Разожги мой огонь

Глава 30

— Не замерзнем? — протянула Лисса с сомнением, когда оказались в лесочке, где деревья недвижимыми темными пятнами стояли. Редрик ответить не успел, она и сама уж поняла, что сказала, и прыснула.

— Уж со мной-то, супруга, холода можешь не бояться. — Редрик с коня поклажу снял, обвел поляну взглядом. Место хорошее — деревья вкруг стоят, а вон под теми елями можно и устроиться. Ежели дождь пойдет, их развесистые лапы защитят.

— Ты тогда костром займись, а я снедью.

Редрик только хмыкнул, в мгновение ока сухих веток да мха набрал, щелкнул пальцами, и тут же занялось веселое пламя, разгоняя тьму в дальние углы.

— Твоя очередь, — сел, к стволу дерева, чьи корни Мать-Землю, как громадные кулачищи буравили, спиной прислонился, улыбнулся.

Так и замерла. Редрик который раз значения этого взгляда не разгадал.

— Что это с тобой, супруга? — нахмурился вмиг. — Когда так на меня смотришь, кажется, что пугаю тебя.

— Не привыкла улыбку на твоем лице видеть.

— Ну, раз страшная такая, больше тебе ее показывать не стану, — буркнул.

— Дело твое, — пожала плечами, — но видела я вещи и пострашнее.

— Это что же? — заинтересовался.

Лисса из седельной сумки снедь доставала, что в дорогу собрала. Мех с квасом, две чарки медные, а потом и тряпица, в которую печево было завернуто, на свет появились.

— Да вот вчера, как увидела, что ты в клюковник[1] мяса запеченного добавил, аж озноб пробрал. — Кинула на него хитрый взгляд, тут уж Редрик не удержался и захохотал, несмотря на все свои обещания.

Лисса, улыбаясь, уже ему чарку наполненную протягивала да кусок пирога, до того разломив его на две большие части. Не мог и припомнить, когда ее радостной такой видел, хотя понял уже, что, прежде чем в гору к нему попасть, и веселье, и шутки любила. И сам обрадовался, что случившееся в селении не легло на ее сердце тяжестью. У него-то при воспоминании о том, как ее в лапах того стервеца увидел, до сих пор в глазах темнело от гнева. Ежели б не Лисса и ее безмолвная, но непреклонная просьба не трогать мерзавцев, оставил бы от них одни угли.

— Чем сегодня потчевать станешь? — спросил, принимая из ее рук угощение. — Знаю, что еще до света встала.

Намеренно пальцы ее чуть дольше в своих задержал. Лисса первая руки выдернула, глаза отвела. Обошла костерок, села напротив, так, чтоб их пламя разделяло. Редрику то не по нраву пришлось. Неужто его боится? Взгляды их встретились, сквозь огонь пройдя. Углядел, как на щеках ее румянец проступил, и тотчас успокоился.

— Подсматривал? — вскинула темные брови, а у самой в глубине глаз отражавшиеся от костра языки пламени так и скакали. Понял, что дразнит его.

Редрик отхватил от пирога кусок, прожевал, борясь с желанием едва ли не застонать от удовольствия.

— Завсегда интересно смотреть, когда человек любимым делом занят, — ответил, сделав глоток кваса. — А ты свое дело любишь, это сразу видно, иначе б так вкусно не получалось, — отхватил еще кусок.

Не ответила ничего. Улыбнулась краешком губ, отломила крошку пирога, положила в рот. Задумчиво прожевала, глядя в огонь.

— Ну этим-то мы не сильно друг от дружки отличаемся. Ты уж не сердись, да только пока в кузне твоей сидела, не могла не рассмотреть вещицы, что ты сделал.

— Ты о тех, что целы остались? — поддразнил.

— Зато тебе теперь будет, чем вечерами зимними заняться, — не осталась в долгу.

Снова рассмеялся.

— Твоя правда.

— Знай я раньше, что ты такую красоту способен сотворить, и не боялась бы вовсе в гору идти.

