Рип Винклер: Рождение бога

ГЛАВА VIII

Час. Или около того. Нет, все-таки час, вон один из священников на наручные электронные поглядывает. Шепчет чего-то.

Первый Жрец умел читать по губам. Незаменимая штука. Намного незаменимее и опаснее кинжала…

— Шестьдесят минут, — прошелестели губы. Жрец переступил с ноги на ногу. Он стар, слишком стар для таких процедур.

И что можно так долго делать?

Ужели послание столь длинно?

А может?.. Не хотелось даже думать о таком… Но шестьдесят минут ни шороха…

Сердце не выдержало, приступ какой или… это ловушка…

И Баалин там… недвижим… зовет на помощь… а они стоят здесь, воздух портят…

А если нет… Попробуй, войди. Нарушь покой мессии. Хорошо, если просто выгнать велит. А то и отлучить может… Первый Жрец поежился. Еще не стерся из памяти пример старшего наставника, как там его… закидали камнями.

Нет, увольте. Наше дело сторона.

Однако вопросительные взгляды все чаще устремлялись на Первого. Он здесь главный. Может, отдаст приказ. Как бы поздно не оказалось…

Тихий скрип. Совсем тихий и совсем не приличествующий моменту. Последний раз они слышали этот скрип час назад…

Где-то под потолком тоже не торжественно жужжит огромная черная муха. Как она оказалась здесь?..

Скрип и жужжание слились в одно, в один… Дверь открылась.

Баалин стоял на пороге. Одна рука упирается в короб двери, во второй туго свернутый свиток.

— Послание! Послание, — прошелестело по рядам.

Взгляд юноши необычно серьезен, и немного… на самой глубине глаз плещется несколько капель растерянности…

Какая будничная сцена.

Опомнившийся Первый Жрец махнул музыкантам, и опомнившиеся музыканты дружно, одеревеневшими ртами и руками приложились к своим инструментам. Воздух резанула нестройная, но зато громкая мелодия. Победный гимн.

— Приветствуем тебя, Величайший из… — Первый двинулся вперед, а за ним и остальные…

Баалин, казалось, ничего не замечал. Что же это за послание? Что могло так переменить надменного и жестокого юношу?

Баалин вскинул руку, и музыка победного гимна захлебнулась этим жестом. Сначала смолкли духовые, потом струнные и только одинокий барабанщик, не успев сориентироваться, еще некоторое время отбивал никому не нужный ритм.

Он замолчал на половине ноты. Разве может так замолчать барабан? Может.

Продолжающая движение процессия налетела на Первого Жреца, который остановился вместе с музыкой. Старик, под давлением, сделал еще несколько шагов.

Ему не хотелось их делать.

Что-то неуловимо изменилось в давно знакомом и где-то привычном мессии.

— Звездный катер, — ни на кого не глядя, бросил Баалин. — На одного человека. Полная заправка и провизия. Самый скоростной. На мой космодром. Быстро!

Еще толком никто ничего не понял, но привычные подчиняться, помчались выполнять необычное поручение сына бога.

Первый Жрец не смел перечить Баалину. Да и кто он такой? Если мессия изволят куда-то лететь, то пусть летят ко всем… в общем, пусть летят.

Высокий широкоплечий юноша, с черными прямыми волосами и пожелтевшим свитком в руке, стоял и смотрел на мельтешение подданных. И медленно, очень медленно, в темных глазах загоралось… удовлетворение…

Он посмотрел на свиток.

— Спасибо тебе… отец.

Рип переступил с ноги на ногу, подумал… дернул плечом. Насколько было возможно, по наспех откопанным старым записям на юношу сшили костюм нужной эпохи. Свободные полотняные штаны, заправленные в сапоги из красной замши, белая рубаха, широкий пояс-кушак с отороченными бахромой концами, достающими едва ли не до колен, и короткая накидка, наподобие пончо, с вырезом для головы. Если верить специалистам, то сейчас Винклер выглядит как богатый горожанин. Серая шляпа с узкими полями и облезлым пером довершала маскарад.

Под накидкой юноша спрятал бластер и нож.

— По нашим подсчетам, ты должен оказаться в 542 году, недалеко от замка Теодоро Калигулы — отца Троцеро. — Император заметно волновался. Назовешься торговцем из города, на которого в дороге напали разбойники, благо последних в тех местах хоть отбавляй. Скажешь, забрали ценные вещи, вьючного животного, запомни, в тех местах они называются мардоки, имею в виду животные. Попросишься на ночлег. Думаю, тебе не откажут, в замке почти каждый вечер собирается довольно много народу. Путники, крестьяне, которых ночь застала в дороге, паломники. Если повезет, тебя пригласят к столу герцога, если нет, невелика беда. Главное, ты останешься в замке, ну а дальше по обстановке.

— Понял. — Рип потрогал едва заметный шрам на шее, прямо под подбородком.

— Еще болит? — участливо поинтересовался император.

— Нет. Чешется немного. Они обработали его регенерирующими препаратами, доктор обещал, что через пару дней даже следа не останется. — Винклер еще раз потрогал шею.

Сегодня днем ему под кожу, прямо на гортань, рядом с голосовыми связками, вживили прибор. Последнее изобретение, завоевывающее все большую популярность, особенно на туристических маршрутах. Несложное хирургическое вмешательство, которое способен осуществить даже корабельный врач, и вы становитесь, что называется, полиглотом. В маленькой коробочке находился кристалл, хранящий в своей памяти несколько тысяч языков практически всех планет галактики. Но создателям, видимо, этого показалось мало, и они добавили к ним все когда-либо существовавшие языки. В том числе и мертвые, такие как латынь, эсперанто, египетский и прочие. Для приведения прибора в действие требовалось всего несколько слов. Слова анализировались, выбирался язык, и обладатель отвечал собеседнику уже на его наречии. Управляемые аппаратом голосовые связки покорно рождали непривычные звуки. Справедливости ради надо сказать, что многие звуки требовали доработки во рту, участия языка, губ, зубов. Конструкторы якобы предусмотрели и это, однако все равно обладатели «универсального разговорника», как окрестили приборчик, говорили с чудовищным акцентом. Кроме того, оставались особенности стилистики, как например в языке планеты Уурдимхруа невинный вопрос: «который сейчас час?» звучал примерно так: «О, достойнейший из достойных, великий среди величайших, чьи лапы попирают землю, а кончики рогов касаются облаков. Надежда отцов и отрада матери. Умнейший из выводка и красивейший с той поры, как из первого яйца вылупился прародитель Ваалдимхрайад. Тот, чьи хвосты являются образцами гармонии, а гребень подобен радуге, да будет вечно омывать твои спинные жабры лишь кристальная вода. Соблаговолишь ли ответить мне, нижайшему из низких, тому, кто недостоин целовать даже пыль у твоих лап, кто ничтожнее кончика твоего самого маленького плавника, сколько циклов прошло с той поры, как засверкали оба солнца, осчастливленные твоим присутствием, выглянув из-за кромки океана?»

