Разожги мой огонь

Глава 31

Приподняла веки, когда лучики Отца-Солнца сквозь кружево ветвей просеивались, весело танцевали на листьях. Зажмурилась на миг и услышала тут же:

— Выспалась?

Повернула голову — Редрик на меня смотрел. Поняла, что не только проснулся. Как долго он вот так лежал и лицо мое изучал?

— Жаловаться не на что, — вздохнула радостно.

В уголках губ Редрика едва заметная улыбка притаилась. Не привыкла, что хозяин вулкана улыбаться может. Оттого и выражение лица его менялось совершенно.

— А тебе хорошо ли спалось, супруг?

— Давно так славно не спал, — усмехнулся, потом, будто вспомнив о чем, улыбку с лица спрятал да искры лукавые в глазах притушил. — Только ехать все одно нужно, Лисса. Изначальный Огонь надолго без присмотра оставлять не след.

— Давай еще немного себя свободными почувствуем, — потянулась лениво, чувствуя, как Отец-Солнце ласково лица касается.

— Я тут вот что подумал, — заговорил Редрик. Я тотчас на него взгляд устремила. — После праздника, что для охранителей устраивается, мы с тобой гору ненадолго покинем.

— Правда? — обрадовалась.

— Отчего ж неправда? Большой беды в том не будет. Огневика оставим за порядком присматривать, а сами поедем…

— Куда же? — подхватила. Хорошо было вот так лежать и мечтать, как из оков вырвешься.

— Да вот хоть на ярмарку середины лета, что в Ольтаре устраивают. Селение дальнее, да и плащи нас скроют.

Привстала на локте и на хозяина вулкана смотрела. Солнечные зайчики по его лицу пробегались, а глаза казались алыми.

— Редрик, это было бы и впрямь чу́дно.

— Но на праздник для охранителей пойти придется, Лисса, — вмиг стал серьезным, — потому как традиция это, а охранителей обижать нельзя, да и тебя представить как должно следует…

Положила ладонь Редрику на щеку, провела ласково. Щетина пальцы царапала.

— Мне ведь платье понадобится, помнишь?

Редрик хмыкнул. Ленивая улыбка приподняла уголок рта с правой стороны.

— Будет тебе платье. Да не одно.

Накрыл мою ладонь, сдвинул к своим губам, одарил поцелуем. Побежали колкие мурашки по плечам. Ахнула от неожиданности, когда Редрик меня на спину мягко толкнул, а сам сверху оказался.

Вспыхнуло пламя, затанцевало в его и моей крови, распустило жгучие цветы на коже, побежало по чувствам. Шептала имя Редрика вновь и вновь, вдыхала его тягучий смоляной запах, изгибалась в его умелых руках от терпкого наслаждения и знала, что прав он был — не проклята больше. Не прокляты.

Отец-Солнце еще выше поднялся, когда наконец друг от друга оторвались. Я на животе лежала, подперев одной рукой подбородок, а другой Редрика кормила ягодами земляники, что Огневик в дорогу надоумил взять.

— Так-то мы до горы и вовсе не доберемся, — усмехнулся хозяин вулкана, норовя губами не ягоду поймать, а кончик моего пальца.

Я хохотала, на хозяина вулкана смотрела, а сама нет-нет да и замечала, что еще вчера он задумчив был, а сегодня только улыбается. Неужто вдвоем проведенная ночь так его изменила?.. Или после, во сне что видел? Уверена была, что ответа на этот вопрос так и не узнаю.

— Ну все, пора нам, супруга, — решительно сказал Редрик, поднимаясь. Сила воли у него сильнее моей была, стоило признать.

— Умыться бы не мешало, — вздохнула и из волос травинку вытащила.

Гребень не догадалась с собой прихватить, не думала, что на ночь задержимся, а косы-то за ночь основательно подрастрепались. От неожиданности взвизгнула, когда Редрик на руки подхватил и зашагал меж деревьев.

— До самой горы так понесешь? То-то удивление будет, ежели увидит кто, — снова засмеялась.

— Ручей там есть, — улыбнулся. А потом добавил: — Бесстыдница.

Льнула к нему, а сама все ту ночь вспоминала, когда точно так же на руках нес к Изначальному Огню.

Ручей и впрямь с другой стороны поляны бежал. Неширокий, но глубокий, сверкающий и такой густо-синий, что и сама бы не поверила, своими глазами не увидь.

