Рип Винклер: Рождение бога

ГЛАВА IV

Яркие драпировки на стенах и цветы. Везде где только можно цветы. Цветы в храме, оно, конечно, хорошо, да вот только от них у Джумы Алста постоянно слезились глаза, текло из носа, тянуло чихать и вообще состояние не приведи Ака Майнью другому.

Джума Алст вздохнул. Еще один день начался. Трудный день. Впрочем, и все предыдущие были не из легких. Сколько их предстоит… Через открытые заботливыми служками окна с яркими витражами в храм вместе с солнечными лучами и приятной в затхлом цветочном воздухе утренней прохладой влетали звуки музыки, песни, веселый смех, а где и переругивание стоящих перед храмом людей.

Они расположились как на базарной площади. Давно. Скоро месяц. Кто побогаче, снимали комнаты, или, вернее, углы в близлежащих домах и гостиницах, ибо свободных комнат там давно не было.

Джума прикинул, что хозяева здорово наживутся.

Кто победнее, или приехал слишком поздно, оставались ночевать под открытым небом. На площади у центрального храма. С детьми. Главное, что с детьми. Погода позволяла.

Джума прикрыл воспаленные глаза и помассировал их узловатыми пальцами с коричневой пергаментной кожей. Посидел так некоторое время, наслаждаясь иллюзией покоя и темноты…

«Стар я уже стал, — тихо, ни к кому не обращаясь, да и кто его мог услышать, прошептал Джума. — Стар и не готов к такому…»

Джума усмехнулся: «Старый брюзга».

Поколения его предшественников мечтали и многое отдали бы за честь оказаться на его, Джумы, месте.

Ему повезло, крупно повезло. Возможно, он избранный. Как был избран святой мученик Троцеро.

Джума поднял глаза и посмотрел на огромную, на полстены, цветастую фреску, изображавшую эпизод восхождения святого Троцеро на небо.

Сколько раз он смотрел на нее. Смотрел и не замечал. А вот сегодня почему-то приглянулась. Знакомая сцена. Кто ее не знает.

Каменная пещера. На полу Троцеро. Старый, умудренный опытом, с седой длинной бородой. Морщинистая, как у Джумы, рука сжимает свиток Послания.

А вокруг, скорбно склонив головы, двенадцать учеников. Первых последователей великого учителя, впоследствии сами ставшие учителями, понесшими слово Ака Майнью в народ. И сохранившие Послание.

Тогда, тысячу лет назад, это было нелегко, это был подвиг. Они подвергались гонениям. Их казнили, высмеивали, просто не принимали всерьез…

Сейчас культ Ака Майнью и пророка его Троцеро процветает. По меньшей мере в десяти планетных системах стоят храмы и поклоняются только ему. На остальных ведется обширная миссионерская работа.

Да, многие его предшественники поменялись бы с Джумой местами сегодняшним Понтифексом и Первым Жрецом Ака Майнью.

Все пророчества, все, что оставил в своих посланиях святой Троцеро, все исполнилось.

И времена гонений. И гибель Империи, и последовавшие после столетия варварства. И объединение разрозненных по планетам культов Ака Майнью. И теперешние, поистине «звездные» часы. Все исполнилось. Пришло время исполнения главного пророчества…

Джума, оторвавшись от своих мыслей, громко хлопнул в ладоши. Из темного угла у дверей появилась молчаливая фигура в красном балахоне младшего наставника, выполняющего роль служки при храме.

— Пора начинать! — громко объявил Джума. — Скажите, пусть введут первого по очереди.

Служка молча поклонился и, пятясь (такая манера передвигаться особенно раздражала Джуму, самого прошедшего через школу служек), скрылся за массивными дверьми центрального входа.

Через мгновение на пороге храма, словно по мановению волшебника (прости, Ака Майнью, их, конечно, не существует), на месте исчезнувшего служки уже стояла маленькая худая женщина.

Совсем молоденькая. Своими тонкими ручками она прижимала к налитой молоком груди небольшой белый сверток.

Ребенок.

Они все приходят с детьми. Иначе зачем приходить.

Предчувствуя еще один утомительный день и не в силах ничего поделать, Джума покровительно махнул рукой.

— Подойди ближе, дитя мое!

Мелкими шажками, испуганно таращась по сторонам удивительно большими глазами, девушка опасливо приблизилась к Первому Жрецу.

— Кто твой муж? — задал первый вопрос Джума. Вопрос, который он уже сотни раз задавал разным женщинам с детьми, пришедшим в этот храм.

— Он плотник, работает на мебельной фабрике, — тихо ответила женщина.

Как же еще. Джума удивился бы, окажись профессия мужа иной.

Сколько он ни спрашивал, ответ был неизменен: «Муж плотник». Не лесоруб, не дровосек, а именно плотник. Ему врали и знатно одетые дамы, судя по богатым одеждам и нежной коже рук, лишь понаслышке знающие тяжелый хлеб жены не много зарабатывающего плотника. Ему врали и зажиревшие купеческие матроны. Ему врали и подзалетевшие проститутки, вряд ли ведающие, кто отец ребенка. «Может, он и плотником был, то-то у него эта штука как полено… Или как полено был до него…» Глядя в глаза и беззастенчиво ему врали все. Такого количества плотников просто не могло быть на Ветхелеме. Может, врет и эта.

— Когда родился ребенок? — задал следующий вопрос Первый Жрец.

— Тридцатого серпения, — не моргнув глазом, ответствовала женщина.

И опять было бы странно, окажись ответ иным. Стандартные вопросы. Так сказать, прелюдия.

Прознав о том, что в этом году должен родиться у смертной женщины сын Ака Майнью, Мессия и царь над людьми (да и как не прознать, когда в «Откровении» написано), среди представительниц прекрасного пола резко подскочила… нет, не рождаемость… Беременность.

Встретить в этом году на Ветхлееме женщину без живота была такая же редкость, как… узреть беременного мужчину.

Забеременели все. От мала до велика. Кому было еще слишком рано рожать и кому уже выходили последние сроки. На одежду для беременных спрос повысился неимоверно. Женщины ходили с одинаковыми округлыми животиками, которые к тому же почти одинаково увеличивались в размерах. Ведь не только год, но и день рождения ребенка был конкретно оговорен. Все подгоняли сроки под нужную дату.

Незадолго до назначенного времени на Ветхлеем началось повальное шествие беременных женщин с других планет и систем. В предсказании было сказано, что Мессия родится на Ветхлееме, но ни слова о том, что он должен происходить именно с этой планеты. Главное — роды на Ветхлееме. Это было беременное нашествие. Тихая оккупация беременной половиной человечества небольшой плакетки. И с этим ничего не могли поделать. Одна из прилетевших женщин и вправду могла носить под сердцем будущего царя.

Наконец ровно тридцатого серпения все местные и прибывшие женщины, конечно же, дружно родили. В современной медицине существует множество способов задержки или искусственного ускорения родов. Планету потряс неимоверный по силе и количеству детский крик.

Бедные врачи. Ровно с одной минуты после полуночи и до одной минуты до нее у миллионов женщин продолжались роды…

Теперь все это орущее, сосущее и немного подросшее за прошедший месяц воинство расположилось лагерем перед храмом.

— Распеленай ребенка и положи сюда, — приказал Джума притихшей женщине.

Та молча повиновалась, обнажив трясущимися руками маленькое тщедушное тельце.

Сколько их Джума пересмотрел за последний месяц… Он уже, наверное, никогда не сможет без отвращения видеть маленьких детей.

«Мальчик», — отметил про себя Первый Жрец. Некоторые из мамаш пробовали подсунуть дочерей, авось прокатит. Глупые, в пророчестве ясно сказано царь — значит сын.

Брезгливо взяв ребенка на руки (красный, похож на жабу) Джума небрежно перевернул его на животик. Мать невольно вздрогнула от такого обращения, но осталась стоять на месте. Сам младенец только тихо крякнул.

«Хорошо хоть не плачет. Некоторые орут, прямо уши затыкай».

Джума кинул взгляд на маленькую правую лопатку ребенка. Точно в центре красовалось небольшое родимое пятно в форме полумесяца.

«И эта туда же».

Будущего мессию следовало определить по шести признакам. Троцеро подробно и недвусмысленно описал их. Все годы признаки держались в строжайшей тайне и были известны только Первому Жрецу. Во всяком случае, так считалось. Но… то ли один из предыдущих Понтифексов оказался не в меру разговорчивым, а может, и кто-то из младших чинов прознал.

Словом, один из признаков: родимое пятно в форме полумесяца на лопатке, стал известен. На какие только хитрости не пускались заботливые мамаши. И делали младенцам косметические операции, и трансплантации кожи, и даже накалывали родинки от крохотных, до чуть ли не на всю лопатку. Чтоб заметно! Первый Жрец старый, зрение, поди, не то, не ровен час, проглядит чадо. Джума ухмыльнулся. Одна сердобольная и особо рьяная мамаша даже додумалась сделать по родимому пятну на обеих лопатках.

Сжимающая в волнении маленькие кулачки женщина скорее всего тоже не была исключением. Ишь, глазищи-то вылупила. Еще бы, стать матерью Мессии, тут тебе и почет, и уважение, и слава, да и мужу плотницкое дело бросить можно. Зачем оно во дворцах-то?

Некоторые мамаши предлагали Джуме деньги, некоторые себя, некоторые и то и другое… Для чего старику все это? В его положении о душе думают, близится срок, и он предстанет пред грозные очи небесного отца. А они деньги. Глупо.

Джума опять небрежно перевернул мальчика. Взглянул на его пуп.

Пуп мессии должен быть смещен немного влево. Джума пригляделся — вроде смещен. Кто их разберет, этих карапузов, животище-то выпятил.

Он двумя пальцами поднял левую ножку брыкающегося мальчика и взглянул на пятку. Две родинки по краям.

И только после этого Джума невольно вздрогнул. Невидимые молоточки застучали у него в мозгу.

Три. Три из шести положенных признаков у этого малыша совпадали.

Такое случалось всего второй раз. У одного из младенцев даже имелось четыре знака…

Старик почувствовал, что его морщинистые руки немного дрожат.

Он потянулся к головке новорожденного и аккуратно, без предыдущей небрежности, повернул ее.

У младенца были удивительно длинные и темные волосы. Женщинам тяжело носить ребенка с такими волосами…

За правым ухом. Небольшой клок пушка… был абсолютно белым.

Четвертая примета…

Через полчаса, после повторного, а затем и еще одного детального осмотра, Первый Жрец наконец оторвал взгляд от копошащегося чуда.

Он посмотрел сначала на мать. Женщина все так же стояла в стороне. Глаза сверкали испугом.

— Передай тем, что собрались во дворе, — тихо сказал Джума, однако тот, к кому он обращался — служка у дверей — услышал его, — на сегодня приема больше не будет… Приема вообще не будет. Никогда… Мессия, сын Всемогущего Ака Майнью, найден!

В глазах старика стояли слезы.

— Дожил, — тихо прошептали сухие губы, — неужели дожил. Спасибо, повелитель! — Он устремил взгляд выцветших голубых глаз на месячного младенца, сосредоточенно сосущего палец на алтаре храма…

Окраинные миры. Варварские миры… последний форпост, или наоборот центр цивилизации.

Вся обитаемая и более или менее исследованная часть галактики делилась на множество формирований, государств.

Иногда такие государства занимали достаточно большие территории, как например Третья Галактическая Империя, включающая несколько тысяч звезд и на порядок большее количество планет. Иногда государство представляло собой одну планетную систему, вращающуюся вокруг одного солнца, как Нихония. Иногда государство занимало всего одну планету в системе, а иногда и часть ее. Бывало, что ничтожно малую часть.

Во всех этих формированиях главенствовали когда люди, когда инопланетяне, а когда одни сменяли других, ибо, как во всех государствах, в них случались свои перевороты, революции, заговоры, мятежи и тому подобное.

И среди всех этих формирований особняком стояли окраинные миры, выделяясь своей несхожестью, необычностью в сравнении с остальными. Как следовало из названия, они действительно находились с краю. С краю исследованной части галактики. Конечно, и за ними располагались звезды, много звезд, и у этих звезд были свои планеты, наверняка весьма заманчивые, но… Вот уже много сотен лет туда не ступала нога человека. Да и кто в своем уме сунется в эти черные, неисследованные земли. Своих забот хватало.

Когда-то давным-давно, во времена Первой Галактической Империи, когда человечество всего несколько сотен лет как вышло в космос, люди, в неуемном стремлении к познанию, к неисследованному, посещали те земли. И Первая, тогда еще просто Галактическая Империя, раскинулась на множество световых лет, объединив под своим началом много больше звезд и планет, чем люди и не люди используют сейчас.

Но… со времени Первой Империи прошло достаточно много времени, и столько же времени на те планеты не ступала нога человека. Тысячи лет забвения. Кто знает, возможно, на забытых планетах и по сей день живут остатки первых колонистов. Может, они мутировали, неузнаваемо изменились за прошедшие века, и может, когда-то потомкам людей суждено встретиться.

Встреча двух рас. Братьев по разуму, некогда вышедших из одного чрева. Что она принесет? Радость обретения или горечь утраты. Мир или войну. Страдание или процветание…

Постепенно, с течением времени, люди забыли, что творилось в тех мирах. Постепенно неистощимое человеческое воображение населило их кровожадными (естественно) монстрами, огромными чудовищами и коварными ловушками для первопроходцев. И постепенно люди начали верить этому, окончательно смешав зерна правды с плевелами домыслов. Впрочем, никто и не пытался разделить их. Зачем. Слишком тонкий и неблагодарный труд.

После секундного ощущения ледяного холода и приступа удушья матово-стальные стены капсулы опали, и Эйсай почувствовал на лице свежий ветерок нового мира.

— Ух ты! — вырвалось у юноши.

Попытка проникнуть на планету, где произошла катастрофа с родителями Рипа, окончилась тем же результатом, что и у его друга. Точнее, вообще без оного.

В этот раз нихонец решил перенестись на соседнюю планету, откуда стартовал грузовой корабль с неизвестным попутчиком.

План был предельно прост: попытаться (законно или незаконно) проникнуть на звездолет и уж тогда вытрясти у пассажира все, что он знает.

Эйсай поправил сползшую с плеча кобуру лазерного пистолета, закинул на второе плечо мешок с вещами и бодрым шагом направился в сторону видневшихся неподалеку шпилей и крыш города.

В городе юноша сразу обратился к первому попавшемуся прохожему: маленькому толстяку со множеством складок на лысом черепе. На аборигене были кожаные штаны и заправленная в них полотняная рубаха с широким воротом и длинными рукавами реглан. Голые ступни его были несколько шире, нежели требовалось для такого роста, к тому же на каждой насчитывалось по восемь пальцев. Мутант.

Вопрос был традиционный для путешественника во времени:

— Какое сегодня число?

— Чего? — также традиционный ответ.

— Число какое сегодня? — Эйсай переставил слова в надежде, что так быстрее дойдет.

Прохожий не собирался отвечать, он с удивлением смотрел на широкоплечего узкоглазого юношу с мешком за плечами.

— Ну пятнадцатое септилиса, по Имперскому. Это имеет какое-нибудь значение?

Предоставив мутанту самому искать ответ на вопрос, Эйсай вскинул руку и посмотрел на часы. До возвращения оставались считанные минуты. Необходимо было срочно найти укромное место, дабы не повергнуть в шок прохожего своим внезапным исчезновением. Хотя соблазн сделать это был неимоверно велик, юношу останавливало одно: он все равно не увидел бы лица озадаченного свидетеля.

Эйсай поставил таймер возврата на один час. Теперь, удостоверившись, что Тай-Суй слушается его, он отправится на более длительное время. Скажем… пять дней займет перелет с Мира Северцева на Угрюмую, плюс сегодняшний день и еще парочка деньков на спасение родителей Винклера. Всего восемь.

Эйсай почувствовал небывалую легкость во всем теле, накатило ощущение ледяного холода, перехватило дыхание… и перед глазами возникла матовая поверхность внутренней стенки капсулы.

Окраинные миры находились как раз на границе между известной галактикой и темными звездами. И это накладывало определенный отпечаток.

Особенным блеском сверкали глаза юнцов и далеких от юношества при упоминании в разговоре словосочетания «окраинные миры».

Окраинные миры, кто же о них не слышал. Место, где собираются самые лучшие, самые отважные сорвиголовы со всего света. Место, где самые красивые и самые распущенные девушки, место, где еще не умер дух древних искателей приключений, дух авантюризма. Место, где человек со способностями может проявить себя. Там и только там, настоящая свобода. Одним словом, самое-самое…

Спросите об окраинных мирах у повидавших на своем веку матерых космических волков и вы увидите, как покроются пеленой воспоминаний глаза старого искателя удачи.

— Да, окраинные миры, — скажет он и надолго замолчит. — Окраинные миры это окраинные миры. И этим все сказано.

Если попросите рассказать подробнее, то услышите длительное повествование о том, что когда-то приключилось с ним на этих самых мирах. И не единожды в процессе рассказа автор вздохнет с грустью.

Окраинные миры.

Одни плевались при этих словах, другие боготворили их. Одни оставались равнодушными, другие возбужденно вскакивали, но слышали о них все.

Вы могли не знать какое-либо из множества государств, вы могли не знать даже Галактическую Империю, удивленно вскидывая брови при упоминании о ней в разговоре, но об окраинных мирах вы не слышать не могли.

Рипу приходилось бывать здесь, и неоднократно. Сам он был не в восторге от этих мест. Хотя там не встречалось и двух одинаковых планет, тем не менее у всех них было одно общее (или не одно): грязь, анархия, беспредел. Заправляли на таких мирах криминальные кланы, или зажиточные семьи, что, впрочем, означало одно и то же. Иногда они воевали между собой и улицы «сказочных» миров покрывали горы трупов.

Никому до этого не было дела, в том числе и официальным, часто марионеточным, властям.

Окружив себя небывалой роскошью, которой позавидовали бы иные правители, эти люди заботились лишь об одном: о себе. Остальные же, воодушевленные примером, не брезговали никакими средствами, дабы и самим вскарабкаться на вершину. Если не на вершину, то на холмик, малюсенькую горку, но непременно, чтоб выше других. Стань хоть на труп друга, но смотри сверху вниз. Проституция, наркотики, воровство, убийства — все это и многое другое, чего невозможно даже вообразить, пышным цветом процветало на окраинных мирах.

Именно это притягивало сюда все больше и больше людей и не людей со всей галактики. Вседозволенность.

Нет, человек, конечно, любит порядок, он хочет порядка, борется за него, стремится к нему… но где-то в самой черной и недоступной глубине сознания лелеется мечта о нем, о большом или маленьком, шумном и не очень о хаосе. Делай что хочешь, плюй куда вздумается и за это ничего тебе не будет — мечта!

А если эта мечта совсем рядом. Стоит только купить билет на ближайший лайнер и уже через неделю, а может, и раньше ты окунешься в мир мечты… все потаенные желания, фантазии выползут наружу и обретут неожиданные или ожидаемые формы.

Что нам Фрейд, что нам психоанализ, когда здесь все это можно получить воочию, более того, подойти и пощупать, пнуть ногой, причем за вполне приемлемую цену.

Окраинные миры магнитом тянули к себе возрастающие толпы туристов и просто любопытных со всех концов галактики.

Многие не возвращались, сгинув с концами в шелковых джунглях вседозволенности. Никого это не останавливало. И конечно же, окраинные миры тем же магнитом тянули к себе весь, какой только бывает и можно вообразить, сброд — из тех же концов, из той же галактики.

Убийцы и насильники, воры и шулера, маньяки и извращенцы… а пираты… они здесь вообще прочно обосновались, недосягаемые для закона, у которого, как известно, не очень длинные руки, других планет.

Если вам нужна информация о том… да о чем бы то ни было, в наиболее полной мере и по сходной цене, вы можете ее получить только на окраинных мирах.

Корабль, на котором летели Рип и император, приземлился среди сотни таких же кораблей на планете Абеба — одной из планет восточного сектора окраинных миров. И, что еще более важно, знаменитой как база или место отдыха наибольшего количества космических купцов и пиратов. Не случайно эти на первый взгляд несовместимые профессии стояли рядом. Одни возят товары, другие их грабят, но… ограбив, пираты сами на время становятся купцами, а обнищавшие служители Гермеса привычно переквалифицируются в грозу космоса, естественно, до следующего удачного ограбления, чтобы потом вновь стать смирными торговцами.

По внешнему виду тех от других отличить было совершенно невозможно. Все одинаково рослые, с сетками боевых шрамов, в пестрых одеждах, с ног до головы обвешанные оружием, путешественники оставили свой корабль на космодроме, доверху забитом летательными аппаратами. Ночевать решили возвращаться на него. Хоть шумно, но есть гарантия, что ничего не растащат. Облачившись, как подобает для своей миссии — не очень броско, но и не бедно, — искатели направились в город.

— Кто капитан этой посудины? — Голос отразился от бетонного покрытия взлетной полосы и разнесся по полю.

Непомерно толстый, здоровый субъект в давно не стиранной одежде, с трубкой в зубах, повернулся в сторону вопрошавшего.

— Ну, допустим, я.

Эйсай пододвинулся, но недостаточно близко — капитана окружал ореол запахов, начиная от застарелого пота и чеснока и заканчивая дешевым табаком.

— Если не ошибаюсь, вы летите на Угрюмую?

— Пассажиров не берем. Не положено! — пыхнув дымом в лицо собеседнику, категорически заявил космический волк.

— Но, капитан…

— Старший капитан! — Субъект поднял сосискообразный палец с обгрызенным ногтем.

— О-о, в вашем возрасте и уже старший, — решил польстить ему нихонец. Мы же взрослые люди и обо всем можем договориться.

— Пассажиров не берем! — упрямо процедил старший.

— Но мне очень нужно, понимаете, на Угрюмой у меня девушка, — начал сочинять на ходу нихонец, — невеста. По окончании экспедиции мы должны пожениться. Восемь месяцев не виделись. Мне еле удалось вырваться и добраться сюда. — Он заговорщицки ткнул толстяка в бок. — Как мужчина мужчину, вы же понимаете. Восемь месяцев… не виделись.

Звездолетчик плотоядно хмыкнул, но тут же взял себя в руки.

— А мое какое дело! Да хоть целый год! Сказано, пассажиров не берем и баста. Таковы правила компании, — важно изрек он. — И не было еще, чтобы старший капитан Реджилальт Тибольт нарушил пра…

— Сто кредиток.

Капитан замер с открытым ртом, сумма была не маленькая. Когда прошло первое оцепенение, он сподобился вставить:

— Мне! Продать свою совесть! Репутацию! Все, что зарабатывал годами службы. Да как ты вообще мог подумать, что я возьму твои грязные деньги…

— Сто пятьдесят. — Эйсай выудил бумажник и принялся задумчиво перебирать цветастые пластинки.

— Хоть миллион! Реджилальт Тибольт не продавался и не продастся! Говоря это, он не отводил взгляда от бумажника.

— Двести. И это последняя цена, — отрезал нихонец. — Хотя, если ваша совесть вам дороже… — Нихонец сделал попытку спрятать бумажник, но это ему не удалось. Сверху легла неподкупная лапа космического волка.