Ответ звучал еще более длинно и витиевато. В нем перечислялись все достоинства вопрошавшего, а также его близких, произведших на свет такое чудо. Сам ответчик поносился последними словами.

В случаях, подобных этому, прибор был бессилен. Правильно построить предложение он еще худо-бедно помогал, но особенности общения… тут уж лучше, если не в курсе, держать рот на замке.

— Сколько у меня времени? — поинтересовался Рип.

— Сорок восемь часов. На разведку вполне должно хватить. По прибытии не забудь засечь, а то исчезнешь среди толпы людей, читай потом в летописях об очередном чуде.

— Я тут подумал, что, если я увижу там Марико?

— Тогда тем более нужно вернуться за подкреплением. Но думаю, вряд ли. Троцеро не настолько глуп, чтобы держать пленницу в родовом замке. К тому же ты отправляешься к самому началу, можно сказать, истокам его карьеры пророка. Сомнительно, чтобы он уже тогда задумал выкрасть Марико.

Рип кивнул.

— Ну я пошел?

— Давай. Я пока сообщу Эйсаю, будем ждать тебя.

Стены капсулы опали, Рип оглянулся. Он находился в поле. Желтая трава с толстыми колосьями доходила юноше до пояса. То, что одинаковой травой была покрыта большая площадь, наводило на мысль о ее культурном происхождении. Рип вспомнил: Галил-Лея — аграрная планета. Отлично, он здесь еще и топчет посевы. Никакого замка или иного строения в пределах видимости не наблюдалось, обзору не способствовало и садящееся за горизонт солнце. Рип заметил невдалеке небольшой лесок. Тени стремительно удлинялись, и нужно было подумать о ночлеге. По опыту Рип знал, что безопаснее спать на дереве. Не так удобно, но кто знает, какие твари бродят в этих местах. Высокая трава вполне способна спрятать даже крупное животное, а непрерывный ветер и шелест помогут ему подобраться достаточно близко.

Выработав, таким образом, план действий, установив хронометр на сорок восемь часов и пустив его обратным ходом, чтобы видеть, сколько осталось, Рип направился к лесу.

— Алло, Эйсай?

— Я, а в чем дело? — Голос был сонный, а изображение на экране так и не появилось.

— Звоню по поручению Рипа. Он просил передать, что сегодня отправился на планету Галил-Лея в прошлое. Колыбель Баал-Лиинизма.

— Без меня!

Император усмехнулся, правитель понимал, что только из уважения к его сединам молодой человек не продолжил фразу рвавшейся наружу нелицеприятной бранью.

— Я в ангаре, на корабле, если хочешь, приезжай.

— Через полчаса буду, — бойко донеслось из динамика. Затем послышалась возня, и тот же голос сказал: — Или через час. — Молчание. — Через два… с половиной.

Император прервал связь. Рип правильно сделал, что не взял с собой нихонца. Счастью не нужно мешать.

— Эй, эй, эй!

— Эге-го-го-о-о!

— Бам!

— Бом!

Винклер чуть не свалился с дерева. Шум со стороны поля мог разбудить даже покойника, не то что чутко спящего человека.

Кричали люди или по крайней мере живые существа.

Со своего места юноше не было видно, что происходит — обзор загораживали остальные деревья. Некоторое время он боролся между желаниями разузнать, чем вызван этот шум, и бросить все, дабы поскорее смыться с опасного места. Любопытство победило.

На земле Рип, как мог незаметно, подполз к кромке леса. По полю, вытянувшись в широкую цепочку и нещадно топча посевы, шли люди. Одеты аборигены были намного беднее Винклера. Серые полотняные рубахи с широкими рукавами, подпоясанные простой веревкой. Шляп на голове не наблюдалось. Люди держали в руках различные железные вещи: кастрюли, тазики, просто куски жести, и, медленно двигаясь в сторону Рипа, самозабвенно колотили по этому металлолому. При этом орали они едва ли не громче железок.

— Эй, эй, эй!

— У-у-у-го-го! — Бах!

— Бум!

В бессмысленном на первый взгляд занятии было что-то знакомое.

Рип отполз под защиту деревьев. Похоже, он стал свидетелем местного празднества или… не давала покоя мысль, что где-то он уже видел подобную картину.

— Ух! Ох! Ух!

— Ба! Бим! Бом!

Как бы там ни было, но лучшее, что пришло в голову, это унести отсюда ноги. Никаких вещей не было, и сборы в дорогу не заняли много времени.

Треск ломаемых веток и тяжелое дыхание, раздавшиеся сзади, привлекли внимание юноши. Оборачиваясь, он одновременно положил руку на бластер.

Раздвинув кусты, со стороны поля вылетело существо.

Было оно гораздо больше человека, вздумай тот встать на четвереньки. Массивные передние лапы, на концах которых темнели длинные когти, широкие плечи с играющими под рыжей шерстью мускулами, полусогнутые задние ноги, готовые к прыжку. Кончик короткого, в отличие от хозяина, бурого хвоста нервно подрагивал. Охота! Нашлось знакомое слово. Вот чем занимались аборигены. Загоняли зверя. А зверь стоял перед Рипом.

Узкие глаза прищурены, уши прижаты, из широкой пасти с внушительными зубами вместе с хриплым дыханием вырываются клочья пены. Зверь был на грани.

Рип стоял неподвижно, рука на рукоятке. Он старался даже не дышать. Если не спровоцировать, зверь побежит себе дальше.

Вокруг повисла странная тишина. Крики загонщиков отошли на второй план и сейчас едва касались сознания…

Зверь прыгнул. Рип понял, что тот собирается сделать, за секунду до прыжка. Сильнее прижались уши, прекратил движение хвост, напряглись лапы, оскалились клыки. Мгновение и многокилограммовая туша, коротко рыкнув, взвилась в воздух.

