Рассказы

Когти

Юле подарили кота.

В другой раз кот отправился бы на помойку, не глядя на породу и стоимость: Андрей Викторович, отчим Юли, животных ненавидел. Но, к его сожалению, кота подарил человек, с которым Андрей почему-то очень не хотел ссориться, и делать было нечего.

— Он исполнит твое желание, — с улыбкой сказал гость, протягивая кота девочке.

Юля не знала, кто он такой. В гости к ним он заходил редко, но всегда приносил что-то интересное, такое, что трудно забыть. Собранный из кусочков разноцветного стекла шар, отбрасывающий тысячи солнечных зайчиков, фигурку летучей мыши с человеческим лицом, красивое маленькое зеркальце — вот уж чему Юля была больше всего рада! Каждый раз она, опустив глаза, говорила «спасибо» и тут же убегала к себе под добродушный смех гостя. И до сих пор не знала даже, как его зовут.

Все подарки поочерёдно заняли положенное место на тумбочке у кровати, и Юля хранила их, как самое дорогое в жизни. Ведь кроме этого человека, ей больше никто никогда ничего не дарил.

Взрослому, наверное, подарки показались бы странными, а может, и нет: взрослые вообще глухи к таким штукам и не верят в чудеса. Но Юля знала, что её вещички необычные. Только никому не говорила об этом.

Теперь вот у неё появился кот.

Он был рыжим, с тёмными полосками на спине — типичный представитель элиты дворовой фауны, кормящейся подношениями сердобольных старушек. Если фигурка, шар и зеркальце ещё могли показаться Андрею интересными, то уж что-что, а котяра не выделялся ничем. Он был обычным настолько, что отчим даже не стал противиться и лишь махнул рукой: пускай, всё равно замечать его не буду.

Юля была на седьмом небе от счастья.

И только когда гость ушёл, оказалось, что на самом деле Андрей думал совсем иначе. Едва захлопнулась дверь, он уже стоял на пороге комнаты Юли.

— Покажи, — велел он.

Юля молча протянула ему кота: с отчимом спорить она не решалась. Андрей был бывшим военным, и столько силы таилось в его руках и голосе, что сопротивление Юли он бы раздавил, не заметив. Ему беспрекословно подчинялись и мать, и падчерица.

Отчим медленно оглядел кота со всех сторон: тот мрачно следил за ним, зыркая исподлобья. Наконец Андрей вздохнул и повернулся, собираясь уходить.

— Возьми у матери деньги, купи лоток, — буркнул он. — Корм будешь покупать из карманных. Нагадит где или испортит что — выкину его нахрен.

Девочка кивнула. Она знала, что так он и сделает, и что даже эта поблажка — разрешение оставить кота — многого стоит. И Юля тут ни при чём: ради неё Андрей и пальцем не шевельнёт. Это всё потому, что кота подарил тот странный человек. Его Андрей уважает.

На улице уже стемнело — стоял декабрь, но Юля всё же оделась и отправилась в магазин. В свои девять лет она привыкла многое делать сама.

А вернувшись, обнаружила, что кот сидит перед полкой с подарками и разглядывает зеркальце, явно любуясь своим отражением. Взрослый наверняка заметил бы неладное в его виде, а может, и нет: взрослые вообще любят объяснять всё странное тем, что для них привычно. Но Юля ещё не стала взрослой.

Неладным было то, что кот улыбался. Настоящей, человеческой улыбкой, какой не сможет улыбнуться ни одно животное.

— Кто ты такой? — тихо спросила Юля.

Он повернул голову.

— Новая хозяйка… — протянул кот. — Разве тебе так важно, кто я такой? Куда важнее, кем ты меня видишь.

Голос у кота был мягкий и приятный, и звучал он прямо в голове. Юля такого раньше никогда не слышала. Прежние подарки странного человека не разговаривали, хотя она и чувствовала в каждом из них искорку жизни. Искорка эта билась где-то в недрах стеклянного шара, заставляя солнечные зайчики от его граней плясать на стенах, оживляла отражение в зеркальце, которое иногда подмигивало Юле. А фигурка летучей мыши почёсывалась или прядала ушами, когда думала, что её никто не видит.

Но, конечно, ни у кого из них не было рта, чтобы говорить.

— Меня зовут Юля. А тебя?

— Придумай мне имя сама, милая девочка. Моё покажется тебе слишком сложным, а твоей матери и отчиму — странным.

— Плюшик, — немедленно сказала Юля.