— Говоришь, ради невесты… — Взгляд не отрывался от денег.

— Только ради нее, — серьезно подтвердил юноша. — Мне и в голову не пришло бы предлагать деньги такому, сразу видно благородному, человеку. Но любовь…

Капитан не слушал, всецело поглощенный зрелищем цветастых карточек.

Нихонец молча отсчитал двести кредиток.

Толстяк воровато оглянулся, а затем деньги с молниеносной быстротой исчезли в его облачении. То, с какой ловкостью толстяк провернул это, наводило на мысль о привычности подобной процедуры.

— Только из-за любви, — пробурчал капитан.

— Конечно, — улыбнулся нихонец.

— Я ведь тоже любил когда-то, — дыхнув табаком, доверительно шепнул космический волк.

— Я могу идти? — едва справляясь с приступом удушья, осведомился Эйсай.

Капитан гостеприимно махнул в сторону опущенного трапа корабля и, отвернувшись, тут же заорал на кого-то во все горло:

— Арки, отродье Вергомота, каким образом, блевотина Тифона, ты собираешься грузить эти ящики…

Эйсай поспешил ретироваться. Юноша ликовал. Первую часть плана он осуществил.

— Твое имя Харрайдин?

— Допустим.

— Мне рекомендовали тебя как знающего человека.

— В каком смысле?

— Нужна информация.

— Информация? — Глаза пирата, как и десятков других до него, подозрительно прищурились. Эти люди могли отобрать у соперника добычу, могли обмануть, ударить в спину, убить, но выдать его… считали ниже своего достоинства.

— Вот, — Рип положил перед пиратом изображение глаза, — когда-нибудь видел такую штуку?

Еще раз кинув на Винклера подозрительный взгляд, Харрайдин склонился над рисунком. Через минуту пират разочарованно поднялся.

— Нет, не доводилось.

— Посмотри внимательнее. Я хорошо заплачу. Спина опять согнулась, чтобы через мгновение выпрямиться.

— Рад бы помочь, приятель, но, боюсь, впервые вижу. Хоть что это за хреновина?

— Ладно, забудь, — махнул Рип, — можешь кого-нибудь порекомендовать, кто поможет мне?

— Ну, — пират задумался, — так сразу и не сообразишь. Почти все ребята много путешествуют, если хочешь, попытай счастья в «Одноногом Сильвере», спросишь там Бена Гана, скажешь, тебя прислал Харрайдин, может, он чем поможет или сведет с нужными парнями.

— Благодарю.

— Да не за что, мы должны помогать людям.

Подобное суждение из уст профессионального убийцы звучало по меньшей мере необычно. Винклер повернулся к стойке бара.

— Два пива!

Бармен понимающе кивнул.

— Ну, приятель, — изрезанное шрамами лицо обнажило щербатую улыбку, это уже лишнее.

— Выпьешь за успех моего дела.

Рип распрощался с пиратом и покинул полутемное помещение забегаловки.

На улице юношу встретили дневной слепящий свет, толкотня, шум флайеров и повозок, запахи отбросов.

Проталкиваясь сквозь людскую массу, Рип направился к очередному питейному заведению. Он потерял счет, какому за сегодня. Большие, маленькие, чистые и неухоженные, в дорогих домах или захудалых подвальчиках… сколько их промелькнуло за сегодня. И лица. Молодые, старые, бородатые, безусые, покрытые шрамами, космическим загаром и пока еще не тронутые; после первого десятка, или сотни, они все слились в одно.

— Здравствуйте, вам не встречалось где-нибудь подобное изображение? — И рисунок с глазом ложится на стол.

И ответ. Всегда один и тот же. «Неужели на всей планете нет никого, кто хотя бы мельком видел этот проклятый глаз!» — Рип в очередной раз взглянул на картинку. Он выучил ее до мелочей, да, собственно, там не было что учить: обыкновенный глаз, каких тысячи у разных живых существ на разных планетах, правда, зрачок в форме многолучевой звезды, ну и что, подобных зрачков также предостаточно… Это был не обычный глаз, он скрывал загадку, где сейчас находилась принцесса. Как всегда, когда он вспоминал невесту, сердце болезненно сжималось. Горе, бессилие. Винклеру показалось, что глаз на листе хитро сощурился.

— Я найду тебя, — прошептал юноша, обращаясь к изображению, — и тогда мы посмотрим, останешься ли ты таким спокойным!

Вырисовалась дверь очередной забегаловки, Рип решительно взялся за ручку и потянул на себя.

Они находились в космосе уже целые сутки. Корабельные сутки.

Как ни странно, но никакого загадочного пассажира Эйсай так и не обнаружил. Во всяком случае, если он и был, то не появлялся в кают-компании, не принимал пищу вместе с экипажем и вообще вел затворнический образ жизни.

Неужели капитан наврал Винклеру? Но зачем?

Ненавязчивые расспросы немногочисленной команды также ничего не дали. Никто из них не имел ни малейшего понятия о «зайце» на борту.

Почти все сутки полета молодой нихонец вынужден был мужественно выслушивать болтовню старшего капитана. Несмотря на все недостатки, у него был один, на фоне которого, как светлячки в свете солнца, меркли все остальные.

Капитан был невероятно, непомерно, ужасно… болтлив.

К сожалению, длительная служба на флоте и еще более длинная жизнь предоставили старому служаке немалый материал. Темам и историям, которые выплескивал на собеседника, или слушателя, космический волк, казалось, не будет конца. Он рассказывал о своем детстве на планете Хгаузен, он, не таясь, выкладывал все о первой любви и о первом (неудачном) сексуальном опыте, впрочем, и об удачном тоже. Он рассказывал об учебе в академии и о годах службы… словом, обо всем. Порядком поднадоевший команде, которая, едва космический волк открывал рот, тотчас находила неотложные дела, капитан в лице Эйсая нашел (как ему казалось) благодарного слушателя.

Сегодня утром Эйсай твердо решил не попадаться на глаза Тибольту. Кроме того, на сегодня он запланировал обыскать корабль — неизвестный попутчик легко мог спрятаться на более чем внушительной площади грузовика.

Эйсай не был настолько наивен, понимая, что за один день даже самый маленький корабль не осмотришь, не говоря уже о грузовике. Тем более следовало немедленно приступить к обыску, один из пяти дней полета был безвозвратно утерян.

Нихонец решил начать осмотр с грузовых палуб. Самых объемных, но и самых перспективных в плане убежища.

Он уже около часа шарил в трюме. Осмотреть, просто осмотреть, не говоря о том, чтобы подробно изучить это пространство, оказалось нелегким делом.

Помещение было заставлено ящиками всех форм и размеров, контейнерами, какими-то бочками, блоками и прочей мелкой и крупной дребеденью.

Дребедень стояла, лежала, валялась и качалась от качки; поодиночке и штабелями. Но главное, она образовывала лабиринт не хуже критского. Эйсай не удивился бы, водись в этом хитросплетении еще и свой минотавр.

Да здесь слона можно было спрятать. И этого никто бы не заметил. Оставалось удивляться, как суперкарго корабля умудрялся найти хоть что-нибудь.

— Та-ак, — раздался над его ухом знакомый голос, когда Эйсай принялся за осмотр очередной кучи груза. — А что это, позволь тебя спросить, ты здесь делаешь?

Эйсай вздрогнул от неожиданности. В проеме двери, широко расставив ноги и уперев руки в бока, с неизменной трубкой, стоял капитан Реджилальт Тибольт.

Юноша начал лихорадочно соображать, пытаясь придумать более или менее вразумительный ответ.

— Я, э-э… Просто интересно. Я первый раз на грузовом звездолете, вот решил воспользоваться возможностью…

Капитан окинул его фигуру подозрительным взглядом.

— В трюме?

— А почему нет, это же основная часть грузового корабля.

Капитан подошел ближе. Сначала осмотрел Эйсая, потом заглянул за кучу, которую изучал нихонец. Взгляд вновь вернулся к юноше.

— Ты здесь чего-то вынюхивал.

— Да нет же. Что вы. Обыкновенное любопытство Ничего более. Спасительной мыслью пришло воспоминание одной из многочисленных историй, поведанных накануне. — Я как раз вспоминал, как вы рассказывали, что проходили практику на… э… втором…

— Третьем.

— Точно! Третьем курсе на грузовом корабле. Именно в трюме вы обнаружили… — Эйсай с облегчением заметил, как глаза капитана начали оттаивать. Нет лучшей музыки для ушей человека, чем рассказы о нем самом. Если не ошибаюсь, вы раскрыли целый заговор.

— Ну, не совсем… — потупился капитан.

— Это скромность говорит в вас, — убежденно заявил нихонец, — да если бы не вы… Припоминаю, я читал что-то такое в газетах. Так это были вы!!! Эйсай полными восхищения глазами пожирал покорителя космоса.

— Ну да. — Тот покраснел девицей на выданье и даже (или это только показалось) шаркнул носком сапога.

То, что в то время Эйсая и на свете не было, по счастью, не пришло в голову космическому волку.

— Вы рисковали жизнью ради спасения человечества, — распинался юноша. Какое благородство!

Капитан окончательно растаял.

— Посторонним в грузовом трюме находиться воспрещается, — пробурчал он, но скорее по привычке или из желания что-либо сказать. — Это еще что, вот на четвертом курсе со мной случилось настоящее приключение…

— Как интересно! — Эйсай старался говорить как можно более искренне, однако голос предательски дрогнул.

— Неужели я не рассказывал?

— Первый раз слышу! — В который раз во всех подробностях выслушивать историю про то, как бдительный курсант Реджи Тибольт выявил на одном из кораблей подпольную лабораторию по изготовлению самогона, причем подключенную непосредственно к реактору корабля, Эйсай был не в состоянии. Но выбора не было.

Капитан умостился на одном из ящиков, глубоко затянулся и, вперив в потолок один из самых многозначительных взглядов, низким голосом рассказчика начал:

— Было это на четвертом курсе моей учебы в академии. Тогда я проходил практику на почтовом корабле под названием «Зеленый змей»…

Эйсай тихо застонал.

Винклер посмотрел на часы. Скоро полдень. Пора возвращаться.

Ровно в двенадцать они договорились встретиться на корабле с императором — поделиться результатами поисков.

Тоскливым взглядом Рип окинул помещение кабака. «И здесь ничего». Ничего, как и в десятках до него. Впрочем, унывать было рано, Таманэмону могло повезти больше.

Проходя мимо стойки бара, юноша услышал, как кто-то позвал его.

— Эй, парень!

Рип оглянулся. На него смотрел бармен, похожий на огромную крысу, которая встала на задние лапы и от этого сменила свой мех с серого на темно-бурый.

— Да, да, я к тебе обращаюсь, — сказала крыса, слегка присвистывая.

Рип нехотя подошел к стойке.

— Я слышал, ты собираешь информацию?

Сердце Рипа забилось чаще.

— Ты что-нибудь знаешь о глазе?

— Да нет, — махнул лапкой с зажатым в ней полотенцем бармен, — я нет. Если хочешь что-нибудь узнать, толкаясь по кабакам и приставая с расспросами, много не наберешь, или того хуже. Некоторые ребята не особо жалуют слишком любопытных.

— Что же ты предлагаешь?

— Когда-нибудь слышал о Счастливчике Дене?

— Нет. Я первый день на Абебе.

— Оно и видно. Будь ты здесь подольше, обязательно бы знал о нем.

— Чем он так знаменит, твой Ден?

— Много чем. Если хочешь знать, Счастливчик не кто иной, как законный и единственный сын старого Олонэ. Я имею в виду, один, который законный, как известно, по молодости лет Олонэ не терял времени даром. Поговаривают, даже на самой Цефее бегают олонята.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Затем, что Олонэ был самым старым и самым знаменитым капитаном этих мест. Говорят, хотя врут, наверное, он облетел всю изведанную галактику и даже добирался до черных миров.

— Мне-то что от этого?

— Отлетав свое, Олонэ осел на Абебе и занялся бизнесом. Надо сказать, небезуспешно. Продажа информации. Попутешествовав и многое повидав на своем веку, Олонэ много узнал, со временем он организовал собственную сеть осведомителей и начал получать уже более свежие сведения. Сейчас Олонэ совсем старый, он отошел от дел, но бизнесом заправляет его сынок. Так что, если кто и может тебе помочь, так это только Счастливчик. Берет он, понятно, недешево, но зато выложит всю подноготную. Ну а уж если сам Счастливчик не поможет, по барам можешь просто не соваться. Большего тебе не скажет никто. Это точно.

— Вот как. Спасибо, что надоумил.

Рип направился к выходу, но бармен вновь окликнул его:

— Эй, мистер, а в знак признательности вы ничего не желаете сделать…

— Да, да, конечно. — Рип выудил пару кредиток и положил их на стойку. Еще раз спасибо.

— Да не за что, мистер. — Крыса пробовала одну из пластиковых карточек на зуб.

— И тогда, когда вся команда была в стельку пьяная, я взял управление «Зеленым змеем» на себя…

Эйсай с надеждой смотрел на приближающуюся планету.

— Ты слушаешь меня? — насторожился капитан.

— Да, да, конечно, — юноша перевел взгляд на капитана Реджилальта Тибольта, — как интересно. И что было дальше?

Глаза слипались, мучительно тянуло в сон.

— Я точно не рассказывал этого раньше? — на всякий случай поинтересовался капитан.

— Первый раз слышу, — чистосердечно заверил Эйсай. — У вас такая насыщенная биография, что всю ее просто невозможно переслушать.

— Это точно, — милостиво согласился покоритель космоса. — Довелось повидать кое-что.

На самом деле уже после первого дня полета истории сначала редко, а потом все чаще и чаще начали повторяться.

Сегодняшнее повествование о «Зеленом змее» Эйсай, изображая самый что ни на есть живейший интерес, выслушивал в восьмой раз.

— Ну а дальше-то что было? Не терпится узнать, чем все кончилось, лениво подзадорил юноша капитана. Взгляд с надеждой не отрывался от приближающейся планеты.

Путешествие подходило к концу. Меньше чем через час они приземлятся на Угрюмой.

Эйсаю так и не удалось обнаружить ни одного «загадочного» попутчика. Или тот слишком хорошо прятался, или его вообще не существовало.

Он не стал забивать голову, может, Рип напутал, может, капитан смешал действительность с одной из многочисленных баек, а может… какая разница.

Первейшая и основная его забота — это спасение жизни родителей Рипа. И похоже, он успеет это сделать. Если, конечно, раньше не умрет со скуки от рассказов старшего капитана.

— А она, я тебе скажу, довольно норовистая дамочка… Ты слушаешь меня?

— Внимательно, капитан. — Эйсай вернулся к иллюминатору.

Едва опоры корабля коснулись импровизированного взлетно-посадочного поля, сооруженного членами экспедиции, Эйсай, схватив вещмешок, пулей понесся к выходу.

— Погоди! — Вслед зазвучал голос капитана. — Я только что вспомнил, как однажды посадил корабль в страшный буран на планете…

— После, капитан, — прибавил ходу Эйсай. — Обещаю, я вернусь и обо всем дослушаю, — «Черта с два, — подумал он про себя, — через пару дней Тай-Суй заберет меня отсюда вместе с родителями Рипа».

Махина грузового звездолета нависала своей громадой над окружающими камнями. За одним из камней примостились двое людей. Точнее, человеком, во всяком случае внешне, был один из них. Второй являл собой похожего на богомола уроженца планеты Глик, правда, с человеческими чертами лица.

Гликанин скосил глаз на напарника.

— Долго нам еще здесь торчать? — прогундосил он своим булькающим голосом. — Проклятущее солнце высушивает складки моей кожи. Я должен окунуться.

— Теперь уже совсем скоро, — уверил его человек. Он внимательно всматривался в копошащихся у грузового трапа людей.

Гликанин перевел взгляд туда же.

— Который хоть из них? — спросил он недовольно.

— Это все члены команды, — отмахнулся напарник. — Нам же нужен пассажир.

— А вот тот кто? — Гликанин указал на поспешно спускающегося с трапа высокого человека с увесистым мешком за плечом.

Его напарник преобразился.

— Похоже, пора. Хотя…

На корабль Рип опоздал. Когда он, запыхавшийся, показался в дверях рубки, внутри его уже ждал император. Одного взгляда на будущего тестя хватило, чтобы понять, что поиски того также не увенчались успехом.

— Узнали что-нибудь? — на всякий случай поинтересовался юноша.

— Пусто. А у тебя?

— То же самое. — Рип опустился в кресло.

— Ну, ну, не отчаивайся. — Император похлопал юношу по плечу. — Есть у меня одна зацепка.

— У меня тоже! — обрадовался Рип. — Но сначала вы.

— Мне порекомендовали одного человека, сказали, что он многое знает, его зовут Счастливчик… Что? — не понял старик, видя, как Рип ухмыляется.

— Ден, — закончил за него юноша.

— Вот как, это и есть твоя зацепка?

— Как и ваша.

— Тогда что же мы стоим, пошли скорее искать этого проклятого Дена!

Эйсай вышел из звездолета. Песок. Насколько хватало глаз поверхность планеты покрывал слой желтовато-бурого песка, почти незаметно переходящий в красноватую траву. Пейзаж не особенно удивил юношу, в предыдущую свою попытку путешествия он достаточно успел налюбоваться на Угрюмую.

Быстро сориентировавшись, махнув на прощание членам команды, Эйсай направился в сторону лагеря.

Настроение было как нельзя лучше.

Во-первых, он наконец-то спасет родителей своего друга — сделает то, что не удалось ни Рипу, ни многомудрому императору. А второе, и также немаловажное — он больше никогда не услышит трескотни капитана Тибольта. Эйсай начал тихо насвистывать.

Из-за ближайшего валуна, которые были во множестве раскиданы вокруг взлетной площадки импровизированного космодрома, навстречу Эйсаю вышел человек. На незнакомце была некогда новая одежда, сейчас вся запорошенная местным песком.

— Здравствуйте, — произнес человек и попытался улыбнуться.

— Привет. — Хотя не было ни малейших оснований, но что-то в поведении незнакомца юношу насторожило.

— Надолго к нам? — Собеседник продолжал растягивать рот в подобии улыбки.

— Не особенно. — Эйсай попытался пройти мимо. Человек преградил ему дорогу.

— В чем дело? — Юноша отступил и слегка согнул ноги в коленях. Не бог весть что, но как мог он приготовился к неожиданностям.

— Да ни в чем. — Человек прыгнул. Незнакомец не пытался ударить его, в поле зрения даже не появилось никаких угрожающих жизни предметов. Он всего-навсего схватил юношу за руки.

Нихонец настолько опешил, что в первую минуту ничего не предпринял. Нападавший же заорал во все горло:

— Я держу его, давай!

Недоумевающий Эйсай попытался стряхнуть незнакомца, он бы и стряхнул, но тут страшной силы удар обрушился на его голову…

Над распростертым телом склонилось два лица. Одно человеческое, второе почти человеческое — гликанское.

— Ты его не убил? — опасливо поинтересовался человек.

— Не-е-а. — Инопланетянин удовлетворенно потирал хрупкую на вид конечность. — Очухается.

— Смотри, а то хозяин с нас шкуру спустит. Человек присел рядом с Эйсаем и, перевернув того, завел руки пленника за спину.

— Ладно, чего смотришь? Вяжи.

Дом, на который им указали, был самым большим на улице, а там, надо сказать, было с чем сравнивать.

Около пяти этажей поднималось над поверхностью, вокруг ровными рядами выстроились деревья с подстриженными кронами, резали глаз буйством красок ухоженные цветники, радовала те же глаза неестественно зеленая трава.

— Продажа информации, похоже, прибыльный бизнес, — почесал бороду император.

— Хватит стоять. — Рип подошел к переговорному устройству. — Нам нужно переговорить с мистером Счастливчиком Деном.

— Кто его спрашивает? — вопросил аппарат безликим голосом.

— Рип Винклер со спутником, нам необходима некоторая информация, и его порекомендовали как человека, способного…

— Проходите, — прокрякал аппарат. Кованая калитка с тщательно отмеренным скрипом отошла в сторону.

Сразу за воротами визитеров ожидали два охранника. Оба не люди. Под два метра, с широкими плечами и свирепыми мордами, покрытыми шелушащейся кожей. Уши, с черными щеточками на концах, нервно подрагивали. В мускулистых руках — по парализатору.

В то время как один из громил держал их на мушке, второй быстро и со знанием дела обыскал каждого. По окончании, удовлетворенный результатами, он забрал у напарника свое оружие и дулом указал в сторону дома.

— Следуйте туда.

Сопровождая их, один телохранитель шел сбоку, а второй сзади. Судя по всему, продажа информации приносила хозяину не только прибыли, но и врагов.

В доме, ступая по мраморному полу, посетители дошли до высоких двустворчатых дверей, у которых также маячила пара инопланетян.

Обыскав посетителей второй раз, Рипа и императора пропустили внутрь.

Вопреки ожиданиям, за дверью находилась совсем небольшая комната. Она скорее напоминала кабинет, кабинет психоаналитика.

Приглушенное освещение, стол, полки с книгами, мягкие кресла и диван.

Это и понятно. Выдача информации дело сугубо личное, даже интимное, и обстановка как нельзя лучше располагала к этому.

— Что привело ко мне двух столь высокопоставленных персон, как император Нихонии и его будущий зять? — В высоком кресле за столом сидел среднего возраста человек. Черные ровные волосы тщательно уложены назад, аккуратная небольшая бородка, прекрасный костюм. Человек производил впечатление преуспевающего бизнесмена.

— Вы знаете, кто мы? — опешил Рип.

— Знать все — моя обязанность, — развел руками Счастливчик Ден по-видимому, это был он.

— Тогда вы должны знать и цель нашего визита. — Вперед выступил император. Хозяин кабинета погрузнел.

— Да, знаю.

— Ну и…

— Разрешите мне взглянуть на рисунок.

Рип протянул лист бумаги Дену.

Некоторое время он рассматривал его, а затем склонился над вмонтированным в стол терминалом.

— Одну минуту. — Он что-то отщелкал на клавишах.

По мере того как на экране появлялась информация, лицо хозяина кабинета принимало все более и более озадаченное выражение.

— Ну как? — нетерпеливо поинтересовался Рип.

— Ничего не понимаю. — Счастливчик Ден, казался искренне обескураженным. — Поймите меня, клиенты практически никогда не покидают этот кабинет, не получив хоть каких-нибудь сведений…

— Вы не знаете, что это означает, — закончил за него император.

Счастливчик пожал плечами.

— Я могу предоставить вам список всех животных, имеющих похожие глаза, но наверняка вы это могли узнать и без меня.

— Да, это мы знаем, нас интересует, что вы можете сказать о глазе, как о символе. Может быть, какая-то банда, движение, секта, что использует такую или похожую символику.

Счастливчик опять застучал по клавишам.

— Мне жаль вас разочаровывать, — через мгновение произнес он, и было заметно, что он расстроен не меньше их, — никогда не думал, что придется это говорить, но я не могу помочь вам.

Рип с императором переглянулись — это было похоже на полный провал их миссии.

