старший брат, – добавил он, поклонившись в сторону Хавьера, – и не склонен держать на вас затаенную обиду. Я и в самом деле гораздо больше принадлежу Церкви, чем родственникам.

– Отрадно слышать. Тем не менее, не вижу, чем могу помочь. Я далек от церковных дел и интриг. Поймите меня правильно, тесса, – Хавьер устремил на Меццо немигающий тяжелый взгляд, вгонявший большинство людей в нервическое состояние. – Мне не жалко денег. Однако я не намерен выбирать ни одну из сторон в ваших играх. Если угадаю, не получу никаких ощутимых выгод. Если не угадаю – заработаю личную неприязнь победителя, способную доставить немало неприятностей. Если откажусь, а новым папой все-таки станете вы – в предположении, что им вообще кто-то станет – тоже заработаю вашу неприязнь, но в меньших размерах. Стратегия минимизации возможных убытков диктует однозначный выбор: вежливо поблагодарить за доверие и откланяться – если, разумеется, вы не сможете предложить что-то еще, стоящее риска. Итак, тесса?

– Вы известны как разумный человек, имеющий хорошо взвешенное мнение по многим вопросам, – задумчиво произнес Меццо, уже явно пришедший в себя от неожиданности. – Брат Капурри предупреждал, что вами сложно, если вообще возможно манипулировать, что разговор всегда строится по вашему сценарию. Признаться, я не отнесся к его словам с должной степенью внимания. Поделом мне за самоуверенность. Дэй Деллавита, я хотел бы начать заново. Слишком много важного осталось недосказанным. Вы не возражаете?

Неплохо. Держать удар не умеет, но хотя бы быстро оправляется от шока и находит новую тактику. Посмотрим, что еще у них кроется в рукаве.

– Я слушаю, тесса, – нейтральным тоном откликнулся Хавьер, отводя взгляд.

– Как я уже сказал, дэй Деллавита, Церковь находится в глубочайшем кризисе – вплоть до того, что ей угрожает полная гибель. Я не стану рассказывать о своей боли за погибающие души прихожан, утративших в жизни понимание цели. Ныне мало кто помнит о посмертном суде Ваххарона, после которого грешная душа может навсегда отправиться в небытие за гордыню или же заслужить великолепную награду за покаяние. Здравые умы Церкви страдают, не в силах выполнять миссию, возложенную на них Богом. Но это не ваша проблема, дэй Деллавита. У вас хватает собственной головной боли, так же мало понятной мне, как вам непонятны доктринальные разногласия внутри Церкви. Мы живем в разных мирах, и смешивать их без необходимости не следует. Но у нас есть общая проблема, и вы прекрасно ее знаете: паладары.

Могучий толчок изнутри головы заставил мир вокруг Хавьера на мгновение погаснуть и закружиться. Он оперся о лежащие на столешнице руки и стиснул зубы, борясь с настойчивым позывом ослабить узел галстука.

– Вам нехорошо, дэй Деллавита? – встревоженно осведомился Капурри.

– Все в порядке, – сквозь зубы процедил Хавьер. – И каким же образом, тесса Меццо, паладары… являются моей проблемой? Или вашей?

– С нами все просто, дэй Деллавита. Паладары очевидным образом не веруют в Ваххарона и не исповедуют доктрину Рассвета. Более того, девица, известная под именем Майи, вращаясь в высших кругах Дриммада, постоянно позволяет себе весьма насмешливые высказывания в наш адрес, и дурной пример оказывается заразительным для молодежи. Являйся пришельцы поклонниками языческого пантеона Миндаллы или даже примитивного анимизма Ооквала, все вышло бы проще: со старыми разногласиями между религиями теологи более-менее научились справляться. Но паладары – попросту атеисты, и с помощью технического могущества и флера романтичности, их окружающего, наносят Церкви непоправимый ущерб. Такой удар может стать для нас последним.

– Предположим. Ну, а что насчет меня?