Редрик в воду зашел и только там руки разомкнул, позволив соскользнуть вдоль своего тела. Это телу его очень понравилось, сразу заметила. Щеки точно вспыхнули, почувствовала, как зажгло, а Редрик только хмыкнул. И кто еще из нас двоих бесстыдник?

Студеная вода мне до стана доходила. Прижалась к хозяину вулкана, едва зубами не стуча.

— Холодно, — пожаловалась.

— Огонь-то тебя разбаловал, супруга, — засмеялся, потом ладонями вдоль моего тела провел, медленно, дразня. Вслед за его руками мнилось, что и кожа краснеет от смущения.

Когда Редрик ладони в воду опустил, почувствовала, что вода горяче́й становится, и пар от нее поднимается.

— Теперь-то тепло тебе? — уточнил насмешливо.

— Еще немного — и сварюсь, — ответила, глядя на него из-под ресниц.

Отошла чуть дальше, там, где вода холодная была. Набрала пригоршни и в хозяина вулкана плеснула. Захохотала, когда и в меня брызги ответные полетели. Как дети малые друг друга водой окатывали, хохоча. Метки брачные на его и моей руке сверкали, будто огнем подсвеченные.

Редрик стремительно ближе подскочил, заключил в объятия, обхватил лицо мое ладонями, заставляя на себя смотреть.

Дышал тяжело, на лице капли воды блестящими крапинами застыли, на губах улыбка блуждала.

— Опять скажешь, что возвращаться пора? — облизала губы, на которых тоже вода была.

— Как есть — лисица, — покачал головой и к губам приник.

В гору возвращались к вечеру. Обвела последний раз взглядом поляну, где столько радости испытала. Хихикнула стыдливо. А потом подумала, что стыдиться-то и нечего. Редрик — супруг мой. А даже ежели б и супругом не был… Тотчас головой покачала. Вот уж не думала, что такие мысли забредут.

Скрепила плащ брошью, к коню подошла. Редрик сумки через спину коня перекинул и теперь стоял замерев. Заглянула сбоку и приметила, что в пальцах кольцо вертит. Обручальное. Мое.

Решение долгим не было.

— А я-то думаю, где его потеряла, — протянула руку раскрытой ладонью вверх.

Редрик на меня взгляд перевел. Ни слова не сказал, надел кольцо на палец и, руку мою сжав в своих ладонях, поцеловал.

Когда снова глаза поднял, в них будто переменилось что — видела невысказанную печаль да безмолвную тоску.

— Что такое, Редрик? — спросила тихо, не выдержав его пристального взгляда.

— Ничего, Лисса, — покачал головой. Поняла, что хотел рассказать о чем, да передумал.

Нахмурилась, когда отвернулся. С этой стороной его натуры — все держать в себе — еще только предстояло примириться. Хоть и говорят в народе: молчание — золото, да только у болтуна иной раз что и вырвется дельное, а у того, кто в себе все держит, поди угадай, что на сердце.

Вздохнула, осознав, что дело это не одного дня, предстоит еще Редрика приучить о своих печалях рассказывать. Работа трудная ожидает, это ясно понимала, потому как проще немого о своих бедах говорить научить, нежели того, кто все в себе держал три десятка лет. И уж тем паче хозяина вулкана, что сейчас руку мне протягивал, чтоб на коня подсадить.

Вскоре покидали приютившую нас поляну. Редрик рукой повел, костер вмиг погас, будто и не горел вовсе. Поляна тотчас неприветливой и осиротевшей стала. Но мне-то в кольце рук Редрика уютно было.

— Куда ж мы? — удивилась, заметив, что он коня по другой дороге отправил, не по той, которой сюда добирались.

— Объедем, — ответил коротко.

Почему — не сказал. Ну да я уж уяснила: ежели про что не хочет говорить — не станет. Откинулась на плечо его, вздохнула. Он мой вздох по-своему истолковал.

— Не печалься, супруга. О грядущем думай.

— О празднике?

— О том, как вдвоем в Ольтар поедем. Сказывают, из-за моря съедутся на ярмарку песенники и гусляры, а еще сказители да скоморохи.

— Что мне до тех сказителей. Лучше ты расскажи что-нибудь, Редрик.

— Рассказчик из меня не самый умелый.

— А ты по-простому. Как есть.

Призадумался, но вскоре спросил:

— Какой же тебя историей потешить, супруга?

— А вот хоть бы про детство свое.

Хмыкнул.

— Ну, тогда и от тебя ответный рассказ потребую.