— Однако это не означает, что вам нужно отчаиваться. Я дам некоторые рекомендации, вероятность крайне мала, но может, кто-то и…

— Да, да, мы не остановимся. — Рип протянул руку за листком.

— Покажи его мне, — неожиданно раздался в комнате громкий надтреснутый голос.

Рип вздрогнул.

— Что, папа? — Счастливчик повернулся в сторону небольшого экранчика, стоящего на столе.

— Я говорю, покажи мне этот глаз, Ден, — ответили с экрана.

Рип вернул лист, а Счастливчик поднес его к устройству.

— Да, — через время возобновился голос, — Ден, мальчик мой, проведи гостей ко мне.

Хозяин кабинета был удивлен не менее гостей. Он поднял на них заинтересованные глаза, затем перевел взгляд на листок.

— Это первый раз на моей памяти, когда отец… Прошу за мной. — Он подошел к неприметной двери, примостившейся между книжными шкафами в дальней стене кабинета.

Голоса долетали до Эйсая как из тумана.

— Вы не того притащили…

— Все, как и говорил хозяин. Пассажир корабля…

— Может, там был еще кто-то…

— Нет. Этот единственный…

— Не похож…

— Приведите его в чувство и пошлите за господином… На Эйсая обрушился настоящий водопад.

Когда он разлепил намокшие веки, то увидел, что лежит на полу, связанный. Над юношей склонилось несколько рож, в большинстве человеческих. Из-за спин и голов неизвестных проглядывали светлые стены и такой же потолок небольшого помещения. Свет лился из ламп, расположенных по периметру. Окон, если таковые и имелись, Эйсай не заметил.

«Влип», — первым делом подумал нихонец. На корабле должен был прилететь кто-то другой, наверняка тот самый неизвестный, а прилетел Эйсай.

«Интересно, откуда здесь эти люди и что они хотели от пассажира грузовика?»

— Здравствуйте. — Эйсай попытался улыбнуться. Один из стоящих толкнул соседа в бок.

— Смотри, разговаривает.

— Конечно, разговаривает. Это же человек.

— Давай, спроси его, кто он. Уж больно не похож по описанию на прибывающего.

— Верно. Совсем не похож. Сейчас придет хозяин, он разберется.

— Как бы не попало, — почесал за ухом собеседник. «Хозяин, — подумал Эйсай, — они схватили не того и сами это понимают. Мне нужно только дождаться главного, он разрешит все сомнения. Черт! Еще столько дел, а я валяюсь тут, когда уже давно должен уговаривать отца и мать Рипа…»

Послышался звук отъезжающей двери. Разговоры разом смолкли. Тяжелые шаги отдались во всем теле лежащего на полу Эйсая.

— Господин, мы все сделали, как вы велели. Мы следили за кораблем, мы ждали. Это был единственный пассажир, хозяин. Мы подумали, что если нет того, то может, этот… — Эйсай узнал голос одного из своих похитителей.

— Разберемся, — властно ответил ему приятный баритон.

Голос многое может сказать о своем обладателе. Это был голос человека, привыкшего отдавать команды, привыкшего повелевать и привыкшего, чтобы их тут же исполняли. Этот голос никогда не повторял дважды.

Окружающие его расступились, и над Эйсаем склонилась массивная фигура в темных одеждах.

Со своего места нихонец мог рассмотреть только длинные темные волосы и то, что вошедший был очень высок. На голову выше присутствующих людей. Снизу он казался просто огромным.

Нихонец открыл было рот, дабы произнести заготовленную речь, в которой говорилось, что он не в претензии к допущенной ошибке, что если они не против, то у него на Угрюмой еще дела и…

— Ты!!! — сотряс стены неимоверно гневный глас предводителя. Слова застряли в горле. Эйсай беспомощно огляделся, недоумевая, к кому относилась последняя реплика гиганта. От него не ускользнуло, что присутствующие начали опасливо пятиться.

— Тебя я ожидал здесь встретить меньше всего.

Неожиданно лицо предводителя придвинулось вплотную. Настолько близко, что Эйсай не смог разглядеть деталей. Лишь шрам. Совсем свежий длинный шрам с запекшейся коркой крови. Шрам проходил через все лицо. Гигант протянул руку и потрогал рану.

— Помнишь меня?

— Нет, — честно и поспешно признался Эйсай. Да и как он мог помнить, когда находился на двадцать три года в прошлом от своего времени. Грабители его с кем-то спутали. Самое противное, что этот кто-то, видимо, был очень похож на Эйсая.

Последовал громоподобный хохот.

— А ты все такой же, не теряешь присутствия духа. — Глаза говорившего неожиданно сделались холодными. — Это долго не продлится. — Он опять потрогал шрам. — У нас ведь масса общих воспоминаний. Не так ли?

Эйсай мало что не понимал. Он честно ответил:

— Я вас не знаю.

— Не знаешь! — Глаза гиганта сузились. — Мы освежим твою память. Ты даже представить себе не можешь, какие в этом деле у меня специалисты. — Он повернулся к подчиненным. — Где второй?

Вперед выступил один из людей.

— Это все, хозяин.

— Как все!!! — Реву позавидовал бы иной медведь. — Я приказал привести пассажира корабля! Даже дал описание! Или вы хотите сказать, что не справились? — В голосе появились вкрадчивые нотки.

Подчиненный задрожал, но тем не менее покорно ответил:

— Это он и есть, хозяин. На корабле больше никого не было.

— Идиоты! Ничего доверить нельзя! Там должен быть еще один человек.

За напарника заступился богомолоподобный гликанин.

— Я присутствовал там, господин. Действительно, никого больше не было. Это единственный пассажир.

Гнев гиганта, так же неожиданно как начался, прошел. Он снова повернулся к Эйсаю.

— Вот как… Хотя… может быть, вы и правы. Ладно, этого в камеру и прямиком на базу. — Гигант развернулся и покинул помещение.

Несколько сильных рук подхватило Эйсая и понесло к выходу.

Замелькали потолки коридоров, лестницы, переходы. Эйсай, к своему удивлению, понял, что находится на корабле.

Наконец процессия замедлила движение, послышалось шуршание отъезжающей двери, и юношу опустили на мягкий пол каюты.

Те же руки ловко распустили веревки, и нихонец оказался свободен. Похитители вышли, с легким шуршанием дверь снова стала на место.

Эйсай огляделся. Лежал он в небольшом помещении, имеющем форму куба. Пол, стены и потолок камеры были обиты мягким пружинистым материалом.

Юноша надавил на подстилку. Под ней прощупывались твердые круглые пруты в палец толщиной. Он прошелся по периметру. Пруты опутывали всю комнату. Во всяком случае, стены и пол точно.

Ничего не оставалось, Эйсай сел и принялся ждать.

Сквозь мягкую обивку почувствовалась легкая вибрация, затем невидимая волна тяжести накатила на тело Эйсая. Корабль покидал планету.

После узкого коридора шли ступеньки, затем коридор расширился. Впереди маячила затянутая в пиджак спина хозяина дома.

— Его отец, кто он? — задал шепотом вопрос император.

— Олонэ. Как мне рассказывали — легендарная личность. Перед тем как осесть на Абебе и заняться продажей информации, он облетел чуть ли не всю галактику.

— Будем надеяться, отец нам поможет.

Наконец они пришли. Небольшая, как и первая, невзрачная дверь. Счастливчик осторожно постучал.

— Входите, входите, — раздался с той стороны знакомый голос.

За дверью расположилась средней величины комната. Ковры на стенах и полу, дорогая деревянная мебель, большие, в человеческий рост, окна и под стать им огромная кровать.

У кровати подмигивали индикаторами медико-диагностический комплекс, аппарат искусственного дыхания, механическая почка, прибор стимуляции сердечной деятельности и еще многое-многое другое.

В окружении этих достижений медицинской техники, весь обвитый трубками, по которым подавались или выводились жидкости, опутанный множеством проводов и датчиков, лежал старик. Это был уже почти не человек. Живая мумия с пергаментной кожей, обтягивающей кости и череп с редкими пучками волос. Руки, напоминающие две палки, безжизненно вытянулись вдоль туловища. Одного глаза не было, пустая глазница обвинительно смотрела на вошедших, но зато второй… Некогда голубой, а теперь с выцветшей радужкой, второй все еще сиял на этой маске задорным блеском. Он казался единственным живым существом в этой комнате.

— Это и есть твои посетители, Ден? — произнесла мумия, и было странно услышать, что она может еще и разговаривать.

— Да, папа, — покорно ответил Счастливчик.

— Представь нас.

— Это мой отец, капитан Олонэ, а это, — он показал на Рипа с Таманэмоном, — император Нихонии Таманэмон Дэнтедайси и его спутник Рип Винклер.

— Вот как, император. — Старик закашлял, и розовая жидкость по одной из трубок тут же устремилась к немощному телу. — Помню, я знал когда-то одного императора.

— Вы можете помочь нам? — спросил Таманэмон.

— Покажите-ка еще раз, что там у вас нарисовано. Император подошел и развернул перед лицом старика изображение глаза.

Некоторое время тот, не мигая, смотрел на него.

— Да, это он, — наконец выдавил Олонэ, — я узнаю его. Давненько это было, и с той поры я ничего подобного не видел, пока вы… — Он махнул сыну. — Оставь нас.

— Хорошо, папа. — Счастливчик поклонился и покинул комнату.

— Ну как вам мой малыш? — хвастливо пролепетал больной. — Красив, умен, образован, вылитый я в молодости.

— Так как там с глазом? — напомнил император.

— Какой нетерпеливый. В моем возрасте и положении торопиться некуда. Что мог, я уже испытал. Сейчас вот отдыхаю. — Он опять закашлял. Очередная порция розовой субстанции полилась к телу. — Где вы это нашли?

— Люди с такими татуировками напали на мой дворец, — слегка слукавил император.

— Вот как, выходит, они и сюда добрались. Я надеялся, что никогда больше не увижу вашего знака, ан нет, на старости лет довелось… — Он опять закашлялся, но лекарство почему-то не потекло, тогда Рип, к своему изумлению, понял, что старик смеется.

— Расскажите, — попросил император.

— Да, рассказать, — перестал смеяться старик, — рассказать.

Было это лет… не важно, в общем, шел мне тогда шестнадцатый год. Надо вам сказать, что, несмотря на все слухи о моем якобы благородном происхождении, которые я сам и распространял, происхожу я из семьи бедного фермера, и отца своего я прекрасно знал. Нас у родителей было одиннадцать, считая со мной. Я и сейчас без содрогания не могу вспоминать свое детство. Вечно голодные, грязные, в обносках, мы работали в поле с утра до вечера, но скудного урожая все равно едва хватало, чтобы сводить концы с концами. И я сбежал, не думаю, что обо мне особо горевали. Сбежал в город, тогда он мне казался воплощением всех надежд. Эдаким райским садом, где каждый получает по заслугам и живет в свое удовольствие, ну а заслуги, как вы понимаете, у меня, по моему собственному мнению, были немалые.

И началось. Я воровал, меня ловили, выходил, снова воровал, пока наконец в пятнадцать лет мне не посчастливилось попасть юнгой на корабль.

Капитаном у нас был Рыжий Кид, вы наверняка и не слышали о таком, впрочем, неудивительно, о нем и тогда мало кто слышал. Пренеприятнейший, доложу я вам, субъект. Вечно пьяный, изо рта воняет, обвиняющий всех и вся в собственных неудачах. Может, поэтому я и попал к нему на корабль — корыто под стать владельцу. Более удачливые пираты даже юнгами не брали необстрелянных юнцов.

Это, как сейчас помню, был второй наш рейд. Денег ни лепты, жрать того меньше, половина команды разбежалась, остались только отпетые неудачники, вроде капитана, или те, которым некуда было деться, как я.

И надо было такому случиться, что по пьяному делу в каком-то из кабаков капитан прослышал о планете, где сокровища валяются прямо под ногами. Алмазы, изумруды, рубины, золото, не помню что еще, но все это грудами и в больших количествах. Бери, не хочу, эдакое эльдорадо космоса. Ну, вы знаете, похожие истории все время ходят в кругу искателей приключений, особенно буйным цветом они расцветают среди неудачников.

Планета, где драгоценности валяются прямо под ногами и их не нужно добывать, ха. Рай бездельника. Спросите любого геолога, и он скажет вам, что это невозможно.

Нашего капитана подобные мелочи мало интересовали, загорелся он как рождественская елка, летим и все тут, вернемся богачами. Вроде даже координаты этой планеты раздобыл. То ли на бутылку выменял, то ли в карты, что редкость, выиграл. Не знаю. Но собрал он весь, какой остался, экипаж и полетели мы на поиски этого самого эльдорадо.

Правда, имелась одна загвоздка: планета находилась в черных мирах, но проспиртованную команду вместе с предводителем подобные тонкости слабо волновали. Думаю, они с не меньшим, если не с большим рвением отправились бы на планету, скажи им, что вместо воды там течет в реках спирт. Я рассказываю это потому, что хочу, чтобы вы поняли: никакой нормальный человек, будь он в трижды сложном положении, по своей воле ни за что не отправится в неизведанные миры. Мало того, что не знаешь тамошних течений и скопищ астероидов, так еще и поди догадайся, сколько тварей притаилось на той или иной планете.

— И вы встретились с этими тварями? — не утерпел Рип.

— Встретились, — блеснул глазом старик, — с самыми что ни на есть настоящими тварями. Ты знаешь, сынок, какое наиболее кровожадное, хитрое, неблагодарное и жестокое существо во вселенной?

— Нет, — покачал головой Винклер.

— А я знаю. Человек. Вот с этой самой тварью нам и довелось встретиться. Уж лучше бы неизвестные монстры.

Эйсай лежал в своей каюте, или камере, и прислушивался к мерному гулу работающих двигателей. Вопреки внешнему спокойствию в душе у юноши бушевала самая настоящая буря. С момента его похищения прошло около трех дней, и по-самым скромным подсчетам таймер Тай-Суя уже давно должен был забрать его из этой камеры и с этого корабля.

Тай-Суй безмолвствовал.

Поначалу Эйсай пытался себя убедить, что его биологические часы врут, и на самом деле истекло не так уж и много времени. Затем он, как дурак, ждал, что в любую минуту на него накатит знакомое ощущение холода… Этого не произошло. Не произошло вообще ничего.

Корабль все так же, как и день, и два, и три назад врезался в пространство. Время текло своим чередом, а Эйсай сидел запертый в мягкой клетке. Не в силах ничего изменить и ни микрона не понимая в происходящем. Временами на него накатывала паника: «неужели мне так и суждено безвестно погибнуть… за 23 года до собственного времени…» Он гнал от себя подобные мысли, но ни Рип, ни император — единственные люди, способные спасти юношу, не имели ни малейшего понятия о его сегодняшнем местонахождении. «Тай-Суй, неужели поломался? Первая поломка за много тысяч лет… везет как утопленнику».

За несколько кают от камеры Эйсая, в рулевой рубке звездолета, царило необычное оживление.

— Капитан, — к человеку в форме подбежал помощник, — с поста наблюдения докладывают, к нам приближается звездолет.

Капитан оторвался от приборов и посмотрел на подчиненного.

— Они уверены, что корабль движется именно в нашем направлении, может, он идет своим курсом?

— Нет, капитан. Он уже два дня преследует нас, но сегодня решился на сближение.

— Два дня? Почему раньше не доложили?

— Не было повода. Тот ничем не выказывал своего интереса.

— Ожидаемое время встречи?

— Часа два. Плюс-минус пятнадцать минут.

— Как только чужак приблизится на достаточное расстояние, пусть его идентифицируют. Результаты чтоб сразу ко мне. — Капитан вернулся к прерванной работе, давая понять, что разговор окончен.

Через некоторое время его вновь потревожили. Помощник на этот раз тяжело дышал, глаза то ли от страха, то ли от предвкушения возбужденно блестели.

— Нам удалось рассмотреть корабль.

— Вот как, — капитан обернулся, — и кто же это?

— Судя по всему, — молодой человек запнулся, — это Рыжая Ведьма.

— В-ведьма. — Голос капитана дрогнул. Но в следующую секунду он уже взял себя в руки. — Через сколько встреча?

— Полтора часа.

— Уклониться возможно?

— Мы сделали все, что было в наших силах. — Помощник развел руками.

— Экстренная тревога по кораблю! Всем занять свои места! Готовимся к бою.

— Госпожа, они заметили нас и сейчас разворачиваются.

Огромных размеров безрукий детина обращался к стоящей на капитанском мостике невысокой женщине, одетой в черный облегающий скафандр общей защиты.

— Им все равно не уйти. — В голосе женщины слышались нотки презрения. У нас все готово?

Безрукий почтительно приложил один из механических протезов, заменяющих ему конечности, к груди.

— Люди ждут твоих указаний, госпожа.

— Отлично. — Грациозным движением женщина спрыгнула с мостика. Когда она оказалась рядом с гигантом, стало заметно, что это не женщина, а девушка — лет девятнадцать, не больше. Большие глаза, правильной формы лицо, ровный нос, четко очерченные губы. Если бы не суровое выражение лица, девушку можно было бы назвать красивой. Она и была красивой, особенно бросалась в глаза пышная грива длинных, слегка вьющихся рыжих волос, сейчас разметавшихся по прелестным плечам. Скафандр обтягивал миниатюрную фигурку, подчеркивая достоинства обладательницы волос. Двигалась она плавно и удивительно женственно.

— Пошли, — она привычным движением откинула со лба непослушный локон, пусть поближе познакомятся с Рыжей Ведьмой.

— Вы хотите сказать, что в темных мирах живут люди? — Не то чтобы Рип был сильно удивлен, но все же…

Перед тем как ответить, Олонэ прокашлялся и получил свою порцию жидкости, на этот раз непонятного цвета.

— За все миры не поручусь, но на одной планете точно. Случилось это где-то на восьмой день полета. Команда, как обычно, беспробудно пила, вахты несли кое-как, в общем, летели весело.

Мы уже довольно глубоко забрались в неизведанную зону, может, поэтому и пили, как тут… Прямо по курсу, откуда ни возьмись, появился корабль. И какой, раз в десять больше нашего — настоящий гигант, никогда не видал таких. Конечно, возник он не неизвестно откуда, пьяный, по обыкновению, помощник капитана, проморгал появление судна. Мы не успели ни начать сопротивление, ни даже развернуться. Корабль просто подлетел, открыл свои трюмы и затащил нас внутрь. Представляете, какой он был огромный.

— А дальше что?

— Дальше. Дальше доставили они нас на свою планету. Вы, конечно, знаете, что такое религия. Там, вера в сверхъестественное и все такое прочнее. — Рип и император молча кивнули. — Так здесь вся планета была планетой религии.

— В каком смысле? — не понял Таманэмон.

— В самом что ни на есть прямом. Они поклонялись то ли богу, то ли дьяволу, а может, и тому и другому вместе, но все взрослое население планеты было обращено в эту веру. Они рождались с ней, жили по ее законам и умирали с именем бога на устах. Строгая ранговая система. Внизу — самые младшие, кажется послушники, они носили светлые балахоны и гладко брили головы, над ними — посвященные, по-нашему, что-то типа десятников, потом… — рассказчик запнулся, — давно это было, уже и не помню, кажется, наставники, затем стоящие у алтаря или вроде того и над всеми ими главный жрец. Я рассказываю так подробно, чтобы вы поняли, с чем нам довелось столкнуться.

Местные больше походили на машины, чем на людей. Одинаковые хламиды, скупые неторопливые движения, неулыбчивые лица, они, по-моему, даже между собой не шутили. И самое странное, что их всех это устраивало. Никаких бунтов, недовольств и тому подобного. Послушники боготворили посвященных, посвященные — наставников, те — стоящих у алтаря и так далее. Очень удобная система для того, кто наверху.

Были там и женщины, выполнявшие в основном работу по хозяйству, они тоже состояли в церкви. Для них даже была выделена отдельная каста, наверняка со своими ступенями иерархии. Впрочем, туда нас и близко не подпускали.

— Ничего не понимаю, зачем же тогда этим затворникам понадобились вы?

— Затем. — Мумия растянула тонкие губы в улыбке. — Они не были такими уж затворниками, как может показаться. Это люди. Странные, но люди, и как среди всех людей, среди них встречались свои ученые, гении и просто одаренные личности. И в техническом плане они были далеко не отсталыми. Хорошо оборудованные современные лаборатории, исследовательские комплексы… Жизнь священнослужителя довольно однообразна, если не направлять нерастраченную энергию в нужное русло. Они ставили опыты, а подопытными стали мы.

— Эксперименты на живых людях? — изумился Рип.

— Почему же, и над мертвыми тоже. Мы там были далеко не одни. Сотни, если не тысячи несчастных сидели в клетках, подобно диким зверям. Каждый день, бывало, что и по нескольку раз, приходили охранники и уводили нескольких пленников. Каких только людей и не людей там не содержалось. Попадались даже свои же верующие. Любая ересь пресекалась в зародыше.

— Но для чего, зачем они это делали?

— А нам, знаешь, никто не докладывал. Может, из одного научного любопытства, может, искали какие новые лекарства, да мало ли. Зачем люди мучают животных? Может, нас просто использовали как наглядное пособие, а может, еще для чего.

Некоторым отрезали части тела, органы, а затем пытались пришить их, или заменяли те на искусственные, или приживляли от других существ. Настоящий рай для исследователей. Свежий человеческий материал в неограниченных количествах.

Бывшие сектанты, те, что находились среди нас, рассказывали, что некогда их религия была очень могущественна. Они держали чуть ли не полгалактики, однако со временем она, как и тысячи других, пришла в упадок. Но старшие священники спят и видят, как бы вернуть былое величие. Думаю, ради этого все делалось.

Жители планеты с детства воспитывались в духе религии, впитывая ее догмы и законы вместе с молоком матери — очень длительный процесс, к тому же все равно в среде появлялись отступники. А вот как обратить в веру взрослого, сформировавшегося человека, или если не обратить, то хотя бы сделать… лояльным, что ли… Многим пациентам делали лоботомию, нередки были и другие операции на мозге, различные психические воздействия. Вы даже не представляете, сколько среди нас ходило сошедших с ума.

— Как же вам посчастливилось выбраться оттуда целым и невредимым?

— Целым? Ха! — Старик с трудом поднял одну из тонких рук и откинул с груди одеяло. — Подойдите сюда, — поманил он собеседников. — Ну же! Я не кусаюсь! — Рип и император покорно склонились над больным. — Вот, видите? Он показал на свою грудную клетку. Грудь, как и руки и лицо, представляла собой кости, обтянутые тонким слоем кожи. Но даже на этом пожелтевшем от времени пергаменте были отчетливо видны два рваных шрама. Ни время, ни болезнь не смогли стереть страшной печати, оставленной много лет назад, когда этот старик был шестнадцатилетним юношей.

Увидев вытянутые лица гостей, старик ухмыльнулся.

— Это еще цветочки, вы не видели спины.

— Какие звери могли сделать такое?

— А звери и не могли. Зачем их обижать. Люди, вот кто это сделал.

— Но как вам удалось остаться в живых?