— Хорошо, — покорно согласился кот. — Это гораздо лучше, чем никакого, верно?

— Разве можно жить без имени?

— Можно. Когда-то я очень долго так жил.

— Ты всегда умел говорить?

— Конечно.

— И ты… — Юля запнулась. — Ты будешь жить со мной?

— Я исполню твое желание и уйду. Меня ведь для этого тебе подарили.

Да, этот подарок странного человека был самым необычным из всех. Взрослый, наверное, захотел бы разыскать гостя и узнать, где он достал говорящего кота — если бы Плюшик стал с ним говорить. Но взрослые, наверное, совсем неспособны его услышать. Андрей даже не смотрел на кота, да тот редко и выходил из детской комнаты, памятуя слова отчима. Как только темнело, Юля запиралась у себя и делала уроки, а потом болтала с Плюшиком. Кота она очень быстро назвала другом — первым и единственным в её короткой жизни, сумевшим добиться этого почётного статуса.

— Надо бы показать Юльку психологу, — озабоченно сказала через несколько дней за ужином мать.

— Почему это? — спросил Андрей, черпая ложкой салат.

— Она с котом разговаривает. Как бы умом не тронулась.

Отчим буркнул что-то невнятное. Плюшика он демонстративно не замечал.

— Шарлатаны, — заявил он, проглотив очередную порцию. — Они сами ей весь ум выбьют к чертям собачьим.

— Но…

— Никаких психологов, — жёстко прервал её Андрей, и мать замолчала.

Юля сидела в детской, но слышала каждое слово. И ей не понравилось то, что сказал отчим. Нет, конечно, она не хотела к психологам, но это было полбеды. Её беспокоило другое: Андрей может догадаться, что с Плюшиком что-то не так. Он злой, но умный. И заберет кота или выкинет на помойку, как обещал.

— Ты слышала? — зазвенел в её голове голос Плюшика. — Они начинают замечать.

— Да, — едва слышно прошептала Юля — дверь была открыта. — И что нам делать?

— Рано или поздно они догадаются. Ты уже придумала желание?

— Нет, — тихо ответила девочка.

У Юли было множество желаний — столько, что она и чисел-то таких не знала. Выбрать какое-то одно нелегко, но можно, и Юля до сих пор не сделала это только потому, что желание отнюдь не было бесплатным.

Я могу исполнить многое из того, что ты захочешь, — сказал ей Плюшик. — Почти всё. Но мне нужны для этого силы.

Сперва Юля не поверила. Но кот всё так же бесстрастно пояснил: нет, он не шутит. Ему требуется имя — имя человека, жизнь которого Плюшик превратит в ожившую мечту.

Для взрослого это было бы исполнением сразу двух желаний вместо одного: они часто хотят чьей-то смерти. Убивать же на расстоянии, просто отдавая приказ, куда проще, чем делать это самолично. Просто назови коту имя — и он заберет несчастного, а взамен подарит тебе все игрушки мира, а может, отправит на Северный полюс или вновь сделает целой любимую мамину вазочку. Взрослый согласился бы без колебаний. Ребёнок, наверное, тоже. Для него ещё не существует смерти.

Но Юля достаточно близко познакомилась с ней, чтобы знать, что это такое. Год назад на её глазах бродячие собаки растерзали выбежавшего на улицу щенка соседней девочки — после этого ещё долго Юле снились кошмары. А не так давно у них в классе прямо на уроке стало плохо молодой учительнице, и в тот же день она умерла.

Юля знала, что такое смерть. Она видела, как рыдают родственники над телом близкого им человека, видела, как воет от горя соседская девочка, сжимая в объятиях окровавленный трупик щенка. А ведь у любого есть мама и папа. А даже если и нет, какое право она имеет убивать его?

Ведь это принесёт кому-то боль, а её учили иначе. Когда отец был ещё жив, и мама не вышла замуж за Андрея.

Может, пожелать, чтобы отчим стал добрым? Но Юля была умная и понимала: она не знает, к чему это может привести. Андрей, может, и подобреет. Начнёт покупать ей мороженое и подарки на день рождения. Только из фирмы его уволят, и на мороженое просто не останется денег. Или не уволят, но случится ещё что-нибудь, тоже неприятное. Нельзя предугадать всё.

К тому всё равно за это надо будет заплатить, и Юля так и не смогла придумать желание, цена которого была бы столь высока.

— А разве некоторые люди не заслуживают смерти? Тебе пора повзрослеть, милая девочка, — сказал кот, когда она поделилась с ним сомнениями.

