Раздвоение личности

Опять Лара. Ее эмоции.

— В недельку уложусь, — пообещал Веснин спокойно.

— Нет, нужно быстрее. Через неделю будет поздно.

— Так. Это еще что за новости?

Регина совсем смешалась. Что сказать?

Она сказала почти правду:

— Моя подруга была за ним замужем. Сейчас она умирает. Сережа, Женю необходимо найти до конца этой недели, вот и все. Он нужен ей. Я не знаю, Сережа, но…

— Да, сестра Виталия, — Сергей кивнул. — Мне Иван про нее говорил. Она будет жить до воскресенья включительно.

Здесь Регина могла бы удивиться. Иван? Сказал ему про Лару? Зачем? Зачем ему было вообще кому-нибудь про нее говорить?!

Она и удивилась, конечно, но не слишком. Мало ли что можно рассказать старому другу так, между делом.

— Но он не говорил мне, что это хоть как-то касается тебя. И мне совершенно неясно — зачем женщине в бессознательном состоянии бывший муж? К тому же женщина эта — далеко, не в России, я правильно понял?

— Она мне снится каждую ночь. Я разговариваю с ней во сне.

— Оп-ля. Приехали, — Сергей уставился на Регину в полнейшем изумлении. — Ты не шутишь, я надеюсь?

— Нет.

— И что нужно этой даме из твоего сна?

— У нее какое-то личное дело… к Жене.

— Какое именно?

— Я пока не знаю.

— Рин, — помедлив, он осторожно взял ее за руку. — Сон — это сон. Ты ведь сама все понимаешь, да? Нет у нее никакого дела к Жене. Я знаю хорошего врача, договориться, чтобы он тебя принял?

— Нет, — она отшатнулась.

Взгляд его вдруг потеплел, он взял ее руки в свои и ласково пожал.

— Хорошо. Я тебе его найду. Не беспокойся ни о чем, ладно? Постараюсь быстрее, но тут уж — как получится.

— Правда, ты поможешь? И ничего не скажешь Ване?

— Конечно, нет. Как хочешь. Ринка, ты говоришь — каждую ночь? А ты можешь влиять на свои сны? Я хочу сказать — ты осмысленно разговариваешь с… ней?

— Не поняла тебя. Впрочем, нет, поняла. Нет, не осмысленно. Я просто смотрю сон.

Ей вдруг легко стало врать. Теперь это получалось само собой.

Он сказал:

— Мне книга попадалась, про это. Найду — принесу. Впрочем, ладно. Ты не волнуйся.

— Я уже не волнуюсь, Сереж.

— Вот и умница.

Она вспомнила — это с больными не спорят. С ними надо соглашаться. Он больше ей не верит, и относиться к ней нормально он тоже больше не будет.

Что она наделала? Ведь знала же, знала, что — нельзя! Надо было — самой!

Она опять все испортила. Нельзя было расслабляться. Следовало пошевелить мозгами, придумать, как другим способом убедить Сережку помочь ей, а откровенничать было нельзя.

Веснин сказал:

— Если тебя что-то, скажем, напугает, в этом твоем сне, звони мне, хоть ночью, поняла? А Хижанского я верну тебе в целости и сохранности.

Она даже смогла улыбнуться:

— Вернешь? У меня никогда его не было, Сереж.

Он рассмеялся, пальцем щелкнул себя по лбу.

— Балда я. Хотел сказать, верну его любимой матушке.

Когда они с Сережей распрощались, Лара с ехидным смешком спросила:

— И ты по-прежнему утверждаешь, что ничего у тебя с ним не было?

— Ты мне надоела, проницательная моя, — рассердилась Регина. — Повторяю, не было!

— Совсем? Ну, ладно…

Не было, было… Ну, было. Только было так мало, что правильнее сказать — не было. Еще до Вани. Никакого звездопада, и искр между ними тоже, кажется, не проскакивало. Встречались, недолго. Ходили куда-то вместе. Даже стало появляться у Регины ощущение, что она попадает под влияние этого незаурядного парня, он обаятелен был необычайно, да и сейчас таким остался. Но она в него не влюблялась. Плыла по течению. А когда внезапно все прекратилось, Регина обиделась. Нельзя ведь вот так, взять и пропасть куда-то, ничего не объяснив, даже “до свидания” не сказав? Потом все выяснилось, правда. Про это как сказать — было? Или не было?..

И хорошо, что не было. Потому что потом Ваня появился, и вот с ним-то получилось так, что казалось — все было дорогой вот сюда, но само по себе оно, ее прошлое, неважно, как придорожные столбы!

Это сейчас ей никак, а ведь она была так счастлива. Да, впрочем, она и сейчас счастлива, наверное…

Значит, они с Сережкой годились друг дружке только в друзья. Они так и стали — друзьями.

— Знаешь, что, — сказала Лара, — я этому твоему Веснину верю еще меньше, чем Шурику.

— Это еще почему, интересно?

— Я пока не поняла. Пойму — скажу. Но не верю…

Дома опять было пусто. Иван вернется вечером, а сын… Наверное, тогда же. Сумка с книгами брошена около стола, школьный костюм — на расхристанный диван, стол на кухне засыпан хлебными крошками. Когда она приходит с работы, все прибрано. Все правильно, ребенок не знал, что мать сегодня нагрянет нежданно-негаданно. По крайней мере, он пообедал.

Когда Сережка пришел домой, многое уже успело случиться. Регина сидела за установленным, подключенным, настроенным и — что там еще с ним делали — компьютером, и бодро постукивала по клавишам. Они с Ларой час тому назад “залезли в Интернет”. Регина, несмотря на то, что именно ее пальцы проделывали все манипуляции с клавиатурой, пока мало что запомнила и еще меньше поняла, и все равно процесс увлек ее необычайно.

Первым делом Лара сказала:

— Так… Где там наша электронная почта?

— Здесь даже такое есть?

— Обижаешь, подруга! А как же? Так-так… А вдруг Женя что-нибудь написал?

— А какой стати Женя станет тебе писать? Он же знает, что ты в больнице?

— Может, он раньше написал? И потом, надо исключать даже маловероятные вещи — трудно, что ли?

— Женя пишет тебе электронные письма?

— Бывает. Ага, письмо. Но не от Жени. От Беаты? Интересно…

На экране появился нерусский текст, и Регина пришлось лишь водить взглядом по строчкам — читала Лара.

— Какая чепуха! — пробормотала она. — Так-так. Ничего себе…

— Может, объяснишь?

— Сама ничего не понимаю. Беата — моя подруга из Бонна. Вот послушай. “Ты ни под каким видом ничего не должна продавать в России. Просто спрячь. Человек, который купит коллекцию по настоящей стоимости, приедет в Москву в начале июня. Лучше подумай о безопасном переезде — у нас пишут о преступности на ваших железных дрогах. С нашей стороны накладок не будет, деньги тут же поступят на твой счет”. Какая коллекция? Какие деньги? Она пишет — “моя дорогая”. Она никогда не называла меня своей дорогой! Собственно, это не для меня письмо, конечно же.

— Может, ты что-нибудь забыла?

— Не думаю. Я поняла. Так уже бывало. У нее в программе — список адресов, и мой — первый. Вот она и жмет не глядя, а потом спохватывается. Ладно, выбрасываем, — Лара щелкнула мышкой, и текст исчез. — Нам и так есть, над чем голову поломать.

Ни над чем Лара голову ломать не стала, видимо, отложила это дело на потом. Ей хотелось развлекаться. Они перебрали с десяток сайтов, которые Лара выбирала наугад, а, может, знала — картинки, фото, книги…

— Послушай, а неприличное что-нибудь… легко найти? — встревожилась Регина.

— Порнушку, что ли? А ты что, хочешь?

— Нет, мне надо, чтобы Сережка…

— Ага, и его папа, в принципе, тоже, — Лара захохотала. — Да не волнуйся ты. Фильтр поставили. Правда, это все ерунда. Знаешь, я чебуреков хочу. Умеешь готовить?

— Пробовала, ерунда получилась.

— Сейчас найдем …

Она напечатала в окошечке “чебуреки”, и на экране появился длинный список.

— Пожалуйста. Выбирай рецепт.

Вот тут-то хлопнула дверь, и зашел Сережка. Он страшно удивился, конечно. У него глаза широко раскрылись, и рот — не широко, но все же.

— Привет, сынок! — виновато улыбнулась Регина. — Извини, я тут увлеклась немножко! Сейчас придумаем что-нибудь перекусить. Там пельмени есть в морозилке…

А Лара захихикала.

Сережка справился со столбняком и рухнул на табурет у входа.

Вообще-то, еще стоя перед дверью, он жаждал именно перекусить, теперь это несущественное желание куда-то сгинуло и пропало. Он еще продолжал усваивать увиденную информацию: на его столе мерно гудит и мигает лампочками, и как будто дразнит широко распахнутым цветным окном компьютер, его прекрасная мечта, и к нему — все что нужно, и модем в том числе, подмигивает зелеными лампочками. И за всем этим великолепием восседает его мама с видом заправского хакера, по крайней мере, в клавиши она тыкает вполне уверенно, а ведь он еще полчаса назад мог бы спокойно поклясться, что в этих делах его мама — даже не чайник, а чайник в квадрате.

И ему предлагают перекусить?..

— Это вы… купили, что ли? — поинтересовался он с некоторой опаской.

Потому что если окажется, что все это богатство у них “проездом”, разочарование будет неизмеримо.

— Ага, — успокоила его Регина. — Купили. В кредит. Нравится?

Вместо ответа сын издал вопль очень довольного, но, несомненно, взбесившегося индейца. Видимо, ему понравилось.

— А … папа где?

— Он не пришел еще. Он очень удивится, как ты думаешь?

— Э… что? Он не знает?!

— Нет еще.

— Ух, ты! Мам, ты даешь!

А на Сережкином диване еще лежал мобильный телефон в глянцевой картонной коробке, пока незамеченный…

Регина ощутила запоздалое раскаяние. Как-то Ваня отнесется, интересно? После естественного удивления следующая мысль нормального мужа — а почему ты, дорогая, забыла со мной посоветоваться, прежде чем такую дорогую покупку сделать? Или, на худой конец, почему бы просто в известность не поставить, так, из вежливости?..

Лара заморочила ей голову, вот почему!

Надо было не торопиться с компьютером, а переговорить сегодня с Ваней, он бы согласился и поддержал. Когда он по настоящему ей возражал? Не разрешал что-то купить?! Никогда. Нет, Ларе непременно понадобился компьютер именно сегодня, в пожарном порядке! И до завтра отлично бы перекантовалась.

Ни при чем тут Лара, конечно. Самой надо лучше соображать.

Сережка придвинул свой табурет вплотную к ее стулу, и задышал в плечо.

— Мам, а это что? Интернет? Ты карту купила? На сколько?

Лара объяснила:

— У нас теперь АДСЛ.

— Серьезно?!

— Еще как.

— Ух, ты! Класс! А какой трафик?

Ух, ты — подумала Регина. Какой у нее ребенок грамотный.

— Не волнуйся, тебе хватит, — сказала Лара.

— А “винт” какой?

Регина опять скромно промолчала.

Лара ответила:

— Двухтысячный.

— А “видюша”? То есть, мам, видеокарта, я хотел сказать.

— А фиг его знает! — это, конечно, опять была Лара.

— Нет, мам, ты что, серьезно? Как это?..

— Нет, я шучу. Пошли пельмени варить.

— И мышка оптическая!

— Ну, а как же.

— Мам, а это что? — Сережкин взгляд уперся во внушительную стопочку пластиковых коробочек.

Он, несомненно, и сам видел, что это, так что вопрос был риторический.

— Это… вот, я купила.

— Это все наше?

— Нет, соседям отдадим.

— Мама!

— Ну, конечно, наше. Тут все наше.

— А принтера нету, да? — это у парня включилось вдруг критическое восприятие действительности.

— Нету принтера, — признала Регина. — Обойдемся пока.

— А, ладно, подумаешь! Не больно он и нужен.

Он придвинул к себе коробки, и перебирал их медленно и с удовольствием.

— Мам, а “Войны магов” нет? Вообще, надо было вместе со мной игры покупать.

— Ну, прости пожалуйста. Я, вообще, себе купила поиграть.

— Мам, ты опять шутишь?

Лара тем временем снова защелкала мышкой, Регина решила, что это она заканчивает аттракцион, но на экране появилось что-то еще.

— А это форум, — сообщила Лара. — Так, что у нас тут сегодня? О раздельном обучении мальчиков и девочек в средней школе. Можем поучаствовать. Предложи своему шалопаю высказаться.

Усмехнувшись, Регина озвучила:

— Сереж, как считаешь, обучение в школе должно быть раздельное, или нет?

— Мам, о чем ты? — не сразу въехал сын.

— Мальчики должны учиться с девочками, или по отдельности? Вот, смотри, к примеру, мальчик учится в мужской школе, и он пишет, что учиться с девочками, наверное, лучше, потому что девушки мужской коллектив облагораживают.

Некоторое время Сережка молчал, вникая в вопрос, потом изрек:

— Он с Луны, да? Так всю жизнь в мужской школе и проучился? А где у нас такие школы? А, он, может, в суворовском учится?

Потом он хмыкнул:

— Я понял, в чем тут дело. Его вера в то, что девушки облагораживают, и есть главный положительный продукт раздельного обучения.

— Вот как?..

— А вообще, мам, напиши, пусть они будут, девчонки. То есть, я за совместное. Облагораживают они, или нет, но с ними интереснее, это точно.

— На перемене побегать? — пошутила Регина, а Лара принялась набирать на клавиатуре высказывание.

Это было в шестом классе, или в седьмом. Сын уверял, что девчонки затем и существуют, чтобы было за кем погоняться на переменах, классная писала замечания в дневник, Регина ложилась спать с головной болью, а Иван, пряча улыбку, сурово объяснял сыну, что он не прав. Регина подозревала, что муж, в аналогичном возрасте, сам точно так же боролся со школьной гиподинамией. Хотя он отрицал.

Сейчас Сережка только сдержанно улыбнулся, пожал плечами:

— Да нет, мам, что ты…

Конечно, по коридорам сынуля больше не носится, перерос хотя бы это.

Сережка сказал:

— Мам, пока ты будешь пельмени варить, я сыграю, ладно? Эх, жалко, “Войны магов” нет!

— Ладно. Потом будем по очереди. Вот попробуй, бродилка, интересно.

— Да знаю я! Мам! Ты у себя на работе на компьютере играешь, что ли?

— Ну, что ты. На работе я в основном работаю, — объяснила Регина. — Сам игру установишь?

— Мам, ну, ты спросила. Конечно.

— А проигравший моет посуду, идет? — это предложила Лара.

А вообще, было сложно. Лара, Регина, Регина, Лара… Регина уже сама запуталась. Главное, им удавалось ладить, не вступать в противоречия. И ладно.