— Когда я стал уже ни на что не годен, после всех опытов, меня оставили умирать в бараке смертников. Так мы его называли. Туда скидывали всех увечных — уже ненужный, отслуживший свое материал. Наверное, поэтому нас особо не охраняли. Но я выжил. Уж не знаю, кого благодарить: бога или дьявола, но я выжил. Нас почти не кормили, за нами не ухаживали — зачем. Но я понимал, чтобы выбраться, мне нужно было окрепнуть, набраться сил, а для этого следовало хорошо питаться. Сначала я забирал еду у других заключенных, но той однообразной баланды, что тюремщики давали нам, было мало. Непоправимо мало. Я чувствовал, что слабею. Мне нужна была полноценная еда. Мясо. И я нашел его.

— Где? — спросил Рип, хотя уже начал догадываться о страшном ответе.

И старик ответил:

— По вашим глазам я вижу, что вы все поняли. Да, да, я ел своих товарищей по несчастью, других пленников.

Рип с шумом выдохнул.

— Но как вы могли, это же…

— Раньше я бы оправдывался, что у меня не было выбора, что они бы все равно умерли и тому подобное. А сейчас я просто скажу тебе: мог. Мог и все. Окажись другой на моем месте, он, может, предпочел бы умереть с голода, но я выбрал другой путь. Позже меня мучила совесть, я придумывал себе массу оправданий, объяснял минутной слабостью, помрачением рассудка и черт знает чем еще. Но теперь я знаю, повторись подобная ситуация, я поступил бы точно так же.

— Не будем судить других за то, что самим испытать не довелось, вставил император. — Что было дальше?

— Набравшись сил, я своими руками убил одного охранника, переоделся в его одежду… До сих пор без содрогания не могу вспоминать, как выскребал голову украденным на кухне тупым ножом, выдирая клоки волос вместе с корнями. Но я добился своего — я стал похож на них. Я знал, как они двигались, разговаривали, отвечали на приветствия. Я добрался до космодрома и украл корабль, ту самую полуразвалившуюся посудину, принадлежавшую капитану Киду. Взлетев с планеты, я молил бога, чтобы она не развалилась. Затем направил нос в сторону дома и на полную мощность врубил двигатели. Почти в тот же миг я потерял сознание от неимоверных перегрузок. Если и была погоня, то я ее не видел.

— Вы после этого возвращались на ту планету? — спросил Рип.

— Нет. — Старик помотал головой. — Я запретил себе даже вспоминать о том месте. К тому же теперь у меня был свой корабль. Так я стал тем, кем меня знают, — Капитаном Олонэ.

Старик замолчал. Впалая грудь часто вздымалась, рассказ, видимо, дался ему нелегко.

— Все это интересно, — нарушил молчание император, — но при чем здесь глаз?

— А, глаз. — Старик опять шумно задышал. — Этот самый глаз был наколот на плече у служителей культа.

— Марико! — вскочил Рип. — Она у них!

Таманэмон жестом остановил его.

— Вы можете нам рассказать, как добраться до той планеты?

Мумия кивнула.

— Я дам вам координаты, но у вас должна быть очень веская причина, чтобы отправиться туда.

— Она есть.

— Тогда записывайте.

Болели ноги, болели руки, ныло тело. Эйсай сделал попытку пошевелить пальцами, и движение отдалось колющей болью во всей конечности.

Единственное, что он мог делать, не ощущая боли, это лежать, моргать и дышать. Прочие физические упражнения были крайне противопоказаны. С трудом вспоминались предшествующие события. Он спокойно пребывал в своей мягкой камере, когда корабль начало мелко трясти, затем Эйсая прижало к одной из стен. Это могло означать только одно: звездолет выполнял маневр. Причем на скорости. Причины, почему капитану среди голого космоса понадобилось резко менять курс, можно было перечислить по пальцам. Эйсай не успел решить, какую из них предпочесть, как услышал крики вперемежку со звуками выстрелов. Нападение! Одна из причин и далеко не самая лучшая.

Борьба продолжалась недолго.

Эйсай с замиранием сердца ждал дальнейшего развития событий. Кто напал на корабль? Пираты? Имперский патруль? Соперничающая банда…

Дверь со знакомым шорохом отошла в сторону и в проходе возникла огромная фигура с протезами вместо рук.

— Ребята, здесь еще один! — крикнула фигура кому-то, находящемуся в коридоре.

Эйсай не успел ни обрадоваться, ни огорчиться. Протез поднялся — на конце его чернел парализатор, механический палец нажал на пуск…

Как его перетаскивали на другой корабль, нихонец не помнил. Как и не имел понятия, на другом ли он корабле. Безрукий вкатил ему лошадиную дозу.

Эйсай вновь попробовал пошевелить пальцами — это удалось, даже боль была терпимой — последствия длительного лежания без движения начали отпускать.

Опасаясь боли, готовый в любой момент пойти на попятную, Эйсай сделал попытку согнуть руку. Как ни удивительно, но рука слушалась. Осмелевший, он согнул вторую, уперся обеими конечностями в пол и поднял верхнюю часть туловища, придав своему телу скрюченное положение.

Если бы не двойственность ситуации и неопределенное будущее, Эйсай запел бы победную песню.

Юноша огляделся по сторонам. Комната: светлые стены без окон и иллюминаторов, ровный потолок, пол, кровать, умывальник, туалет. Стены слегка вибрировали. Выходит, он все-таки на корабле. Оставалось узнать на каком.

Эйсай попробовал пошевелить головой, а затем ногами. Силы возвращались к юноше.

В коридоре за дверью послышались шаги. Эйсай напрягся. Шаги замерли у его каюты. С привычным шумом дверь отъехала в сторону, и в помещение вошли трое.

Первым был уже знакомый безрукий здоровяк. Вторым оказался горбатый, с длинным носом и глазами навыкате, человекоподобный гуманоид. А вот третьим…

Эйсаю невольно захотелось втянуть живот (которого не было), распрямить плечи и отвесить галантный поклон. Третьей была девушка.

Невысокая, но тем не менее с идеальной фигурой, удачно подчеркиваемой облегающим скафандром и роскошными рыжими волосами.

Эйсай сделал попытку улыбнуться. Не обращая на него внимания, девушка повернулась к безрукому.

— Еще один? — В голосе не было ни заинтересованности, ни даже презрения — просто констатация факта. Так говорят о вещи, о ненужной вещи, нежели о живом человеке.

— Это я нашел его, — кивнул здоровяк. — Прятался в одной из кают. Наверняка рассчитывал переждать нападение.

— А он, оказывается, еще и трус. — Вот теперь в голосе рыжеволосой проступило презрение.

— Может, дадите и мне сказать. — Эйсая задело последнее замечание прекрасной незнакомки.

На него посмотрели так, словно у дивана прорезался голос.

— Разговорчивый попался. Посмотрим, как он заговорит дальше. — Девушка развернулась и направилась к выходу.

— Постойте, но кто вы!.. — крикнул Эйсай.

За посетителями закрылась дверь, и шаги загрохотали дальше по коридору.

Ольга Морозова, которую знали и боялись в этом секторе галактики под именем Рыжая Ведьма, подперев голову, сидела в грузовом трюме корабля.

Здесь, в этом помещении Олей была устроена своеобразная камера для допросов.

Допрос — как она не любила это слово. От него веяло чем-то зловещим, странным, плохим…

«Но с ними иначе нельзя!» — тут же одернула себя девушка.

То, что эти люди сделали с ее отцом, матерью… с ней самой… Такое не прощают. Зло. Зло в чистом, первородном виде. Несмотря на то что на первый взгляд такие же человеческие существа, как и все остальные.

Зло таится не в наружной оболочке и не во внутренностях, оно в душе. Невесомая и неизученная субстанция, о самом факте существования которой ведутся непрекращающиеся споры.

У этих людей душа была чернее сажи.

Ольга боролась. Скоро год как идет эта битва. Битва слабой девушки с системой. Рыжая Ведьма пока выигрывала. Долго ли так будет продолжаться, Оля не знала, но сама себе поклялась, что не успокоится, пока полностью не уничтожит все отростки и корни разросшейся гадости. Последний захват корабля. Как жаль, что среди пленников не оказалось главаря. Еще жальче, что его не оказалось среди убитых. Ольга знала, что это невозможно, у нее просто не хватит сил поймать его, а уж тем более справиться. Но хотелось… как хотелось лично поквитаться с этим человеком. Хотя разве можно называть его человеком, тем самым незаслуженно оскорбляя других людей.

Когда Оля узнает месторасположение центральной базы в этом секторе, она уничтожит ее, как уничтожала другие. Затем придет пора прощаться. Она отправится дальше. На поиски новых баз или других заданий…

Дверь тихо отъехала в сторону, и Туго — безрукий помощник — втолкнул внутрь одного из пленных: высокого симпатичного молодого человека с черными как смоль волосами и слегка узкими глазами. Кажется… да, это тот самый, что пытался спрятаться в каюте. «Ну что же, — девушка окинула его презрительным взглядом, — с трусами легче работать».

Эйсая грубо толкнул в спину одной из своих механических клешней безрукий здоровяк-грабитель.

Юноша прошел по инерции еще несколько шагов и остановился посередине помещения. Он находился скорее всего в одном из грузовых отсеков звездолета. Голые серые стены, большое пространство, груда ящиков в углу.

На одном из ящиков, свесив одну ногу и поджав под себя другую, сидела девушка. Та самая, что навещала Эйсая вчера.

На девушке был все тот же обтягивающий скафандр, но ее роскошные рыжие волосы были стянуты сзади в тугой узел.

Девушка с ненавистью смотрела на нихонца. Эйсай послал ей одну из своих наиболее обаятельных улыбок. Обычно ее хватало, чтобы растопить самое холодное женское сердце.

Только не в этот раз. Глаза незнакомки сияли прекрасным, но ледяным блеском.

Эйсая она заинтересовала. Не потому, что она была красавицей, впрочем, и поэтому тоже, но в ней чувствовалась… женственность, настоящая женственность и… чарующая беззащитность, несмотря на воинственный наряд и позу.

— Позвольте представиться, — Эйсай степенно поклонился, — Эйсай Кободаси Хэйон из клана Кику. — Он снова улыбнулся незнакомке. — А вас как зовут?

От такой неприкрытой наглости Ольга опешила. И этот презренный пленник еще осмеливается шутить… Она ответила ему холодной улыбкой.

— Твое имя меня абсолютно не интересует, а мое… твои друзья называют меня Рыжей Ведьмой. Мне нравится это прозвище.

Эйсай пропустил мимо ушей высказывание о его друзьях. Он являлся пленником на захваченном корабле, оставалось убедить в этом новых знакомых. И хотя в голове по-прежнему билась тревожная мысль, почему Тай-Суй не забрал его обратно, при виде обворожительной хозяйки корабля все мысли, в том числе и о доме, отошли на второй план.

— Ведьма… — поднял бровь Эйсай, — кто осмелился назвать вас ведьмой? Нет! Если бы спросили меня, я бы назвал вас: Рыжая… Фея. Волшебница, ибо таких прекрасных глаз я не встречал еще ни у одной из женщин.

Ольгу начало раздражать поведение пленника. Создавалось впечатление, что тот абсолютно не боялся ее. По предыдущему опыту девушка знала, что стоит ей всего один раз так взглянуть на человека, чтобы он потерял всякий контроль над собой. Этот же напротив — бессовестно улыбается, еще и посмел хвалить ее глаза. Оля набрала в грудь побольше воздуха и сделала очередную попытку говорить как можно суровее.

— Как ты понимаешь, тебя привели сюда не для того, чтобы выслушивать комплименты относительно моих глаз…

— Я сказал глаза? — тут же вставил пленник. — Я ошибся. У вас прекрасно все. Начиная от рыжей макушки и до кончиков пальцев ног. Во всяком случае, насколько мне видно.

Оля почувствовала, что она краснеет, и это еще больше вывело девушку из себя.

— Я хочу знать, где ваша база в этом секторе, — как можно тверже произнесла она.

— Для такой прелестницы все что угодно. Я бы на руках отнес вас к любой базе, если бы только знал ее расположение. — Он опять улыбнулся.

Оля неохотно признала, что улыбка у него действительно обворожительная, да и сам он… Девушка решительно тряхнула головой.

— Значит, ты не скажешь?

— Все, что я могу указать, это путь к моему сердцу, но, боюсь, он уже найден вами.

— Прекрати говорить ерунду! — Голос девушки сорвался на крик.

Она тут же пожалела о своем поступке, увидев, как удивленно вытянулось лицо ее помощника, Туго никогда не видел капитана такой.

— Мне жаль, что я расстроил вас, — совершенно искренне сказал Эйсай, но я ничего не могу поделать с собой. Когда я вижу симпатичную девушку, я прямо говорю ей об этом. Но когда передо мной такая красавица, как вы… любой мужчина на моем месте потерял бы контроль, — Эйсай скосил взгляд на невозмутимого безрукого громилу, стоящего за его спиной, — ну почти любой.

Нихонец видел, что девушка раздражена. С одной стороны, он не мог понять причин такой реакции. Разве он что-то сделал не так? Сказать красавице, что она красавица. Что здесь такого? Наверняка это ей говорили сотни раз до. него. Но с другой — ему нравилось говорить ей комплименты и видеть, как они действуют на незнакомку.

— Мне нужно, чтобы вы всего лишь указали месторасположение базы, произнесла рыжая прелестница, сцепив зубы, однако было видно — она с трудом сдерживается. — Надеюсь, вы понимаете, что если я не услышу признание от вас, то в трюме достаточно ваших коллег. Кто-нибудь наверняка окажется посговорчивее. Правда избавит вас от многих неприятных моментов.

— Я с радостью поведал бы вам все что знаю, — улыбнулся Эйсай, однако, боюсь, не смогу этого сделать, ибо не понимаю, о чем вы говорите. На захваченном вашими людьми корабле я был такой же пленник, как сейчас. Более того, я даже понятия не имею, кто мои тюремщики и почему они меня пленили. Они мне не друзья. Но если вы спросите, то скажу: я рад, что попал к ним. В противном случае я никогда бы не встретил вас…

— Прекрати! — Голос девушки снова сорвался на крик. — Я последний раз спрашиваю: ты скажешь, где база?

— Я не знаю, — развел руки Эйсай.

— Тогда ты сам напросился. — Девушка едва заметно кивнула здоровяку.

Нихонец не успел ничего сообразить — удар чудовищной конечности безрукого повалил его на пол.

Падая, Эйсай заметил, что девушка дернулась, как будто это ударили ее. Похоже, ей не доставляло удовольствия избиение пленников. Чего нельзя было сказать о безруком помощнике. Следующий удар последовал в живот. Били ногой, со знанием дела. Затем по почкам. Эйсай сгорбился на полу.

— Хватит! — неожиданно громко раздался резкий окрик. — Туго, я сказала, хватит.

Вспышки боли прекратились. Эйсай разлепил припухшие веки и уставился на рыжеволосую.

— Надеюсь, теперь ты понял, насколько серьезны наши намерения. — Голос едва заметно дрожал. — Такие, как ты, отрезали у Туго руки, мне стоит громадных усилий сдерживать его.

— Похоже, ему еще удалили и мозги, — выдавил с пола Эйсай, — а тебе чувство юмора.

— Я не могу себе позволить жалеть подобных вам. Слишком много невинных людей может пострадать от этого. Жалость роскошное, элитарное чувство.

— А любовь?

— Замолчи! — Девушка закрыла уши руками. — Такие, как ты, не смеют говорить о любви. Своими устами вы черните это волшебное чувство.

— Особенно если эти уста разбиты, как у меня.

— Ты не знаешь, что такое любовь!

— А ты?

— Я знаю. Я любила. Очень любила своих родителей.

— У всех есть родители. Я тоже люблю своих. Я люблю свою родину, друзей, просто жизнь. И я знаю, что такое любовь между мужчиной и женщиной.

Оля с удивлением поняла, что показавшийся вначале такой простой разговор ускользает, отходит от заданной темы. Этот странный молодой пленник был совсем не похож на предыдущих допрашиваемых. Да что там, он не был похож ни на одного человека, виденного ею до сих пор. Так разговаривать с Рыжей Ведьмой… Даже безрукий Туго не осмеливался на подобное, а уж любой другой из команды… Девушка живо бы поставила наглеца на место. Но этот… Оля взяла себя в руки.

— Не об этом сейчас.

— Ты не веришь в любовь между мужчиной и женщиной? — тут же вставил он.

Она почувствовала, как в душе вновь закипает гнев. Нет, это невыносимо!

— Я верю в любовь, но в данный момент меня интересует совсем другое.

— А меня интересует предыдущая тема.

Непостижимо. Избитый, лежа на полу, он мог еще и пререкаться. Оле захотелось лично подойти и ударом стереть эту наглую ухмылку с его физиономии. Она с трудом подавила в себе этот импульс.

— Ты скажешь нам, где база?

— Я не знаю. Но если бы знал, сказал.

— Ты лжешь!

— Нет. И ты знаешь это. — Юноша с трудом поднялся и сел, упершись руками в пол. Он снова улыбнулся. — Ведь знаешь, правда?

Капитан вскочила со своего места.

— Сейчас же ответь на мой вопрос!

— Какой?

— Не притворяйся. Где база?

— Ах этот. Тебе не надоело?

— Не делай из меня идиотку.

— Как можно делать то, что уже… — Он запнулся. — Я бы не посмел врать такой красавице. — Губы его снова растянулись в издевательской ухмылке.

Не помня себя от ярости, Оля подлетела к нему и со всего маху залепила наглецу пощечину. Глаза девушки возбужденно блестели, грудь часто вздымалась.

Вопреки ожиданиям, губы пленника растянулись еще шире. Он дотронулся до щеки.

— Если женщина бьет мужчину, им это должно расцениваться как комплимент.

Оля хотела ударить его еще, но занесенная рука замерла в воздухе.

— Уведите, — процедила она, ни к кому не обращаясь, — уведите, чтобы глаза мои…

— Я буду считать минуты до следующей встречи, — пообещал Эйсай, перед тем как железная дверь отделила его от незнакомки.

Ольга едва пришла в себя. Что это с ней? Еще ни один пленник не доводил ее до такого состояния. И она никогда ранее не позволяла себе поднимать на них руку…

Черные пространства. Рип целыми днями не отходил от иллюминатора. Картина за окном мало отличалась от привычной звездной панорамы, но юноше казалось, что от этой черноты, от этих весело подмигивающих звезд веет чем-то зловещим. Умом он понимал, что половина, если не все из рассказываемых, леденящих кровь историй об этих местах плод не в меру буйной фантазии звездолетчиков, стимулируемой многомесячными одиночными полетами и далекими от скудных возлияниями. Здесь такой же вакуум, так же дрейфуют в нем солнца, вокруг них кружатся планеты… он ничего не мог с собой поделать. С каждой звезды, из каждого особо черного пятна на него смотрели алчущие крови глаза со звездообразными зрачками и щелкали наполненные слюной челюсти.

В рубку вошел император.

— Опять наружу пялишься?

Рип оторвался от созерцания космоса и повернулся к правителю.

— Знаю, что это глупо выглядит со стороны, но меня будто притягивает.

— Не бери в голову, — махнул рукой старик, — мне тоже не по себе в этом месте. Как подумаю, что мы одни на десятки световых лет… мороз по коже.

— Не одни, впереди нас ждут обитатели этих мест.

— Да. Ума не приложу, зачем им могла понадобиться Марико. Для чего так рисковать, забираться черт знает куда, в Нихонию, ставить под угрозу свое инкогнито… Глупо. Или есть причина.

— Причина, конечно, есть. И наверняка для них очень важная причина. Надеюсь, мы узнаем ее, а если не узнаем, то и черт с ней. Главное, чтобы принцесса оказалась снова с нами.

— Сколько еще лететь? — переменил тему император.

Рип дотронулся до звезды на экране — самой большой среди соседей. Медленно, очень медленно, звезда увеличивалась в размерах.

— Уже скоро, — прошептал Винклер. — Совсем скоро.

Ольга сидела в своей каюте, уронив голову на руки. Без стука дверь открылась, в помещение вошел Туго.

— Ну как? — Девушка подняла на гиганта воспаленные от длительного недосыпания глаза.

Тот лишь молча покачал головой.

— Неужели ни один не раскололся?

— Все как обычно. Проклинают, призывают все беды на наши головы, но ни слова о базе.

Ольга вновь уронила голову.

— Ну почему, зачем, откуда такая преданность, безграничная вера…

Гигант пожал плечами.

— Их били? — тихо спросила Ольга. Туго кивнул.

— Я знаю, вам это не нравится. Хотя в этот раз бесполезно, они скорее жизнь отдадут, чем признаются в чем-нибудь. Я уже видел таких.

Оля решительно поднялась из-за стола.

— Будем пробовать еще раз. Еще много раз. Не давать им спать, есть, пить, мне необходимо сломать этих пленников. Психика не такая уж и прочная штука. У кого-то она все равно рано или поздно не выдержит. Главное не давать им опомниться. Непрекращающиеся допросы, угрозы пополам с увещеваниями и посулами. Кто-то должен сломаться. Пошли. — Ольга направилась из каюты.

— Вам бы самой поспать, — по-отечески пробасил Туго, — вторые сутки уже на ногах.

— Не время сейчас, — отмахнулась девушка. — Ты не хуже меня знаешь, что здесь дорога каждая минута. Наверняка исчезновение корабля замечено. Они могут выслать поисковые экспедиции или вообще убраться с базы. Такое уже бывало.

— Вашу работу могут выполнить и другие, а вы пока отдохните. Хотя бы пару часов.

— Спасибо, что заботишься обо мне. — Ольга с признательностью посмотрела на смутившегося гиганта. — Обещаю, проведем еще один осмотр, а потом я попытаюсь заснуть. Договорились?

— Как скажете, капитан…

Когда они подошли к каюте узкоглазого пленника, Ольга ненадолго задержалась у входа. Она помнила прошлый разговор и свое необычное поведение. Капитан поклялась, что в этот раз будет по-другому. Она даст ему понять, кто здесь хозяин. Сухие вопросы, если не желает отвечать, Туго всегда рядом.

Девушка набрала в грудь воздуха и нажала кнопку, открывающую дверь.

Во всех каютах до этого ее встречали одинаково равнодушные или горящие ненавистью взгляды. А здесь… В первую секунду Ольга была поражена выражением неподдельной радости и восхищения, светящихся в узких глазах юноши.

Не успела она открыть рот, дабы задать дежурный вопрос, как пленник заговорил сам.

— Одна тысяча шестьсот восемьдесят две! — торжественно возвестил он.

— Что это? — опешила девушка.

— Прошло минут с нашей последней встречи. Не слишком-то ты торопилась. — Пленник с укором посмотрел на нее. — Я думал, придешь через полторы тысячи. Сколько можно ждать? Или ты предпочитаешь, чтобы я забыл тебя?

Ольга беспомощно обернулась к Туго. Тот по обыкновению хранил молчание.

— Я пришла сюда не за этим. — Капитан старалась, чтобы голос звучал как можно тверже.

— С нашей последней встречи ты стала еще прекраснее.

Оля почувствовала, что вновь теряет нить разговора. Да что же это с ней творится!