Время замедлило свой бег.

Их отделяло совсем небольшое расстояние, но непостижимым образом Рипу хватило времени вытянуть из-за пояса бластер, снять его с предохранителя и нажать на курок. Луч прошил зверя насквозь. Он смог убить его, но не остановить. Уже мертвая, весящая в несколько раз больше Винклера туша, налетела на юношу. Они вместе повалились прямо в прелые листья, устилающие землю леса.

Вновь стали слышны шум листвы, пение птиц, крики загонщиков. Последние совсем рядом. Приваленный мертвым животным Рип был не в силах пошевелиться.

— Ой-йо-йо-йой!

— Бах! Бум! Бух!

Они были уже на опушке леса.

Лучшее, что Рип мог сделать, это поскорее скрыться отсюда, дабы не вызвать лишних вопросов. Он начал потихоньку выбираться из-под зверя.

— Бам! Бум! Бом!

— Ух! Ох! Эх!

— Вот он!!!

Рип понял, что опоздал.

— Вот это да!

— Зверюга!

— Матерый!

— Ой, он, кажется, еще дышит!

Над Винклером склонились лица. Едва первый загонщик узрел его, шум прекратился. Собравшиеся кучкой люди с железками в руках столпились над зверем и Винклером, пускали удивленные фразы и, похоже, больше ничего не собирались предпринимать.

С противоположной стороны послышались шаги. На пространство между деревьями вышли люди. Около десятка. В отличие от загонщиков на них поверх одежды были плетенные из толстых прутьев щиты, закрывающие грудь и спину. Толстый слой мешковины много раз обматывал шею, защищая от клыков животного.

Засада. Охотники, на которых выгоняли дичь. Каждый сжимал по две длинные, остро обструганные на конце деревяшки.

Винклер не имел понятия, какой ритуал он нарушил, и обрадуются ли звероловы, что дичь не досталась им.

Из среды охотников вышел высокий седовласый старик. Несмотря на возраст, движения его были резкими, во всем облике ощущалась сила. Старик подошел к куче из человека и зверя и склонился над ней. Внимательно осмотрел рану дичи, с видом знатока пощупал пульс на покрытой шерстью шее. В продолжение всей процедуры в лесу висела напряженная тишина. Затем он, воздев руки к небу, огласил окрестности громким криком ликования.

Возглас тотчас подхватили окружающие. Вроде они были довольны.

По знаку старика загонщики оттащили зверя, так что Винклер получил возможность беспрепятственно дышать.

Предусмотрительно спрятав бластер за пояс, юноша поднялся с земли.

Охотники поспешно связывали мертвое животное. Заткнув пасть куском мешковины, они обмотали вокруг нее веревку. Такие же веревки, но потолще, стянули конечности животного. Странное обращение с трупами зверей.

Старик, видимо, он здесь был главный, остался с Винклером.

— Позволь узнать твое имя, о величайший из охотников? — Голос был громкий, торжественный.

«Значит, не сердятся».

— Рип Винклер, купец. — Было странно слышать, как чужие слова выходят из собственных уст.

Старик повернулся к остальным.

— Радуйтесь, люди! Посланного самим Ака Майнью победителя оборотней зовут Рип Винклер!

Толпа разразилась криками, словно перед ними предстал Ака Майнью собственной персоной.

Упоминание о боге вселило уверенности в Рипа. До сих пор ничего не указывало, что он попал на Галил-Лею, Тай-Суй вполне мог сыграть очередную злую шутку, которые так полюбились машине в последнее время.

И вот он здесь, победитель оборотней.

— Оборотней?! — Последнее слово Рип произнес вслух.

— Два года он нападал на наши стада, забирался в дома, — доверительно сообщил старик. — Обходил все ловушки. Зверь так не мог. Тогда мы поняли, что это оборотень.

— Но, по-моему, после смерти оборотень должен превратиться обратно в человека, — не смог сдержаться Рип.

— Он еще не умер. Оборотня так просто не убьешь. Для начала ему нужно загнать кол в сердце, потом набить рот чесноком, отрубить голову, побрызгать это все водой из святого источника, а труп сжечь до восхода солнца.

По крайней мере становилось понятно, почему мертвого зверя так тщательно связывают.

— Путник, ты оказал нам великую услугу, помог поймать оборотня, избавив людей от неравной борьбы. Не окажешь ли теперь честь проследовать с нами в деревню и остаться почетным гостем на празднике в честь удачной охоты.

Рип поклонился.

— Я благодарен за приглашение, однако вынужден отказаться. Надеюсь, я никого не обидел. Желаю вам только хорошего и приятно повеселиться. — Он прилетел сюда совсем не для того, чтобы развлекаться.

Старик тяжело вздохнул.

— В таком случае, что мы можем сделать для благородного господина?

Вот это они действительно могли.

— Я впервые в ваших местах и ищу замок герцога Калигулы, вы меня очень обяжете, если подскажете дорогу.

Старик просиял.

— Тебе повезло, путник. Мы — крестьяне милорда Калигулы, его поместье находится как раз недалеко от нашей деревни. Мы с удовольствием проведем тебя.

По всему выходило, что приглашение придется все-таки принять.

Старика звали Сильвестр, он пребывал в должности старосты деревни и оказался весьма разговорчивым.

Рип с Сильвестром двигались впереди процессии, остальные крестьяне, взвалив на плечи тушу предполагаемого оборотня, плелись следом.

— Еще мой дед, — гудя басом, вещал Сильвестр, — был великий мастак по поимке оборотней и всякой прочей нечисти. Бывало, как заведется тварь какая, так и зовут деда. Сильвестрич, у нас почти всех в роду Сильвестрами кличут, приди, говорят, уважь.

— И что, хоть одного поймал?

— А то как же! — Старик даже немного обиделся. — Раньше оно много всякой нечисти в наших местах водилось. Лешие там, русалки в пруду озорничали, кикимора бывало как заорет на болоте, страх до костей пробирает, а сейчас… — Рипу показалось, что в голосе собеседника проскользнули нотки сожаления. — Вон оборотень один и того изловили. Да и разве ж это оборотень, так, мелочь. Даже человека ни одного не загрыз. За два года-то.

