Распутанный

Что заставило Кифа пожалеть о том, что Программа помощи людям была закрыта.

Если бы они все работали сообща, то, вероятно, исчезающих видов больше не было бы.

— Хм. Это заведение скоро закрывается, а я до сих пор не нашел тех штук, о которых говорила официантка, — сказал Альвар, снова сверяясь с картой. — Мне действительно интересно узнать, знают ли люди что-то, чего не знаем мы.

— Мне тоже, — согласился Киф. — Но разве она не говорила, что нам нужно будет спросить кого-нибудь о них?

— Все верно! Извините, — обратился Альвар к очень загорелому блондину, который стоял у выставки пингвинов, одетый, как и все остальные сотрудники, в рубашку цвета хаки и темные брюки. — Мы пытаемся найти падающих медведей, вы не могли бы нам помочь?

Парень рассмеялся и направился к нам.

— Падающих мишек, а? Кто вам рассказал о них?

— Наша официантка, — сказал Киф. — Думаю, она часто сюда заходит и говорит, что это то, что каждый должен испытать хотя бы раз.

— Она дала нам это, — добавил Альвар, доставая из кармана пакетики «Веджимайта».

Сотрудник снова рассмеялся.

— Веджимайт действительно пригодится. Она сказала вам, чтобы вы заткнули его за уши?

— Почему? — спросил Киф, когда Альвар вскрыл один из пакетов и погрузил палец в темную массу. — Медведей привлекает запах?

— Нет. Они этого терпеть не могут, но это и к лучшему. Нужно быть уверенным, что они будут держаться на расстоянии.

— Что это такое? — спросил Альвар, нанося немного веджимайта на мочки ушей. — Я никогда о них не слышал.

— Да, вы бы и не узнали, если только вы не местный, — объяснил парень. — Представьте себе коалу, только крупнее и с огромными клыками. Они завлекают вас своей привлекательностью, а потом… БАЦ! Они падают с дерева и разрывают вас на куски. Вот почему мы не показываем их на карте. Нельзя, чтобы они были рядом с маленькими детьми, понимаете? Но вы двое выглядите довольно крепкими… думаете, вы справитесь с падающими медведями?

— Безусловно! — сказал Альвар, хотя Киф собирался дать совсем другой ответ. Он рассмеялся, увидев, как Киф нахмурился. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не боишься медведей.

Киф наклонился и прошептал:

— Люди не приучают животных к вегетарианству, как это делаем мы.

Альвар взглянул на сотрудника.

— Это безопасно?

— Настолько безопасно, насколько это вообще возможно, — сказал он, что прозвучало не очень обнадеживающе. — Просто намажьте побольше веджимайта, и все будет в порядке.

— Почему вы ничего не намазываете? — спросил Киф, неохотно намазывая немного за ушами и стараясь не подавиться от запаха.

— Я съел на обед бутерброд с сыром и овощами, так что все в порядке. Они чувствуют его запах в моем дыхании.

— Ого, вы едите это? — спросил Альвар.

— О, да, это вкусно!

Альвар понюхал упаковку.

— Думаю, поверю вам на слово.

— На ваше усмотрение.

Он привел их в часть парка дикой природы, где росло несколько деревьев, и Киф заметил, что там не было забора, чтобы сдерживать медведей, что показалось ему немного странным.

— Они обычно прячутся там, — прошептал парень, указывая на самое высокое дерево с самой густой листвой. — Старайтесь говорить потише, чтобы они не узнали, что мы приближаемся.

Он пригнулся и зашаркал вперед, махнув рукой, чтобы они следовали за ним.

Альвар пожал плечами и повторил движения парня, и Киф сделал то же самое, хотя чувствовал, как волоски у него на затылке встают дыбом при каждом шорохе и потрескивании листьев.

— Вон там, — он указал на верхушку дерева. — Видите их?

Киф и Альвар одновременно покачали головами.

— Тогда нам нужно подобраться поближе. Шшш шшш, — он прижал палец к губам, подводя их прямо под дерево и указывая прямо над ними. — Сейчас видите их?

Альвар нахмурился.

— Может быть?

Киф прищурился.

— Не думаю, что я… АААААААААААААААААААААААААААААА!

Что-то шлепнулось на голову, и его мозг кричал, «НАПАДЕНИЕ ПАДАЮЩЕГО МЕДВЕДЯ!» пока он метался и молотил руками.

— Держись! — сказал ему парень, хватая Кифа за волосы. — Постарайся не дергаться.

— НО У МЕНЯ НА ГОЛОВЕ ПАДАЮЩИЙ МЕДВЕДЬ!

Колени Кифа подогнулись, в глазах потемнело, и он стиснул зубы, когда его охватила паника.

Он не мог пошевелиться, не мог дышать, не мог…

— Поймал! — сказал парень. — Кризис предотвращен. И не волнуйтесь, это был не медведь. Это был просто малыш.

Он протянул руку, и Кифу потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд.

— ЭТО ХУЖЕ, ЧЕМ ПАДАЮЩИЙ МЕДВЕДЬ! — крикнул он и отполз подальше от огромного паука.

— Не-а, он безобидный, — пообещал парень, пошевелив пальцами, чтобы заставить паука исполнить маленький жуткий паучий танец. — С другой стороны, падающие медведи тоже.

— Тогда почему вы сказали, что должны держать детей подальше от них? — возразил Киф.

Парень рассмеялся.

— Да… такая вот… забавная история. Падающих медведей на самом деле не существует. Это просто шутка, которую мы иногда разыгрываем над туристами, хотя теперь нам нечасто удается это делать, поскольку интернет уже всех оповестил. Обычно это больше похоже на розыгрыш в лесу, но раз уж вы спросили о падающих мишках, я не смог удержаться.

Киф сжал руки в кулаки, но не был уверен, был ли он зол, смущен или просто пытался унять дрожь.

— Дайте-ка угадаю… Веджимайт был для того, чтобы приманить паука?

— Нет, этот маленький чувак не участвовал в розыгрыше. — Парень погладил паука по волосатым лапкам, прежде чем помочь ему заползти обратно на дерево. — Я собирался закричать: «Ложись!»… и прикрыть голову… и на этом весь прикол был бы закончен. Паук был просто забавным совпадением.

— Мне повезло, — проворчал Киф, запуская пальцы в каждый дюйм своих волос.

Он клялся, что все еще чувствует, как что-то ползает там, наверху.

Может быть, у него был друг….

— На самом деле вопрос в том, — сказал Альвар, когда Киф хлопнул себя по голове и отряхнул одежду, — ты описался?

— Конечно, нет!

Альвар рассмеялся.

— Ты уверен? Я бы не стал тебя осуждать, если бы ты это сделал.

— Я этого не делал! И тебе еще повезло, что я не давал никаких…

Голос Кифа оборвался, когда он понял, что собирался упомянуть о своих способностях, а сотрудник все еще стоял и слушал.

— Как насчет того, чтобы я принес вам кофе из кафе? — спросил он. — Я угощаю, раз уж вы так по-спортивному отнеслись ко всей этой затее с падающими мишками.

— Я всегда пью кофе, — сказал ему Альвар. — И, может быть, какие-нибудь салфетки, потому что этот веджимайт очень липкий.

— Принято. Я встречу вас у выхода, раз уж мы собираемся закрываться.

— Ему повезло, что я не причинил ему вреда, — проворчал Киф, когда парень ушел.

Альвар ухмыльнулся.

— Это, наверное, было бы трудновато объяснить.

— Да. — Киф снова принялся одергивать одежду, но не мог избавиться от ощущения, что по коже ползут мурашки.

Возможно, какое-то время ему будут сниться кошмары о гигантских пауках и падающих медведях, но…

А еще он был очень горд собой.

Несколько недель назад, если бы он так испугался, он бы отдал команду и заморозил всех… и да, он на всякий случай сжал челюсти. Но на самом деле в этом не было необходимости.

Он полностью, на сто процентов, контролировал ситуацию.

Так что, возможно, все, что ему нужно было сделать, — это найти правильное упражнение на визуализацию, и он получит такой же уровень контроля над остальными своими способностями.

То, что он до сих пор не смог придумать ни одного, не означало, что подходящего упражнения не существовало.

— Ты выглядишь так, словно на тебя снизошло озарение, — сказал Альвар, когда они взяли свои бесплатные чашки кофе и вышли из парка дикой природы.

— Да, я больше никогда не позволю тебе планировать наши однодневные поездки, — сказал ему Киф, вытирая уши салфетками, но от него все равно пахло Веджимайтом.

Альвар рассмеялся.

— Видишь ли, все, что я слышу, это то, что ты готов к новым приключениям.

Киф не был так уверен в этом.

— Да ладно, ты же знаешь, что тебе не терпится рассказать своим друзьям о том дне, когда ты приручил могучего медвежонка.

Киф ухмыльнулся, представив лицо Фостер, когда она слушала его рассказ.

Он даже не стал бы опускать неловкие моменты, потому что ее улыбка стоила такого унижения.

Хотя… вероятно, ему не следовало упоминать, что Альвар был с ним… по крайней мере, не сразу.

К такому открытию ему нужно было подготовить ее.

— Я даже не сержусь, что не нашел сегодня ни одного Тима Тэма, — сказал Альвар, отвлекая Кифа от его сладких грез наяву. — Это даст нам повод вернуться… и тогда мы сможем съесть еще «Павловой»!

И снова лучшее, что Киф был готов ему предложить, — это «может быть».

Но он все-таки чокнулся своем стаканом со стаканом Альвара, когда тот поднял свой кофе и сказал:

— За лорда Паучьи Волосы!

И это был лучший кофе, который он пил до сих пор.

— Готов идти? — спросил Киф, отставляя пустой стакан и протягивая Альвару руку.

— Возвращаемся в Лондон? — уточнил Альвар.

Киф кивнул.

Альвар ухмыльнулся.

— Да ладно тебе, сосед. Давай закажем еще десертов и посмотрим британский телевизор.

Он схватил Кифа за руку, и между их ладонями вспыхнул легкий поток тепла, когда свет унес их прочь.

— Что это было? — спросил Киф, когда они появились перед знакомой часовой башней — посреди лондонского ливня.

— Понятия не имею, — пробормотал Альвар, прикрывая лицо от дождя одной рукой и держась за ближайший фонарный столб. — Я… думаю, я, должно быть, немного потерял сознание. У меня очень кружится голова.

Он сделал несколько неуверенных шагов, и Киф ахнул.

— Что? — спросил Альвар.

— Сделай это еще раз.

— Что сделать?

— Пройдись.

Кифу нужно было убедиться, что дождь не мешает ему видеть.

— Э-э… ладно. — Альвар, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, и у Кифа отвисла челюсть, когда он увидел, как Альвар то появляется, то исчезает из виду.

— Что не так? — спросил Альвар, смахивая воду с глаз.

Киф покачал головой, не зная, ошеломлен он или взбешен.

Все, что он знал наверняка, было:

— Ты можешь исчезать!

Глава 30

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я могу исчезать? — спросил Альвар, откидывая назад мокрые волосы.

— О, пожалуйста, перестань притворяться! — Киф повернулся и зашагал прочь, жалея, что не захватил с собой пальто, или зонтик, или…

— Что за представление? — крикнул Альвар ему вслед. — Я серьезно понятия не имею… Эй, что происходит?

Киф оглянулся через плечо и увидел, что Альвар смотрит себе под ноги, прыгая вперед-назад и наблюдая, как они исчезают и появляются снова с каждым прыжком.

— Ты понимаешь, что это значит? — выдохнул Альвар.

— Да, ты — лжец! — огрызнулся Киф. — А я — неудачник, потому что снова попался на эту удочку.

Альвар оперся о другой фонарный столб, чтобы не упасть, и покачал головой.

— Нет. Это значит, что мы знаем, на что способна твоя новая способность.

Слова были как удар молнии — смелые, яркие и пугающие, — и Киф замер, внезапно осознав, что они не одни.

Из-за дождя улица была почти пуста, но вокруг все еще было несколько человек. И все они смотрели на него и Альвара с нервным, растерянным выражением на лицах. Будто они видели, как Альвар слегка подпрыгивает, и пытались убедить себя, что глаза просто обманывают их.

Альвар, должно быть, понял то же самое, потому что сказал:

— Не здесь. Но мне нужна твоя помощь, — добавил он, когда Киф отвернулся. — Я не шутил, когда говорил, что у меня кружится голова, а те небольшие прыжки, которые я только что совершил, только усугубили ее. Уверен, что если я попытаюсь идти прямо сейчас, то упаду в обморок.

Киф хотел сказать Альвару, что это его собственная проблема, с которой он должен разобраться.

Затем развернуться и убежать.

Никогда не оглядываться назад.

Никогда не узнавать, предал ли его снова Альвар.

Или, что еще хуже, разгадал ли он самый большой секрет Кифа.

Но когда он встретился взглядом с Альваром, то увидел неподдельный страх и отчаяние.

И… разве Киф не искал ответы?

Неужели он действительно собирался сбежать теперь, когда был так близок к тому, чтобы их найти?

Киф вздохнул и поплелся обратно, позволив Альвару обнять себя за плечи, но он постарался избежать любого контакта их кожи, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы предотвратить другие странные вещи.

— Спасибо, — поблагодарил Альвар, когда они, пошатываясь, направились к отелю.

Киф пожал плечами, не упуская из виду, что Альвар перестал мерцать.

Возможно, это означало, что их общая теплота — чем бы она ни была — исчерпала себя.

Или, может быть, Альвар просто вспомнил, что должен скрывать свои способности.

Киф подождал с вопросом, пока они не прошли через вестибюль, поднялись на лифте и благополучно не вернулись в номер.

Затем он повалил Альвара на диван и сказал ему:

— Хорошо, докажи, что ты мне не лгал.

— Как? — спросил Альвар. — Я не контролирую происходящее!

— Тогда почему ты вдруг перестал исчезать?

— Э-э, наверное, по той же причине, по которой я начал все сначала! Хотя, мне интересно…

Он закрыл глаза, зажмурившись так сильно, что его лицо исказилось.

Несколько секунд ничего не происходило.

Затем его тело мелькнуло и исчезло из виду.

— Да. Ты определенно что-то со мной сделал, — сказал он Кифу.