— Мы пришли дать тебе последний шанс добровольно рассказать, где находится ваша база.

— Это значит, что остальные отказались, — констатировал юноша и тут же добавил: — Я бы тебе никогда не отказал. Ни в чем. — Он многообещающе подмигнул.

Нет. Такого она выдержать решительно не могла. Ольга с удивлением поняла, что ей мучительно хочется опять врезать по этой красивой физиономии. Капитан усилием воли подавила этот импульс.

— Мы допросили еще не всех. Кто-нибудь обязательно расколется, однако ты своим признанием мог бы значительно облегчить свою участь или, если желаешь, участь своих собратьев. Сделай это для них. Ты и они будете меньше страдать.

— Я и так страдаю, — томно произнес юноша, — страдаю день и ночь. Ежеминутно и ежесекундно, ибо каждый миг без вас это потерянное мгновение жизни. Что все пытки перед пыткой не видеть даму своего сердца. Что мне до всех мучеников мира, когда они и десятой доли не пережили того, что переживаю я. Разве может быть что-нибудь хуже? Ответь, о бессердечная, та, к которой обращены все мои молитвы и помыслы. — Он театрально протянул руки.

Ольга отпрянула от протянутых рук, тут же сама устыдившись своей пугливости.

— Прекратите паясничать, — процедила она.

— Это чистая правда. — Юноша приложил руку к сердцу. — Послушайте, как оно бьется. Я все время думаю о вас. Не скажу, чтобы мои мысли всегда были безгрешны, но ведь меня можно понять. Вы — красивая девушка, я — очень красивый мужчина…

— Вы не красивый мужчина! — выпалила Ольга. Лицо Эйсая расплылось в довольной ухмылке.

— Значит, вы думали обо мне, сравнивали. Эти слова слаще музыки.

— Где ваша база? — в ярости выпалила капитан.

— Не знаю. Я уже говорил об этом. Да и далась вам эта база. Давайте лучше поговорим о нас. Например, что вы делаете сегодня вечером?

— Пытаю пленников.

— Как грубо. Этот тон тебе совершенно не идет. Как, скажем, насчет того, чтобы пойти куда-нибудь? Конечно, если меня выпустят.

— Выпустят, если укажешь расположение главных сил.

— Ты не поверишь, но после твоих слов я больше всего на свете хотел бы знать это проклятое расположение. Но, увы. — Он развел руки. — Может, тебе что-нибудь другое рассказать? Я с радостью.

— Мне нужно месторасположение базы и ничего более. Если ответишь, ты спасешь себя и своих друзей. Если нет, то, как это мне ни противно, вас будут бить, лишат сна, пищи, воды. Что на это ответишь?

— Даже не знаю. А ты будешь приходить ко мне?

— Нет. — Ольга почувствовала удовлетворение от маленькой мести.

Юноша смутился.

— Я умру от горя, — серьезно предупредил он.

— Меня это абсолютно не интересует.

— Но плакать-то ты будешь?

— Даже не вспомню твоего имени.

— Эйсай! — радостно сообщил он. — А твое как?

— Оль… — Девушка запнулась. — Это к делу не относится.

— Не относится, — поспешно согласился с ней пленник, — давай сразу решим, как назовем своего первенца.

Этого уже капитан вынести не могла.

— Или ты ответишь на мой вопрос, или прямо сейчас же мы применим к тебе более действенные методы!

— Если мальчик, я предлагаю Рип, так зовут одного моего друга. Девочку — Марико. — Он посмотрел на налитые яростью глаза Ольги и притворно нахмурился. — Впрочем, если ты против, дорогая, то можно…

Капитан сделала знак Туго, и он залепил наглецу увесистую оплеуху. Тот повалился на пол. Оттуда с укоризной посмотрел на девушку.

— Зачем так реагировать? Это же всего-навсего имена. Если они тебе не нравятся, то так и скажи. — Туго ударил его с другой стороны. Юноша откатился к стене. — Теперь я точно вижу, что ты против.

Гигант ударил его ногой в живот. На секунду у пленника перехватило дыхание, он скорчился, схватившись за ушибленное место.

Когда безрукий гигант вновь занес массивную конечность, в знак капитуляции молодой человек поднял руку.

— Не надо, — едва слышно прохрипел он, — больше не бей. Я на все согласен.

Ольга сделала знак помощнику остановиться.

— Итак, ты что-то хотел сказать?

— Сдаюсь, ваша взяла. — Лежащий поманил их рукой к себе. Ольга с Туго радостно переглянулись. — Мальчика назовем Туго, — счастливо сообщил пленник.

Все было, как и рассказывал старик Олонэ — небольшое светило и одинокая планета рядом с ним.

Соблюдая осторожность, Рип с императором подбирались к ней, не забывая о судьбе незадачливых флибустьеров. Пока никто не заметил их присутствия, а если и заметил, то никак не прореагировал.

Подлетев ближе, они вышли на околопланетную орбиту. Спрятавшись в тени одного из спутников, что в превеликом множестве вращались вокруг старшей сестры, путники приступили к осмотру местности.

— Странно, очень странно. — Рип настраивал сканирующий луч. — Нас никто не остановил, на нас не напали, такое ощущение, что здесь вообще никто не живет.

— Мне тоже не нравится это. — Император нервно расхаживал по рубке. Если верить Олонэ, в техническом плане они должны быть оснащены не хуже нас, а от этой планеты, да и всей системы веет таким запустением, словно сюда отродясь не ступала нога человека.

Рип наконец-то закончил необходимые приготовления и включил экран.

— Сейчас пойдет картинка.

И они увидели. Они увидели пустыню — голые, с чахлой скудной растительностью пески, редких животных с впалыми боками и ветер, перекатывающий тонны песчинок с места на место. Они увидели полярные районы — миллионы тонн голубоватого, никогда не тающего льда, сплошным ковром покрывающего полюса планеты. Они увидели средние широты — широкие, многомильные поля, высокая трава, редкие деревья и крупные хищники, царствующие в этом крае. Они увидели горы и реки, моря и океаны, острова и континенты, но… они нигде не увидели даже намека на присутствие в этом мире человека.

— Не понимаю, — прошептал Рип, — неужели Олонэ обманул нас? Но какой ему от этого прок. Или он совсем выжил из ума и перепутал собственную жизнь с очередной космической байкой.

— На сумасшедшего он явно не походил… Стой! — коснулся плеча Рипа император. — Поверни назад.

Рип послушно развернул камеру, и на экране появилось то, что краем глаза заметил Таманэмон.

Город. Творение рук человеческих, в этом не было никаких сомнений. Каменные, в несколько этажей и совсем крошечные, приземистые дома.

Мощеные площади и дороги, небольшие парки, огромные статуи, редкие фонтаны и космодром — все было, как и рассказывал Олонэ. Строения архитектурно напоминали храмы, довольно странные, но храмы. Город имел радиальное расположение улиц, которые сходились к центральному, самому большому сооружению…

Город был мертв. Окна и двери зияли пустыми провалами, сквозь камни тротуаров начала пробиваться трава, фонтаны давно высохли, а заброшенный парк бурно зарос местной флорой.

— Здесь никто не живет, — прошептал потрясенный Рип.

— Я вижу. — Император, как и он, внимательно всматривался в экран. Давай на посадку, надо посмотреть поближе.

Рип кивнул и потянулся к кнопкам управления.

— Странно, — ни к кому не обращаясь, прошептал он.

Рыжая Ведьма яростно мерила шагами камеру.

— Как это получилось? — Она со злостью посмотрела на своего помощника. — Неужели ты не мог предвидеть такой возможности!

— Я уже говорил, — развел руками гигант, — они все чокнутые…

— Но не до такой же степени! — Ольга ткнула пальцем в угол камеры.

Гигант опять беспомощно развел руки.

— Кто знал…

— Кто зна-ал, — передразнила его капитан, — надо было знать, должен был предусмотреть…

— Даже если бы мы и догадывались, — Туго покосился в тот же угол, — то все равно сделать ничего бы не смогли. Каждый имеет право на смерть.

В углу комнаты, на голом полу, привалившись к стене, сидел один из захваченных бандитов. Вернее, сидело его тело, ибо человек был мертв. Со стороны казалось, что он просто заснул, если бы не открытые остекленевшие глаза и мертвая неподвижность позы, сидящие у мониторов наблюдатели еще долго бы обманывались.

— Отчего он умер? — уже спокойнее поинтересовалась капитан.

— Остановка сердца.

— Вот как!!!

— Я слышал, люди могут такое проделывать, но никогда не встречался с этим.

— Странно, неужели их воля настолько сильна, что они могут подавить даже инстинкт самосохранения?

Туго как всегда промолчал.

— Но почему он это сделал?

— Последние методы он мог не выдержать и предпочел смерть предательству своего господина.

— Этот господин страшный человек. Существо, способное внушить другому мыслящему существу подобное, опасно вдвойне. Теперь я особенно хочу его уничтожить.

— Боюсь, сейчас это несколько проблематично.

— Есть что-то еще, чего я не знаю?

— Остальные…

— Что с остальными?!

— Они… они все мертвы. Причина та же: внезапная остановка сердца.

— Черт! — Капитан обхватила голову руками.

— Проклятые глупцы!

— Кроме одного, — уточнил Туго.

— Вот как! Один выжил? Не смог или не хватило умения покончить с собой, впрочем, какая разница. Кто он?

— Тот самый, что постоянно делает вам комплименты. Узкоглазый молодой человек. Кажется, Эйсай.

— Это и неудивительно. Своим поведением он выпадал из общей картины. Ты знаешь… мне пришла одна мысль… возможно, он у них был за главного…

— Или он невиновен.

Ольга посмотрела на помощника.

— Невиновен! Неужели ты хоть на секунду поверил словам о его якобы пленении. Не будь наивным, Туго, это тонкий и хорошо рассчитанный ход, задуманный, дабы посеять в нас сомнения, ввести в замешательство. Нет, я не верю ни единому его слову. Я знаю таких людей. Я встречалась с ними в той, другой жизни. Не смотри на меня так, я не всегда была Рыжей Ведьмой. Этот пленник меня не обманет. Кого угодно, только не меня. Он был на их корабле, он даже спрятался в каюте в надежде переждать атаку, а затем известить своих. Когда не удалось, он избрал другую тактику поведения. Ну, Туго, ты же сам захватил его.

— Захватил-то я захватил, — почесал клешней за ухом гигант, — да только припоминаю, что двери комнаты, где он находился, были заперты. Снаружи.

— Трюк и ничего более. Чего проще, зайти в каюту и велеть подчиненным закрыть себя. Это еще раз подтверждает мою версию, что перед нами не рядовой преступник. Где он сейчас?

— Как обычно, в своей каюте.

— Черт! — опять выругалась Ольга. — И его до сих пор не перевели в специализированное помещение, а если он попытается, если он уже покончил с собой. — Капитан кинулась к выходу из комнаты. — Олухи! И чем только вы думаете! Если мы потеряем и этого, то помяни мое слово, Туго, не сносить тебе головы.

Эйсай сидел на койке и увлеченно болтал ногами. Неожиданно за дверью раздался страшный шум, топот, крики, словно к нему приближалось стадо носорогов.

«Откуда носороги на корабле? — лениво подумал нихонец, но когда топот усилился, он пересмотрел свое мнение. — Может, они ими непокорных пленников затаптывают…»

Эйсай невольно поджал ноги, словно это могло спасти, — стадо приближалось. Наконец оно замерло у его двери. Самый смышленый носорог нажал кнопку, и с легким шумом дверь отъехала.

Эйсай напрягся, приготовившись встретиться лицом к лицу с разъяренными глазами животного. На пороге стояли, сверля его разъяренными взглядами… капитан и Туго.

Ярость во взглядах сменялась постепенно недоумением.

Эйсай как мог лучезарно улыбнулся.

— Вы даже не представляете, как я рад видеть вас. — В эту минуту он был предельно искренен.

Капитан повернулась к Туго.

— Срочно приготовьте комнату со специальной аппаратурой. Этот пленник, — она показала на Эйсая, — непременно должен жить.

— Эй, я не собираюсь умирать, — помахал со своего места юноша.

— Ты и не умрешь, — Ольга посмотрела на него, — уж я позабочусь об этом.

— Я ей небезразличен. — Эйсай заговорщицки подмигнул Туго.

Прикованный к койке, с ног до головы опутанный проводами и датчиками, ведущими к аппетитно чавкающему медицинскому аппарату, Эйсай находился в каюте корабельного госпиталя.

Напротив него стояла капитан и, не скрывая удовольствия, наблюдала, как корабельный врач подсоединял к телу пленника очередной электрод.

— Я до глубины души тронут заботой о моем здоровье, — недоумевал Эйсай, — но не слишком ли все это?

— В самый раз, — удовлетворенно улыбнулась капитан. Двое ее помощников как раз вкатывали в палату камеру искусственного дыхания.

— А это еще зачем?

— Пригодится.

После того как они с Туго ворвались к нему в каюту, девушка явно пребывала в приподнятом настроении.

— Я, конечно, слышал, что ухаживания девушек могут принимать причудливые формы, но чтобы вот так… наверное, я первый. Эй, а если я в туалет захочу?

— Сходишь под себя, — не моргнув глазом, парировала предводитель пиратов.

— Как хотите, — Эйсай пожал плечами, — если тебя это возбуждает…

— Рядом с тобой постоянно будет дежурный, и не вздумай выкинуть какой-нибудь трюк. Все ваши штучки я уже знаю. Если понадобится, с того света вытянем.

— Какой трюк? — Эйсай понимал, что что-то случилось, иначе они не обхаживали бы его как принца… тяжело больного принца… — У вас погибло несколько пленников, — внезапно догадался он.

— Замолчи.

— Возможно, они покончили жизнь самоубийством, отсюда и такая трогательная забота о моем здоровье.

— Ничего подобного. Во избежание осложнений, мы всех перевели на медицинский режим содержания.

— Да, и на борту совершенно случайно оказалось несколько дыхательных камер и диагностических аппаратов. Не морочьте мне голову. — Эйсай заметил, что девушка крепко сжала побелевшие губы. — Они все погибли, — догадался он. — Я остался единственный живой у вас, — он рассмеялся, — отсюда и эта комната, и аппаратура, и ваш взгляд, когда вы вошли и увидели меня. Живым. Ничего не скажешь, растяпа. Упустить единственный источник информации.

— Может, я и растяпа, — Оля вскинула рыжую голову, — да только ты забыл об одной мелочи: ты все еще у меня и все еще жив.

— Что еще раз доказывает мою невиновность.

— Или говорит о твоей хитрости.

— Ты уже составила мнение, что бы я ни говорил, оно не изменится.

— Почему же, если ты скажешь, где база, то я подумаю.

— Ты, конечно, извини, но при всем моем желании и при всей твоей красоте я физически не в состоянии сказать того, чего не знаю.

— Посмотрим, как ты запоешь через пару дней, — зло процедила капитан.

— Тебе никто не говорил, что в гневе ты особенно прекрасна? — в ответ ухмыльнулся Эйсай.

Ольга сидела в своей каюте. Два дня. Два долгих дня продолжается эта пытка.

Пленник, как она и приказала, переведен на строгий режим содержания. Воды практически не дают, пищи тоже, спать не разрешают, а он… Он лежит, как будто находится не у врагов, а принимает процедуры в санатории. Еще и шуточки откалывает…

Сколько может выдержать человек без пиши и сна… нормальный человек. День, два, неделю. Капитан не сомневалась, что рано или поздно он сломается. Лучше рано. Наверняка исчезновение одного из кораблей уже заметили. Вероятно, в этот момент в районе исчезновения проводятся поиски. А потом… сколько времени понадобится, чтобы напасть на их след? День, два, неделя?

Заключенный должен сломаться раньше. Бессилие что-либо изменить в данной ситуации выводило Ольгу из себя. Если бы существовал хоть какой-нибудь способ ускорить события. Если бы…

В который раз девушка вскочила со своего места и принялась мерить шагами каюту. Она несколько раз подходила к двери, бралась за ручку… опомнившись, отбегала в дальний конец комнаты.

— Будь проклят тот день, когда я увидела тебя. Будь проклят ты сам… Эйсай.

Капитан испуганно посмотрела на дверь. Ольга не знала почему, не могла себе признаться, но ее мучительно тянуло в медицинский бокс, где сейчас находился заключенный.

— Будь ты проклят, — еще раз прошептала она. — Будь проклят…

Капитан понимала, что нет необходимости в ее личном присутствии в госпитале… Ольга ничего не могла с собой поделать.

— Какого-черта! — наконец выругалась капитан. — Почему нет. Я просто должна посетить его. Вдруг он заговорит…

Убежденная таким аргументом, Рыжая Ведьма решительно подошла к двери, взялась за ручку и… дрожащей рукой потянула ее на себя.

С момента ее последнего посещения, около двух часов назад, в медицинском отсеке ничего не изменилось.

Опутанный проводами юноша все так же лежал на своей койке, мирно гудел, выписывая многочисленные кривые аппарат-анализатор, по стойке «смирно», при появлении капитана, вытянулся дежурный.

Он хотел отрапортовать, но Ольга остановила его движением руки.

Заключенный спал. Ему не положено было спать, машина постоянно подавала импульсы, подавляющие это чувство, но вконец утомленный мозг, видимо, плюнул на все и отключился.

Уже собравшаяся было разразиться гневной тирадой за допущенную халатность, Ольга неожиданно переменила решение. Спокойное, со смуглой, слегка желтоватой кожей лицо юноши во сне было прекрасно. Глядя на это лицо, можно было забыть, что перед тобой враг, — на ум приходило, что это красивый молодой человек… Ольга встрепенулась. От собственных мыслей стало страшно. Как онг могла, как она даже подумать… Забыть отца, мать, предан друзей и тысячи невинных жертв, забывшись… забыв, кто перед ней.

Ярость охватила капитана. Да кто он такой, что так безмятежно спит… Как допустили… Заключенный должен бодрствовать, иначе вся работа насмарку. Решительным шагом девушка подошла к аппарату и до отказа повернула регулятор помех.

В тот же миг Эйсай вскочил на кровати, вернее, попытался вскочить, кожаные ремни крепко держали пленника.

Затуманенными глазами он прошелся по комнате. Его взгляд сфокусировался на Ольге. Туман мгновенно растаял.

— А-а-а, это ты, дорогая, — растягивая слова, произнес он. — Не жди, сегодня ложись без меня. Много работы.

Фыркнув, капитан покинула комнату.

Эйсай наблюдал за девушкой. Девушка, широко шагая, двигалась к выходу. Прямая спина выражала крайнюю степень возмущения. «А фигурка все-таки у нее ничего. Даже очень ничего, да и все остальное…»

Юноша про себя улыбнулся. В такой момент и думать об этом… Прав был Рип, называя его бабником, хотя повода Эйсай вроде не давал. Почти не давал. А почти это не повод…

Есть уже не хотелось. Примерно после полутора дней голодания чувство голода ушло. Вернее, отошло на второй план на фоне остальных двух чувств.

Чувства жажды и чувства сонливости.

Ему виделись необъятные океаны и кристально чистые горные реки. Ему виделись искрящиеся водопады и шумные проливные дожди. Наконец, ему виделся просто водопроводный кран и чашка с водой. Хотя бы наперсток с водой. Капля воды. Он бы все сейчас отдал всего за одну маленькую капельку. Микроскопическую каплю. Полкапли. Только промочить горло, почувствовать на губах… Эйсай невольно застонал — аппарат тут же ответил всплеском графиков. Стоящий рядом пират удовлетворенно крякнул.

Нет, сие невыносимо. Тюремщики уверены в его виновности и полны решимости продолжать пытку. Они не остановятся, пока он не скажет, а он не скажет, потому что не знает. Замкнутый круг.

«Интересно, сколько я еще так выдержу, пока окончательно не зачахну или не сойду с ума». В короткие секунды забвения чувство жажды уходило, но недремлющий аппарат пресекал и эти удовольствия.

«А можно спать с открытыми глазами?» — в который раз подумал Эйсай. Каждый раз предатели-веки неумолимо опускались, тем самым вызывая очередной укол аппарата.

Иногда Эйсай задумывался, чего ему больше хотелось. Пить или спать. Если бы предложили, что бы он выбрал… Сон. Воду. Наверное, воду. Прохладную, чистую. Целое ведро. Два ведра. Как она проникает в рот, смачивает губы, затем небо, горло, освежающим ручейком, потоком растекается внутри…

Аппарат удовлетворенно выписал несколько особенно замысловатых закорючек. Как он его ненавидел…

Или нет, напиться он всегда успеет, лучше выбрать сон. Эйсай представил: огромная кровать, белоснежные простыни, пуховое одеяло, голова касается мягкой подушки… веки закрываются… Аппарат выписал еще несколько кривых, покруче прежних.

«Разбить бы его».

Иногда, забывая о жажде и сне, он представлял себе, как он поднимается, берет стул, или нет… кувалду, непременно кувалду, потяжелее, такую, чтобы с трудом поднять, и со всего маху опускает ее на жужжащее чудо техники. Под могучим ударом сминается корпус, разбиваются циферблаты, датчики, трескаются платы. Много плат. Во все стороны летят искры, испуганно выскакивают ленты и жалобный голос: «не убивай меня…» Фу ты, черт. Домечтался. Диагностические аппараты не разговаривают.

Эйсай понял, что еще чуть-чуть, и он непременно сойдет с ума. Даже интересно, что прикончит его раньше: жажда, недосыпание, эта проклятая машина или все вместе…

Необходимо было срочно что-то придумать, иначе он так и умрет здесь, за двадцать три года до своего времени.

Эйсай осторожно пошевелил левой рукой. Тюремщики не до конца вогнали палец, фиксирующий ремень. Расшатывая его в течение этих дней, Эйсай уже был в состоянии освободить одну руку. Но одна рука это еще ничего. Против всего корабля вооруженных людей ею не навоюешь. Необходим был план. И он, кажется, начал вырисовываться…

С близкого расстояния покинутый город производил еще более удручающее впечатление.

Потрескались стены многих домов, некоторые уже завалились, оставшиеся были очень близки к этому. Единственным более или менее сохранившимся местом оставался центральный храм. По выдолбленной, изувеченной временем улице путешественники направились к нему.

— Олонэ не соврал. — Рип говорил шепотом — развалины производили жуткое впечатление. — Эта религия действительно существовала, но вот куда она делась?

— И уже давно, — поддержал его император, — здания успели порядочно состариться. Осторожнее! В этих руинах может прятаться масса местных хищников.

Рип вытащил бластер и снял оружие с предохранителя.

Наконец они подошли к центральному храму. Даже сейчас, спустя десятилетия, он производил неизгладимое впечатление. Он нависал над спутниками подобно скале, подавлял тебя, показывая всю ничтожность и бренность песчинки по имени человек.

Рядом с ним хотелось перекреститься, согнуть колени, дотронуться до лба и сердца, наконец, сделать любой другой религиозный жест.

Путники ступили под своды сооружения. Внутри вся величественность здания разрушилась. Снятые, видимо, во время переезда все украшения, драпировки, убранные алтари и другие культовые принадлежности из величественного делали помещение заброшенным, а годы и местные обитатели только способствовали усилению эффекта. Единственной более или менее сохранившейся деталью была огромная, на всю стену, фреска прямо напротив входа.