– А у вас есть дочь, дэйя Фуоко Деллавита, отправившаяся в паладарский вертеп порока и разврата вопреки отцовской воле. И мы прекрасно понимаем, что интересует их не только и не столько ум девочки, сколько способности эйлахо…

Договорить Меццо не успел. Хавьер резко вскочил на ноги – дубовый стул, больно ударив сиденьем под колени, отлетел и перевернулся – одним движением вскочил на разделяющий их стол и прыгнул к епископу, словно разъяренный тигр. Церковник лишь приглушенно хрюкнул, когда Хавьер, ухватив его за горло, спрыгнул на пол, опрокидывая его на ковер вместе со стулом. Два молчаливых соседа епископа перепуганно отшатнулись, а Марко уже навис над епископом Капурри угрожающей глыбой, направив на него пистолет.

– Откуда. Церкви. Рассвета. Известно. Про мою. Дочь? – раздельно выговаривая слова, процедил Хавьер. – Имей в виду, церковная крыса, от ответа зависит твоя жизнь. Если он мне не понравится, я кончу тебя и твоих малахольных дружков прямо сейчас. Ну?

Епископ Меццо слабо захрипел, цепляясь за Хавьера немощными старческими руками. Его глаза отчетливо лезли на лоб, и Хавьер сообразил, что почти задушил хозяина дома. Он ослабил хватку, и церковник с жадностью втянул в себя воздух, тяжело задышав.

– Давно, дэй… Деллавита… – просипел он. – С самого… начала… Один из охранников вашего дома… на исповеди… Мы никогда не намеревались использовать… знание… для шантажа… клянусь своей бессмертной… душой! Мы… не настолько глупы… хотели использовать ее способности… божественный свет в ладонях… но она явно не расположена… к церковной карьере…

Вот так. Строй себе систему безопасности, отбирай и проверяй лучших людей, ограничивай доступ к информации – и все равно тайна утекает на сторону. К видеозаписям, на которых зафиксированы способности Фучи, за все годы имели доступ считанные единицы, по пальцам одной руки пересчитать можно. Выяснить, у кого именно слишком длинный язык, несложно. Но даже если утопить болтуна в заливе с бетонным блоком на ногах, уничтожить опасное знание уже не удастся. Конечно, весьма соблазнительно прикончить старого хрена и всех свидетелей прямо сейчас – но неизвестно, кто еще имеет доступ к тайне. Да и замять скандал такого масштаба не получится хотя бы из-за Капурри, неважно, живого или мертвого.

Остается надеяться, что церковники действительно не настолько глупы, чтобы пытаться шантажировать семью Деллавита. Но малейший намек на угрозу – и даже опасность вендетты с Капурри не удержит его руку. Хавьер выпустил дряблую глотку епископа и не спеша поднялся. В глазах опять потемнело, в ушах тяжело запульсировала кровь.

– Марко, помоги встать тессе Меццо, – произнес он по возможности спокойным тоном. – Продолжим переговоры.

Однако вместо того, чтобы вернуться на прежнее место, он взял еще один стул и оседлал его верхом прямо перед вынужденными развернуться церковниками.

– Я вас внимательно слушаю, тесса, – произнес он, глядя в глаза с трудом усаживающегося на свой стул епископу.

Тот слегка помассировал шею, приходя в себя. В его взгляде Хавьер с удовольствием заметил страх. Осознал, старый козел, с кем связался? Я тебе не изнеженные дриммадские дельцы, забывшие, а то никогда и не знавшие, с какой стороны держатся за пистолет. За двадцать пять лет я превратил семью Деллавита из нищего провинциального клана в одну из самых могучих финансовых групп Кайтара – и вовсе не потому, что следовал общепринятым правилам. Даже Удар я сумел обернуть к своей пользе, удвоив состояние благодаря ужасной катастрофе – и не тебе играть со мной на равных, даже если сумеешь стать новым папой. Знай свое место, поп. Краем глаза Хавьер заметил, что епископ Капурри все так же спокойно и невозмутимо сидит на месте, словно не замечая направленного пистолета. Кажется, в его глазах даже посверкивают веселые искры. Интересно, чему он радуется – унижению Меццо или моему нервному срыву? Все-таки нужно держать себя в руках, а то в последнее время на нервах словно гхаши музыку играют.