— Посуду? — сын удивился. — Мам, но у тебя нет шансов! Я, конечно, могу помыть. Но тогда зачем на это играть?

— Нет, — возразила Лара, — если я проиграю, я сама и помою. Садись давай, а я займусь пельменями.

Через два часа ситуация была вот такой: Регина с сыном съели омлет, потом Сережка принялся за посуду, а кастрюльку с разваренными в сопли пельменями Регина отставила в сторону, чтобы потом отнести соседкиной собачке. Если добавить овсянки и проварить, то собачка это, пожалуй, съест.

А потом пришел Иван. Ему Регина тоже принялась делать омлет, толстый, с зеленью, луком и кусочками колбасы. А он тем временем зашел в комнату, и…

И ничего. Сережка замер, улыбаясь во весь рот — ждал, как же отец отреагирует на сюрприз.

Ничего они не услышали.

Иван, уже переодевшись, пришел в кухню и сел к столу, на который Регина только что поставила огромную тарелку с горячим омлетом.

— Живо собирайся, — буркнул он сыну, — тренировку сегодня никто не отменял.

— Ну, пап! Один раз — отменим, а? Для меня — отменим? — взмолился Сережка.

— Не отменим, — отрезал Иван, и мягче добавил:

— Вернемся, вместе поиграем на твоей игрушке. Научишь.

И Сережка поплелся собираться на тренировку.

— Ты молодец, — сказал Иван Регине.

Он совсем не злился. Глаза у него были спокойные, ни злости, ни обиды в них не было. Удивление было, и только. Такой у нее муж, чтобы его разозлить, компьютера недостаточно.

— Давно надо было купить, — добавил Иван. — Сереге нужно, он же большой уже. А ты чего это вдруг?..

Она брякнула:

— Чтобы работать. Мне тоже давно нужен свой компьютер. Если Макс опять работу предложит, будет целая проблема.

Иван посмотрел озадаченно. Кажется, он вообще не представлял себе ее работу, и ее жизнь, впрочем, тоже. Она его интересовала только дома. Как жена.

— Да и вообще, хотелось очень, — добавила Регина. — Знаешь, вот как будто что-то нашло. Порыв какой-то. Я подумала, если сейчас же не куплю, значит, потом долго не решусь.

Ну, вот. Объяснила.

— Ты с порывами, того, осторожней, — посоветовал муж, усмехаясь. — А вообще, говорю же — молодец. У нас деньги-то остались? Справимся?

— Справимся, все нормально.

— Все равно, ты бы сказала мне. Наверное, дешевле бы вышло, — заметил он, жуя омлет.

— Это еще почему?

— Да я парня одного знаю, он этой техникой занимается. Договорились бы.

— Ты мне никогда не говорил, что у тебя есть знакомый, который продает компьютеры, — она начала заводиться.

Экономия тут ни при чем. К тому же самый большой первый взнос Регина оплатила деньгами, снятыми с Лариной карточки. Да у нее и нет нынче других денег в кошельке, только эти, Ларины, и их непривычно много, транжирь — не хочу! В альтруизме ее, Регину, обвинить невозможно — получается, что Лара оплачивает ее услуги еще как щедро.

Нет, дело не в экономии!

Иван пожал плечами.

— А ты никогда не говорила мне, что тебе нужен компьютер. Я даже думал, наоборот — ты против. Серегу ведь теперь от него не оттащишь, я так думаю. Ну, ничего. Все равно, хорошо, что купила.

Регина налила ему чай с синюю кружку.

Он сейчас уйдет, опять. На весь вечер. А так захотелось, чтобы обнял, сказал что-нибудь, такое… И прижаться к нему, потереться щекой о его колючую щеку. И самой сказать… что-нибудь…

Она спросила только:

— Устал?

Он поднял глаза.

— Ничего. Взбодрюсь. Кстати — Вера Михайловна пришла в сознание, можешь маме сообщить, если она еще не в курсе. Шапошников с ней разговаривал. К ней сестра приехала, живет сейчас у них. Кстати, обе они твердят, что Женя в командировке.

— А ты… почему про это знаешь? — удивилась Регина. — Звонил этому… Шапошникову?

— Он звонил. Спрашивал кое-что. Ну, и я кое-что спросил. А тебе говорю, потому что ты им живо интересуешься. Женей Хижанским, я имею в виду. Или уже успокоилась?

— И что милиция… думает?..

— Что тут можно думать? Ограбление, и все. Вера Михайловна ведь у сестры гостила. Она приехала на пару дней, чтобы пенсию получить. Отследили, наверное, что квартира пустая. Ты дозвонилась, кстати, до Жениной принцессы?

— До кого? — изумилась Регина, хотя, конечно, тут же поняла — до кого.

Просто — ему и это уже известно?..

— Мамонтов сказал, что дал тебе номер Жениной знакомой.

— Так-так… — она присела рядом. — А Веснин еще не отзванивал? Чтоб отчитаться?

— Веснин — нет. А что — должен был? Хорошо, я ему сам позвоню.

Он улыбнулся, наконец. Он ее дразнил.

— А что? Я должен все про тебя знать. Если вздумаешь играть в детектива, как в кино, я тебя лучше дома запру. Знаешь ли, от греха подальше. Борща сваришь, пельменей наделаешь домашних. Еще я пирожков хочу, с мясом и картошкой, и лука побольше. Собственно, я всегда считал, что ты у меня женщина здравомыслящая.

— Вот спасибо…

— А Мамонтов просто спросил, какие тебе цветы нравятся. Так какие?

— Белые лилии, — буркнула Регина.

Да ей всякие нравятся! Если их дарят.

— Хорошо, так и передам. А чего это он вдруг?

— Я ему свидание организовала.

— Прости? Ты — что сделала?..

— Видишь — человек доволен.

— Хм. Ну-ну…

Значит, Шурик уже позвонил Юле. А она девушке Свете — и не подумала. Впрочем, ей было некогда.

Уходя, муж мимоходом легонько чмокнул ее в висок, и тихо спросил:

— У тебя хоть сегодня голова не болит?

Она отшатнулась, скосила глаза на сына — не слышал?

А потом подумалось — зря они не поругались из-за компьютера. Это ведь выход — поссориться. На неделю, не больше. Тогда он не станет их трогать… Тьфу ты! Ее, ее, а не их! С одной стороны, ужасно — поссориться непонятно из-за чего, а потом как-то из этой ссоры выбираться, а с другой — то, что нужно, на этой неделе!

Регине захотелось порвать что-нибудь на мелкие-мелкие кусочки. Вместо этого она подсела к телефону и принялась набирать номер.

Длинные гудки, и больше ничего. Девушки Светы нет дома. Тогда Регина позвонила на Светин мобильный, и механический голос сообщил, что телефон абонента выключен, или… Неважно, что с ним там “или”!

— Не верю я, что у него есть девушка, — сказала Лара. — Вот пока своими глазами не увижу… Не верится мне, и все!

— А я думаю, что непременно есть, — возразила Регина. — Любой нормальный мужик, пять лет как разведенный, за это время заводит себе какую-нибудь девушку, или вдовушку, или неважно кого!

Лара удивилась:

— Зачем ты со мной так?

— А чего ты хотела? Чтобы он в монастырь ушел и умер там через сто лет с твоим именем на устах? У тебя уже другая жизнь, и у него другая. А ты, мне кажется, все не хочешь отпустить его окончательно.

— Что?! Подруга, ну, ты и сказала! Да, мы не передрались перед разводом, и не пилили вещи двуручной пилой! Мы расстались цивилизованно. Можно сказать — остались друзьями.

— Это же чушь собачья! Как можно отпустить любимого человека, и “остаться друзьями”? Это только если бы ни один из вас не любил…

— Подруга, что ты в этом понимаешь?!

— Ничего, наверное, — вздохнула Регина. — Извини, я не о том говорю. Это твоя жизнь, и меня она не касается. Мы отвлеклись от наших баранов.

— Вот именно, — с готовностью согласилась Лара. — Скажи мне только — ты ведь не собираешься ждать, пока твой друг Сергей Веснин представит нам Женю на блюдечке? Я не хочу ждать. Пойми, подруга, у меня всего несколько дней, и я не хочу потратить их на ожидание. Я все-таки не верю твоему Веснину, уж прости меня, но не верю. Шурику вот, в принципе… Не знаю. Тоже не верю, наверное. Сам то он, может, и безвредный, но Генка… нет, я никому не верю.

— Нам и не обязательно ждать, — согласилась Регина. — Но надо придумать, что делать? Если бы мы знали фамилию Светы, или, хотя бы, где она работает…

— Знаешь, о чем я все время думаю? — перебила Лара. — Женины рубашки, которые к костюму, все остались на полу, возле кровати. Особенно одна — без нее он бы точно не уехал! И куртка его новая там валялась, я видела, и ботинки зимние тоже.

— То есть?

— Что тебе неясно? Повторяю еще раз — его цивильная одежда, в которой он мог бы куда-нибудь уехать, осталась дома.

— Ты как будто хочешь сказать, что он не уехал, а сидит где-нибудь под кроватью? Но это исключено, так?

— А еще что скажешь?

— Предложить варианты, куда он мог уйти без одежды? К кому-нибудь из соседей по подъезду. Или по дому. Еще он мог на машине уехать.

— Если человек не собирается жить в машине, он должен одеться.

— У него могут быть вещи, тебе неизвестные…

— Летом я заглядывала в его шкаф! Я даже купила ему рубашку…

Это Регина пропустила мимо ушей. Она продолжила:

— …а может, он оделся во все новое! Чтобы его никто не узнавал. Мы же считаем, что он прячется.

— Он не способен самостоятельно купить себе одежду. Я его знаю.

— А ему помогла девушка Света, — ввернула Регина. — Видишь, мы вернулись к тому же — хорошо бы найти девушку Свету! Хотя, может быть, она тут и ни при чем. Но ничего лучшего пока мне не приходит в голову.

— А мне вот, знаешь, что пришло? Я подумала, что если его приличная одежка висит в шкафу, то он ушел из дома в чем-то непрезентабельном. Куда он мог уйти в непрезентабельном виде?

— Ну, уж не знаю, — удивилась Регина. — Женя твой бывший муж, тебе виднее. Слушай, а что, если его похитили? Он вышел за сигаретами, его втолкнули в машину и увезли? Поэтому и одежда на месте.

Лара это тут же отмела:

— Да что ты! Его мать сразу подняла бы шум. А так она и соседям сказала, что он в командировке…

А вообще, Регина решила, что в этом что-то есть. “В непрезентабельном виде”. Что это — какая-нибудь одежда поплоше? Или что-то спортивное? Если предположить, что вид у Жени действительно непрезентабельный… Он, скорее всего, отправился туда, где уже был. В деревню. На турбазу. В какой-нибудь домик в лесу. В лесу? Нет, это уже на кино смахивает. В любом случае, место должно быть ему знакомое. Или он кому-то доверился.

— Во-первых, ты должна еще раз попробовать вспомнить — куда Женя, к примеру, ездил отдыхать на выходные? К друзьям? Знакомым? Родственникам друзей? Ты говорила, что вы переписывались, может, он что-то такое упоминал? Или — еще в старые времена? Когда вы женаты были? Место ведь может быть самое неожиданное. Если он уверен в какой-то опасности, то от близких людей, наоборот, постарается держаться подальше. Ведь в первую очередь его стали бы искать у близких.

— Конечно, я подумаю, — согласилась Лара. — Пока, правда, ничего в голову не приходит. А что во-вторых?

— Во-вторых — опять же девушка Света. А вот что в-третьих, я не знаю. Поживем — увидим.

Регина… нет, Лара смотрела не телефон. Глаз с него не сводила.

— Не надо, — сказала Регина. — Лучше не надо.

— Пожалуйста. Я хочу услышать голос, и больше ничего. Его голос. Ну, спросишь, как я себя чувствую. Что такого?

Регина позволила Ларе набрать номер. Трубка прогудела лишь несколько раз, и ее сняли.

— Я?

Низкий мужской голос, почти бас. Регина даже вздрогнула от неожиданности. Хотя, на что она рассчитывала? Что не ответят?

— Я? Вер ис дас?

Тогда Лара что-то сказала. Длинную фразу на одном дыхании.

— Вер ис дас? — хрипло прокричала трубка.

Регина поспешно нажала на рычаг.

Связь прервалась. Мостик в далекую Ларину жизнь, хрупкий и неустойчивый. Из проводов. А может, не только из них. Только что был, и нет его.

— Что ты делаешь? Послушай, я больше никогда не буду набирать твой Бонн!

— Тебе жалко?..

— Ты что, действительно не понимаешь, что нельзя… так?

— Ну и не набирала бы, если понимаешь!

Внутри Регины что-то билось и трепыхалось, болезненно и жалко, потом слезы потекли по щекам. Все ясно, это Лара плачет.

— Не плачь, — попросила Регина, вытирая щеки. — Пожалуйста, успокойся. Все будет хорошо.

— Да что, что хорошо? Ничего хорошего!!

У Лары истерика.

Регина промокнула глаза рукавом халата, и сказала уверенно и немного безжалостно:

— А ты думай только так, что все будет хорошо. И никак иначе. А плохое случится и без твоей помощи, и не смей об этом думать, поняла? И нюни распускать тоже не смей!

Это подействовало. Лара последний раз шмыгнула Регининым носом, и все.

У них осталось пять дней. Уже не неделя. Но — целых пять…

Морщась, Регина посмотрела в зеркало над раковиной. Растрепанная, круги под глазами. А вчера казалось — ничего. Это потому, что опять спала отвратительно…

Вчера она прилегла и уснула, и не проснулась, когда вернулись Иван с Сережкой. Проснулась позже, в темноте и тишине, слышалось лишь тихое дыхание мужа рядом. А она — почему-то в халате, пояс мешает, жмет.

— Сядь за комп, — попросила Лара. — Женьку поищем. В аське. А вдруг?

Два часа ночи было, между прочим.

Включенный компьютер загудел так громко, что Регина испугалась, как бы шум не перебудил всех. Днем ведь он не так шумел, а тихонько совсем!

Это потому, что ночь. Все, что днем тихо, сейчас громко.

Лара что-то делала, искала Женю и не находила, и сердилась, а Регина ничего не понимала, и даже не пыталась — хотелось спать

— Он в это время, если не спал, всегда болтал с кем-нибудь.

— Значит, спит. А может, просто ему до компьютера трудно добраться.

— Или он новую аську завел, — пробормотала Лара разочарованно, — конечно. Но бук у него с собой, это точно.

— Прости?..

— У него бук был в ящике. Я же посмотрела — нет его. Значит, с собой взял. Он говорил, что всегда его в командировки таскает.

— Что такое бук?

— Ноутбук. Портативный компьютер, тонкий такой, открывается и закрывается как книжка. Неужели тебе и это объяснять надо?

Понятно. Валерик, их деловой компьютерный гений, говорит “ноут”. “Когда же я, наконец, куплю себе новый “ноут”?