— Ваш дед, надо полагать, ловил оборотней покрупнее?

— Точно. Спросите любого, тут каждый подтвердит. Вот хоть бы йоркширский оборотень, слыхали небось?

— Конечно, — соврал Рип.

— Так это мой дед его и поймал. Агромадный, говорят, зверюга был, не приведи Ака Майнью. Мне тогда лет пять или шесть исполнилось, и то помню, как притащили в деревню. Рыжий, пасть открыта, глаза сверкают… Куда там этому. — Сильвестр указал назад. — Обмельчала нечисть, прости Ака Майнью. Или вот припоминаю еще один случай. Повадился как-то в соседнюю деревню, на ферму, значит…

Предчувствуя очередную историю из многочисленных подвигов славного предка, Рип перебил:

— В человека он превратился?

— Кто?! — опешил Сильвестр.

— Ну оборотень ваш, которого дед поймал.

— А-а-а, этот, не-а. Не успел, наверное. Его как в деревню притащили, так и ну голову рубать, потом сделали все положенное и сожгли. Вот он и не успел.

Винклер уже давно для себя выяснил природу здешних так называемых «оборотней». Звери, которых разрастающиеся пашни выгоняли из естественных мест обитания, заодно уменьшая и без того скудные охотничьи угодья. Звери, вынужденные искать иные способы существования. Человек приспосабливался к окружающей среде, и окружающая среда приспосабливалась к человеку. Голодному животному уже не было надобности полдня выслеживать дичь. Совсем рядом, под боком, находилась ферма, полная упитанного свежего мяса. Почему бы не воспользоваться? Звери пользовались.

— …старый герцог, отец нынешнего господина, ну я вам доложу, настоящим дворянином был. — Рип и не заметил, как старик переключился на новую тему. — Дворянин из дворян. Великого ума господин, упокой Ака Майнью его душу. Бывало, заедет на ферму, выберет из доярок самую грудастую, запрется в чулане и только крики оттуда довольные. Великого ума и образованности, сразу видать — голубая кровь. Ни одна недовольной не выходила.

Старик путал ум с кое-какими иными достоинствами покойного хозяина.

Сильвестр между тем наклонился к самому уху юноши и, дыша нечищеными зубами, доверительно шептал: — Один раз, говорят, даже его милость глаз на мою бабку положил. Она, я вам доложу, раскрасавица была. Бедра во! — Старик развел руки во всю ширину. — Груди, что вымя, талия, руками не обхватишь, одним словом, сахар не девка. Ну, герцог и отчихвостил ее. Гм. После этого, сказывают, отец мой родился. Так что, кто знает, может, и я, того, дворянских кровей.

— Я видел аристократов, вы очень похожи на них, — с серьезным видом кивнул Рип.

На добродушном, по-крестьянски широком лице, расцвела довольная улыбка. И без того немалая грудь гордо выпятилась.

— А что, в последнее время не появлялся ли в ваших местах какой-нибудь пророк? — закинул Рип пробную удочку.

— Пророк, какой пророк? — опешил старик. — Это еще кто такой? Разбойник, что ль? Так они и не переводились вовсе. Вон, на львовской дороге Гришка-косой орудует, в йоркширском лесу банда Робина Хорошего всех обирает, даже крестьянами не брезгует. Намедни на Кимоском шляху…

— Нет, пророк это не разбойник. Это… как бы сказать. Слово бога на земле.

По лицу старика было ясно, что хоть он изо всех сил и хочет, но не может понять, как слово бога может само по себе гулять по земле.

— Например, вы говорите: Ака Майнью то, Ака Майнью се, но откуда вы знаете, чего на самом деле хочет бог? А пророк он приходит и говорит: вчера ночью видел во сне Ака Майнью, он повелел мне сделать то-то и то-то.

— Священник, что ль? — просиял Сильвестр.

— Не совсем, но похоже. Только священник службу служит, в рясе ходит, а пророк… то есть он может быть и священником, но… — Винклер и сам запутался.

— Священников у нас много, — поняв Рипа по-своему, заявил Сильвестр. У герцога, значит, отец Турк, в соседней деревне церквушка имеется, там поп и дьякон, потом…

За разговором они и сами не заметили, как начали вырисовываться крытые соломой крыши домов.

От деревни, навстречу процессии, бежал мальчуган. На вид лет четырнадцати, хотя и неимоверно худой для своих лет. Сквозь дыры латаной рубахи просвечивало загорелое пузо.

Едва приблизившись, мальчик запрыгал вокруг Сильвестра.

— Деда, а деда — поймал?

Он силился заглянуть за широкое плечо старика. Несильно размахнувшись, Сильвестр отвесил любопытствующему громкую затрещину.

— Куда лезешь! Мал еще. Придем в деревню, там со всеми и посмотришь. И, уже обращаясь к Рипу, не без гордости добавил: — Мой внук. Ганселимо имя, значит.

Ганселимо между тем обиженно потирал ушибленное место.

— Я че, мне ж интересно просто. Ни разу оборотня не видел.

— Смышленый, весь в меня. — Сильвестр, заговорщицки подмигнув Рипу, притянул к себе мальчугана. — Поздоровайся с дядей.

— А че? — Затрещина. — Здрасьте.

— Вот! — Старик был само счастье. Но, видимо, ему этого показалось мало. — А скажи, Ганселимо, дяде, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Космическим капитаном! — не задумываясь, выпалил мальчуган. Черные глаза возбужденно заблестели.

На этот раз затрещина была много ощутимее.

— Ке-ем?

Мальчик обиженно выдавил:

— Ну купцом.

— Видали! — Довольный старик повернулся к Рипу. — Может, возьмете его к себе в ученики, в город? — Старик подумал и подмигнул. — Я отблагодарю.

Рип напустил на себя важный вид, старательно изображая обдумывание свалившегося как снег на голову предложения. Конечно, он не мог взять с собой мальчика. Он и купцом-то не был. Но отказать надо было вежливо.

— Даже не знаю. Сейчас у меня уже есть двое подмастерий. Да и лавка не такая большая.

— Выходит, не судьба, — вздохнул старик. — Но подумайте. Время есть. Судя по всему, Рипу предстояло услышать еще не один намек, абориген так просто не сдастся. — Вот мы и пришли.