— Или ты притворялся, что потерял свои способности, а теперь просто пытаешься это скрыть!

— Зачем мне это делать? Не похоже, что это принесло мне хоть какое-то доверие! К тому же, не могу не заметить, что тебя, похоже, совсем не шокирует мысль о том, что ты можешь влиять на чьи-то способности.

Он приподнял брови, словно призывая Кифа возразить.

— Я так и думал. Так что давай перестанем тратить время, обвиняя меня во лжи, и начнем выяснять, что произошло. Потому что это важно, Киф. Я имею в виду… посмотри.

Он поднял руки, показывая, что его пальцы все еще слегка мерцают.

Киф отвел взгляд.

— Так было, когда ты впервые проявился?

— Нет, это совершенно другое. Поначалу эта способность была громоздкой, но я также чувствовал себя сильным, заряженным энергией и могущественным. Прямо сейчас… Я не знаю, как это описать. — Он откинулся на подушки дивана и потер виски. — У меня кружится голова, все как в тумане, и я не могу унять дрожь.

Кифа тоже трясло, но, возможно, это было как-то связано с его холодной и влажной одеждой.

Он пошел в комнату, переоделся и принес Альвару халат.

— Спасибо, — пробормотал Альвар, снимая промокшую рубашку, обнажая еще кучу шрамов, которые не зажили так же хорошо, как те, что были на лице. — Знаешь, что странно? — спросил он, просовывая руки в широкие белые рукава халата и оборачивая его вокруг груди. — На самом деле, мне нравилось, что у меня не было способностей. Я знаю, в это, наверное, трудно поверить, и к этому определенно нужно было привыкнуть. Но это было своего рода доказательством того, что я принадлежу к миру людей, и мне стало намного легче вписаться в него.

— И ты уверен, что способность вернулась навсегда? — Кифу не терпелось спросить.

— Я… думаю, что да. Она просто очень слабая. Или, может быть, я слаб… трудно сказать.

Он закрыл глаза и исчез на несколько секунд, а когда появился снова, выглядел бледным и потным.

— Это все, что я могу выдержать, и, ого, у меня от этого закружилась голова.

— Думаю, тебе нужно поспать, — сказал Киф, когда Альвар уткнулся головой в колени.

— Может быть. Но мы оба знаем, что этого не произойдет.

— Скорее всего, нет. — Киф опустился на один из стульев и уставился в залитое дождем окно. — Хочешь, я закажу что-нибудь в номер? Может, еда придаст тебе немного энергии.

Альвар закрыл глаза.

— Стоит попробовать.

Киф заказал несколько блюд наугад и принес Альвару стакан воды, пока они ждали, когда принесут еду.

Альвар сделал пару глотков и уставился на свои руки.

— Это самая странная вещь. Это как… глубоко внутри меня есть омут. Может быть, это то, что есть у всех нас. Какой-то… внутренний запас энергии, который подпитывает наши способности. Все, что я знаю, это то, что он высох, пока я умирал. Я почувствовал, как он иссякает, и я привык к этому ощущению. Перестал пытаться черпать оттуда. Вроде как забыл, что он когда-либо существовал. Но теперь… чем бы ни было то тепло, оно пронзило меня, как землетрясение. И раскололо тот резервуар, выпустив свежую струйку энергии, которая, должно быть, была скрыта под ним. Но этого недостаточно, чтобы наполнить колодец. По сути, этого достаточно, чтобы я осознал пустоту. Есть ли в этом какой-то смысл?

— Не совсем, — сказал ему Киф, хотя в некотором роде так оно и было. — Это твой способ попросить меня попытаться исцелить тебя полностью?

Он понял, как это прозвучало, на секунду позже, чем следовало.

— Так, значит, это и есть твоя способность? — спросил Альвар. — Ты исцеляешь другие способности?

— Откуда мне знать? Не похоже, чтобы здесь было много людей, нуждающихся в исцелении.

— Руи нужно, — напомнил ему Альвар. — И не смотри на меня так… я не говорю, что ты должен его лечить. Я просто пытаюсь понять, почему твоя мама решила, что это будет стоить всего, через что ей пришлось пройти самой… и через что она заставила пройти тебя… чтобы превратить тебя в Целителя.

— Не давай такого названия! — Киф огрызнулся, хотя это звучало намного лучше, чем все, что он когда-либо придумывал. — Ты говоришь так, будто это нормально.

— Поверь мне, Киф, я точно знаю, насколько все это ненормально! Я также уверен, что ты еще многого не договариваешь. И раз уж я сижу здесь и пытаюсь не упасть в обморок из-за того, что твоя способность сделала со мной, я попытаюсь собрать все воедино, хочешь ты этого или нет.

— Неважно, — сказал ему Киф, желая, чтобы его голос не звучал так испуганно.

Но Альвар еще не разобрался в логике… не понял, что Киф может определить, если кто-то окажется Бездарным.

И чем больше он сомневался, тем больше вероятность того, что он соберет все воедино.

— Думаю, что исцеление — это скорее… побочный эффект, — сказал Киф, решив, что лучше всего сосредоточить внимание Альвара на менее пугающих аспектах его способностей. — Думаю, что я больше похож на… Инициатора способностей… и я знаю, что название нуждается в доработке.

— Это так. Но ты хочешь сказать, что у тебя появились другие особые способности?

— Я говорю, что, возможно, так и было. Трудно было сказать наверняка. Все было очень хаотично, потому что мы пытались справиться с изменениями в моей эмпатии… и да, ты был прав, моя эмпатия теперь другая. И нет, я не собираюсь рассказывать тебе, в чем дело, — добавил он, гадая, сколько еще секретов он собирается раскрыть, прежде чем закончится этот разговор. — Я тестировал все эти разные вещи, которые, как предполагалось, должны были помочь мне лучше контролировать ситуацию. Но они не работали, и я был очень подавлен, и… все, что я знаю наверняка, это то, что у меня было странное чувство, когда я вступал в контакт с кем-то, кто еще не проявился… будто я улавливал крошечный намек на их непроявленные способности. В то время я не знал, что это такое. Я даже не мог сказать, коснулись ли они моей кожи, или только одежды, или что вообще произошло. Но на следующий день… они проявились, и когда я услышал, в чем заключается их способность, то, что я почувствовал, внезапно обрело смысл.

— Какой смысл? — настаивал Альвар. — Давай, Киф, ты должен рассказать мне хотя бы немного конкретики, если мы хотим разобраться в этом.

Киф прикусил губу, пытаясь решить, на кого из тройняшек безопаснее всего сослаться.

Порыв холода, который он почувствовал от Лекс, показался ему слишком обычным ощущением, поскольку многим людям иногда бывает холодно. Поэтому он воспользовался способностями Бекса и сказал Альвару:

— Это немного сложно описать, но чувствовалась их руку… мягкой.

— Мягкой, — повторил Альвар.

— Да, как будто кости больше не были полностью твердыми.

— И я предполагаю, что этот человек позже проявился как Фазер? — спросил Альвар.

Киф кивнул, впечатленный тем, что Альвар сумел собрать все воедино.

— Но они проявились на следующий день, а не сразу после этого. Так что все это могло быть простым совпадением.

— Я думал, ты не веришь в совпадения.

— Мне это не нравится, но, очевидно, то, что ты оказался в библиотеке в то же время, что и я, было простым совпадением.

— Верно, — сказал Альвар, уставившись в потолок. — Из всех питейных заведений во всех городах мира…

— Что это значит?

— Это строчка из старого человеческого фильма. Довольно известного, поскольку я видел его во множестве мест.

— Ладно, но… почему ты это цитируешь?

— Просто думаю о том, каковы были шансы на то, что мы найдем друг друга, и все это произойдет, хотя, думаю, шансы были довольно велики, поскольку ты мотался по всему миру, посещая библиотеки, а я каждый день ходил в библиотеку, пытаясь выучить новый язык. Рано или поздно мы должны были встретиться. Но… Мне было хорошо там, где я был. Это было не идеально, но я нашел свой путь. Я был счастлив. Я был уравновешен. Я медленно выстраивал по кусочкам совершенно новую жизнь… совершенно новое будущее. А потом появился ты и… теперь я такой. — Он указал на себя.

— Да, я все еще не совсем понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

Альвар закрыл лицо руками.

— Я был счастлив, Киф. Меня не волновало, что я бездарен. Я бы оставался таким до конца своих дней, не задумываясь об этом. Но теперь ты раскрыл этот секрет, и… я не знаю, смогу ли я это вынести. Теперь я чувствую пустоту, холод и… неправильность. Но я также знаю, что если попрошу, даже если я встану на колени и буду умолять, ты не захочешь снова схватить меня за руку и посмотреть, сможешь ли ты приоткрыть эту щель пошире, чтобы высвободить больше энергии. И ты определенно не захочешь пытаться найти какой-то другой способ исправить меня. Так… я, вероятно, так и останусь тонуть в этой пустоте. И я понимаю, ты мне не доверяешь. Но…

— Не взваливай это на меня!

— Это твоя вина, — возразил Альвар. — У тебя здесь вся сила, Киф. Каждая ее капля. Ты мог бы протянуть руку и исцелить меня прямо сейчас…

— Ты этого не знаешь! Я мог бы с такой же легкостью сделать что-нибудь, что ошеломило бы тебя или отменило все, что сделала медицина, и отправить тебя обратно в больницу!

— Это случилось с людьми, чьи способности ты, возможно, активировал?

— Что ты имеешь в виду под словом «люди»? — спросил Киф.

— Да ладно, я заметил твою оплошность. Ты сказал, что не знал, прикасались ли они к твоей коже, но потом ты сказал, что специально коснулся их мягкой руки. Я предполагаю, что это означает, что пострадали как минимум два человека. А может, и больше. Они заболели или получили травму после этого? Так вот почему ты убежал?

Вероятно, было бы разумнее согласиться и заставить Альвара поверить, что эта способность смертельна.

Но было очевидно, что было достаточно сложно соблюсти все «что, если», «возможно» и сложные детали, не добавляя в историю кучу лжи.

Тогда Киф сказал ему:

— Они были здоровы и не были очень близки к смерти. Я имею в виду… посмотри на себя. Ты сейчас даже встать не можешь, а ведь ты прикоснулся к моей руке всего на пару секунд. И это поразило тебя в тот момент, когда мы соприкоснулись. Практически мгновенно.

— Но, может быть, это и к лучшему! Ты сказал, что остальные ничего не почувствовали до следующего дня, верно? И предполагаю, что ты вызвал их практически сразу после того, как проявился. Так что тот факт, что я почти сразу почувствовал перемены, может означать, что у твоих способностей было достаточно времени, чтобы освоиться и начать работать так, как они должны.

Киф невесело усмехнулся.

— Уверен, что дело не в этом.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что это никогда не бывает так просто! Ничего не исправляется само собой за короткое время, особенно у меня! Это становится все труднее, и труднее, и труднее, пытаясь измотать меня, чтобы я сдался, или «принял перемены», или что-то в этом роде.

Он не собирался кричать, но его слова эхом разнеслись по комнате.

Альвар прочистил горло.

— Понимаю, что никогда не пойму, через что тебе пришлось пройти, Киф. И, учитывая ту роль, которую сыграла в твоей жизни твоя мама, ты, наверное, прав, что беспокоишься о своем потенциале. Уверен, что риск есть. Уверен, что могут быть побочные эффекты или последствия. Но… Я не против.

— Ты так сильно хочешь вернуть свои способности?

— «Хочу» — неправильное слово. Но… эта пустота… — Он обхватил себя руками за талию и сжал так сильно, как только мог. — Мне нужна способность заполнить ее.

Киф закрыл лицо руками.

— Ты также кое-что забываешь, — добавил Альвар после очень долгого и неловкого молчания. — Я могу помочь тебе найти ответы, которые ты так долго искал. Как ты вообще узнаешь, что делает эта способность, если не воспользуешься ею? И вот он я: идеальный испытуемый.

— Как удобно для тебя.

Альвар фыркнул.

— В этом нет ничего удобного. Ни для кого из нас. Но ты уже признался, что понятия не имеешь, как работает эта способность… и как ты собираешься ее контролировать, если не понимаешь ее? Так что испытайте ее на мне и получи ответы, которые тебе нужны. Разве это того не стоит?

Нет.

Да.

Киф не знал, что сказать.

Ему действительно нужны были ответы.

И… Казалось, Альвару тоже было больно.

Из-за него.

— Если бы я подумал об этом, — сказал Киф после того, как его мозг прокрутил все это в голове пятьдесят миллионов раз, — а я этого не утверждаю. Но если бы я подумал… У меня будет три условия.

— Какими бы они ни были, я уверен, что смогу с ними жить.

Киф был уверен, что Альвар тоже сможет.

Сложнее всего было поверить ему.

— Во-первых, — сказал он, прочистив горло, потому что его голос слегка сорвался. — Ты не можешь никому об этом рассказать…

— Кому бы я мог рассказать? — перебил его Альвар.

— Мы оба знаем, что есть много людей, которым ты мог бы рассказать, если бы захотел. Ты мог бы рассказать моей маме, или Совету, или Невидимкам, или Руи…

— Ключевое слово в этом предложении — «захотел», — вмешался Альвар. — Думаешь, я хочу помочь людям, которые приговорили меня к тюремному заключению? Или которые оставили меня умирать?

— За хорошую цену мог, — возразил Киф.

Альвар покачал головой.

— Никакая цена не стоила бы того, чтобы увидеть кого-нибудь из них снова. Я продолжаю твердить тебе, что с этим миром покончено. Я не знаю, как заставить тебя поверить мне. Так что, может, лучше поразмыслим логически? Вылечи меня или нет, я уже знаю твой секрет, и ты не из тех, кто зовет Стирателя. Так что в любом случае тебе придется довериться мне. Не проще ли довериться тому, кому ты помог? Вместо кого-то, кого ты вычеркнул из своей жизни, а затем оставил наполовину исцеленным, потому что боялся сделать больше?

— Почему это звучит как угроза? — спросил Киф.

— Это не так. Это просто реальность. Нравится тебе это или нет, но мы в этом вместе. Итак, каково твое второе условие?