— Ноутбук могли украсть, — напомнила Регина.

— Вот блин, — Лара почему-то рассердилась. — Уж поверь мне — он его с собой взял. Ну, хорошо. Во что поиграем?

— Чокнутая ты. Как и твой Женя. Я — чистить зубы, и спать.

— Подруга, перестань! Может быть, у меня есть только…

Но на моральный шантаж Регина решила не поддаваться. На этот раз.

Еще она на кухню зашла — выпить воды. Под столом стояла пара пивных бутылок. Пустых, конечно.

Когда укладывалась в постель, осторожно освобождая для себя край одеяла, Иван недовольно заворочался, буркнул:

— Ты чего бродишь, как привидение?

— Извини. Уже ложусь.

Захотелось залезть под одеяло к нему поближе, прижаться, и чтобы он обнял. Чтобы не быть одной. Она уже столько времени одна и одна! Лара тут с ее проблемами — не с ней, а просто ее проблема.

Да просто полежать с ним так, согреться, отдохнуть. Ужасно хочется. Но ведь не поймет он такое — просто полежать. Несмотря на те две бутылки под столом…

Как здорово было бы наплевать на эту Лару или избавиться от нее хотя бы на ночь, чтобы не мешала!

— Подруга, — позвала Лара. — Ты меня не стесняйся, а? Ну, поприставай к нему…

Прямо мысли читает. А может, просто чувствует? Все то же самое чувствует, что и Регина? К ее мужу?

Регина поспешно отодвинулась на край кровати. Все, некуда дальше двигаться. Дальше только свалиться.

— Ну и зря, — сказала Лара виноватым таким тоном. — Я ведь сейчас как бы не настоящая, ты же понимаешь.

— Почему не спишь? Случилось что-нибудь? — Иван сонно моргал.

Да с чего он взял, что она не спит? Она же его не трогает, не шевелится, дышит и то еле-еле.

— Все хорошо. Я сплю, — отозвалась она тихонько.

Он тут же закрыл глаза.

— Вань!

— Угу?

— Вань, скажи, ты любишь меня?..

Такой любимый женщинами идиотский вопрос. Ты только скажи, а я поверю…

Лара тяжело вздохнула.

— Угу, — пробормотал муж, — конечно… — и повернулся на другой бок.

Лучше бы уж молчал.

Она ведь никогда у него не спрашивала, любит или нет! Когда-то сам говорил, потом — не говорил. А спрашивать?..

И вот, докатилась.

Ладно, сейчас — утро. И, сколько не умывайся холодной водичкой, под глазами все равно мешки.

Надо найти Женю. Значит, придется искать его девушку.

Она медсестра. Медсестры водятся в больницах, в поликлиниках, еще — в стоматологических кабинетах. Еще… Пока хватит, пожалуй.

Сегодня, перед уходом, Иван спросил, усмехаясь:

— Что у Сереги в школе стряслось, знаешь? В дневник к нему давно заглядывала? Ты загляни.

— Да что случилось?

— Ну, например, он вчера перед сном все тарелки перемыл. Я и подумал, наверное, проблемы у парня.

Регина промолчала, не стала объяснять, что посуду парню мыть еще и завтра весь день. Потому что он проиграл. Ване лучше не знать. Хватит и того, что Сережка был удивлен донельзя.

Конечно, это неправильно — выиграла-то Лара. Так что хвалиться точно нечем. Но… приятно.

А Сережка, кстати, тоже не объяснил отцу, с какой стати он посуду моет…

Еще Иван спросил ее:

— Так ты дозвонилась до этой… пассии Жени Хижанского?

Надо же, как он заинтересовывался…

— Нет, Вань, — вздохнула Регина. — Ни один телефон не отвечает. Вань, посоветуй, как ее найти, если мне известно только имя, без фамилии?

— Никак. Я хочу сказать, невозможно ее найти. Даже не теряй время. Ты и не собираешься, я надеюсь?

— А ты говоришь со знанием дела. Как будто пытался искать девушек без фамилии и адреса.

Это она просто так сказала. Пошутила так.

Он посмотрел на нее, опять улыбнулся.

— Да пытался, было дело. Давно.

— Вот как? — Регина заинтересовалась.

Он улыбался как-то… загадочно.

— Ага. Поэтому и говорю — невозможно. Дело случая. Правда, я не только фамилию и адрес, имя я тоже не знал. Ничего не знал.

— И что же? Зачем тебе нужна была эта девушка?

— Какая ты любопытная!

— Не скажешь?

— Не-а. Вот что! — он поймал ее за руку, повернул к себе. — Может, тебя правда запереть, а?

— Что?! — она рассмеялась, впрочем. — А меня с работы уволят, да? За прогул!

Потому что она ничего не сказала ему про свой больничный.

— Да пусть уволят. Будешь каждый день пирожки печь, чего же лучше…

Между тем, так получилось, что он уже был не рядом с ней, а как-то вокруг — обнимал своими ручищами, и одна ее нога прочно застряла между его коленями.

Она попыталась освободиться, но — никак.

— Вань, пусти. Тебе уже пора. Мне тоже собираться надо, и Сережка сейчас придет завтракать!

Он и не подумал послушаться. Вместо этого запрокинул ее голову и крепко поцеловал в губы. А потом сказал ей куда-то в волосы:

— Ты только не делай из меня дурака. Все остальное можно.

— Ваня. Ты что?

— Я предупредил. И прекрати заниматься тем, что тебя не касается. Не хватало еще вляпаться в историю. Ну, попробуй еще раз дозвониться до этой… пассии, и достаточно!

— Ваня. Тебе беспокоиться совершенно не о чем. Чего ты вздумал?.. — Регина даже рассердилась.

— Ну-ну, — пробурчал Иван и ушел в прихожую одеваться.

Все то время, пока Сережка завтракал, чистил зубы — он по утрам терпеть не мог чистить зубы, одевался и искал пропавший куда-то учебник по химии, Регина поочередно набирала номера девушки Светы. По-прежнему не отвечал ни один.

Если девушка помогает Жене… А если она тоже скрывается? Эту мысль Регина отмела. Потому что — чересчур!

Это имело бы смысл, если бы опасность, серьезная, реальная опасность, действительно существовала. А если она как раз… существует? Опасность?

Если исходить из того, что сказал ей Сережка Веснин…

Веснину Регина никак не могла не верить.

— Женя чем-нибудь болел? — спросила она у Лары. — В больницах лежал в последнее время? Или, может, Вера Михайловна лежала? Нет, это лучше у мамы спросить. Значит, так — сначала съездим в ближайшую к Жене поликлинику, посмотрим, какие там есть медсестры Светы. Или, вот что — а Женина тетя? Ваня сказал, что приехала сестра Веры Михайловны. Вдруг она нам что-нибудь подскажет?

— Маловероятно, — отозвалась Лара.

— Но давай исключим этот вариант? Ты что-нибудь лучше можешь предложить?

Регина быстро оделась.

— Накрась мне глаза, пожалуйста, — попросила она Лару. — Я так не умею.

— Пожалуйста. Только глаза?

— Что хочешь, крась. Только быстро и неярко.

— Естественно. Учись, а то что без меня будешь делать?

— И не говори…

Визит к Жениной тете Регина решила звонком не предварять. Одно дело — сказать “нет” незнакомому человеку по телефону, другое — лично. Лично можно и большего добиться, чем просто “нет”. А времени на дорогу можно не жалеть, потому что все равно следующий пункт программы — поликлиника, которая там рядом.

— Нам бы в квартиру зайти, в шкаф заглянуть, что в прихожей. И к Жене в комнату хорошо бы, — инструктировала Лара.

— Попробуем. Думаешь, получится?

— Очень может быть. Тетушка Анна Михайловна женщина неподозрительная, в общем…

Неподозрительная тетушка Анна Михайловна оказалась вялой, безучастной, и какой-то серой. Что сказать, Регина продумала заранее, поэтому речь ее лилась легко. Она представилась Жениной сотрудницей и вручила тетушке огромную коробку “Ассорти”, и еще конверт — там были деньги. Про деньги в конверте Лара предложила, и правильно сделала — когда в доме больной, это нелишне, к тому же очень помогает наладить контакт.

— Ох, проходите, пожалуйста, проходите, — тетушка сразу пригласила Регину в квартиру. — Выпьете чаю, или, может, вы кофе хотите? Какие хорошие люди с Женечкой работают, надо же!

В квартире, это Регина увидела еще из прихожей, уже навели идеальный порядок. Как бы сказать милой женщине, что нужен не чай с кофе, а заглянуть в шкаф?..

Регина прошла в комнату, села на диван. Когда тетушка убежала ставить чайник и загремела там посудой, Регина тихонько, стараясь не скрипеть, встала, подошла к Жениной комнате и распахнула дверь — тоже чистота и порядок…

Она окинула комнату внимательным взглядом. Все очень скромно, строго, аскетично даже. Ничего лишнего. Ничего милого, романтического. Ничего, напоминающего о том, что рядом с хозяином этой комнаты есть девушка. И конечно, ничего подозрительного, наталкивающего на мысль, почему он сбежал!

Все правильно. Потому что, опять же — что оно такое, подозрительное? Письмо иностранного резидента на стене в рамочке?

Регина не обольщалась. Она в качестве детектива — это смех, да и только.

Стараясь ступать как можно легче, она зашла в Женину комнату, распахнула шкаф с одеждой и заглянула внутрь — Лара при этом удовлетворенно хмыкнула, зачем-то быстро сунула пальцы в карман пиджака — это тоже, скорее, сделала Лара, просмотрела бумаги на столе под стеклом — там был, в том числе, и длинный список телефонов. Но ничего про Свету.

На кухне все стихло, и Регина поспешила вернуться в большую комнату. Там, в углу — телефонный аппарат, на маленьком столике, над ним зеркало висит, и старенькое бра с тусклым абажуром. Телефонной книжки нет. А вот еще кое-что — возле зеркала прямо на обоях записаны телефоны, много, больше десятка.

Света, запятая, Вика, запятая, Ольга Викторовна, и шесть цифр.

Регина тут же сделала стойку. Света!

— Расслабься, — усмехнулась Лара, — этим записям сто лет в обед. Это телефон ателье, где я работала. Света — та самая, к которой ты с платьем приезжала. Она сейчас с Геной, как я поняла. Помнишь его? Ты же с ним познакомилась.

— Брат Шурика?

— Вот именно. Обрати внимание — люди за столько лет не могли обои поменять. Это что-то потрясающее.

Регина мысленно согласилась. Разумно было бы со стороны Жени перед тем, как покупать и разбивать “Мерседес”, взять да и переклеить обои…

Когда тетушка пришла с подносом, Регина опять сидела на диване.

— А я вот волнуюсь, Анна Михайловна пристроила поднос на столик. — Хорошо бы Женечка приехал. Его никак нельзя из этой командировки вашей отозвать? Причина-то уважительная есть. Я понимаю, конечно, работа есть работа, но, может, можно?..

Так. Тетушка не знает.

— Анна Михайловна, — немного подумав, мягко сказала Регина, — я об этом и хотела с вами поговорить. Только вы не волнуйтесь, пожалуйста. Понимаете, всю свою работу Женя уже выполнил. И уехал. Официально отбыл, понимаете? Связаться с ним мы не можем. Но нам очень нужно с ним связаться, потому что у него есть самые последние данные по эксперименту…

На этом Регина остановилась, потому что не придумала, что еще может быть у Жени.

Тете хватило и этого. Она, кажется, ни на шутку испугалась.

— Да что вы говорите? Женечка? И… что же ему за это будет, а?

Регина почувствовала угрызения совести.

— Да ничего не будет… — торопливо успокоила она Анну Михайловну, — у него остались свободные дни, он просто решил ими воспользоваться, вот и все. Может быть, вы поможете нам связаться с Женей? Он же наверняка оставил вам телефон, ну, на какой-нибудь экстренный случай? Вы мне дайте пожалуйста его телефон, знаете, мне… нам очень нужен Женя!

— Нет, что вы, — Анна Михайловна всплеснула руками. — Никакого телефона он не оставлял. И уехать никуда не мог. Женечка, он, знаете… он очень добросовестный!

— Конечно, мы знаем, — охотно согласилась Регина. — Понимаете, мы считаем, что он мог воспользоваться этими свободными днями и, например, поехать куда-нибудь со Светой…

— С какой еще Светой?..

— Его подруга Света…

— Надо же! А мне про нее ничего не говорили!

Так. Значит, здесь все-таки пусто. Что ж, в этом надо было убедиться. Регина оставила тетушке номер своего телефона и получила взамен обещание, ежели что, сразу позвонить.

В прихожей Лара вдруг резко надавила плечом на край шкафа для одежды, и дверца со скрипом раскрылась.

— Значит, так, старой синей куртки нет! — быстро сказала Лара, пока Анна Михайловна, извиняясь, обходила Регину, чтобы захлопнуть злополучную дверцу.

Регина ей не помогала, наоборот, проявила редкую неловкость.

— Его новая, финская — вот висит. Он только ее носил последнее время. Ту, синюю, разве что на дачу надевал. Она легкая, синяя, он в ней на лыжах катался. Ботинки лыжные вон стоят. А сапог его повседневных нет. Значит, он их надел. С синей курткой.

Тетушка тем временем пыталась закрыть дверцу, которую почему-то заклинило, Регина застегивала сапоги и искренне надеялась, что пользы своим приходом они этому дому принесли больше, чем вреда.

Оказавшись на лестнице, она вздохнула с облегчением. Теперь — в поликлинику? Хорошо бы еще знать, как она приблизительно выглядит, эта медсестра Света…

— Значит, синяя куртка! — продолжала Лара. — Она же старая совсем, латаная!

— Может, ее выбросили?

— Скажешь тоже. Мамаша Вера Михайловна вещи не выбрасывает. Любое старье когда-нибудь на что-нибудь да сгодится. Ладно, все понятно, синяя куртка. И шапка тоже осталась. Значит, он вязаную надел. В общем, разоделся, как пугало огородное.

И Регина перестала ее слушать. Она уже миновала один лестничный пролет, и тут…

— Светочка, деточка, это ты, что ли?

Регина замерла. Оглянулась. Ее звала, подслеповато щурясь, та самая бабушка-соседка, которая варит вкусное варенье…

Как же бабушку зовут? Впрочем, Лара помнит, конечно. Куда важнее то, что соседка знает Свету! Похоже, им все-таки везет.

Разглядев Регину, бабушка заметно огорчилась.

— Это вы! Надо же, как. Обозналась, уж простите.

— Вы думали, я — Света?

— Думала, что Света. Звоню ей, звоню, а телефон не отвечает.

Регина в мгновение ока оказалась рядом с соседкой.

— Как замечательно! Мне тоже очень нужна Света! Пожалуйста, дайте мне ее телефон.