Невысокие домики, мазанные глиной; плетеные заборы с сохнущими горшками; аккуратные дворики.

Охотников встречала многочисленная толпа оставшихся дома стариков, женщин, детей. Путники ускорили шаг.

— Может, останетесь, откушаете? — с надеждой предложил староста.

Рип собирался отказаться, однако его желудок при упоминании о еде довольно заурчал. Юноша вспомнил, что так и не поел в Нихонии, занятый приготовлениями к путешествию.

— А далеко ли отсюда до замка вашего господина?

— Верст десять будет. — Староста хитро прищурился. — Полдня пути. Да вы не волнуйтесь, после трапезы я дам проводника, он укажет дорогу.

Рип заподозрил, что Сильвестр с самого начала обманывал его. Едва Рип назвался купцом, старик начал строить далеко идущие планы относительно внука. Замок скорее всего находился не только не рядом с деревней, но и в совершенно противоположном направлении. Ругая себя за доверчивость, Рип твердо решил, после того как поест, чего бы ни стоило, отделаться от заботливого старосты и заняться выполнением своей миссии.

— Я остаюсь, — к радости Сильвестра, согласился юноша. — Но только поесть. Не больше.

— Конечно, господин, — расплылся в довольной улыбке старик.

Эйсай, размахивая руками, носился по тесному трюму звездолета.

— И вы мне только сейчас сообщили об этом!

Император корректно промолчал, что сообщил он юноше об отлете Рипа более трех часов назад.

— А если он в беде, если потребуется помощь?

— Не прыгай так. Что сделано, то сделано. Мы вдвоем решили, что ему одному будет лучше.

— Лучше! Для кого лучше! Для вас? Но точно не для Рипа. Масса опасностей, кровавые монстры, каннибалы-инопланетяне, леса-ловушки…

— Ты, часом, не перечитался журналов приключений? Неужели ты всерьез веришь во всю эту чушь?

— Это правда! — вскипел юноша. — Вот в последнем номере было…

Его речь прервал тихий хлопок. Опутанная серыми нитями временная капсула Тай-Суя на секунду исчезла, а затем появилась вновь.

Откушание, что Ака Майнью послал, переросло в самую настоящую попойку. У крестьян было не так уж много поводов повеселиться, поэтому пленение оборотня они отмечали как величайший праздник. И конечно, главным гостем был Рип.

Каждый норовил подсесть к нему, пожать руку, дружески похлопать по плечу, поклясться в вечной дружбе и обязательно выпить с великим охотником.

Бдительный Сильвестр уже не раз и не два своим массивным кулаком охлаждал пыл через меру ретивых поклонников. Старик решил не отпускать Рипа ни на минуту и в конце концов добиться своего. Юноша уже устал от его часто повторяемых фраз: «Посмотрите, Ганселимо то, Ганселимо это… как бегает, какой расторопный…»

Сам предмет забот деда уже успел где-то перехватить лишку и тупо слонялся по деревне, с трудом переставляя непослушные ноги.

То ли от речей Сильвестра, то ли после выпитых двух кружек местного напитка, от которого за версту несло сивушными маслами, у Винклера начала болеть голова.

Юноша с тревогой посмотрел на солнце. День уже перевалил за половину, а он пока даже не приблизился к замку герцога Калигулы. Более того, вошедшее во вкус крестьянство совсем не собиралось прекращать гулянье и, уж конечно, отпускать главного гостя.

Причина праздника — убитый оборотень, не прошедший положенный ритуал очищения, валялся всеми забытый на краю деревни, где его бросили отважные охотники, едва узрев отчий дом.

Рип украдкой кидал взгляды на тушу. Никого не волновало, что он до сих пор не превратился в человека, хотя по правилам уже давно обязан был это сделать.

Единственными минутами передышки от чрезмерной опеки неугомонного Сильвестра были, когда переполненный мочевой пузырь старца требовал его отлучки. Цитируя аборигена, он ходил «до ветру».

Винклер всерьез обдумывал перспективу дать стрекача во время одного из таких походов.

Солнце клонилось к горизонту, всем стало лучше, кроме самого Рипа. Если он задержится здесь еще немного, то придется отправляться на Галил-Лею во второй раз. Рип дал зарок в следующую попытку ни в коем случае не убивать несчастного зверя. Обойдутся без него. Еще один день в роли почетного гостя он мог не выдержать.

— Извините, вы не из этих мест?

Винклер вздохнул. Над ним, почтительно склонясь, стоял средних лет человек с жидкими волосами и острой бородкой клинышком на скуластом лице. Его одежда несколько отличалась от облачения крестьян. Длинный широкий плащ из дорогой и некогда новой ткани, в данный момент заляпанный грязью, и потертые кожаные штаны, заправленные в давно не чищенные сапоги.

— Нет, — покачал головой Рип. — А вы кто будете?

— Ворус. — Человек присел рядом. — Профессор Галил-Лейской Академии наук.

— Рип Винклер, купец, — машинально представился Рип.

— Вы из Эйлата? — задал вопрос профессор.

Рип кивнул. Он понятия не имел, ни что такое Эйлат и уж тем более, где он.

— Я сразу догадался, — обрадовался собеседник. — Видите ли, у вас довольно необычный акцент и странная одежда. Ни здесь, ни где-либо в известных мне местах, а знаю я немало, такое не носят.

Винклер мысленно помянул добрым словом историков Нихонии, состряпавших для него этот «типичный костюм горожанина».

— …из чего я заключил, что вы прибыли к нам издалека. Вы в наших краях по делам или просто путешествуете?

— Дела, — выдавил Рип.

— Да, — согласился ученый, — сейчас у всех везде дела. Никто уже просто так не ездит. Люди забыли, как это ходить друг к другу в гости. Выезжать к красивым местам…

— А вы что делаете здесь, вдали от цивилизации? — Рип старался не столько поддержать беседу, сколько увести ее от опасной для него стези.

— Я изучаю местные обычаи, легенды, верования. Я уже много лет планировал подобную экспедицию, но средства удалось получить совсем недавно. Собранный материал станет прекрасным дополнением к моей книге «Провинциальная Галил-Лея после космического века».

— Вы пишете книгу? — Рип постарался, чтобы голос его звучал восхищенно.