Киф не был уверен, что Альвар на самом деле выполнит первое. Но он все равно сказал ему:

— Я попытаюсь вылечить тебя только один раз. Если это не сработает или не даст того эффекта, на который ты надеешься, — это твоя проблема.

— Справедливо, — согласился Альвар. — А третье условие?

Киф встал и подошел ближе, не сводя с Альвара пристального взгляда, и сказал:

— Ты рассказываешь мне все. Все, что чувствуешь. Все, что меняется. Все, что остается неизменным. Я делаю это ради ответов, поэтому мне нужно знать…

— Все, — закончил за него Альвар. — Понял. Я расскажу о хорошем, плохом и о том, что мне действительно не хотелось бы знать об этом. И еще кое-что. Означает ли это, что мы заключили сделку?

Так ли это?

Киф не мог сказать наверняка.

Но Альвар согласился насчет его первого условия.

Они были заодно… и так было с того самого момента, как Киф решил встать и последовать за Альваром из библиотеки.

Он мог позволить ему уйти.

И вот теперь они были здесь.

— Хорошо. — Киф старался выглядеть более уверенным, чем себя чувствовал, когда сказал: — Хорошо, тогда у меня есть еще одно условие. Мы сделаем это прямо сейчас, пока я не передумал.

Альвар улыбнулся, выглядя в равной степени взволнованным и победоносным, и сказал:

— Похоже, мы договорились.

Глава 31

— Это плохая идея, — пробормотал Киф, не уверенный, хотел ли он сказать это вслух.

Но это не имело значения.

Это было правдой.

И Альвар согласился.

— Но мы все равно собираемся это сделать, верно? — спросил он Кифа.

Киф медленно кивнул.

Хорошо это или плохо.

Правильно или нет.

Это происходило.

Это было необходимо.

К лучшему это или к худшему, но он получит ответы на некоторые вопросы.

— Ты готов? — спросил он, хотя это был бессмысленный вопрос.

Они оба никак не могли быть готовы к такому.

Альвар все равно кивнул и сказал ему:

— Давай сделаем это.

И Киф попытался выглядеть уверенным, когда потянулся к руке Альвара, пытаясь убедить себя, что ничего страшного не произойдет.

Но он остановился прямо перед тем, как их пальцы соприкоснулись.

— Еще не поздно передумать, — предупредил он. — Я не могу гарантировать…

— Знаю, — прервал его Альвар. — Но… я доверяю тебе.

— Ты не должен. Не то чтобы моя мама давала мне инструкцию по этой способности. И я не проходил никакого обучения. Я до сих пор даже не знаю, что это за способность…

— Понимаю, — заверил его Альвар. — Здесь много неизвестного. Так что давай начнем получать ответы, хорошо?

Он выдержал пристальный взгляд Кифа, сокращая расстояние между ними, и схватил Кифа за руку.

Они оба ахнули, когда жар обжег их кожу.

И снова тепло показалось мимолетным.

Но оно было более устойчивым.

Как пульс.

Как спасательный круг.

Между ними установилась связь.

И Киф почувствовал, как его сила течет по этой нити, опускаясь все ниже и ниже, пока не достигла того пересохшего пруда, о котором рассказывал ему Альвар.

Затем он почувствовал, как огонь коснулся песка.

Рассеивая тьму.

Придавая ей прохладу.

Очертания.

Море битого стекла.

Крепкое, но все еще хрупкое.

И очень, очень пустое.

Отчаянно нуждающееся в энергии.

Киф пытался наполнить его.

Он сливал все, что мог собрать, до последней капли, пока у него не закружилась голова, руки не задрожали, а в ушах не зазвенело.

Но этого было недостаточно.

Его было недостаточно.

Он был всего лишь неудачным экспериментом… если только он не примет перемены….

Эти слова были как маяк, сияющий в темноте.

Освещая путь, который извивался, запутывался и вел все глубже и глубже в его сердце.

Киф последовал за сиянием.

Становилось все холоднее и холоднее.

Зубы стучали, тело сотрясала дрожь, и все тело постепенно немело.

И когда последние ощущения угасли, и все стало тусклым, пресным и бесцветным… там.

Застывший сгусток энергии.

Покрытый льдом.

Ждущий, когда он за ним потянется.

Призовет его.

Примет это.

НЕТ!

Киф не был уверен, откуда исходил этот голос, но он знал, что это была какая-то первобытная часть его самого, которая боролась со всеми сомнениями, страхами, оскорблениями, критикой и интеллектуальными играми, которые обрушивались на него всю его жизнь.

Упрямый выживший, не желающий сдаваться.

И тот же голос прошептал в темноте:

«Ты даже не представляешь, какой силой обладаешь».

При этих словах в сердце Кифа вспыхнуло тепло, похожее на поднимающийся пар.

Он потянулся к нему, поднимаясь все выше, выше, выше.

Пока его не унесло в бесконечную пропасть, где бурлила густая, пульсирующая энергия.

Это было пугающее количество жара.

Неописуемое.

Подавляющее.

Но в то же время и бодрящее.

Киф знал, что это его энергия.

И так было всегда… задолго до того, как тени и свет разорвали его на части и попытались воссоздать заново.

Это была сила, которую он каким-то образом приберегал для битвы, о которой всегда знал.

Она бурлила под поверхностью.

Ожидая, и ожидая, и ожидая.

Все, что ему нужно было сделать, это призвать ее… воспользоваться ею.

В тот момент, когда он это сделал, жар поднялся волной.

Поднимаясь все выше, и выше, и выше.

Становясь все сильнее, и сильнее, и сильнее.

Пока не начал проникать сквозь его кожу.

Все больше, больше и больше.

Он понял, что это слишком много, когда силы медленно покинули его.

Ему потребовались остатки силы воли, чтобы отдернуть руку, разорвав все связи ледяным толчком, который отбросил его назад, когда Альвар закашлялся, задохнулся и захрипел.

Киф рухнул на пол, не в силах поднять голову, не в силах ответить, когда Альвар окликнул его:

— Ты в порядке?

Все, что он мог сделать, это погрузиться в темноту и позволить своему сознанию уплыть прочь.

Глава 32

— Ты жив! — воскликнул Альвар, когда Киф медленно открыл глаза.

— А ты боялся, что нет? — спросил Киф, поморщившись, когда слишком яркий свет ударил в его и без того напряженный мозг.

— Не совсем. Я имею в виду, ты был без сознания несколько часов, но я не был готов тащить тебя в больницу или что-то в этом роде. Твое дыхание стало ровным, и ты перестал дрожать, поэтому я решил, что тебе нужно отдохнуть. Но я остался рядом с тобой на всякий случай, и когда ты начал шевелиться несколько минут назад, я подумал, что было бы забавно добавить драматизма твоему большому пробуждению. Тааак! — Он поднял руки в знак победы и прокричал: «ЛОРД ПАУЧЬИ ВОЛОСЫ ЖИВ!»

У Кифа не хватило сил улыбнуться.

Он провел языком по небу, пытаясь избавиться от ощущения липкости и мерзости, и понял, что его слюна на вкус очень кислая. Что-то вроде…

— Подожди, меня что, вырвало?

— Немного, — признал Альвар. — Что ж… думаю, это было нелегко. Но я смог вовремя отвести тебя в туалет, так что ничего страшного не произошло.

Это объясняло, почему у него было такое ощущение, будто его вывернуло наизнанку.

И почему свет был намного ярче, чем он ожидал.

И почему пол казался таким холодным и твердым.

Должно быть, он все еще в ванной.

Но это не объясняло, почему он потерял сознание, и его вырвало.

Он попытался сесть, но его голова явно была к этому не готова, и он бы рухнул обратно на пол, если бы Альвар не подлетел и не подхватил его.

— Полагаю, что исцеление, по крайней мере, прошло нормально, — сказал Киф, когда Альвар помог ему прислониться к стене. — Иначе у тебя не хватило бы сил затащить меня сюда.

— Кстати, спасибо тебе за это, — сказал ему Альвар, — потому что был шанс пятьдесят на пятьдесят, что тебя вырвет на меня. К счастью, ты этого не сделал, но я все равно заслуживаю похвалы за то, что рискнул вызвать рвоту. И да, у меня все хорошо. Поначалу я был немного не уверен в себе, и эта способность не поддавалась контролю, так что мне придется тренироваться, чтобы использовать ее заново. Но ты определенно можешь назвать исцеление успешным. Есть идеи, почему тебе было так тяжело?

Киф покачал головой, пытаясь воспроизвести свои воспоминания об исцелении, но они казались ему немного туманными и запутанными.

— Может быть, поможет, если ты расскажешь мне, что помнишь. Может быть, я смогу собрать все воедино, если узнаю, как все прошло с твоей стороны.

— Ладно, что ж… — Альвар плюхнулся рядом с ним. — Первая волна жара была довольно болезненной. Мне показалось, что ты пронзил меня электрическим током, и я хотел отдернуть руку, но также чувствовал, как энергия пульсирует в венах и устремляется к тому пустому бассейну, который продолжал преследовать меня. Поэтому я стиснул зубы и заставил себя держаться. А потом произошла какая-то странная… кристаллизация? Не знаю, подходящее ли это слово. Честно говоря, такое чувство, что нет слов, чтобы описать это, понимаешь?

— Да, — согласился Киф. — Но… кажется, я тоже это помню. Мне показалось, что бассейн превратился в стекло.

— Да, в этом есть смысл. Вроде. Я предполагаю, что на самом деле внутри меня нет стеклянного источника энергии, поскольку это похоже на то, что может разбиться на множество болезненных осколков. Но если предположить, что это всего лишь странная метафора, которую придумал наш мозг, чтобы попытаться найти какой-то смысл во всей этой сверхабстрактной чепухе, тогда… да, бассейн превратился в стекло, закрыв трещину, которую ты проделал ранее. А потом наступило это странное затишье, когда ничего не происходило, и я начал задаваться вопросом, закончил ли ты, но я также надеялся, что это не так, потому что я все еще чувствовал себя очень опустошенным. Я подумал о том, чтобы спросить, не нужно ли тебе сделать перерыв, но потом эта огромная, как… приливная волна энергии обрушилась на мои чувства и затопила меня теплом. Стеклянный бассейн наполнился до краев, а затем по коже побежали мурашки. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что я снова ощущаю свет… ты ведь знаешь, как это происходит, когда свет исчезает, верно? Все дело в том, чтобы почувствовать, как свет попадает на кожу, и позволить ему проходить сквозь нее, а не отражаться. Вот почему стекло кажется невидимым, хотя оно и твердое, потому что свет может проникать сквозь него…

— Да, я знаю, — вмешался Киф. — Мне не нужен урок естествознания.

— Ладно, как бы то ни было, хочу сказать, что я снова почувствовал легкость, но не такую, как тогда, когда мы только вернулись, когда это был просто слабый зуд, который то усиливался, то затухал. Я чувствую это постоянно. Мне просто нужно сосредоточиться и…

Он исчез.

— Я мог бы сидеть так часами, — сказал Кифу его бестелесный голос. — На самом деле, так оно и было. Делать было особо нечего, кроме как слушать твой храп, поэтому я решил проверить, как долго смогу оставаться невидимым. У меня уже нет того контроля, который был раньше, но я чувствую, что, вероятно, стану намного сильнее, если буду больше тренироваться, что неудивительно, учитывая, сколько энергии ты мне дал. Ты хотел дать так много? Или ты поэтому потерял сознание?

— Понятия не имею, — пробормотал Киф. — Это может быть… много чего.

Альвар снова появился.

— Много чего, да? Ты же понимаешь, что я — единственный человек, который может помочь тебе разобраться в том, что произошло, верно? И мне будет намного легче это сделать, если ты действительно, ну, знаешь, расскажешь мне все.

Он был прав, но…

Киф не был готов говорить о тех скрытых запасах энергии, которые он обнаружил.

Даже при мысли о них у него внутри все переворачивалось.

— И это все? — спросил Киф. — Это все, что ты помнишь?

Альвар вздохнул.

— В значительной степени. После сильного всплеска энергии ты отдернул руку и потерял сознание, а я попытался спросить, все ли с тобой в порядке, но твои глаза закатились, голова упала на пол, и ты отключился. Я проверил твой пульс и дыхание, и, похоже, все было в порядке, поэтому я пошел за холодным компрессом для твоего лба, но потом услышал, как тебя рвет, и подумал, что ты не захочешь объяснять горничным, почему их прекрасная гостиная залита блевотиной. Итак, я потащил тебя в ванную и… ну, давай просто скажем, что пройдет некоторое время, прежде чем я снова буду в настроении съесть «Павлову». Определенно, это будет не самое приятное зрелище, когда оно всплывет снова. Я избавлю тебя от подробностей, если, конечно, они не нужны. Ты заставил меня пообещать, что я буду делиться всем…

— Да, я в порядке, — сказал Киф, подтянув колени к груди. — Если, конечно, ты не хочешь снова увидеть, как меня стошнит.

— Я так и думал. Кстати, не хочешь глотнуть воды? Я предлагал тебе немного раньше, но ты отмахнулся, пробормотав что-то о грязных ногах. Помнишь это?

— Нет.

— Итак… ты, наверное, тоже не помнишь, что бормотал о Софи?

Киф свернулся калачиком еще плотнее.

— Хочу ли я знать, что сказал?

— О, ну, знаешь, обычное «я скучаю по тебе, я люблю тебя, ты — моя вселенная».

Киф застонал и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться.

Лучшее, что он смог найти, — это полотенце, которым он прикрыл лицо.

— Ух ты, ладно, я пошутил, — сказал ему Альвар. — Я думал, это поможет тебе избавиться от хандры. Но кто же знал, что ты так неравнодушен к прекрасному Мунларку?

— Напомни мне, почему я тебя исцелил? — спросил Киф, швыряя полотенце Альвару в голову. — Ты мне больше нравился, когда был слабым и капризным.

Альвар рассмеялся.

Но его улыбка так же быстро угасла, и он, теребя свою рубашку, сказал:

— Я ведь так и не поблагодарил тебя по-настоящему, не так ли? Тебе не обязательно было исцелять меня, но ты это сделал. Так что… спасибо. Я знаю, что использовать эту силу было нелегко.

— Так и было.