— Так не отвечает телефон, — повторила соседка удивленно, однако посторонилась, пропуская Регину в квартиру.

— Ничего, Людмила Иванна, я дозвонюсь.

Ага, это Лара подключилась.

Регина вынула из сумочки вторую коробку конфет, купленную на всякий случай. Людмила Ивановна приняла ее с удовольствием, и пригласила Регину в маленькую кухоньку, сама тут же кинулась зажигать газ под чайником.

— Варенье будешь, милая? Яблочное?

— С удовольствием, — тут же согласилась Регина, хотя ей не хотелось ни варенья, ни чая.

— А телефон вот, на бумажке, переписывай. А зачем тебе Светочка? Тоже уколы делать? Маме, наверное?

— Да, тоже уколы…

А телефон — тот самый, который дал Шурик. На мобильный, а домашний. Не то…

Регина объяснила:

— Мне про Женю Хижанского надо кое-что узнать. Может, Света знает. Они же встречаются, да?

— И слава Богу, — подтвердила старушка почему-то шепотом, поглядев на Регину заговорщицки. — Я про Ларочку плохо не скажу. Хоть Михайловна на нее в обиде, это понятно, но чего в жизни не бывает. Однако Женечке пора, пора определяться, не мальчик уже. А Светочка девочка хорошая, это видно. И руки золотые. Спрашиваю у Михайловны, поженятся они, что ль, когда, а она молчит! Может, сглазить боится? Говорят, Женя и зарабатывать хорошо стал. Чего ж не жениться?

С этим все ясно.

— А она хорошая медсестра? — поинтересовалась Регина. — Ведь бывает, так укол сделают, что синяки остаются.

— Нет, что ты, — Людмила Ивановна даже руками замахала. — Говорю же — золотые ручки у девочки! Уколет — и не слышно, а какая аккуратная, и умненькая, спросишь, так всегда ответит подробно так. Все знает.

— Но она же здесь работает, рядом? В участковой поликлинике?

— Ах, если бы! Не знаю я, где она работает. В поликлинику я бы и пешочком сходила, а то звоню, звоню — и все без толку.

— А кто же вас с ней свел?

— Михайловна, кто же еще. Светочка ей витаминчики колола. Вот, не дозвонюсь, придется в амбулаторию ходить, а там такая стервоза работает, не приведи Господи. Вот от ее уколов — и синяки, и шишки, все что хочешь…

Значит, в ближнюю поликлинику идти не надо. А куда надо — неизвестно.

— А фамилию ее вы знаете? — спохватилась Регина.

— Не знаю фамилию, — покачала головой Людмила Ивановна. — Ты ешь варенье, ешь. Еще чаю налить?

— Нет, я удивляюсь, — проворчала Лара. — Ходит непонятно кто, уколы делает, а они даже фамилию не удосужатся спросить. Наколят им чего-нибудь так, что коньки отбросят, и — ищи, свищи!

Старушка продолжала:

— Варенье, скажу я тебе, из зимних яблок надо варить. От этого — самый вкус. Яблоки-то знаешь, чьи? Ее, Михайловны, — она покивала в сторону квартиры Хижанских. — Осенью мне сама полмешка принесла, говорит, забирай, Петровна, много уродилось, девать некуда!

— Вы меня со Светой перепутали, — сказала Регина, накладывая себе еще варенье в маленькую фарфоровую розеточку, — я на нее похожа?

— Что ты, нет! Это я так, сослепу, обозналась. Плащ вроде похожий, длинный. А сама она невысокая, худенькая, как девочка. Совсем на тебя непохожа.

— А какая она из себя, Света?

— Говорю же, худенькая, волосы светлые, глаза — не знаю, не смотрела я, какие там у нее глаза. Собой неяркая, но и не страшная. Симпатичная, так скажем.

Что и говорить, великолепный портрет.

— Она скорее уж на Ларку похожа, на бывшую Женькину. Да, что-то есть. Хотя, Ларка — она фигурой другая, с формами, а Света — та худенькая, какие там формы!

Они еще немного поговорили, Регина выпила еще чаю с вареньем — варенье, кстати, ей понравилось, как ни странно. Впрочем, рецепт варенья добрая старушка ей тоже вручила, и подробно прокомментировала каждый этап приготовления сего кондитерского чуда. А, провожая до двери, велела заходить еще.

Итак, каким же образом можно найти медсестру в городе, где масса медицинских учреждений, только по имени и приблизительному описанию внешности? Работа не на один день. И не для одного человека. И желательно — не для дилетанта.

Но ведь, зная телефон, можно попробовать добыть адрес! А там…

— Итак, подруга, давай рассуждать, — проговорила Лара, когда Регина шла по улице и не без удовольствия вдыхала холодный, влажный весенний воздух. — Мы знаем, что Женя ушел из дома в старой синей куртке, в своих зимних ботинках, что на голове у него — неясно, наверное, шерстяная шапка. В шкафу еще нет черного свитера с красной полоской, он всегда там висел. Насчет рубашек и мелочевки разной я не знаю, все-таки мы уже давно развелись, тут ты права. А цивильная одежда, в которой он на работу ходит, вся в шкафу. О чем это говорит?

— Или у него больше вещей, чем ты думаешь, или он переоделся во все новое, или отправился в такое место, где цивильное не нужно.

— Правильно. Вот я и думаю — куда? Есть у него друзья, у которых дачи, и родственники в деревне, но он к ним не поедет, так ведь? Он же прячется. Значит, он полагает, что его могут искать, и первым делом — у хороших знакомых.

Регина не выдержала и расхохоталась.

— Могут искать! А могут и не искать! Это ты здорово сказала. Пока что ищем его только мы с тобой, а больше он никому не нужен!

— Мы этого не знаем, — резонно заметила Лара. — Мы считаем, что его сотрудники не в курсе дела, ну и что? Он же от кого-то прячется!

— Может быть, Жени и в городе нет, уехал куда-нибудь далеко?

Действительно, почему бы ему не уехать?

— Нет, он где-то здесь. Я уверена, — отрезала Лара.

Регина не стала спорить. Наверное, Лара действительно может быть в чем-то уверена.

— Значит, так! Кто-то Жене пригрозил… чем-то. Это что-то связано с якобы украденной микросхемой, которую на самом деле никто не крал. Он отправил мать к тетке. Ради ее безопасности, наверное. А сам уехал, ну, не знаю куда, куда-то недалеко уехал.

— Да, а из этого “куда-то” Женя пишет письма, Виталику, а может, и еще кому-то, в которых уверяет, что ни в чем совершенно не виноват…

— Я ему верю, между прочим, — сообщила Лара мрачно. — Если он пишет, что не виноват, значит, не виноват. Если оправдывается, значит, была причина.

— Предположим. Еще мы убедились, что его Света существует, хоть это тебе и не нравится.

— Да мне все равно, существует она или нет, пусть у него их десяток будет!

— Ладно, извини. Я просто рада, что мы не совсем напрасно сегодня возились. Мне почему-то кажется, что Жене помогла спрятаться именно его девушка…

Телефон Светы по-прежнему не отвечал.

— Звони Валере! — подсказала Лара. — Что ты, в самом деле?..

Все правильно, Валере и надо было звонить. У него в компьютере стояла программа, неизвестно как к нему попавшая, где имелась подробная карта города, и все-все телефоны. Так что, как куда проехать, или куда-нибудь позвонить — это к Валере!

Валера пошутил немного, повредничал, выторговал шоколадку к кофе, и через пару-тройку минут продиктовал адрес.

Регина неплохо знала этот район. Нужный дом отыскался без проблем. Обычная, старая панельная пятиэтажка. Бабушки на лавочке ответили на вежливое приветствие и проводили ее глазами. Второй этаж. Нужная дверь оказалась отличной от всех прочих. Она была обычная, коричневая, фанерная, немного ободранная. Неухоженная дверь. Все остальные, мимо которых прошла Регина — в мягкой обивке или вовсе двойные.

— Может тут, э-э… алкоголики проживают? — предположила Лара.

— Посмотрим.

Регина нажала кнопочку звонка. Потом еще раз, и еще, и прислушалась. Из квартиры не доносилась не звука, ни шороха.

— Естественно, раз по телефону не отвечают, там никого нет, — признала Регина. — Пошли с бабульками поговорим, которые у подъезда сидят. Они всегда все знают.

Конечно, бабульки знали.

— Светка, маленькая такая? Так ее здесь больше нет! Она же снимала ее, квартиру эту. Все, уехала, с Петровной рассчиталась, и ключи отдала. Новые жильцы вот что-то не въедут никак!

Маленькая бабушка в платочке чем-то напомнила Регине Людмилу Ивановну с ее яблочным вареньем.

— Да много она за нее хочет, — доверительно добавила другая бабушка. — Где это видано, столько — за однокомнатную? Так вовек жильцов не сыщешь.

Регину все это разочаровало, конечно, но надежда умирает последней!

— А Петровну мне как найти?

— А вон в тот подъезд, в пятнадцатую квартиру зайдите.

Дверь в пятнадцатую квартиру была черная, дерматиновая. Ее открыли сразу. За дверью качался верзила ростом повыше Ивана.

— Мне нужна Петровна, можно ее? — сказала Регина, скорее по инерции, или в надежде на чудо, потому что с первого взгляда было ясно — верзила вдребезги пьян.

— Чего-о? — проревел он и опять качнулся, подался вперед и наполовину вывалился из двери.

Регина резво отпрыгнула в сторону.

— Я тебе покажу Петровну! — он икнул, и упал на четвереньки.

Было не страшно, но противно. И еще было ясно, что договориться не получится.

— Вот тебе и алкоголик, — объяснила она Ларе, поворачиваясь на каблуках и унося ноги. — Ты прямо как в воду глядела.

— Лучше бы я ошиблась. Слушай, а может, все-таки можно было его успокоить, и, того, еще поспрашивать?

— Нет. Уж извини. Не умею я … с такими!

Она вернулась к бабушкам у подъезда.

— Так Петровна уехала, — сообщила та бабушка, которая до сих пор молчала. — К дочке. Сын вот запил, так она к дочке уехала.

— А где же дочка? В смысле, где она живет, не знаете, случайно?

Бабушки закачали головами.

— А вам Петровна зачем? Квартиру снять?

— Нет, я только спрошу ее про Свету. Она мне очень нужна. Кстати, а вы не знаете фамилию Светы? Где она работает?

— А вы, случайно, не из милиции? Случилось что?

— Нет, что вы, ничего…

— Ну, так приходите через неделю. Он больше недели не пьет. И Петровна вернется, — обрадовала та, похожая на Людмилу Ивановну.

— Так вы не знаете, где она работает? И фамилию? Я про Свету…

— Родненькая, да кому же тут нужна ее фамилия? Если бы еще жила подольше. Она же пробежит быстренько — и нету ее…

— Света ездила на работу на пятьдесят третьей маршрутке! — сказал новый голос за спиной.

Регина оглянулась. Это подошла еще одна пожилая дама, в меховой шляпке и с собачкой на поводке.

Она повторила:

— Она ездила на пятьдесят третьей маршрутке. В сторону центра. Мы однажды вместе ехали.

— Вот спасибо большое, — обрадовалась Регина. — А где она вставала? На какой остановке?

— Не знаю. Я вышла раньше. И фамилию не знаю, — сказав это, дама с собачкой проследовала было в подъезд, как вдруг вернулась, и сообщила дребезжащим от возмущения голосом:

— Ее молодой человек начал ремонтировать мой телевизор. Раскрутил все, и исчез! Мне пришлось вызывать мастера. А на вид такой порядочный человек!

— Его звали Евгений?..

— Именно так! Передайте ему, что это некрасивый поступок!

— Скажите, пожалуйста, а на какой остановке встали тогда вы? — сообразила Регина.

— А я уже не помню! Давно это было. А вы, что, из милиции?..

Ну, ладно. Хоть что-то.

Вернувшись на автобусную остановку, возле которой тормозили и маршрутки тоже, Регина присела на скамейку и достала телефон.

— Валера? Валера, только ты можешь мне помочь, — она потянула из сумки блокнот с ручкой, — Валерочка, назови все медицинские учреждения, которые находятся по ходу пятьдесят третьей маршрутки. На промежутке от улицы Конева до центра. Да, да, конечно. Век буду должна. Кофе, конечно, что же еще? Валерочка, давай быстрее, мне некогда.

Еще раз спасибо тому, кто подарил человечеству эту великую вещь — телефон. И компьютер. Да, и компьютер тоже!

Список оказался внушительным — три поликлиники, две больницы, диагностический центр и несколько зубоврачебных кабинетов. Кабинеты Регина решила пока отбросить.

Она еще раз перечитала список.

— Вот, смотри, до поликлиники можно пешком дойти. Как думаешь, нам повезет?

— Я все жду, когда же нам повезет? Мы сегодня еще ни одного твоего старого знакомого не встретили. У тебя, что, знакомые закончились?

— Ирония неуместна. Может, и закончились, откуда я знаю?

— Что мы там говорить-то будем? Мы же фамилию не знаем, — взгрустнула было Лара, но тут же повеселела, — А, ладно. Будем импровизировать!

В первой поликлинике Регина сразу пошла к регистратуре. Время было удачное, у окошечек никто не толпился, а регистраторша листала какой-то яркий журнал.

— Девушка, помогите мне, пожалуйста, — попросила Регина как можно сердечнее, — Мне нужна медсестра Света, у вас тут работает. Нет, фамилию я не знаю, и где работает, не знаю. Она уколами подрабатывает. Не думайте, у меня никаких претензий, я хочу сережку ей вернуть, она потеряла, я нашла.

— Золотую? — просила девушка деловито.

— Да, конечно, — Регина предусмотрительно, у входа а поликлинику, вынула из ушей свои сережки, и одну из них положила в кошелек.

— Из медсестер у нас две Светланы, одна из процедурного, другая сейчас в отпуске. Еще есть невропатолог Светлана Павловна, но вряд ли вам нужна она, — деловито доложила регистраторша. — И Светлана Петровна, санитарка, но она уже пожилая. Подождите, я сейчас позову Свету из процедурного. Она часто что-нибудь теряет!

Света из процедурного оказалась высокой с пышными черными кудрями, затянутыми в хвост. Регина отругала себя, что сразу не сообщила приметы “ее” Светы — маленькая, худенькая, светловолосая.

Покачав головой, Регина положила перед девушками шоколадную плитку, чем сразу привела их в хорошее расположение духа, и ретировалась.

В магазинчике по дороге она купила еще кучу шоколадных плиток.

— В такое количество уложимся, как думаешь?

— Не важно! — отмахнулась Лара. — Подруга, возьми такси. Время — деньги!

Действительно, почему бы не такси? Хрустящих бумажек у Регины хватало.

Цель казалась такой близкой, что еще немножко — и ее можно будет потрогать руками. Не Свету потрогать, а цель… Со Светой достаточно будет просто встретиться, и поговорить. Найти ее, даже безо всякой фамилии, в каком-то медицинском учреждении из списка — это просто вопрос времени. Которое — деньги!