Картина изображала гигантский трон. По тому, с какой тщательностью, вдаваясь и выписывая малейшие детали, неизвестный художник изобразил его, можно было заключить, что в качестве натуры использовалась реально существующая вещь. На троне, облаченный в дорогие пышные одежды, сжимая в одной руке свиток, а другой опираясь на длинный посох, восседал человек, или не человек. Лицо за облупившейся штукатуркой не сохранилось, но фигура, руки, ноги были вполне человеческие.

Рип замер у изображения, запрокинув голову.

— Кто это? — шепотом спросил император.

— Не знаю, наверное, их бог.

— Осторожнее!

Крик правителя вывел Винклера из благоговейного состояния, он обернулся, и в тот же миг рыжая огромная тень кинулась на него. Винклер не успел даже испугаться. Сбитый могучим ударом, расшвыривая куски камней и штукатурки, он полетел на пол. Бластер выпал из ослабевших пальцев. Огромный зверь, в нескольких метрах от него, приседал, готовясь сделать очередной прыжок. Рип успел заметить разинутую пасть с несколькими рядами мелких и острых, как у акулы, зубов да покрытые роговыми чешуями передние лапы с растопыренными членистыми пальцами.

Когти, каждый в локоть взрослого человека, как нельзя лучше были приспособлены для разрывания жертвы. Предупрежденный императором, Рип отклонился, и первый прыжок хищника оказался несмертельным. Сейчас животное готовилось исправить ошибку.

Словно в замедленном кино, Рип наблюдал, как сгибаются задние, покрытые бурым коротким мехом, лапы чудовища, как играют под тонкой кожей стальные мускулы… Глаза прищурились, уши прижались, изо рта полилась на пол тоненькая струйка вязкой слюны… монстр прыгнул. Почти одновременно с этим сверкнула вспышка бластера, тонкий луч разрезал воздух, и чудовище повалилось на Рипа всей своей массой.

Как ни был перепутан Рип, он понял, что на этот раз смерть обошла его, ибо находящаяся в метре от лица пасть хищника так и осталась полуоткрытой, а в воздухе медленно распространялся запах горелой плоти.

— Ты как? — подбежал император.

— Нормально. — Рип попытался улыбнуться, но ему помешало что-то теплое и густое, стекающее по левому виску. Рип машинально протянул руку, а когда посмотрел на нее, увидел, что она вся красная. И только после этого пришла боль, и он потерял, сознание.

Ольга вошла в медицинский бокс к пленнику. Здесь уже толпились Туго и еще несколько людей из команды.

— Меня вызывали?

— Да, капитан. — Вперед выступил один из охранников. — Пленник заговорил.

— Прекрасно. — Ольга подскочила к кровати, на которой, уставившись безжизненным взглядом в пустоту, лежал Эйсай. — Что он уже сказал? Мы знаем, куда лететь?

— Нет, — прокашлял Туго. — Он хочет говорить только с вами и никем более.

До этого лежащий без движения Эйсай повернул голову в сторону девушки.

— Я все скажу, — пересохший язык с трудом ворочался в горле, — но вели, чтобы твои люди оставили нас наедине.

Ольга нетерпеливо махнула мужчинам.

— Выйдите все! — Сердце девушки ликовало. Наконец-то она узнает расположение ненавистной базы. Нанести здесь решающий удар, а после можно отправляться и дальше…

Мужчины с ворчанием покинули комнату.

— Итак, — она вновь склонилась над пленником, — мы одни, я слушаю.

— Ближе, — прохрипели его губы, — наклонись ближе. Мне… мне тяжело говорить.

Девушка послушно нагнула голову почти к самому лицу лежащего.

— Так хорошо?

— Да.

Она не поняла, что случилось, но случилось нечто ужасное. Одна рука пленника, до этого спокойно покоящаяся в ремнях, с неожиданной силой взлетела со своего места и обвилась вокруг шеи девушки. А вторая, которая по идее также должна быть привязана, потянулась к ее поясу и выхватила бластер. Щелкнул предохранитель, и холодное дуло уперлось в висок. Пленник двигался с поразительной скоростью, что совсем не вязалось с его недавним заторможенным состоянием.

— А теперь, красавица, позови своих горилл, — прошептали сухие губы у самого ее уха.

— Но как ты…

— Зови! — Дуло плотнее прижалось к коже. — И без шуток, если, конечно, тебе дорога собственная жизнь.

Ольга уже ничего не соображала.

— Туго, — тихо позвала она.

— Громче! — Дуло буквально срослось с виском.

— Туго! — крикнула она и с тревогой принялась ждать развития событий.

Дверь открылась, на пороге возник безрукий. При виде представшей его взору картины лицо гиганта начало вытягиваться, затем глаза налились кровью, он сделал шаг к кровати, механическая рука потянулась к висящему на поясе оружию.

— Туго, не дури! — громко крикнул бывший пленник. — Ты и шага ступить не успеешь, как я разнесу ей голову.

За широкой спиной гиганта начали вырисовываться не менее удивленные физиономии остальных пиратов.

— Ты! — прогремел гигант. — Я убью тебя!

— Но сначала я убью ее.

Ольга наконец пришла в себя и поняла весь ужас ситуации, в которую попала.

— Туго, не слушай его! — крикнула девушка. — Обо мне не думай, стреляй, он все равно убьет меня!

Туго стоял не двигаясь, лишь слегка напряг мускулы.

— Что же ты не выполняешь приказ своего предводителя, а, Туго, ухмыльнулся Эйсай. — Да, чувства иногда вредят делу.

— Стреляй! Я приказываю тебе! — извивалась Ольга.

— Во-первых, — перебил ее Эйсай, — он не сделает этого, потому что любит тебя.

Лицо девушки приобрело удивленное выражение, она посмотрела на гиганта.

— Это… это правда?

Тот лишь молча сжимал и разжимал клешни, заменяющие ему руки.

— Конечно, правда, — заверил ее Эйсай. — Я заметил это еще с первой встречи, когда вы ввалились в мою камеру. Не знаю, любовь ли это мужчины к женщине или отца к дочери, но Туго определенно чувствует ответственность за тебя. Он скорее отдаст свою жизнь, чем допустит, чтобы хоть кто-то причинил вред его обожаемому капитану.

— Он прав, — подтвердил Туго.

— А вторая причина?

— А вторая, это та, что он понимает: я не убью тебя — мне нужна заложница. Поэтому я буду беречь тебя, а он будет выполнять все мои требования.

— Похоже, ты все рассчитал, — процедила девушка.

— У меня, радость моя, была масса времени. И пожалуйста, не дергайся, когда ты так близко, я не могу сосредоточиться…

— Чего ты хочешь? — прогремел Туго.

— Во-первых, еды, — посерьезнел Эйсай. — Еще приличную одежду, и… и пока все. Дальнейшие инструкции получите позже. Насчет сонного газа, или чего-то в этом роде, вдруг местному гению-переучке взбредет в голову запустить, так вот, если я только почувствую первые признаки недомогания, ваша капитан о дальнейшем развитии событий будет наблюдать уже из рая или из ада, это как получится. Мысль понятна?

— Да, — хмуро кивнул Туго.

— А сейчас оставь нас, — улыбнулся ему Эйсай, — и проследите, чтобы без стука не входили. В конце концов, в каюте дама.

Гигант вместе с остальными пиратами начали пятиться к двери.

— Еще одно, — у порога остановил их Эйсай, — велите принести мне кувалду.

— Кувалду… — Лицо гиганта вновь начало вытягиваться.

— И потяжелее, — уверенно закончил пленник.

Винклер стоял посреди совершенно незнакомой местности.

Ровное каменное плато, без намека на растительность, простиралось до самого горизонта. Рип поднял голову.

Небо.

Неестественно голубое, с множеством белых клякс облаков. Облака были повсюду, и они двигались. Невозможно быстро, друг за другом, спешащей толпой, толкаясь и подгоняя, они неслись за горизонт, вернее, к горизонту, чтобы в той, недосягаемой точке слиться в одну линию с плато.

От невероятного сочетания темной безжизненной поверхности с голубым, в непрерывном движении, небом вся картина напоминала ожившее произведение абстракционистов. И конечно, замок. Как последний штрих, завершающий полотно. Он стоял здесь нерушимый, плотью вырастая из камня, такой же серо-коричневый и удивительно гармонично вписывающийся в ландшафт.

Его башни с остроконечными шпилями доставали до неба и только каким-то чудом не задевали облака, его стена с массивными воротами… Рип напряг зрение. Как странно, он не мог рассмотреть деталей. Если отвести взгляд, то боковым зрением четко виделось сооружение, но стоило посмотреть в упор, как контуры расплывались, изменялись.

Чем пристальнее вглядывался Рип. тем меньше и меньше здание походило на замок.

Вот это уже мечеть. Если отвести глаза, то можно рассмотреть маковки куполов, причудливый орнамент над входом.

В следующую секунду мечеть превратилась в пагоду с крышами одна меньше другой, затем пагода вытянулась в минарет, потом место его занял храм, похожий на греческий, с колоннами, поддерживающими антаблемент, затем… Винклер уже не мог разобрать, настолько быстро менялось сооружение. Один раз это была даже пирамида, чтобы смениться скалой с пещерой. Замок, Рип продолжал именовать это замком, притягивал к себе, но вместе с тем, сколько Винклер ни пытался, он так и не смог подойти к нему ближе. То ли сооружение отодвигалось от путника, то ли сама планета ускоряла свой бег.

Непрерывно изменяясь, здание, как это ни невероятно, было одновременно и статичным, оставаясь на месте и не нарушая некоторых пропорций, хотя что может быть общего у греческого храма с минаретом.

Оно изменялось, совсем как… время. Сравнение возникло внезапно, и Винклер не мог сказать, сам он додумался до этого или кто-то подсказал извне.

Что-то было знакомое во всем этом, как будто лицо давно забытого попутчика. Когда морщишь лоб, хмуришь брови, понимая, что вы когда-то уже встречались, но вот когда? Где?

Или Рип ошибался.

Юноша решил сделать последнюю попытку подобраться ближе. Он осторожно сделал шаг, другой… Ему показалось, или здание действительно несколько приблизилось. Сквозь изменяющиеся контуры начал проступать один, четко очерченный силуэт. Окрыленный успехом, Винклер сделал еще несколько шагов, и…

Едва за посетителями закрылась дверь, Эйсай вскочил с кровати. Не выпуская из поля зрения девушку, он подбежал к умывальнику и, открыв кран на полную мощность, подставил под него свой жадный рот.

Пил он долго, громко глотая воду и шумно отплевываясь.

Ольга про себя пожелала ему подавиться. Наверное, бог услышал ее слова — пленник тяжело закашлялся.

Воодушевленная, девушка представила, как он спотыкается, ломает ногу, бластер выскальзывает из ослабевших пальцев, она поднимает его и направляет на ненавистное лицо. Что же она произнесет? Ата: «Не кажется ли вам, что наши роли поменялись, ха-ха-ха…»

— С тобой все нормально? — Наверное, она забылась и произнесла последние слова вслух — бывший заключенный смотрел на капитана с жалостью. Хотя, конечно, где-то неплохо, что в своем положении ты способна веселиться.

Ольга надула губки и презрительно отвернулась, давая понять, что не намерена поддерживать какие бы то ни было отношения. При этом краешком глаза она наблюдала, как Эйсай движется по комнате. «Ну пожалуйста, господи, или кто там еще!» — взмолилась она, однако то ли господь внезапно оглох, то ли она недостаточно рьяно просила, юноша спокойно ходил по палате и явно не намеревался спотыкаться, а уж тем более ломать ноги.

Ольга с удивлением наблюдала за его действиями. Какая была пустая посуда, Эйсай стаскивал ее к раковине и наполнял водой. Наконец были заполнены все находящиеся в комнате чашки, кружки, бутыли, колбы и даже небольшой тазик. Эйсай некоторое время, хмуря брови, оглядывался, а затем, победно вскрикнув, схватил один из металлических шкафов, перевернул его, высыпал на пол содержимое, подсунул шкаф к умывальнику, после чего с умилением принялся наблюдать, как вода наполняет это импровизированное корыто. Девушка подумала, что с отказом пленному в жидкости она немного переборщила. На этой почве, вероятнее всего, юноша сдвинулся и приобрел патологическую тягу к запасанию питья.

Наедине с психом. Вот весело. Эйсай поднял глаза и посмотрел на нее.

Ольга поспешно отвернулась, однако, похоже, мысли ее слишком явственно читались на лице.

— Я не сумасшедший, — произнес пленник.

— Ну конечно, — как можно беззаботнее ответила девушка. Где-то Ольга читала, что при общении с психами нужно во всем с ними соглашаться.

— Я правда не сумасшедший, — настаивал пленник.

— Зачем так волноваться. Я ни секунды не сомневаюсь в твоей нормальности. — Ольга отползла к краю кровати, так, чтобы между ней и этим умалишенным очутился диагностический аппарат. — Ты полностью нормален, заверила она его и отползла еще дальше. «А если он сейчас кинется на меня? У психов бывают приступы бешенства». — Ты нормален, — подвела она черту дрожащим голосом, убеждая скорее себя, нежели стоящего напротив человека.

Эйсай понял состояние девушки.

— Я запасаю воду, — пояснил он. — Твои люди могут сообразить и подмешать что-то в водопровод. Что-то мгновенно действующее, я не успею ничего предпринять, как свалюсь. Хотя могут до этого и не додуматься, но перестраховаться не мешает.

— А-а-а, — протянула капитан, но из-за аппарата не вылезла.

Наконец шкаф наполнился, и Эйсай закрыл кран.

— А теперь, моя радость. — Он направился к девушке.

— Что ты собираешься делать! — взвизгнула Оля.

— Ничего неприятного тебе. — Он схватил ее за ногу. Девушка тут же попыталась лягнуть его другой, но пленник оказался проворнее, не успела Ольга опомниться, как обе ее конечности уже покоились в пазах на спинке кровати. В тех самых, в которых совсем недавно были ноги пленника.

— Мне так будет спокойнее, — пояснил он.

Не в силах сопротивляться, Ольга извивалась на кровати.

— Извращенец! — пришло в голову девушке.

— Психопатка, — равнодушно парировал он. Эйсай опять принялся шарить по многочисленным яшичкам и шкафам медицинского блока.

— Что-то потерял? — язвительно поинтересовалась девушка.

— Презервативы! — лучезарно улыбнулся Эйсай. Ольга тут же замолчала. Через некоторое время она набралась смелости.

— Я, я тебе не позволю. Даже не пытайся. Лучше убей.

— Во-первых, откуда ты знаешь, что лучше, а во-вторых, можешь успокоиться, я не насильник и, как уже говорил, не один из тех за кого ты меня принимаешь. Я действительно был в плену…

— Гнусный врун!

— Не хочешь, не верь. В конце концов, особого значения это сейчас не имеет. Ага, вот.

— Он выудил пузырек с таблетками.

— Что там? — Девушка вывернулась на кровати, пытаясь разглядеть находку.

— Возбуждающее, — опять улыбнулся Эйсай. Однако, заметив реакцию девушки, укоризненно продолжил: — У тебя одно на уме. А между тем ничего такого. Одна таблетка помогает не спать в течение суток. В ближайшее время такую роскошь, как сон, я себе позволить не могу. А жаль.

Только сейчас Ольга заметила, что ее тюремщик с трудом держится на ногах. Она мечтательно скосила взгляд на бластер.

— Даже не думай. — Нихонец опрокинул в рот пузырек. — Сейчас начнет действовать, — доверительно сообщил он.

Действительно, через некоторое время движения его утратили вялость, голова перестала опускаться на грудь, он уже не так часто моргал и выглядел вполне отдохнувшим.

— А где же еда? — бодрым голосом поинтересовался он.

Словно ожидая этих слов, в дверь постучали.

— Кто там? — жеманно поинтересовался юноша. Видимо, с той стороны не ожидали такого ответа.

На некоторое время там замешались, затем перепуганный голос родил:

— Ваш завтрак. — Голос подумал и добавил: — Сэр.

— Внесите, — тоном пресыщенного аристократа ответствовал нихонец. Кофе, надеюсь, не остыл.

На пороге показался здоровенный детина с подносом в руках и глупой ухмылкой на небритом лице.

— Вот, — произнес пират и запнулся.

— Поставь сюда, милейший. — Бластером Эйсай указал на медицинский столик на колесиках.

Пират послушно выполнил сказанное.

— А где мой инструмент? — не унимался Эйсай.

— Какой инструмент? — опешил пират.

— Ну-у-у, для забивания…

— А-а. — Лицо здоровяка исказила понимающая улыбка. Он опрометью бросился к двери и через секунду вновь появился, сжимая в лапах кувалду.

— Замечательно! — Восхищению Эйсая не было предела. — И как раз подходящий размер.

Он принял инструмент из рук громилы.

— Ты свободен.

Однако здоровяк не собирался уходить.

— Ты свободен! — жестче произнес Эйсай. Пират посмотрел на своего капитана.

— Вы как? — пробасил он. — Вам ничего не нужно?

— Спасибо, нет. — Ольга была растрогана таким проявлением чувств.

— Я хочу, чтобы вы знали, — не обращая внимания на яростные взгляды нихонца, продолжил пират, — все ребята очень волнуются за вас. Туго велел передать, что мы все сделаем, чтобы вытащить вас отсюда.

— Очень мило, — перебил его юноша, — а теперь, если ты все сказал, может, оставишь нас.

Пират неодобрительно посмотрел на него.

— Если с капитаном что-нибудь случится, я лично разорву тебя на куски.

Глядя на его фигуру, обещанию вполне можно было поверить.

Когда за здоровяком закрылась дверь, Эйсай повернулся к Ольге.

— Необычайно трогательная сцена.

— Многих из них я спасла из рук твоих приспешников, — с достоинством ответила девушка.

— Они не мои приспешники, как и я их, и самое обидное, что ни ты, ни команда так и не поверят мне. Ну да ладно, — он перевел взгляд на поднос, надеюсь, ты проголодалась.

— Рип, Рип, приди в себя, ну очнись же.

В нос ударил резкий неприятный запах, и Винклер, поморщившись, разлепил веки.

— Но где?.. — не понял он в первую минуту — над ним сидел император с ампулкой аммиака в руках.

— Ну, слава богу, — вздохнул император, — я уже собрался на корабль тебя тащить.

Рип огляделся по сторонам. Он находился среди развалин. Облупленные стены, засыпанный обломками пол и туша огромного зверя.

— Что здесь произошло? — Вопрос звучал несколько глупо, но нужно было что-то спросить. Из головы не уходил сон, или видение. Планета… облака… замок…

— Этот парень слегка задел тебя. — Император указал на зверя. — Рана не полостная, но шрам останется, они, как известно, украшают мужчину. Правитель посерьезнел. — Идти сможешь?

Рип пошевелил руками, затем ногами.

— Да, — прохрипел он, — кажется, все в порядке. Ума не приложу, как такое могло случиться. Раньше я никогда не падал в обморок.

— Ну, все бывает в первый раз. — Император помог ему подняться. — Если трудно, обопрись на меня.

— Да нет, все в порядке. — Рип действительно чувствовал себя хорошо. Немного болела рана да мешала повязка, сползающая на глаз, а так ничего.

— Здесь нам больше делать нечего. — Император отряхнул пыль с одежды. Последний раз сюда ступала нога человека лет восемьдесят, если не сто назад.

— Значит, все пропало, ниточка оборвалась, нам негде больше искать Марико.

— Ты не хуже меня знаешь, что мы не остановимся. Посмотри на дело с такой стороны: теперь у нас появилась надежда. Мы узнали, кому принадлежит глаз. Если еще что-нибудь известно об этой секте, то, клянусь предками, мы откопаем это и тогда, если это они, пусть молятся своему богу, ибо ничего другого им не останется.

— Возвращаемся домой?

— Да, домой, а там посмотрим.

— Не хочу, не буду этого есть. — Девушка отворачивала голову, но Эйсай заботливой нянькой подносил к ее рту все новые и новые порции.

— Ну же, не будь упрямицей. Ложечку за доброго дядю Эйсая, а иначе придет бука и заберет непослушную девочку.

— Бук не бывает, — зло отрезала Ольга. Вернее, попыталась отрезать, так как в этот момент Эйсай ловко сунул ей в рот очередную ложку.

— Если ты будешь плохо кушать, то нехороший дядя Туго оторвет доброму дяде Эйсаю голову. Ты же не хочешь, чтобы дяде Эйсаю было больно. — Бывший пленник отломал ножку у запеченной утки и, размахивая перед носом, возбуждал у Ольги аппетит.

— Прекрати, — взмолилась девушка, — я уже давно не маленькая, а ты вовсе не добрый.

— Добрый, добрый. — Эйсай опять ловко попал ей между зубов. Мясо оказалось во рту.

Не в силах противиться, Ольга с аппетитом проглотила кусок. Рука девушки потянулась к блюду за новой порцией.

— Эй, эй, потише. — Эйсай отодвинул поднос.

— В чем дело? — возмутилась девушка. — То ты насильно кормишь меня, а то забираешь чуть ли не изо рта. Это что, новый способ издевательства?

— Нет, — Эйсай прикинул расстояние и отодвинул поднос еще дальше, просто мера предосторожности. Мало ли чего твои поклонники додумались подсыпать в еду. Снотворное там или наркотик, который действует через время, вот я и дал попробовать тебе от каждого блюда.

— Ах ты… — Руки Ольги лихорадочно шарили в поисках предмета потяжелее и, желательно, покорявее.

Наконец они сомкнулись на холодном пластике рукоятки кувалды.

— Я тебе покажу… — Девушка попыталась оторвать инструмент от пола — у нее мало что получилось. — Да я голову тебе… — Она отпустила рукоятку и в бешенстве сжала кулаки. — Будь ты проклят.

— Зачем же так. Я уже говорил, что в гневе ты особенно прекрасна?

— Представь себе.

— Да? — Эйсай погрустнел. — Старею. Стал повторяться, раньше со мной такого не случалось. Это ты на меня так влияешь.

— Отпусти меня и влиянию конец.

— Не сейчас. — Взгляд Эйсая упал на кувалду, и глаза загорелись азартным блеском. — Как я мог забыть о тебе, моя цыпочка.

Ольга удивилась — она первый раз слышала такое обращение к неодушевленному предмету, и к какому… наверное, он все-таки сошел с ума.

— Красавица, прелестница, очаровашка, цыпленочек… Девушка не могла поверить, что всеми этими эпитетами награждают кусок металла с ручкой.

Отложив бластер, Эйсай взял в руки инструмент.

— Какие мы удобные и… — он поднял ее, — тяжелые. Ольга испуганно наблюдала за его действиями. В голову настойчиво лезли кадры из одного старого фильма, в котором преступник убивал своих жертв подобным молотом. Неужели пленник тоже видел это кино…

Насвистывая веселый мотивчик, Эйсай подошел к диагностическому аппарату.

— Приветик, — остановившись перед ним, радостно поздоровался юноша, помнишь меня? — Он со всего маху обрушил тяжелый молот на корпус машины.