— Я тебя пугать не хотел. Да только выучил уже, что с девицами лучше строже держаться, иначе от слез их деваться некуда будет.

Помолчали немного. Лисса задумалась крепко. Видать, спросить что-то готовилась, да не отваживалась, а вместо того чтоб есть, пирога кусок пальцами крошила.

— Неужто не пытался ты от проклятия избавиться? — сказала наконец. А он понял, что ее тревожит. И у самого на душе гадко стало оттого, какой ответ должен ей дать.

— И не единожды.

Глянула на него с надеждой. Знал Редрик, что через миг уйдет она из ясных глаз.

— Я заново пытался точно такой же меч выковать, каким прежнего хозяина вулкана погубил.

— Для себя?

— Для себя, — подтвердил. — Перековал их больше десятка, да только все без толку — стоило лезвие к груди поднести, как оно плавилось. Не так-то просто оказалось убиться. Ни яд меня не брал, ни самый острый меч. Пробовал с горы вниз броситься, да только ветер каждый раз налетал и в грудь бил, откидывал обратно. Понял тогда: ежели Изначальный Огонь уж решил проклятие свое кому отдать — никуда от того не деться.

— А невесты как же?

— От моего желания и тут ничего не зависело. Изначальный Огонь ежели пробудился, только жертва его и притушит. На время. — Вздохнул. Чарку наземь поставил. — Я тебя, Лисса, не обманывал. Ежели и есть какой способ от проклятия избавиться — мне то неведомо.

— А охранители? Те, про которых Огневик сказывал? Те, что на праздник прибудут?

— Иные из них — и десятка не наберется — такие же узники, что и я. Кто смирился, кто рожден таким был и другой участи не желает.

Кивнула. Устремила взгляд на огонь. В самую суть его смотрела, словно пыталась что неведомое углядеть. Редрик не мешал. Потом легонько шевельнул пальцами, чтоб от костра огненный мотылек оторвался. Отвлечь хотел, да еще о Ночи Костров напомнить. О той части, что до сих пор теплом в сердце отзывалась.

Взмахнул мотылек алыми яркими крыльями, запорхал перед Лиссой невесомой искоркой. Она тотчас улыбнулась, его заметив. Пропала складка меж бровей. Лисса ладонь раскрыла, а Редрик пальцами чуть шевельнул, чтоб мотылек на руку ей опустился. Только на миг, кожу легонько пощекотать. После заставил огненного мотылька подняться в воздух, покружить рядом с Лиссой, за собой маня.

Лисса взгляда Редрика избегала, только на мотылька и смотрела. Лисица. Поднялась, расправила платье, а потом к Редрику подошла. И только тогда глаза на него устремила, когда мотылек на его руку опустился.

Смотрела Лисса на хозяина вулкана долго, будто решалась на что, а он не двигался — спугнуть ее боялся. И думал, что ошибался, — не похожа супруга его на Весту: ни нравом, ни чертами. Разве что глаза напоминали о той, что его никогда не была.

Медленно протянул руку Лиссе и ждал: примет или нет. Лисса чуть уголки губ в улыбке приподняла и рядом с Редриком села. Опустила голову ему на плечо. Он тотчас стан ее рукой обвил и к себе прижал. Так и сидели, глядя, как искры пламени к темному плащу ночного неба улетают.

Редрик вмиг проснулся — предчувствие опасности сон прогнало. С ним такое и прежде бывало, а в тот самый день, когда силу хозяина вулкана получил, обострилось. И хоть опасаться ему, казалось бы, нечего было, ощущению этому он доверял.

Медленно снял руку со стана Лиссы, чтоб не разбудить. Ей волноваться ни к чему, защитить он ее сможет. Редрик давно такого покоя не чувствовал, как этой ночью с ней рядом. Только вот сейчас будто в грудь что толкнуло, заставило дрему сбросить.