К четырем часам Регинин энтузиазм почти иссяк. У нее ныли ноги, и она была выжата морально. Нет, как ни странно, легенда про потерянную серьгу, которую нужно вернуть, работала прекрасно. Ей шли навстречу, кто-то более охотно, кто-то менее, но шли. Может быть, сам факт, что какой-то растяпе-Свете совершенно бескорыстно хотят вернуть золотую сережку, располагал к себе других женщин. Только однажды Регине посоветовали оставить эту злосчастную серьгу себе и не мучиться.

— Зачем же мне одна? — попробовала удивиться Регина.

Дежурная медсестричка посмотрела на нее, как на умственно неполноценную, и посоветовала:

— Отнесите в скупку.

Медсестер Свет оказалось много, даже слишком. Некоторые были на дежурстве, некоторые — выходные, некоторые — в отпуске, одна Светлана, операционная сестра, в тот самый момент ассистировала на операции. И ни одна не подходила под нужное описание — маленькая, худенькая, со светлыми волосами.

Впрочем, список был пройден чуть больше, чем наполовину.

— На сегодня все, — решила Регина. — Сейчас ко мне на работу, заберем вещи. Как раз получится, как будто я вернулась с работы вовремя.

Туда, на работу, ей и позвонил Иван. Не на мобильник. Телефон затрезвонил на столе у Юли, и та, удивленная, передала Регине трубку.

— Привет, чем занимаешься?

Голос у мужа был хриплый и очень заинтересованный.

Регина сказала чистую правду:

— Кофе пью, мы в это время всегда кофе пьем. Домой собираюсь.

— Я за тобой приехал. Выходи, жду.

— Чего вдруг? — она удивилась.

— Ты не рада?

— Рада, рада. Сейчас приду.

Вот как, значит? Он ее проверяет? Это что-то совсем новенькое…

Она отозвала в сторону Юлю.

— Юль, если мой муж еще позвонит, когда меня не будет, скажи ему, что я просто вышла, хорошо? Придумай что-нибудь. Ну, не говори ему, что я сейчас вообще на работу не хожу, понимаешь?

Юля вытаращила глаза, но кивнула.

То же самое она повторила секретарше Кате. Катя тоже вытаращила глаза.

— А зачем?

Регина объяснила:

— Просто у меня есть свои дела. Личные. Ничего такого, о чем ты подумала, но очень надо.

И еще она добавила:

— Такая смешная история, я потом тебе все расскажу. Обхохочешься! Но муж не поймет!

Регина, вообще-то, никогда еще не рассказывала секретарше смешных историй. Что Катя подумала, неизвестно, но она согласилась:

— Хорошо, не волнуйся, совру что-нибудь. А как ты себя чувствуешь?

Хороший вопрос. Не похожа ведь она на больную, ну, совершенно…

— Ничего, — ответила Регина. — Выживу. Современная медицина творит чудеса.

А когда она уже отвернулась, чтобы уходить, Катя сказала ей в спину:

— Это мне должны были дать новый компьютер. Посмотри, какое у меня барахло. А я, между прочим, секретарь! Лицо фирмы!

— Это конечно, — сразу согласилась Регина, обернувшись. — Ты лицо. Тебе нужен новый. Но Василий Иваныч обещал. Новый будет! — и улыбнулась Кате.

Как же она устала разговаривать, улыбаться, врать. Забиться бы в темный уголок и помолчать, просто помолчать. Скоро все это закончится?

Иван забрал из ее рук огромный пакет.

— Что тут у тебя?

Нет, не получится пока помолчать.

— Купила кое-что, и тебе с Сережкой тоже. На распродаже. Вам понравится.

— Зачем?

— Как зачем? Носить.

Он взвесил пакет на руке, раскрыл его и бросил беглый взгляд внутрь.

Уже в машине, заводя мотор, он поинтересовался:

— Где же ты взяла деньги?

— Это недорого. Говорю же — распродажа.

— Не много? — муж бросил оценивающий взгляд на ее новый плащ, плащ был не застегнут, и костюм под ним был тоже новый.

Она объяснила, вскинув подбородок:

— Я отложила немного, а тут взяла и истратила. Сколько можно, экономить и экономить? Вань, я выгляжу как чучело, я же… ну, я же не старуха, я… — и в глазах защипало, и голос предательски задребезжал, по-честному, без притворства.

Это Ивана неожиданно утешило. Он расслабился, улыбнулся даже, посмотрел виновато:

— Вот как? Да, пожалуйста, трать свои заначки. Тебе идет. Мне нравится. И ты не можешь выглядеть как чучело, что за глупости?

— Нравится, говоришь? — и она улыбнулась, тоже виновато.

То, что было на ней надето, только это, стоило две его зарплаты. Или три ее.

— Здорово, — подтвердил он. — Ринка, я ведь тебе уже говорил — ты мне совсем без шмоток нравишься больше всего. Они только мешают. Ну, не понимаю я в них ничего, и не собираюсь понимать! А ты покупай, что тебе нравится, чтобы ты была довольна — вот и все.

Он внезапно нахмурился, сказал уже другим голосом:

— Ринка, я зарабатываю, сколько могу. Хотел бы больше. Извини.

Она поймала его руку, пожала ее легонько.

— Перестань.

— Тебе действительно эта штука идет, — он провел пальцем по рукаву ее плаща.

Иван никогда не разбирался в том, что сколько стоит, включая его рубашки и трусы, и какого они размера, он тоже обычно не знал. Он никаких размеров не помнил, кроме размера своих ботинок. А если случалось покупать продукты, он мог назвать только стоимость всей провизии в сумке, а что сколько стоит по отдельности — никогда. Иногда это Регину злило. Только не на этот раз.

— Ты мне в новой куртке тоже понравишься, — пообещала она.

— А без куртки?

— И без куртки!

— Серега Веснин обещал завтра зайти, — сообщил Иван. — Вечером. Нормально?

— Конечно.

— Говорит, ты обещала ему пирог.

— Будет пирог. Не волнуйся, все будет.

— Так. Значит, все? Сереге? А мне все будет?.. — он улыбался.

— Что, пирог? — увернулась она. — Конечно. Еще спрашиваешь…

Полчаса назад Ивану перезвонил Шапошников. Он сразу спросил:

— Иван Константиныч, кажется, я слышал от тебя такое имя — Сергей Веснин?

— Может, и так. А что такое?

— Он работает в службе безопасности “Кристалла”?

— Работает.

— Ты его давно знаешь?

— Я его всю жизнь знаю, — он сказал это так, что Шапошников определенно передумал задавать часть подготовленных вопросов, отмел их за ненадобностью.

Он сказал:

— Пострадавшая Хижанская утверждает, что Веснин недавно купил у нее семейный архив — ящик со старыми бумагами, письмами. Еще до продажи ею шкатулки.

— Понятия не имею, что и думать. А сам он что говорит? Вы спрашивали?

— Говорит — для коллекции старому другу.

— Ну вот. Значит, это так.

— Ладно, Константиныч. Я понимаю, он офицер, в органах служил. Но когда много разных дел случается в одном месте… я хочу сказать… ты понимаешь, да? Тут поневоле задумаешься. Прошу только — не говори ему об этом разговоре. Можно попросить?

— Конечно. Раз ты просишь — не скажу. Ты говоришь, что задумался, и что же надумал, а, Петь?

— Да ничего конкретного пока, Константиныч…

— А мне зачем это рассказал?

— Да просто решил, Константиныч, что тебе надо знать. Глядишь, и ты мне что-нибудь расскажешь. Мало ли…

Ивану все это категорически не понравилось. Потому что, получается, слишком касалось его близких, и его самого, следовательно.

Регине никогда бы не пришло в голову, что в этот момент действительно волновало ее мужа. А он вдруг вспомнил совсем давнее: они с Весниным и двумя девчонками идут вечером из кино. Весна была или начало лета — свежей зеленью пахло, дождь только что прошел, мокро, лужи кругом… Поход в кино организовал Веснин, его девушка пришла с подругой, а Серега с другом — с ним, с Иваном. Так что Иван свою спутницу даже не рассмотрел толком. И когда это было, сразу после армии, или еще до? Нет, после…

Переговорить с Локтевым Ивану захотелось сразу же, и хорошо бы — лично, но он удовольствовался тем, что набрал номер. Когда Регина пошла домой, а он остался, чтобы отогнать машину. Просто Локтев был один из тех, нескольких, людей на Земле, которым Иван доверил бы все, что угодно. Кстати, Веснин — он ведь тоже, по сути, один из этих нескольких…

На поле, где играют в “коллекции старых друзей”, Ивану без Локтева — никуда. А Локтев в этом как раз собаку съел! И еще чувство вины — та шкатулка, а вдруг?..

С Локтевым не стоило разговаривать недомолвками, поэтому Ивану пришлось не торопясь, хотя и без ненужных подробностей, изложить все по порядку. Про Женю Хижанского, бывшего владельца проданной шкатулки, который, возможно, исчез. Про то, как кем-то неизвестным был куплен его семейный архив — фамилию Веснина Иван не стал называть. Про то, как пострадала Вера Михайловна.

Локтев слушал внимательно, иногда по-стариковски сухо покашливал. Потом спросил:

— Вань, как, ты сказал, фамилия пострадавшей? Давай-ка четко, по буквам… — и, услышав по буквам, некоторое время молчал в трубку.

— Вот что, сынок, — сказал он наконец. — Про ту шкатулку мне добавить нечего. Дай мне немного времени, я должен подумать. Я перезвоню…

Был борщ, украинский, красный, душистый. Еще плов с рыночной бараниной и узбекскими специями на второе, и пирог с курицей по-французски — это уже на третье. Рецепт пирога Регина переписала давно из какого-то женского журнала, он ей нравился. Веснин его еще не пробовал. Украинское вместе с узбекским и французским — такое вот сочетание, но это было вкусно, еще как! И ореховый пирог, коронное блюдо, она испекла, конечно. Обещала ведь.

Регина все успела. Съездила в больницу и в диагностический центр, непроверенные вчера, потом на рынок, потом все приготовила. А Свету — нет, Свету не нашла. Конечно, Регина уже поняла, что ее неуклюжий розыск стопроцентной гарантии дать не мог. Оставалась немалая вероятность, что Женина девушка все-таки работает в каком-то из этих медицинских учреждений — там же столько народу работает! Или она уволилась недавно, к примеру. Правильно, уволилась и уехала вместе с Женей — почему нет? Правда, Регина, расспрашивая медработников, имела в виду и этот вариант, но ведь никто не обязан был сообщать ей правду со всеми подробностями. Люди могли не знать, или забыть, или просто не захотеть отвечать. Она же не показания снимала с занесением в протокол! Просто дамочка, которая пришла, расспрашивает и мешает людям работать. Кто-то, наконец, мог просто не любить Свету, и позлорадствовать, что та теперь не найдет потерянную сережку. Человеческий фактор. Теперь оставалось принять, что Светы нет, и решать, что делать дальше. Не начинать же по новой, в самом деле.

— Давай думать, где мы прокололись, — предложила Лара.

— Думай, — разрешила Регина. — А я потом. Потом подумаю.

Она как раз взялась стряпать, и дел впереди было по горло.

Не годится она в сыщицы. Для кого-то это, может быть, раз плюнуть — обойти все медицинские учреждения по ходу пятьдесят третьей маршрутки в поисках девушки Светы с неизвестной фамилией, наплести с три короба, ничего не добиться, и при этом чувствовать моральное удовлетворение от проделанной работы. Как же, отрицательный результат тоже результат! Такие типы, наверное, в частных детективных агентствах работают, или, может, в милиции, а не в бухгалтерии.

— Отрицательный результат тоже результат, — заявила Лара.

Она что, мысли читает?

Петя Шапошников, интересно, испытывает удовлетворение от отрицательного результата? Вот уж вряд ли!

Регина тонко шинковала морковь на плов, и ничего Ларе не ответила.

Та продолжала:

— Знаешь, что меня насторожило? В поисках Светы нам ни разу не повезло. Вспомни, за что бы мы ни брались, всегда совпадения всякие случались, знакомые твои появлялись полузабытые, как чертики из табакерки, что-то выяснялось…

— Не преувеличивай.

— А с этими больницами — ни разу ничего! С самого начала было ясно, что это тупиковый вариант.

— Мы должны были отработать эту версию.

— Какие ты слова знаешь, — Лара вдруг расхохоталась.

— По телевизору слышала. А что?

— Да ничего! Что делать будем?

Регина пожала плечами, не отрываясь от своей морковки.

— Давай немного подождем. Может, Сережка…

— Я твоему Веснину не верю, — сообщила Лара мрачно. — Он просто языком болтал, чтобы от тебя отделаться, это же совершенно ясно. Если только, разумеется, он сам не имеет к этому отношения. Если имеет — это другой разговор…

— Смеешься? Какое он может иметь отношение?

— Да вот, подумалось. У Жени была причина испугаться — ты же согласна с этим? А Веснин — он… Не понравилось мне, как он с тобой разговаривал. Точнее не скажу…

— Он специалист. Он разбирается.

— В чем он специалист? В чем разбирается? Что он вообще такое, этот твой Веснин?

— Точно не знаю. Он подполковник по званию. В общем, у него действительно ума палата, и интуиция, и он здорово во многом разбирается, можешь мне поверить.

— Так он экстрасенс на службе у КГБ?

— А иди ты!

— Знаешь, я как будто что-то чувствую. Как будто я решение знаю, но не понимаю, где оно. Я буду думать.

— Удачи, — пожелала Регина и снова сосредоточилась на плове.

Вечером, когда пришел Веснин, и почти все было съедено, и Регина унесла грязные тарелки, они просто сидели и разговаривали. Сережка пристроился у компьютера и под шумок играл — гонял по подвалу таинственного замка тощих, утыканных иглами и какой-то арматурой драконов. Согласно правилам игры, персонажей каждый игрок монтировал для себя сам. Когда играла Регина, то бишь Лара, а, вообще, уже не поймешь, кто, ее драконы были гладкие, упитанные и на вид несколько неповоротливые. Пока дядя Сережа рассказывал про зимнюю Финляндию, и чем она отличается от зимней Карелии — ему довелось познать это несколько лет назад — Сережка слушал с интересом, и даже реплики подавал. А как только перешли на материи, подрастающему поколению неинтересные, он тут же заскучал и принялся за драконов.

— А что Африка? — поинтересовалась Регина. — Передумал ты про Африку? Больше не хочешь?..