Киф мог бы оставить все как есть, но… он хотел, чтобы Альвар знал:

— Я рад, что это сработало.

— Я тоже. Будет странно напоминать себе, что нельзя исчезать в присутствии людей, но это может кое-что облегчить. Тем более, что у меня нет удобного человеческого удостоверения личности, как у некоторых. — Он толкнул Кифа локтем. Но его улыбка снова погасла, когда он добавил: — В основном, я просто рад, что пустота ушла. Я пережил много ужасных вещей, и, честно говоря, это было одно из худших ощущений, которые я когда-либо испытывал. Надеюсь, больше никому не придется испытать ничего подобного.

— Не придется, — заверил его Киф.

— Ты так говоришь, потому что считаешь, что это ты виноват? — спросил Альвар.

— Э-э, я действительно виноват… ты сам так сказал.

— И каков же твой план? — спросил Альвар. — Никогда никому не позволять трогать себя за руки? Может быть, остаться в мире людей навсегда?

— Понятия не имею, — признался Киф, затем встал и направился к выходу из ванной, надеясь, что Альвар оставит эту тему.

— Ты неправильно смотришь на это, — крикнул ему вслед Альвар, то появляясь, то исчезая из виду, пока он следовал за ним. — Серьезно, Киф. Я понимаю, что обретение новой способности пугает. Особенно такой, которой еще ни у кого не было. И знаю, что ты все еще учишься контролировать ее и боишься, что твоя мама попытается этим воспользоваться. Так что, по-твоему, лучше притвориться, что ее нет. Но… твоя мама найдет тебя. Мы оба это знаем. Она слишком долго планировала это, чтобы позволить тебе просто сбежать. И уверен, что многие люди в Затерянных городах прямо сейчас интересуются тобой… возможно, даже беспокоятся о том, что ты можешь сделать. Так почему бы не вернуться туда и не показать им: «ВОТ НА ЧТО Я СПОСОБЕН!» Я гарантирую, что все скажут: «Вау, это потрясающе!» Потому что это так и есть! То, что ты только что сделал, было невероятно… и мы даже не обсудили все возможные последствия…

— И мы не собираемся, — отрезал Киф, разворачиваясь к нему лицом. — Мы также не собираемся думать о них. На самом деле, давай просто притворимся, что энергии не существует, хорошо?

— Почему? Ты все еще думаешь о том, чтобы попытаться избавиться от этого?

Киф пожал плечами.

— На данный момент я ничего не исключаю.

— Что ж, тебе следует это сделать. Поверь мне, ты не захочешь избавляться от этой способности… и не только потому, что можешь серьезно навредить себе в процессе. Помни: твоя мама хотела, чтобы у тебя была эта способность.

— Именно поэтому я этого не хочу, — вмешался Киф.

— Знаю. Но тебе не обязательно использовать это, чтобы помочь ей. Ты можешь использовать это, чтобы помочь людям, которые тебе дороги, и, возможно, тебе это понадобится. Подумай о том, что Тэм сделал с Руи. Ты действительно думаешь, что не последует какого-то возмездия?

Киф… об этом я как-то не подумал.

— Ага! — воскликнул Альвар, когда Киф вздрогнул. — Наконец-то ты начинаешь понимать. Я знаю, легко подумать: «Моя мама планировала это, поэтому я этого не хочу». Но ты должен помнить, что, когда она строила эти планы, она предполагала, что ты будешь на ее стороне.

На ее стороне.

Эти слова заставили Кифа вспомнить, что он недавно пережил, когда его мама сказала ему:

«Когда-нибудь мы с тобой будем творить невероятные вещи вместе, Киф».

Ее слова прозвучали так буднично.

Она была так уверена в себе.

Но именно остальная часть этого разговора показалась Кифу ледяными иголками, вонзившимися в позвоночник.

Она хотела, чтобы он сохранил свою ярость, чтобы позже мог воспользоваться этой силой.

Так вот что это был за источник энергии?

— Ого, ты только что стал белее этой скатерти, — сказал Альвар, указывая на поднос с нетронутой едой в номер, которую, должно быть, принесли, пока Киф был в отключке. — Еще один побочный эффект от лечения? Или ты просто что-то вспомнил?

Киф тряхнул головой — сильно-сильно — хотя на самом деле это не избавило его от мрачных мыслей так, как ему хотелось.

— Нет, — сказал Альвар, хватая Кифа за плечи и направляя его к дивану. — Мы поговорим об этом, хочешь ты того или нет.

Киф был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

Он опустился на неудобные подушки и уставился на маленькие цветочки, вышитые на ткани, в то время как Альвар подтащил один из стульев и сел прямо перед ним.

— Расскажи мне, что только что произошло, — приказал Альвар. — Ты не можешь продолжать держать все в себе. Это была моя ошибка. Я все держал в себе, никогда никому не позволял проверять то, что происходит в моей голове. Если бы я это сделал, уверен, кто-нибудь указал бы мне на то, что я слишком остро реагирую или неправильно понимаю некоторые вещи, и это, вероятно, избавило бы меня от многих проблем. Так что просто… поговори со мной, хорошо? После всего, через что мы прошли, ты должен знать, что можешь доверять мне… и если тебе все еще нужны доказательства, помни: я мог сбежать в ту же секунду, как ты восстановил мои способности. Ты лежал на полу без сознания, и я почти уверен, что теперь могу легко прыгать. Я мог бы забрать твой следопыт и обчистить твой сейф, потому что мы оба знаем, что новая комбинация — ноль, ноль, ноль, ноль, ноль, раз уж ты думал, что никто не будет воспринимать ноль как число.

— Ладно, серьезно, как тебе удается это вычислять?

Альвар ухмыльнулся.

— Потому что я знаю тебя. Я знаю, о чем ты думаешь. И я понимаю, что тебе неприятно это слышать, но… ты очень похож на меня.

Это неприятное?

Альвар был не совсем неправ.

Киф просто не знал, что делать с этой информацией.

— Тебе нужно с кем-то поговорить, — настаивал Альвар. — Недостаточно просто записывать все это в дневники и альбомы для рисования. Чистые страницы никогда не задают вопросов и не призывают к ответу. И тебе это действительно нужно, потому что то, что ты только что выяснил, не может быть так уж плохо, как ты думаешь.

— О, правда? — огрызнулся Киф, прекрасно понимая, что Альвар, возможно, дразнит его.

Но… он хотел доказать, что тот ошибается.

Хотел поделиться всеми пугающими связями, которые он установил, чтобы Альвару пришлось признать, что это довольно жутко.

Поэтому он рассказал ему о двух разных источниках силы, которые обнаружил внутри себя: о ледяной энергии, которую, должно быть, вложила в него его мама, ожидая, когда он воспользуется ею, и о бесконечной клокочущей ярости, которую он, очевидно, копил в себе.

— Почти уверен, что именно поэтому я потерял сознание, и меня вырвало всем, что было у меня в желудке, после того, как я использовал силу, — пробормотал Киф, закончив. — По сути, я запасался ядом.

— Хммм. — Альвар растянул звук. — Итак… давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Тебе удалось удержаться от того, чтобы не положиться на энергию, которую дала тебе твоя мама, хотя именно этого требовали от тебя твои инстинкты. А потом ты воспользовался каким-то внутренним механизмом самозащиты, который, должно быть, создал для гигантского запаса силы, который тайно накапливал годами, и использовал эту энергию, чтобы исцелить меня. И каким-то образом все это доказывает, что ты… злой?

— Э-э, тогда как бы ты это объяснил? — потребовал ответа Киф.

— Ну… это немного сложно, так как я уверен, что мне не хватает множества кусочков этой головоломки. Но, работая с тем, что у меня есть, я бы сказал… во-первых, это потрясающая работа — противостоять энергии, которую вложила в нее твоя мама! Я не говорю, что тебе не стоит этим пользоваться, но думаю, что это именно то, что ты хотел бы сделать на своих условиях, когда ты действительно готов к этому, поскольку мы все знаем, что здесь будет подвох. А во-вторых… итак… то воспоминание, о котором ты упоминал. Твоя мама стерла его, верно?

— Не знаю. Она могла стереть его. Или я мог подавить его.

— Хорошо, но в любом случае, ты только что получил его обратно, верно? Это означает, что все то время, что ты подсознательно накапливал эту энергию, ты делал это, сам не зная зачем. У тебя не было воспоминаний. У тебя были только эмоции, связанные с этим. И что это были за эмоции? Что ты почувствовал, когда твоя мама сказала тебе сдерживать свой гнев? Ты чувствовал холодную ярость, типа: «Да, я хочу разрушить мир, и вот как я это сделаю… мвахахахахахаха»? Или ты был напуган, сбит с толку и беспокоился, что тебе может понадобиться какая-то защита?

— Почему это имеет значение?

— Потому что намерение имеет значение. Если я прав насчет того, что ты чувствовал, то ты не накапливал злость и ярость в себе. Ты собирал арсенал из любой доступной тебе силы, надеясь защитить себя и всех, кто тебе дорог.

— Тогда почему от использования этого «арсенала» меня тошнило? — возразил Киф.

— Этого я не знаю. Возможно, потому, что ты все еще учишься использовать эту способность. Или потому, что использование такого количества энергии всегда будет ошеломляющим. Или, может быть, это цена использования твоей собственной энергии вместо энергии твоей мамы. Или приведи миллион других логических объяснений. Но поверь тому, на кого обрушилась волна этой энергии, — это была не ярость. Я знаю, что такое ярость, и она не согревает и не успокаивает. Она также не лечит. Она только разрушает. Хотя, к твоему сведению? Ты тоже имеешь право на приличную долю ярости. На самом деле, тебе нужно заставить себя разозлиться, если ты хочешь выиграть это дело.

Киф закрыл глаза, пытаясь поверить ему.

Но его мозг продолжал настойчиво проверять доводы Альвара.

— Должно быть, трудно, — тихо сказал Альвар, — увидеть себя таким, какой ты есть на самом деле, после того как всю жизнь подвергался словесным оскорблениям и манипуляциям. Вот почему я продолжаю говорить тебе, что ты — один из хороших парней. Я понял это еще тогда, когда пытался завербовать тебя, и понял еще яснее, когда ты попытался притвориться, что перешел на другую сторону. Ты всегда делаешь правильный выбор? Конечно, нет. Никто этого не делает. Даже великая Софи Фостер, и уверен, что она была бы первой, кто признал бы это.

— Она бы признала, — согласился Киф. — Но это другое.

— Нет, это не так. Ошибки не определяют, кто мы такие, если только мы никогда не пытаемся их исправить. Вот тут-то я и ошибся. Так что не будь таким, как я. Помни, что то, что ты делаешь или что открываешь для себя, — это лишь малая часть того, что делает тебя тобой. И в конце концов, ты сможешь взглянуть на все эти фрагменты и решить, кем хочешь быть и что хочешь с ними делать. Если ты мне не веришь, подумай о том факте, что ты был готов использовать способность, которая тебя пугает, — способность, которую ты предпочел бы сохранить в полном секрете, — чтобы избавить меня от чувства пустоты, которое ты случайно вызвал, когда мы прыгнули в свет. Мы оба знаем, что ты не должен был этого делать. И хотя ты понятия не имел, что делаешь, ты выбрал самый безопасный способ исцелить меня. Так что, я знаю, тебе это покажется глупым, но, пожалуйста, просто поддержи меня и повторяй за мной.

Киф закатил глаза.

Но выражение лица Альвара было таким искренним, таким сострадательным, что Кифу не нужно было быть эмпатом, чтобы понять это.

— Хорошо, — пробормотал он. — Но если ты попытаешься заставить меня сказать что-нибудь неловкое, я схвачу подносы с едой в номер и запущу ими тебе в голову!

— Видишь ли… теперь я даже хочу этого, потому что драка едой звучит забавно, особенно теперь, когда ко мне вернулся телекинез. Я тебе это говорил? Все мои навыки восстановлены. Ты вылечил все. Добавь это к списку причин, по которым я хочу, чтобы ты повторял за мной. Готов?

Киф кивнул с величайшей в мире неохотой.

— Хорошо. — Альвар прочистил горло. — Я, Киф Сенсен.

— Ух, я уже жалею об этом.

— Скажи это!

Киф вздохнул.

— Я, Киф Сенсен.

Альвар кивнул.

— Единственное наследие, которое у меня есть, — это то, которое я собираюсь создать для себя.

Киф приподнял бровь, но продолжил:

— Единственное наследие, которое у меня есть, — это то, которое я собираюсь создать для себя.

Альвар снова кивнул.

— Это забавно! Я хочу посмотреть, сколько фраз я смогу заставить тебя произнести. Но не хочу рисковать и испортить все до того, как ты скажешь самое важное, так что давай на всякий случай перейдем к этому. — Он подождал, пока Киф выдержит его взгляд, прежде чем сказать: — Я не боюсь своих новых способностей, потому что я собираюсь овладеть ими.

— Как? — спросил Киф.

— Просто скажи это, — ответил ему Альвар. — И постарайся поверить в это. Убедить себя — самый важный шаг.

Киф на самом деле не видел в этом смысла, но… он хотел верить, что это возможно.

Поэтому он пошел дальше и сказал своему почти пустому номеру в отеле:

— Я не боюсь своих новых способностей, потому что я собираюсь овладеть ими.

Альвар зааплодировал.

— Ты чувствуешь себя лучше?

— Нет, — сказал ему Киф, хотя на самом деле так оно и было.

— Ну, тогда, думаю, хорошо, что мы еще не закончили. А теперь начинается самое интересное.

— Что? — спросил Киф.

— Теперь мы выясним, как все это осуществить!

Глава 33

— Прямо сейчас? — спросил Киф, выглядывая в ближайшее окно, пытаясь определить, который час. Учитывая, насколько темно было на улице, должно быть, была середина ночи. — Хочешь поработать над моими способностями прямо сейчас?

— Почему нет? — спросил Альвар. — Тебе нужно еще куда-нибудь пойти?

— Э-э… в постель.

— О, пожалуйста, ты только что проснулся!

— Уверен, что лежать без сознания на полу в ванной не считается сном, — возразил Киф.