— Договорились.

Половину пути до горы Редрик о своем детстве и родителях рассказывал. А потом и про Весту. Я было словно струна напряглась, когда ее имя услышала, да только Редрик говорил спокойно, вспоминая Весту, будто старого друга. О проказах совместных припоминал, и только.

Зря на себя наговаривал — рассказ его лился стройно, ладно. Я то хохотала, то вопросами закидывала, чтоб еще что поведал. А уж потом и сама ему все выложила — и про сиротский дом, и про службу у старосты, и про жизнь с Торвином. Про супруга своего первого выболтала так споро, что осознала это, уже закончив. И много легче стало. Даже с Аланой откровенно не говорила, как тяжко было, когда Старуха-Смерть Торвина в свои костлявые руки прибрала. Редрик меня понял, потому что сам потерял того, кто был сердцу мил.

Время уж к ночи спешило, когда к чертогу хозяина вулкана подъехали. Россыпь звезд да рожок полумесяца путь освещали.

— Устала? — спросил Редрик.

— За утро притомилась.

Смех хозяина вулкана эхом пошел гулять.

Стоило коню на тропку, что к горе вела, ступить, ветер холоднее стал. Налетел из ниоткуда, захлопал полами плаща, растрепал черную конскую гриву.

— Зябко что-то, — сказала поежившись.

Редрик не ответил, только сильнее плащом меня укутал да обнял крепче. Вмиг согрелась, но щеки все одно холодком покусывало.

— Гости у нас, — произнес Редрик хмуро.

Вмиг осознала, про кого говорит. Тотчас и письмо вспомнила, и сон свой. Хоть жрецы и говаривали, что сны — порождение злых духов и доверять им не след, призадумалась.

— Гостья, ты хотел сказать, супруг? — протянула.

— Гостья, — подтвердил.

Ничего больше не стала говорить. Гостья так гостья. Пусть ее и заботит, что так рано пожаловала.

«Свалилась, как снег на голову», — почти весело подумалось. Но все ж таки червячок сомнения в груди шевельнулся — как эту самую гостью Редрик примет? Обрадуется ли?..

Когда к жилым покоям поднялись, Редрик меня за руку потянул, в свою спальню.

— Моя дверь напротив, — напомнила.

— Супругам вместе спать положено, в одной постели. Или путаю что? — спросил хозяин вулкана серьезно, будто и впрямь ответа ждал.

— Надеюсь, супруг, постель-то у тебя достаточно широка для двоих.

— Ты же стройная что осинка, уберешься.

Смеясь, в покои вошли. И тут же смех на губах замер.

В кресле у камина погасшего девица сидела. Тонкая, бледная до хрустальности, но статная. Кожа у нее так и сверкала в свете тех свечей, что в покоях гореть остались. На молочных волосах венец серебрился. Мерцал он огнями и казалось, изо льда соткан, как и платье белоснежное у незваной гостьи. С плеч накидка из меха такого белого спадала, что аж глазам больно стало.

«Ну точно невеста», — подумалось.

Поднялась девица навстречу, окинула взглядом светло-голубых, прозрачных, как лед под лучами Отца-Солнца, глаз хозяина вулкана.

— Редрик, мой огненный, как и обещала, прибыла с горными ветрами, — проговорила страстно и шагнула навстречу хозяину вулкана. — Одари же поцелуем, покажи, как рад видеть.

В мою сторону красавица и взгляда не кинула, и бровью светлой не повела. Я руки на груди сложила и стояла, ждала, что Редрик скажет.

Редрик на Лиссу взгляд метнул. Супруга его сложила руки на груди и смотрела почти что весело. Лисица.

Хозяин вулкана Вее кивнул, взял ее руку, коснулся губами кончиков пальцев.

— Приглашение неужто раньше времени прибыло? — спросил, выпустив ее пальцы. Вея губы скривила. Приветствием недовольна осталась. — Мы гостям рады, да только к празднику еще мало что готово.

Видел, как на мраморном лбу Веи морщинка залегла.

— Неужто послание мое затерялось? — протянула удивленно.

Понял Редрик, что лукавит. Все-таки три десятка лет ее знал. Потому хозяин вулкана на это решил и вовсе ответа не давать.

— Знакомься, Вея, — обвил стан Лиссы рукой, притянул ближе, — супруга моя перед Изначальным Огнем — Мелисса.

Взглянула на Лиссу удивленно, будто только сейчас приметила. Окатила мимолетным ледяным взглядом.