Вообще-то она его перебила. Послушала некоторое время про достоинства блесны, которая не цепляется за траву, и ей тоже стало скучно. Можно было, конечно, оставить мужиков с их мужскими разговорами про блесны, зимние покрышки и прочие только им интересные вещи и смыться на кухню, сделать вид, что занята, и включить тихонько телевизор. Но ей не хотелось на кухню, это во-первых. К ним в кои веки пришел Сережка Веснин, это во-вторых. Ей тоже хотелось с ним поболтать. Иван с Сережкой уже виделись, и могли бы сколько угодно обсуждать блесны. Коль он у них дома, он пришел скорее к ней, чем к Ивану, так что обойдемся без блесен. А в-третьих, Регина всерьез опасалась, что, оказавшись с ней наедине, Лара опять примется бубнить. Эта причина, пожалуй, была весомее прочих.

— Африка? — Сергей не удивился.

Наоборот. Он широко улыбнулся.

— Я туда поеду, Рин. Скоро уже поеду.

Сережка оторвался от экрана с подземельем, и уставился на старшего тезку. Тот подмигнул ему.

— А что? Ты сомневалась, Ринка?

Она засмеялась.

— Я думала, что ты либо уже съездил, либо передумал.

— Не съездил, не случилось пока. Но и не передумал. Я как раз собираюсь. Вот, месяцок-другой-третий, и поеду, — добавил он, видно, чтобы Регина не решила, что он собирается двигать в Африку уже послезавтра.

Это у них была давняя шутка. То есть, Сергей еще шестнадцать лет назад собирался в Африку на сафари, и даже будто бы серьезно, но все над этим смеялись, и он сам тоже.

Сейчас, конечно, все проще. Всего лишь деньги нужны. Если ты новый русский, олигарх и владелец заводов, газет, пароходов — наверное, хоть жить там, на сафари, можно. При условии еще, что есть свободное время, не занятое заводами, газетами и пароходами…

Регина посмотрела на Сергея. Потому что прозвучало это, про Африку, очень уж достоверно. Как будто, действительно, в ближайший отпуск он и собрался в Африку, и уже чемоданы купил.

А Иван молчал, косился на них весело. Все-таки шутка?

— Ты тоже хочешь? Возьму! — великодушно предложил Сергей.

— Перебьешься, — тут же отозвался Иван. — Со своей женой я сам куда-нибудь поеду.

— Ой ли? Где тебе. Рин, куда он с тобой обычно ездит?

Значит, все-таки шутка.

Потом Сергей сказал так, что это исключало всякий юмор:

— Я действительно туда еду, Рин. В Кению. Это решено уже.

— А почему именно теперь? — спросила она с глупым видом.

Потому что, ну какая разница — почему теперь? К тому же ясно, почему — раньше он служил. Где-то там.

Хотя, действительно, далась ему эта Африка, теперь! Он, что, мальчишка? Ему больше заняться нечем? Один, ни жены, ни детей — это в сорок с хвостиком.

— Я больше ничего не откладываю, Рин, — объяснил он серьезно. — Никогда. Ни в коем случае. И никому не советую. Каждый день последний. Понимаешь?

— Нет. Я не могу так.

— А зря. Я раньше тоже об этом не думал. А теперь я только так и могу.

— Я не хочу в Африку, — вдруг сказала Регина. — Я хочу в Чехию. На недельку. Чтобы жить в небольшой гостинице, гулять, не с экскурсиями, а просто так. Когда-нибудь, может, и съездим, да, Вань?

Тот медленно кивнул. Но лицо у него было такое хмурое, что Регина поспешно отвернулась.

Чехию она только что придумала. Впрочем, нет. Когда-то она у Юли книгу брала, о Чехии, путеводитель для туристов, красивая такая была книжка, на глянцевой бумаге. Полистала ее немножко, когда было свободное время. Прямо картинка, а не страна. Действительно, она хотела бы туда, на недельку.

— Поедем в твою Чехию, — сказал Иван. — Отличная мысль. Попробуем их знаменитое пиво.

— Тогда решено, — она развеселилась. — Я пойду чайник поставлю, а вы пока не скучайте…

Да, в Чехию. В слудующей жизни!

На кухне она задержалась. А когда несла поднос с чашками, у самых дверей застыла, потому что услышала негромкий голос мужа:

— Почему ты уверен, что он жив?

— Объяснять не буду, но уверен.

— Знаешь больше, чем говоришь?

— Я всегда так.

— Его точно хоть не похитили?

— Клянусь тебе в этом. Лучше пускай пересидит еще несколько дней, не мешает…

— А кому он мешает?

Они говорили… об этом. О Жене. О том, что Регина думала-передумала… Они говорили — то же самое… Наваждение просто какое-то.

Дальше пару фраз Регина не разобрала, потом — Сергей:

— Ты-то чего переживаешь?

— Меня пугает Ринка. Она его ищет, — это Иван сказал.

— Прямо-таки — ищет?..

Регина стояла, прислонившись плечом к холодной стене. Мужчины говорили тихо, не все она слышала отчетливо. А сын Сережка играл, надев наушники — она видела край стола и стула, и половину Сережки, соответственно, и одно его ухо в наушнике. Он ничего не слышал. Поэтому Иван с Весниным и начали разговор. О том, что может подслушать она, они просто не подумали.

— То, что ты тут каким-то боком, мне тоже не нравится… — это снова Иван.

— Тоже мне, комиссар Мегре, — Веснин тихонько засмеялся. — То, что я там, как раз очень хорошо. Очень.

— А если дело — не в этих ваших микросхемах?

— Да, да, да!! — заорала Лара в Регининых мыслях. — Я тоже думала об этом!

— Умный ты, Ванька, — хмыкнул Веснин. — Тебе, по нонешним временам — детективы писать…

— Серега, я тебя прошу. По-моему, это очевидно.

— Точно, хватит тебе деревяшки строгать, иди в милицию. У тебя там кореша есть, протекцию составят… Вань, чтобы верные выводы делать, нужно знать как можно больше исходных данных…

— Неужели мы прошляпили тот сундук? Теоретически в деревяшке можно что-то спрятать, так, что не найдешь, Если рентгена нет, конечно. Только дерево все равно будет по-другому звучать.

— Так я и думал. Пиши детектив…

Все. Они замолчали.

Регина отлипла от стены и тихонько, на носочках, вернулась на кухню. Чайник уже вовсю кипел, густой пар валил из носика. Она выключила чайник.

Она думала, что Иван ничего не знает, и внимания не обращает. Оказывается, обращает. И знает. А Сергей Веснин…

Сергей Веснин водит ее за нос?

Может быть, он знает… многое? Или даже все? Нельзя было ему доверять?

— Да, может быть, — сказала Лара.

— Что?..

— Ты говоришь вслух. Не замечаешь? Все! Режь, наконец, свои пироги, подруга. Я тоже хочу попробовать, насколько это съедобно.

Регина отщипнула кусок теста с начинкой и сунула в рот.

— А классно, — одобрила Лара. — Надо будет запомнить рецепт, Гере понравится.

— Сережа знает, где Женя?

— Может быть. Попробуй, попроси его еще. Мне кажется, ему не нравится тебе отказывать.

— Что за глупости?

— Мне так показалось, вот и все.

Регина постучала ложечкой по стальной кастрюльке.

— Сейчас будет чай!

— Наконец-то — отозвался Иван. — Тебе помочь?

— Помочь!

Ничего, она еще что-нибудь придумает. А не доверять Веснину? Нет, это сложно — ему не доверять. А Ване? Еще сложнее, но уже по другому. Ну, ничего. Потом…

Потом, после чая и разговоров, Веснин тихо зашел на кухню и сел к столу. Регина не сразу его услышала — она мыла тарелки. Наконец почувствовала чье-то присутствие сзади и оглянулась.

— Ты?

— Конечно. Поговорим?

Точно. Она и хотела поговорить. Только она считала, что начинать придется ей. Поэтому удивилась.

— О чем?

— Ну, ты подслушивала. Ты довольна полученной информацией, или еще о чем-то хочешь спросить?

— С чего ты взял, что я подслушивала? — она закрыла воду, и стало тихо.

— Я просто внимательный человек. Более дельные вопросы у тебя есть?

А Ивана не было. К нему зачем-то сосед зашел, и Иван вышел покурить с ним на лестничной площадке, Сергей же тем временем пристроился было к Сережке поиграть в драконов…

— Да, ты внимательный, — признала Регина. — Сереж, мне обязательно надо увидеть Женю Хижанского.

— Я помню. Он нужен своей жене. Бывшей жене.

В его в глазах была улыбка, грустная такая.

— Ты его получишь, чуть раньше или чуть позже — какая разница?

— Большая разница. В понедельник, наверное, Лара умрет и не сможет поговорить с Женей. Точнее, она сомневается, что сможет, потому что пока не знает, что она тогда сможет, а что не сможет…

Она опять сказала правду. Привычную уже для себя правду. Но оттого, что рядом сидел Веснин, она невольно взглянула на свою правду как бы со стороны, и это было если не бредом, то, по сути, такой жутью, что Регина упала на табурет рядом с Весниным и чуть не разревелась.

Он взял ее руку и тихонько сжал.

— Значит, в понедельник она умрет, и сама пока не знает, сможет после смерти пообщаться с Хижанским или нет.

— Да. Ты все правильно понял.

— Ринчик. У тебя был еще один сеанс ментальной связи с этой особой?

Регина кивнула. В Сережкином взгляде светилось некое понимание, и Регина опять подумала о том, что с сумасшедшими полагается общаться именно так — делая вид, что веришь, и все такое.

— Послушай, что я тебе скажу, Ринчик, — тихо сказал Веснин. — Был у меня в жизни случай, я до сих пор не знаю, как его объяснить. Я будто бы разговаривал с человеком, который совершенно точно находился в тот момент за две тысячи километров. Он дал мне подсказку, важную очень. Это, между прочим, спасло мне жизнь, потому что ситуация была такая, патовая. А у того человека я потом спросил — он об этом не знал ничего! Ты поняла? Это какие-то игры нашего мозга. Пишут ведь, что человеческий мозг изучен только на десять процентов. Та бедняжка, которая в коме, ни при чем, понимаешь? Не волнуйся. У меня, например, все прошло без следа. Только состояние было, понимаешь, странное, я выпил всего лишь грамм сто и потом дрых целые сутки. Но не уверен, что из-за этого. Так что — не думай про жену Хижанского, Ринка. Все касается только тебя.

— Да. Сережа, ты мне, правда, веришь?

— Конечно. Разве не ясно? Кстати, а зачем ей нужен Хижанский? Как она это объяснила?

Лара отозвалась тут же.

— Какое его собачье дело?! Впрочем, ответь ему, что это личный вопрос, который касается нашего прошлого.

— Это личный вопрос, который касается их прошлого, — повторила Регина.

— Ну и ладно, — он улыбнулся. — Прошлое уже прошло. Ты вот что скажи — это все очень плохо, Рин? Я имею в виду, тебе — плохо?

Взгляд его был теплый такой, сочувствующий.

— Не во всем, — она попыталась улыбнуться. — Лара ведет себя, как хорошая подруга, мне с ней бывает интересно. Она очень не похожа на меня. Она даже в чем-то изменила мою жизнь. И как раз тогда, когда у меня там было не слишком хорошо, Сережа…

— Что так? — он нахмурился.

Она поспешно объяснила:

— Не плохо, нет. Просто никак, понимаешь? День за днем крутишься, и никакой радости, и чаще вспоминаешь, сколько тебе лет, и ничего еще не было, и, скорее всего, уже не будет. Ты извини, — спохватилась она. — Я понимаю, что это все глупости.

— Ну, да, — кивнул он, тепло улыбнувшись. — Но это нормально. Поэтому я и еду в Африку.

— Так вот, благодаря Ларе я поняла, как мне жить дальше, и мне для этого не нужна Африка.

— Тогда это не только плохо, но и хорошо? Да?

— Наверное, да!

— Ты только помни, что я тебе сказал. Это все нужно лишь тебе, и в ответе ты перед собой. И, главное, если все-таки будет плохо, или будешь сомневаться, как поступить, ни в коем случае не скрывай этого, хотя бы от меня, хорошо?

— Хорошо. Ты точно не считаешь, что я сошла с ума?

Он опять накрыл своей ладонью ее руку, и улыбался.

— Сереж, ты знаешь, где сейчас Женя Хижанский? Знаешь?

Он покачал головой.

— Нет. И закроем эту тему. Потому что мне придется врать, зачем тебе это нужно? Просто успокойся, и прекрати глупостями заниматься. Слышала, Ванька сказал, что я каким-то боком там?

— Слышала.

— Так вот, я там, и все будет нормально. Но там, увы, не только я, поэтому не мешайся. Я не хочу неприятностей на твою голову. Поняла?

— Хорошо, — она улыбнулась. — Спасибо тебе.

Он продолжал держать ее за руку, не отпускал.

— Слушай, я ведь тебе яблок привез, целый пакет. Только в машине забыл. Потом принесу. Это те, большие, красные, из нашего сада, помнишь, тебе нравились?

— Она еще растут у вас, такие яблоки? — удивилась Регина, — ну, спасибо!

Веснин довольно улыбнулся.

— Вы тут? — полюбопытствовал Иван.

Он стоял в дверях.

— Мы тут, — признал Веснин. — А ты где запропал?..

Еще позже, когда Регина домывала оставшуюся посуду со стола, Лара сказала:

— Не откровенничай больше с Весниным.

— А в чем дело?

— Просто у нас теперь будет такое правило — ничего не говорить Веснину. То есть, будем заранее каждый раз обсуждать, что ему сказать.

— Ты по-прежнему ему не веришь?

— Подруга, ты меня удивляешь, — Лара рассмеялась как-то едко. — Ты еще ничего не поняла? А, впрочем, ладно. Это мне так, показалось.

— Да в чем дело?

— Говорю же — ничего. Но твой Веснин ведет с нами двойную игру, согласна? Так что будем начеку.

— Ведет, да, — признала Регина. — Но все равно, он — друг, понимаешь?

Лара охотно согласилась:

— Ну, конечно, конечно, я же не спорю. Но, смотри — мы договорились!

Перед сном Регина выпила таблетку, из тех, что дал Виталик. Чтобы уснуть и не думать ни о чем.

— Это что еще за дрянь? — попробовала возмутиться Лара. — Зачем химию глотаешь?

— Спокойной ночи, — ответила ей Регина.

Потом она тихонько проскользнула в спальню. Иван с Сережкой опять на пару играли в драконов и не обратили на нее внимания.

Иван зашел в спальню, когда Регина уже спала, и дышала ровно и глубоко. Его это не разочаровало, потому что почти не имело значения, спит она, или нет. Последнее время, во всяком случае, не имело.

Он бросил на стул джинсы, которые принес из ванной под мышкой. Сын уже спал, конечно. Он, когда чистил зубы, уже клевал носом. Он бы охотно их не чистил, если бы отец легоньким подзатыльником не направил его в сторону ванной.

— Это непедагогично, пап, — возмутился сын.

— Я знаю, — согласился Иван, — зато технически оправданно.

Он сегодня опять вдребезги проиграл сыну, но показал уже лучший результат, чем в прошлый раз, это обнадеживало.