— Конечно, так и есть! Ты здорово храпел! К тому же, у нас наметился отличный импульс. Ты исцелил меня. Я не дал тебе блевать на всю гостиную. Ты открылся и действительно рассказал о том, что тебя беспокоило. Я произнес то, что многие сочли бы величайшим ободрением в истории Вселенной. Так что сейчас мы не можем сбавлять темп! Следующий шаг — полное подчинение способностей!

— Ладно, — сказал Киф, задаваясь вопросом, считали ли его друзья когда-нибудь таким несносным.

Возможно.

— Но… как? — спросил он. — Потому что я не слышал реального плана, как я должен добиться полного подчинения способностей.

— Работаю над этим, — Альвар откинулся на спинку стула и прищурился, когда оглядел Кифа с головы до ног. — Думаю, первое, что нам нужно сделать, это вот что.

Он схватил Кифа за руку, как гремлин за новенькое блестящее устройство.

— Боже, что ты делаешь? — спросил Киф, пытаясь высвободить ладонь, но то ли он все еще был слаб, то ли Альвар стал невероятно силен.

— Чувствуешь какие-нибудь странные приливы тепла? — спросил Альвар. — Или у тебя кружится голова? В животе бурчит? Что-нибудь в этом роде?

— Нет, хотя я испытываю довольно сильное желание ударить тебя по лицу.

— Приятно слышать. — Альвар отпустил руку Кифа. — Между прочим, я тоже ничего не почувствовал. И эта ужасная пустота тоже не вернулась.

— Что ж… это хорошо, я думаю, — пробормотал Киф, встряхивая рукой, чтобы кровь вернулась к пальцам. — Но как это поможет мне?

— Не совсем уверен, — признался Альвар. — Но это может означать, что сила действует только на тех, кто еще не проявился, или на тех, чьи способности повреждены. Оооо, или на тех, кто ждет, когда проявится снова, например, на Полиглотов, у которых есть только одна особая способность.

Они оба замерли.

Киф, кажется, даже издал писклявый вздох.

Это было то, к чему стремилась его мама?

— Так ты думаешь?.. — медленно произнес он, удивляясь, как это он раньше не догадался. — Неужели моя мама сделала все это, потому что хотела, чтобы я активировал ее вторую способность?

Он бы совсем не удивился, если бы оказалось, что его большое Наследие пошло ей только на пользу.

— Это возможно, — признал Альвар. — Хотя… не знаю. Мне всегда было интересно, может быть, она уже давно проявила что-то еще и скрывала это все это время, потому что это либо действительно смущает, либо потому, что она думает, что это даст ей преимущество, если люди не будут знать, на что она способна. Но! Я определенно могу ошибаться на этот счет. И если она считает, что у нее есть какой-то неиспользованный потенциал, понимаю, как она могла попытаться найти способ его реализовать. Думаю, ты не узнаешь наверняка, пока не увидишь ее снова. Но когда это случится, было бы разумно избегать любого физического контакта.

— Возможно, мне придется начать носить перчатки, — проворчал Киф.

Он ненавидел перчатки.

От них ужасно чесались руки.

Он, правда, понятия не имел, как Фостер могла носить их постоянно, когда не знала, как отключить свой Усилитель.

К тому же, если бы мама увидела его в перчатках, разве это сразу не выдало бы, что ее коварный план сработал, и он стал именно тем, кем она хотела его видеть?

Он мог себе представить, как она с торжествующей улыбкой показывает на его руки в перчатках и кричит:

— Я выиграла! Я изменила его! — как раз перед тем, как ее верные приспешники прижимают его к земле и срывают перчатки, чтобы она могла…

— Похоже, у тебя в голове начинает темнеть, — заметил Альвар, указывая на побелевшие кулаки Кифа. — Так что постарайся не забывать, что мы собираемся овладеть этими способностями.

— То, что ты так говоришь, еще не означает, что это действительно произойдет, — возразил Киф. — И даже если мы разработаем надежную стратегию, как мы собираемся ее протестировать, чтобы убедиться, что она работает? Я точно не могу вернуться в Затерянные города, найти кого-то, кто еще не проявился, и сказать: «Эй, ты не мог бы взять меня за руку и посмотреть, что произойдет?»

— Они, вероятно, сочли бы это довольно странным, — признался Альвар.

— Ага. И если наша стратегия не сработает, и я случайно задействую их способность, то это будет только вопросом времени, когда об этом станет известно. И тогда…

Киф оборвал себя, поняв, что только что направил разговор в очень опасное русло.

Но было уже слишком поздно.

— А потом… что? — спросил Альвар. — Что ты собирался сказать?

— Не знаю. Я все еще переживаю из-за того, что моя дорогая мамочка, возможно, заставила меня пройти через все это, чтобы превратить меня в своего личного Инициатора Способностей. Что, если она найдет способ заставить меня активировать ее, а затем проявит себя как Месмер? Это было бы равносильно окончанию игры, не так ли? Или что, если она — Заклинатель? — Он вздрогнул. — Даже если бы она стала Телепатом…

— Не меняй тему, — прервал Альвар. — Мы можем обсудить, какая из худших способностей проявилась у твоей мамы позже. А сейчас я хочу знать, что, по-твоему, произойдет, если станет известно, что ты можешь активировать способности. Потому что, буду честен, я не понимаю, чего ты так боишься. Я имею в виду… уверен, что это привлекло бы много внимания, но ты же любишь внимание! И да, Совет, вероятно, хотел бы, чтобы ты отправился в Ложносвет и пожал руку всем, кто еще занимается выявлением способностей, и это было бы довольно утомительно, но уверен, что ты мог бы установить некоторые границы. Тебе пришлось бы это сделать, потому что родители с младшими детьми, вероятно, начали бы приходить постоянно, вроде того, что случилось с Членом Совета Териком с его предсказаниями. Но…

— СТОП! — Киф вскочил на ноги и вытянул руки. — Мы закончили этот разговор.

— Э-э, ты же понимаешь, что даже если мы перестанем говорить об этом, это не значит, что я перестану думать об этом, верно? Я собираюсь разобраться с этим, Киф. Так что ты мог бы просто сказать мне.

— Или что?

— Или ничего… я не угрожаю тебе, если ты на это намекаешь. Я просто пытаюсь помочь… и очевидно, что здесь есть большая проблема, которую нам нужно решить. Так скажи мне, в чем она заключается, и мы начнем разрабатывать план…

— У меня нет никакого плана, Альвар. Только не для этого. Не имеет значения, смогу ли я контролировать свою способность или нет. Как только станет известно о том, что я умею, это все изменит.

— Почему?

— Так оно и есть. Так что, если ты действительно хочешь быть моим другом и действительно пытаешься мне помочь, тогда брось это. Прямо сейчас.

— Я просто…

— ОСТАВЬ ЭТО!

Альвар вздохнул.

— Притворяясь, что этого не существует, мы ничего не решим. Почему бы нам…

— Нет! На самом деле, знаешь что? Я не могу этого сделать.

Киф бросился к двери, хватая первое попавшееся пальто… короткое бордовое, которое было далеко не таким теплым, как другие, но у него не было времени найти что-нибудь получше.

Ему нужно было уйти.

Сейчас же.

Прежде чем Альвар сложит последние кусочки мозаики воедино.

Он помчался вниз по лестнице, через вестибюль, на улицу и просто продолжал бежать.

Если бы он догадался прихватить свой синий следопыт, то, возможно, сразу же бросился бы прочь… исчез в каком-нибудь людском городе и надеялся, что его никто никогда не найдет.

И никогда не оглядывался назад.

Это означало бы потерять всякую надежду когда-нибудь вернуться домой… но, скорее всего, она все равно исчезла.

Альвар собирался выяснить, что он пытался скрыть.

И даже если бы он никому не сказал, это продолжало бы происходить.

Каждый раз, когда кто-нибудь узнавал, что он может активировать способности, это был только вопрос времени, прежде чем они задумывались, что произойдет, если кто-то окажется Бездарным.

И Затерянные города уже никогда не будут прежними.

— Что я делаю? — спросил он, осознав, что ноги сами привели его на следующую улицу, которую он должен был проверить, продолжил ли он свои систематические поиски дома, куда доставил письмо.

Возможно, это было по привычке.

Или, может быть, ему было легче сосредоточиться на прошлом теперь, когда он смотрел в такое мрачное будущее.

В любом случае, он дошел до конца квартала, проверяя каждую дверь. Затем свернул на следующую улицу.

И на следующую.

И на следующую.

Не имело значения, что у него болели ноги, и он не мог унять дрожь.

Он продолжал идти, идти и идти.

Вверх по одной улице.

Вниз по другой.

И еще.

И еще.

Мысленно вычеркивая каждую из них из своей памяти.

Прошло еще несколько кварталов, прежде чем он осознал, что происходит на самом деле.

Конечно, он тянул время, потому что понятия не имел, как сможет вернуться в свой гостиничный номер.

Но… пришло время уходить из Лондона.

Он и так пробыл здесь намного дольше, чем собирался, и понимал, насколько это рискованно.

Ему нужно было выбраться оттуда до того, как враги настигнут его.

Или кто-нибудь еще догадается, что он может сделать.

И почему-то казалось, что уйти было бы легче, если бы он, по крайней мере, знал, что старался изо всех сил, чтобы найти ответы, за которыми приехал в Лондон в первую очередь.

И он пошел.

И прошел еще немного.

Наблюдая за восходом солнца и за тем, как на улицах становится все многолюднее.

Он шел весь остаток дня, пока, наконец, не пересек последнюю улицу на своей мысленной карте.

Тогда… это было все.

Он официально обыскал все двери в Лондоне.

И ничего не нашел.

Неудивительно, конечно, но ему все равно пришлось сдержаться, чтобы не пнуть ближайший фонарный столб и не закричать от досады.

Для этого вокруг было слишком много людей.

Вместо этого он пробормотал:

— Ладно, действительно, пора уходить.

Он даже остановился, чтобы купить большую спортивную сумку, поскольку вся одежда, которую он купил, не поместилась бы в его рюкзак.

Затем он направился к той же скамейке в парке, на которой сидел в день приезда в Лондон, и попытался понять, куда бы он хотел пойти дальше.

Должен ли он посетить несколько последних библиотек в своем списке?

Или просто покрутить кристалл в следопыте и поселиться там, куда он приведет?

Случайный город казался безопаснее… особенно после того, как Альвар увидел список его библиотек….

— Пусть будет следопыт, — он произнес эти слова вслух, чтобы придать им официальный характер, и попытался изобразить воодушевление. — Пусть приключения в Стране людей продолжатся!

Но сначала… последний ужин в Лондоне.

По дороге в парк он купил себе сэндвич с сыром и маринованными огурцами в честь бегуна, который первым помог ему, и откусил огромный кусок.

Все оказалось не так плохо, как он думал, но огурчики оказались на удивление сладкими. Поэтому он почувствовал некоторое облегчение, когда заметил пару знакомых глаз, наблюдавших за ним с цветочной клумбы.

— Да, можешь взять это, — сказал он своему другу лису, бросая остаток сэндвича. — Но это действительно последняя еда, которую ты получишь от меня.

Это не должно было его огорчить.

Но его глаза сильно увлажнились, и он отвернулся к озеру, вытирая слезы.

Он поискал взглядом черного лебедя, которого видел в тот первый день, гадая, докажет ли его повторное появление, что он принял правильное решение.

Но лебедя нигде не было видно.

Хотя это ничего не меняло.

Киф уже собирался встать и отправиться обратно в свой отель, когда заметил низкий забор, идущий по периметру озера, и у него родилась идея.

Он искал упражнение с визуализацией, которое помогло бы ему отключить эту ужасную способность, поэтому…

Что произошло бы, если бы он представил, как возводит огромные ментальные барьеры вокруг тех источников энергии, которые он обнаружил во время исцеления?

А еще лучше: что, если бы он построил огромные мысленные стены?

Он закрыл глаза и представил, как кирпичи, камни и известковый раствор громоздятся все выше и выше. Затем он окружил стены толстыми металлическими перилами.

К тому времени, как он закончил, он уже не мог видеть лужи, а его руки были очень, очень холодными.

Возможно, это было из-за мороси, которая просачивалась сквозь его тонкое пальто, но Киф так не думал.

Он почувствовал еще один щелчок, когда добавил последний слой… точно так же, как когда распутал мысленные нити, связанные с его эмпатией.

И он был уверен, что это означало, что он только что взял управление в свои руки.

Глава 34

— Ты вернулся, — крикнул Альвар с дивана, когда Киф вошел в гостиничный номер. — Я уже начал сомневаться, вернешься ли ты. Я знал, что ты оставил все свои вещи, но время шло… — Он пожал плечами. — Похоже, ты не планируешь задерживаться здесь надолго.

Он указал на спортивную сумку, которую нес Киф.

Киф кивнул.

— Думаю, пора двигаться дальше.

Альвар вздохнул.

— Послушай…

— Все в порядке, — прервал его Киф. — Я знаю, что ты собираешься сказать, и я не собираюсь убегать. Я никогда не собирался оставаться так долго в одном городе. Особенно в Лондоне, потому что это первое место, куда мама придет искать меня.

— В этом ты прав, и я уже говорил, что смена обстановки поможет тебе прочистить мозги. Ты, наверное, пожалеешь, что ушел, не попробовав пирог «баноффи», но я уверен, что ты справишься с этим. Хотя это не то, что я собирался сказать. — Альвар подождал, пока Киф посмотрит ему в глаза, прежде чем сказать: — Я понимаю, хорошо? Я понимаю, чего ты так боишься.

Киф не удивился, что Альвар догадался об этом.

Но его колени все равно подогнулись, и он опустился на ближайший стул и закрыл лицо руками.

— Я никому не собираюсь рассказывать, — заверил его Альвар. — Я знаю, тебе, наверное, трудно в это поверить, но, клянусь, Киф, я действительно сохраню твой секрет. Во-первых, все думают, что я мертв, а еще раньше я уже потерял всех друзей и доверие. Но я все равно даю тебе слово, что если я когда-нибудь пересекусь с кем-нибудь из Затерянных городов, я ничего не скажу о том, что ты можешь сделать. Я даже не скажу им, что видел тебя.