Хавьер едва заметно мотнул головой, и Марко, неторопливо убрав пистолет в кобуру под пиджаком, вразвалочку отошел к посту у двери.

– Мы не намеревались шантажировать вас, дэй Деллавита, – прохрипел епископ Меццо, провожая его опасливым взглядом и продолжая массировать горло, на котором уже начали отчетливо проступать синяки от пальцев. – У нас всего лишь общие цели. Вы хотите вернуть свою дочь, что уже не первую декаду не является новостью для всего Дриммада, если не для половины Кайтара. Вы хотите поставить на место паладаров, использующих ее как материал для опытов. Мы тоже хотим поставить паладаров на место – не изгнать из нашего мира, нет, ни в коем случае. Нам всего лишь требуется, чтобы они признали нашу веру в истинного Бога и не мешали нести свет Ваххарона душам людей.

– Мы запрашивали ведьму по имени Карина Мураций насчет открытия в Хёнконе миссии Церкви, – угрюмо пробасил один из молчаливых соратников Меццо, и внезапно Хавьер вспомнил его: епископ Ризьеро Матас, дестра Чебокко. Несколько раз засветился в новостях, когда комментировал массовые забастовки рабочих на угольных карьерах. – Знаете, что она ответила, дэй Деллавита? Паладары, мол, не запрещают людям верить в Ваххарона, Вегешота или летающих розовых крокодилов, но любые организованные формы религии на территории университета "Дайгака" находятся под строжайшим запретом. Вдумайтесь, дэй Деллавита, они сравнили учение Ваххарона с галлюцинациями наркомана!

Положим, с учетом некоторых забавных абзацев в Писании паладары не так уж и не правы, саркастически подумал Хавьер. Чужие отнюдь не первыми заинтересовались сортом травы, под влиянием которой Астура описывал Апокалипсис. Очевидно, что-то отразилось на лице, поскольку епископ Матас осекся и насупился.

– Интересные у вас намерения, – светским тоном заметил Хавьер. – И как же вы намерены их реализовать? У вас имеются рычаги воздействия на паладаров?

– У церкви Рассвета – нет. Но на Могерате хватает людей, которые очень плохо относятся к Чужим! – словно о великом открытии сообщил Меццо. – Вплоть до открытых нападений на них. Вам, вне сомнения, уже известно об ужасной катастрофе, случившейся неподалеку от Хёнкона? Неизвестные бандиты расстреляли из пулемета пассажирский самолет, на котором летела ваша дочь… Нет-нет, с ней все в полном порядке! – епископ испуганно отпрянул, потому что на сей раз даже сам Хавьер успел ощутить поднимающиеся уголки губ, по-собачьи обнажающие клыки, и усилием воли стереть гримасу. В голове снова мучительно толкнулась кровь: видимо, действие выпитых утром таблеток прошло окончательно. В последнее время они становились все менее и менее эффективными – наверное, пора менять лекарство. Глотать их снова? Или подождать до автомобиля? – Соизволением Ваххарона устройства паладаров успели вовремя, чтобы спасти девочку от безжалостного океана, кольчона и надвигающейся бури. Нашим агентам известно, что она провела некоторое время в больнице, но ничего страшного с ней не случилось. Злоумышленникам удалось ускользнуть, но теперь вы понимаете, какой опасности подвергается Университет в целом и ваша дочь в частности?

– И что вы намерены делать? – сквозь зубы процедил Хавьер. – Стакнуться с террористами?