— Ну вообще-то, знаете, ну… да. — Лесть достигла цели. — Это будет мой скромный вклад в дело общего просвещения. Смею утверждать, в данном труде будут некоторые изыскания…

— Как интересно. — Рип уже с нетерпением выискивал Сильвестра, но, похоже, того крепко прихватило.

— …например, знаете ли вы, что в здешних местах необычайно сильна вера в различные сверхъестественные, я бы даже сказал, антинаучные явления. Домовые, василиски, упыри, или вот яркий пример, убитый сегодня острозубый тирлев, представляемый оборотнем. Заблуждения, кстати сказать, весьма характерные для отсталых населенных районов. Предки этих людей — первые колонисты, прибывшие на Галил-Лею на звездных кораблях, были свободны от такого рода предрассудков, но прошло каких-нибудь десять поколений, и что мы видим? Оборотни, русалки, духи. Дальше хуже. Даже местные аристократы, так сказать элита, люди, которые по идее должны способствовать продвижению прогресса и вытравливанию из умов своих подданных всяческих суеверий, в свою очередь, наоборот, перенимают, поддаются им. Например, известно ли вам, что теперешний герцог Фердинанд Калигула пригрел не где-нибудь, а в своем замке, кого бы вы думали? Священника. Некоего отца Турка, приверженца получившего, к сожалению, в последнее время большое распространение культа Ака Майнью. Эта религия пришла к нам с Авесты. Там это понятно, отсталая планета, но мы же совсем иное дело.

Рипу не давала покоя одна мысль. Что-то из бессвязной болтовни ученого привлекло его внимание.

— Фердинанд, вы сказали, здешнего герцога зовут Фердинанд?

— А? — Ученый не сразу переключился с любимого предмета. — Совершенно верно — Фердинанд Виктор Адольф Калигула.

— Вы ничего не путаете? Может, все-таки Теодор Калигула.

— Я — ученый и не могу путать, — с пафосом заявил Ворус. — Именно Фердинанд Калигула. Да будет вам известно, что Теодор Калигула — это его сын, но он еще не герцог, во всяком случае, пока жив его отец.

Тревожные молоточки начали стучать в голове. Рипу был нужен именно Теодор Калигула, герцог, отец Троцеро Калигулы. Хотя, может, ученые и здесь все напутали, как в случае с его одеждой.

— Троцеро, — произнес Рип. — Троцеро Калигула, сын Теодора Калигулы, вы о нем что-нибудь слышали?

Глаза ученого округлились.

— Вероятно, это другой Калигула. У сына герцога пока нет детей. Да, его жена, леди Елизавета, сейчас беременна, но неизвестно, кто это будет, мальчик или девочка.

Молоточки превратились в кувалды и дружно колотили по несчастному черепу.

Нет, он ничего не перепутал, он хорошо помнил имя. И ученые не напутали. Ему нужен был именно герцог Теодор Калигула, а точнее его шестнадцатилетний сын Троцеро. Тай-Суй, или кто там стоит за ним, и в этот раз решил не остаться в стороне. Рип просчитался ровно на шестнадцать лет. Второй раз можно было не пробовать.

Его враг, Троцеро, человек, укравший Марико, так близко и вместе с тем так недосягаемо далеко от него.

Нет нужды добираться до замка. Единственное, что он там сможет увидеть, это живот женщины, в котором растет будущий его враг.

— Вам плохо? — участливо поинтересовался ученый. — У вас такое лицо, будто случилось нечто ужасное.

Рип очнулся.

— Нет, спасибо, уже лучше. Съел что-то не то. — Он вымученно улыбнулся.

— Вполне может быть, — серьезно кивнул профессор. — То, как эти люди по-варварски готовят пищу…

Рип не слушал. «Замок, живот, беременная женщина»..

Может, не все потеряно. Да, он не увидел врага, но в сложившейся ситуации это не так и важно.

Винклер получил нечто лучшее, нежели простое свидание с ним. У него появилась возможность раз и навсегда разделаться с ненавистным Троцеро. Причем когда тот не способен постоять за себя.

Рип не знал, какой срок у молодой жены Теодора — чем раньше, тем лучше. В любом случае есть масса способов сорвать беременность. Будущая герцогиня наверняка молода, у нее будут еще дети — совсем небольшая цена за спокойствие. Рип вспомнил рассказы Олонэ о сотнях замученных, вспомнил лишенные жизни глаза приверженцев культа Баал-Лиина на планете Моргиана, вспомнил об умирающем с именем бога на устах пленнике, захваченном во время похищения Марико. Один неблагородный поступок, один грех, но зато сколько пользы он может принести.

Рип уже начал обдумывать детали плана…

Юноше понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что он этого не сделает. Просто не сможет. Встретиться лицом к лицу с врагом в открытом бою — это одно. Он всегда готов. Даже закулисные схватки с использованием подчиняющихся им обоим сил времени. Но вот так, убить беззащитного, еще не рожденного младенца… Его мать, отец… какой ни есть, но это их сын. Их первенец. А как же замученные жертвы, одурманенные обещанием грядущего золотого века адепты, Марико… Ну почему, почему именно на него свалился этот выбор! Он не готов к нему. Не может… Или может…

— Извините, я немного, хм, задержался. — Дыхнув перегаром, рядом опустилось массивное тело Сильвестра. — Эти ягоды, что жевал по дороге… вроде как перебрал… и совсем же немного съел.

— Постой! — Винклер остановил юношу с несколькими полными кружками. Он забрал пару сосудов и протянул один из них старику.

— Давай выпьем.

— Конечно, — расцвел Сильвестр. Тем более что ранее гость весьма неохотно принимал спиртные напитки. — А за что?

— За что… За здравие раба Баал-Лиина Троцеро, подойдет?

— За Троцеро так за Троцеро, — пожал плечами старик.

Рип принял решение и боялся передумать. Он посмотрел на солнце, оно уже почти скрылось за горизонтом. Ему в этом мире осталось что-то около двенадцати часов, самое лучшее провести их в беспамятстве.

— Еще! — во все горло заорал Рип, когда кружки осушились. — Мне и моему другу! И окатите наконец кто-нибудь святой водой этого чертового оборотня… Если он еще не убежал.

Едва в трюме звездолета появился кокон, император и Эйсай кинулись к нему. Не успели они подойти на достаточное расстояние, как кокон распался на две половинки и из него начал выбираться Винклер.

— Живой! — подлетел к другу Эйсай.