Костер так и продолжал ярко извиваться в ночной тиши — где ему затихнуть, раз Редрик не велел. Перевернулся хозяин вулкана на другой бок, изображая спящего, а сам глаза чуть приоткрыл, прислушался. И, кроме треска поленьев в костре, услышал за деревьями хруст веток, неразличимый почти. Только вот зверье не обманешь — где-то сорока стрекотала, предупреждая спящий лес об опасности, да конь Редрика всхрапнул испуганно.

Затаился кто-то за деревьями, выжидал, когда хозяин вулкана с супругой легкой добычей станут. Услужливое ночное эхо донесло шепотки. О чем именно шептались — Редрик не разобрал, да и неважно то было. Знал, что добрые люди не станут во тьме, точно шакалы, прятаться.

Редрик поморщился досадливо, когда увидел, как двое из-за деревьев показались. В темноте, что для его глаз и не темнотой вовсе была, разглядел вчерашних знакомцев — тех двоих, что Лисса пощадила. Не ушли стервецы, как им велели. Вот про то он Лиссе и толковал — натуру людскую не перекроишь, не переиначишь. Дан ведь этим двоим шанс был, а они его по ветру пустили. Что ж, выходит, сами свою судьбу выбрали. Только б Лиссу не разбудили. Ей знать о том, что дальше будет, не надобно.

Наблюдал за этими двумя, готовый в любой миг вскочить, но не желая спугнуть их. Шептались, стервецы, подбирались ближе к нему и Лиссе. Сверкнуло лезвие ножа — попал на сталь отблеск пламени, предупреждая своего хозяина. Но Редрику и предупреждение не нужно было. Вскочил так резво, что не успели и опомниться. Второго Старуха-Смерть прибрала, еще когда первый наземь не опустился. Редрик замер и на Лиссу взгляд бросил. Она только во сне руку под щеку положила да бровью дернула.

Также бесшумно Редрик сначала одного, потом второго на коня взвалил да отвез подальше, туда, где шумом погребального костра не смог бы побеспокоить супругу свою, но не столь далеко, чтоб метка потревожила.

Охотно взвилось пламя, жадно проглатывая подношение. Редрик в красный тающий свет кострища глядел и думал, что, может статься, огонь-то этих двоих и очистит. Огню все едино: будь ты невинным иль последним злодеем — стихия такие тонкости не разумеет.

Когда все кончено было, а завитки дыма в густое темное небо устремились, коня поманил за собой и обратно на поляну, где Лисса спала, вернулся.

Подошел ближе, замер рядом и смотрел на спящую супругу. Она крепко спала и дышала ровно. Редрик надеялся, что хорошие видит сны.

Вот и получил он ответ, за которым в Вильзмир поехал. Думал, духи, что в бреду привиделись, скажут ему, как дальше быть, да только они даже лучше сделали — показали.

Лег рядом, сползший плащ повыше натянул, чтоб Лиссу укрыть, сверху руку положил, лицо в волосах супруги спрятал.

Лиссе о случившемся не расскажет. Ей о том знать не надобно. Он свое слово сдержит — защитит ее. И от угроз, и от переживаний.

Снежная мгла застлала все вокруг — холодная, густая, непроглядная. Двигалась сквозь нее, трясясь от озноба, и сама не понимала, как здесь оказалась. Хотела крикнуть, позвать на помощь, да только из горла ни звука не вырывалось, все плотное марево скрадывало. А потом из дымки чьи-то руки схватили, утянули в молочное ледяное облако. Лицо Арвира увидела, его глаза нахальные.

— Да я ведь только приласкать тебя, Мелисса, маленько хочу. Тебе понравится, обещаю, — оскалился.

— Не смей! — Толкнула его в грудь, отскочила, подхватила платье, бросилась в самую метель, хотя от холода двигалась едва. Да только убежать далеко не успела, прямиком еще в чьи-то руки угодила.

— Вот свезло так свезло… Боги-то ко мне сегодня милостивы! — услышала знакомое. Дохнул гнилью тот мерзавец, что в Вильзмире врасплох застиг.