– На Могерате хватает и здравомыслящих сил, не радующихся присутствию паладаров в Хёнконе, но и не прибегающих к кровавому насилию для достижения целей. И с ними есть контакты, очень неплохие связи. Беда в том, что им отчаянно не хватает финансирования. Юридические процедуры весьма затяжные и дорогостоящие…

– То есть сначала вы нанимаете бандитов, чтобы те как следует потрепали нервы паладарам стрельбой, затем натравливаете на Университет "здравомыслящие силы", чтобы вымотать их тяжбами, а потом являетесь этакими миротворцами и помогаете достичь компромисса? – оскалился Хавьер, чувствуя, что ухмылка выходит какой-то кривой. – Взамен паладары рассыпаются в благодарностях… и что? Неужели все лишь ради открытия зачуханной миссии на враждебной территории?

– Разумеется, синклит Церкви прислушается к голосу человека, добившегося такого, с гораздо большим вниманием, – задумчиво и вроде бы как в пространство проговорил епископ Капурри. – И его претензии на папский трон стали бы весьма весомыми и обоснованными. Особенно если подкупить часть епископов, простите мой цинизм…

– Как сюда вписывается моя дочь?

– Разумеется, мы объясним паладарам, что негоже идти против влиятельных лиц в Кайтаре… – вальяжно протянул Меццо, уже оправившийся от потрясения.

– И заставите их думать, что именно те самые "влиятельные лица" натравили на них бандитов? Ну, тесса, спасибо вам за подарочек! И потом, я хочу спасти свою дочь, а не подставить под пули наемников. Я откажусь, пожалуй.

– Армия освобождения Хёнкона – вовсе не наши наемники, – тихо заметил Капурри. – С сожалением вынужден констатировать, что они существуют вне нашего контроля – и они вполне реальны и агрессивны. И у них есть свои источники финансовой подпитки, нам пока неизвестные. Если их не придушить, и быстро, они утопят Хёнкон в крови наших детей. Даже если паладары не допустят их на свою территорию, Университет не может существовать в вакууме. Транспортные и пассажирские потоки идут через города Ценганя и Кайнаня, где полицейские силы коррумпированы и некомпетентны, и АОХ может устраивать теракты и там. Вашей дочери, дэй Деллавита, грозит вполне реальная опасность независимо от того, станете вы с нами сотрудничать или нет. Один раз она уже попала под удар – и вполне может попасть пострадать снова. Особенно с учетом ее способностей: по сообщениям наших агентов, лидеры террористов почему-то недолюбливают эйлахо и специально охотятся за ними. Нам известно по крайней мере о трех убийствах на этой почве.

Хавьер посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Да, Капурри куда умнее Меццо, а вероятно, и остальных присутствующих. Если синклит Восточной церкви согласится вновь ввести пост папы, еще неизвестно, кто его займет на самом деле. Семья Капурри всегда отличалась амбициозностью, и выгрести каштаны из огня чужими руками – вполне в их духе. Скажем, Меццо добивается введения поста, а во время голосования папой неожиданно становится кто-то другой… Вопрос лишь в том, что станет с соперничеством Деллавита и Капурри, если последние вдруг поддержат полную поддержку новоиспеченного папы? Хотя если вступить с Капурри в союз… у них нет привычки предавать и нарушать соглашения. И договориться с ними, как показывает история отношений, при нужде вполне можно.

Почему семья Капурри сама не поддержала затею с папой? Уж с финансами у них явно не хуже, чем у Деллавита. Или поддержали, просто не афишируют? Или опять речь о таскании каштанов чужими руками?

– Тесса Меццо, – произнес Хавьер Деллавита, по-прежнему смотря в глаза Хосе Капурри, – в таком свете ваши аргументы вполне убедительны. Я не против поддержать борцов за святую веру. Однако у меня есть встречные условия. Во-первых, вы не только добьетесь возвращения моей дочери, но и заставите паладаров возобновить сотрудничество с семьей Деллавита. Во-вторых, новый папа, если он появится, не станет вмешиваться в отношения между семьями Капурри и Деллавита. И, в-третьих, свои действия в отношении Хёнкона вы станете согласовывать с моими людьми, которых посвятите во все детали операций на Могерате. Вас устраивает?