Рип громко икнул и, перегнувшись через борт капсулы, сполз на пол.

— Его пытали! — Эйсай с ненавистью посмотрел на императора. Однако начавший распространяться по трюму запах опровергнул последнее утверждение молодого нихонца.

— Да он пьян! — не поверил Таманэмон.

— Я не пьян, — впервые подал голос Рип. Язык у него так заплетался, что слова можно было разобрать с трудом. Рип подумал и добавил: — Это подлые инс… инс… инсинуации. — Как ему удалось взять это слово всего лишь с третьей попытки, оставалось загадкой.

— Его пытали спиртным. — Нихонец озабоченно склонился над другом. — Ты как?

— А-а-а, Эйсай! — Рип не без труда сфокусировал взгляд.

— Где твой бластер, нож? — осмотрев Рипа, спросил император.

Рип нахмурился.

— Ножом мы оборотня добивали, кажется. Невежливый, сволочь, попался. Мы ему, как человеку, давай выпьем, а он будто не слышит. Мертвым притворился. Оборотни, они… — Рип хитро подмигнул собеседникам. — Но нас не проведешь. Сильвестр ноги, значит, держал, а я самогон в рот залил. — Рип был весьма доволен собой.

— А бластер? — напомнил император.

— Так с Сильвестром же и махнулись. Вот такой мужик! — Рип показал им оттопыренный большой палец. — Я ему бластер, а он мне во. — Винклер с трудом поймал болтающийся на шее бесформенный камень. — Амулет рода, или родовой амулет… в общем, теперь мы с ним братья. Даже крепче. Помогите мне встать, а?

— Я говорил, что без меня его лучше не отпускать. — Нихонец начал успокаиваться — жизнь друга оказалась вне опасности.

— Ты Троцеро видел? — задал очередной вопрос император.

Рип стал на корточки и, уперевшись головой в Тай-Суй, силился разогнуть ноги.

— А-а-а. — Юноша махнул рукой, отчего потерял с трудом обретенное равновесие и вновь завалился на пол. — Да пошел он! Мог видеть. Я мог что хочешь с ним сделать! Не сделал.

— Что он имеет в виду? — не понял Эйсай.

— Не знаю.

— А если не нравится, — оставив попытки подняться, Винклер начал устраиваться рядом с капсулой с явным намерением поспать, — можете сами отправляться и делать что хотите.

Далее последовало мирное сопение, возвестившее о том, что добиться чего-либо еще от горе-путешественника во времени будет нелегко.

Трезвой части компании оставалось только удивленно стоять и смотреть.

— Понесли, что ли?

Император взял спящего за ноги, Эйсай подхватил под мышки, и они поволокли юношу в сторону спальных кают звездолета.

— Тише ты! — Последняя реплика относилась к чересчур расшумевшемуся после рассказа Рипа Эйсаю. Сам «виновник торжества» только что поменял очередной пузырь со льдом. Он приложил его к голове.

— Из чего они делают свое пойло? Так плохо мне было только после школьной вечеринки, когда мы с Сэмом первый раз попробовали водку, потом запили ее пивом и минеральной водой. Тетя Шура два дня отхаживала.

— Говорил я, не путешествуй без меня, — счел своим долгом напомнить Эйсай.

— У меня к тебе очень большая просьба: не кричи, не ходи и даже не дыши. Ох… — Рип откинулся на подушки. — Кто ж думал, что путешествия во времени так выматывают.

— Давайте вернемся к предмету разговора, — прервал друзей император. До этого правитель в течение получаса внимательно выслушивал сбивчивый отчет Рипа.

— Чего тут обсуждать. Прокатился впустую. Лучше бы дома сидел, хоть голова осталась бы цела.

— Не скажи. Мы получили доказательство, что Троцеро как человек действительно существует. Признаться, раньше я, грешным делом, подумывал, что это вымышленная личность.

— А заодно и узнали, что время его жизни и деятельности, как и время похищения Марико, блокировано.

— Что косвенно, но подтверждает, что мы имеем дело с нужным нам человеком. Если бы мы подумали, то поняли, что соваться во время, где он безраздельно властвует, лишено всякого смысла. Блокировав время с Марико, он, без сомнения, то же сделает и с собой.

— У меня сейчас развалится голова, как у Рипа. — Не в силах сидеть Эйсай вновь заметался по комнате. — Вы так спокойно говорите об этом, а между тем получается, что мы имеем дело с человеком способным не только путешествовать во времени и пространстве, но и закрывать, ограждать от чужих посягательств участки этого самого времени-пространства.

— Да, он сильнее, чем мы думали, — спокойно констатировал император.

— Не сильнее, — поморщившись, выдавил Рип. — Просто ему больше известно о возможностях Тай-Суя. Взгляните на пульт управления машины. Мы не знаем и десятой части назначения всех рычагов. Вполне может оказаться, что Тай-Суй способен не только блокировать время, но проникать сквозь блокировку.

— Чего же мы ждем, — тут же предложил вспыльчивый Эйсай. — Давайте пойдем и узнаем!

— По-моему, мы это уже обсуждали, — охладил его пыл император. Экспериментировать с Тай-Суем не позволю.

— У меня было время подумать. — Рип взял новый ледяной пузырь. — Есть одна зацепка. Пусть маленькая, но это все же лучше, чем ничего. Откровения, написанные Троцеро, остались их копии?

— Конечно, а в чем дело?

— В них же указаны точные даты. Я подумал, что, если Марико не одна такая. Наверняка Троцеро приказывал похищать и других людей, забирал их себе. Если постараться, там мы найдем иные события, требующие его непосредственного присутствия.

Император нахмурил лоб.

— Не очень надежно, но особого выбора у нас нет. Думаю, за двадцать веков можно отыскать пару-тройку, а то и больше происшествий, при которых просто обязан был присутствовать непосредственно Троцеро. Я лично сегодня же пересмотрю записи.

— Мы поможем, — кивнул Рип.

— И в следующем путешествии тебе не удастся отделаться от меня. Больше всех был доволен Эйсай.

Ночной ангар — особое зрелище. Темнота, когда ни один, даже мельчайший лучик света не проникает сквозь высоко расположенные окна. Мерцание далеких звезд, отраженное сияние лун, они не в счет. Они лишь фон, тень, подчеркивающая темноту, и от этого темнота становится еще загадочнее, а возвышающиеся большие и маленькие конструкции звездолетов приобретают иное, нежели при дневном свете, нереально-фантастическое значение.

