Разорванная связь

Глава 5

Я следую примеру Гейба и прохожу в раздевалку, чтобы бросить свою сумку в шкафчик, который мне выделили, — на нем уже висит бирка с надписью «Фоллоуз». Там лежит форма и листок бумаги с комбинацией от шкафчика.

Другие девочки смеются и разговаривают, переодеваясь в форму, и я не могу не заметить, что все они выглядят очень подтянутыми. Меня никогда не волновало мнение других людей обо мне настолько, чтобы я стеснялась своего тела, но, черт возьми, я никогда раньше так не осознавала своих недостатков.

Я сейчас умру.

Шорты слишком короткие, а футболка слишком длинная, так что кажется, что на мне вообще нет нижнего белья. Никто из других девушек не пытается заговорить со мной, но все они оглядывают меня, словно больную, шепчут и бормочут, даже не пытаясь вникнуть в суть.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем выйти обратно в тренировочный зал, просто чтобы взять себя в руки и попытаться найти внутреннюю силу, чтобы пройти через это, но… ничего. Внутри меня нет тайного колодца, переполненного стойкостью и уверенностью.

Зато есть куча ворчливости и ненависти к себе, так что я могу просто потянуться к ним и надеяться на лучшее.

Гейб прислонился к стене у раздевалки, смеется и шутит с несколькими своими друзьями из футбольной команды. Они все затихают, когда я выхожу, бросая взгляды друг на друга, как будто все они телепатически говорят о том, какое я дерьмо. Блядь, они могут так и делать, насколько я знаю.

— Я уже собирался зайти туда за тобой. Ты не можешь спрятаться от Вивиана, знаешь ли. Он бы просто пришел туда за тобой.

Я пожимаю плечами и пытаюсь скрыть свой шок от того, что этот твердолобый Вивиан — мужчина. Конечно, это будет другой мужчина, который будет здесь, чтобы помыкать мной и разрушать мою жизнь. Гейб закатывает глаза на мое молчание, устраивая шоу для своих друзей, потому что он явно не хочет, чтобы они знали, как сильно его ранит мой отказ. Для меня это так очевидно, но они все начинают шутить о его дефектной Связной, как будто я не стою здесь и не слушаю.

Чертовы свиньи.

Я отхожу от них, направляясь вперёд, чтобы найти Грифона, стоящего там в тактическом снаряжении с очень старым, очень круглым мужчиной, который выглядит так, будто он зол на весь мир, что проснулся сегодня утром и вынужден общаться со студентами колледжа.

Я понимаю его, потому что чувствую себя точно так же.

Грифон смотрит на меня холодными, незаинтересованными глазами, а затем отводит взгляд, что совсем не нравится моим узам, но я отбрасываю это чувство в сторону. Вивиан проявляет ко мне гораздо больший интерес, хмурясь и смотря на меня.

— Ты — Связная? Выглядишь лет на двенадцать, ты уверена, что достаточно взрослая, чтобы быть здесь?

Я скрещиваю руки на груди. — Неа, я могу уйти?

Грифон игнорирует мое нахальство и обходит меня, чтобы начать отдавать приказы остальным ученикам, направляя их на тренировку, вместо которой я бы предпочла, чтобы Сейдж подожгла меня, чтобы закончить ее.

Когда Грифон возвращается, Вивиан еще раз оглядывает меня и говорит: — Я ожидал большего. Какой у тебя дар? У тебя должно быть что-то хорошее для меня.

Для него? Это чертовски странно. Я пожимаю плечами. — Ничего. У меня для вас ничего нет.

Глаза Грифона переходят на мои, когда он хмурится, но он не комментирует, что я, наконец, подтверждаю все их худшие кошмары, что я бездарная Связная.

Черт, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой.

Глаза Вивиана сужаются еще больше, пока не становятся почти закрытыми, его рот опускается вниз: — Я выработаю в тебе послушание, знаешь ли. Ты сломаешься до конца дня, я уверен.

Боже, наверняка. Мне повезет, если я продержусь десять минут, но я не даю ему возможности сказать это. Я просто жду, когда он начнет меня направлять.

Это намного хуже, чем я думала.

Вивиан заставляет меня пройти круг, чтобы он мог оценить мою физическую форму, и мои легкие кричат уже через минуту. К получасу я уже не чувствую ног. К часу я чувствую вкус крови и вижу белые точки в уголках зрения.

Только благодаря своей упрямой воле я продолжаю идти.

Когда Грифон резко свистит в свисток, сигнализируя об окончании этой части тренировки, я в шоке обнаруживаю, что я единственная, кто все еще тренируется, все остальные сидят вокруг, пьют воду и смотрят, как я потею на орбитреке.