Тогда Юля решила назвать Плюшику имя какого-нибудь преступника. Такого, чтоб его не жалко было. Чтобы любой, кому не назови его имя, сказал бы: да, этот человек заслуживал своей участи. Так ему и надо. За всё, что он совершил.

Но ни одного такого имени она не знала, а когда попыталась вместе с отчимом и матерью посмотреть вечерние новости, её прогнали спать. И Юля сидела в детской, слушая голос диктора, только говорили в новостях о чем угодно, но не о достойных смерти людях. Было много людей плохих — очень много. Но за несколько дней диктор так и не назвал ни одного имени, пожелав его владельцу умереть.

— Видишь? — раздался голос матери. — Теперь новости смотреть хочет. Ребёнок — политику! Может…

— Тогда уж сразу в психушку, — ледяным тоном сказал Андрей. — Да, странно она себя ведёт. Очень странно…

Они думали, что дверь закрыта, и Юля ничего не слышит. Но они сидели к двери спиной и не видели.

А ведь Андрей, если захочет, так и сделает. Отдаст её в психушку. И будет Юля сидеть в компании гогочущих психов. Одного такого она видела: страх страхом. Участь — хуже не придумаешь. Её скрутят, наденут смирительную рубашку, будут каждый день колоть какую-то гадость и поить горькими микстурами. И никто из врачей не поймёт, что на самом деле она здорова. Они поверят Андрею.

В таких вещах всегда верят именно взрослым.

Следующим вечером мать задержалась на работе, и мрачный Андрей сел смотреть вечерние новости в одиночку. Он занимался этим каждый день — приходил домой ровно в половину шестого, включал телевизор и смотрел, изредка ругая то диктора, то вообще непонятно кого. Юля не понимала, отчего Андрей так обижает незнакомого ему человека, но никогда не спрашивала.

— Мрази! — бормотал Андрей, глядя очередной репортаж об очередной войне. — Бомбят и бомбят, суки…

— Ты должна назвать имя и желание, — мягко сказал Плюшик, на миг заглушив низкое медвежье ворчание отчима.

— Я не могу! — прошептала Юля. — Не могу!

Андрей замолчал, но она не услышала этого.

— Лучше останься со мной, просто останься! А когда я вырасту, тогда, наверное…

Плюшик попятился, глядя на что-то за её спиной, и Юля вздрогнула от мимолётного страха. Её не стоило никакого труда понять, что увидел кот.

— Значит, не почудилось, — раздался голос Андрея, и тон его не предвещал ничего хорошего. — А ну, иди сюда!

Он схватил её за руку, будто железными клещами сдавил ладонь, и дёрнул на себя.

— Нет! — закричала Юля. Ей было больно, очень больно, и больше всего на свете она хотела, чтобы всё это прекратилось. — Нет! Уйди от меня! Отпусти!

— Ты выбрала, — сказал кот.

Пальцы мужчины разжалась. Девочка забилась в угол, крепко закрыла глаза, зажала уши ладонями — только чтобы не видеть, как выросший вдруг Плюшик опрокидывает Андрея на пол и раз за разом вонзает в него длинные острые когти, и не слышать, как отчим кричит — таких безумных воплей боли она не слышала ещё никогда.

А потом мир наполнился голосами, стуком твёрдых каблуков и жужжанием раций. Кто-то пришёл в их дом, кто-то чужой, а мама ведь говорила не пускать в дом чужих, когда никого из взрослых нет.

— Жуть…

— Звони в управление, тут капец просто…

— Ну и кровищи…

Юля на миг подняла веки — с пола слепо смотрела оторванная голова Андрея. Плюшик вырвал ему язык, выцарапал глаза и разодрал щёки в кровавую кашу, но Юля не испугалась.

Нечего ей было больше бояться.

— На носилки её…

— Девочка, ты меня слышишь? Слышишь?

— Клади…

— Взяли!

Мир под ней закачался.

— Меня зовут Машафу ле Хорсераш, милая девочка, — сказал в голове голос Плюшика. — Запомни это имя, потому что я дал свободу, которую ты пожелала.

Она запомнила, она повторяла его про себя, пока бездушные голоса тащили носилки с ней к лифту. В памяти навсегда останется это странное, сложное имя, и образ кота — рыжего подарка с горящими зелёным огнем глазами. Она сумела-таки найти достойное желание для такой дорогой платы.

Ведь её жизнь изменится, круто изменится, так, что и следа не остается от жестокого Андрея и боли, которую он причинил.