Девушка едва поверила своим глазам.

Раздался страшный грохот, во все стороны полетели искры и разбитые части. По-прежнему насвистывая что-то веселое, Эйсай принялся методично крушить несчастный агрегат.

Девушка, не помня себя от страха, забилась в угол кровати, с ужасом ожидая своей участи.

Наконец, когда закончил, Эйсай повернул к ней раскрасневшееся лицо.

— Видала? — Счастливый, он указал на груду обломков. Тут он заметил состояние Ольги. — Что? Что-то не так?

Девушки хватило лишь на то, чтобы отрицательно помотать головой.

— А-а-а, ты про это. — Эйсай обвел взглядом то, что некогда было диагностическим аппаратом. — Знаешь, когда я лежал на твоем месте, эта штука так достала меня, что я сотни раз рисовал в воображении, как буду крушить, ломать ее, и теперь наконец получил возможность претворить свою мечту в жизнь. Разве не чудесно?

— Ты псих, — обреченно констатировала девушка.

— Но чертовски привлекательный, — согласился Эйсай.

— …полетите туда, вот координаты, — давал последние указания император. — Возьмете специалистов, пусть вытрясут из этих руин все, что только можно. Какая религия, что проповедуют, чему поклоняются, когда возникла и есть ли последователи в других мирах. Одним словом, все. Если потребуется, обратитесь за помощью к капитану Олонэ на Абебе. Старик, похоже, нам все рассказал, но может, что и вспомнит. Предлагайте ему любые деньги, средствами я вас не ограничиваю, меня интересует результат и скорость. Здесь дорог каждый день. Это понятно?

— Да, ваше величество, — кивнул подчиненный.

— Основное, то, что вы должны выяснить в первую очередь, это куда перебрались сторонники этой религии. Найдите планету, астероид, хоть что, где сейчас у них мекка, база или главный храм. Если таких мест несколько, я должен знать их все. С собой возьмете пару военных кораблей, дабы избежать недоразумений с пиратами и прочими охочими до наживы за чужой счет. К тому же сами сектанты, как я слышал, далеко не овцы. И последнее, вы пересечете территорию нескольких государств, будет сделано официальное заявление, что это научная экспедиция, в конце концов, это не так уж далеко от истины. Пока все, если потребуетесь, я вас вызову. Займитесь немедленно, слышите, немедленно, подготовкой экспедиции. Вылет завтра в конце дня. Это все, идите.

— Но, ваше величество, — попытался возразить чиновник, — до завтра осталось не так много времени, учитывая масштабы…

— Сейчас двенадцать часов, — вскинул руку старик, — по-моему, времени вполне достаточно, хотя если вы считаете, что не справитесь, я найду другого, более достойного…

Губы подчиненного сжались. Он был неплохим человеком, расторопным, исполнительным и, что самое главное, глубоко уважал и любил своего императора. Просто сроки, поставленные Таманэмоном, были действительно нереальны.

— Таманэмон-сан, — обратился он к хозяину по имени, — я сделаю все, что в моих силах.

— Прекрасно, вот идите и делайте!

Подчиненный молча развернулся и вышел.

— Круто вы с ним, — подал голос Рип, — все это время он сидел в кабинете и с трудом боролся со сном.

— Сам знаю, — вздохнул старик, — ты же видишь, в каком я состоянии.

— Думаю, и он понял это.

— Надеюсь. Если Миленков-сан сказал, что он сделает все возможное, я больше чем уверен, что еще до завтрашнего вечера корабли уже будут на пути к темным звездам.

— Ага, — Рип широко и сладко зевнул, — поспать бы.

Всю дорогу от темных миров до Нихонии они проделали в предельно короткие сроки, без остановок, посменно неся двенадцатичасовые вахты. Сейчас и Рип, и император были предельно утомлены.

Император подошел к своему столу и нажал кнопку переговорного устройства.

— Где, черт побери, Эйсай, я велел, чтобы он появился еще час назад!

Динамик зашипел голосом секретаря.

— Его ищут. Эйсай-сана уже около месяца никто не видел. Сейчас как раз расспрашивают друзей и близких.

Император посмотрел на Рипа.

— Неужели шельмец решил побаловаться с Тай-Суем?

— На Эйсая это похоже, хотя не думаю, что он стал бы просто развлекаться, скорее всего, у него назрел какой-то план…

В этот момент опять зашуршал динамик.

— Ваше величество, тут к вам человек из адвокатской конторы «Петренко и Хироеши», говорит, по очень срочному делу.

— Я занят, — отрезал император. — Попроси его изложить в двух словах суть своего визита или прийти позже.

— Он настаивает, ваше величество, говорит, что дело не терпит отлагательства.

— Какого рода дело?

— Он говорит, что у него письмо на ваше имя и имя Рип-сана. Лично в руки.

Всю сонливость Рипа как рукой сняло. Марико! Неужели грабители наконец-то решили нарушить молчание?

— Впусти, — разрешил правитель.

Приближалась ночь. Корабельная ночь. Эйсай принял очередную таблетку и вновь занял наблюдательный пункт напротив рыжей капитанши.

Недавно принесли еду. Как и в первый раз, Эйсай заставил девушку попробовать понемногу от каждого блюда. Сам к еде он не притронулся.

Эйсай решил установить двенадцатичасовой интервал. Если за это время ничего не произойдет, он съест первый обед.

Жажду он утолил, потребность во сне тоже, поэтому есть хотелось ужасно.

Он заметил, как на своем месте начала клевать носом Ольга.

— Не мучь себя, поспи, — как можно дружелюбнее посоветовал он.

Девушка тут же вскинула голову — блеснул упрямый взгляд. Ни дать ни взять — настоящая ведьма, но… прекрасная ведьма.

Эйсай украдкой любовался девушкой. Какая выдержка, какое самообладание. Далеко не каждая из его прошлых знакомых могла бы сохранять присутствие духа в подобной ситуации, а эта… еще и дерзить ему умудряется.

А какое личико, а волосы, а фигура… гм. О чем это он…

Корабль, как он и велел, летел к системе Нихон, планете Хонс. К Хонсу двадцатитрехлетней давности. Это была единственная возможность спасти себя и выташить из этого места и времени.

Хотя в плане спасения и были некоторые изъяны, Эйсай старался не думать об этом.

Еще он старался не думать о том, что ему будет немного (а может, и не немного) жаль покидать это время. Причина сожалений сидела прямо перед ним, прикованная к кровати, и периодически кидала полные ненависти взгляды на юношу.

Существуй хоть одна возможность убедить Ольгу в своей невиновности… Он все испробовал. Прибегал к логике, чувствам, рассказывал о себе — то, что можно было рассказать, — ничего не помогало. Девушка по-прежнему считала его бандитом и при каждом удобном и неудобном случае не уставала напоминать юноше об этом.

Если бы он мог забрать ее с собой… Эйсай понимал, что такое просто нереально.

Устав от борьбы со всемогущим Гипносом, рыжая предводительница пиратов наконец свернулась калачиком и сладко засопела на своем месте.

Во сне ее черты разгладились, лицо приобрело немного детское выражение. Эйсай пододвинул стул ближе и самым наглым образом уставился на это, ставшее милым его сердцу, личико. Он вспомнил сказку о спящей красавице. Все почти как там. Есть красавица и она спит, и есть он — почти принц. Если принц поцелует ее — красавица наверняка проснется. Только вот насчет благодарности… сказка и жизнь расходились.

Ольга во сне смешно зашевелила губами. Эйсай не смог сдержать улыбку и тихо хмыкнул.

Этот еле слышный звук разбудил девушку, она вскочила со своего места, по всей видимости, не понимая, где находится, глаза заспанно моргали.

— Что, где? Тревога? — Детское личико исчезло, черты приобрели сосредоточенное выражение.

— Лежи, лежи. — Эйсай взял ее за плечи и потянул вниз. — Все в порядке, спящая красавица, я охраняю твой сон.

— Хорошо, — кивнула девушка. Ее взгляд сфокусировался на Эйсае. — Ты! Она вспомнила последние события. — Убери от меня свои грязные лапы, ублюдок!

Такого уже Эйсай выдержать не мог — каждому терпению есть предел.

— Хорошо, я ублюдок! — Он забегал по комнате. — Я издалека, по неотложному делу, прилетел на планету Угрюмая. Там меня неизвестно почему и неизвестно за что хватают, опять же какие-то неизвестные. Ничего не объясняя, кидают в камеру и увозят с планеты. На их корабль нападают другие неизвестные с рыжей очаровательницей во главе. Не успел я опомниться, как снова оказываюсь в плену, но уже у этих. Несмотря на все мои заверения, от меня пытаются добиться координат какой-то базы. Меня бьют, лишают сна, пищи, а ко всему еще и подключают к уродливому аппарату. Моим словам не верят. Нормальный человек в подобной ситуации попытался бы выбраться. Мне повезло, я смог, и я захватил в качестве заложницы ту самую рыжую девушку. Я ее не бью, не обижаю, не пристаю, даже собственноручно кормлю. Единственное, что я сделал, это привязал ее к кровати. Я собираюсь добраться до нужного мне места и отпустить ее. И глядя на все это, я — ублюдок. Да любой другой на моем месте после того, что ты делала со мной…

— Я не хочу тебя слушать! — Ольга закрыла уши руками.

— Нет, тебе придется. — Эйсай тряхнул ее. — Или, может, тебе неприятно слышать потому, что все вышесказанное правда, и в глубине души ты не так уверена в моей виновности.

— Такие, как ты, убили моих родителей, искалечили жизни миллионов людей!..

— Это не я, не я! — Он тряс ее за плечи. — Когда ты поймешь? Что мне еще сделать, чтобы ты поверила мне?

— Ничего! Я не слушаю тебя и не верю ни единому слову.

— Ну ладно. — Эйсай отпустил Ольгу. — Смотри. — Он взял бластер и поставил его на максимальную мощность. Ольга вся сжалась, предчувствуя нехорошее, но того, что последовало дальше… Он протянул оружие ей… — На, возьми, если ты так уверена в своей правоте, если ты убеждена, что я из них, возьми…

Девушка не шевельнулась. Юноша тоже. Ожидая подвоха, она медленно протянула руку к оружию. Юноша по-прежнему не шевелился. Стремительным движением капитан схватила бластер и направила его на парня.

— Вот ты и попался! — радостно прошептала она. Ольге был непонятен странный поступок, но если тот допустил оплошность, было глупо не воспользоваться ею.

— Я тебя ненавижу, я ненавижу таких, как ты!

— Тогда стреляй. — Он подошел ближе. Дуло уперлось в грудь юноши. — Что же ты медлишь. Нажми на курок. Это так просто — шевелишь пальцем, и человека нет. А вместе с ним нет и сомнений. И кому какая разница, виновен он или нет. Ты же была уверена, тогда делай что должна.

Девушка колебалась. В глубине души она всегда испытывала некоторые сомнения относительно этого пленника. Такой парень просто не мог быть из… Но факты, факты, упрямая вещь.

— Верши свой суд, не опасайся сделать ошибку. Одним движением ты можешь лишить жизни живое существо. Это всегда страшно, но если этот человек еще и невиновен… Если все те побои и испытания, которым ты меня подвергла, на самом деле проводились над невиновным, более того, бывшим пленником, жертвой тех, кого ты так ненавидишь…

Из глаз девушки полились слезы.

— Замолчи!

— Замолчу, навсегда замолчу после того, как ты нажмешь курок. Я в твоей власти, ты же весь день так ждала этого! Ну же, давай!

Оля почувствовала, что у нее дрожат руки.

— Стреляй! — крикнул Эйсай.

— Будь ты проклят! — Оружие выпало из обессиленных рук. — Проклят, сквозь слезы прошептала девушка. — Эйсай, я тебя ненавижу.

— Ну, ну. — Юноша подскочил и подставил свое плечо, куда не преминула уткнуться Ольга. Рыдания сотрясали тело бесстрашного капитана. Эйсай нежно гладил ее по спине, волосам.

— Когда мне было девять, — сквозь слезы шептала девушка, — они прилетели на нашу планету. Они специально отбирали молоденьких девочек, чтобы они прислуживали им. Как я ненавидела свою красоту! Отец и мать были дома. Они не хотели отдавать меня… — девушка зарыдала сильнее, — мама сильно кричала… и папа… это произошло на моих глазах, понимаешь. — Ее плечи вновь затряслись.

— Ты не виновата, — шептал Эйсай. — Ты сильная, ты очень сильная, я раньше никогда не встречал таких девушек. Ты смогла противостоять им, ты вырвалась оттуда, ты борешься и спасаешь людей. Любой другой на твоем месте давно опустил бы руки.

— Нет, — прошептала она, — я ни за что не вырвалась бы, не будь одного человека. Он открыл мне правду. Он снял заслонку у меня в голове и показал истинную природу вещей, и он научил меня, как бороться с этими… с этими…

— Успокойся, все хорошо. Теперь ты не пленница, ты снова капитан корабля и можешь делать все что заблагорассудится.

— Правда? — Ольга подняла заплаканные глаза.

— Ну конечно, глупенькая. — Сейчас Эйсай бы все отдал, чтобы защитить эту девушку. — Ты всегда была в безопасности, по крайней мере со мной. Я блефовал. Даже под угрозой смерти я не смог бы причинить вред тебе.

— А я могла тебя убить, — серьезно сказала Ольга. — Я была такая злая, что точно убила бы тебя.

— Я знаю. — Эйсай вновь погладил ее по спине. — Но ведь не убила.

— Ты хороший, — совсем по-детски шмыгнула носом Ольга.

— А ты просто прекрасна, — улыбнулся Эйсай. Слезы девушки почти высохли.

— Знаешь, мне давно никто не говорил таких слов. Вернее, — она смутилась, — вообще никогда не говорил. Когда ты отвечал на мои вопросы комплиментами, мне было страшно приятно. Я кляла себя, но ничего не могла поделать. Наверное, это глупо, да?

— Ну что ты, — Эйсай притянул ее к себе, — все, что ты делаешь, не может быть глупым. Мои комплименты были совершенно искренними. Я действительно не встречал девушки лучше, умнее и красивей тебя.

Несмотря на темноту, было видно, как лицо Ольги покрылось румянцем.

— Ты мне тоже сразу понравился.

— Не может быть! — не поверил Эйсай. — Выходит, я был прав насчет странных ухаживаний.

— Я просто боялась себе в этом признаться. Симпатия к врагу. Ты даже не представляешь, как я ненавидела и мучила себя за это.

— Мне жаль, что я причинил тебе столько горя.

— Это я должна просить прощения. — Девушка дотронулась до разбитой губы. — Больно?

— Теперь нет, — расцвел Эйсай, — приятно.

— Поцелуй меня, — неожиданно произнесла Ольга.

У Эйсая открылся рот от изумления, но он быстро взял себя в руки и наклонился к губам девушки. Они были чуть приоткрыты, они манили к себе своим едва слышным дыханием и особой чистотой. Ольга потянулась ему навстречу… в следующую секунду… губы соприкоснулись… а в следующую… Взрыв, грохот… никто ничего не понял. Эйсай только увидел, как казавшаяся несокрушимой дверь бокса пушинкой слетела с петель, откуда-то сверху свалилась крышка вентиляционного люка, помещение заполнил едкий дым, в довершение его ослепил сноп белого, нестерпимо яркого света.

— Ни с места, ублюдок! — заорал свет голосом Туго. — Отойди от нее, или я стреляю!

Эйсай попытался заслониться рукой, как раздался голос Ольги.

— Нет! Туго, сейчас же прекрати, я приказываю тебе! А вы все опустите оружие и… и выключите наконец этот проклятый свет.

Когда в каюте вновь восстановилось нормальное освещение, Эйсай увидел, что они с Ольгой сидят на кровати в окружении толпы вооруженных мужчин. И каких — на каждом амуниции от целого взвода, а на лицах такая решимость, что хоть патриотические плакаты срисовывай: «Ты записался в космодесант!»

И во главе всего этого — гигант Туго, недоуменно глядящий на Ольгу. Глаза гиганта беспомощно моргали. Судя по всему, безрукого не так легко было удивить, более того — вывести из равновесия, но в данный момент девушке это удалось.

— Но капитан… — попытался возразить он.

— Никаких но. — Голос Ольги приобрел командирские нотки. — Этот человек не враг, а я не пленница. С этого момента он наш гость и мы все сделаем, чтобы помочь ему.

— Ничего не понимаю, — прошептал Туго, окруженный понимающей не больше его командой. Он подошел к крану, набрал полный стакан воды и залпом опрокинул его. — Ни… — еще успел сказать безрукий и с грохотом повалился на пол.

— Мы подмешали в воду быстродействующее снотворное, — извиняющимся тоном произнес один из пиратов.

— Куда теперь, Эйсай?

— Все туда же. Нихония, Хонс. Мне нужно вернуться домой и только оттуда я смогу это сделать.

— Эйсай.

— Да, Оля.

— А где твой дом? Ответ заставил себя ждать.

— Далеко, ты даже не представляешь, как далеко.

— Эйсай.

— Да.

— Ты покажешь мне его?

— Обязательно покажу.

На пороге кабинета императора стоял небольшого роста полный нихонец. Одет он был в дорогой серо-коричневый костюм, на носу болтались раритетные очки в золотой оправе, пухлые ручки сжимали солидную кожаную папку. На вымогателя он походил меньше всего, на адвоката — на все сто.

— Здравствуйте. — Посетитель был явно смущен как убранством кабинета, так и присутствующими в нем высокопоставленными особами.

— Подходите, — кивнул ему правитель, — у вас к нам какое-то послание?

— Да, — выдохнул человечек, опускаясь в предложенное кресло. — Я представляю адвокатскую контору «Петренко и Хироеши», мы одна из старейших фирм в Нихонии…

— Ближе к делу, — твердо перебил его император.

— Я и говорю. Впервые, беспрецедентный случаи, я думаю, не только в истории нашей фирмы, но и в истории всей юриспруденции…

— О чем вы? Вы собираетесь отдать нам письмо или нет?

— Конечно, конечно, — засуетился человечек. Пухлые ручки раскрыли папку и выудили оттуда большой желтый конверт. Тот был скреплен темными печатями. — Я говорю, беспрецедентный случай. — Человечек протянул конверт императору, одновременно подсовывая бумаги на подпись. — Признаться, когда я впервые услышал об этом письме, я принял его за розыгрыш, нелепую шутку, но, как говорится, клиент всегда прав. — Он попытался улыбнуться. — Деньги уплачены, и не мое дело…

— Что вы там говорите? Что значит, когда вы впервые услышали об этом письме?

— Дело в том, что наша фирма, как я уже говорил, одна из старейших…

— Мы это поняли, нельзя ли поближе к предмету обсуждения.

— Если короче, то данное письмо находится, вернее, уже находилось, на сохранении в нашей фирме более двадцати лет.

— Что-о-о? — одновременно выдохнули Рип и император. — В каком смысле?

— В самом прямом. Двадцать с чем-то, а точнее, — человечек заглянул в свои записи, — двадцать три года и два месяца тому некий субъект принес нам в контору данное письмо, снабдившего довольно необычными инструкциями. По истечении двадцати трех лет мы должны были передать его лично в руки либо императору Нихонии Таманэмону Дэнтедайси, либо его будущему зятю Рипу Винклеру, едва они появятся во дворце. Признайте, весьма странные инструкции, и каково же было мое удивление, когда почти в назначенное время появляетесь вы… — Человек осекся. — Позвольте, если не ошибаюсь, двадцать три года назад вы уже были императором, но мистер Рип-сан, он же…

Рип с императором многозначительно переглянулись.

— Мы благодарны вам, — поднялся император, — за то, что так точно выполнили свои обязательства.

— Ну что вы, — вскочил адвокат, — это всего лишь мой долг, если вам когда-нибудь понадобится помощь или…

— Я буду знать, к кому обратиться, — перебил его Таманэмон. — А сейчас, надеюсь, вы меня извините, но государственные дела…

— Да, да, я понимаю, — поспешно начал собираться толстячок. Схватив папку, он попятился к двери. — Было приятно, очень приятно общаться с такими людьми. — При этом он попытался всунуть Рипу свою визитку.

Винклер сделал вид, что не заметил этого. Мысли юноши витали вокруг лежащего на столе пожелтевшего от времени прямоугольника.

— Еще раз спасибо.

Когда за толстяком закрылась дверь, Рип с императором кинулись к столу.

Аккуратным почерком на конверте значилось: «Императору Нихонии Таманэмону Дэнтедайси или Рипу Винклеру лично в руки». И все, ни подписи, ни даты.

— От кого это может быть? — почему-то шепотом заговорил Рип.

Он, как и император, понимал, что если двадцать три года назад человек знал о Рипе, более того, знал, что он будет присутствовать во дворце, незнакомец наверняка знал и о Тай-Суе.

— Нечего гадать, сейчас посмотрим. — Император сорвал печати, открыл конверт и вытянул из него небольшой, почти не тронутый временем листок белой бумаги.

Был он исписан таким же ровным, как и на конверте, почерком. Уже первые строки повергли их в изумление.

«Здравствуйте, ваше величество, и (или) здравствуй, Рип. Могу представить, как вытянулись ваши физиономии (простите, Таманэмон-сан, лица), когда вам вручили данное письмо.

Не удивляйтесь и не пугайтесь, а если волнуетесь, то скажу сразу: со мной все в порядке. Во всяком случае, уже все в порядке.

На тот случай, если вы еще не заметили моего исчезновения, сообщаю: Рип, я застрял, застрял в прошлом. Несмотря на то что ты предупреждал меня не лезть к Тай-Сую, я, конечно же, не послушался. В свое оправдание скажу, что, кажется, нашел способ спасти твоих родителей, претворить его в жизнь, правда, так и не успел. Также не могу понять, почему не сработал таймер возврата Тай-Суя, у вас эта штука что-то барахлит.

Ну ладно, не буду надоедать своей болтовней, подробности при встрече. Скорее вытягивайте меня отсюда, последняя надежда на вас. Прошлое, конечно, ничего, но вы не представляете, как хочется домой.

Теперь все, до, надеюсь, скорой встречи.

Искренне ваш, Эйсай Кободаси Хэйон».

Император посмотрел на Рипа.

— Ну и шельмец! — Он опять углубился в письмо.

«P.S. Всячески гоню от себя мысль, что с вами что-либо случилось, и это послание не попадет к адресатам. Жду вас с 17 шаввала, каждый день с восьми утра до восьми вечера в центральном парке дворца».

— Это все? — спросил Рип, когда император оторвал глаза от послания.

— А тебе мало? Ну и что ты на это скажешь? Твой дружок хоть что-нибудь может сделать, чтобы потом не пришлось вытягивать его? А если бы мы и правда пропали?

— Не пропали же. Зато теперь знаем, где Эйсай. Какие будут указания?

— Какие, какие, иди, и чтоб через час вы оба были во дворце. У меня еще не прошло плохое настроение, поэтому не терпится всыпать твоему дружку по первое число, чтоб впредь отпала охота к любым авантюрам.

— Понял. — Что Рип понял, так это то, что поспать сегодня ему так и не удастся.