Я хочу рухнуть на пол, но тут Грифон зовет: — Разминка закончена, тащите свои задницы в комнату управления, чтобы мы могли просмотреть план сегодняшнего урока.

Разминка?

Вы, должно быть, издеваетесь надо мной.

Я хочу убить кого-то, я хочу этого так сильно, что мой дар бушует в моей груди, и я должна сказать ему, чтобы он затих, потому что я не могу взорваться прямо сейчас, или когда-либо.

Мне требуется три попытки, чтобы заставить свои ноги работать, но я спотыкаюсь, следуя за группой и проходя через здание, пока мы не оказываемся в комнате управления, которая выглядит как зал заседаний, заполненный экранами безопасности. Все они включены и показывают пустые полосы препятствий, изображения мелькают до тех пор, пока мне не хочется плакать, каждая из них выглядит так, что пройти ее невозможно.

Гейб прислонился к стене рядом со мной, его взгляд устремлен на Грифона, он потягивает воду из своей бутылки. Я бы не отказалась, но я ни за что не попрошу его. Не сейчас, когда мы заперты в этой комнате с еще как минимум пятьюдесятью студентами, и все они слушают и осуждают меня, потому что весь кампус услышит о том, что он сказал мне, чтобы я засунул его себе в рот.

Поэтому я снова сосредоточилась на Вивиане и хмуром Связном в передней части класса.

— Мы будем придерживаться чего-то легкого. Вы разделитесь на две команды, и победит та, которая первой пройдет весь путь. Все просто, — говорит Вивиан, обводя всех хмурым взглядом, но он не обманывает меня ни на секунду.

В этом нет ничего простого. Это выглядит невозможным, чертовски невозможным, и когда он называет имена людей из красной команды, я не шокирована стонами и воплями, когда он называет мое, чтобы включить меня в их группу.

Я, вероятно, буду самым мертвым грузом в моей команде.

Когда люди распределены, все переходят в соседнюю комнату, берут красные или синие нарукавные повязки и повязывают их. Не один человек из моей команды делает ехидные замечания о том, что они обречены благодаря моему присутствию, но даже если бы мне захотелось начать драку, я не могу.

У меня ни за что не получится пройти этот курс без посторонней помощи, и здесь нет ни одного человека, который не смотрел бы на меня с открытым презрением.

Даже мои собственные Связные.

Ладно, возможно, это не лучший пример, потому что, конечно, отвергнутые мной Связные смотрят так, как будто бы скорее содрали свою кожу, чем оказались в одной чертовой комнате со мной. Как только я выйду отсюда сегодня, то пойду в деканат и потребую изменить расписание. Я не собираюсь заниматься этим дерьмом весь год. Я могу справиться с тренировками и нагрузками — это жестоко, но выполнимо — но работать с другими студентами, которые только и хотят, что смотреть, как я умираю?

Нет.

Нет, блядь, спасибо.

Я последней беру повязку, и Вивиан с хмурым видом наблюдает, как я ее завязываю. Когда повязка закреплена, я поднимаю на него глаза, и он дергает головой, приглашая меня подойти к тому месту, где он стоит. Я делаю глубокий вдох, готовясь к любой ерунде, которую он собирается вывалить на меня.

Он пожилой человек, его лицо немного огрубело и покрыто шрамами, а когда он говорит, толстая белая линия через верхнюю губу немного искажает звук, придавая ему легкий шелест. — Ты находишься в невыгодном положении, потому что все остальные уже проходили этот курс и знают, как его пройти. Я поставлю тебя в пару с твоим Связным, только на один раз, чтобы он смог провести тебя через это.

Боже правый, нет. — Я сомневаюсь, что он хочет этого. Ничего, если я умру, тогда, по крайней мере, мне не придется делать это снова.

Он прищуривается, как будто думает, что я шучу, но потом смотрит через мое плечо на выражение лица Гейба, и пожимает плечами. — Как хочешь, я не ввязываюсь в эту ерунду. В классе есть еще три человека с дарами низкого уровня, они все прекрасно справляются, но у них у всех здесь Связные, и они в лучшей форме, чем ты.

Отлично.

Превосходно. Отлично. Я киваю и отползаю к стене, где Гейб хмуро смотрит на землю, словно она его лично обидела. В комнате так шумно, что я почти не замечаю, когда он бормочет: — Черт, лучше бы ты никогда не возвращалась.

* * *

Синюю команду пускают с левой стороны курса, а красную — с правой. Я держусь ближе к задней части группы, в основном, чтобы не мешать, но также и для того, чтобы видеть, куда именно идут люди. Цель здесь — проехать всю дистанцию и не быть выбитым, а я сейчас нахожусь в невыгодном положении по сравнению с остальными, так что любое преимущество, которое я могу себе дать, поможет.