В этом царстве неподвижности и безмолвия, застывших груд рукотворного металла любое, даже самое маленькое движение, кажется кощунственным, а шорох на пороге слышимости производит эффект удара в литавры.

Тишина, покой, гармония, умиротворенность.

Неожиданно быстрая тень промелькнула между опорами одного из звездолетов. Или это шутки разыгравшегося воображения? АН нет. Вот она. Крадется. Маленькая фигурка, затянутая в темный костюм. Еще более темный, чем все окружающее.

Умудренный опытом дедушка звездолет неслышно вздохнул и переглянулся со своими соседями: прогулочным катером и совсем юным обтекаемым флайером. Видали, мол. И чего этим людям не спится?

А тень между тем кралась. Тень все ближе и ближе подбиралась к небольшому неказистому звездолету.

Заметив посетителя, вышеупомянутый корабль еще больше распух от гордости и молодецки выпрямил все шесть опор, не забыв скосить иллюминатором в сторону весьма аппетитной геликоптерши. «Ах, какие у нее округлые выхлопные дюзы, какой изящный изгиб корпуса, особенно многообещающе выпуклая пилотская кабина…»

Другие корабли неодобрительно косились в его сторону. И чего этому межзвездному так везет? Не новая модель, да и рожей не вышел… А в последнее время только в него и хаживают. Да и кто хаживает: император сам, зять его будущий, Эйсай-сан, поодиночке и вместе. Мы, что ли, хуже? За какие такие заслуги подобные почести?

Сам звездолет, слыша все это, тихо посмеивался. Он не рассказывал секрета, а они не спрашивали, а даже если бы и спросили, он все равно бы не рассказал. Тайна. Государственная тайна.

Глубоко внутри кораблика, в грузовом трюме, стояло Это.

Что собой представляет Это, звездолет не знал, да, собственно, не очень и пытался узнать. Любопытной Варваре, как известно, фюзеляж оторвали.

Но то, что это очень важная штука, звездолет понимал. Иногда один, а то и все из заходящих в него людей неизвестно как и неизвестно куда исчезали. Корабль не мог объяснить происходящего, впрочем, через некоторое время исчезнувшие появлялись вновь.

Звездолет понимал, в непонятных фокусах виновата та штука, что сидит внутри, и это еще больше заставляло корабль раздуваться от гордости. Далеко не каждому, ой далеко не каждому из стоящих доверили бы сохранность и, главное, тайну установки.

Сами люди называли ее Тай-Суй, или машина времени, что тоже не очень понятно.

Человек в черном подкрался к звездолету и нажал кнопку внешнего люка. Когда массивная дверь отъехала в сторону, неизвестный тенью юркнул внутрь. Одно лишь можно было сказать, двигался он на удивление грациозно.

«Девушка», — догадался смышленый звездолет.

Внутри она, не петляя, сразу направилась к заповедному трюму. Оказавшись рядом с погруженным в темноту Тай-Суем, она включила фонарик, и в прорезавшем тьму луче собственным блеском засверкали ярко-рыжие волосы посетительницы.

Оля провела руками по пульту управления машины времени, смахнула едва заметную пыль с кнопок и переключателей, которыми здесь никогда не пользовались. Нынешние владельцы Тай-Суя просто не знали их назначения.

Воровато оглянувшись, девушка принялась быстро орудовать с пультом. Она нажала пару кнопок, отчего на непрерывно светящемся экране появилось несколько новых точек, передвинула несколько рычагов и отрегулировала стрелку одного из многочисленных приборов.

Все это Оля проделала быстро, ни на секунду не запнувшись, словно производила подобные манипуляции уже не в первый раз. Отняв руки, девушка еще раз осветила пульт, удовлетворенно кивнула, затем выключила фонарь и направилась к выходу…

Несколькими часами позже Рип с Эйсаем, стоя перед Тай-Суем в полном боевом облачении, включая запасы пищи, воды, кислородные баллоны и даже небольшую палатку с подогревом, получали последние инструкции от императора.

— Планета Сноужения, это довольно холодный мир. Метели, снежные бураны, мороз до минус шестидесяти там самое обычное явление…

Эйсай поправил теплоизоляционный комбинезон.

— Можно покороче, не знаю, как там, а здесь мне уже жарко.

— И я не знаю, можно ли отправлять такого болтуна, как ты, на ответственное задание, — насупил брови император.

— Уж и сказать нельзя. Как будто не вместе все это придумывали…

— Там настолько холодно, что люди селятся только на экваторе. На случай если сразу попадете в метель, у вас есть палатка и кислородные баллоны. Потом снег можно будет растопить с помощью бластеров.

На планете вам необходимо отыскать город Санаэ. Если установленные координаты верны, вы окажетесь недалеко от него. В Санаэ находится миссия интересующей нас секты. Дальше знаете. Большей частью действуйте по обстановке.

— Не волнуйтесь, мы уяснили. — Рип понимал состояние старика. Отправлять близких людей в незнакомое место, почти на тысячу лет назад. Все будет хорошо.

— Ну дай-то бог.

— За последнее время я уже третий или четвертый раз слышу от вас упоминание о боге. Вы стали верующим?

— С вами тут во что хочешь поверишь. Хоть в бога, хоть еще в кого. Ладно, — старик поочередно обнял каждого, — залезайте уже.

Друзья уложили снаряжение, после чего сами забрались в капсулу.

— И еще одно, — перед тем как крышка кокона опустилась, напутствовал император. — Таймер возврата установлен на трое суток. Этого времени должно хватить. Если окажется недостаточно, лучше отправиться во второй раз, чем не иметь страховки. Удачи.

Крышка опустилась, друзья, как всегда, почувствовали легкую вибрацию, накатило секундное ощущение ледяного холода, перехватило дыхание…

После того как стены капсулы растаяли, взору путешественников предстала ровная поляна, покрытая невысокой светло-зеленой травой.

Весело припекало полуденное солнышко, в видневшемся невдалеке зеленом лесу громко перекликались птицы, благоухали цветы и степенно парили между ними крылатые насекомые.

— Что-то мне подсказывает, — Эйсай поправил теплоизоляционный комбинезон, — что это не Сноужения.

— ПРЕКРАСНО…