Хосе Капурри, епископ Дамарры, утвердительно полуприкрыл глаза и ответил едва заметным кивком.

– Ваши условия… хм, приемлемы, – с нотками сомнения в голосе подтвердил Меццо. – Хотя я не готов раскрыть вам имена и положение каждого агента, помощь грамотных людей из вашей службы безопасности может оказаться неоценимой…

Так. Вопрос уперся в деньги. Где их взять? Похоже, планы поглощения "Двигателей Гуччолано" придется отложить на время, поскольку других свободных средств пока нет. Хавьер резко поднялся, преодолев очередной приступ потемнения в глазах (нужно дотерпеть до возвращения в Барну, а там все-таки вызвать врача…), выхватил из внутреннего кармана пиджака чековую книжку, припечатал ее к столу и принялся быстро писать ручкой с золотым пером. Поставив подпись, он с треском выдернул лист и бросил его перед Меццо.

– Пять миллионов леер. Отправите своего представителя в дриммадский филиал банка "Морская волна", его проконсультируют, как переводить и тратить деньги через подставные фирмы, не афишируя себя. Мои люди свяжутся с вами не позднее завтрашнего вечера, чтобы приступить к выработке совместных планов.

– Да хранит вас всемогущий Ваххарон, сын мой… – Меццо, в глазах которого вспыхнул алчный огонек, ухватил чек и осенил Хавьера косым знамением, но тот уже быстро шагал к двери.

– Я провожу гостя, тесса Меццо, – сказал Капурри, поднимаясь. Марко покосился на него, но больше ничем свое недовольство не выдал.

Хавьер шагал по мягкому ковру сначала залы, потом приемной и чувствовал, что кровь в ушах пульсирует все сильнее, а в глазах начинают мелькать огненные пятна. Стиснув зубы, он заставил себя сосредоточиться на мыслях. Срочно следует связаться с Аницето, пусть временно приостановит все операции в Ценгане, чтобы не светить людей попусту. И пусть сегодня же начнет разработку планов по совместной работе с Церковью – нужно с самого начала взять попов под плотную опеку и, кстати, контролировать, куда на самом деле пойдут деньги. Если все-таки террористам, епископ Меццо очень быстро отправится на встречу со своим богом. Плевать на террористов…

От нового приступа гула в ушах Хавьер пошатнулся и оперся о стенку лифта.

…плевать на террористов, пусть даже они угробят студентов университета "Дайгака" в полном составе. Но угрожать жизни своей дочери он не позволит ни при каких обстоятельствах. Рано или поздно Фучи осознает, что Чужие не заменят родного отца, и тогда она вернется. Обязательно вернется.

– …вам нехорошо, дэй Деллавита? – дошел до него встревоженный голос Капурри. – Вызвать врача? У нас очень хорошие доктора…

– Спасибо, не нужно, – стиснув зубы, процедил Хавьер. – Я в полном…

Двери лифта распахнулись, открывая подземную стоянку, в глаза ударил яркий, почти слепящий свет фонарей. И в унисон с ним левая половина головы вдруг взорвалась страшной, ошеломляющей болью, словно от удара свинцовой трубой, заполняющей мир и вытесняющей его. Левая нога отказалась повиноваться, и он почувствовал, что падает, не способный ни удержаться, ни даже смягчить удар о пол. Сильные руки подхватили его, и Хавьер Деллавита, чудовищным усилием воли собрав последние ошметки сознания и борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, сумел прохрипеть в нависшее лицо Марко:

– Свяжись с Перито… расскажи… все… боль слева… темя…

И новый приступ чудовищной боли бросил его в небытие.

Загрузка...