Впереди группа парней, толкающихся и подтрунивающих друг над другом с такой преувеличенной бравадой, что у меня глаза разбегаются, и группа девушек, хихикающих над их выходками. Все они одеты в крошечные шорты и обтягивающие майки, с кучей тонизированной кожи на виду. Я завидую, честно говоря, тому, как здорово они все выглядят, в то время как я здесь выгляжу как мешок с картошкой в безразмерной униформе. Я всегда заботилась о своей внешности, но здесь, в окружении шепота и осуждающих взглядов всех присутствующих, я вдруг стала гипер-осознавать все свои недостатки.

Моя задница совсем не похожа на потрясающую задницу девушки, на которую смотрит Гейб. Он на секунду встречает мой взгляд поверх ее головы, прежде чем подмигнуть ей, не прекращая своих попыток вызвать у меня ревность. Мои узы недовольны, но я снова глубоко запихиваю их себе в грудь, потому что ну их на фиг.

Он уже дал понять, что я ему не нужна, и все его выходки, чтобы вызвать мою реакцию, просто чертовски ребяческие.

Я все еще занята тем, что выбираю все те черты, которые хотела бы иметь, глядя на других девушек, когда раздается зуммер и двери открываются. Гейб — один из первых парней, вошедших на курс, выбегает из комнаты и исчезает в густых зарослях деревьев прямо у двери. Я медленно подхожу, смотря на задумчивые фигуры Вивиана и Грифона, прежде чем, наконец, переступить порог местности.

Она становится намного больше, как только ты в ней оказываешься.

Я знала, что здесь много места, ограждения тянутся на многие мили, но как только дверь захлопнулась за мной с гулким стуком, я поняла, что влипла по уши.

Единственный плюс в том, что мы не должны использовать наши дары, так что для меня это ровное игровое поле. Подождите, нет, это все равно нечестно, потому что все остальные уже проходили этот курс и знают, чего ожидать, а еще есть тот маленький факт, что они все подтянутые, а я нет, но, по крайней мере, никто не будет бросать мне в голову огненные шары, или обращаться в животных, или, черт возьми, становиться невидимым и перерезать мне горло.

Ладно, последнее может быть моим драматизмом.

Первое, что мне нужно сделать, это пробежаться до реки, которая, я уверена, не может быть настоящей. Финансирование, которое должно было пойти на эту программу, просто сумасшедшее. Если бы я еще не знала, что Дрейвены чертовски богаты, то теперь знала бы. Другие студенты все вместе преодолевают ее, смеются и шутят друг с другом, потому что для них это обычное дерьмо, а я с грустью смотрю на свои шорты и ботинки.

Бежать остаток дистанции в мокрой обуви будет настоящей пыткой. Я могу снять их, кому на хрен интересно, сколько времени это займет, но что, если там острые камни или… существа?

Если я подумаю о существах, которые могут быть в воде, вполне возможно, что убегу с криками, а это чертовски неловко, так что я оставляю обувь на месте, к черту промокшие ноги.

Я жду, пока все остальные пройдут через воду, и наблюдаю за ними, пока они перебираются через нее. Если идти прямо по центру тропинки, будет воронка, но все избегают левой стороны, так что, должно быть, на это есть причина.

Как только они снова исчезают среди густых деревьев, я приступаю к работе, морщась от низкой температуры, но стиснув зубы, просто иду прямо. Я действительно, действительно ненавижу это. Грязь настолько густая, что я чувствую, как она просачивается в мои ботинки, и когда я, наконец, добираюсь до другой стороны, мне приходится снимать ботинки, чтобы попытаться вытряхнуть слизь.

Когда я вытряхнула все, что могла, и снова завязала кроссовки, то подняла голову и увидела, что Гейб скрылся за деревьями, словно он остановился, чтобы посмотреть на меня. У меня в груди защемило сердце, как будто это победа, что ему не наплевать на то, что я выкарабкаюсь, но, насколько я знаю, он надеялся увидеть, как я утону.

Грусть, которая охватывает его, когда я рядом, говорит о том, что он беспокоится обо мне, но я не хочу об этом думать.

Затем мне приходится бежать еще четверть мили, причем в мокрых, прохудившихся ботинках земля гораздо более неровная и опасная. Я замерзаю, мои бедра натерты, благодаря воде и шортам, и я вроде как хочу умереть.

Я собираюсь позвонить Норту и порвать его на кусочки за это дурацкое занятие.

Деревья снова расступаются, и я вижу, что большинство других студентов бегут от следующего препятствия, уже преодолев его и опередив меня. Я вижу спину Гейба, когда он оставляет меня позади, на этот раз без проверочного взгляда, и делаю глубокий вдох.