— Супруга, хм, — тонко улыбнулась. — Всем известно, что супруги у хозяина вулкана долголетием не отличаются.

— На здоровье не жалуюсь, да и как тут занедужишь рядом с огнем-то, — весело отозвалась Лисса, прежде чем Редрик успел Вею приструнить.

— Мелисса жар Изначального Огня выдержала, а уж это-то о многом говорит, — сказал, посмотрев на супругу, у которой в глубине голубых глаз отблески свечей плясали. — Мелисса, это Вея, охранительница снегов и морозных ветров, подруга моя старинная.

— Так уж и старинная, — отмахнулась Метелица и рассмеялась ломким смехом. — На правах друга, Редрик, оплошность твою прощаю, — голосом так «друга» выделила, что уж у самого недогадливого и то сомнений бы никаких не осталось о смысле того слова.

— Надолго в наши края? — Редрик спросил.

— До праздника, а там видно будет, — с вызовом ответила.

— Уж не обессудь, Вея, но развлекать тебя покамест некому. Охранители лишь через несколько дней прибудут, а мы с Лиссой в иные заботы погрузимся.

— Я себе развлечения найду, не соскучаю, — усмехнулась. Редрику эта усмешка куда как не по нраву пришлась.

— Э-хе-хех, того ж самого, проспал, как есть проспал! — В покои Огневик вкатился огненным шаром. — В очаге, думаю, дай отлежусь, туточки ведь огонька нет, стужа стылая, мороз мерзлый!

— Огневик! — обрадовалась Лисса.

— Прощения просим, хозяин и хозяйка! — Дух около ног Лиссы замер и смотрел, докладывая, только на нее: — К празднику, того-самого, все через два-три денечка уж готово будет. Все, как вы сказывали, так и сделал!

Лисса улыбку прятала. Духу она никаких указаний не давала, и об этом им троим было известно. Понял Редрик, что Огневик так Лиссу защитить пытается, а Вею нарочно вниманием обделяет.

— Огневик, про праздник мы с тобой после поговорим, а сейчас гостью нашу проводи в свободные покои и устрой, ежели у нее охота будет остаться, — велела Лисса.

— Будет, — царственно Метелица кивнула. — Северные ветра по указке не летают.

Огневик воинственно запунцовел всеми искорками разом, однако ответил куда как вежливо:

— За мной, значится, ступайте, госпожа Метелица.

На Огневика она даже не посмотрела, взмахнула полой накидки и за духом не спеша пошла. Когда с Лиссой поравнялась, на плече Метелицы, там, где мех накидки был, две бусины глаз вдруг появились, а потом поднялась белоснежная головка, оскалила острые зубы.

— Это что же за зверек такой? — не утерпела Лисса. Ладно хоть пальцы к нему тянуть не стала. Редрик, предостерегая, на стане супруги руку сжал.

— Зверек этот, Мелисса, снежной лаской зовется, — ответила Метелица, замирая рядом. — А укус ее… Впрочем, у всех должны быть тайны, — усмехнулась нехорошо.

Ласка пуще прежнего зубы обнажила, не то заворчала, не то зашипела на Лиссу. Редрик пальцами щелкнул, оторвалось пламя, полетела огненная струйка да в нос ласку ударила. Та от обиды зашипела было, а потом снова на плече хозяйки улеглась.

— На всякий снежок свой огонек найдется, — заметила Лисса.

— А вот тут соглашусь, — Метелица такой взгляд Редрику послала, что он сразу смекнул — не сладко придется, покуда она здесь.

Кивнула Вея хозяину вулкана и вышла.

— Гости-то все такие нравные будут? — спросила Лисса весело, едва дверь за Метелицей закрылась.

Редрик хмыкнул.

— Охранители все со своими духами-помощниками прибудут.

— Я не про духов, супруг, — протянула Лисса.

— Знаю, — выдохнул, к себе ее привлекая. — То недолго продлится, Лисса. Праздник поскорее устроим, а он и идет всего-то вечер да ночь.

— Хорошо бы так, — вздохнула. — Устала я, только и мысли, как бы под теплое одеяло лечь.

Редрик кивнул, пальцами едва уловимо пошевелил. Огонь в камине с готовностью полыхнул, словно стосковался по своему хозяину.

— Ложись, супруга, уж я тебя обогрею.

Лисса хмыкнула только, повела плечом, плащ сам на пол опустился. Редрик усмехнулся, на руки ее подхватил и в постель понес.