— Но…? — подсказал Киф. — Поскольку я уверен, что оно будет…

— Нет. Я не мой отец… я не собираюсь пытаться убедить тебя, что нет причин для беспокойства, когда мы оба знаем, что они есть. Ты прав: последствия твоих способностей пугают. Не думаю, что это безнадежно, но к этому определенно нужно подходить стратегически. Вот почему мне не нравится, что ты справляешься с этим в одиночку.

— Я справлюсь, — заверил его Киф.

— Ты справишься. Ты — Киф Сенсен! Но знаешь, что я заметил? Ты всегда проявляешь себя наилучшим образом, когда работаешь с другом.

— Я не могу вернуться в Затерянные города.

— Может, пока и нет, но я не это имел в виду, говоря «друг».

Киф нахмурился.

— Ты… предлагаешь пойти со мной?

Альвар откинулся на подушки дивана.

— Знаешь что? Честно говоря, я не знаю. Я скучаю по крошечной комнатке, которую снимал в своем городе. И по пирожным с медом… и да, по блинчикам, если тебе интересно. К тому же язык мне понравился… и музыка там потрясающая. Но… все это останется на своих местах через несколько недель или месяцев. Ну, может быть, не та комната, но я мог бы найти другую. И даже если они выбросят мою коллекцию масок, это того стоило бы, если бы я мог помочь тебе найти способ вернуться домой.

— Домой, — повторил Киф, наклоняясь вперед в своем кресле, пытаясь решить, что удивило его больше: предложение Альвара или тот факт, что у него возникло искушение воспользоваться им.

— Знаю, ты хочешь вернуться в Затерянные города, — сказал ему Альвар. — И ты должен это сделать! У тебя там своя жизнь и люди, которые тебе небезразличны. И я все еще думаю, что ты сможешь найти способ управлять своими способностями. Я пока не знаю, как это сделать. Но если Месмеры и Причинители могут вести нормальную жизнь, не применяя постоянный контроль над сознанием и не причиняя боль всем подряд, то уверен, что ты сможешь придумать, как не провоцировать всех. Особенно если у тебя есть помощь.

Киф пытался решить, стоит ли ему упоминать об упражнении по визуализации, которое он проделал в парке, когда Альвар добавил:

— И если Член Совета Терик смог сказать: «Нет, я больше не буду проводить никаких чтений, кроме как в особых ситуациях, потому что они создают слишком много проблем», — и люди согласились, почему ты не можешь сказать: «Забудьте об этом, я никого не запускаю, кроме как в этих конкретных случаях»?

— Хм. — Киф на самом деле не задумывался о том, насколько смелым это, вероятно, казалось, когда Член Совета Терик впервые начал ограничивать его посещения. — Но… Я не Член Совета.

— Нет. Но у тебя есть могущественные друзья. Уверен, что все, что потребуется, — это поддержка Мунларка, и ты сможешь устанавливать любые ограничения, какие захочешь.

Когда он так это сформулировал, это казалось почти возможным.

— За исключением того, что умение распознавать потенциал — это не то же самое, что способность определить, что у кого-то нет таланта, — напомнил ему Киф, поморщившись, когда наконец произнес слова, которых они оба старательно избегали. — Потенциал — это всего лишь шанс. Если ты ничего с этим не делаешь, это не имеет значения. Это никому не вредит. Но в Затерянных городах все зависит от таланта. Где ты учишься. Где работаешь. С кем ты подходишь по возрасту…

— Да, и этого не должно быть, — перебил его Альвар. — Честно говоря, вся система отбора талантов еще более разрушена, чем ужасный процесс подбора партнеров. Может быть, ты сможешь помочь им осознать это.

Киф покачал головой.

— Мы оба знаем, что этого никогда не случится.

— Не никогда. Перемены в Затерянных городах происходят медленно, потому что не было причин торопиться. Но Невидимки и Черный Лебедь форсируют события. У них совершенно разные решения, и некоторые из них, по общему признанию, намного страшнее, чем я предполагал, когда выбирал себе союзников. Но они все сталкиваются с одними и теми же проблемами. Так что, если победит не та сторона, на чьей стороне победа… что ж, тебе все равно не захочется оставаться в мире своей мамы. Возвращайся в Страну людей… мы будем ждать тебя здесь с дополнительными блинчиками! Но если твоя сторона победит, у тебя должна быть возможность устанавливать свои собственные границы… и я сомневаюсь, что кто-то станет спорить. Они создали правила телепатии, чтобы держать Телепатов в узде, не так ли? Так что ты можешь разобраться в правилах запуска… или называй это как хочешь.

И снова Альвар высказал несколько очень веских замечаний.

Было немного обидно, что он так долго тратил свой талант и энергию на врага.

— Итак… что именно ты предлагаешь? — спросил Киф.

— Понятия не имею. Я все придумываю по ходу нашего разговора. Но… может быть, мы могли бы переехать в другой город. Надеюсь, поселиться где-нибудь, где есть обслуживание в номерах, потому что, черт возьми, иначе я буду скучать по этому. И мы просто… попробуем разные вещи. Рано или поздно мы найдем что-то, что даст тебе больше контроля над своими способностями. И когда ты почувствуешь: «ДА, У МЕНЯ ПОЛУЧАЕТСЯ!», ты вернешься в Затерянные города и покажешь им, насколько ты силен. Предполагаю, что ты не захочешь рассказывать никому из своих друзей, что тусовался со мной, что, честно говоря, было бы лучше. У меня по-прежнему нет желания возвращаться, так что будет проще, если все будут думать, что я мертв, и это избавит тебя от лишних переживаний. Тогда ты сможешь сосредоточиться на спасении мира со своими друзьями и стать знаменитыми героями… бла-бла-бла. — Он закатил глаза, но при этом одарил Кифа дразнящей улыбкой. — Кто знает? Может быть, они даже попытаются сделать тебя Членом Совета, хотя, держу пари, ты не будешь большим поклонником этой идеи, учитывая все эти запреты на свидания и женитьбу.

— Да, это сложно, — согласился Киф. — К тому же, у них уродливые ободки.

— ТОЧНО! Они сильно топорщат волосы и делают их торчащими в разные стороны.

— Да, и эти волосы слишком шикарны для такого обращения, — сказал Киф, проводя по ним пальцами, пытаясь вернуть им прежнюю аккуратную прическу. — Но… а как же ты?

— Я? — спросил Альвар.

— Да, и каков твой грандиозный план?

— У меня его нет. Я могу вернуться туда, где ты меня нашел. Или я мог бы отправиться в новое место. Теперь у меня есть еще несколько вариантов, когда я могу исчезать, так что… — Он пожал плечами. — Но если ты предпочтешь пропустить все это и разойтись в разные стороны, я пойму. Просто… не мог бы ты оказать мне одну услугу? Не принимай решения прямо сейчас, когда ты измотан, и у тебя все еще кружится голова от всех этих странных откровений. Подумай об этом ночью. И, может быть, еще прими душ, потому что от тебя ужасно воняет. Из-за вегетарианства, рвоты и того, чем ты занимался весь день, из-за чего ты был таким мокрым и потным, вокруг тебя витает довольно сильный аромат. — Он понюхал воздух и закашлялся. — Да, обязательно прими душ. Затем попытайся немного поспать. Позавтракай… я, конечно, рекомендую блинчики. А потом решай. Это даже не пустая трата времени, потому что тебе действительно нужен отдых. И еще этот душ. Я уже упоминал, что от тебя воняет?

Киф не удержался от смеха, когда Альвар заткнул нос и отогнал воздух от лица.

И, вероятно, потратить ночь на то, чтобы все обдумать, было разумной идеей.

— Прекрасно, — сказал он. — Думаю… Увидимся утром.

— Только если ты примешь душ. Если нет, я беру назад свое предложение. Ты можешь оценить свои способности по своему вонючему «я».

Киф фыркнул, и его мозг наполнился миллионом язвительных замечаний, и это было приятно.

Он хотел пошутить с Альваром.

Но, вероятно, ему следовало подождать, пока он по-настоящему не примет решение, прежде чем начинать вести себя так, будто они лучшие друзья.

И ему все еще требовалось больше времени, чтобы все обдумать.

То, что он возьмет Альвара с собой, когда уедет из Лондона, будет совсем не похоже на то, как он притащил его туда в первый раз.

Это больше не будет испытанием.

Ему придется доверять Альвару.

Кроме того, Кифу будет нужно гораздо больше скрывать от своих друзей.

Да, ему и так уже приходилось скрывать от них, что Альвар жив, и что он столкнулся с ним. Но чем дольше он проводил времени с Альваром, тем труднее ему было рассказывать кому-либо что-либо о своем пребывании в Стране людей, не прибегая к постоянной лжи.

Душ не помог ему найти ответы на все вопросы, но все эти модные мыла и шампуни, по крайней мере, заставляли его пахнуть, как поле цветов, что, как он надеялся, было лучше, чем Потная Тварь, которая валялась в Веджимайте и блевотине.

После этого он попытался лечь в постель, но чувствовал себя слишком возбужденным, чтобы заснуть. Его ноги также ныли от долгой ходьбы, так что сборы пришлось отложить.

Поэтому он схватил свой альбом для рисования, дневники, различные карты и списки и улегся в постель, чтобы внести кое-какие очень важные изменения.

Он уставился на свои руки, которые все еще были холодными — даже после горячей воды — и постарался не обнадеживаться. Но этот мысленный щелчок показался ему… многозначительным.

Ему придется придумать способ проверить, изменилось ли что-нибудь, не пытаясь никого спровоцировать.

Может быть, у Альвара появятся какие-нибудь хорошие идеи.

Тот факт, что его мозг пришел к такому выводу первым, наводил на мысль, что он возьмет с собой попутчика, но он все еще не был готов к этому.

Вместо этого Киф открыл свой альбом для рисования и написал:

«Будь осторожен с теми, кому доверяешь, но не бойся довериться своей интуиции».

Он также добавил:

«Падающих мишек не существует, но Фитци бы точно на них клюнул».

«Соленые огурцы никогда не должны быть сладкими».

«Попробовать найти пирог баноффи».

«Никогда не слушай тех, кто говорит, что фасоль на тосте — это вкусно».

«Укрепляй свои ментальные барьеры».

Он нарисовал несколько звездочек вокруг последнего, представляя, как возводит еще один слой кирпичей и камней к своим ментальным барьерам.

Когда он закончил, его ладони немного похолодели, и по ним побежали мурашки.

— Даже если это не сработает, — сказал он себе, пытаясь справиться со своими ожиданиями, — я не позволю этим способностям определять меня.

Он также сделал пометку об этом, на случай, если ему понадобится напоминание.

Затем отложил свой альбом для рисования в сторону и взял удобную карту мира, пытаясь понять, есть ли место, куда предпочел бы отправиться, вместо того, чтобы полагаться на волю случая.

Он слышал, что тако — это просто потрясающе, так что, может, ему стоит отправиться куда-нибудь, где их много?

Или пельмени тоже показались ему вкусными.

Он отметил несколько возможных вариантов, а затем задумался, стоит ли ему позволить Альвару оценить ситуацию.

— Жизнь странная штука, — сказал он, пытаясь представить, как проведет недели… или месяцы — с Альваром Васкером.

Для этого ему нужно было бы усилить свою язвительность.

Больше не позволять Альвару переигрывать его.

И, возможно, ему стоит спланировать несколько грандиозных розыгрышей.

Но прежде чем заглядывать слишком далеко в будущее, ему все еще нужно было связать несколько ниточек из своего прошлого.

Он начал с того, что вычеркнул последние улицы на своей карте Лондона, оставив весь город заштрихованным.

— Я пытался, — сказал он пустой комнате, желая, чтобы это помогло ему меньше чувствовать себя неудачником.

Он также сделал быстрый набросок улиц возле Британской библиотеки, но не в своем альбоме для рисования. Итан и Элеонора были частью его важных воспоминаний, которые он записал в своем серебряном дневнике.

Но поскольку на месте происшествия у него ничего не получилось, он смог нарисовать только здание из красного кирпича и ярко-красный двухэтажный автобус, а также множество машин на улицах и безликих людей на тротуарах.

Закончив, он изучил рисунок… тот был подробным и точным. Но Итан и Элеонора заслуживали гораздо большего, чем перечеркнутая карта и скучное изображение места, где они были убиты.

Поэтому он достал некрологи для ознакомления и нарисовал подходящий портрет их двоих, убедившись, что запечатлел улыбку Итана и то, как Элеонора прижималась к руке отца и улыбалась с огромными ямочками на щеках. Киф пожалел, что фотография не была напечатана в цвете, чтобы он знал, какой должна быть Элеонора — брюнеткой или рыжей, — но он выбрал рыжие волосы, так как они выглядели более яркими и живыми.

К сожалению, он никогда не узнает, не ошибся ли он в выборе…

Может быть, именно поэтому, когда он закончил рисовать, ему все еще казалось, что этого недостаточно, и, убирая дневник, понял, что есть еще кое-что, что он может сделать, чтобы почтить их память.

В одном из некрологов было указано, где похоронены Итан и Элеонора.

И разве это не человеческая традиция — приносить цветы на могилы людей?

Он хотел бы пойти туда, зная, что узнал правду о том, что с ними случилось.

Но… он все равно должен их навестить.

Сказать им, что он сожалеет.

Пообещать позаботиться о том, чтобы его мама больше никому не причинила вреда.

Он сомневался, что это помешает ему винить себя или задаваться вопросом, почему его мама выбрала именно их в качестве мишени.

Но… попробовать стоило.

По крайней мере, он мог попрощаться, прежде чем двигаться дальше.

Глава 35

— Многовато надгробий, — пробормотал Киф, проходя через ворота кладбища, которое простиралось, казалось, на мили, и мили, и мили.

Он знал, что в мире людей смерть встречается гораздо чаще.

Но до этого момента он не мог по-настоящему осознать, что это значит.

В Уондерлинг Вудс обитало всего несколько сотен странников… и это было единственное кладбище эльфов за всю историю их вида.

И да, Киф был уверен, что есть несколько эльфов-изгоев, таких как брат-близнец Форкла, который предпочел бы, чтобы его отпрыск Уондерлинг был посажен в другом месте.

Но все же.

На кладбище, на котором он стоял, были тысячи могил.