Колючая проволока натянута вдоль столбов, низко к земле, и все студенты ползут под ней. К тому времени, как они выбираются на другую сторону, то покрыты грязью и тиной, на руках царапины и порезы, потому что это не для того, чтобы подтолкнуть нас всех, это для того, чтобы уничтожить нашу волю и сломить нас.

На этот раз я не жду, чем дольше я смотрю на колючую проволоку, тем меньше мне хочется пролезать под ней, поэтому передо мной через нее пробираются другие студенты. Конечно, все у всех них получается переносить это гораздо лучше, чем мне, они почти не издают ни звука, пока я, задыхаясь и хрюкая, пробираюсь через проволоку, но я стараюсь не обращать на это внимания.

По крайней мере, то, что я не в форме, помогает мне проскочить под проволокой благодаря полному отсутствию задницы. Я опережаю девушку передо мной, благодаря тому, что ей приходится следить за своей потрясающей круглой попкой. Я больше не завидую, что она обладает такой.

Ладно, я все еще немного завидую.

Мои руки разодраны в клочья, когда я, наконец, добираюсь до конца, и мне приходится прилагать все усилия, чтобы смахнуть гравий и палки, которые приклеились к ранам. Девушка, мимо которой я проскочила, не удосуживается привести себя в порядок, она просто бросает на меня злобный взгляд и убегает по тропинке, как будто для нее это обычный пятничный день.

Что за чертова психопатка.

Следующие четверть мили я преодолеваю медленной трусцой, каждая часть моего тела кричит, чтобы я остановилась. Когда это дерьмо закончится, на моих бедных, промокших ногах точно появятся волдыри. Я сосредоточиваюсь на своем дыхании и говорю себе, что все это скоро закончится. Я могу ошибаться, там может быть еще пятьдесят глупых препятствий, под которыми нужно пролезать, через которые нужно перелезать, но мой разум может сломаться, если я буду думать об этом слишком много.

Когда просека наконец появляется из ниоткуда, слезы застывают в уголках моих глаз, а из носа течет. Наверное, я выгляжу просто ужасно, и я благодарна, что рядом нет никого, кто мог бы увидеть меня в таком виде.

Следующее препятствие — А-образная рама с сеткой над ней и большой бассейн с грязной водой под ней, от запаха которой у меня сводит желудок. Если я упаду туда, есть стопроцентный шанс, что я закончу с плотоядными бактериями, так что даже если я собираюсь вырваться из этого дерьма сегодня, это не то препятствие, на котором я собираюсь пасовать.

Я не уверена, что кто-то из моих Связных поверит, что мне нужна медицинская помощь, пока я, черт возьми, не умру.

Мои руки трясутся, а пальцы полностью онемели, когда я пытаюсь ухватиться за веревочную сетку, поэтому я замедляюсь, будь проклята гонка, и осторожно проверяю хватку, пока не буду уверена, что не поскользнусь и не упаду, после чего начинаю подъем над А-образной рамой. Мне наплевать, что я последней пересеку линию, для меня достаточно будет просто добраться до нее.

Я смогу думать о команде, когда команде станет не наплевать на меня.

Когда я достигаю вершины, мне нужно приостановиться секунду, чтобы подавить рвоту, поднимающуюся в горло, медный привкус крови во рту, и я просто стою и делаю несколько глубоких, глотательных вдохов. Отсюда я вижу конец дистанции, линию деревьев прямо перед воротами, через которые можно выбраться из этой дыры, и я делаю еще один глубокий вдох, прежде чем спуститься по другой стороне.

Я почти закончила, почти выбралась из этого места и вернулась в свою комнату в общежитии, чтобы умереть в мире, вдали от всех этих осуждающих глаз.

Не то чтобы здесь кто-то остался.

Я не думаю, что у кого-то еще есть такие же проблемы, как у меня, и прошло не меньше часа с тех пор, как я видела кого-то в последний раз. Учитывая, что это должен быть забег, это не так уж странно, но по мере того, как веревки впиваются в мои руки, пока я скольжу и карабкаюсь вниз, я чувствую, что мне не терпится выбраться отсюда. Я так близка к завершению, так чертовски близка, и мне не нужно сейчас попадаться в ловушку и все портить.

Мне приходится пробежать еще четверть мили, прежде чем я наконец вижу забор и ворота сквозь деревья. Мне хочется закричать в знак победы, но мои легкие кричат в груди, и я думаю, что меня вырвет, как только я пересеку финишную черту. Мне нужно привести себя в форму, если это теперь будет моей жизнью, но знать, что я действительно смогла пережить свое первое занятие, не умерев и не выставив себя на посмешище?

Невероятно.

В тот момент, когда я достигаю линии деревьев, моя бдительность ослабевает, поэтому я не замечаю тень девушки, пока не становится слишком поздно. Удар кулаком по голове выбивает меня из колеи.