— Пусти! — Рванулась и от него, отскочила в строну. И снова закружила меж застилающих взор белых хлопьев снега. Вьюга пуще прежнего разыгралась: бросала колкие иглы в глаза, жалила кожу.

То слева, то справа лица мелькали: Арвир ухмыляющийся, Деян с кубком медовухи, лекарь Ульх с плещущейся в склянке настойкой, опять Арвир…

Вскрикнула и снова заметалась в белой мгле. Как же мне выход найти?

Вьюга диким голодным зверем взвыла, забралась под платье студеными руками, норовя все тело льдом сковать. Бежала сквозь нее, понукаемая мерзлыми стрелами, искала сама не зная что, да никак отыскать не могла.

— Лисса! — донеслось знакомое из самого сердца метели.

Редрик?..

Замерла, стараясь отдышаться. Дыхание изо рта морозными клубами вырывалось, обжигало льдом горло, студило грудь. От слишком глубокого вдоха боялась на осколки разлететься. Озноб по телу гулял, не давал с места сдвинуться. Хотелось только одного — лечь здесь, в пушистые снежные сугробы, и уснуть под завывания и стоны вьюги. Только знала, что нельзя. Ежели остановлюсь, тут свою погибель и найду.

— Редрик… — выдохнула.

Белые снежные мухи лицо жалили, да только все равно разглядела в самом сердце метели красную точку, будто кто костер развел. Бросилась на этот огонек, а вьюга с новой силой запуржила, стараясь помешать мне хозяина вулкана отыскать.

— Лисса!

— Редрик!

Медленно шла вперед, прикрывая лицо рукой. К нему. Снежная буря почти с ног сбивала, дышать все труднее становилось, чьи-то голоса в белой мгле хохотали, выли, буйствовали. Снежные иглы по щекам били, рвали платье, путали волосы. Ничего уже от холода не чувствовала, знала только, что должна дойти. Там тепло, там огонь, там Редрик, который защитит, не даст в обиду, обогреет.

Новый порыв злого стылого ветра сбил с ног. Почувствовала, как падаю, да только никак упасть не могла — летела куда-то. В бездну, на дне которой ждал лишь студеный мрак.

А потом вдруг тепло разлилось, вошло в тело жаркими лучами, обняло огненными руками.

— Лисса!

Открыла глаза, и только через несколько мгновений поняла, что не было ни холода, ни вьюги, ни ветра, ни снега. Редрик, нахмурившись, и с тревогой, в огненных глазах плескавшейся, смотрел на меня. Рядом костер потрескивал. Всхлипнула, прижалась к хозяину вулкана, чтоб согреться, вдохнула смоляной запах его тела и только тогда убедилась — ушел кошмар.

— Ну, будет, будет, — шептал в волосы, прижимая к себе все крепче. — То только сон был, Лисса. Нечего тебе бояться. — Гладил руками по спине, посылая струйки тепла. — Что ты видела?

— Холод. И стужу. Я бежала и сама не могла понять, что ищу, — вздохнула судорожно.

— Холод? — странно изменившимся голосом спросил.

— Вьюга и метель мешали мне… — запнулась, подбирая слова, — тебя отыскать.

— Меня? — отстранился, обхватил мое лицо жаркими ладонями. В глазах багряные искры полыхали, обжигали теплом. Но после стужи, от которой сердце, казалось, останавливалось, жар этот приятен и желанен был.

Вместо ответа легонько пальцами его пальцев коснулась, а потом обвила руки вокруг шеи Редрика, притянула ближе, приникла всем телом, вскинула голову и прижалась губами к его. Подалась к нему, как цветок к Отцу-Солнцу тянется.

Редрик ежели и опешил, то лишь на миг. Не смог удержаться, принял брошенный ему вызов — накрыл мои губы своими, но целовал так осторожно, словно вся из воздуха состояла. Да только мне того мало было: жаждала вкусить его пламени, как в памятную ночь, впустить в кровь силу огня, испить стихию.