И это было всего лишь одно кладбище из десятков других кладбищ в Лондоне, а Лондон был всего лишь одним из городов, населенных людьми.

Количество потерь, которые они понесли, было поистине ошеломляющим.

Как люди справлялись с таким горем?

Они, должно быть, намного сильнее, храбрее и жизнестойчивее, чем эльфы когда-либо считали.

— Чем я могу вам помочь? — спросил неожиданно веселый голос, заставив Кифа подпрыгнуть, когда он обернулся и увидел улыбающегося ему мужчину в темной одежде и темной шляпе.

Киф надеялся, что этот парень был садовником, поскольку у него также была лопата.

— Э-э… может быть? — Киф крепче сжал цветы, пытаясь скрыть дрожь в руках. Продавщица цветочного магазина, в который он зашел по дороге на кладбище, порекомендовала букетики из крошечных голубых цветочков под названием незабудки, которые показались ему подходящими, учитывая их название. — Я пытаюсь найти пару могил и не ожидал, что их будет так много.

Он также думал, что они будут более разбросаны — как Уондерлинги, — но большинство надгробий стояли так близко, что практически соприкасались.

— Кого вы пришли навестить? — спросил садовник.

Киф откашлялся, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, и сказал:

— Итана Бенедикта Райта II и его дочь Элеонору Оливию Райт.

Брови мужчины взлетели так высоко, что исчезли под шляпой.

— Они здесь, — сказал он, жестом приглашая Кифа следовать за ним по узкой тропинке мимо могил самых разных форм и размеров.

Некоторые из них были простыми. Другие были украшены символами и филигранью. Перед другими стояли большие плиты или даже статуи — обычно женщин с печальными лицами и гигантскими крыльями. Некоторые были старыми, выветрившимися и покрытыми мхом. Другие были совершенно новыми и почти блестящими.

На всех были имена, даты и послания, а на некоторых даже фотографии, которых, как надеялся Киф, не будет на могилах, которые он собирался посетить.

Было достаточно тяжело смотреть на имена Итана и Элеоноры, зная, что они находятся прямо под землей.

Он не был уверен, что сможет выдержать их пристальный взгляд в ответ.

Особенно в холодный, унылый день в таком холодном, унылом месте.

Возможно, ему следовало принять предложение Альвара присоединиться для моральной поддержки.

Он отказался, чувствуя, что должен сделать это в одиночку. Но было бы здорово с кем-нибудь поговорить.

Особенно учитывая, что хруст, хруст, хруст листьев и гальки под его ногами звучал так, словно он наступал на что-то гораздо более ужасное.

— Итак… э-э-э… это большие причудливые надгробия для известных людей? — спросил Киф, стараясь перекричать этот звук.

— Обычно нет, — сказал ему сторож. — Просто люди, которые потратили больше денег.

— Тоооооочно, — иногда Киф забывал, что люди жили в разных финансовых категориях.

— Откуда ты знал Итана и Элеонору? — спросил садовник, и Киф был рад, что Альвар заставил его придумать историю, прежде чем он ушел.

Потребовалось некоторое время, чтобы найти достойный ответ, поскольку утверждение о слишком сильной связи могло выдать его ложь, если бы он в конечном итоге поговорил с кем-то, кто их знал. Но слишком слабая связь могла показаться странной, что он потрудился посетить их могилы.

В конце концов, они остановились на чем-то коротком и приятном, что тоже было в основном правдой.

— Я их не знал, — тихо сказал Киф. — Но моя мама знала, и она бы хотела, чтобы я заглянул к ним, пока буду в городе.

Садовник кивнул, и Киф понадеялся, что это означает, что ответ сработал.

— Откуда ты приехал? — спросил он, к чему Киф тоже был готов.

— В данный момент я как бы в разъездах. Я взял годовой отпуск, чтобы немного попутешествовать.

Садовник улыбнулся.

— Я всегда этого хотел. Но мои родители настояли, чтобы я сразу поступил в университет.

Киф кивнул, как будто знал, что это значит.

— Ну… у нас еще есть время, верно?

— Для путешествий? — Садовник пожал плечами. — Может быть, для разрозненных отпусков. Но когда у тебя есть работа и семья, время просто… ускользает.

Он сдвинул шляпу на затылок, открывая густые седые пряди в черных волосах, чего Киф определенно не ожидал.

На его темно-коричневой коже почти не было морщин.

— Ты говоришь себе: «Когда-нибудь мы все отправимся в большое приключение!» — продолжил он. — Но, во-первых, дети такие маленькие, а путешествовать со всеми этими детскими вещами? — Он покачал головой. — Плюс плач. И смена подгузников на этих крошечных переносных столиках? Сущий кошмар! Поэтому ты ждешь, пока они подрастут, но потом на работе так много работы. И ты говоришь: «В следующем году». Но потом у детей каждую неделю тренировка по футболу и уроки игры на скрипке. Итак, следующий год… это всего лишь короткая поездка навестить свою больную бабушку. И не успеешь оглянуться, как твои собственные дети уже готовы к поступлению в университет, а ты говоришь им, что они тоже должны начать прямо сейчас.

— Ух ты, — пробормотал Киф, не зная, что сказать.

Часть его хотела вытащить свой следопыт и сказать ему: «Куда ты хочешь пойти? Я могу перенести тебя!»

Но это была бы очень плохая идея.

— Все в порядке, — сказал ему садовник. — Радости в повседневной жизни более чем достаточно. Вот почему мне нравится здесь работать. Все всегда спрашивают: «Разве это не угнетает?» И, конечно, это может быть так. Но это также напоминает о том, что не имеет значения, сколько у тебя денег или сколько интересных вещей ты делаешь. Главное, чтобы у тебя были люди, с которыми ты можешь разделить свою жизнь. Люди, которых ты будешь оплакивать, когда они уйдут, и люди, которые будут оплакивать тебя. Так что наслаждайся путешествиями. Отправляйся навстречу приключениям. Потом найди себе дом и наполни его людьми, которых ты любишь. В любом случае, это два моих совета. Делай с этим, что хочешь. Мы почти на месте.

Мозгу Кифа потребовалась секунда, чтобы уследить за быстрой сменой темы разговора.

Этот совет заставил его мысленно перенестись в его любимое место под покачивающимися ветками панакеса, где он уставился в пару теплых карих глаз.

Но, верно, он также был на человеческом кладбище, и садовник указывал на ряд надгробий впереди.

— Не могу поверить, что вы запомнили все эти могилы, — сказал Киф, стараясь не обращать внимания на то, как его сердце колотилось о ребра.

— Я бы хотел. В основном я знаю те могилы, которые никто никогда не посещает, где мне никогда не приходится убирать увядшие цветы или собирать маленькие записки. Мне кажется, что моя работа — помнить об этих могилах, быть для них человеком, поскольку у них, очевидно, больше никого нет.

В горле Кифа застрял ком, и ему потребовалось три попытки, чтобы проглотить его, прежде чем он смог спросить:

— Значит ли это, что никто никогда не навещал Итана и Элеонор?

Садовник кивнул.

— Возможно, кто-то проскользнул мимо, пока я был занят в другом месте. Но я в этом сомневаюсь. А если и так, то они не оставили никаких следов.

Киф вздохнул.

Честно говоря, в этом был смысл.

Его мама, вероятно, выбрала Итана, потому что у него не было ни друзей, ни семьи, так что было бы лучше, если бы она захотела, чтобы он исчез.

Она, вероятно, даже ворчала о том, как ее раздражает, что у него есть дочь.

С одним незавершенным делом ей пришлось разобраться.

— Ты в порядке? — спросил садовник, останавливаясь, чтобы рассмотреть Кифа. — Большинство людей немного дрожат, когда впервые попадают сюда. Но ты выглядишь очень бледным.

— Я в порядке, — заверил его Киф, затем сделал глубокий вдох и попробовал еще раз. — Я в порядке. Просто никогда раньше не был на кладбище. Это… много.

— Так и есть, — согласился садовник. — Так что не торопись. Когда будешь готов, они будут вон там.

Он указал на два самых маленьких надгробия на кладбище, стоящих бок о бок посреди множества других могил.

Киф прошел бы мимо них, если бы рядом не было садовника, который указал на них.

— Не торопись, — сказал ему садовник, похлопав Кифа по плечу, прежде чем отступить. — Я буду недалеко, если тебе что-нибудь понадобится.

Кифу потребовалось несколько вдохов, чтобы выдавить из себя:

— Спасибо. — И к тому времени он остался один.

— Ты сможешь это сделать, — сказал он себе, заставляя ноги нести его вперед.

Вблизи могилы казались еще меньше, и на них были два самых коротких эпиграфа на всем кладбище:

Итан Бенедикт Райт II

Любимый отец

Элеонора Оливия Райт

Любимая дочь

Без дат.

Без описаний.

К счастью, без фотографий.

Киф также не мог не заметить, что у имени Итана не было надписи «доктор».

Но ему надоело разгадывать гигантские тайны с помощью крошечных, разрозненных подсказок.

— Простите, — прошептал он, жалея, что не может придумать, что сказать получше. — Я знаю, что никогда не смогу загладить то, что произошло, но… Я принес это для вас.

Он наклонился и положил по букету незабудок к каждому из надгробий, хотя все еще не понимал, почему люди избрали это своей традицией.

Разве цветы не завянут и не пожухнут, и могила не будет выглядеть еще более уныло?

Но… по крайней мере, садовник — и любой другой — увидит их и поймет, что кто-то заботится об Итане и Элеоноре.

— Мне не все равно, — сказал Киф безмолвным надгробиям. — И я хотел бы сделать больше.

К сожалению, было уже слишком поздно помогать им.

Самое большее, что он мог сделать, это помнить о них.

Поэтому, несмотря на то, что с каждой минутой становилось все холоднее и моросил мелкий дождь — и позже он мог легко рисовать, опираясь на свою фотографическую память, — Киф достал свой серебряный блокнот и несколько цветных карандашей и сделал подробный набросок могилы, пытаясь передать ощущение одиночества на кладбище.

К тому времени, как он закончил, его била дрожь, а руки онемели, когда он засовывал дневник обратно в карман плаща.

Его глаза тоже были мокрыми, а из носа текло, так что он, вероятно, плакал.

Но он также чувствовал… какое-то облегчение.

Будто он сбросил с плеч какую-то невидимую ношу вместе с этими бледно-голубыми цветами.

Все, что ему оставалось, это сказать «Прощай».

Он позволил этому слову повиснуть в сыром воздухе.

Затем повернулся и пошел прочь, приказав себе не оглядываться.

Пришло время сосредоточиться на будущем, а не на прошлом.

Он даже ускорил шаг, срезая путь через парки и боковые улочки.

На тот момент он уже достаточно хорошо знал Лондон, чтобы знать все лучшие способы приятно провести время. И чем скорее он вернется в отель, тем скорее сможет собраться и решить, куда они с Альваром отправятся дальше.

Но когда он свернул в узкий переулок между двумя высокими кирпичными зданиями, у него появилось знакомое покалывающее ощущение в затылке.

— Я же говорил, что мне не нужна твоя моральная поддержка, — бросил Киф через плечо. — Ты не должен был следовать за мной, как жуткий Ванишер!

Альвар не ответил.

Киф оглянулся через плечо и оглядел пустой переулок.

Большинство окон были затемнены, а дверные проемы утопали в тени.

— Ты действительно собираешься продолжать прятаться? — спросил Киф. — Я знаю, что ты там.

Альвар все еще не появлялся.

Киф нахмурился.

Он мог поклясться, что чувствовал, что кто-то следует за ним.

Именно тогда он понял, что остался один в неприглядном переулке в мире, который был известен своими ворами.

— Если это шутка, — сказал Киф, доставая из кармана следопыт, — то в ней нет ничего смешного, и это заставляет меня передумать брать тебя со мной.

По-прежнему ничего… что могло означать, что покалывание было вызвано просто моросящим дождем или ветром.

Но рисковать не стоило.

У Кифа были враги посерьезнее воров-людей.

Он вытащил следопыт, планируя прыгнуть куда-нибудь подальше и вернуться в Лондон, как только там станет безопаснее.

Но когда он поднес кристалл к свету, кто-то закричал:

— СТОЙ! — и из одного из темных дверных проемов выскочила фигура и впечатала Кифа в стену, выбив следопыт у него из рук.

Следопыт поскользнулся на булыжниках, и Киф попытался высвободиться и схватить его, но фигура толкнула его назад и прижала еще сильнее.

Он повернулся лицом к нападавшему, ожидая увидеть черный плащ с капюшоном и символом белого глаза на рукаве.

Вместо этого он увидел девушку примерно своего возраста, с ярко-рыжими волосами и ярко-зелеными глазами, одетую в тускло-серую толстовку и темные джинсы.

— Ты — человек, — выпалил он, прежде чем смог себя остановить.

— Я — человек, — сказала она, отталкивая его, когда он снова попытался вырваться. — И ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим.

— Почему? Кто ты такая? — спросил Киф.

— Не важно. Все, что тебе нужно знать, это то, что я занимаюсь Крав-Мага и джиу-джитсу с тех пор, как научилась ходить, и если ты еще раз попытаешься вывернуться, я начну ломать тебе кости.

Она изменила положение, прижав его грудь предплечьем, чтобы свободной рукой схватить его за запястье и сжать его.

Недостаточно, чтобы что-то сломать, но достаточно, чтобы доказать, что это были не пустые угрозы.

— Ладно, чего ты хочешь? — спросил Киф, задыхаясь от резкой боли, пронзившей его руку. — Я не держу при себе много наличных, но ты можешь взять их все.

— Мне не нужны твои деньги! Я хочу знать, кто ты и зачем ходил к этим могилам!

— К могилам? — повторил Киф. — Зачем тебе..?

Его голос затих, когда он пригляделся к ее лицу.

— Перестань так на меня пялиться! — Она снова впечатала его в стену. — Просто ответь на мой вопрос!

Но Киф не мог вымолвить ни слова.

Его мозг был слишком занят, крича:

«ЭТО ОНА, ЭТО ДОЛЖНА БЫТЬ ОНА!» и еще: «НИ ЗА ЧТО, ЭТО НЕВОЗМОЖНО!»

Рыжие волосы.

Две тени на щеках, которые, вероятно, превращались в ямочки, когда она улыбалась.