На одной из скамеек, что украшали большую аллею центрального парка, сидели парень и девушка. У парня были черные прямые волосы и узкие глаза. Внешне он мало чем отличался от гуляющих здесь же посетителей парка. Зато ярко-рыжие волосы его спутницы были довольно необычны, словно огненный цветок притягивая взоры отдыхающих.

Часы только что пробили полдень, и многочисленные посетители засобирались домой — переждать полуденный солнцепек. К тому же на сегодня 22 шаввала 1999 года был намечен матч между футбольной командой Нихонии и сборной Галактической Империи — отборочный тур Кубка Чемпионов.

— Ну и долго нам еще торчать здесь у всех на виду? — не слишком довольно поинтересовалась девушка.

— Не знаю. — Настроение юноши казалось не лучше. — Если мое послание дошло, нас должны были забрать еще пять дней назад.

— А что это за друзья такие, — не унималась рыжая. — Непонятные послания? Почему нельзя просто встать и пойти к ним домой? Обязательно торчать здесь целыми днями? Ты же говорил, что ты местный.

— Местный, — вздохнул юноша.

— Тогда почему ты до сих пор не показал мне свой дом?

— Показать-то я могу, да вот только войти туда мы вряд ли сумеем.

— Знаешь, я с трудом понимаю тебя. Это твоя планета, твой дом, но мы живем в гостинице. Я послушалась тебя, отпустила команду, если есть проблемы, ты только намекни, мы живо справимся.

— Успокойся. — Эйсай любовался прекрасным рыжим созданием. Сейчас, без скафандра, одетая как женщина, причесанная и накрашенная, Ольга выглядела особенно привлекательно. Чертовски привлекательно. — Все не так просто. Ни ты, ни твои люди мне помочь не смогут, во всяком случае, не сейчас… — Он осекся. — Чтоб я сдох!

— Эйсай, что с тобой?

Нихонец вскочил со скамейки и во весь опор понесся навстречу высокому широкоплечему молодому человеку с забинтованной головой и уставшими глазами. Незнакомец неспешной походкой двигался в сторону парочки.

Девушка мало что поняла, но молодые люди приблизились и заключили друг друга в объятия.

Ольга подошла к обнимающимся.

— Рип! Рип! — хлопая высокого юношу по плечу, восклицал Эйсай. — Старый черт. Ты даже вообразить не можешь, как я рад видеть тебя. Жуткое время…

Незнакомец безуспешно силился оторвать улыбающегося Эйсая.

— Погоди, эдак ты меня совсем задушишь. Я тоже рад видеть тебя.

— Да! — Эйсай отодвинулся от друга. — По-моему, я писал, что буду ждать вас семнадцатого, а сейчас уже двадцать второе, какого черта ты заставил торчать меня здесь целых пять дней?

Рип улыбнулся.

— Решил, тебе не помешает немного проветрить мозги.

— Ах ты… — Эйсай опять кинулся на него.

Когда друзья снова кончили обниматься, Эйсай поманил к себе Ольгу.

— А это, — представил он, — Оля. Именно благодаря Оле мне удалось выжить в этом времени. И еще, я считаю, она самая прекрасная девушка во всей галактике. Только попробуй не согласиться со мной!

— Мне даже и в голову не пришло. Рип Винклер, — представился юноша. Имею честь быть другом этого взбалмошного субъекта. И хотя я ему и друг, скажу вам откровенно, он вас недостоин.

— Спасибо. — Оля ответила улыбкой.

— Но, но, ты поосторожнее, — набычился Эйсай, — как это недостоин, тоже мне, друг называется. И это после того, как я спас этому неблагодарному жизнь.

— Однако потом я вытянул тебя из тюрьмы.

— То не считается, в тюрьме был не я один.

Ольга, смотря на них, едва сдерживала улыбку, настолько стоящие перед ней уже взрослые мужчины сейчас походили на двух расшалившихся подростков.

Рип взглянул на часы.

— Нам пора. — Он многозначительно посмотрел на Эйсая.

— Ты поставил таймер?

— Да.

— Ох, не доверяй этой штуке. Сколько у нас времени?

— Пятнадцать минут, пошли, надо найти еще укромное место.

Эйсай взял за руку девушку.

— Ничему не удивляйся, дорогая, скоро ты окажешься у меня дома.

— Разве она идет с нами?

— Да, — твердо кивнул Эйсай, — без нее я не двинусь с этого места. И не отговаривай меня.

Рип махнул рукой.

— Ты совершеннолетний, поэтому, как знаешь. То-то обрадуется император, он и так уже молнии мечет по поводу твоей выходки.

— Вот видишь, одной провинностью больше, одной меньше, все равно отвечать.

— Она знает, куда мы идем?

— А куда мы идем? — встряла Ольга.

— Пока нет, но узнает.

— Прекратите говорить загадками, — насупилась девушка, — не забывайте, что я еще здесь.

— За это можете благодарить вашего спутника, — кивнул Рип на Эйсая, пусть сам объясняет и покороче.

— Ну! — Девушка повернулась к нихонцу. — Что это за место, куда вы меня тянете?

— Не сейчас, — смутился Эйсай. — Главное, доверься мне и ничего не бойся, а когда придет время, ты все поймешь.

— Надеюсь. — Девушка вложила свою руку в протянутую ладонь Эйсая. Придется еще раз поверить тебе, но не думай, что это войдет у меня в привычку.

— Никогда, любимая.

Рип помахал им из стоящей неподалеку обвитой виноградом беседки.

— Эй, сюда!

Внутри Эйсай огляделся.

— Неплохо и снаружи нас не видно.

— Ты поменьше разговаривай, а давай прижимайся ко мне, тесный контакт обязателен.

— Жаль, что ты не девушка. — Эйсай подошел к другу, Ольга также, повинуясь знаку нихонца, не без удивления прильнула к нему.

— Представляете, если сейчас кто-то зайдет сюда… — Эйсай не закончил. Вокруг все потемнело, накатила волна холода, горло сжало спазмом удушья, а в следующее мгновение все почувствовали себя зажатыми в тесном пространстве кокона.

В самом низу человеческой пирамиды находился Рип, на нем комфортно расположился Эйсай, венчала ее Оля. — Может, наконец уберешь свой локоть с моей шеи, — раздался сдавленный голос снизу.

Оля удивленно огляделась. Судя по всему, она находилась в одном из помещений звездолета.

Следом из капсулы уже вылезал Эйсай. Вытянувшись во весь рост, юноша сделал глубокий вдох полной грудью.

— И дым отечества нам сладок и ласкает слух… Потирая пострадавшую шею, наружу выбрался Рип.

С едва слышным хлопком створки капсулы закрылись. Юноша с ненавистью оглянулся.

— Интересно, можно ее поставить вертикально? — Он еще раз помассировал шею.

— Я дома, дома! — Эйсай подхватил Олю на руки и закружился с ней по помещению.

— Отпусти меня, сумасшедший. — Между бровей девушки залегла складка. Может, я глупая, но я ничего не понимаю. Всего мгновение назад мы находились в парке, а потом хлоп, и мы уже здесь. Как это может быть, и что это за штука, из которой мы только что вылезли?

Мужчины переглянулись.

— Ну давай, Сократ, разъясняй, — напутствовал друга Рип.

— Я… э-э-э… — Эйсай явно не ожидал, что оправдываться придется так скоро. — Понимаешь, Оля, это… — палец уперся в приборную панель Тай-Суя, это машина мгновенной транспортировки. — Не обращая внимания на выпученные глаза Рипа, нихонец невозмутимо продолжал: — Она, понимаешь, сделает революцию в межпланетных перелетах. Практически мгновенно переносит предмет из одной точки в другую. Вот, — вздохнул он облегченно.

— Мгновенная телепортация. — Девушка с сомнением посмотрела на Тай-Суй. — Что-то я не слышала раньше о подобной штуковине.

— Опытный образец! И вообще, это секретная военная разработка.

— Но это же невероятно! Фантастика! Путешествия уже не будут занимать столько времени. Революция в торговле, туризме, коммуникациях, доставке грузов… Замечательно!

— Ну, так уж… — Эйсай скромно потупился.

— Просто не верится! А на какой мы сейчас планете?

— На Хонсе, — не задумываясь, выпалил Эйсай.

— Но ведь мы и были на Хонсе.

— Ну да…

— И если прибыли на Хонс опять же, то зачем эта штука?

— Э-э, я же говорю, опытный образец. Она пока не действует на больших расстояниях. Так, в пределах одной планеты, и вообще телепортация, это довольно сложная проблема, — он авторитетно поднял указательный палец, требуются знания математики, физики и… э-э-э… всяких других наук.

— Но если она действует в пределах одной планеты, да еще и такая секретная, зачем ты показал ее мне? Конечно, путешествие произвело на меня впечатление, но, учитывая сколько мы ждали, разве не быстрее было просто взять флайер?

Рип с улыбкой следил за другом.

— Быстрее, — согласился Эйсай, — но… ты правильно сказала, я хотел удивить тебя. К тому же теперь от тебя у меня секретов нет.

— Мне все-таки кажется, что ты что-то скрываешь, — с подозрением посмотрела на него Ольга.

— Ну что ты, — Эйсай что есть мочи выпучил глаза, старательно изображая невинный взгляд, — как ты вообще подумать могла такое. — Он даже попытался обидеться.

— Ладно, хватит спорить, — прервал их диалог Рип. — Оля, я надеюсь, со временем Эйсай все объяснит тебе подробнее, но сейчас мне нужно забрать его. Нас ждет император.

— Да, меня ждет император, — вцепился в эту идею нихонец, — а он, знаешь, ждать не любит. Девушка удивилась:

— Ты знаком со здешним монархом?

— Да-а, я многих знаю. Я еще и…

Рип потянул молодых людей к выходу.

— Поздравляю, — прошептал он нихонцу в ухо. — Зрелище достойное награды киноакадемии.

— А что я должен был ей ответить? — насупился Эйсай.

— У тебя с ней серьезно?

— Так серьезно, как не было еще ни разу в жизни.

— Тогда правду.

— Да ты что! Я помню, как сам прореагировал, когда впервые услышал от вас про машину времени. Нет, тут надо действовать более тонко.

— Ты предпочитаешь, чтобы она включила радио или взяла газету и обнаружила, что перенеслась на четверть века вперед?

— Об этом как раз я хотел поговорить с тобой. Помоги, будь другом. Пока я буду у императора, отведи ее ко мне, но проследи, чтобы на глаза Оле не попадалось ничего, что могло бы открыть ей, где она на самом деле оказалась.

— Легко сказать, да таких вещей тысячи.

— Таких вещей не так уж и много. Любое изобретение и новинку нашего времени можно представить как экзотическую вещь с другой планеты. Главное, чтобы она не увидела календарь или что-то в этом роде.

— Вечно приходится разгребать за тебя.

— Ты мне друг? Ты же видишь, вопрос жизни и смерти.

— Ладно, чего не сделаешь… Но обещать не буду, сделаю что смогу.

— Спасибо. — Эйсай полез обниматься.

— Вы снова шепчетесь, — подала голос Оля. — Я права, от меня что-то скрывают.

— Что ты, любимая, просто у моего друга пропала невеста, и я как раз спрашивал его об этом.

— Наконец-то удосужился поинтересоваться.

— Замотался, извини. Как слетали, удачно?

— Нет. — Рип поник головой. — Марико пока не нашли, однако кое-какие ниточки имеются. Помнишь тот глаз-татуировку на плече у пленника?

— Ну.

— Оказывается, это знак одной секты. Выкалывают его своим адептам. Мы даже нашли планету, где они обосновались…

— И, ну!

— Баранки гну! Не было там никого. Давно не было. — Рип сжал кулаки. Если бы мне попался хоть один из этих глазастых гадов. Задушил бы собственными руками.

— Это оттуда? — Эйсай дотронулся до повязки.

— Один звереныш принял меня за свой обед. Вообще-то он оказался почти прав, если бы не император.

Молодые люди дошли до ворот из ангара.

— Ну, мне пора. — Эйсай повернулся к девушке. — Оля, я скоро приду, а пока Рип отвезет тебя ко мне домой. Чувствуй себя там как хозяйка.

— Возвращайся скорее. — Девушка поцеловала его.

Эйсай с трудом оторвался от девичьих губ. Пробурчав что-то нелестное в адрес правителя, он направился к входу во дворец.

Когда Рип вошел в кабинет Таманэмона, первым делом в глаза бросался поникший Эйсай. Вид у того был как на картине «Опять двойка».

— Вызывали? — Винклер кивнул правителю.

— Ты оставил ее одну! — поднял несчастные глаза Эйсай. — Ну не мог же я быть и тут и там одновременно.

— Что еще за секреты. Кого ты оставил одну, Рип? — Император по-прежнему пребывал в плохом настроении. — Ты не рассказал?

— Не успел. — Нихонец, совсем как при предыдущем разговоре с Ольгой, безуспешно старался выглядеть невинно. — Таманэмон-сан буквально перед твоим приходом кончил распинать меня.

— Объяснит мне кто-нибудь, что случилось, или нет! — не выдержал император. — Неужели Эйсай, помимо всего прочего, умудрился еще что-то натворить.

— Ну, нельзя сказать, чтобы натворить, так, кое-какие мелочи.

— Ага, мелочи, — поддержал друга в трудную минуту Рип.

— А именно?

— У него дома девушка.

— Футы, черт, напугали старика. Я уж думал, и правда что-то серьезное. Тогда понятно, почему ты так торопился вырваться отсюда. А я уж грешным делом по-стариковски подумал, что мои нотации таки задели тебя.

— Задели!.. немного, — смилостивился Эйсай.

— Девушка хоть хорошая?

— Очень.

Старик впервые за время разговора улыбнулся.

— И когда ты успеваешь, и часа не прошло, как вернулся, а уже девушка.

— Успел, — вздохнул Эйсай.

— Она из прошлого, — помог другу Рип.

— Из про… Что-о-о! — Реву императора позавидовал бы ищущий самку носорог. — Откуда?

— Из прошлого. — Эйсай был сама невинность. Он тут же успокаивающе добавил: — Но совсем из недалекого. Двадцать три года. Это и прошлым-то назвать смешно. Правда, Рип?

— Правда. — Мольба о помощи снова нашла поддержку у друга.

— Да ты хоть соображаешь, что натворил! Не говоря уже, что посвятил постороннего человека в тайну, своим поступком ты можешь нарушить ткань времени, изменить будущее, если оно уже не изменилось. Вещь, предмет, еще куда ни шло, но вытягивать живого человека из его времени… А если она должна была стать матерью какого-то сдвинутого гения-ученого, впоследствии открывшего, скажем, новое топливо для звездолетов. Топливо, позволяющее увеличить их грузоподъемность и уменьшить время перелетов. Что тогда?

— Тогда корабли перебьются. Полетают на старом.

— Ты прекрасно понимаешь, что это всего лишь пример. Вариантов может быть тысячи, и далеко не все придут нам в голову. Ты непременно должен вернуть девушку обратно.

— Нет! — твердо сказал Эйсай. — Можете делать со мной что хотите, но я этого не сделаю.

— Откуда такое упрямство! Своим поступком ты ставишь под угрозу будущее.

— Хрен с ним, с этим будущим, да и с прошлым тоже, Олю я не оставлю ни в коем случае. Можете ругать меня, грозить, сослать из Нихонии, но от этой девушки я не отступлюсь.

Император устало опустился на свое место.

— Ты любишь ее?

— Больше жизни! Знаю, что это звучит слишком по-книжному, но это так.

— Дожили. Я чувствовал, что стоит тебя допустить до Тай-Суя и просто так это не пройдет. Она знает о твоих чувствах?

— Знает.

— Ну и…

— Что?

— Она любит тебя, дурья твоя башка?

— Думаю, да. Во всяком случае, она согласилась некоторое время погостить у меня.

— Некоторое время погостить. И ради этого ты ставишь под угрозу величайшую тайну…

— Любовь с повязкой на глазах, — подсказал Рип.

— А брак эту повязку снимает. Как я понял, она пока не знает, что оказалась в будущем.

— Да.

— И что ты теперь намерен предпринять?

— Предложу остаться со мной. Если она согласится, то расскажу ей правду.

— И переубедить тебя никак нельзя.

— Можете даже не пытаться.

— Не буду. Как говорится, все что ни делается, все к лучшему. Кто знает, может, это действительно твоя судьба. Одно плохо, круг посвященных в Тайну Дома расширяется, прямо в геометрической прогрессии. Говорили же в старину, тайна, известная больше чем одному человеку, перестает быть тайной. Вот и утверждай после этого, что древние были глупее нас.

— Ваше величество, — поклонился Эйсай, — за Олю я могу поручиться.

— Выходит, ее зовут Оля. Ладно, оставим пока все как есть. Позже я обязательно хочу услышать историю вашей встречи.

— Мы еще и на свадьбу вас пригласим. — Эйсай понял, что буря миновала.

— Невесту не забудь спросить.

— Сегодня же. — Эйсай уже повернулся к двери.

— Какой быстрый, — остудил его император, — разговор еще не окончен. Теперь я хочу услышать объяснение, за каким… в общем, почему ты поперся в прошлое?

Эйсай обреченно вздохнул:

— Значит, так…

— Та-ак. — За окном заметно потемнело, Рип с трудом удерживал падающую голову, но императора ни сон, ни усталость не брали. — Значит, ты говоришь, таймер возврата не сработал.

— Точно так. — Эйсай, судя по виду, чувствовал себя не лучше. — Я застрял там.

— Странно, очень странно. Если честно, то я впервые за всю историю Тай-Суя слышу о таком.

— В последнее время машина времени вообще ведет себя непонятно, напомнил Рип. — То отказывается переносить в определенное время или место, а теперь вот еще и не возвращает.

— Да, довольно необычно. Не хочется даже думать об этом, но что, если Тай-Суй начал ломаться. В конце концов, эту машину сконструировали прогомианцы, ей сотни тысяч лет. Ничто не может существовать столь долго, даже машина времени.

— Ну и что нам делать? Починить-то ее некому.

— А неизвестные кнопки? — подал голос Рип. — Да, мы умеем пользоваться Тай-Суем, но по меньшей мере половина из его переключателей для нас белые пятна. Что они делают, какие еще возможности скрываются в этой установке? Может, с помощью кнопок можно исправить ее или проникнуть в закрытые времена.

— Все может быть, но вот как узнать это.

— Экспериментально! — вскочил Эйсай. — Хотите, я попробую? Будем нажимать все подряд, глядишь, что и получится.

— Шашлык из тебя получится. Без моего ведома не вздумайте ничего нажимать. Мало того, что можно окончательно доломать Тай-Суй — это еще полбеды, но мы не знаем, какие силы заключены под корпусом этой штуковины. Откуда она черпает энергию. На ее месте может возникнуть вполне приличный взрыв. Экспериментируя с Тай-Суем, мы подвергнем опасности не только себя, но и весь дворец, а вполне возможно, и планету.

— Или систему, — согласился Рип.

— Или систему. Она вполне может разнести нас на атомы, а то и перенести вместе с солнцем в другое время или иное пространство.

— Но что же тогда делать? — Эйсая так и переполняла жажда действий.

— Не знаю. — Император пожал плечами.

— Слушайте. — Рип поднял голову, раз от раза сделать это становилось все труднее. — О способах управления и возможностях Тай-Суя мы знаем со слов императора Киото, впервые нашедшего ее, так?

— И что с того?

— Меня и раньше поражало, как человек, отыскавший где-то на затерянной планете, что само по себе уже не легко, загадочную установку, догадался не только о том, что перед ним, но и как этим пользоваться. При этом не разнеся на атомы вышеуказанную планету.

— Повезло, наверное, или случайно получилось.

— Позвольте усомниться. Даже я, зная о существовании Тай-Суя и имея прямые доказательства его деятельности, и то далеко не сразу поверил, что путешествия во времени возможны. А теперь представьте картину: вы находите машину, абсолютно незнакомую и не похожую ни на одну из виденных до сих пор. Затем, после недолгих мытарств, вы догадываетесь, что перед вами машина времени, разбираетесь в ее устройстве и овладеваете управлением. Какова вероятность подобного?

— Практически нулевая, — бойко ответил Эйсай.

— На что ты намекаешь?

— Я лишь строю логическую цепочку. Может, я, конечно, ошибаюсь, но не помог ли кто вашему родственнику разобраться с ней.

— В преданиях об этом ничего не сказано. Да и кто это может быть. До сих пор живущий прогомианец?

— Не обязательно. Пока ее не нашел ваш предок, машина много лет простояла в пещере. Точно мы не знаем, но давайте предположим, что ею владели и другие люди, или не люди.

— И один из них передал секрет императору!

— Ну, допустим, — император был далек от энтузиазма, — это так, и все сказанное тобой правда, что это нам дает? Как помогает спасти Марико? Что ты предлагаешь конкретно?

— Я предлагаю отправиться к императору Киото и на месте разобраться в ситуации. Может, он, или тот, кто ему помог, знал больше, чем знаем мы.

— Прекрасная идея! — Глаза Эйсая блестели, в отличие от невыспавшегося Рипа. Нихонец был готов без перерыва ринуться в следующее приключение. Летим! Сегодня же!

— А как же твоя спутница? — напомнил император.

— А, да. — Энтузиазма поубавилось. — Сегодня не могу, но на днях обязательно.

— Не торопи, тут все обмозговать надо.

— Да чего еще думать! Идея блестящая, летим и все тут! Только сейчас пришло в голову, мы же можем вернуться в этот же день и я еще успею поговорить с Олей.

Император почесал лоб.

— Идея действительно неплохая… А так как нет никаких других, то я, пожалуй, согласен испробовать ее. Если, конечно, Тай-Суй нас на этот раз не подведет.

— Придется рискнуть. Когда отправляемся, завтра?

— Некоторых лучше оставить дома.

— Если вы полетите без меня, то как только освободится Тай-Суй, я все равно отправлюсь следом, — серьезно предупредил молодой нихонец.

— Ну что ты с ним будешь делать. Будет меня, в конце концов, хоть кто-то в собственном дворце слушаться! — всплеснул руками император. — А ты что скажешь, Рип?

— Да куда ж его денешь.

— Клянусь, вы не пожалеете об этом!

— Я уже жалею, — строго посмотрел на Эйсая император.

За столом, словно хозяин, развалился широкоплечий Каин.

— Мы пропустили на Угрюмую Эйсая, а также предупредили ЕГО, чтобы ожидал там интересующую ЕГО личность.

— Надеюсь, ОН ни о чем не догадывается? Проделали аккуратно? — спросил голос.

— Не может быть даже тени подозрения, что информация исходила от нас. Проведена полная чистка.

— Хорошо. Как ОН отреагировал, что вместо ожидаемого в ЕГО руки попал нихонец?

— Нормально. Даже обрадовался, вы же знаете, у них старые счеты.

— А Рип, он не пытался проникнуть к родителям?

— Конечно, сразу после разговора с Эйсаем и императором.

— Надеюсь, неудачно?

— Могли бы и не уточнять. — Широкоплечий даже несколько обиделся.

— Не дуйся, Каин, — успокоил голос, — вы прекрасно поработали.