— Знаешь, пап, — сообщил ему Сережка, — а я у мамы еще ни разу не выиграл.

— Во что? — не понял Иван.

— В них, в дракошей. Мы с ней тоже играли. Немножко. Ей все некогда.

— Вот как? — Иван был озадачен. — А я думал, она вообще не умеет.

— Да все она умеет. Она мне тут все объясняет, и “аську” мне сделала, я сегодня с Сонькой общался. Собственно, я и сам могу. Тебе нужна “аська”?

— Что такое “аська”?

— А это такая штука, когда два человека с компьютера на компьютер друг дружке сообщения посылают, быстро так, вопрос — ответ, как будто разговаривают.

— Погоди, для этого ведь Интернет нужен? — удивился Иван.

— Естественно.

— Ну вот. А я только думал, что надо бы тебе и Интернет провести.

— Ты даешь, пап! — рассмеялся Сережка. — Так уже все есть. Вон та штука, видишь, сбоку — это модем. Его просто не видно.

— Гм… Вот так мама наша, — только и сказал Иван. — Говоришь, она тебя обыгрывает, да?

— Ага. А вообще, пап, ты того, образовывайся, — посоветовал сын. — А то как-то несолидно в наше время. У всех отцы разбираются, а ты не очень…

— Я постараюсь, — пообещал Иван.

Вдруг Сережка спросил:

— Пап, а ты с мамой как познакомился? Ну, когда ее первый раз увидел?

— Что? С мамой? — Иван не ожидал. — Да не помню уже. Она, кажется, тете Нике зонтик принесла, тогда и увидел.

— Ага, бабушка говорила, что ты сначала с тетей Никой познакомился. То есть, что ты сначала в нее влюбился. А потом…

— Суп с котом! — Иван вдруг рассердился. — Не влюблялся я в тетю Нику, да будет тебе известно.

— Да ладно, пап, — сын улыбнулся примирительно. — Дело давнее, чего ты злишься. Мало ли в кого влюбляешься, это ведь преходяще…

— Мудрый ты слишком, — буркнул Иван. — Спать пошли.

— Пап, почему ты думаешь, что я не понимаю, а?

— Я думаю, что все ты понимаешь…

— Ладно…

Сережка сладко потянулся, уселся на свой неразобранный диван, и через минуту уже спал. Сидя. Вот тогда отец непедагогично отправил его чистить зубы.

Ну, теща! Не ожидал. Еще она будет пацану мозги пудрить…

Наверное, она просто решила посвятить ребенка в милую семейную историю. Ностальгия накатила.

Влюбился в Нику! Надо же!

А Регина спала. Он стоял над ней в трусах, босиком, и смотрел. Она была такая теплая, разморенная, сладкая. И безучастная. Лоб ее засыпали колечки волос, он нагнулся и легонько дунул, и колечки разлетелись, а Регина даже не пошевелилась.

Он никогда не влюблялся в Нику, вот в чем дело. И не собирался даже. Он, вообще, однолюб, оказывается. А к нему пристали с этой Никой, даже родной сын что-то там “понимает”.

Кожу, разогретую горячим душем, а потом безжалостно облитую душем холодным, теперь покалывало. Зато спать не хотелось. Давно пора было забраться под одеяло, и выяснить, что к чему — удастся расшевелить эту соню, или придется отвернуться к стенке и все-таки спать? И почему он медлит, было совершенно непонятно.

Не придется ему отворачиваться к стенке. Ни за что. Он разбудит ее непременно. Просто потому, что иначе сам долго не уснет. Но сейчас ему просто хочется посмотреть еще минутку на свою жену. Если кто-то находит это странным, пусть катится куда-нибудь к чертям.

— Ты мне надоел, — произнесла вдруг жена отчетливо, и голос у нее был совсем не сонный.

Ага, вон уже и ресницы вздрогнули — подглядывает, и губы тоже подрагивают — она улыбается.

— Притворщица, — сказал он.

— Сколько мне тебя ждать? Я замерзла и мне скучно.

— Нет, это я замерз, и мне скучно. Спасешь меня? От замерзания?

Он уже приготовился потратить на нее сколько угодно времени, но все равно, оттого, что ему не придется ее будить и тормошить, и все обещает быть проще и веселее, настроение резко поднялось.

И не только настроение.

— Ты мне надоел… — она широко улыбнулась, выпростала руку из-под одеяла и потянула его за край трусов, так, что они быстро опустились за границу приличия.

Он тихо рассмеялся и послушно рухнул в том направлении, куда она тянула, успев, однако, выставить руки, чтобы не слишком придавить.

— Вот медведь, — буркнула Регина довольно, и притворно-сердито цапнула его зубами за плечо.

Не больно. Ему понравилось, и завело еще больше.

Она никогда раньше не обзывала его в постели медведем, и не кусалась почему-то тоже. И очень зря.

В отместку он прикусил легонько мочку ее уха, надеясь, что ей тоже понравится. Она тихонько застонала в ответ, скользя по нему, так, что он чувствовал ее всю, от кончиков пальцев ног до подбородка, который больно надавил на его плечо. Потом она вырвалась на секунду, вывернулась — он не отпускал, не понимая, зачем это, — и сдернула с себя рубашку, бросила ее на пол. И без ее рубашки было так здорово, что даже странно, почему не он стащил с нее эту рубашку еще раньше и не выбросил куда-нибудь…

И сдерживаться дальше, откладывать, чтобы еще потормошить, подразнить, уже не было никакой возможности. Все получилось действительно просто, одуряюще весело и быстро, гораздо быстрее, чем ему самому хотелось. И этого оказалось достаточно, обоим.

— Я люблю тебя, — тихонько, с шутливой таинственностью прошептал он ей на ухо. — Ты самая чудесная женщина на земле. Честно.

— Ага. Повтори мне это утром, — так же тихонько ответила она, улыбаясь.

По правде говоря, он сам не ожидал, что скажет это. Говорить о чувствах всегда казалось ему… как-то банально. Неестественно. Глупо. И еще, он ожидал, что если она и ответит, то как-нибудь иначе.

Он удивился, но согласился.

— Хорошо. Если не забуду…

И хитро улыбнулся.

— На всякий случай запоминай сейчас. Ты. Самая. Чудесная. Женщина. На. Земле. Даже если я тебе это каждый день не говорю.

— Я запомню, — ответила она шепотом. — Спасибо. Ты у меня тоже … классный. Запоминай сейчас.

Они почему-то не уснули сразу, и Иван вдруг стал рассказывать ей что-то забавное про Серегу Веснина, и про работу — как станки новые монтировали на минувшей неделе, и комплектующие оказались не те — тогда все ходили злые до крайности, зато теперь, когда время прошло, видно, что это был чистый анекдот. И еще, ему директор прямо сообщил, что должность начальника цеха освобождается, а Иван — самая вероятная кандидатура, и предложил подумать, и он решил соглашаться, хотя из спортклуба, конечно, придется уйти, а жалко…

— Ты расскажи мне утром про это тоже, хорошо?.. — прошептала она.

Хотя она не спала, ему даже показалось, что она не совсем здесь, с ним, и это ему не понравилось совершенно.

Он развернул ее лицом к себе, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты что, Ринка?

— Все хорошо, — она зажмурилась, улыбнулась. — Нет, правда, все хорошо. Просто лучше поговорим утром…

Он продолжал смотреть недоверчиво, тогда она потерлась щекой о его волосатую грудь.

— Ванька, перестань. Все хорошо. Все-все будет хорошо…

И было в этом что-то очень ласковое и кошачье, и ее собственное, Регинино, хорошо ему знакомое, и он сразу успокоился.

Почему — будет? Ему хорошо уже сейчас. Хотя, конечно — будет. Будет, будет…

Никогда он не любил Нику. Тем более — так.

Да он никак ее не любил. И чего ему сейчас-то вздумалось думать о Нике и объяснять, не иначе как самому себе, что он никогда ее не любил, и вообще, отстали бы все от него с этой Никой?!

Нет, ему нравились иногда женщины. Так, мимолетно. Это у всех так. Это не считается. И Регина у него не первая женщина, до нее тоже было кое-что, тоже мимолетное. Хотя тогда казалось — серьезно. Это тоже не считается. Все те годы, что рядом Регина, она у него была одна. Ему хватало ее одной, другие просто изредка, мимолетно нравились, хотя ему не пришло бы в голову сделать и пары шагов в их направлении. Было не нужно.

Наутро Регина встала первая. Проснулся Иван от пения будильника в своем мобильном, и сразу услышал шум воды из кухни, звяканье чайника, а рядом с ним — он поискал рукой — никого не было. Жаль. Он с удовольствием потискал бы ее перед тем, как вылезать из кровати.

Сегодня у него первая смена, лучше не залеживаться.

И все-таки жаль, что она уже встала…

Регина на кухне готовила салат — терла на терке яблоко, а капусту она уже нашинковала. Последнее время она что-то пристрастилась к этому кроличьему завтраку. Телевизор показывал утренние новости, точнее, нет, шла утренняя передача с “гостями студии” и прочим. Там тоже готовили какой-то салат.

Он подошел неслышно и, обняв ее за плечи, поцеловал в шею. Она, вздрогнув, оглянулась.

— А, привет. Ты меня напугал. Ты же передвигаешься, как привидение!

— Это ты телевизор смотришь…

Она улыбнулась, но — как-то не так. Она была скучной, обыденной, а он-то ожидал увидеть на ее лице отражение того, что было ночью. Никаких отражений. Даже наоборот.

— Ты в первую сегодня? Будешь яичницу? Яйца в пакете, в холодильнике, я вчера забыла выложить.

— Буду яичницу. У нас колбаса осталась?

— Да, кажется, немного.

Она размешивала сметану в салате, и, похоже, предпочла бы, что бы он занялся своей яичницей. И все-таки ему не хотелось, чтобы она была этим утром вот такая… никакая.

— Ах, да, — он вспомнил, и опять мягко сжал ладонями ее плечи, — повторение по заявкам трудящихся. Как там? Ты самая чудесная женщина на земле. Вот.

— Что? — она оглянулась, улыбнулась удивленно и немного неуверенно.

— Повторить еще? Ты чудесная. И кусаешься ты просто здорово. Очень здорово. Мне понравилось.

— Что?..

Ее глаза раскрылись широко-широко. Как блюдечки. В них появилось … изумление. Испуг. Еще что-то. Она резким движением вывернулась из его рук.

— Я, кусаюсь? Сегодня?!

Он молчал, потому что ничего не понимал. Совершенно ничего.

Это было уже слишком.

Регина все поняла, конечно. Поняла сразу и очень хорошо. Потому что…

Да потому что она, в принципе, боялась чего-то подобного!

Она заскочила в ванную и захлопнула за собой дверь. Постояла немного, и только капельку придя в себя, позвала:

— Эй, ты где?

— Это ты меня? — невозмутимо отозвался в ее сознании такой знакомый голос. — Здесь.

— Ну и кто ты после этого? — ядовито полюбопытствовала Регина, и сама ответила:

— Гадюка! Змея подколодная! И это слабо сказано. У меня и слов-то нет, чтобы тебя назвать! Дрянь!

У нее кружилась голова, и в висках стучало.

— Ну-ну, ты полегче, подруга, — вздохнула Лара. — Снова мне от тебя досталось, а за что, спрашивается? За то, что пока ты, пардон, дрыхла, я выполняла, снова пардон, твои супружеские обязанности?

Регина даже не нашлась, что ответить на такое нахальство.

— Хотя, веришь ли, — доверительно продолжала Лара, — задушила бы того, кто придумал называть это обязанностями. От обязанностей какое удовольствие? Но что поделаешь — формулировка. Ты успокоилась немножко?

Нет, Регина не успокоилась.

— И кто, скажи, тебя просил?

— Идиотский вопрос. Твой муж, кто же еще. Не сама же я, в конце концов. Он совершенно не в моем вкусе. Ну, поверь! Ты, почему-то, спала, а я — нет!

— Чушь собачья. Это мое тело, и если оно спит, то как же?…

— Не знаю! Действительно, не знаю, уж поверь. Так получилось, вот и все.

— Получилось?!

— Еще как!

— Да он же, как довольный кот!

— Ну, так…. Любое дело надо делать хорошо. Иначе мне, в первую очередь, перед тобой было бы неудобно.

— Ну, ты и стерва, — только и смогла сказать Регина.

— Опять ругаешься? — усмехнулась Лара. — Вон зеркало, видишь? Посмотри в него. Кто там? Так вот, именно она, что в зеркале, трахалась с твоим мужем сегодня ночью. Пардон, занималась любовью. Она, а никак не я. Так ведь? Ну, шутки в сторону, давай поговорим серьезно. Я же не могу допустить, чтобы из-за меня ты потеряла мужа?

— Я не собираюсь из-за тебя терять мужа!

— Ну, не терять, но проблемы точно были бы. Он ведь не понимает, почему ты его динамишь.

— Какое благородство. Ты просто мать Тереза.

— Между прочим, если не будешь дурой, ваши отношения поднимутся на новый уровень, — сказала Лара голосом врача-сексопатолога.

Регина никогда в жизни не общалась с сексопатологами, но у них должны быть именно такие голоса.

— У каждой ситуации есть положительные и отрицательные стороны. Не фиксируйся на отрицательных и посмотри на положительные. Я для тебя сейчас — разнообразие. Новые стороны твоей личности…

— Ах, даже так?

— Факт, что ему понравилось.

— Замолчи!

— Значит, прекращай ныть и делай выводы. Все равно ведь, что было — уже не изменишь, правильно? А на обиженных воду возят, знаешь об этом?!

Лара почти кричала, и Регина подумала с запоздалым испугом, а не кричала ли она тоже?

— Я только и стараюсь, чтобы тебе ничего не испортить, так не испорть же все сама! — закончила Лара уже тише.

И всхлипнула. Только этого не доставало.

Регина присела на край ванны и открыла воду, тугая струя ударила в гладкую эмалированную поверхность.

Они помолчали, обе. Шум воды, он как-то успокаивал, что ли. Прояснял голову.

“Ты только не делай из меня дурака”, - сказал недавно Иван. Все остальное, он сказал, можно.

Лучшая женщина на земле. Нет, это было как-то иначе. Чудесная. Самая чудесная, а не лучшая. Но он сказал это не ей. Или ей?

— Да я, если хочешь знать, все время представляла себе Герхарда, — сообщила Лара совсем тихо. — Как будто я это с ним. Мне, между прочим, твой Ваня и даром не нужен.

— Герхарда? — переспросила Регина, уже просто так.

— Ну, один раз, каюсь, Женю. Так получилось. Воспоминания нахлынули.

Они обе теперь говорили тихонько, как будто шептались на ушко, и вода шумела, но совсем не мешала.

— И сколько же всего, прости за нескромность, было раз?!

— Несколько.

— И что Ваня?…

— А что — Ваня? Хорошо Ваня.