И она была подходящего возраста.

ЭТО ОНА!

НО ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Скажи мне, кто ты! — потребовала она, сильнее сжимая его запястье.

— Хорошо, — сказал Киф, наконец, обретя дар речи.

Он еще раз всмотрелся в ее лицо, чтобы убедиться, что не совсем сошел с ума, прежде чем сказал:

— Меня зовут Киф. Ты… Элеонора?

Глава 36

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы! — сказала Кифу девушка — Элеонора. — Ты здесь для того, чтобы ответить на мои. И ты можешь перестать с вожделением смотреть на свою маленькую хрустальную вещицу вон там. Ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим как следует.

— Подожди, ты знаешь, что делает следопыт? — спросил Киф.

Должно быть, так и есть, потому что большинство людей не увидели бы маленький кристалл, прикрепленный к палочке, и не подумали бы, что кто-то может использовать его для побега.

Скорее всего, они подумали бы, что у него в руках волшебная палочка.

Поддельная, конечно.

Поэтому они, вероятно, также усомнились в его здравомыслии.

— Ты сказал, что тебя зовут Киф? — спросила она, игнорируя его вопрос. — Отлично. А теперь расскажи мне, зачем ты ходил к этим могилам!

— Если я отвечу на твои вопросы, ты ответишь на некоторые из моих? — парировал Киф.

Она сильнее толкнула его рукой в грудь, вжимая в холодную кирпичную стену.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Ты уверена в этом?

Киф знал, что, вероятно, собирался сказать что-то вроде: «О чем ты только думала???», что было бы ошибкой, но ему нужно было взять ситуацию под контроль, прежде чем Элеонора начнет приводить в исполнение свои угрозы.

Он также хотел посмотреть, как она отреагирует, если он даст понять, что он, возможно, не человек, поскольку, похоже, у нее были какие-то подозрения.

Возможно, это шокировало бы ее настолько, что она согласилась сотрудничать.

Поэтому он закрыл глаза и погрузился глубоко в себя, жалея, что не практиковал свои навыки чуть чаще в последнее время, и надеясь, что упражнения с визуализацией не перекрыли ему доступ к энергии, которая ему понадобится.

К счастью, он все еще чувствовал пульсирующее тепло внизу живота и смог направить его в ноги, придав им огромный прилив сил — достаточный, чтобы вырваться из ее объятий, перекувырнуться через ее голову и приземлиться посреди переулка, неловко присев, он опустился на одно колено, чтобы не упасть.

— Ты что, серьезно, только что принял позу супергероя? — спросила Элеонора, и ее голос прозвучал совсем не так впечатляюще, как надеялся Киф.

Затем она набросилась на него, прижав его руки к земле своими ладонями и придавив ноги своим весом.

— Я упоминала, что также занималась борьбой? — спросила она, откидывая волосы с глаз. — А бокс? Поверь мне, я справлюсь с любыми странными трюками, которые ты попытаешься выкинуть в мой адрес.

— Я верю тебе, — сказал Киф, снова потянувшись к этому пульсирующему теплу и выбросив его из головы, словно это была невидимая рука. Он воспользовался этим, чтобы схватить свой следопыт и поднести его по воздуху к ожидающей его руке. — Но я могу взять тебя с собой, когда прыгну, и не забирать обратно, пока ты не ответишь на мои вопросы.

— Сделай это! Тогда я, наконец, смогу увидеть, где ты пропадал в тот день.

— В какой день?

И тут его осенило.

— В тот день, когда я доставил письмо?

Когда она кивнула, он перестал сопротивляться.

— Вау. Ты действительно Элеонора, — пробормотал он, пытаясь разобраться в сотнях тысяч вопросов, которые роились у него в голове. — Почему ты все еще жива? Твой отец тоже жив? Почему ты…

— Стой! — рявкнула она, перенося свой вес и вырывая следопыт из его рук. Она прижала кристалл к булыжникам мостовой. — Отвечай на мои вопросы, или я разобью его, и ты застрянешь здесь навсегда!

Киф покачал головой.

— Кристаллы следопыта нельзя разбить. Поверь мне, я пытался. Но… тебе не нужно больше угрожать. Я отвечу на твои вопросы. Не могла бы ты сначала дать мне немного передохнуть?

Она прищурилась, но снова переместила свой вес, ровно настолько, чтобы он смог сделать хриплый вдох.

— А теперь говори!

Киф кашлянул.

— Хорошо, я попробую. Как я уже сказал, меня зовут Киф.

— Какой Киф?

— Почему тебя это волнует? Гарантирую, что меня нет ни в одном из ваших каталогов.

— Меня тоже. Но я все равно хочу знать.

— Отлично. Я… Киф Сенсен. — Произнеся это, он понял, что, вероятно, было бы разумнее сказать «Фостер». — На какой другой вопрос ты хотела, чтобы я ответил? Мой мозг сейчас работает в пяти тысячах направлениях.

— Зачем ты посещал эти могилы? — напомнила она ему.

— Просто так, — Киф сделал еще один сдавленный вдох. — Почти уверен, что это не тот ответ, который ты ищешь, но… Я пошел туда, потому что думал, что ты мертва, и хотел оставить цветы, потому что, наверное, так поступают люди. Это действительно твоя могила, верно? Ты можешь хотя бы дать мне этот ответ? Потому что единственное другое объяснение, которое я могу придумать, это то, что это еще один секретный двойник, и я уже пережил этот поворот событий — хотя, думаю, я также пережил поворот «не умер», когда столкнулся с Альваром. И когда Финтан появился снова.

— О чем ты говоришь?

— Я не совсем уверен. Как я уже сказал, мой мозг сейчас работает в пяти тысячах направлениях. До меня только сейчас начинает доходить, что я виню себя в убийстве человека, который на самом деле не мертв, так что…

— Ты винишь себя?

— Почему у тебя такой удивленный голос? Не поэтому ли я сейчас лежу на спине в грязном переулке, а твой локоть упирается мне в ребра? Я полагаю, ты не так обращаешься со своими друзьями, так что, должно быть, ты меня в чем-то обвиняешь. Не уверен, в чем именно, поскольку выяснилось, что ты жива, но…

Он понятия не имел, как закончить это предложение.

— Я… не виню тебя, — пробормотала Элеонора, секунду изучая его, прежде чем позволила сесть.

Она также присела на корточки, явно готовая наброситься, если он даст ей хоть малейший повод.

— Я сохраню это, пока мы не закончим разговор, — добавила она, крепче сжимая его следопыт. — Но… я ни в чем тебя не виню. Ты был просто маленьким мальчиком, который принес письмо. По крайней мере, я думаю, что это был ты. Ты стал старше и выше, но… те же глаза и те же волосы.

— Это был я, — тихо сказал Киф. — Я и не подозревал, что меня кто-то видел.

Она пожала плечами.

— Я всегда умела подкрадываться незаметно. В тот день я каталась на велосипеде и заметила, как ты направляешься к моему дому. Мне не понравилось, что ты постоянно оглядываешься через плечо. Это показалось мне довольно странным. Итак, я наблюдала, как ты опускаешь письмо в почтовый ящик, а затем последовала за тобой по переулку, пытаясь выяснить, куда ты идешь. Я подумала, что ты свернул не туда, так как в этом переулке в основном стоят мусорные баки. Но потом ты вытащил из кармана кристалл, поднес его к свету и просто… исчез в потоке сверкающих искр. Я закричала, побежала в дом и рассказала отцу, что произошло, а он попытался убедить меня, что мне все это привиделось. Но я схватила письмо…

— Подожди, ты видела письмо? Киф вскочил. — Что там было написано?

— Я не знаю. Оно было запечатано, но отец выхватил его у меня из рук, прежде чем я успела его вскрыть.

Киф придвинулся ближе к стене и прислонился головой к сырым кирпичам.

— Ты уверена, что оно было запечатано?

— А что?

— Мне просто очень нужно знать, хорошо?

Она немного поколебалась, прежде чем сказать ему:

— Да, оно определенно было запечатано.

Киф закрыл глаза, чувствуя, как с его плеч сваливается миллион фунтов.

Он так и не открыл его.

По-видимому, он был способен иногда выполнять приказы.

Кто бы мог подумать?

Хотя, к сожалению, это также означало, что он действительно зря тратил время, пытаясь восстановить свои воспоминания.

— И ты никогда не возвращалась и не крала письмо позже, раз уж ты так хорошо умеешь красться?

— Я пыталась, но либо отец очень хорошо его спрятал, либо уничтожил. Все, что я когда-либо видела, — это символ на внешней стороне.

— Два полумесяца образуют круг вокруг светящейся звезды, верно? — подтвердил Киф.

Она кивнула.

— Что это значит?

— Понятия не имею. Я даже не уверен, что меня больше волнует, что это значит… ты хоть представляешь, со сколькими бессмысленными символами мне приходилось иметь дело?

— Нет, но мне не все равно. Я видела его на… других вещах.

Киф выпрямился во весь рост.

— На каких вещах?

— Скажи мне, ты был тем, кто доставлял посылки.

— Я доставлял всего один раз. Или… Мне кажется, я был там только один раз.

— Что это значит?

Киф провел пальцем по темным линиям, разделяющим кирпичи.

— Ты, наверное, не поверишь в это, и мне, наверное, не стоит тебе рассказывать. Но, эй, мы зашли так далеко, не так ли? Итак… кто-то стер часть моих воспоминаний.

— Кто?

— Хм, я думал, ты начнешь с вопроса «как?». Но, думаю, это не имеет значения. Я не знаю, кто на самом деле стирал. Все, что я знаю, это то, что приказ отдала моя мама.

— Твоя мама, — повторила она, медленно выпрямляясь в полный рост. — Блондинка, примерно такого же роста, как я, в модном плаще?

— Похоже на нее, — пробормотал Киф, жалея, что не удивился, узнав, что Элеонора знает о ней. — Я так понимаю, это значит, что ты познакомилась с дорогой мамочкой.

— Нет, но я ее видела.

— Когда?

— Не имеет значения.

— Видишь ли, но это действительно имеет. — Киф попытался стряхнуть уличную грязь с плаща, когда встал к ней лицом. — Где ты видела мою маму? И как давно это было?

Элеонора покачала головой и уставилась вдаль.

Ее зеленым глазам, казалось, было около миллиона лет.

— Я же сказала тебе, что это не имеет значения, — тихо сказала она. — Ничего из этого не имеет значения, потому что это ничего не меняет. На самом деле, мне, наверное, не стоило идти за тобой. Я просто… никогда не видела, чтобы кто-нибудь посещал могилы, а потом я поняла, что ты и был тем мальчиком, который исчез, и я должна была хотя бы попытаться получить ответы на некоторые вопросы.

Киф съежился.

Может быть, когда-нибудь он посмеется над иронией судьбы, что у них с Альваром одинаковые прозвища.

Но в тот момент ему это показалось не очень смешным.

— Ты действительно умеешь прятаться, — сказал ей Киф. — Я имею в виду, что на кладбище я был немного рассеян. Но я не помню, чтобы видел там кого-то еще, особенно кого-то с ярко-рыжими волосами.

— Это, наверное, потому, что меня там не было, — призналась она, заправляя волосы за уши. — Я не могу все время сидеть на кладбище и ждать, не появится ли кто-нибудь, не так ли? Поэтому я спрятала маленькую камеру в кустах, чтобы как следует рассмотреть надгробия, и она синхронизируется с приложением в моем телефоне и отправляет мне оповещение всякий раз, когда кто-то задерживается дольше, чем на несколько секунд. Обычно это просто люди, посещающие близлежащие могилы, но сегодня я увидела тебя и… я не уверена, зачем рассказываю тебе это.

— Как думаешь, что я собираюсь сделать? Пойду найду камеру и украду ее? Я бы предпочел поговорить о том, почему у тебя есть могила. А также о том, как она у тебя появилась, поскольку, как я понимаю, это не так-то просто провернуть. Ты…?

Он замолчал, когда его осенила ужасающая мысль.

— Подожди-ка. Моя мама помогла тебе и твоему отцу инсценировать вашу смерть?

Если это так, то пусть он винит себя в том, что с ними случилось.…

— Нет, твоя мама думает, что мы мертвы, — заверила его Элеонора, прежде чем у него случился полный психический срыв. — И так должно продолжаться и дальше. Ты не можешь рассказать ей…

— Э-э, я тут подумал, что вся эта история с «она-стирала-мои-воспоминания» должна была бы дать понять, что мы с мамой сейчас не в ладах.

— Это может измениться, не так ли?

— Поверь мне, этого не произойдет. — Он понял, что она ему не поверила, поэтому добавил: — Давай я скажу это так. Ты знаешь, что в некоторых историях есть суперзлодеи? На фоне моей мамы эти парни выглядят милыми и располагающими. Так что, когда я увижу ее в следующий раз, мы не будем болтать или обниматься. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы покончить с ней.

Он бы подумал, что Элеонора будет немного шокирована таким признанием.

Возможно, она даже немного испугана тем, что парень открыто говорит об убийстве своей матери.

Но она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Хорошо. Чем скорее, тем лучше.

Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, затем покачала головой и сказала:

— Мне пора идти. Я пробыла здесь слишком долго.

Она хотела вернуть ему следопыт, но не дала ему его взять.

— Прежде чем я отдам тебе это, я должна внести ясность. Ты никогда меня не видел. Мы не разговаривали. И ты все еще думаешь, что я похоронена на том кладбище. Точно так же, как я никогда не видела, чтобы ты двигал что-то силой мысли или проделывал какие-либо другие трюки, которые, держу пари, такие, как ты — кем бы они ни были — не обрадовались твоему разоблачению. Договорились?

— Ни за что. Не тебе решать, когда закончится этот разговор! Ты хоть представляешь, через что я прошел, пытаясь узнать правду о том, что с тобой случилось? Я обошел все улицы Лондона в поисках твоего старого дома, чтобы посмотреть, не пробудит ли посещение этого места каких-нибудь воспоминаний. Я бывал в библиотеках по всему миру, пытаясь узнать что-нибудь об исследованиях твоего отца…

— Ты должен прекратить это! — перебила она. — Нет, я серьезно. Оставь моего отца в покое, особенно его исследования.