Оторвалась от его губ, тяжело дыша, опустила руки на грудь хозяина вулкана, принялась завязки рубахи распутывать.

— Не должны мы, Лисса… — проговорил хрипло. Взял за плечи сильными руками, отстранился, поднялся и даже на шаг отошел, лишил тепла своего тела. А ведь именно это и было сейчас необходимо! Когда к нему прижалась, в сердце будто тепла плеснули.

— Не должны? — сама себя тотчас мысленно выругала за то, как в голосе обида явно прозвучала. Знать, все о Весте думает. Другой-то причины и быть не может.

Нахмурилась, раздумывая, сказать или нет, уперла взгляд на него и проговорила тихо:

— Знаю, есть такая любовь, что даже Старухе-Смерти не по силам ее забрать и…

— Лисса, — шагнул ближе. Видела, как дышит тяжело, отчего рубаха на груди натягивается. — Да не в том дело!

— А в чем же тогда?

— А вдруг… — зачесал пальцами волосы, в которых красные искры пробегали осколками пламени. — А ежели… дитя будет? Лекаря ведь в гору не позовешь…

Почувствовала, как ледяная лапа, что сердце сдавила и горло, разжалась. Усмехнулась горько. Поднялась, подошла к хозяину вулкана, коснулась пальцами щеки.

— А тут уж надо мной боги горько посмеялись, Редрик. Я… я ведь потому замуж и не пошла больше… — Отвела взгляд. — Не один ты одиночеством проклят.

Вмиг притянул к себе, укутал руками, прижал к груди.

— Не прокляты мы больше, Лисса. Слышишь? Когда двое друг у друга есть, нет никакого проклятия.

— Правда? — выдохнула.

Поцелуем ответил. Его губы моих коснулись — неожиданно, мягко, настойчиво. И словно поток тепла влили в продрогшее тело. Каждым кусочком естества чувствовала поцелуй хозяина вулкана — пылкий, жаркий, дарящий надежду, дающий силу. Впускала в себя огонь с радостью. Пускай бежит по крови, пляшет свой дикий танец на каждой частичке кожи, согревает пламенными руками. Разрасталось в сердце тепло, теснило грудь, переполняло до краев томительным ожиданием. Помнила, как хорошо было в брачную ночь рядом с Редриком, а тогда-то ведь смерти ждала.

Плащ наземь упал, а за ним и платье мое, и рубаха Редрика со штанами. Вдвоем опустились на травяной ковер рядом с пунцовыми лентами костра. Они лишь сильнее вспыхнули да затрещали.

Примкнули друг к другу. Прерывистое дыхание хозяина вулкана приятно щекотало кожу, пока раскрытыми губами по шее скользил. Гладила его крепкие плечи, выгибалась навстречу его рукам, а внутри будто тугой узел завязывался.

Сплелись и слились воедино. Огонь, дрожь, страх, обрывки воспоминаний — все смешалось в рдеющем пламенном вихре. Так близки стали, что невозможно и понять было, где кончалась сама я, а где начинался он. Казалось, слышу, как сердце Редрика с моим говорит.

— Посмотри на меня, Лисса, — сказал вдруг, оторвавшись от моих губ.

Распахнула глаза, чтоб с пылающим взглядом Редрика встретиться. Взор его багряным светом мерцал. Ласками одаривал, а сам все на меня смотрел. А я, вместо того чтоб смутиться, жадно его нежностью наслаждалась, впускала огонь хозяина вулкана, играла с ним, возвращала обратно. А после, когда затихло пламя, и только костер потрескивал, лежала, обвив тело Редрика своим. Чертила пальцем узоры на его покрытой каплями пота груди, а он спину мою гладил, посылая горячих змеек по коже.

Говорить не хотелось. Да и не знала, что сказать. Во всем теле истома разлилась. Знала только, что никогда еще так спокойно и защищенно себя не чувствовала. Закрыла глаза. Теперь уж не боялась ночных кошмаров. Уверена была, что Редрик им подкрасться близко не даст.

[1] Овощной суп с добавлением клюквы.