— Я не об этом!

— А иногда просто классно, прямо скажем. Сначала я даже его пугалась, а теперь он мне нравится. Шучу, шучу! Но теперь я поняла, почему эта идиотка…

— Что?

— Ничего!

— Нет уж, продолжай — какая еще там идиотка?

— Никакая, говорю тебе! Мало, что ли, идиоток? А вот ты, подруга, между прочим, так себе. Коряга. Растяжки никакой. Займись этим. Гибкое тело — это здоровье.

— Точно гадюка, — признала Регина уже практически без злости. — И что же это ты там вытворяла, а?

— Опять ругаешься? И за что мне столько от тебя достается? — Лара усмехнулась. — Успокойся, ничего страшного. Все было пристойно и скромно. Что можно вытворить с твоей растяжкой?.. Да успокойся же, говорю, я шучу. Я — нормальная, в меру скромная женщина, классику предпочитаю. Но растяжка у меня лучше.

— Погоди. И все же, ты сказала — “эта идиотка”. Это ты о ком?

— О тебе, — с покаянным вздохом призналась Лара. — Хотела пошутить, и передумала. У меня это бывает. Не цепляйся к словам.

— Ну, а Ваня? Он что, не удивился даже?

— Удивился, наверное, — Лара опять вздохнула, усмехнулась. — Даже задумался, по моему. Я же все-таки не ты. Ну, я бормотала иногда что-то, чтобы объяснить…

— Что объяснить?!

— Перемены и неожиданности. Уж извини, все было спонтанно, плела что-то. Ну, да, не помню. Ты, что, помнишь все, что бормочешь после этого дела? Ну, нет у меня опыта по ночам в постели с чужими мужьями объясняться. Так что не обессудь.

— Убила бы тебя… — вздохнула Регина.

— Не стоит, и так недолго ждать осталось! — хохотнула Лара.

И продолжала уже серьезно:

— По-моему, ему хватило объяснений. Он скушал все, и ничего не заподозрил бы, если бы ты потом не напортила.

Они опять помолчали немного.

— Я больше не буду, — сказала Лара. — Обещаю. Так пойдет?

— Пойдет.

— Только ври ему сама что-нибудь. И заранее. И что-нибудь посерьезнее, чем про больную голову.

— Непременно, — согласилась Регина.

Она не то, чтобы успокоилась и совсем простила Лару. Но все было как-то … понятно. И что же делать?

Как-то справиться, а потом…

Потом все закончится. Уже скоро закончится.

Тем временем сын серьезно сказал Ивану:

— Пап, вот что — тебе нужен новый мобильник. Понимаешь, мобильник — это мобильник. Он должен быть крутой. Чтобы всем было сразу видно. Это правильно.

— Ты решил заняться моим воспитанием? — уточнил Иван.

— Ну, ты же занимаешься моим?

— Я — это другое дело. Понял?

— Понял, — хмыкнул Сережка. — Пап, я тут вспомнил — у меня сегодня дополнительный английский. Не смогу я на тренировку прийти. Но в следующий раз — железно. Хорошо, пап?

— Хорошо, — согласится Иван. — На том и порешим. — Кстати. У меня телефон очень хороший, работает хорошо, понятно? Я к нему привык. Менять его пока не буду. Дорогие телефоны, и все такое — это дешевые понты, понял? Я, в принципе, кого хочешь могу пальцем по стенке размазать, так зачем мне дешевые понты?

— Понты, — повторил удивленно Сережка. — Пап, ты такие слова употребляешь.

— Время от времени я и не такие употребляю.

— Я так и думал. Слушай, пап, ты лучше покажи мне что-нибудь такое, эффективное, тебя же в твоей разведке чему-то такому учили? Ну, чтобы быстро…

— Со временем научу и такому, может быть. Для этого база нужна.

— Да сколько мне еще — этой базы?!.

— Еще много! Кстати, я, когда про стенку говорил, — Иван поморщился, потому что самому стало стыдно оттого, что сказал такое, — я это в основном фигурально имел в виду. Грубая сила, это, вообще, плохое решение вопроса.

— Я понял, что фигурально, — хмыкнул Сережка. — Того, кто с пулеметом, конечно, пальцем не размажешь. Ты хотел мне сказать, что повышать свою самооценку надо не с помощью новых мобильников.

— Примерно так. Соображаешь, — Иван облегченно вздохнул.

По крайней мере, им никогда не приходилось жаловаться на тупость своего отпрыска.

— А что с мамой? — Сережка осторожно показал на запертую дверь ванной.

— Ничего. Все в порядке с мамой.

С мамой было как будто не все в порядке, но это сына не касалось. А что там именно с мамой, Ивана и самого интересовало…

— Ты бы шел яичницу есть, знаток мобильников…

— Я сначала туда хочу, — Сережка осторожно поскребся в дверь. — Мам, выходи, а?..

Тут Иван увидел телефон Регины — он лежал не в сумке, как обычно, а на краю холодильника — Регина забыла убрать его после подзарядки. Иван взял аппаратик, подбросил на ладони, словно сомневаясь, потом сунул в карман.

Регина нашла телефон на прикроватной тумбочке, и немного удивилась — как он сюда попал?..

К Ведерниковым Регина поехала, предварительно выяснив по телефону, что Виталик дома, а Вероники дома нет. Это Лара ее попросила поехать. Она объяснила — проститься. На всякий случай.

Дом был большой, новый — высокая башня из красного кирпича в современном стиле, со сверкающими стеклами окон и полукруглыми балконами. Красивый дом. Сразу за входными дверями — стеклянная будка с охранником. Парень с необъятными плечами и строгим взором был в черном костюме и белой сорочке, расстегнутой на одну пуговицу, он сидел и читал газету. Регине он сразу кивнул — проходите, мол…

Перед этим Регина заехала к маме и захватила альбом с фотографиями, когда-то давно забытый Никой. Это предлог. Можно без предлога, конечно — дескать, вот, случайно ехала мимо и решила заглянуть. Но с предлогом лучше, даже с таким сомнительным. Проще как-то.

Виталик открыл ей сам. Он был по-домашнему — в мягких потертых джинсах и широкой клетчатой рубахе.

— Заходи, Ринчик, — он широко распахнул дверь.

— Я на минутку. Мама попросила непременно вам завезти, мне как раз по пути…

— Заходи, — повторил он, и посмотрел так, что ее лепет “мама попросила” показался жалким. — Я тут как раз кофеварку зарядил, сейчас кофе будет. Выпьешь?

Альбом он взял и бросил тут же, в прихожей, на тумбочку.

— Кофе выпью, — тут же согласилась Регина. — А ты почему один? Где ваша домоправительница?

— Все меня бросили, — объяснил Виталик с притворной грустью, — у всех дела. Вот, сам кофе себе варю.

— Бедный…

— Ага! Несчастный, по головке его погладь за меня, — тоже в шутку, но несколько сварливо попросила Лара.

Регина не стала никого гладить по головке.

— Ко мне в кабинет пошли, там кофеварка, — Виталик легонько придержал ее за плечо.

С непривычки в этой квартире можно было заблудиться. Все комнаты — огромные, светлые, с высоченными потолками, и лестница, кокетливо изгибаясь и закручиваясь, уводила на следующий этаж. Они прошли под этой лестницей, чтобы попасть в “кабинет, где кофеварка”.

Кабинет Виталика, небольшая квадратная комната, был тесно заставлен матово-черной мебелью, но он не казался мрачным. Здесь все было очень к месту. Огромный стол у окна, мягкий диван “под кожу” у стены, черный, с кожаными же цветными подушками, такой заманчивый — присесть и утонуть, и шкафы, шкафы до потолка…

Регина вспомнила — в свой предыдущий раз в этой квартире она тоже сразу прошла сюда, в кабинет. Ну, да, они с Виталиком говорили … о чем?

Ей нравилась эта комната. Здесь было спокойно, уютно. Удобно.

Виталик вынул из шкафа две чашки и нацедил кофе ей и себе, опустил туда по ложечке, сахарницу тоже достал и подвинул ее к Регине.

— Вот. Полный сервис. Только сахар коричневый. Будешь такой?

— Никогда не пробовала коричневый.

— Так попробуй. Интересный привкус. С кофе особенно. Но, если хочешь, я тебе сейчас обычный принесу, в кухне есть.

— Не надо, — поспешно отказалась Регина. — Я попробую…

— Вот сливки, если тебе нужно.

Из шкафчика, который на самом деле был крошечным холодильником, он вытащил тетрапак со сливками.

Лара сегодня сказала ей: “Подруга, ну, пожалуйста! Я хочу попрощаться с братом. Побыть с ним немножко рядом. Вдруг больше не придется? А тут такая возможность!” Это желание было очень понятным. Естественным.

Еще Лара сказала: “Как ты думаешь, мы могли бы через Виталика убедить моих родственников меня не выключать? Ну, подождать еще немного? Вдруг я все-таки выживу? И, потом, нам же нужно время, чтобы встретиться с Женей! Еще хотя бы несколько дней!”

Регина понятия не имела, как можно убедить Виталика воздействовать на Лариных родственников. Даже боялась этого. Но положилась на обстоятельства.

— Вкусный кофе. Потрясающий просто.

— Добавки хочешь?

— С удовольствием.

Он опять наполнил ее чашку.

— Да уж, потрясающе, — вздохнула Лара. — Ты не торопись, пей медленно…

Регина стала пить медленно.

— Молодец, что пришла, — сказал Виталик, разглядывая донышко своей чашки. — А то мне пришлось бы в одиночестве кофе пить.

— Как там Лара? — спросила она, не под диктовку, а по собственной инициативе. — Изменения есть? Ты поддерживаешь связь с ее семьей?

— Никаких изменений. Я еду туда. На следующей неделе.

— Значит, ты уже не увидишь ее… — Регина чуть не добавила “живой”, но вовремя спохватилась, и сама привычно испугалась своей бестактности.

Виталик понял.

— Увижу. Герхард запретил выключать приборы. Он… он не хочет. Я его понимаю. Это тяжело.

— Ура! — воскликнула Лара тихонько, но с такой радостью и облегчением, что Регина тоже ощутила и эту радость, и облегчение.

И тут же подумала — значит, Лара не обязательно исчезнет в понедельник, и вся история не заканчивается, а будет продолжаться еще непонятно сколько. Но она почти не огорчилась. Действительно, как огорчаться тому, что Лара не умрет в понедельник, а будет жить еще? Пусть она живет, а они как-нибудь все … уладят…

— Спроси еще, — попросила Лара. — Надолго?.. Что они решили? Что говорят врачи? Вообще, пусть расскажет, как я там, я ведь даже не знаю! Смешно, правда?

— Как хорошо! — сказала Регина, — значит, может быть…

— Нет! — Виталик прикрыл лицо ладонью. — Ничего не может. Она умерла, Ринка. Ее нет. Просто приборы поддерживают жизнь тела, но самой Лариски уже нет. Неделю назад я был уверен, что она выживет. Герхард на том конце провода говорил со мной и плакал, а я был уверен, что она выживет, что придет в себя через день или два, и уверял его в этом, и даже шутил с ним, как идиот! Моя мать слышала это, так она меня потом отчитывала за мой ненормальный тон, дескать, даже если все обойдется, повода для веселья и близко нет! Да я же все понимал. Мне самому потом тошно было. Но я не мог, понимаешь, не мог даже на минуту представить себе, что она может оказаться в таком состоянии… в непоправимом состоянии, что…

Он залпом допил свой кофе и улыбнулся, словно извиняясь.

— Это все как-то не сразу доходит, понимаешь, Ринка…

— Виталик…

Он перебил:

— А теперь, видишь, какие дела — Герхард, которого я тогда утешал с оптимизмом идиота, запрещает отключать приборы, а я, и ее родители, кстати, тоже, будем убеждать его, что это необходимо сделать. Такая искусственная жизнь может тянуться долго, но она не очнется. Мозг не подает признаков жизни, понимаешь? Она бы этого не хотела. Да я точно знаю, что она сама хотела бы все это … прекратить!

Он говорил негромко, и при этом рассматривал чашку в своей руке, пустую чашку, и чашка эта дрожала…

Точнее, это рука дрожала. Вместе с чашкой.

— Ага, — согласилась Лара с мрачным смешком. — Точно так. Не хотела бы. Но хочу. С этим, как его, с оптимизмом идиота. Хочу вернуться! Ой, как же, подруга, все запутано, а? Нет, как же все паршиво, оказывается…

И Регина решилась.

— Ты не прав, Виталик, — сказал она. — Не надо убеждать Герхарда. Он знает, что делает. Ему и так нелегко, наверное, а тут вы еще с вашим здравым смыслом!

— Что? — Виталик удивленно уставился на нее. — Что ты имеешь в виду? Что он знает?

— А то, что вовсе она еще не умерла. Она жива, понимаешь? Ей даже нравится твой кофе. Нельзя ее выключать.

Она запоздало поняла, что именно сказала…

— Рина, о чем ты? Какой еще кофе?..

— Я пошутила, — Регина посмотрела в потрясенные глаза Виталика. — Я не это хотела сказать.

Тут в ее голову пришла счастливая мысль, что именно надо сказать. Конечно, она ведь уже врала про сон.

— Я видела ее во сне. Я во сне с ней разговаривала. Она попросила не выключать приборы. Она очень хочет вернуться, но пока, прямо сейчас, то есть… наверное, не может.

Все правильно. Сон — это нормально, об этом говорят и пишут, это внушает доверие. Может сработать. По крайней мере, он дрогнет.

Виталик смотрел на нее во все глаза. Потом он моргнул и отвернулся. Поставил чашку на стол.

— Ринка, я не ожидал от тебя такой чепухи. Я не верю в сны.

— А я теперь верю не только в сны. Ты не веришь мне?

— Предположим, ты видела сон, — он пожал плечами. — Верю. Сон — результат скрытой деятельности сознания. Как бы то ни было, спасибо тебе за этот сон. Только не надо больше…

— Виталик…

— Ее мозг, понимаешь, он больше не живет.

— Помнишь библейскую историю про Лазаря, которого оживил Христос? — вспомнила Регина очередной аргумент. — Его ведь уже похоронили. Так что его мозг, тоже, наверное, не жил.

— Я не знаю, что там было с Лазарем. Регина, давай прекратим это, — он повысил голос.

Надо было срочно выкручиваться. Чтобы он поверил.

— Она просила передать тебе, что…

Она ущипнула себя за запястье, призывая Лару помочь, а сама продолжила:

— Во-первых, что у тебя лучший в мире кофе, во-вторых, она не довольна, что ее дочь так поздно укладывают спать…

Она просто ждала, когда Лара сообразит, что же сказать.

Виталик резко встал, отошел к окну.

— Ринка, замолчи.

— Я придумала! Вот! — быстро сказала Лара. — Скажи ему — стеклянный кулон, который мы спрятали в часы. Точно, это то, что надо.